Текст книги "Советская кавалерия на фронтах Великой Отечественной"

В отчетах о ходе действий войск 20-й армии вина возлагается на штабы армии, фронта и самого кавалерийского корпуса:

«Необходимо также отметить, что при подходе 2-го гвардейского кавалерийского корпуса к переднему краю обороны противника командир корпуса был неправильно информирован штабом фронта о том, что противник якобы уже разбит и отходит, прикрываясь арьергардами, тогда как в действительности оборона противника не была еще полностью прорвана.

Разведка 2-го гвардейского кавалерийского корпуса работала плохо и к началу наступления не смогла дать командиру корпуса данных о действительной обстановке. В результате командир 2-го гвардейского кавалерийского корпуса действовал вслепую и избрал неудачный для данной обстановки метод наступления с ходу.

Части 20-й кавалерийской и 3-й гвардейской кавалерийской дивизий вступили в бой без достаточной огневой подготовки. Взаимодействие дивизий и полков было организовано плохо».

В сущности, действия кавалерийского корпуса были наглядным примером в целом неудовлетворительных действий советских войск 27 ноября.

Две ослабленные кавалерийские дивизии (20-я и 3-я гвардейская) отступили к новым районам сбора с приказом соединиться с взаимодействующей дивизией в ходе новой атаки утром, в помощь возобновившемуся наступлению 6-го танкового корпуса. Конев лично потребовал от Крюкова, чтобы усталые кавалеристы ночью обошли немецкие опорные пункты и «любой ценой» прорвались к дороге Ржев – Сычевка и железнодорожной ветке. У Крюкова и его подчиненных не осталось другого выхода, кроме как предпринять попытку.

Поздно вечером 27 ноября опять начался сильный снегопад, на землю лег туман, скрыв из виду перепаханное снарядами поле боя. В новом приказе Жуков распорядился, чтобы пехота генерала Кирюхина вступила в схватку с немцами на опорных пунктах в советском тылу в то же время, как кавалерия генерала Крюкова перегруппируется и двинется осторожным ночным маршем к месту встречи с танками полковника Армана. Тот, в свою очередь, должен был в полночь выдвинуться вперед и пересечь шоссе Ржев – Сычевка. Оказавшимся по другую сторону дороги объединенным силам предписывалось начать развивать успех в соответствии с первоначальным замыслом Жукова: танковый корпус наступает в направлении Сычевки, а кавалерия – ближе к основанию Ржевского выступа.

Кавалерия Крюкова начала ночное наступление вскоре после полуночи, а пехота 247-й стрелковой, 1-й гвардейской мотострелковой и 26-й гвардейской стрелковой дивизий вновь нанесла удар по немецким позициям у Большого Кропотово, Малого Кропотово, Никоново и Подосиновки.

3-й гвардейской и 20-й кавалерийским дивизиям было приказано возглавить наступление, обойти немецкие опорные пункты в деревнях и соединиться с танковым корпусом Армана по другую сторону дороги Ржев – Сычевка, а 4-й гвардейской кавдивизии и штабу Крюкова предстояло последовать за 3-й гвардейской кавдивизией.

Командир 20-й кавалерийской дивизии полковник П.Т. Курсаков приказал своим 103-му и 124-му кавалерийским полкам прорвать немецкую оборону между Большим Кропотово и Малым Кропотово «на полном скаку», при поддержке 22-го полка. Кавалерийские колонны, внезапно вынырнувшие из снежной мглы, застали немцев врасплох, вспыхнула яростная схватка, всадники прорывались через немецкие огневые позиции в роще между двух деревень. После нескольких часов жестокого сражения два авангардных полка Курсакова пробили оборону противника, понеся тяжелые потери, смяли минометную батарею немцев и опорный пункт роты и пересекли дорогу Ржев – Сычевка.

Не так повезло 22-му кавалерийскому полку Курсакова. Пытаясь соперничать с взаимодействующими полками, 22-й столкнулся со шквальным фланговым огнем, разбившим боевой порядок. Немцы, держащие оборону соседних деревень, осветили рощу светящимися бомбами и прожекторами и безжалостно обстреляли колонну из орудий, минометов и пулеметов. Кавалеристам пришлось спешиться и защищать рощу, которая вскоре стала мишенью контратак немецкой пехоты. Вспыхнула шестичасовая, зачастую переходящая в рукопашную, схватка, во время которой погиб командир полка, майор А. Алахвердян, и много солдат. К середине утра остатки полка в отчаянии пытались разорвать огненное кольцо. Многим посчастливилось достигнуть Арестово, но отряд численностью 63 человека, прикрывавший полк с фланга, попал в окружение и был полностью уничтожен в яростном бою. Наблюдая затяжные бои по всему фронту, Крюков приказал 4-й гвардейской кавалерийской дивизии приостановить наступление и вместе со штабом корпуса занять временные позиции, с которых, как он надеялся, можно будет возобновить атаку позднее. На юге 3-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию М.Д. Ягодина постигла та же участь, что и 20-ю кавалерийскую. Ягодин получил приказ выдвинуться вперед тремя часами позднее, и в результате ему пришлось наступать при дневном свете. Едва начав наступление между немецкими опорными пунктами Малое Кропотово и Подосиновка, два его авангардных полка попали под мощный огонь немецких орудий и минометов. Не обращая внимания на огненный град, полки прошли «сквозь строй» между немецкими позициями с предсказуемым результатом. Несмотря на большие потери людей, лошадей и техники, 12-й гвардейский кавалерийский полк вместе с небольшими частями 9-го и 14-го полков, командиром дивизии и штабом пробили оборону противника. Но второй эшелон 10-го гвардейского кавалерийского полка, сильно отклонившись к югу от взаимодействующих полков, чтобы избежать разящего немецкого огня, зашел в тыл противника южнее Жеребцово. Там в яростной утренней схватке полк был рассеян и, согласно советским донесениям, «почти полностью уничтожен».

К середине дня 28 ноября командир кавалерийского корпуса генерал Крюков одновременно следил за кровопролитным сражением, в которое ввязались его части, и пытался объединить остатки окруженных танковых сил Армана. Увиденное его не радовало. Его 20-я кавалерийская дивизия с двумя ослабленными полками пересекла дорогу Ржев – Сычевка, захватила Белохвостово к западу от дороги и двинулась к Доронино. Один полк 3-й гвардейской кавалерийской дивизии последовал за 20-й дивизией через шоссе и приближался к Филиппово. Другие подразделения, в том числе большая часть 4-й гвардейской кавалерийской дивизии, оставались к востоку от дороги под личным командованием Крюкова, но вперемешку с советской пехотой и среди целой паутины немецких опорных пунктов. Более того, Крюков почти не имел связи с кавалерией к западу от дороги и с танковым корпусом Армана.

Командующий 20-й армией генерал Кирюхин приказал командиру 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генералу Крюкову сделать все возможное, чтобы помочь Арману при отходе.

После полуночи полковник Арман собрал свои уцелевшие танки числом меньше пятидесяти и попытался в темноте прорваться на восток южнее Ложки. У него за спиной, к западу от дороги, остались прикрывать танки с тыла стрелки мотострелковой бригады его корпуса и разрозненные кавалерийские отряды рассеянного кавалерийского корпуса генерала Крюкова. На юге, независимо от частей Армана, 20-я кавалерийская дивизия полковника Курсакова и остатки 3-й гвардейской кавалерийской дивизии также двинулись на восток по глубокому снегу. Сильный снегопад, кромешная темнота и немецкие опорные пункты вдоль дороги препятствовали продвижению Армана. Не сумев прорвать немецкую оборону и по-прежнему находясь вне зоны действия поддерживающей артиллерии, три танковые бригады Армана вскоре доложили о том, что у них кончается топливо. В результате перед рассветом Арман отказался от попыток прорвать окружение и отступил в леса к западу от дороги

Получив от Кирюхина директиву спасти корпус Армана, Крюков приказал своему корпусу собраться южнее Арестово и приготовиться к стремительному наступлению на рассвете – на запад, по узкому коридору между Малым Кропотово и Подосиновкой. Но очень скоро Крюков понял, что корпус, понесший большие потери, может не выполнить приказ. Корпус лишился почти трети солдат и лошадей, его численность не превышала 5000 человек.

Корпус Крюкова должен был возглавить атаку, поддерживаемую с флангов всеми имеющимися стрелковыми и танковыми подразделениями, в то время как другие части 20-й армии нанесут удары по заранее выбранным целям в своих секторах. Крюков предполагал – по крайней мере, теоретически, – что его кавалерия прорвет немецкую оборону между опасными опорными пунктами, пока силы 20-й армии будут прикрывать ее наступление, атакуя сами опорные пункты. В сущности, наступление должно было стать единой грандиозной попыткой 20-й армии вырваться из тисков стойкой обороны противника, спасти танковый корпус Армана и превратить поражение в победу.

Кавалерийскому корпусу Крюкова, 100-й танковой бригаде Армана и 247-й, 1-й гвардейской и вновь прибывшей 20-й гвардейской стрелковым дивизиям предстояло выдвинуться вперед в центральном секторе.

В 6.25 29 ноября артиллерия 20-й армии открыла мощный огонь по немецким позициям у Подосиновки. Через 15 минут 16-й гвардейский кавалерийский полк 4-й гвардейской кавалерийской дивизии полковника Г.И. Панкратова устремился сквозь промозглый низкий туман в гущу вражеских укреплений, поддерживаемый пехотой 247-й стрелковой дивизии генерал-майора Г.Д. Мухина. Для последнего это было уже пятое крупное наступление за пять дней. В 7.00 11-й гвардейский кавалерийский полк Панкратова построился в негустом лесу в 500 м южнее Малого Кропотово и под прикрытием артиллерии 4-го и 5-го отдельных гвардейских артиллерийских дивизионов двинулся к укреплениям у деревни. Одновременно стрелки 1-й гвардейской мотострелковой дивизии генерала Рявякина атаковали населенный пункт с востока, совместно с танками 31-й танковой бригады полковника В.Е. Григорьева. Вскоре яростные сражения уже бушевали по всему участку фронта.

Однако сильный артиллерийский огонь противника не позволил кавалеристам прорваться вглубь его обороны.

Два кавалерийских полка Панкратова неоднократно штурмовали Малое Кропотово и Подосиновку, а когда погибли лошади, кавалеристы последовали за пехотой пешком. За один день погибло 490 кавалеристов и 149 лошадей, пехота понесла еще более тяжелые потери. К концу дня обе деревни по-прежнему оставались в руках немцев.

6-й танковый корпус и 20-я кавалерийская дивизия предприняли меры с тем, чтобы оказать содействие идущим к ним войскам. Полковник Арман осторожно попробовал на прочность немецкие укрепления у Ложки, потерял еще два танка и снова отступил в лес.

Полковник Курсаков из 20-й кавалерийской дивизии действовал более решительно, но рискованнее. Рано утром 29 ноября он со своей ослабленной дивизией присоединился к 12-му гвардейскому кавалерийскому полку 3-й гвардейской кавалерийской дивизии. Все формирование включало 8 кавалерийских эскадронов с 68 ручными и крупнокалиберными пулеметами, 20 противотанковыми ружьями и 21 полевой пушкой и минометом, общей численностью около 4000 человек. Занимающая восьмикилометровую в поперечнике территорию в лесу группа была окружена немецкими войсками с севера, востока и юга. Курсаков собрал небольшой боевой отряд преимущественно из бойцов 103-го кавалерийского полка майора С.П. Журбы и приказал ему атаковать немецкие позиции у Ложки и Белохвостово вдоль дороги Ржев – Сычевка. Кавалерия Журбы взяла оба населенных пункта штурмом, угрожая стратегически важному мосту через Осугу.

2-й батальон 430-го гренадерского полка противника ввел в бой свои последние резервы и в конце дня в ожесточенной рукопашной схватке отвоевал населенный пункт. После того, как истощенный отряд Журбы вернулся в лес, Курсаков направил свою кавалерию на север в попытке прорваться к уцелевшим танкам Армана к западу от дороги и дождаться дальнейших приказов.

Штабы Западного фронта и 20-й армии вечером 29 ноября подготовили новые приказы для всех подчиненных войск, предписывая им усилить атаки по всем выбранным направлениям и сломить сопротивление противника любой ценой. На этот раз полковникам Арману и Курсакову было категорически приказано прорваться к востоку от дороги Ржев – Сычевка, какими бы ни были сопротивление немцев и собственные потери. Таким образом, Жуков пришел к выводу, что эта битва на истощение должна дойти до естественного, пусть и непредсказуемого, финала.

Между тем перегруппированные остатки 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Крюкова снова атаковали Малое Кропотово и Подосиновку вместе с пехотой 1-й гвардейской мотострелковой дивизии и 247-й стрелковой дивизии, при поддержке немногочисленных танков. Яростная атака поначалу принесла некоторые успехи. Советские войска захватили все Малое Кропотово, кроме северной части, и командиры немецкой 78-й пехотной дивизии, держащие оборону к югу от деревни, доложили о том, что ее пришлось сдать.

Однако разведывательный батальон 5-й танковой дивизии и 430-й гренадерский полк отчаянно цеплялись за деревню, что привело к большим потерям атакующих.

Пока на этом участке разворачивалась отчаянная борьба, генерал Крюков отправил свой 11-й гвардейский кавалерийский полк на север, чтобы помочь 6-му танковому корпусу достичь советских рубежей, но полк опоздал: ко времени его прибытия корпус Армана был уже практически уничтожен.

4-я гвардейская кавалерийская дивизия и поддерживающая 247-я стрелковая дивизия также понесли тяжелые потери в ходе ряда безуспешных наступлений на немецкие позиции у Подосиновки.

Оставшуюся часть дня 30 ноября основные события разыгрывались у дороги Ржев – Сычевка, где 20-я кавалерийская дивизия полковника Курсакова пыталась прорваться на восток, к своему корпусу. С самого начала Курсаков получал противоречивые указания сверху. Сначала ему приказывали захватить Ложки и ключевой мост через Осугу. Вскоре после этого штаб армии приказал его частям захватить Белохвостово и совхоз «Никишкино» у дороги Ржев – Сычевка, чтобы способствовать прорыву 6-го танкового корпуса.

Ввиду отсутствия дальнейших указаний Курсаков попытался выполнить последний приказ. В 12.00 его 103-й и 124-й кавалерийские полки заняли обе деревни, убив и взяв в плен 200 немецких солдат, но продвинуться дальше не смогли. В 18.00 несколько немецких батальонов контратаковали, отвоевали деревню и блокировали Курсакову путь на восток. С оставшимися 900 сабель отряд Курсакова некоторое время пробыл в лесах к западу от дороги Ржев – Сычевка, затем двинулся маршем на запад, вглубь Ржевского выступа, чтобы начать рейд по немецким тылам, продолжавшийся несколько недель.

Трое суток подвижная группа вела бои с противником. После прорыва вражеской обороны и выхода к железной дороге Ржев – Сычевка наступление войск Западного фронта было приостановлено. Город Ржев остался в руках противника.

Командир корпуса принял решение небольшими группами проскочить между вражескими опорными пунктами ночью. Части 20-й кавалерийской дивизии рысью по лощинам и прямо по полю двинулись вглубь обороны противника. Уничтожая отдельные опорные пункты, конники перескочили через железную дорогу Ржев – Вязьма и сосредоточились в Медведовском лесу.

Фактически кавалерия была вынуждена не входить в пробитую пехотой и танками брешь, но допрорывать очаговую оборону немцев. Группа кавалеристов корпуса В.В. Крюкова смогла вечером 28 ноября в конном строю проскочить в промежутках между опорными пунктами немцев, но большая часть была остановлена огнем.

Прорвавшись в тыл врага, дивизия оказалась отрезанной от основных сил корпуса. 1 декабря под командованием полковника П.Т. Курсакова части дивизии прорвались через Карповский большак и ушли в Вяземские леса.

Корпус оказался разорван на две части: два полка 20-й кавалерийской дивизии и полтора полка 3-й гвардейской кавалерийской дивизии прорвались вглубь построения 9-й полевой армии. Перед 4-й гвардейской кавалерийской дивизией и остальными частями 3-й гвардейской и 20-й кавалерийских дивизий расшатанные «ворота» в немецкой обороне закрылись.

Подвижная группа оказалась в окружении. Вскоре танки 6-го танкового корпуса были вкопаны на достигнутых позициях вследствие выработки горючего. Попытки пробиться к блокированным кавалеристам и танкистам извне оставшимися частями 2-го кавалерийского корпуса и введенными в бой 1-й гвардейской и 20-й стрелковой дивизиями успеха также не имели.

Немцы подтянули резервы и прочно «запечатали» прорыв. Конники перешли к партизанским действиям.

Тяжелые бои по периферии Ржевского выступа наконец завершились в конце декабря, но небольшие группы советских конно-механизированных войск, прорвавших немецкие укрепления у р. Вазуза в конце ноября, очутились в тылу противника. Проявив поразительную стойкость и отвагу, отрезанная от основных войск советская кавалерия продержалась более месяца и в конце концов прорвалась к своим. Об этом подвиге следует упомянуть в память о павших подо Ржевом, а также чтобы показать, чего могли бы добиться советские войска, если бы наступление завершилось их победой.

30–31 ноября, когда кавалерийский корпус генерала Крюкова предпринял отчаянную попытку вырваться из окружения к западу от шоссе Ржев – Сычевка, значительная часть советской кавалерии осталась в тылу противника. Эти войска под командованием полковника П.Т. Курсакова включали 103-й и 124-й кавалерийские полки 20-й кавалерийской дивизии, 14-й конно-артиллерийский дивизион, части рассеянной 3-й гвардейской кавалерийской дивизии полковника М.Д. Ягодина и несколько частей 6-го танкового корпуса. Всего от основных войск было отрезано 4000 человек.

С разрешения штаба фронта, где по-прежнему считали, что кавалерия способна оказать воздействие на ход операции, генерал Курсаков уничтожил тяжелое вооружение и запланировал прорваться глубоко в тыл противника, чтобы совершать диверсионные действия совместно с партизанами. А именно, он намеревался перейти через шоссе на Карпово у себя в тылу, войти в леса в сорока километрах к западу от Сычевки и оттуда вместе с партизанами нарушать целостность коммуникаций противника между Сычевкой, Оленино и Холм-Жирковским. Последняя деревня располагалась по обе стороны от стратегической немецкой коммуникационной артерии вдоль реки Днепр, на полпути между Сычевкой и Белым.

31 ноября, когда бои на предмостном плацдарме у Вазузы утихли, группа Курсакова прорвала немецкие заслоны в своем тылу и достигла обширных Починковских болотистых лесов между Сычевкой и Белым. Надежно укрывшись в болотах, Курсаков посылал небольшие отряды в совместные с партизанами вылазки к немецким переправам через Днепр и изолированным немецким частям у немногочисленных пригодных для движения дорог региона. Один такой отряд установил связь с партизанской бригадой «Народные мстители», основные силы Курсакова 6 декабря соединились с партизанским отрядом Андреева.

Вместе с отрядом Андреева, «25-летием Октябрьской революции», «Сыновьями Ворошилова», «За родину» и «Народными мстителями» кавалерия Курсакова разоряла немецкие коммуникации, хотя и несла при этом серьезные потери.

15 декабря кавалерия вместе с партизанами уничтожила два моста через Днепр на шоссе Холм – Сычевка. В ответ Курсаков получил сообщение из штаба фронта: «Так держать, кавалеристы! Беспощадно бейте врага в тылу. Высоко держите знамя героической 1-й кавалерийской армии. С братским приветом всем солдатам Конев, Булганин».

Условия жизни конников в тылу противника были крайне тяжелыми. Стояла суровая зима, мороз доходил до двадцати пяти градусов. Люди жили в шалашах из сосновых ветвей, обогревались у костров, да и то только днем, не имели возможности ни раздеться, ни как следует помыться. Основным пищевым рационом была конина, а также концентраты и сухари, доставляемые самолетами. Особенно плохо было с конским составом. Вначале фуражировочные партии привозили болотное, смешанное с осокой сено, солому с крыш лесных хуторов и деревушек, но скоро и этого не стало. Кормов не было, начался падеж лошадей.

В конце декабря немцы отреагировали на усиление диверсионной активности в своем тылу, сжав кольцо вокруг «зараженного региона». Части охранных дивизий и несколько регулярных формирований наседали на позиции партизан и кавалеристов с севера, востока и запада. 20 декабря кавалерийский отряд под командованием старшего лейтенанта Сучкова наткнулся на засаду у Заболотья, в двадцати километрах к западу от шоссе Белый – Оленино, на северной границе района действия Курсакова. Погибли сам Сучков и четверо солдат. Спустя два дня кавалеристы отплатили противнику: подстерегли немецкий отряд у ближайшей деревни Аксенино. Но Курсакову уже было ясно, что эта игра в кошки-мышки не может продолжаться до бесконечности, поскольку сила противника росла и потери в советских рядах – тоже. Более того, большинству солдат Курсакова теперь приходилось охранять по периметру свой сжимающийся плацдарм, припасы таяли, погода портилась, температура упала до минус 25 градусов.

24 декабря, через четыре дня после того, как Жуков завершил операцию «Марс», а немцы приготовились к окончательной атаке на Починковские леса, Курсаков получил долгожданное сообщение. Военный совет Западного фронта приказывал ему вырваться из лесов и соединиться с силами Калининского фронта.

Ночными маршами двумя отдельными отрядами солдаты Курсакова должны были обойти немецкие укрепления у шоссе Оленино – Белый и достигнуть позиций 22-й армии в долине Лучесы. Все тяжелое вооружение и артиллерию пришлось бросить в лесу.

Несколько суток конники нащупывали слабые места вражеской обороны. Лыжные разведывательные группы, пройдя лесом десятки километров, выходили на большак, завязывали перестрелку, отвлекали внимание противника. Наконец кавалерийской группе удалось коротким ударом прорваться через Шиздеровский большак, сильно укрепленный и обороняемый врагом, и выйти в войсковой тыл прифронтовых частей противника.

В то же время штаб фронта приказал 22-й армии собрать войска для прикрытия отхода кавалеристов. Эта задача была возложена на 39-й отдельный танковый полк майора А.Ф. Бурды, только что переоснащенный после кровопролитных декабрьских боев у р. Лучеса. Подразделения Бурды, подкрепленные отрядом лыжников и санитарами, должны были расширить брешь в немецких укреплениях к югу от реки Лучеса, перерезать шоссе Белый – Оленине и прийти на помощь кавалеристам.

При помощи разведывательных самолетов По-2 28 декабря кавалерийская группа Курсакова вышла из Починковских болот. Пешком кавалеристы обошли оставшийся лесной массив и приблизились к шоссе Белый – Оленино у Жиздерово, на полпути между Белым и р. Лучеса, чуть южнее расположения немецких 12-й танковой дивизии и моторизованной дивизии «Великая Германия». Там кавалеристы наткнулись на немецкие моторизованные охранные колонны, движущиеся по шоссе, и были вынуждены отступить в лес, чтобы продумать план форсированного преодоления опасного препятствия. Запланированная атака состоялась на следующий вечер. С большими потерями основная масса кавалеристов пересекла дорогу и достигла земель совхоза «Красный лес» на расстоянии нескольких километров от шоссе. Пока Курсаков продумывал последний бросок к советским войскам, легкий самолет доставил провизию и боеприпасы его обессиленным солдатам.

Однако посадка самолета не осталась незамеченной для немецких войск, стягивающихся к месту расположения Курсакова. 1 января 1943 года немцы подступили к его позициям вплотную и атаковали самолет, который из-за густого тумана не смог взлететь. В последнюю минуту летчик поднял его в воздух, а группа Курсакова благополучно отступила на новые позиции. Удачное бегство летчика позволило известить штаб Калининского фронта о точном расположении Курсакова. В штабе фронта занялись разработкой плана организованной поддержки последнего прорыва кавалеристов, которая была поручена полку Бурды.

5 января танковый полк Бурды нанес удар по немецким укреплениям восточнее Гривы, пробил в них временную брешь и поспешил навстречу двум кавалерийским отрядам Курсакова.

В ночь на 6 января 1943 года кавалерийская группа прорвалась через передний край противника и соединилась с частями Калининского фронта.

Первый отряд под командованием полковника Ягодина пересек линию фронта близ Боевки и вышел к позициям советской 185-й стрелковой дивизии, а второй, под командованием полковника Курсакова, добрался до советских рубежей чуть позже. За этот прорыв Ягодин и Курсаков были удостоены звания генерал-майора, многие из кавалеристов-таджиков получили награды за боевые заслуги. Рискованный сорокадневный рейд в тыл врага остался героической страницей операции, закончившейся в целом провалом.

Советское правительство высоко оценило боевые дела кавалеристов. Постановлением Совета народных комиссаров СССР Курсакову Павлу Трофимовичу было присвоено звание генерал-майора. Военный совет Западного фронта от имени Президиума Верховного Совета СССР наградил орденами и медалями 527 офицеров, сержантов и солдат кавалерийской группы[171]171
  Севрюгов С.Н. Так это было. С. 157.


[Закрыть].

* * *

Первый период Великой Отечественной войны продолжался 17 месяцев. Задачи, вставшие в первом периоде войны, решали все виды и рода войск. Но главная тяжесть борьбы легла в основном на плечи сухопутных войск Красной Армии. В их составе на фронтах действовало свыше 70 кавалерийских дивизий, которые были сформированы летом и осенью 1941 года. Ядро их составляли казаки Дона, Кубани, Терека, Ставрополья, Урала, Оренбуржья, народы Северного Кавказа, Средней Азии, Казахстана и Поволжья.

Сведение отдельных кавалерийских дивизий в кавкорпуса и использование последних вместе с танковыми бригадами в качестве подвижных групп фронтов повысило эффективность конницы. Об этом свидетельствовал опыт применения кавалерийских корпусов в битве под Москвой. За успешные боевые действия в этой битве три кавалерийских корпуса были преобразованы в гвардейские.

Мужественно и умело в оборонительных боях сражались на юге казачьи добровольческие дивизии и отдельные кавалерийские соединения, за что четыре казачьи кавдивизии были удостоены звания гвардейских.

В результате героического сопротивления советских войск летом и осенью 1942 года планы врага были сорваны. Советские Вооруженные силы, несмотря на понесенные большие потери, к осени 1942 года значительно окрепли организационно, приобрели опыт борьбы с врагом, улучшилось их техническое оснащение.

В ходе зимней кампании, начавшейся в ноябре 1942 года и закончившейся в конце марта 1943-го, Красная Армия добилась крупных успехов. Главным содержанием этой кампании был разгром наиболее активной и многочисленной наступательной группировки врага под Сталинградом. Советские войска отбросили немецко-фашистских захватчиков от Волги и Терека на 600–700 км.

В наступившем 1943 году советскую кавалерию ждали большие организационно-штатные изменения. Вступив в командование кавалерией, Маршал Советского Союза С.М. Буденный и штаб кавалерии приняли ряд мер по повышению боеспособности кавалерийских дивизий и корпусов.

Были упразднены легкие кавалерийские дивизии, проведено укрупнение кавалерийских дивизий и повышение их огневой мощи; усилены противотанковые средства кавалерийских корпусов.

В составе кавалерии к 1 мая 1943 года имелось 238 968 человек и 226 816 лошадей. К лету 1943-го численность конницы сократилась примерно в 2 раза в сравнении с 1941–1942 годами. Одновременно с этим неизмеримо выросла насыщенность ее боевой техникой и вооружением.

К началу июля 1943 года в составе Красной Армии оставалось только 27 кавалерийских дивизий.

Всего было оставлено 8 кавалерийских корпусов трехдивизионного состава, в том числе 7 гвардейских в действующей армии: в составе Западного фронта – 3-й и 6-й гвардейские кавкорпуса; Брянского – 2-й гвардейский; Центрального – 7-й гвардейский; Воронежского – 1-й гвардейский; в составе Южного фронта оставались 4-й и 5-й гвардейские кавалерийские корпуса, 3 отдельные кавалерийские дивизии (в Забайкалье и на Дальнем Востоке). Один кавалерийский корпус – 15-й – в составе трех кавдивизий находился в Иране.

Великая Отечественная война советских людей против немецко-фашистских захватчиков и их сателлитов продолжалась, и советским кавалеристам предстояло совершить еще немало героических дел при разгроме жестокого и кровавого врага.