Текст книги "Операция «Вирус» (сборник)"

Доури Марр, владелец фирмы «Марр и его лечебные пиявки»,
рассказывает Карру О'Басу про тайну Черепахи Тортиллы,
а Буратино знакомится с Мальвиной
и говорящим псом Артемоном

Вечером того же дня, когда Карр О'Бас отпустил Буратино, к нему в гости заявился старый знакомый, владелец фирмы по производству модифицированных лечебных пиявок Доури Марр. Пиявки, биологические макророботы, восстанавливали сбои в генетических программах, продлевая эффекты ген-коррекции. Но прибыльный бизнес был для Марра лишь прикрытием более серьезных дел. Федеральное бюро расследований, на службе у которого он состоял, уже давно разыскивало золотой Ключ.

Расположившись у очага, он потер руки и объявил:

– Ну что, дружище, старый Доури пришел с хорошими новостями. Но сперва угости-ка меня как следует. Этот чертов карантин вымотал мне все нервы.

– Так ты оттуда? – магистр указал большим пальцем куда-то вверх.

– Оттуда, оттуда, – подтвердил Доури Марр. – Кстати, не желаешь подкорректировать печенку? Тебе, вижу, надо. Пара моих пиявок – и печень вновь работает как механизм.

– Поди ты к лешему со своими пиявками. Вон мясо, вон – вино. Жри, – грубо отвечал магистр, презиравший ремесленников, подвизавшихся на ниве великого биотехнологического искусства.

Гость не стал чиниться, впился зубами в синтетическую куропатку. Отрывая куски мяса, он продолжал говорить:

– Есть у меня информашка, за которую не один подпольный генетик готов будет отдать последнюю дозу нуклеинового киселя. А тебе вот интересно?

О'Бас почесал бороду. На что это продавец пиявок намекает?

– Да брось, дружище, – Марр налил себе вина. – Все ты понимаешь. Кому не нужен золотой Ключ?

– Разрази меня гром, откуда ты проведал про золотой Ключ? – не сдержался О'Бас.

– Пустяки, – беззаботно махнул рукой продавец пиявок. – Что Ключ, когда не знаешь, где Дверь?

Карр О'Бас чуть не брякнул, что знает, где Дверь, но сдержался и, сбавив обороты, поинтересовался:

– Что тебе известно о Ключе, дружище Марр?

– Я бы тебе рассказал, дружище Карр, если бы ты мне рассказал, что тебе известно о Двери?

– Что я могу рассказать о Двери? – усмехнулся магистр. – Только лишь то, что и все. Слухи, легенды, бабушкины сказки.

Продавец пиявок прищурился.

– А я вот знаю, что тебе довелось побывать в лапах супердроидов. Сколько тебе тогда лет было? Маленький, испуганный мальчик, на глазах которого страшные и странные существа, с виду так похожие на сапиенсов, замучили, отправили на тот свет множество подопытных людей. Да, не все то человек, что сапиенс, не так ли? И не оттого ли ты мучаешь несчастных дроидов в своем театре? Так как насчет пиявок? Перегруженная печень, без сомнения, тяготит тебя, а избыточный билирубин вызывает раздражительность.

– К черту, к лешему, никаких пиявок! – взревел О'Бас, хватая Доури Марра за грудки. – Убью! Оторву голову! Пущу на биомассу!

– Только не надо театральщины. – Доури Марр неуловимым движением освободился от магистровой хватки.

– Говори, где Ключ! – не унимался магистр.

– Дверь! Где дверь?! – уворачиваясь от его объятий, патетически восклицал Марр.

Наконец, запыхавшись, магистр обрушил свое тело на кресло.

– Хорошо, дружище, давай фифти-фифти. Берем Ключ, а я показываю, где Дверь.

– Да мне большего и не надо, – пожал плечами продавец пиявок. – Ключ у старой Тортиллы.

– У Черепахи?

– У нее.

– У этой старой перечницы?

– Эта старая перечница даст сто очков вперед любому федеральному агенту.

– В ее замке?

– Там.

– Здесь никакой армии не хватит.

– Но вы же старые друзья, не так ли? Ведь это она тебя вытащила из лаборатории смерти?

– Ты прав. Кто, как не я, сможет уговорить старую мегеру? Так что вставай, мы выдвигаемся немедленно.

Одноместный геликоптер приземлился на зеленой лужайке перед небольшим аккуратным домиком, затерянным в лесной чаще. От лужайки к домику вела посыпанная песком дорожка. Колыхались камыши на берегу такого же небольшого пруда. На террасе перед домиком пила чай девочка с голубыми волосами. У ее ног лежал и преданно смотрел на хозяйку огромный, с кавказскую овчарку, пудель.

Буратино выскочил из геликоптера – тот со свистом взмыл обратно и растворился в солнечной голубизне неба.

– Мальчик! – всплеснула руками девочка с голубыми волосами, завидев гостя. – Ах, мальчик! Как ты нашел меня здесь? Кто ты? Как тебя звать? А меня зовут Мальвина!

Пудель лениво поднялся и обнюхал штаны Буратино.

– Р-ртортилла! – сообщил пудель. – Пр-рислала.

– Наша добрая, добрая бабушка! Она бы не прислала к нам плохого мальчика, правда, Артемон?

– Может, и не плохой, но уж точно и не хороший, – без какого-либо рычания изрек пудель.

– А мы его воспитаем! – девочка важно поднял палец. – Первое – манеры, второе – дисциплина, третье – книжные премудрости.

– Ты че, дура? – наконец раскрыл рот Буратино. – Эта говорящая шерсть – и то жжот нипадеццки.

– Фу, грубиян! Артемон научит тебя вежливости. Но как же тебя зовут, мальчик? Кто твои родители? Почему ты один? Ты сирота?

– Да закрой ты рот наконец! Меня зовут Буратино, родителей нет, потому что меня вырастил в пробирке яйцеголовый ботаник Карло! Доступно излагаю? А один я потому, что Карло послал меня одного, чтобы я обтерся среди людей. Только фигня из этого вышла. А сиротой я быть не могу, потому что не рождался.

– Ах, какое счастье! Папа Карло! Ведь он и меня создал! Так мы теперь – брат и сестра?

Буратино задумался.

– Типа, и тебя он создал? А чего ж ты такая тупая?

– Артемон! – воскликнула девочка, и пудель играючи оторвал у Буратино кусок штанов.

– В следующий раз, если не станешь вежливее, укушу по-настоящему, – мрачно предупредил пудель.

– Хватит, Артемон! Буратино умный, он все понял. Наверное, ты голоден? – сочувственно спросила девочка. – Тогда умывайся, как следует помой руки, – и к столу.

– Руки? Руки мыть – это лишнее. С тройной-то спиралью ДНК. Нам ли, покойникам, вирусов бояться и бактерий?

Но, скосивши взгляд на умильную физиономию вывалившего язык Артемона, шмыгнул носом и поплелся к рукомойнику.

За столом он немедленно набил щеки миндальными пирожными, жадно осушил стакан колодезной воды. По подбородку потекли струйки.

– Нет, это невозможно! Ты совсем, совсем невоспитан!

– Некогда было. Тебе кто волосы покрасил?

– Я такая получилась, – кокетливо ответила Мальвина.

– Узнаю ботаника. Тебе дикий хаер, мне вон нос.

– У тебя очень милый нос!

– Ну, спасибо. Тебе тоже с волосами красиво. Только к людям тебе нельзя. Слишком приметная.

– Я знаю. Мне бабушка Тортилла рассказывала. И еще она мне обещала подарить золотой ключик, который сделает нас свободными.

– Кого это – нас? – подозрительно спросил Буратино.

– Она так выразилась. «Он сделает вас свободными», – сказала она.

– Гляди.

Буратино жестом заправского фокусника извлек из-за пазухи Ключ, висевший у него на шее, на титановой цепочке.

– Какая красивая вещица! – восхитилась Мальвина.

– Фарфоровая голова, – безнадежно махнул рукой Буратино. – Это на самом деле очень крутой девайс. Вопрос только, куда его законнектить?

– Я ничего не понимаю, – растерялась девочка.

– Хорошо у вас тут, на солнышке, – оценил Буратино. – Я пофотосинтезирую немного. Ты не пугайся. Если позеленею – тащите в чулан. У вас есть чулан? Или пещера?

– Для тебя найдем, – проворчал пудель.

Тут из домика донеслась музыкальная трель.

– Ах! Бабушка на связи, – подхватилась Мальвина. – Артемон! Неси коммуникатор.

Звонил личный секретарь Тортиллы, дроид Жаба. Новости были ужасны.

– Только что окончательно выжившая из ума Черепаха все рассказала Карру О'Басу. Через пятнадцать минут он будет у вас. Вам надо срочно бежать. Хозяйка умирает и ничем не может помочь.

Странный бой на опушке леса

Мальвина беспомощно посмотрела на пуделя.

– Что делать, Артемон?

– Р-рвать когти, – лаконично ответил пес.

– Нивапрос, – согласился Буратино. – Только далеко не убежим. Нам бы спрятаться.

– Артемон, куда мы можем спрятаться?! – воскликнула девочка.

– Пещер-ра! – проворчал Пудель.

– Правильно! Бабушка ведь так и наставляла: если что, прячьтесь в пещеру!

Артемон добавил:

– Тор-ртилла наставляла – забраться в пещеру, загер-рметизировать вход, активир-ровать минное загр-раждение и включить ср-редства активной обор-роны. И ждать помощи из замка Тор-ртиллы.

– Так, быстро всех с пляжа! – распорядился Буратино. – Собака, девку переодеть, вещей не брать. Даю две минуты времени.

– Ах, Буратино, ты такой решительный! – воскликнула увлекаемая Артемоном в домик Мальвина.

И они побежали к пруду, к спасительной пещере. Но когда до заветного, укрытого маскировочной сетью входа оставалось совсем ничего, раздался пронзительный вой.

– Ложись! – скомандовал Буратино, падая ничком.

Пудель бесцеремонно повалил Мальвину, упал на нее сверху, прикрывая своим телом.

Блеснуло, громыхнуло громом. На месте пещеры дымилась воронка да торчали вывороченные взрывом глыбы бетона. Еще секундой ранее невидимый, приближался боевой флаер.

– Отсиделись, – отряхиваясь от песка, заметил Буратино.

Он усадил Мальвину на спину Артемона.

– Бегом, в лес!

Они стремительно мчались лесной чащей, мелькали мимо сосны и ели, березы и осины. Буратино развил такую скорость, что даже генетически усовершенствованный пудель едва за ним поспевал. Наконец лес закончился, беглецы оказались на опушке.

– Опаньки, – пробормотал Буратино.

Ровный луг пересекала цепь черных фигур. Они приближались к беглецам с пугающей неторопливостью. Из лесу раздавался жуткий треск. Все пути к бегству были отрезаны.

– Мы погибли, – Мальвина закрыла лицо ладошками.

– Я буду биться до последнего вздоха! – горделиво сообщил пудель.

– Тебя просто пристрелят, глупое животное, – возразил Буратино. – Это мы им нужны живыми.

Треск в лесу сделался чудовищным, и на опушку, повалив несколько сосен, вывалился давешний боевой флаер. Из него выскочили магистр О'Бас и федеральный агент, продавец пиявок Доури Марр.

– Отдавай Ключ! – закричал магистр, держась на почтительном расстоянии. Артемон скалил зубы и грозно рычал.

– Следует определить, у кого из них Ключ, – сказал Доури Марр. Он вскинул руку, давая знак спецназу оставаться пока на месте. – И есть ли он у них вообще. Я бы на их месте Ключ спрятал в доме или выкинул по дороге.

– Отдавай Ключ, – не слыша продавца пиявок, повторил О'Бас. – Зачем он тебе, безмозглое полено? Тебе от него одни несчастья! Отдай и проваливай на все четыре стороны!

Он двинулся было к Буратино, но Артемон столь выразительно рявкнул: «Р-разорву», – что магистр поспешно отскочил назад.

– Вот уж не думал, что хоть одна из этих говорящих тварей уцелела, – флегматично заметил Доури Марр. – Магистр, ты давай иди отсюда. Сейчас мои ребята работать начнут. – В одной руке он держал бластер, в другой, поднятой над головой, – жетон. – Я – федеральный агент! Приказываю всем лечь лицом на землю, вытянуть руки в стороны и не шевелиться.

Но Карр О'Бас словно обезумел. Вместо того чтобы подчиниться приказу федерального агента, он вцепился в его бластер, повалил Доури Марра, и они покатились по траве.

– Собака, бери Мальвину и прячьтесь в лесу, – приказал Буратино.

Он стоял в странно напряженной позе, как будто к чему-то прислушивался. И когда пес и девочка скрылись за деревьями, что есть мочи закричал:

– Ко мне, нанороботы! Я повелеваю вам проснуться!

Он издал высокий и долгий горловой звук, от которого заложило уши у пилота флаера, а магистр и продавец пиявок от испуга перестали драться. Из трави и от леса возникло дуновение, и к Буратино, змеясь, потекли отовсюду серые клочья тумана. Они собирались воедино вокруг андроида, постепенно разгораясь лиловым свечением. Вскоре он окутался непроницаемым облаком.

Первым разобрался, что к чему, продавец пиявок. Оглоушив магистра ловким ударом по темени, он подхватил бластер, стремительно запрыгнул в кабину и крикнул пилоту:

– Немедленно взлетаем!

– Курс? – спросил тот.

– Как можно дальше отсюда, – ответил Доури Марр.

А спецназ открыл ураганный огонь из штурмовых бластеров. Разряды вырывали из лилового облака клочья, выжигали каверны, но облако тут же смыкалось и, подпитываемое новыми триллионами наноскопических роботов, казалось, даже росло. У ног спецназовцев тоже заклубились лиловые вихри, и бластеры один за другим стали умолкать. Где-то далеко отсюда уже приводились в боевую готовность гигантские дезинтеграторы, предназначенные для уничтожения полчищ «диких» нанороботов. Но дезинтеграторам нужно было время, чтобы накопить энергию. И еще нужно было время, чтобы перебросить их к месту битвы.

Спецназ начал поспешно отступать. Туча вокруг Буратино опала и рассеялась. Он глянул вверх – в небе плыло облако, похожее на кошачью голову, из-за этого облака вынырнул и начал снижаться в стремительном пике очередной летательный аппарат.

– А вот и ботаник прилетел, – сказал Буратино и стал звать друзей из лесу.

Это и в самом деле оказались Карло и Джузеппе – на личном сенаторском геликоптере. Предусмотрительный Карло вмонтировал датчик координат не только в браслет, с которым Буратино так неосторожно расстался, но и в его биометрический паспорт.

Когда вся компания разместилась в пассажирском салоне, Сизый Нос, сидевший за пилотским штурвалом, предложил отвезти всех в убежище, по ту сторону озера Мичиган. Буратино спросил у Шаманщика:

– Ботаник, я там видел у тебя странного сверчка и прикольную крысу. Они зооморфы?

– Про зооморфов я в тебя информацию не закладывал, Буратино. Чтобы ты не знал лишнего.

– Жесть. Про Ключ ты мне тоже ничего не докладывал.

– Какой Ключ? – удивился Карло, а Сизый Нос навострил уши.

– Есть такой боянчег, – сказал Буратино, доставая из-за пазухи золотой Ключ.

– Это то, о чем я думаю? – спросил Шаманщик.

– Рибосома-платформа, – подтвердил Буратино. – Эй, Джузеппе, гони на Детройт-2, пока нас тут дезинтегрирующим ударом не накрыли. Прорвемся – будет нам счастье.

Закладывая вираж, Джузеппе заметил:

– Да-а, дружище, как быстро повзрослел твой мальчик.

Что они нашли за потайной Дверью

Когда они подлетели к Городу, к его верхнему ярусу, в раскрытый грузовой отсек карантинного терминала заходил тяжелый транспортник. Джузеппе подвел геликоптер вплотную к его фюзеляжу. Но прежде, чем грузовой отсек закрылся, следом за транспортником в шлюз втянулся длинный шлейф лилового тумана. И взвыли истошно сирены, и равнодушный голос диспетчера-дроида разнесся по всем закоулкам Города:

– Зафиксировано нарушение периметра Города. Атака нанороботов. Опасность высшей степени. Всем жителям загерметизировать помещения…

– Что ты наделал?! – в ужасе воскликнул Сизый Нос.

– Решил подстраховаться, – ответил Буратино. – Иначе ваша Служба контроля не посмотрела бы на то, что ты сенатор.

В это время плазменные пушки, стоявшие на крыше верхнего яруса, тысячефутовыми факелами выжигали пространство над Городом. И не зря: огромная лиловая туча возникла в небе, выбрасывая вниз, к куполам воздухозаборников клубящиеся щупальца, и многие из них успевали достигнуть цели.

– Лучше бы Служба контроля, чем дезинтегрирующий разряд, – заметил Джузеппе.

По счастью, давешний транспортник все еще протискивался в огромные, но для него тесные гермоворота, ведущие в карантинную зону. Ворота, повинуясь сигналу тревоги, тщетно пытались захлопнуться, – тушу транспортника заклинило между верхней и нижней створками.

И они, бросив геликоптер, успели вскочить в получившуюся щель. Промчались к лифту, и лифт стремительно ухнул вниз, унося их к уровню зеро. По всему было видно, что за прошедшие после бунта нанороботов сто лет логистика операций консервации и обороны сделалась более щадящей. Никто не попытался перехватить их на выходе, никто не преследовал по технологической зоне, и вскоре два человека, два андроида и пес оказались в каморке Карло.

Буратино сорвал изображение блондинки с котелка и отодвинул щит. В тоннеле стоял зооморф – сверчок.

– Все возвращается на круги своя, – проскрипел он.

– Р-р, – сказал Артемон.

– Ну, ботаник, будем прощаться, – сказал Буратино. – И хотя я тебя не просил превращать умершее тело в андроида, теперь я хочу поблагодарить тебя. Все-таки вы, люди, дураки. Все время изобретаете удивительные штуки, совершаете невероятные открытия, чтобы потом бежать куда глаза глядят.

– Что ты задумал? – спросил Шаманщик.

А Джузеппе Сизый Нос лишь молча приложился к фляге.

– Я только завершаю то, что задумали люди. Глупо было бы, имея в руках Ключ к счастью, не поюзать его.

– Я все поняла! – вдруг воскликнула Мальвина. – Мы уйдем в волшебную страну, о которой говорила бабушка!

– Адназначна, – заверил ее Буратино. – И там ты очень быстро поумнеешь.

– Я с вами! – произнес верный Артемон.

Буратино вынул Ключ, взял Мальвину за руку и шагнул в подземелье. От Ключа заструилось мягкое золотистое сияние. Выползшая было навстречу крыса-зооморф, увидев Ключ, тут же скрылась в своем туннеле.

Там, где раньше Буратино видел лишь тупик, на гладкой стене переливалась всеми цветами радуги голографическая эмблема. Она изображала тройную спираль ДНК. Буратино поднес Ключ к эмблеме, и Ключ выстрелил снопом золотых лучей, а колоссальная броневая плита Двери медленно и неохотно отползла в сторону, и в тоннель пролился ровный и сильный свет. А потом, когда они переступили порог, Дверь так же медленно встала на место, навсегда скрыв от людей тайну золотого Ключа…

Театр дроидов Карра О'Баса снова дает представление

Детройт-2 сумел оправиться от неожиданной атаки нанороботов. По-прежнему заседал в сенате Джузеппе Сизый Нос, неумолимый конвейер биологического цикла перемешивал людей с дроидами, генетик Карло все так же искал и не находил секрета вечной жизни. А на тридцать третьем уровне по-прежнему давал представления театр дроидов магистра Карра О'Баса. Невероятным успехом у публики пользовался новый спектакль «Золотой ключик, или Приключения Буратино». В нем благородные куклы боролись за свое кукольное счастье и в конце концов обретали его в волшебном театре за таинственной дверцей.

Никто не знает, стал ли кто-нибудь на Земле счастливее после всех этих удивительных приключений – травы и цветы, звери и птицы, люди или их дроиды.

И никто из них не может знать – нашли или нет свое счастье Ушедшие за Дверь.

Рассказы

ДОМ ОБРЕЧЕННЫХ

Любимым писателям Рэю Брэдбери

и Клиффорду Саймаку

Дом был тут совсем некстати. Своими нелепыми хрустальными колоннами он настолько дисгармонировал с пейзажем, что хотелось зажмуриться в надежде, что дурацкий мираж рассеется и окружающее вновь обретет свою беспощадную сущность. Но жмурься не жмурься, а дом, похоже, не собирался исчезать. В этом Джон Ньюкомб уже убедился.

– Я больше не могу, – сказала Маргарет, опускаясь на плоский черный валун.

Повернувшись к нелепому, невозможному здесь дому спиной, Джон наклонился к жене, всмотрелся в прозрачный пластик гермошлема. Глаза ее были закрыты, губы беззвучно шевелились. Джон усилил чувствительность наушников.

– Оставьте меня в покое, – шептала Маргарет. – Дайте мне умереть. Оставьте меня в покое, дайте мне умереть, оставь…

Джон потряс ее за плечи.

– Маргарет… Мардж, очнись…

Она умолкла, открыла заплаканные глаза.

– Я не дойду, Джонни, – сказала Маргарет. – Даже если у нас хватит кислорода… Нет больше сил.

– У меня к тебе просьба, Мардж, – сказал Джон. – Пожалуйста, посмотри вон туда… Ты что-нибудь видишь?

– Ну, – отозвалась она. – Вижу. Руины какие-то… Боже мой! Это… это…

– Выходит, я не брежу, – проговорил Джон.

Маргарет вскочила.

– Чего же мы тут торчим? – крикнула она. – Идем, Джонни.

В этом была вся миссис Ньюкомб. От апатии к воодушевлению она переходила почти мгновенно.

– Постой, Мардж, – Джон схватил жену за рукав. – Мне как-то не по себе… Его не должно быть здесь. Верно, миссис палеоареолог?

– Где твое воображение, писатель? – улыбнулась она. – Идем.

Джон вздохнул. Пусть этот дом и полнейшая нелепость, главное, Маргарет взбодрилась. Теперь у нее наверняка хватит сил дойти до Купола. Еще бы, принести такую весть! Сенсация. Открытие даже не века – тысячелетия. Да что там, тысячелетия. Всей человеческой истории. Это вам не игра теней с трещинами на плоскогорьях Сидонии – это дом. Его витые прозрачные колонны, похожие на толстые сосульки, поддерживали четырехскатную крышу, блестевшую на солнце, как полированное серебро. Казалось невероятным, что в мире, где пыльные бури так же обычны, как на Земле дожди, можно сохранить такой блеск. Покрытие Купола давно утратило серебристость, в микроскопических выщербинках скопилась ржавая пыль. Купол слился с черно-красным ландшафтом, стал частью планеты. А ведь человеческая колония появилась на Марсе тридцать с небольшим лет назад, этому же дому должно быть не меньше миллиарда лет.

Они подошли к дому, поднялись по мраморным ступеням на широкую террасу, опоясывающую его. Между колоннами, поддерживающими портик над входом, они увидели темную бронзовую дверь. Затейливый рельефный орнамент покрывал ее. Джон взялся за литое кольцо, торчащее из пасти чудовища, и потянул дверь на себя. Она отворилась легко, словно ждала этого веками. Джон осторожно заглянул внутрь. Просторный холл. Белые, едва мерцающие стены. Блестящий пол в шахматную клетку, красную и серебристую. Никаких следов запустения. Нигде ни пылинки.

– Эй, хозяева! – позвал Джон. – Есть кто-нибудь дома? У вас дверь не заперта…

– Джонни, ты сошел с ума? – спросила Маргарет у него за спиной.

Он оглянулся.

– Ты только взгляни на это чудо, Мардж. Чистота и порядок. Будто кто-то следит здесь за этим…

Джон посторонился, не выпуская дверного кольца. Он боялся, что дверь захлопнется и открыть ее больше не удастся. Ведь чудо неповторимо. Маргарет смотрела молча, без ахов и охов. Даже дыхания ее не было слышно. Джон понял, что у жены перехватило горло.

– Войдем, – сказала она.

– Ты уверена?

– Да. Может быть, тут найдется какая-нибудь мебель, чтобы по-человечески отдохнуть. А нет, я согласна лежать и на полу, лишь бы не на этих ужасных камнях…

– Хорошо, хорошо, разумеется, – проговорил Джон, уловив в голосе жены закипающую истерику. – Только, чур, я первый… Мало ли…

Он занес ногу над порогом, да так и замер.

– Все-таки это как-то странно, – сказал он. – Дом… На Марсе…

– Господи, – выдохнула Маргарет. – Он еще и раздумывает!

Она решительно оттерла мужа плечом и первой переступила порог. Джон со стесненным сердцем смотрел, как жена ступает по скользким с виду двухцветным плитам. Будто по льду. И ржавый прах мертвой планеты осыпается со складок скафандра и исчезает, не достигнув красно-серебристых квадратов.

Джон подумал, что не должен торчать на пороге, оставляя жену наедине с этим странным домом, но нельзя было позволить двери закрыться. Подпереть ее было нечем. Впрочем… Джон посмотрел на контейнер с образцами древних морен, который он все еще держал в руке. Маргарет очень гордилась этими находками, считая их несомненными доказательствами существования на Марсе ледников. Это за ними они спускались на равнину Исиды, это из-за них сломался вездеход и пришлось возвращаться в Купол пешком, это их Маргарет не хотела бросить, даже когда выбилась из сил. Тяжелый на Марсе – на Земле контейнер был бы просто неподъемным. Джон поставил его у порога и только тогда отпустил кольцо. Пожалуй, дверь заклинена основательно…

– Боже мой, Джонни! – крик Маргарет в наушниках оглушил его. – Здесь самая настоящая кровать! Простыни, Джонни!

Джон оглянулся на безрадостный пейзаж каменистой пустыни. Все по-прежнему. Мертво и безнадежно. Безнадежно мертво. Нет, не совсем… Джон заметил какое-то движение там, где Тирренское плато уступами сходило в котловину Исиды… Увы, это лишь пылевой смерч, предвестник большой осенней бури. Повернувшись к смерчу спиной, Джон вошел в дом.

Маргарет стояла посреди огромной спальни, рядом с обширной, аккуратно застеленной кроватью. На серебристом, вышитом белыми цветами покрывале не было ни морщинки. В изголовье снежной горой высились подушки. Из стены росли хрустальные бутоны ночников. Строго и изящно. Ничего лишнего.

– Я хочу лечь, Джонни, – сказала Маргарет. – И не в этом дурацком пропотевшем скафандре, а – голой. И вымытой до скрипа.

– Я тебя прекрасно понимаю, Мардж, – проговорил он, рассматривая свое отражение в сдвижной зеркальной дверце платяного шкафа. Когда-то белый, а теперь порыжевший от марсианской пыли скафандр, помутневший пластик гермошлема, – ничего нелепее в этой сверкающей чистотой и дышащей уютом спальне и представить нельзя.

– Понимаю, – повторил Джон, – но ведь это невозможно, дорогая. Здесь же почти вакуум…

– Да, – согласилась Маргарет. – Но только потому, что ты оставил дверь открытой!

Джон посмотрел на жену с испугом. Неужели ее рассудок не выдержал столкновения с этим чудом? А – его? Может ли он, Джон Грегори Ньюкомб, инженер регенерационных систем и по совместительству первый марсианский писатель, ручаться за свой собственный рассудок?! Кто гарантирует, что чудо-дом среди песка и камней Тирренской земли не галлюцинация? Подробная и весьма реалистичная. Настигшая их обоих…

– Мистер Ньюкомб, – сказала Маргарет. – Пойдите и затворите дверь. В противном случае я разгерметизирую скафандр.

Она подняла руки к фиксирующему кольцу. Джон кинулся к ней, схватил за запястья. Маргарет рванулась.

– Пусти…

Раздался негромкий в почти безвоздушном пространстве хлопок. Вздрогнул пол под ногами.

– Дверь!

Джон отпустил руки жены, бросился в холл. Опасения подтвердились. Вытолкнув контейнер наружу, входная дверь захлопнулась. Джон навалился плечом. Внутренняя поверхность двери оказалось гладкой, без единого выступа, без обыкновенной дверной ручки. Ухватиться было не за что. Пальцы соскальзывали, ноги разъезжались. Дверь оставалась непоколебимой.

В полном изнеможении Джон сполз на пол. Он задыхался. В безнадежной борьбе с предательской дверью он истратил слишком много кислорода. Проклятая ловушка… Впрочем, теперь все равно. До Купола ему не хватит воздуха, но… Но ведь идти не обязательно. Спасатели должны быть уже на полпути. Они наткнутся на этот нелепый дом, увидят рядом контейнер с образцами. Все поймут. Нужно только пойти в спальню, лечь на белоснежную постель и лежать неподвижно, пока спасатели не проникнут внутрь. Очень просто.

Джон понимал, что все очень непросто. Желая сократить путь, они с Маргарет взяли немного восточнее. А это означает, что спасательной команде придется обшарить лишние пятнадцать-двадцать квадратных километров. Это идиотское «полосатое» магнитное поле Марса выкинуло фортель, лишив их связи с Куполом… Ладно, главное сейчас не дать жене наделать глупостей…

– Мардж, – проговорил он. – Отзовись! С тобою все в порядке?

Маргарет не ответила. Он повторил вызов. Бесполезно. Теряя сознание от страха, Джон поднялся. Далось это ему с огромным трудом. Бесплотная наружная среда сгустилась, стала вязкой и клейкой, как мед. Цепляясь за стены, Джон побрел на подгибающихся ногах в спальню. Воображение рисовало разные ужасы. А если Маргарет, подчиняясь безумному порыву, сняла-таки шлем?.. Взрывная декомпрессия – Джон видел однажды, что она делает с человеком.

В спальне Маргарет не было. Бормоча: «Маргарет, дорогая, отзовись… умоляю тебя, Мардж… ради всего святого», Джон начал обходить комнаты. Их было невероятно много. Дом был набит множеством вещей, созданных для комфорта, услаждающих взор, потворствующих самому изысканному вкусу. Но Джон Ньюкомб ничего этого не видел. Перед ним стояла одна и та же картина – кукла по имени Маргарет с каплями застывшей крови на изуродованном лице.

Полумертвый от усталости, Джон наткнулся на снятый скафандр. Переступил через него, как переступают через змеиную выползину, и оказался возле небольшой дверцы из дымчатого стекла. Сквозь гермошлем снаружи доносился глухой, переливчатый шум. Знакомый и вместе с тем почти забытый. Джон тупо уставился на стекло. Оно было запотевшим, и за ним маячил размытый силуэт. Джон рванул дверцу.

– Мардж!

Обнаженная, она стояла в перламутровой половинке раковины тридакны, ни дать ни взять Афродита кисти Боттичелли, и благодатный искусственный дождь омывал ее полное жизни тело.

– Ма-ардж… – пробормотал Джон и потерял сознание.

В который уж раз Джон попытался уловить мгновение, когда пляшущие разноцветные, похожие на японские иероглифы, закорючки марсианского письма превращаются в строгий черный строй латиницы, но тщетно. Стоя на полке, книга была самой собою, но стоило взять ее в руки и открыть, как страницы начинали играть в притворяшки. Джону нравилась эта игра. Иначе в доме, битком набитом книгами, которые нельзя прочитать, можно было бы сойти с ума. Не только книги, но и весь дом умело приспосабливался к своим обитателям. Или, скорее, к пленникам. Воздух и тепло, свет и воду, одежду и пищу дом предоставлял без ограничений. Но наружу не выпускал. И что там снаружи творилось, было неизвестно. За окнами расстилался живой, но совершенно нереальный пейзаж. Вместо каменистой пустыни – зеленая долина, вместо желтого неба – голубое. По ночам среди звезд плыли крохотные луны – Деймос и Фобос. Иногда удавалось разглядеть Землю. Вид ее вызывал нестерпимую тоску.

Джон нашел отдушину в книгах. Маргарет – в хозяйственных хлопотах. Марсианские книги-оборотни почему-то вызывали у нее отвращение. Джон же погружался в них с наслаждением. Описание тысячелетней марсианской истории, прежде никому из людей неведомые литературные шедевры – все это книги с неслыханной щедростью дарили его жадному воображению. Земные мечтатели оказались правы. На Марсе была цивилизация, древняя и неслыханно могучая. Джон никак не мог дознаться – почему она исчезла. Книги не давали ответа. Каждый раз, открывая новый томик, Джон надеялся, что обнаружит ответ. Вот и сейчас взгляд его скользил по притворяющимся понятными строчкам.

«…они искали последнего приюта. Они хотели скрыться от самих себя. От собственной усталости и разочарования. От мук пресыщения. Но не было им исхода. И вот тогда великий зодчий…»

– Иди ужинать, Джонни!

Джон с сожалением отложил книгу. Маргарет несколько часов возилась на кухне, выпекая какой-то необыкновенный пирог, аромат которого уже давно дразнил проголодавшегося Джона. До завершения священнодейства соваться на кухню не стоило. Экспериментируя, Маргарет страшно нервничала. Но и медлить теперь, когда она сама позвала, было непозволительно. Размышляя над прочитанным, Джон отправился мыть руки. Марсиане отличались от людей редкостным домоседством. Совершенствуя, оттачивая до мелочей свою культуру, они не рвались за пределы родной планеты. «Дух, – говорили они, – дышит, где хочет. К чему обрекать тело на страдания дальних странствий?» В этом была сила их цивилизации, но в этом была и ее слабость. Изначальный порок, восходящий еще к тем временам, когда предки марсиан ютились вдоль узкой плодородной полосы экватора. В неустанной борьбе за существование марсиане расширили свое местообитание до полюсов, но этим и ограничились. Они преобразовали свою планету, сделали ее самым уютным местом в Солнечной системе уже тогда, когда жизнь на Земле только-только начала решительный штурм суши.