Текст книги "Конструкт"

Глава 10

Анна с неприкрытым интересом наблюдала за действиями оператора, который быстрыми движениями закреплял датчики на её теле, калибруя многоканальный цифровой осциллограф, соединённый с маленьким переносным компьютерным блоком.

Она прибыла на проверку в строго указанное время и уже успела осмотреть помещение, в которое её незамедлительно сопроводили. Осматривать было особо нечего – в кабинете был лишь большой невысокий белый стол, два белых пластиковых стула, несколько записывающих камер в углах и переносное оборудование, над которым сейчас трудился оператор. Стены кабинета представляли собой затемнённые зеркальные поверхности. Анна отчётливо ощущала на себе взгляды с другой стороны зеркал и от того глубоко внутри чувствовала себя крайне неуютно, хотя и пыталась выглядеть уверенной и беззаботной. Глядя со стороны, никто не смог бы сказать, страшно ли ей, волнуется ли она. Лицо её не выражало никаких эмоций. Она была сосредоточена и внешне очень спокойна, и лишь в глазах её горел тот самый переливающийся жемчужный озорной блеск, который даже в этой ситуации не угас.

Тем временем оператор уже завершил подключение и калибровку прибора и подал знак, чтобы дверь разблокировали и он смог выйти из помещения.

Прошли мучительные пять минут бесцельного ожидания. Анне они показались вечностью, время как будто замерло в комнате, где не было ни звука. Даже тихий шёпот процессора компьютера замолк, оставив её один на один с гнетущим безмолвием. Каждая секунда тянулась, словно клейстер. Тяжёлая, отупляющая, сухая тишина беспощадным прессом сдавила беспомощно вжавшуюся в стул девушку. Анна мечтала хотя бы о единственном звуке, пусть даже им окажется выстрел или душераздирающий крик.

Затем дверь едва слышно открылась, хотя для Анны звук этот был подобен удару грома, и в комнату вошёл R-0, облачённый в форму офицера особого отдела, с небольшим интерактивным планшетом в руках.

В этот момент Анна облегчённо выдохнула. Она смогла чуть-чуть расслабиться, холодный страх отступил, и девушка испытала чувство глубокого облегчения от того, что общаться ей предстояло с этим индивидом, а не с личностью. По крайней мере, сейчас.

R-0 стремительно преодолел расстояние, отделявшее дверь от стола, остановился сбоку от стула и внимательным взглядом изучил допрашиваемую.

– Индивид № 12-NJ13.9027.АА3, – официальным сухим тоном начал R-0, стального цвета глаза его не выражали никаких эмоций, будто бы он отдавал команду автопилоту в машине, – обращайтесь ко мне «инспектор». Вы находитесь на официальном допросе. Если во время него будет выявлена информация, которая может быть классифицирована как угроза Обществу, порядку или личности, то вам могут быть предъявлены обвинения в соответствующем преступлении, и вы будете без промедления направлены в отдел смирения. Если вы попытаетесь скрыть информацию, это будет классифицировано как угроза порядку. Вам понятно, индивид?

– Да, инспектор, – голос Анны был тихим и спокойным. Она окончательно пришла в себя и теперь старалась контролировать тембр голоса, прислушиваться к биению сердца и управлять эмоциями.

– Напоминаю вам, что установленное здесь оборудование позволяет моментально установить попытку обмана, – голос R-0 звучал ровно и спокойно.

R-0 ещё раз внимательно взглянул на Анну. Девушка с достоинством выдержала взгляд его холодных глаз.

– Что ж, начинаем. – R-0 сел на стул напротив Анны и открыл на планшете файл её личного дела. Пробежав глазами пару страниц, R-0 развернул мобильный экран с показаниями датчиков в свою сторону и посмотрел текущие значения. Положив папку на стол перед собой, он перевёл взгляд на Анну, подвинул стул чуть ближе к столу и неспешно скрестил руки перед собой.

– Вы – индивид женского пола? – R-0 перенёс свой взгляд на Анну.

– Да, инспектор. – Анна чуть сжала губы.

– Ваше имя Анна Рауш? – задав вопрос, R-0 взглянул на монитор, сделав пару корректировок.

– Да, инспектор. – С каждой репликой её голос становился всё увереннее.

– У вас есть брат, и его зовут Кай? – R-0 вновь посмотрел на монитор.

– Нет, инспектор. У меня нет брата. – Девушка положила одну руку на другую на столе, что не укрылось от взгляда R-0.

– Вам совершенно не о чем беспокоиться, вам пока не выдвинуто официальное обвинение, – голосом, не сулившим ничего хорошего, продекламировал R-0.

– Продолжим. Вы обучаетесь в учебном заведении № А2.Е3.2:1241? – задал очередной вопрос офицер.

– Да, инспектор. – Анна была спокойна.

– Вы ответственная ученица? – R-0 оторвал взгляд от планшета.

– Я полагаю, что именно так. – Анна задумалась на доли секунды перед ответом.

– Есть ли у вас приятели и товарищи в школе? – R-0 слегка склонил голову на бок и внимательно взглянул на неё.

– Нет, инспектор. Я не общаюсь ни с кем, – ответила Анна.

– В чём же причина? Вы ведь достаточно умны и можете быть интересны для окружения. У вас высокий интеллектуальный уровень. – R-0 вновь перенёс взгляд на дисплей, затем вновь на допрашиваемую.

– Причина в том, что моё мнение не всегда совпадает с мнением окружающих, инспектор, – Анна решила ответить прямо.

Девушка ненароком повела плечом и, желая скрыть этот невольный жест, слегка поменяла позу, переместив руки, до этого момента находившиеся на столе, на свои колени. R-0, сидевший неподвижно, лишь слегка повернул голову в сторону дисплея и бросил секундный взгляд на показания датчиков, после чего вновь направил взор на Анну и, помедлив немного, продолжил допрос.

– Склонны ли вы активно убеждать кого-то в своей правоте либо пытаться навязывать своё мнение окружающим? – R-0 внимательно смотрел на девушку.

– Нет, инспектор. Моё мнение не всегда верно, поэтому я стараюсь держать его при себе, – ответила Анна.

– Делаете ли вы что-то запрещённое, противоречащее устоям Общества и постулатам порядка? – тембр голоса инспектора немного изменился, став более угрожающим.

– Нет, инспектор. Я так не считаю. – Глаза Анны на мгновение вспыхнули чуть ярче, и она поспешила опустить взгляд, уперев его в свои руки.

– Процитируйте слово в слово постулат № 7, – тон R-0 не предполагал отказа.

– «Единственно верной точкой зрения является лишь та, что ведёт Общество и каждого отдельно взятого индивида к нашей общей цели – к порядку». – Анна, как и любой другой член Общества, с детства наизусть знала все постулаты, и от её взгляда не укрылось, что R-0 вместе с ней слово в слово безмолвно повторил текст, едва шевеля губами.

– Имеете ли вы связь с людьми, которые могут навредить Обществу либо являются угрозой для порядка? – тон R-0 стал ещё холодней.

– Нет, инспектор. Все люди, с которыми я иногда встречаюсь, совершенно безобидны и являются честными гражданами Общества. – Анна не поднимала глаз, а её взгляд будто пытался просверлить дырку в столе.

– Известно ли вам, что любая попытка нарушить порядок безусловно карается, вплоть до смирения? – теперь уже в голосе инспектора звенела сталь, взглядом он будто пытался забраться в голову девушки, которая совсем поникла и не могла пошевелиться, сжавшись в маленький хрупкий комок на неудобном пластиковом стуле.

– Да, инспектор, – голос Анны стал еле слышным. – Мне это известно.

– Как вы, обычный индивид, получили столь высокие баллы, не соответствующие вашему интеллектуальному уровню? – R-0 не собирался останавливаться. Усиливая давление, он произнёс этот вопрос жёстко, бегло, на одном дыхании, повышая интонацию.

– Я не знаю, инспектор. – В голосе Анны, кажется, послышались жалобные нотки. – Я ведь ничего для этого не сделала. – Защищаясь, она на секунду закрыла лицо руками. – Я просто написала тесты, как и все остальные! – В бессилии сжав кулачки, девушка в молящем жесте всплеснула руками на уровне груди.

– В чём причина ваших эмоциональных реакций в последнее время? – R-0 бросил беглый взгляд на экран дисплея, на котором показания датчиков заметно изменились, и слегка сбавил напор.

Пытаясь найти ответ на этот вопрос внутри себя, Анна невольно повернула голову чуть влево, невидящим взглядом окинула зеркальную стену и на несколько секунд задумалась.

Набрав полную грудь воздуха, она спокойно произнесла:

– Мой возраст пока ещё нестабилен, я не могу контролировать себя в полной мере, но я сделаю всё, чтобы это не повторилось, – Анна говорила рассудительно и монотонно, сделав небольшой акцент на последних словах. Она внимательно посмотрела на офицера. Её собственное лицо в этот момент выражало высшую степень раскаяния и горечи, а на лбу и в уголках глаз замерли мимические морщины, свидетельствующие о том, что она искренне сожалеет о своих прошлых проступках.

R-0 на мгновение как будто бы задумался.

– Вы свободны, – холодно и бесстрастно произнёс он. – Служащие проводят вас к выходу.

– Что? – Невольный возглас, вырвавшийся из уст Анны, прозвучал надрывно и неуместно в установившейся тишине.

– Вы. Можете. Идти, – с нажимом, разделяя слова тяжёлыми паузами, произнёс R-0, словно забивая в крышку гроба последние гвозди. После чего он перевёл взгляд на показания датчиков и общую статистику допроса, что была на экране перед ним, и, как казалось, полностью потерял интерес к девушке.

В ту же секунду дверь за его спиной открылась. В комнату вошёл уже знакомый Анне оператор, похожий на хирурга в белом халате, который, словно паук, быстрыми, отточенными движениями стал распутывать паутину датчиков и проводов вокруг неё. Но Анна толком не видела его, не воспринимала. Она находилась в каком-то потерянном состоянии. Она не могла сконцентрироваться на чём-то одном: стол, фигура R-0, мельтешащий вокруг неё оператор – всё это сливалось в одну бесформенную массу. Она не заметила, когда оператор закончил свою работу, и лишь когда где-то из глубины сознания донёсся его повторяющийся приказ: «Вставайте, вставайте я вам говорю!», девушка оторопело поднялась со стула.

До конца не веря, что допрос завершился, она торопливо направилась к двери, сопровождаемая оператором. Добравшись до дверного проёма, Анна ещё раз оглянулась через плечо на R-0, но тот сидел неподвижно спиной к ней. По другую сторону двери её ждали двое смиренных, члены специальной оперативной группы Управления безопасности, которые, не говоря ни слова, отконвоировали её к лифту. То напряжение, которое опутывало Анну в комнате для допроса, теперь отступило, и появилось чувство эйфории. Допрос завершен, и её отпустили домой. Через считаные секунды процессия исчезла из вида за закрывшейся дверью лифта.

Когда Анна скрылась за дверью, R-0 повернулся и внимательно вгляделся в зеркальную поверхность за своей спиной. Затем он встал, резким движением задвинул стул так, словно именно он был виновником всех жизненных неудач индивида. Стул с грохотом влетел под стол и едва не перевернулся. Сам R-0, не обращая на это никакого внимания, направился к выходу из кабинета.

В соседнем помещении за той самой зеркальной стеной находился Итан. Когда R-0 вошёл в комнату, Итан сидел в задумчивости в удобном кресле, но в уголках его рта то и дело проскальзывала едва заметная улыбка.

R-0 вошёл в это ничем не примечательное помещение, пройдя от входа пару метров, чтобы дверь могла закрыться, он занял выжидательную позицию, скрестив руки за спиной и устремив невидящий взгляд перед собой. Он спокойно стоял, не произнося ни слова, и ждал, пока Итан, который, разумеется, слышал и видел всё, прокомментирует скоротечный допрос.

С полминуты в воздухе висело молчание. Оно не было неловким или тягучим, ведь оба мужчины в комнате прекрасно понимали, что произошло только что в зале по соседству. Итан, наконец, соизволил обратить своё внимание на вошедшего и первым нарушил молчание.

– Что ж, всё прошло именно так, как я и ожидал, – он произнёс эти слова медленно, словно растягивая, но достаточно громко для того, чтобы R-0 услышал нескрываемое удовлетворение в голосе личности.

– Но, хранитель Итан, – R-0 с плохо скрываемым нетерпением обратился к начальнику, – данные осциллографа свидетельствуют о том, что на несколько вопросов индивид Рауш отвечала неправду. Почему вы не дали мне завершить начатое? – Теперь в голосе подчинённого проскочили нотки лёгкого удивления и разочарования от того, что его непосредственная работа, которую он мог завершить уже сегодня, так и не была закончена из-за прямого приказа его непосредственного руководителя.

«Это что ещё за интонация? – Итан внутренне скривился. – Подчинённый смеет ставить под сомнение, пусть и неявное, решение руководителя?» Но он пребывал в слишком хорошем расположении духа, чтобы реагировать на такие мелочи.

Поэтому он даже соизволил ответить своему сотруднику:

– R-0, вам стоит лучше делать свою работу, а мне позвольте делать свою, – в голосе Итана одновременно были слышны саркастические и угрожающие нотки. – Я сейчас не интересовался вашим мнением, но так как сегодня замечательный день, расскажу, почему приказал вам игнорировать показания осциллографа и прервать допрос, – голос личности чуть смягчился.

Он поднялся с кресла и начал мерить комнату широкими шагами, явно выражая тем самым нетерпение.

– Вы видите только часть мозаики. Да, девчонка не сказала правду. Да, она скрывает от нас что-то, и этот факт уже сам по себе повод для того, чтобы отправить её в отдел смирения, вслед за родителями. Но разве наша цель – это заставить одного человека уважать Общество и порядок? – Итан остановился как вкопанный, а его вопрос повис в воздухе тяжёлым грозовым облаком. Взгляд личности был устремлён на подчинённого. В этот момент R-0 непроизвольно выпрямился и встал по стойке смирно. Вопрос был риторическим, поэтому он благоразумно промолчал, ожидая продолжения монолога руководителя.

– Наша цель, R-0, – в глазах Итана сверкнули молнии, – защитить всё Общество от инакомыслия. Уберечь порядок от хаоса, – теперь Итан говорил убеждённо и страстно, словно проповедник перед паствой, хотя на самом деле обращался он даже не к R-0, а куда-то в пустоту вокруг него.

– Один индивид, пусть даже виновный, – это ничто, это лишь крохотный «нерв» на периферии «нервной системы». Удаление этого «нерва» ни к чему не приведёт – его функции настолько ничтожны, что система практически не заметит потери. Наша с вами задача – разобраться, что это за система и где тот пресловутый «мозговой центр», который управляет ею. – Итан перевёл свой ставший тяжёлым взгляд на R-0. – Интуиция меня ещё никогда не обманывала. Я чувствую, что где-то есть этот самый «мозг».

Итан вновь начал резко ходить взад-вперёд по комнате, голос его был горным потоком – громким, чётким, необратимым.

– Мы будем раздражать этот маленький «нерв» для того, чтобы по сигналам, которые он, несомненно, будет передавать по каналам обратной связи в центр, определить местоположение последнего. И вот тогда настанет момент, когда мы сможем одним электронным импульсом уничтожить всю систему разом! – Кулак правой руки Итана глухо ударился о ладонь левой руки.

– R-0, постулат № 4 гласит, – вновь замерев на месте, Итан неожиданно сменил тон на менторский и поднял подбородок выше, – «Общество – это река, текущая только в одном направлении, и что бы ни попалось на её пути – всё либо станет частью реки, либо будет уничтожено потоком раз и навсегда!»

R-0 с благоговением наблюдал за спектаклем одного актёра, который разыгрывался перед ним, и боялся даже пошевелиться.

Итан, в свою очередь, уже не обращал на R-0 никакого внимания. Он выпрямился и стоял в центре комнаты ровно, напряжённо, словно натянутая струна. Только безволосая голова его чуть двигалась из стороны в сторону, да желваки играли на лице. Казалось, что он принюхивается, словно охотничья собака, почувствовавшая запах дичи и готовая по первой команде загнать жертву в ловушку. В стальную клетку, дверь которой только что захлопнулась.

Глава 11

На следующий день Марк с самого утра в школе искал глазами её. Он не признался бы никому и никогда в жизни, что ждал хотя бы мимолётной встречи взглядов, чтобы вновь заметить неравнодушие в глазах Анны. Он боялся признаться в этом даже себе, бичуя себя за излишнюю эмоциональность и неуместные мысли.

Ночью Айзен никак не мог уснуть. С десяти часов вечера, когда в нейроинтерфейсе прозвучал сигнал о том, что наступает время сна, он лежал, устремив немигающий взгляд в потолок из толстого прозрачного стекла. Сквозь него отчётливо было видно, что все его соседи этажами выше, как было определено Регламентом, уже заняли свои кровати и, скорее всего, спали. Его тело было расслаблено, но, умышленно вызывая в своём мозгу воспоминания, он периодически рефлекторно сжимал кулаки и инстинктивно вытягивался в струну. Затем, осознавая это, он вновь расслаблял мышцы. Бессчётное число раз подряд Марк прокручивал в голове события последних двух дней, пытаясь понять, почему его так зацепило это мимолётное общение с девушкой. После нескольких бессонных часов глубоких раздумий Марк осознал, что главное, что было в этой девушке и чего не было в его окружающем мире, – это неравнодушие.

«Я так привык к стандартным, заученным ответам учеников, к сухим, словно иссушенная ветром и зноем трава, репликам. Я привык и смирился. Да, именно смирился. С самого начала моей профессиональной деятельности я ждал ярких стремительных споров, сложных вопросов и дискуссий. Хотел, чтобы каждый урок был подобен горному бурлящему потоку, который может и утопить, и выбросить на камни, и вынести на тихую гладь озера в долине. Но желаемого так и не получил. Разумеется, в самом начале я пытался бороться с этим океаном спокойствия, бился, словно крупная рыба, попавшая в сеть. Пытался словами, делами спровоцировать настоящее цунами, но потерпел поражение. Когда этого не вышло, я попытался создать хотя бы рябь на поверхности моря спокойствия, но наткнулся лишь на бесстрастный, мгновенно отрезвляющий взгляд десятков пар глаз, заученные ответы, точно повторяющие учебные пособия, и холодные цифры тестирований. И я пробовал снова и снова, и каждый раз безрезультатно». – Эти мысли не оставляли ему шанса уснуть даже тогда, когда он усилием воли закрывал глаза.

«Я начал искать причину. Сначала внутри себя, полагая, что я сам делаю что-то не так, раз ученики не хотят даже попытаться выйти за рамки виртуальных учебников и безмолвных тестов. Затем, чуть позже, я начал искать причину в других, небезосновательно полагая, что они просто не способны понять меня. В конце концов я даже перестал трудиться для них, для остальных, и стал готовиться и рассказывать для себя. Я, учитель Марк Айзен, смирился с реакцией своих учеников, но пытался каждый раз стать лучше, преподнести материал ещё более ярко, придумать новые подходы к урокам, чтобы учиться самому. Больше всего я боялся превратиться в них, в этих молчаливых, всегда готовых к заученному ответу безжизненных индивидов».

Это была настоящая фобия. В начале работы учителем он иногда просыпался от одного и того же кошмара. Он сидит в классе, на уроке. Вдруг без определённой причины ученики начинают подниматься со своих мест. Приближаются к нему. Они подходят всё ближе и ближе. Безмолвные. Равнодушные.

Смотрят на него, но одновременно сквозь него, окружая своего учителя и не реагируя на его слова – как глухие. Бездушной толпой теснят его к двери, за которой должен быть выход из класса. Сенсор реагирует на отступающего учителя и открывает проход. А за дверью оказывается бездонная пропасть. Марк пытается вразумить эту массу, пытается что-то бессвязно объяснить, урезонить безумцев, но те лишь продолжают напирать. И в один момент Марк осознаёт, что всегда есть лёгкое и, быть может, даже более правильное решение. Он отворачивается от толпы учеников и без сомнений делает шаг в пропасть, пытаясь скрыться от этого безумия. И, уже летя вниз, он смотрит вверх и видит, как один за другим в пропасть шагают его бывшие ученики, превратившиеся в бездушную биомассу, слепо следуя за учителем. И он падает всё дальше и дальше. В глазах его застывает холодная бездонная пустота. Резкий вдох. Нить обрывается. Он просыпался. Точнее, он резко садился на кровати, за долю секунды сбросив с себя этот неконтролируемый ужас, ощущая капли холодного пота, катящиеся по шее на спину и дальше к пояснице, пытаясь унять крупную дрожь по всему телу.

Ему уже приходилось объясняться со специалистами службы контроля жизнедеятельности индивидов после первых нескольких подобных кошмаров. Нейроинтерфейс услужливо собирал и анализировал информацию о его состоянии и предоставлял подробные отчёты контролирующим органам. Разумеется, специально обученные службы реагировали незамедлительно. В первый раз ему выписали лекарства, снимающие нервное напряжение и улучшающие сон, в следующий раз направили на какие-то развлекательные процедуры в центр досуга, которые должны были раз и навсегда привести его в норму. Со временем кошмары практически прекратились. Однако безотчётный, неконтролируемый страх остался, поэтому Марк практически всегда старался поскорее опустить глаза, встречая типичный холодный и пустой взгляд своих учеников. И в сотый раз напоминал себе, для кого и почему он делает свою работу и делает её очень качественно.

Марк с самого утра в школе искал её. На первой большой перемене он заглянул в комнату досуга, где ученики обычно проводили всё свободное от уроков время. Комната представляла собой большой овал. Она была плотно уставлена белыми креслами сферической формы с удобными мягкими сиденьями, сильно утопленными внутрь слегка затонированной полусферы. Ученики имели обыкновение проводить время на переменах сидя по одному внутри этих капсул. Они были надёжно защищены от посторонних звуков стеклянным колпаком, который накрывал полусферу. Мгновенно и полностью они погружались в виртуальный мир своего нейроинтерфейса. Они общались, изучали информацию в сети и играли. В комнате всегда царило гробовое молчание, изредка нарушаемое едва слышным бормотанием или неожиданным восторженным возгласом удовлетворения, доносящимся из-под крышки одной из сфер. И оттого это помещение ещё больше напоминало зал психиатрической больницы. Картину дополняли полупрозрачные, тонированные стены. В натяжном потолке были встроены небольшие лампы, создававшие мягкое, тёплое, слегка приглушённое освещение во всей комнате.

Учителя за ненадобностью редко заходили в эту комнату. И Марк не был исключением, но сейчас новое, непонятное ощущение внутри него тянуло его в любое место, где он мог бы её повстречать. Он вошёл в комнату и двинулся вдоль рядов кресел, вглядываясь в лица сидящих там индивидов.

Никому не было дела до учителя, все оказались заняты своими важными делами. Те ученики, что ещё подходили, беззвучно занимали свободные места. В первом кресле в расслабленной позе сидел юноша (судя по возрасту, только перешедший в эту школу), на лице его блуждала бессмысленная, довольная улыбка. Глаза его были закрыты. Очевидно, всё, что его сейчас интересовало, располагалось в виртуальном мире. В соседнем кресле полулежала девушка, смотря невидящим взглядом куда-то вдаль, указательным пальцем правой руки будто листая страницы в сети. Она так же, как и все остальные, не обратила на беззвучную поступь учителя никакого внимания, надёжно защищённая тонированным стеклом сферической капсулы.

Марк чуть ускорил шаг, мимолётным взглядом окидывая очередного ученика и понимая, что это вновь не Анна. Он прошёл ряд, другой, изредка останавливаясь и чуть более пристально всматриваясь в лица некоторых индивидов.

– Это просто невероятно! – громкий, но всё же слегка приглушённый крышкой капсулы возглас одного из индивидов раздался чуть позади. И Марк вздрогнул от неожиданности. Он вдруг явственно ощутил острое неприятие того, что здесь сейчас происходило. Гнетущая тишина, воцарившаяся после этой словесной интервенции, произвела ещё более сильное впечатление, чем неуместный в этом безмолвии возглас.

Ощущение ночного кошмара неожиданно резко пронзило Марка Айзена. В этот момент он настолько отчётливо почувствовал горькую смесь отчуждения, неприязни и страха перед существами в капсулах, что лицо его исказилось, как будто он очутился в одно мгновение в зловонных, душных недрах городского коллектора, а не в вентилируемых помещениях учебного заведения с контролируемыми автоматикой влажностью и температурой воздуха. Он весь сморщился и, сам того не замечая, почти перешёл с быстрого шага на бег. Теперь у него в голове осталась лишь одна мысль: «Прочь! Прочь из этого места туда, где я могу быть собой, где всё мне знакомо, где всё – моё!» Марк периодически оглядывался, будто за ним гнался незримый монстр. Резкими отрывистыми шагами Айзен обогнул ещё один ряд капсул и, стремясь скорее убраться оттуда, вылетел на параллельный ряд и остановился как вкопанный.

Прямо перед ним, буквально в двух шагах, скрестив ноги, на полу сидела Анна. Он понял, что это она, за миллисекунду, за незримое и не поддающееся подсчёту мгновение. Марк понял это сразу, когда увидел глаза – он не видел черт её лица, не видел фигуры или цвета волос. Всё это оказалось где-то в стороне. Его страх мгновенно улетучился: ведь всё, что ему было нужно, он увидел в глазах Анны.

Неискушённый наблюдатель со стороны увидел бы слегка удивлённую девушку с немного приподнятыми в изумлении дугами бровей и радостной улыбкой, и мужчину, замершего в виде морской фигуры из давно забытой детской игры и явно пребывающего в состоянии шока.

Первой пришла в себя Анна Рауш.

– Учитель Айзен, какая неожиданная встреча! Быть может, вы присядете со мной? – Анна говорила мягко и негромко, будто боясь спугнуть робкого зверька на лесной тропинке.

– Анна Рауш, – это всё, что смог выдавить из себя Марк в следующие пять секунд. За эти мгновения на лице его отразилась вся гамма эмоций, глаза его чуть расширились, брови немного приподнялись. Однако секундой позже он попытался взять себя в руки и продолжил: – Мы… искали… Вы, Анна… Здесь? – Речь Айзена была сбивчивой, он не мог прийти в себя. Его сердце билось явно быстрее положенного, он тяжело дышал и всё ещё находился под впечатлением от сколь ожидаемой, столь и неожиданной встречи.

Наконец Марк смог оторвать взгляд от глаз Анны, которые продолжали излучать тепло, но теперь вдобавок ещё и искрились от едва сдерживаемого смеха. Он оглядел её и ещё больше поразился. Сидя на полу, она, очевидно, рисовала в планшете, и он оторвал её от этого занятия.

– Вы не переживайте так, мне всё равно хотелось прерваться, потому вы меня нисколько не отвлечёте! – словно прочитав его мысли, Анна сделала приглашающий жест рукой.

Марк Айзен опасливо огляделся вокруг, что также не укрылось от внимательного взгляда девушки.

– Не сомневайтесь, им всем всё равно! Даже если бы здесь прямо сейчас появился Иисус Христос, это вряд ли бы их заинтересовало. У нас есть ещё пять минут до конца перемены, присаживайтесь! – Анна попыталась придать голосу максимально доверительный и, как показалось учителю, заговорщицкий тон, чтобы окончательно сломить волю Марка.

Он поймал себя на мысли, что перестаёт удивляться странным словам девушки, и неуверенно присел на ковёр рядом с ней.

– Что вы рисуете? – Марк абсолютно не знал, как начать разговор, поэтому спросил, как казалось, самое очевидное.

– А что вы видите, учитель? – Анна развернула планшет к Айзену, и он смог более внимательно разглядеть эскиз будущего рисунка.

– Что ж, очевидно, что это девочка. – Марк внимательно изучал рисунок.

Девочка. Лет тринадцать-пятнадцать. Кудрявые тёмные волосы до плеч, широкий открытый лоб без чёлки, чересчур крупный нос с заметной горбинкой, нескладные длинные чёрные брови, насмешливые большие чёрные глаза, явно выделяющиеся на лице. Чуть странная улыбка едва разомкнутых губ. Очень тонкий маленький подбородок смотрелся чуждо на этом необычном лице, особенно на фоне крупного носа и больших глаз. Шея девочки была такой тонкой, что голова казалась слишком массивной, нелепо надетой на эту слабую шейку. Одета девочка была в светлую кофточку с невзрачным узором.

– Это не вы, Анна, вы совсем другая, – голос Марка стал задумчив. – Быть может, это ваша сестра? – предположил учитель, однако тут же вспомнив историю, рассказанную Анной на уроке, поспешил добавить: – Нам очень жаль вашу сестру. Никто не заслуживает такой судьбы.

Улыбка пропала с лица Анны. Теперь её взгляд был печален и задумчив.

– Вы правы, учитель. Она не заслуживала смерти. Она была всего лишь ребёнком и никому не сделала ничего плохого, она даже не начала толком жить… – В голосе Анны звучала горечь утраты. – Вы сказали «судьба»? – она задала вопрос, подняв глаза к потолку и обращаясь явно не к Марку, а к кому-то там, наверху. – Но неисправным автопилотом автомобиля, сбившего мою маленькую сестру, управляла ведь отнюдь не судьба, – произнеся это, Анна сжала губы так, что они побелели.

Марку нечего было на это ответить. И он просто замолчал, потупив взгляд, словно винил себя в той беде, что случилась с несчастным ребёнком.

– Это не моя сестра, учитель. – Анна тряхнула головой, словно сбрасывая оцепенение. – И это не я, как вы уже заметили! – В голос девушки вернулись жизнь и позитивные нотки. – Но если вы хотите узнать больше о ней, об этой девушке, – Анна Рауш порывисто развернула планшет и с интересом посмотрела на своё творение, ещё раз пристально всмотревшись в незавершённый рисунок, – у вас есть такой шанс! – заговорщически прошептала она.

– Мы бы очень хотели узнать больше о ней, – Марк скопировал её интонацию и кивнул в сторону планшета.

Анна Рауш неожиданно стала серьёзной, а взгляд её в этот момент сделался совсем взрослым.

Она пристально посмотрела на Марка. Тот с достоинством выдержал этот взгляд, не отведя глаз, продемонстрировав полную уверенность в своих словах. Айзен на две секунды задержал дыхание, пытаясь усмирить биение сердца, громоподобные удары которого, должно быть, были слышны сейчас не только Анне, но и всем вокруг.

– Хорошо, – в голосе Анны прозвучала уверенность.

Она казалась очень спокойной, хотя в этот момент лёгкий прищур её голубых глаз выдавал её сомнения, или, быть может, она оценивала, можно ли доверять учителю? Марк так и не понял до конца, чего было в этом взгляде больше.

Мгновенно открыв новый рисунок в программе планшета, Анна очень быстро, но аккуратно вывела кистью всего несколько слов и цифр: завтра 13:00, Эпсилон III, К 2.6.

Она вопросительно посмотрела на Айзена.

Марк ответил серьёзным взглядом.

Теперь они были вдвоём в одной лодке на просторах бескрайнего бушующего океана. В этот момент он понял, что чем-то заслужил некое особое расположение, и именно то, что произошло сейчас, изменит его жизнь раз и навсегда. Перед ним была маленькая, хрупкая девушка, которая вот сейчас, в это самое мгновение, смотрела на него как на друга, которому можно доверить тайну. А с другой стороны, перед ним был удивительный человек, внутри которого искрились какие-то необыкновенные энергия и сила, которые никак не вязалась с её внешним видом.