Текст книги "Кавалерия на службе Отечеству. От Первой московской кавдивизии до Президентского полка"

В конце летнего периода курсанты первого и второго курсов стажировались на должностях младшего (иногда и среднего) командного состава в кавалерийских частях, участвовали в учениях и маневрах.

В училище была хорошо поставлена конная подготовка. Командиры добивались от курсантов совершенства в верховой езде, рубке, вольтижировке, бережного и любовного отношения к боевому коню. Хорошо было поставлено и стрелковое дело, многие курсанты-кавалеристы носили знак «За отличную стрельбу».

Военная и общеобразовательная подготовка, политическая учёба, уход за конём и оружием, несение внутренней и караульной служб уплотняли учебный день курсантов.

Учёба в училище была достаточно напряжённой. Эскадроны часто поднимали по тревоге, они выезжали на полевые занятия на сутки и более. На занятиях укреплялась воля, умножались знания, оттачивалось мастерство будущих командиров.

* * *

Вполне естественно, что и портрет кавалериста той поры значительно отличается от «киношного» образа отважного, но туповатого рубаки. Обратимся к воспоминаниям ряда выпускников Тамбовского кавалерийского училища.

Вот что рассказывал об этом Александр Обухов, закончивший училище в 1939 г.: «За время учёбы мы получили очень хорошую практику, дважды участвуя в больших манёврах Московского военного округа. Для этих манёвров отобрали определённое количество курсантов, сформировали полк, и мы своим курсантским полком вместе с лошадьми поехали в эшелоне в Центральную Россию. Там мы участвовали в манёврах вместе с другими войсками и отрабатывали взаимодействие с пехотой, танками и даже с авиацией».

Хочу отметить этот момент – отработка взаимодействия кавалерии с танками и авиацией проводилась, как мы видим, в предвоенные годы систематически на всех уровнях.

В результате из училища выходил военный специалист, способный командовать не только кавалерийским, но и стрелковым взводом, а иногда и ротой. Внешний вид кавалеристов той поры также был соответствующим. Все они отличались удивительной выправкой и подтянутостью. Вспоминает Александр Пануев: «Мы покупали два резиновых наколенника, сшивали и одевали под майку на талию, как корсет. Тогда на гимнастерке не будет ни одной лишней складочки».

Однако в условиях войны срок обучения в кавалерийских, как и во многих других училищах, был сокращён до полугода. При этом усвоение даже урезанной программы в столь сжатые сроки требовало от курсантов огромного напряжения. Вспоминает Алексей Прохоров: «Мы так уставали, что вечером валишься без сил, закрываешь глаза, и перед глазами лошади».

Занятия в училище шли с утра и до позднего вечера. Александр Пануев вспоминал: «В 6 часов трубач выходит и начинает подавать сигнал: “Подъем!” И на обед – любимый сигнал: “Бери ложку, бери бак, если нету – иди так”».

Будущим кавалерийским командирам было недостаточно просто научиться ездить верхом. Им нужно было ещё уметь правильно обращаться с лошадьми. А это было нелёгким делом, особенно для тех, кто до училища не имел подобного опыта.

Курсанты с первых дней учились тому, как подойти к лошади, как её подседлать, как проверить седловку. Во время седловки нужно было следить, чтобы под потник седла не попало никаких посторонних предметов, иначе во время езды можно было набить спину коня. Другой нюанс при седловке: когда берёшь седло, кладёшь на спину лошади, то нужно не сразу на своё место его опускать, а положить сначала на шею лошади, а потом подвинуть, чтобы выпрямился подвёрнутый волос на спине, а иначе спину коня можно было натереть во время езды. А когда снимаешь седло с лошади, его нельзя сразу класть на землю, потому что при езде лошадь потеет, седло становится влажным, и если его сразу положить на землю, то пыль от земли пристанет к седлу и потом окажется на лошади.

Александр Обухов, вспоминая о подобных кавалерийских премудростях, отмечает: «Конечно, всё это элементарно, но таких нюансов много, и все их кавалерист должен знать как свои пять пальцев, ведь его боеспособность напрямую зависит от состояния его лошади. И такие умения приходят не за один день».

Уход за лошадьми курсанты осуществляли три раза в день – утром, в обед и вечером. Как правило, за каждым из них закреплялся определённый конь. Но если кормёжка лошадей была делом простым, то их чистка требовала значительных физических усилий. Вспоминает Александр Пануев: «Я коня утром чистил час с четвертью, в обед – полтора и перед ужином – 40 минут. Холод, снег или дождь – не имеет значения. Нужно выводить коня на коновязь, на улицу. Потом замыть копыта, потом получить овес, напоить. Проверить станки, если ночью лошадь мочилась нужно песком посыпать. Почистить струной стремена. Не было ни суббот, ни воскресений. Если увольнялись в воскресенье, то обязан к обеденной уборке быть на месте».

Обучение верховой езде начиналось с укрепления посадки. Курсанты учились езде на лошади без седла. Всадник пускал лошадь учебной рысью, управляя ею только при помощи шлюза и шенкелей. Вторым важным элементом освоения верховой езды была вольтижировка – гимнастические упражнения и прыжки, производимые наездником во время движения лошади по кругу.

Завершало конную подготовку освоение основ джигитовки. От курсантов требовалось, сидя верхом на лошади, которая идет галопом, или полевым галопом, как тогда говорили ««аллюр три креста», уметь сбросить стремя, затем соскочить, удариться ногами о землю и снова запрыгнуть в седло. Или перелететь на другую сторону. Или скакать, изображая раненого… Вспоминает Александр Пануев: «Делается это так: правая нога заходит на седло, а ты вдоль крупа, держась за луку, изображаешь, что тебя убило. Лошадь идет сама по себе. Противник уже не стреляет. Сблизившись, вскакиваешь в седло, выхватываешь шашку, и начинается рубка».

Основным холодным оружием кавалеристов была шашка. От сабли шашка отличается отсутствием гарды, выраженного колющего острия, гораздо меньшей кривизной, иной балансировкой клинка. Различно и боевое применение шашки и сабли. Шашкой рубят, иногда подрезают, но не колют, как саблей. Как гласит адыгейская пословица: «Шашка должна быть легкой, как перо, острой, как бритва, и гибкой, как лоза. Кто носит тяжелую шашку, тот не надеется на умение».

Освоение рубки шашкой начиналось с подготовительных упражнений, направленных на выработку подвижности в кистевых, локтевых и плечевых суставах обеих рук. Одним из самых важных упражнений было круговое вращение шашки как согнутой в локте рукой, так и вытянутой вперед. Это делает кисть сильной, подвижной и резкой. Второе упражнение – вымахивание руки сверху вниз направо и налево с прохождением клинком полного круга. После освоения упражнений и рубки на земле курсанты начинали осваивать рубку с лошади. И здесь важнейшей частью обучения была «рубка лозы».

«Лоза» представляла собой ивовый прут диаметром 1,5–2 см и длиной около 1,5 м, установленный на специальной деревянной стойке метровой высоты. Она считалась срубленной, если после удара отрубленная часть падала вертикально вниз. Если часть лозы повисала на шкурке коры или отлетала в сторону, то такой удар не засчитывался.

При нанесении мощного рубящего удара, способного раскроить череп пополам, всадник должен быть предельно собран. Любая оплошность может стоить лошади части уха, рассеченного крупа и даже ранения скакательного сустава.

Курсантам, которые осваивали рубку значительно лучше других, вручался нагрудный знак «За отличную рубку», учреждённый в начале 20-х гг. Вспоминает обладатель этого знака Александр Пануев: «У меня хорошо получалась рубка с подсечкой. Обычно рубка идет с упором на правую ногу и рука с шашкой описывает круг по направлению движения всадника. Рубка с подсечкой применяется против пехотинца, закрывшегося винтовкой. Что с ним делать, как рубить? Рука с шашкой движется против движения всадника и как бы “подсекает” противника, огибая винтовку».

У новоиспечённых младших лейтенантов и лейтенантов (лейтенантские звания присваивались отличникам) после выпуска, как правило, оставалось время, чтобы доучиться в запасном полку. Прямиком на фронт их отправляли только в исключительных случаях.

В запасных полках командиры взводов обычно проводили ещё около полугода. Там же в течение трёх месяцев обучались будущие рядовые кавалеристы. Их обучение во многом сводилось лишь к освоению навыков обращения с лошадьми, но большее и невозможно было освоить за столь сжатые сроки.

Из запасных полков кавалеристов отправляли на фронт в эшелонах с лошадьми. На двухосных теплушках, с выведенной через трафарет надписью, предупреждающей о грузоподъёмности: «40 человек – 8 лошадей». Расчёт этот сохранился с царских времён, но был точен и в годы Великой Отечественной войны.

И ещё хочется сделать одну ремарку. Во второй половине 60-х гг. обострилась обстановка на советско-китайской границе. Тогда было принято решение ускорить подготовку офицеров в ряде училищ сухопутных войск. В частности, в училище имени Верховного Совета РСФСР началась ускоренная подготовка нашего курса и вместо планового выпуска в 1968 г. намечалось осуществить выпуск в конце 1967-го. В связи с этим интенсивность обучения тогда у нас была увеличена. Но у нас не было тех, кому будущие кавалеристы должны были уделять, как было показано выше, много сил и внимания – лошадей.

Нам было трудновато, но я и сравнивать не буду наши нагрузки и нагрузки курсантов-кавалеристов, которых готовили в годы войны.

* * *

Подготовка командных кадров кавалерии проводилась также на Кавалерийских курсах усовершенствования командного состава (КУКС) в Ленинграде (ныне Санкт-Петербурге). Впоследствии они были переведены в Новочеркасск. На курсах учились будущие полководцы, Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, И. Х. Баграмян, А. И. Еременко.

Для повышения квалификации командиров-кавалеристов на КУКСе были созданы группы командиров полков, штабных командиров, командиров эскадронов.

Основное внимание на курсах уделялось тактическому совершенствованию командиров, изучению новых средств борьбы, умению организовать бой и осуществлять взаимодействие с артиллерией и танками. Изучалась также организация армий вероятных противников. Большое внимание уделялось методике проведения занятий по огневой подготовке и изучению оружия, состоявшего на вооружении конницы.

На высоком уровне было поставлено обучение верховой езде, выездке молодой лошади, владению холодным оружием. КУКС были своего рода лабораторией конного дела и спорта для соединений конницы, и слушатели по окончании курсов обычно являлись в частях главными инициаторами широкого развития конного спорта.

Кавалеристы на учениях совершенствовали марши днём и ночью, с ходу развертывались в боевой порядок, маневрировали и атаковали «противника» в конном строю. В 20-е – первой половине 30-х гг., до начала широкой механизации Красной Армии, кавалерийские подразделения и части значительно реже спешивались для ведения боя в пешем строю. Но впоследствии и этому вопросу стали уделять повышенное внимание.

Значительное место в ходе боевой подготовки отводилось разведке, форсированию водных рубежей, маршевой втянутости частей.

Большое внимание в кавалерийских частях стали уделять огневой подготовке. Присущая кавалерийским командирам и политработникам энергия была направлена на повышение качества огня. В связи с этим качество огневой подготовки кавалерийских частей заметно повысилось. Многие командиры эскадронов и взводов мастерски владели пристрелкой и отладкой оружия, методикой обучения бойцов.

По огневой подготовке кавалерийские части и со единения стали не только не уступать стрелковым, но нередко и превосходить их в результатах огня.

С. М. Будённый

Особенно хорошо были подготовлены пулеметные эскадроны.

Одним из основных предметов обучения личного состава кавалерии являлась конная подготовка, на которую отводилось обычно около 20 процентов учебного времени. Она охватывала манежную и полевую езду преодоление препятствий, владение холодным оружием, вольтижировку и джигитовку, строевое сколачивание подразделений и частей на различных аллюрах. Быть отличным конником, лихим рубакой считалось в кавалерии делом чести (Советская кавалерия. М.: Воениздат, 1984. С. 145–147).

Венцом всей тактической подготовки для частей являются, как известно, маневры. Начиная с 1925 г. в военных округах стали регулярно проводиться учения и маневры различного уровня.

В октябре 1927 г. кавдивизиям и бригадам было придано по отдельному химическому взводу, а из состава корпусного подчинения исключен артдивизион.

В начале 30-х гг., в период кардинальной реорганизации кавалерии, будущий Маршал Победы Г. К. Жуков занимал должность помощника инспектора кавалерии и занимался вопросами боевой подготовки конницы. Его оценка проводимых мероприятий по реорганизации кавалерии, думаю, представляет интерес.

Из воспоминаний Маршала Советского Союза Г. К. Жукова: «Инспекция кавалерии РККА в тот период была весьма авторитетна в кавалерийских частях, так как, кроме инспектирования, проводила поучительные командно-штабные игры, полевые учения, различные сборы и занятия по обмену передовым опытом боевой подготовки войск… Инспекция кавалерии провела большую работу по пересмотру организации кавалерийских частей и соединений, системы вооружения и способов ведения боя.

После длительных дебатов внутри инспекции и детального обсуждения с командирами соединений конницы было решено, что дивизия должна иметь в своем составе четыре кавалерийских, один механизированный полк и один артиллерийский. Кавалерийские полки должны состоять из четырёх сабельных эскадронов, одного пулеметного, полковой батареи, отдельного взвода ПВО, отдельного взвода связи, отдельного саперного взвода, отдельного химического взвода и соответствующих хозяйственных органов. Артиллерийскому полку следовало иметь в своем составе дивизион 122-мм гаубиц и дивизион 76-мм пушек. Механизированный полк вооружался танками БТ-5». Кстати, новейшими на тот период (Жуков Г. К. Воспоминания и размышле‑ ния. М.: АПН, 1984. С.146–150).

Таким образом, конница Красной Армии получала на свое вооружение такие технические и огневые средства, которые значительно изменяли характер её организации и способы ведения боя. Теперь она могла своими огневыми средствами, ударом танков прокладывать дорогу вперед с целью разгрома противостоящего противника.

Новые боевые уставы и ряд инструкций, разработанных Инспекцией кавалерии, вытекали из основных положений по ведению глубокой операции и глубокого боя.

На учениях перед дивизиями ставились более глубокие и активные задачи, чем прежде, так как они были в состоянии своими огневыми средствами и ударом танков прокладывать себе путь вперед и успешно громить противостоящего противника. В наступательном и встречном бою танковые полки использовались на направлении главного удара, а в обороне – во втором эшелоне, в составе сил кавдивизии, предназначенных для контратак.

Г. К. Жуков подчеркивал: «Для нас, работающих в инспекции, перевооружение конницы и освоение частями новой организации и боевых уставов имели особое значение, так как большинство частей тогда дислоцировалось на важнейших стратегических направлениях и вблизи государственных границ, а эти обстоятельства требовали от кавалерии повышенной боевой готовности» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1984. С. 151).

Инспекцию кавалерии возглавлял в те годы С. М. Будённый. Его мнение было, по всей вероятности, решающим при утверждении новых штатов кавалерийских соединений и частей.

В большом комплексе мероприятий по усилению боевой мощи Красной Армии кавалерии уделялось серьёзное внимание. В её соединениях и частях обновлялось стрелковое оружие: на смену старой, «драгунской» винтовке поступала новая, облегчённая винтовка, отличавшаяся точным боем. В частях появились также новые, надёжные в действии ручные пулемёты Дегтярёва.

Осень 1931 г. в кавалерийских дивизиях на базе двух конно-артиллерийских дивизионов в каждой были сформированы конно-артиллерийские полки. В составе дивизиона конартполка находились две пушечные и одна гаубичная батарея.

С 1930 г. начинается механизация кавалерии. Сначала в состав кавдивизии включался один танковый эскадрон и один эскадрон бронемашин. С 1931 г. вводится мехполк, штат которого окончательно устоялся только к 1935-му. В 1932 г. в кавалерийских соединениях было два мехполка, два мехдивизиона и три танковых эскадрона.

1932–1934 гг. – период всемерного укрепления кавалерийских соединений. Включение в штаты кавдизий танковых полков качественно изменило кавалерию как род войск. Значительно повысилась маневренность и огневая мощь кавдивизий.

Увеличивалось также количество средств противовоздушной обороны частей и соединений. В состав кавалерийских дивизий были введены зенитно-пулеметные эскадроны, а в полки – зенитные взводы.

Механизация и моторизация РККА, усиление ее танковыми и броневыми средствами, артиллерией, в том числе зенитной и противотанковой, вызвали существенные организационные изменения в стратегической коннице. Все существовавшие к тому времени 14 кавдивизий (в том числе три территориальные) полностью или частично переводились на новую структуру. В состав кавдивизии входили шесть полков: четыре кавалерийских, один конно-артиллерийский (шесть батарей), один механизированный (30 танков, 16 бронемашин, 16 танкеток), эскадроны связи и саперный, автоколонна (24 машины). Повышалась огневая мощь дивизии. В ходе реорганизации предполагалось довести численность кавалерии до 96 тыс. человек. Собственно конница в ней в 1931 г. составляла 49,9 % (в 1929-м – 61 %), остальное – технические рода войск. Отдельная кавбригада имела три полка трёхэскадронного состава.

Осенью 1932 г. началось переформирование пяти отдельных кавбригад, располагавшихся в национальных районах, в горно-кавалерийские дивизии. Вначале дивизии сохраняли номер и название бывшей бригады, а по приказу НКО № 072 от 21 мая 1936 г. получили единую нумерацию (17–21): 17-я Кавказская (бывш. 2-я), 18-я Туркменская (бывш. 4-я), 19-я Узбекская (бывш. 6-я), 20-я Таджикская (бывш. 7-я), 21-я Туркестанская (бывш. 8-я). Национальная принадлежность в названиях приказом НКО № 0150 от 16 июля 1940 г. была отменена.

В результате проведенной реорганизации стратегическая конница имела 20 кавдивизий (16 кадровых, в том числе пять горных, три территориальных, одна вновь сформированная Колхозная кавдивизия на Дальнем Востоке), две отдельные кавбригады и пять отдельных кавполков. Часть дивизий и бригад была объединена в четыре конных корпуса – 1 и 2-й (УВО), 3-й (БВО), 4-й (СКВО). Общая штатная численность конницы составляла более 100 тыс. человек.

Период 1935–1937 годов характерен резким усилением стратегической конницы как самостоятельного подвижного рода войск, насыщением ее собственными ударными и огневыми средствами: танками, бронемашинами, автотранспортом, полевой, зенитной и противотанковой артиллерией, автоматическим стрелковым оружием.

В марте 1935 г. НКО утвердил план организационных мероприятий по кавалерии. Он предусматривал: формирование девяти кавдивизий нового состава (23–31), в том числе одной на Дальнем Востоке, трех корпусных управлений (5–7), 10 механизированных бригад; перевод на кадровое положение 11-й территориальной кавдивизии и территориальных кавэскадронов стрелковых дивизий; дополнительное развертывание запасных кавполков; увеличение количества бронемашин в дивизиях.

Директивой Штаба РККА от 25 августа 1935 г. была утверждена типовая схема кавдивизий (численностью 6600 человек) в составе четырех кавалерийских, механизированного и конно-артиллерийского полков, отдельных эскадронов связи и саперного. Дивизия имела 97 орудий, 74 танка, 212 автомашин.

Кавалерийский корпус объединял две-три кавдивизии. Ему придавался корпусной авиаотряд (19 самолетов, 33 автомашины), при котором с октября 1935 г. начали формироваться авиазвенья связи (два– четыре самолета), а также включал отдельные дивизионы – связи, зенитно-артиллерийский, позднее в него были включены дивизионы связи на мехтяге РГК и отдельные эскадроны – автотранспортный и зенитно-пулеметный.

По принятому в 1935 г. штату мехполк кавдивизии включал в себя четыре эскадрона легких танков БТ, два эскадрона плавающих танков Т-38, эскадрон танков резерва, парковый эскадрон, командирский танковый взвод, пункт медпомощи, взвод связи и эскадрон боевого обеспечения в составе четырёх взводов: ПВО, регулировки двигателей, саперного и химического. Всего в полку имелось 90 танков (60 БТ и 30Т-38), в том числе 20 танков резерва.

Количество военной техники в механизированном полку кавалерийской дивизии по штатам 1938 года

Согласно Плану формирования конницы на 1935–1936 гг., кавалерийские дивизии формировались в составе четырёх кавалерийских, механизированного и конно-артиллерийского полков, отдельных эскадронов связи и саперного и имели по 6600 человек личного состава (542 – начсостава, 1411 – младшего начсостава, 4647 – рядового состава) вместо прежних 5380; 78 танков (43 БТ, 4 БТ-7, 26 Т-37,4 БХМ-3, 2 БХМ-4); три бронеавтомобиля.

Претерпев ряд изменений, к июню 1941 г. организационно в состав каждой кавалерийской дивизии входил танковый полк, имевший четыре танковых и броневой эскадроны – всего 64 танка БТ и 18 бронеавтомобилей. Горно-кавалерийская дивизия включала бронетанковый дивизион.

К концу 1941 г. в ходе тяжелых боев с немцами как старые кавалерийские дивизии, имевшие перед войной штатные танковые полки, так и все вновь сформированные кавдивизии лишились этого ударного кулака.

Танковые полки вновь были включены в состав кавдивизий в 1943 г. Первой такой дивизией, получившей танковый полк (230-й) в апреле 1943 г., стала 2-я гвардейская кавалерийская дивизия, но уже в декабре полк из дивизии изъяли, а вместо него в мае 1944 г. прибыл 58 тп. В июле 1943-го получили танковые полки дивизии 2-го гвардейского кавкорпуса, в августе 3, 4 и 6-го гвардейских кавалерийских корпусов, в сентябре – 1-го и 5-го гвардейских кавалерийских корпусов. В 7-м гвардейском кавалерийском корпусе имела полк с сентября 1943 г. только 14-я гвардейская кавдивизия, а остальные дивизии получили полки лишь весной 1944 г.

К 1935 г. стратегическая конница РККА состояла из четырёх управлений кавалерийских корпусов и 22 кавалерийских дивизий, из них пять горных.

По состоянию на 1.07.35 г. по округам они распределялись следующим образом: ЛВО (1 кд), БВО (1 кк, 3 кд), КВО (2 кк, 6 кд), ХВО (1 зкп), МВО (1 кд, 1 зкп), ПриВО (1 кд), СКВО (1 кк, 2 кд, 1 зкп), ЗакВО (1 кд), САВО (4 кд, 1 кп), ЗабВО (2 кд, 1 кп), ОКДВА (1 кд). Штатная численность стратегической конницы по мирному времени (в сентябре 1934 г.) составляла 100 384 человека.

Согласно докладу начальника Генерального штаба РККА А. И. Егорова от 14 апреля 1935 г. о развитии Вооруженных Сил на 1936–1938 гг., к 1 июля 1936-го в составе Красной Армии планировалось иметь 31 кавалерийскую дивизию.

В рамках этого плана в 1935–1936 гг. был проведен ряд организационных мероприятий по стратегической коннице. В тезисах доклада инспектора кавалерии РККА С. М. Будённого «Оперативная деятельность конницы РККА» дано определение стратегической конницы: «Крупные соединения конницы, усиленные мехсоединениями и авиацией, действую‑ щие в оперативном взаимодействии с армиями фронта, самостоятельной авиацией, воздушными десантами. Такие соединения являются оператив‑ ным средством фронтового значения».

Чем была вызвана необходимость совершенствования стратегической конницы в тот период?

В марте 1935 г. германское правительство объявило о введении всеобщей воинской обязанности и преобразовании 100-тысячного рейхсфера в вермахт силой 36 дивизий. «Ограничения, установленные частью V Версальского договора, более не существовали».

Односторонний акт Германии стал мощным толчком к пересмотру военных планов СССР. Как было сказано в докладе начальника Генштаба Егорова, «явно выявившийся германо-польский блок (включая и Финляндию), направленный в первую очередь против СССР, и большой рост вооружений во всем буржуазном лагере, сделали западный театр для советского командования актуальным фронтом».

Высшему политическому руководству страны заместителем наркома обороны М. Н. Тухачевским была представлена докладная записка об изменении в мобилизационном планировании в связи с появлением новых угроз безопасности страны. (Хочется заметить, что и в наше время, в начале XXI века, в связи с возникновением новых угроз руководству страны следовало бы прислушаться к мнению Генштаба в вопросах, касающихся проведения обдуманной военной реформы, создания таких вооруженных сил, которые будут способны на эти угрозы адекватно реагировать.)

Одной из мер в этой области, принятых правительством СССР, стали мероприятия по усилению конницы, мотомехвойск и переводу двух территориальных дивизий на кадровое положение, утвержденное в марте 1935 г.

Планами оргмероприятий было предусмотрено формирование восьми новых кавалерийских дивизий (7000 человек и 6500 лошадей), перевод на кадровое положение территориальной кавдивизии, формирование трех корпусных управлений, развертывание кавалерийской школы в Краснодаре и усиление Тамбовской кавалерийской школы. Все эти мероприятия требовали 62 000 человек, 58 000 лошадей, 700 броневых машин, 1900 автомобилей. Одновременно прорабатывался вопрос о формировании ещё одной кавалерийской дивизии в ОКДВА, но в апреле 1935 г. он ещё оставался открытым.

Согласно «Докладу о ходе формирований по оргмероприятиям 1935–1936 по состоянию на 1.06.36 г.» окончательный план мероприятий по коннице выглядел следующим образом: формировались девять кавалерийских дивизий нового состава (23–31), три корпусных управления (5–7), переводилась на кадровое положение 11-я территориальная кавдивизия и территориальные кавалерийские эскадроны стрелковых дивизий, дополнительно развертывались запасные кавалерийские полки, формировалась Пензенская кавалерийская школа, усиливались 16-я и Особая кавалерийские дивизии.

Казаки на параде на Красной площади

В течение 1935 г. были созданы управления трёх кавкорпусов (5-й, 6-й, 7-й), развернута из кавбригад 16-я особая кавдивизия, сформированы вновь 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29 и 30-я кавдивизии. Таким образом, общее число кавдивизий с учетом горнокавалерийских, возросло до 30.

Штатная численность мирного времени армейской конницы к 1.01.36 г. достигла 162 385 человек, что как раз на запланированные 62 тыс. человек больше, чем к началу оргмероприятий. Списочная же численность несколько отставала из-за недоукомплектованности соединений и составляла на ту же дату 140 500 человек.

Как писал в июне 1936 г. начальник Генштаба РККА, формирование управлений кавалерийских корпусов, кавалерийских дивизий и отдельных частей по плану оргмероприятий в основном закончено, но полноценными боеспособными соединениями они пока не стали.

Одним из важнейших событий в истории советской кавалерии стало создание в 1936 г. красных казачьих войск. К середине 30-х гг. казачество, которое считалось опорой царского режима и использовалось для подавления революционного движения, было «реабилитировано». К этому времени появилось уже новое, советское колхозное казачество, и было бы неразумно не использовать такой потенциал. Был издан декрет советского правительства о снятии с казачества ограничений по службе в Красной Армии.

20 апреля 1936 г. Центральный Исполнительный Комитет СССР принял постановление об отмене ограничений в отношении службы казаков в Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Некоторые кавалерийские части Красной Армии переименовывались в казачьи. На Дону и Северном Кавказе стали создаваться территориальные казачьи кавалерийские дивизии. Среди прочих в феврале 1937 г. в Северо-Кавказском военном округе была сформирована Сводная кавалерийская дивизия в составе Донского, Кубанского, Терско-Ставропольского казачьих полков и полка из горцев. Эта дивизия участвовала в военном параде на Красной площади в Москве 1 мая 1937 г. Все присутствующие были поражены высокой выучкой казаков, дважды галопом промчавшихся по мокрой брусчатке площади. Казаки показали, что готовы, как и раньше, грудью встать на защиту Родины.

Необходимо отметить, что это решение советского правительства было принято с определённым воодушевлением. Несмотря на жестокую Гражданскую войну и гонения на казаков в послевоенный период, у казачества, ставшего колхозным, сохранились некоторые старые принципы, основой которых было служение Отечеству, любовь к родной земле, боевому коню и военной службе. Советская власть умело использовала эти принципы, и казачество в подавляющей своей массе встало во время Великой Отечественной войны на защиту социалистического Отечества. Газета «Красная звезда» 24 апреля 1936 г. поместила письмо донских казаков советскому правительству, в котором были такие строки: «Кони казачьи в добром теле, клинки остры, витовки бьют без промаха. Если враг сунется, донские кохозные казаки готовы грудью драться за свою советскую родину…»

В современную эпоху некоторые могут сказать, что это был пропагандистский трюк, и это действительно вид партийно-политической и идеологической работы Коммунистической партии, но дело всё в том, что казаки Дона, Кубани, Кавказа действительно проявили в боях за советскую родину массовый героизм и отвагу, внесли свой посильный вклад в разгром врага.

Хотя объективности ради надо отметить, что на стороне вермахта как отголосок Гражданской войны были казачьи части, но об этом несколько позже.

По приказу НКО № 061 от 21 апреля 1936 г. на базе 10-й и 12-й территориальных, 4 и 6 кд, 13 сд были сформированы пять казачьих дивизий (две кадровые и три территориальные):

«1. 10-ю территориальную кавалерийскую Северо-Кавказскую дивизию, дислоцированную на Тереке – Ставрополье… переименовать в 10-ю Терско-Ставропольскую территориальную казачью дивизию.

2. 12-ю территориальную кавалерийскую дивизию, дислоцированную на Кубани… переименовать в 12-ю Кубанскую территориальную казачью дивизию.

3. Сформировать на Дону… новую 13-ю Донскую территориальную казачью дивизию…

5. Переименовать 4-ю и 6-ю кавалерийские дивизии (БВО) в казачьи, присвоив 4-й кавалерийской Ленинградской Краснознаменной дивизии имени т. Ворошилова наименование „4-я Донская казачья Краснознаменная дивизия имени К. Е. Ворошилова”, 6-й кавалерийской Чонгарской дивизии имени т. Будённого дать наименование: „6-я Кубано-Терская казачья Краснознаменная Чонгарская дивизия имени С. М. Будённого”»… В приказе говорилось, что комплектование как территориальных, так и кадровых казачьих дивизий следует производить из всего населения Дона, Терека, Кубани и Ставропольщины, исключая горцев.