Текст книги "Кавалерия на службе Отечеству. От Первой московской кавдивизии до Президентского полка"

Около 18–19 часов противник, усилив передовые части и подтянув артиллерию, начал скапливаться в полосе обороны 144-го кавполка. Командир дивизии отдал приказ командирам 8-го танкового полка и 42-го кавполка нанести контрудар из-за левого фланга 144-го кавполка по скопившемуся противнику. В первом эшелоне атаковал танковый полк, вслед за ним уступом слева в конном строю 42-й кавполк, с задачей отбросить противника за железную дорогу Кузница– Сокулка. В результате атаки противник был отброшен к железной дороге, но внезапный массированный налет авиации противника вынудил наши атакующие части отойти в исходное положение.

Вот как вспоминает этот бой Сергей Георгиевич Жунин, помощник командира 8-го танкового полка по материально-техническому обеспечению: «К 25 июня 8-й танковый полк занял оборонительный рубеж в 10 километрах от Крынок, чтобы дать бой врагу. Над нашими позициями непрерывно гудели вражеские самолеты. Они сбрасывали бомбы, обстреливали из пулеметов. Но полк продолжал выполнять свою задачу. Мы вели разведку боем. Командир дивизии назначил на 17 часов начало контратаки. Несмотря на тяжелую обстановку, разведка засекла основные огневые точки противника. Но фашисты, вероятно, разгадали наши намерения. После сильных бомбовых ударов они к вечеру сами начали наступление. Мы удержали свои позиции и тут же перешли в контратаку. Фашисты не устояли. Танки нашего полка прорывались сквозь огонь врага и уничтожали его живую силу и технику. Вслед за танками лавиной налетела кавалерия. Полку удалось продвинуться километров на десять. Гитлеровцы бросили в бой свежие части. В небе появилось много самолетов. Борясь с превосходящими силами противника, наш полк, в котором насчитывалось 54 танка и три бронемашины, понес большие потери».

В этот же день действиями немецкой артиллерии и авиации был рассеян наступавший в первом эшелоне 6-й кавдивизии 94-й кавполк. Из воспоминаний В. А. Гречаниченко: «День 25 июня был для полка, да и для всей дивизии, самым черным днем. Начиная с рассвета немецкая артиллерия открыла массированный огонь на всю глубину боевого порядка полка. В воздухе на небольшой высоте непрерывно барражировала вражеская авиация. Она наносила бомбовые удары даже по небольшим группам наших войск, а истребители прикрытия гонялись за каждым человеком. Подобного я не видел за четыре года войны. Уже в первые часы все наше тяжелое вооружение было выведено из строя, радиостанция разбита, связь полностью парализована. Полк нес тяжелые потери, был плотно прижат к земле, лишен возможности вести какие-либо активные действия. Погиб подполковник Н. Г. Петросянц. Я принял на себя командование полком, а точнее – его остатками. Связи со штабом дивизии не было, и где-то в конце дня я на свой страх и риск решил отвести остатки подразделений за линию железной дороги Сокулка-Белосток». Надо отметить, что в этом бою В. А. Гречаниченко получил осколочное ранение.

Немецкий 20-й армейский корпус был на время принуждён занять оборону, однако остальные немецкие корпуса 9-й армии (8, 5 и 6-й) продолжили охват основных сил советской армии в Белостокском выступе. Ввиду неудачи контрудара и фактического начала окружения в 20.00 25 июня И. В. Болдин отдал приказ прекратить атаки и начать отступление.

Тачанки на параде на Красной площади

В ночь на 26 июня группа в составе 300 человек из остатков 94-го и 48-го кавполков отошла к Большой Берестовице. Остальные части 6-й кавдивизии в течение дня отбивали атаки противника оставаясь на прежних позициях.

6-я кавалерийская дивизия под ударами превосходящих сил противника отходила в сторону г. Минска, где была окружена и практически вся уничтожена.

Менее обескровленная 36-я кавдивизия, заняв к утру 26-го позиции на восточном берегу реки Свислочь, прикрывала отход частей Красной Армии методом «подвижной обороны».

Обратимся к воспоминаниям Петра Валерьяновича Яхонтова, исполнявшего в тот период обязанности начальника штаба 36-й кавдивизии: «До начала рассвета 26.6. дивизией была занята оборона на р. Свислочь. В первом эшелоне 24, 42 и 144-й кавполки. Во втором эшелоне 102-й кавполк и 8-й танковый полк. …Командир дивизии принял следующее решение: „102-й и 24-й кавполки перебросить в район Репля с задачей не дать возможности противнику развивать наступление в южном направлении. Командиру 24-го кавполка оставить на рубеже р. Свислочь один усиленный эскадрон со взводом станковых пулеметов”.

В полдень из района Индура к реке Свислочь подошло до усиленного батальона противника и, развернувшись в боевой порядок, противник перешел в наступление. О чем мне и сообщил командир эскадрона 24-й кавполка. Эскадрону было приказано занимаемый рубеж не оставлять. Но в это время поступила радиограмма от командира 42-го кавполка, что противник обходит фланги. Я дал распоряжение эскадрону 24-го кавполка отходить к главным силам полка. В 42-й кавполк послал офицера штаба капитана Радченко, чтобы он передал распоряжение от имени командира дивизии об отходе полка в направлении Верейки. 8-му танковому полку контратаковать противника, стремящегося охватить левый фланг 42-го кавполка. 144-му кавполку удерживать занимаемый рубеж. …Командир дивизии передал мне следующее распоряжение: „144-му кавалерийскому и 8-му танковому полкам в расчлененных боевых порядках отходить в общем направлении Большая Берестовица и далее в район стрельбищ (юго-западнее Волковыска 2 км). Туда же сейчас начнет отход 24-кавполк”. Сразу же через офицеров связи на бронемашинах было передано распоряжение на отход 144-го кавалерийского и 8-го танкового полков. Отход совершался под сильным воздействием авиации противника. От командира 144-го кавполка была получена радиограмма: “Авиацией противника в районе Большой Берестовицы полк рассеян, принимаю меры. Болдырев”.

К исходу дня 26.6. на широком фронте части дивизии подошли к р. Рось, за исключением 144-го кавполка, связь с которым не была восстановлена. От командира дивизии из района стрельбищ прибыл начальник оперативного отдела штаба дивизии майор Сагалин и передал следующее распоряжение: „42-му и 102-му кавполкам, используя броды на р. Рось, севернее Волковыска переправиться и сосредоточиться в Замковом лесу (севернее Волковыска 2 км). К рассвету 27.6. выйти на шоссе Волковыск – Зельва с задачей прикрыть отход 27-й стрелковой дивизии. Я (комдив) с 24-м кавполком и 8-м танковым полком переправился южнее Волковыска, обеспечивая отход 27-й стрелковой дивизии с юга от шоссе”.

Во исполнение приказа командира дивизии к рассвету 27.6. вышли на шоссе 42-й кавполк, оседлав дорогу, и севернее его 102-й кавполк фронтом на запад. 27-я стрелковая дивизия переправлялась через р. Зельвянка по единственному мосту, и то неисправному, в районе Зельвы. Связь с частями 24-го кавалерийского и 8-го танкового полков установить не удалось. Командира дивизии я больше не видел…

Противник по шоссе Волковыск-Зельва не двигался, но с юга к нам в тыл, отрезая от Зельвы, выходили немцы. 42-й кавполк изменил фронт на юг. Продержались мы здесь не более часа, так как 27-я стрелковая дивизия заканчивала переправу. Я решил оторваться от противника и переправиться через Зельвянку севернее Зельвы».

Местность в этом районе сильно заболоченная, но частям дивизии удалось все же переправиться на другую сторону. 28 июня остаткам 36-й кавалерийской и 27-й стрелковой дивизий удалось выйти в район старой границы.

Из воспоминаний В. А. Гречаниченко: «Когда наша небольшая группа во второй половине дня 30 июня вышла к старой границе… я встретился с полковником С. Н. Селюковым, который являлся заместителем командира 108-й стрелковой дивизии и которого я знал с довоенного времени. При его содействии нас включили в группу прикрытия готовящегося прорыва из окружения. Он был организован командующим 3-й армией генерал-лейтенантом В. И. Кузнецовым и осуществлялся в ночь с 1 на 2 июля в юго-восточном направлении через железную дорогу Барановичи – Минск между станцией Фаниполь и разъездом Волчковичи. Ядро прорывающихся составляли остатки 64-й и 108-й стрелковых дивизий. Прорыв удался только частично. Не все участвовавшие в нем вырвались из окружения. Наша группа прикрытия была отрезана от места прорыва и разгромлена».

19 сентября 1941 г. 6-й казачий кавалерийский корпус им. И. В. Сталина и входившие в него части приказом Ставки были расформированы.

По-разному сложились судьбы кавалеристов корпуса. Многие из них погибли в боях, умерли от ран и болезней, пробиваясь на восток, значительная часть оказалась в окружении и плену. Многие продолжали борьбу, став партизанами и подпольщиками.

Остатки 94-го Северо-Донецкого Кубанского казачьего полка в количестве 300–350 сабель вырвались из окружения и отошли в район Орши. Там в неравных боях конники тоже почти все погибли.

29 июня в районе м. Россь под Волковыском был тяжело ранен командир 6-й кд генерал-майор М. П. Константинов. Константинова на автомашине отправили в окружной госпиталь в Минск. Но Минск к этому времени уже был захвачен немцами, и генерал был оставлен на попечение жителей дер. Хатежино. Через некоторое время была установлена связь с партизанами, ряды которых пополнили генерал Константинов и его спаситель крестьянин Илларион Данилович Гуд с двумя сыновьями – Владимиром и Семеном (Военно‑исторический журнал. № 4, 2006).

После установления связи с Минским подпольным обкомом партии М. П. Константинов до марта 1942 г. входил в состав руководства партизанских отрядов Минской области, а затем по указанию из Москвы был вывезен в советский тыл, где в 1943 г. окончил Военную академию Генерального штаба. Осенью 1943-го, командуя 7-м гвардейским кавалерийским корпусом, он возвращается в Белоруссию и принимает участие в боях по ее освобождению. Звания Героя Советского Союза он был удостоен за освобождение Польши. Но все это будет намного позже (Советская кавалерия. С. 166).

Трагически сложилась судьба командира корпуса, генерал-майора Ивана Семеновича Никитина. В одном из боев генерал Никитин с горсткой кавалеристов был отрезан и прижат к реке, где раненого и тяжело контуженного генерала гитлеровцы в бессознательном состоянии захватили в плен. В лагере для военнопленных «Хаммельбург» ему удалось организовать подпольную организацию с помощью своих бывших сослуживцев майора Николая Панасенко и генерала Х. Н. Алахвердова. Вскоре к ней примкнули другие офицеры. Гестаповцы узнали об их деятельности. И. С. Никитин трагически погиб в застенках гестапо в апреле 1942 г.

Конечно две кавалерийские дивизии не смогли оказать решающего воздействия на ход боевых действий в первые дни войны на западном направлении, но, в отличии от многих, они сохраняли организованность и выдержку даже там, где ситуация казалась безвыходной.

Обстановка на западном направлении после нападения Германии на СССР создалась сложная.

Вечером 22 июня Главное Командование Красной Армии, пытаясь переломить ход событий, директивой № 3 поставило перед войсками Западного фронта задачу: общевойсковыми армиями и механизированными корпусами при поддержке дальней бомбардировочной авиации нанести контрудар, к исходу 24 июня окружить и разгромить вклинившегося врага в районе Сувалки, северо-западнее Гродно.

Для контрудара по сувалковской группировке противника командование Западного фронта привлекло 6-й механизированный и 6-й кавалерийский корпуса 10-й армии генерала К. Д. Голубева и 11-й механизированный корпус 3-й армии, которой командовал генерал В. И. Кузнецов.

Генерал армии Д. Г. Павлов в 23 ч. 40 мин. 22 июня приказал своему заместителю, генерал-лейтенанту Болдину (к этому времени уже прибывшему из Минска в Белосток, в штаб 10-й армии Западного фронта) организовать ударную группу в составе 6-го, 11-го механизированных и 6-го кавалерийского корпусов.

Д. Г. Павлов, отойдя от прямого следования «букве» директивы № 3, повернул острие наступления с северо-западного направления (от Гродно на Сувалки) прямо на север, вдоль западного берега Немана, от Гродно на Меркине.

Замысел операции был прост. Стремительный (два дня во времени и 80–90 км в пространстве) удар во фланг и тыл наступающей на запад пехоты противника, захват мостов и переправ через Неман – и мышеловка, в которую сама загнала себя 3-я танковая группа вермахта, захлопывается. Отрезанные от всех линий снабжения, лишенные поддержки собственной пехоты, немецкие танковые дивизии, прорвавшиеся к Вильнюсу, окружаются и уничтожаются.

Эффект внезапности – важнейшее на войне условие успеха – усиливался еще и тем, что своевременно выявить факт сосредоточения в районе Белостока мощной ударной группировки немецкая разведка также не смогла. Только вечером 23 июня в донесении отдела разведки и контрразведки штаба 9-й армии вермахта отмечено «появление в районе южнее Гродно 1-й и 2-й мотомехбригад».

В состав ударной группировки было включено: четыре танковые, две механизированные дивизии, а также соответствующий по численности одной «расчетной дивизии» кавалерийский корпус, имевшие на вооружении как минимум 1310 танков и 370 пушечных бронеавтомобилей, всего 1680 единиц бронетехники, более шести тысяч автомобилей и трехсот тракторов.

Кроме того, 23 июня в группу Болдина для артиллерийской поддержки наступления был включен 124-й гаубичный полк резерва Главного командования в составе 48 тяжелых орудий. Если же верить данным монографии «1941 год – уроки и выводы» (выпущенной в 1992 г. Генштабом Объединенных вооруженных сил СНГ), то число танков в дивизиях КМГ Болдина составляло 1597 единиц, что более чем в полтора раза превышает численность самой крупной танковой группы вермахта! (М. Солонин. 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война?)

Общее руководство наступательными действиями было возложено на заместителя командующего Западным фронтом генерала И. В. Болдина.

23 июня генерал армии Д. Г. Павлов отдает следующее распоряжение:

Секретно

«Боевое распоряжение командующего войсками Западного фронта от 23 июня 1941 г. заместителю командующего войсками фронта и командующим войсками фронта и командующим армий на продолжение наступательных действий.

Командующему войсками 10-й армии тов. Голубеву, заместителю командующего войсками Западного фронта тов. Болдину, Командующему войсками 3-й армии тов. Кузнецову.

С утра 24 июня вам надлежит

1. Ударной группой в составе 6-го и 11-го механизированных корпусов, 36-й кавалерийской дивизии под командованием тов. Болдина продолжать решительное наступление в общем направлении на Гродно, овладеть этим городом и продолжать наступление по обоим берегам р. Неман на Друскининкай и Меркине. Конечной целью дня – занять местечко Меркине. Иметь в виду обеспечение операции по западному берегу р. Неман со стороны августовских лесов и со стороны Сувалки…

2. Командующему войсками 3-й армии тов. Кузнецову 85-й и 56-й стрелковыми дивизиями атаковать в общем направлении на Гродно и закрепиться к северу от этого города. 27-й стрелковой дивизией наступать на фронт Лабно, Липск, Домброва, где и закрепиться, войдя в связь со 2-й стрелковой дивизией в районе Осовец.

3. 21-му стрелковому корпусу, обеспечивая себя со стороны Вильнюс на фронте Ошмяны, ст. Беняконе 24-й и 37-й стрелковыми дивизиями, 17-й стрелковой дивизией наступать в общем направлении на Радунь, Варена (Ораны). Обеспечение с запада района Лида возлагается на 8-ю противотанковую бригаду.

Об отданных распоряжениях немедленно донести. Командующий войсками Западного фронта генерал армии Павлов» (ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 10169сс, д. 4, л. 25–27).

Как известно, в предвоенные годы вопрос создания и применения смешанных подвижных соединений отрабатывался в Белорусском округе. Конно-механизированные группы (КМГ), как мы знаем, действовали при выдвижении Красной Армии к новым границам. Казалось бы, как действовать, было ясно командирам механизированных, кавалерийских и стрелковых соединений. И сам генерал Болдин был далеко не новичок в этом вопросе. Вспомним ещё раз мемуары Г. К. Жукова: «В случае войны я должен был вступить в командование конно-механизированной группой, состоящей из 4–5 дивизий конницы, 3–4 отдельных танковых бригад и других частей усиления».

Так что выделяемых средств теоретически было достаточно, чтобы нанести удар по вклинившемуся в глубину нашей территории агрессору.

Однако, как показало начало войны, все пошло совсем по другому сценарию.

Прежде всего, разбросанность выделенных соединений, ограниченность времени на подготовку и отсутствие с ними устойчивой связи не позволили собрать войска в единый кулак и нанести по противнику сосредоточенный удар.

На командном пункте конно-механизированной группы Болдина собрались командир 6-го мехкорпуса М. Г. Хацкилевич и командир 6-го кавкорпуса И. С. Никитин; связь с 11-м мехкорпусом наладить не удалось. Находившийся здесь же пом. комфронта по УРам генерал-майор И. П. Михайлин погиб в результате авианалета.

6-й мехкорпус провел день в маршах для сосредоточения и понес потери от действий авиации противника (в 7-й танковой дивизии, например, по отчету командира дивизии, в этот день от ударов авиации было потеряно 63 танка, большой урон был нанесен службам тыла). Сначала корпус сосредоточили в районе Валилы (откуда-то появились сведения о прорыве танковой дивизии противника в стык 3-й и 10-й армий, но эти данные не подтвердились), затем он получил приказ наступать на Гродно.

Сосредотачивались также дивизии 6-го кавкорпуса: 6-я кавдивизия – в районе Сокулка, 36-я кавдивизия – в районе н. п. Одельск южнее Гродно. Из воспоминаний башенного стрелка бронеавтомобиля БА-10 командира разведэскадрона 35-го танкового полка 6-й кавдивизии: «3 июня полк сосредоточился в лесу северо-восточнее Белостока. Здесь находились и другие танковые части. Лес систематически бомбила вражеская авиация, нанося большой урон нашим частям.

Вечером того же дня эскадрону было дано задание провести разведку в районе Сокулка, куда предстояло выдвигаться нашему полку и где, по полученным сведениям, уже появились немецкие танки. Однако противника мы там не обнаружили. После нашего возвращения из разведывательного рейда полк начал выдвижение в направлении Сокулки. Уже ощущалась нехватка горючего и боеприпасов. Тыловое обеспечение было дезорганизовано. Наш экипаж послали разведать возможность пополнения израсходованного боекомплекта на одном из складов механизированного корпуса. Когда мы к нему подъехали, оказалось, что накануне он подвергся авиационному налету. Все наземные постройки склада исчезли. Во многих местах как бы горела земля, раздавались мощные взрывы, разбрасывавшие вокруг осколки, неразорвавшиеся снаряды, снарядные гильзы. Пришлось поскорее убираться от бывшего склада. Нам так и не удалось найти какой-нибудь уцелевший склад боеприпасов…»

Соединения 6-го кавалерийского и 11-го механизированного корпусов с первых же часов войны были втянуты в напряженные бои на широком фронте. После получения приказа на участие в контрударе при выдвижении к рубежу развертывания они подверглись ударам немецкой авиации и понесли потери.

В распоряжении генерала Болдина оказался один 6-й мехкорпус генерала М. Г. Хацкилевича, который 23 июня начал выдвижение из района Белостока в направлении Гродно (История Второй мировой вой‑ ны 1939–1945. М.: Воениздат, 1975. Т. 4. С. 39).

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков отмечает в своих воспоминаниях, что уже к концу 22 июня (день нападения фашистской Германии на СССР) на Западном фронте «…заместитель командующего Западным фронтом генерал-лейтенант И. В. Болдин возглавил конно-механизированную группу в составе 6-го и 11-го механизированных корпусов и соединений 6-го кавалерийского корпуса».

Исследования последних лет показывают, что Болдину не удалось выполнить поставленную задачу и организовать контрудар конно-механизированной группой во фланг наступающей группировки вермахта. Поэтому все предпринимаемые действия на правом крыле Западного фронта, осуществленные в соответствии с директивой, не принесли ожидаемого результата.

Впоследствии маршал Г. К. Жуков найдет в себе силы и публично признает, что подписанная им директива была ошибкой Главного командования и Генштаба.

Как уже упоминалось выше, в исходном районе (южнее Гродно) находился лишь 11-й механизированный корпус, в то время как штаб 6-го кавалерийского корпуса был в районе Белостока, а его дивизии были разбросаны на большом удалении друг от друга (36 кд – в районе Волковыска, а 6 кд – у Ломжи) и с утра 22 июня уже вели бои с частями вермахта.

В назначенный срок начал действовать лишь 11-й мехкорпус.

6-я кавдивизия, как мы уже знаем, после тяжелых боев первого дня войны под натиском врага отходила на восток и связи с командованием корпуса не имела, а 36-ю кавдивизию во время выдвижения с районов дислокации на рассвете застигли вражеские бомбардировщики и, по свидетельству И. В. Болдина, «растрепали её».

Здесь следует напомнить, что варианты создания КМГ в составе стрелкового, механизированного и кавалерийского корпусов неоднократно отрабатывались в предвоенные годы (ч. I гл. 3) и Болдин имел практический опыт управления таким объединением. Напомню, что в 1939 г. он успешно командовал КМГ в составе 15-го стрелкового, 6-го кавалерийского и 15-го танкового корпусов при освобождении Западной Белоруссии от польской оккупации. Но в новых условиях, когда противник был агрессивен, хорошо подготовлен и решителен в достижении своих целей, этого опыта, как показало начало войны, оказалось недостаточно. При этом генерал И. В. Болдин был далеко не новичок в военном деле, это он доказал в дальнейшем, но в первые дни войны, особенно на направлении главного удара вермахта, всё пошло не так, как это предполагалось по предвоенным планам прикрытия границы.