Текст книги "Кавалерия на службе Отечеству. От Первой московской кавдивизии до Президентского полка"

Весьма характерен случай самоубийства офицера одного из полков 20 тд. В память врезались слова его посмертной, записки. «Преследующее меня чувство страха, что могу не устоять в бою, – извещалось в ней, – вынудило меня к самоубийству».

Случаи малодушия и неустойчивости принимали различные формы. То, что они приобрели не единичный характер, беспокоило командный и политический состав, партийные и комсомольские организации, вынуждало принимать экстренные меры для предотвращения этих явлений (Там же. С. 36).

И что бы ни говорили сегодня о жестокости отношения к дезертирам и трусам в начальный период войны, но факт остается фактом: одни шли защищать родину и не щадили своей жизни, а другие разбегались и прятались как от немцев, так и от своих. Ну, а бои на юго-западном направлении продолжали разгораться всё с новой и новой силой. Из доклада начальника штаба ЮЗФ генерал лейтенанта Пуркаева в Генеральный штаб РККА об обстановке на Юго-Западном фронте к 22.00 28.6.41 г.:

«…Механизированная группа противника, прорвавшаяся через Дубно на Оструг, остановлена частями группы Лукина на р. Горынь у Оструга.

С целью разгрома этой группы 8-й механизированный корпус ещё с утра 27.6.41 г. был направлен из Брод на Дубно с задачей нанесения удара в тыл противнику.

36-й и 37-й стрелковые корпуса, 15-й механизированный корпус и 14-я кавалерийская дивизия, в целях обеспечения действий 8-го механизированного корпуса в районе Дубно и облегчения положения правого фланга 6-й армии, перешли в наступление с фронта (иск.) Дубно – Кременец – Золочев на северо-запад. Наступление развивается крайне медленно и существенных результатов за 28.6.41 г. ещё не дало…»

Одним из слабых звеньев в управлении войсками в начальный период войны была связь. В частности, на это было указано в директиве состоявшегося 29 июня 1941 г. Военного совета Юго-Западного фронта:

С начала войны Военным советом Юго-Западного фронта были проверены 36-й стрелковый корпус, 14-я кавалерийская и 141-я стрелковая дивизии.

В результате отмечены следующие недочеты:

«1. Разведка противника организуется и проводится плохо. Командиры и их штабы не знают, какой противник действует перед фронтом и на фланге (140-я и 146-я стрелковые дивизии).

2. Связь с соседом никто не организует. 14-я кавалерийская дивизия и 141-я стрелковая дивизия находились между собой в 12 км. Не знали о месте нахождения друг друга; фланги и стыки не обеспечиваются и не освещаются разведкой, чем пользуется противник для просачивания. Радио используется плохо…

3. Взаимодействие родов войск, огня и движения поставлено плохо. 29.6.41 г. в 146-й стрелковой и 14-й кавалерийской дивизиях при организации наступления на перешедшего к обороне противника дивизионная, полковая артиллерия находились на огневых позициях в 6–7 км от наступающих войск, ведя огонь по противнику на пределе (14-я кавалерийская дивизия). Дивизионы ПТО резервируются, находясь при штабах…».

6. Войска маскируются плохо, в отдельных местах большая скученность артиллерийских уносов, пово зок, автомашин и кухонь (146-я стрелковая дивизия, 14-я кавалерийская дивизия).

9. Оружие не сберегается, грязное и ржавое (146-я стрелковая и 14-я кавалерийская дивизии). В директиве указывалось также и на то, что «боевые порядки при наступлении не выдерживаются… марши совершаются без должного охранения и хаотически… в войсках имелись случаи паники». Всё это также негативно сказывалось на боевых возможностях частей и соединений 6-й армии. Подобные ошибки были, к сожалению, характерны и для других сражающихся соединений и объединений РККА.

Как уже отмечалось в сводках, тяжелые бои шли и в районе Кременца, где оборонялись воины 14-й кавалерийской дивизии, управления 5-го кавалерийского корпуса и группа танкистов 37-й танковой дивизии, прикрывая фланги 36-го и 37-го стрелковых корпусов.

В связи с создавшейся обстановкой командующий 6-й армией отдал приказ на отход войск к утру 1 июля на рубеж Дубно – Кременец – Золочев – Бобрка.

Но до многих соединений и частей армии это распоряжение так и не успели довести. В отходившей от границы из Рава-Русского укрепрайона 41-й стрелковой дивизии отсутствовала связь с корпусом и армией, для её командования совершенно не ясна была обстановка на фронте. Вечером 30 июня наконец-то нашедший дивизию делегат связи передал приказ командира 6-го стрелкового корпуса – занять и удерживать рубеж Новоселки – Лиско – Засечна – Полонице. Дана информация, что правее на реку Пелтев отходят части 3-й кавалерийской дивизии, слева – 97-я стрелковая дивизия.

В своих воспоминаниях командир 41-й стрелковой дивизии генерал-майора Г. Н. Макушев с горечью признается: «Почему командование корпуса и армии не руководят нами, не поддерживают сколько-нибудь устойчивой связи? Как-никак мы находимся на передовой линии и удерживаем важный участок фронта. Отчего у нас такая неразбериха и по сути дела полная потеря управления войсками? Судите сами, куда это годится! Нашего правого соседа – 3-ю кавалерийскую дивизию – сняли и бросили на другое направление, не сказав нам об этом ни слова… За все время боев мы не получили сверху сколько-нибудь четкой информации как о положении своих войск, так и о противнике» (ВИЖ. 1961. № 7. С.70).

Войска Юго-Западного фронта, потерпев поражение в приграничном сражении и не сумев задержать противника на государственной границе СССР, начали отход на линию старых укрепленных районов.

В тяжелых боях большие потери понесли части 5-й и 6-й армий ЮЗФ, попавшие под удар группы армий «Юг». Огромные потери понесли механизированные корпуса фронта в результате поспешных и совершенно неорганизованных и неподготовленных контрударов наших войск.

«В первых числах июля из-за отсутствия связи и единого управления командованием 6-й армии переданными в ее состав 36-м, 37-м стрелковыми корпусами и 14-й кавалерийской дивизией действия войск армии носили разобщенный характер.

Штабу генерала Музыченко никак не удавалось наладить управление своими войсками. Командование 6-й армии совершенно не знало положения своих войск, была потеряна связь с управлением 6-го стрелкового корпуса и его соединениями, дивизиями 37-го стрелкового и 15-го механизированного корпусов, 141-й стрелковой, 3-й и 14-й кавалерийскими дивизиями.

Положение войск 6-й армии действительно было сложным. Соединения 6-го стрелкового корпуса и 3-й кавалерийской дивизии попали в окружение западнее Тернополя…

14-я кавалерийская дивизия под ударами противника оставила Кременец, оголив правый фланг 37-го стрелкового корпуса… и отходила на рубеж Ляховцы – Ямполь.

Остальные соединения и части 6-й армии с боями отходили разрозненно на восток.

И хотя сил в распоряжении командования 6-й армии было много, её штаб так и не смог установить связь с 37, 15, 7 и 19-м корпусами, 3-й и 14-й кавдивизиями и непрерывное управление своими войсками» (Иринархов Р. С. У днепровских круч. М.: АСТ; Минск: Харвест, 2006. С. 20, 28).

Тяжелое положение, в котором оказались некоторые соединения 6-й армии, значительное отставание частей 26-й и 12-й армий и опасения, что дальнейший отход остальных сил Юго-Западного фронта создаст ещё большие трудности в управлении войсками, вынудили генерала М. П. Кирпоноса отдать приказ о приостановке отхода.

Из оперативной директивы № 0040 штаба ЮЗФ от 3 июля 1941 года:

«б) 6-й армии (7, 36, 37, 49-й стрелковые корпуса, 19-й и 15-й механизированные корпуса, 109-я моторизованная дивизия, 5-й кавалерийский корпус, 3-я противотанковая артиллерийская бригада), не допуская прорыва противника в направлении Житомир и прочно обеспечивая стык с 26-й армией, отойти на рубеж Катериновка, Коростки.

Имея главную группировку резерва за центром своего расположения (49-й стрелковый корпус, 19-й и 15-й механизированные корпуса, 109-я моторизованная дивизия, 5-й кавалерийский корпус, 3-я противотанковая артиллерийская бригада), упорно оборонять Новоград-Волынский укрепленный район.

Штаб армии – Высокая Печь…».

4 июля 1941 г. командование Юго-Западного фронта получило указание Генерального штаба о переброске на Западный фронт 5-го кавалерийского корпуса и 11 артиллерийских полков, в том числе и 8 противотанковых.

5-й кавалерийский и 16-й механизированный (передавался из состава ЮФ) корпуса получили приказ на следование в район Мозырь, Калинковичи, где должны были составить конно-механизированную группу для нанесения удара по правому флангу группы армий «Центр».

Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян в своей книге «Так начиналась война» (М.: Голос, 2000. С. 178, 181) по этому поводу отмечал, что войска нужны были для ликвидации прорыва немцев в районе Бердичева, но «4 июля Ставка распорядилась вывести из боя 5-й кавалерийский корпус и 11 артиллерийских полков, в том числе восемь противотанковых, и направить их на Западный фронт. Артиллерийские части сразу же были погружены в эшелоны и взяли курс на Смоленск. 5-й кавкорпус вместе с 16-м мехкорпусом Южного фронта должны были сосредоточиться в районе Мозырь, Калинковичи, чтобы составить подвижную конно-механизированную группу и нанести удары во фланг и тыл фашистской группы армий “Центр”, которые далеко вторглись в Белоруссию. Но они так и не смогли выйти в пункты сбора: к тому времени на нашем фронте произошли события, которые нарушили все эти планы.

5-й кавкорпус по распоряжению Ставки должен уйти в район Мозыря. Мы его можем использовать только с разрешения Москвы. Вспомнили и о восьми противотанковых артиллерийских полках, которые забрала у нас Ставка. Как бы они сейчас пригодились».

Но это решение Ставки так и не было реализовано – к этому времени на Юго-Западном фронте сложилась обстановка, которая потребовала немедленного ввода в бой этих соединений.

6 июля 1941 г. приказом командующего фронтом в состав 6-й армии вновь были введены 4-й механизированный и 5-й кавалерийский корпуса, командиры которых получили следующий приказ генерал-лейтенанта И. Н. Музыченко:

4-му механизированному корпусу к 16 часам сосредоточиться в районе Половинники, Футоры, Волица, Немировка и быть в готовности к нанесению мощного контрудара в случае прорыва противника на староконстантиновском направлении;

5-му кавалерийскому корпусу занять для обороны противотанковый рубеж по реке Хомора на фронте Онацковцы – Грицев – Вербовцы – Бейзимы и, подчинив находившуюся там 213-ю моторизованную дивизию, не допустить прорыва противника в староконстантиновском направлении.

Но организовать управление всеми своими многочисленными войсками штаб 6-й армии так и не сумел. В армии была потеряна прямая связь со штабом Юго-Западного фронта (осуществлялась через ЮФ), что усугубило создавшееся положение.

11 июля продолжались бои в районе Бердичева, где сражалась группа войск под руководством генерала Вольского (сводный отряд 15-го мк, части 16-го мк, 4-я кд).

60-километровый разрыв между левым флангом 5-й армии, упиравшимся в шоссе Житомир, Коростень, полосой обороны Киевского укрепрайона и правым флангом 6-й армии в районе Бердичева создавал опасность прорыва подвижных войск противника в тыл Юго-Западного фронта.

Ставка Верховного Главнокомандования была недовольна развитием событий на этом направлении, считая, что командование ЮЗФ в создавшейся ситуации действует пассивно, и потребовала принятия решительных мер для закрытия бреши в обороне войск фронта (Баграмян И. Х. Так начиналась война. С. 201).

13 июля 1941 г. была создана Ставка юго-западного направления во главе с главнокомандующим Маршалом Советского Союза С. М. Будённым. Она разместилась в Полтаве и приступила к руководству войсками ЮЗФ и ЮФ.

Для действий против бердичевской группировки противника предназначалась группа генерала Огурцова (213 мд, 87 тп, 10-я дивизия НКВД и дивизион 3 птабр). Обеспечить стык между ней и ударной группировкой 6-й армии должны были части 14-й кавалерийской и 240-й моторизованной дивизий.

Ожидавшийся командованием Юго-Западного фронта немецкий удар последовал 14 июля. 9-я танковая дивизия вермахта устремилась в брешь между Киевским укрепленным районом и соединениями 6-й армии (ведущими бои в районе Бердичева) в направлении Сквира – Белая Церковь.

Утром 15 июля генерал Кирпонос приказал командованию 26-й армии подчинить себе 6-й стрелковый и 5-й кавалерийский корпуса, группу генерала Музыченко и, нанеся удар с юга, овладеть районами Фастов, Брусилов, Попельня. Из района Казатина в направлении Житомира должен был нанести удар 16-й механизированный корпус.

Но для выполнения этой сложной задачи выделенных для удара сил было явно недостаточно. 16-й механизированный корпус частью своих сил уже вел бои в районе Бердичева и южнее. В составе 6-го стрелкового корпуса находились понесшие потери в предыдущих боях 41, 97 и 159-я стрелковые дивизии, боевые возможности которых были крайне ограничены. В составе 5-го кавалерийского корпуса находилась только ослабленная 3-я кавалерийская дивизия (14-я дивизия вела бои в районе Бердичева).

Прорыв противника к Белой Церкви вбил клин между соединениями 6-й армии, действовавшей в районе Бердичева и Казатина, и частями 26-й армии, сосредоточивавшимися в районе Богуслав, Тараща, создав явную угрозу отсечения путей отхода войскам 6-й и 12-й армий к Днепру.

17 июля 5-й кавалерийский корпус получил задачу – выдвинуться в район Фастова и во взаимодействии с соединениями 6-го стрелкового корпуса нанести удар на запад и юго-запад для соединения с войсками отходящей 6-й армии.

19 июля наступательные действия войск 26-й армии продолжались с новой силой. 175-я стрелковая дивизия и отряд генерала Матыкина утром перешли в наступление из района Фастова на северо-запад (на Брусилов), навстречу соединениям 27-го стрелкового корпуса.

5-й кавалерийский корпус нанес удар по противнику в районе Таращи, пытаясь пробиться к 6-й армии. 27-й стрелковый корпус в это время возобновил атаки к югу от Радомышля, предпринимая попытку в очередной раз перерезать дорогу Житомир – Киев.

Дивизии 5-го кавалерийского корпуса генерала Камкова добились наибольшего успеха. Обойдя Таращу с севера и юга, кавалеристы окружили и разгромили в этом районе значительные силы гитлеровцев.

20 июля дивизии 5-го кавалерийского корпуса вели бой с окруженной группировкой противника в районе Тараща.

Если обстановку в полосе обороны 5-й армии можно было назвать относительно спокойной, то в 6-й и 12-й армиях она с каждым днём становилась все более угрожающей.

Генералы Музыченко и Понеделин приняли решение нанести совместный удар силами 6-й армии из района Плискова и 12-й армии из района Ильинцев в общем направлении на Тетиев и прорвать образующееся кольцо окружения. Навстречу им должны были нанести удар 14-я кавалерийская и 199-я стрелковая дивизии 26-й армии, получившие задачу выйти на р. Рось и соединиться с войсками отходящих армий.

21 июля противник предпринял атаку танками и пехотой против 5-го кавалерийского корпуса с целью освобождения окруженной кавалеристами таращанской группировки. Части кавкорпуса 22 июля были оттеснены на рубеж Станишевка – Лукьяновка.

Авиационное прикрытие наших атакующих войск оставляло желать лучшего. Вот как описывал боевые действия 5-го кавалерийского корпуса при нанесении удара на Мироновку Маршал Советского Союза К. С. Москаленко: «Судьбу корпуса решила вражеская авиация. Взаимодействуя с наземными войсками, которые вынуждали кавалеристов вести бой в пешем строю, авиация осуществляла нападение на лошадей и частью перебила их, а частью разогнала. Она подавляла все живое на поле боя, делала почти невозможным передвижение в дневных условиях. Такими действиями авиация лишила кавалерийский корпус основного преимущества – подвижности, маневренности» (Москаленко К. С. На юго‑западном направлении. М., 1979. С. 49).

25 июля части 5-го кавалерийского корпуса, непрерывно преследуемые немецкими войсками, отошли за реку Рось на рубеж Прусы – Сабарка – х. Алексеевка.

30 июля противник продолжал вести наступательные действия против войск 26-й армии. Части 60-й моторизованной дивизии вермахта прорвали фронт обороны 227-й стрелковой дивизии и, заняв Яновку, устремились к Днепру.

Командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко приказал командирам 5-го кавалерийского корпуса, 199-й и 196-й стрелковых дивизий нанести удар на Яновку и остановить дальнейшее продвижение немцев, но это уже было нелегко сделать (Иринархов Р. С. У днепровских круч. С. 241).

Проанализировав создавшуюся обстановку, генерал-полковник М. П. Кирпонос поставил перед войсками 26-й армии задачу утром 6 августа с фронта Масловка – Копиовато – Таганча – Корниловка нанести удар в направлении Яновка – Звенигородка с целью разгрома группировки противника, действующей на стыке с Южным фронтом.

Для этого 26-я армия была усилена 5-м кавалерийским корпусом генерал-майора Ф. М. Камкова (с этого времени 5-й кавкорпус становится средством усиления при решении задач в интересах фронта) и 12-й танковой дивизией под командованием генерал-майора Т. А. Мишанина, имевшей 250 новых танков КВ и Т-34. Начало удара было назначено на 7 августа.

Получив приказ командующего Юго-Западным фронтом о нанесении удара на звенигородском направлении, генерал Костенко создал подвижную группу в составе 3-й и 14-й кавалерийских и 12-й танковой дивизий. Командование этой группой было возложено на командира 5-го кавалерийского корпуса. (В отличие от Западного фронта, где КМГ должна была действовать с первых дней войны, на ЮЗФ фактически это был первый случай создания конно-механизированной подвижной группы в составе кавкорпуса и танковой дивизии.)

К 6 августа соединения подвижной группы переправились на западный берег Днепра и сосредоточились в районе Литвинец – Малый Ржавец – Степанцы. Командующий 26-й армией поставил перед 5-м кавкорпусом следующую задачу: на рассвете 7 августа перейти в наступление и во взаимодействии с 227-й и 199-й стрелковыми дивизиями овладеть рубежом Ольховец – Выграев, а к исходу дня продвинуться до рубежа Щербашанцы – Хировка, чтобы с рассветом 8 августа развить удар в направлении Звенигородки, действуя по тылам 1-й танковой группы немцев.

Соединения 6-го стрелкового корпуса получили задачу во взаимодействии с 5-м кавкорпусом уничтожить противостоящего противника и захватить плацдарм на южном берегу р. Рось, овладеть городом и железнодорожной станцией Корсунь.

Утром 7 августа началось наступление подвижной группы 26-й армии. В 6 часов утра два артиллерийских дивизиона провели 20-минутный огневой налет по обороне противника, вслед за которым в наступление перешли 31-й и 158-й кавалерийские полки совместно с 23-м и 24-м танковыми полками.

Противник был ошеломлен внезапным ударом по несомкнутому стыку между войсками 1-й танковой группы и 6-й полевой армии. Оборонявшиеся на этом участке небольшие подразделения немцев начали поспешный отход в направлении Таганчи.

Генерал Камков приказал 14-й кавалерийской дивизии с 23-м танковым полком развить удар в направлении Ольховец, Кидановка и форсировать р. Рось в районе Половецкого. 3-я кавалерийская дивизия с 24-м танковым полком получила задачу атаковать противника в направлении Москаленки, Николаевка, форсировать Рось и захватить плацдарм для дальнейшего наступления.

Выполняя поставленную задачу, подвижная группировка наступала в указанных направлениях, встречая только слабое сопротивление отдельных групп противника. Генерал Камков ввел в бой главные силы корпуса и в конном строю, со следующими в голове колонны танками, продолжал развивать наступление. 14-я кавалерийская дивизия генерал-майора В. Д. Крученкина стремительным ударом разгромила вражеский гарнизон в селе Москаленки и, захватив мост через Рось в районе Сидоровки, переправилась на южный берег реки.

В это время части 3-й кавалерийской дивизии генерала М. Ф. Малеева после небольшого боя освободили станцию Таганча, села Яновка и Пешки. 196-я стрелковая дивизия после боя у села Поташино за день продвинулась на 10–15 км, форсировала Рось и завязала бои за Корсунь (Иринархов Р. С. У днепров‑ ских круч… С. 277).

Командование группы армий «Юг» было обеспокоено результатами нанесенных войсками 26-й армии ударов и приказало на время остановить дальнейшее наступление 1-й танковой группы в южном направлении.

И здесь командование вермахта применяет испытанное средство. При недостаточном авиационном прикрытии подвижной группы, что являлось обязательным условием задействования конно-механизированных групп в соответствии с Боевым уставом Красной Армии, против конницы была брошена авиация люфтваффе, которая своими бомбовыми и штурмовыми атаками вынудила кавалерийский корпус укрыться в лесах.

И как пишет Р. С. Иринархов в книге «У днепровских круч…» (Там же. С. 278): «Вот и сказалось то обстоятельство, что действия подвижной группы не были прикрыты и поддержаны своей авиацией, а имевшиеся в частях зенитные установки (из-за малого количества) не могли обеспечить надежную защиту от ударов с воздуха».

И тем не менее нанесенный войсками 26-й армии удар способствовал некоторой стабилизации обстановки под Киевом и в полосе обороны всего Южного фронта.

Командование вермахта вынуждено было перебросить к месту прорыва некоторые соединения и части 1-й танковой армии, ослабив тем самым натиск на другие участки фронта. Генерал Гальдер отметил в своем дневнике: «На стыке между войсками Клейста и Шведлера противник прорвался до Богуслава. Следует обратить внимание на смелость противника при проведении операции на прорыв. Образовавшийся прорыв говорит не только о смелости и дерзости противника, он создает и ряд неудобств для наших войск» (Гальдер Ф. От Бреста до Сталинграда. Военный дневник. Смоленск, 2001. С. 219).

Хочется отметить и ещё один важный фактор в действиях командира 5-го кавкорпуса – умение грамотно командовать своими и приданными соединениями. Как известно, впоследствии корпус станет гвардейским, а Камков будет командовать танковыми соединениями. И он не учился воевать в ходе начавшихся боевых действий, а был к ним подготовлен. Поэтому судьба 5-го кавкорпуса и отличается от судьбы 6-го кавалерийского корпуса, действовавшего в Белоруссии.

* * *

На Южном фронте в первые дни нападения фашистской Германии на СССР успешно действовали кавалеристы 2-го кавалерийского корпуса.

Корпус получил задачу прикрыть государственную границу на кишиневском направлении и не допустить вторжения врага на участке от Леово до Готешты.

Немецко-фашистские войска рвались к переправам на р. Прут. По приказу командира корпуса генерала П. А. Белова мосты были своевременно взорваны, и противнику не удалось переправиться на левый берег реки.

Из воспоминаний П. А. Белова: «В штабе корпуса я ознакомился с обстановкой. Оказалось, что в ночь на 22 июня 1941 года по решению командующего и благодаря своевременным распоряжениям начальника штаба округа генерал-майора М. В. Захарова части корпуса, как и все войска округа, были подняты по боевой тревоге примерно за час до начала вражеского обстрела.

9-я кавалерийская дивизия успела развернуть часть сил вдоль границы по восточному берегу Прута и занять предназначенную по плану для всего корпуса полосу прикрытия протяжением по фронту свыше 40 км от Леово до Готешты. Эта дивизия совместно с пограничниками с рассвета 22 июня вела бой на трех полковых участках. У Леово оборонялся 5-й кавалерийский полк под командованием подполковника Яценко. Против Фэлчиул вел бой с переправившимися на наш берег противником 108-й кавалерийский полк, которым командовал полковник Васильев, подчинивший себе пограничников в этом районе.

136-й кавалерийский полк под командованием полковника Сладкова оборонял свой участок близ Готешты. 72-й кавалерийский и 30-й танковый полки дивизии находились в резерве в Качалин и были готовы поддержать полки первого эшелона».

Вот ещё один из эпизодов боевых действий частей 2-го кавкорпуса в первые дни войны (из воспоминаний П. А. Белова).

«В первые часы войны 22 июня противник в районе Фэлчиул захватил два моста и предмостную позицию на нашем берегу. П. А. Белов вспоминает: «О группировке противника в штабе корпуса было известно только то, что против 2-го кавалерийского корпуса действуют части одной румынской пехотной дивизии, усиленной артиллерией и танками. (Из трофейных документов стало позднее известно, что против корпуса были сосредоточены и развернуты в первом эшелоне 15-я и 35-я румынские дивизии и в резерве находилась 170-я немецкая пехотная дивизия.)

Приказал командиру 9-й кавалерийской дивизии ликвидировать предмостные позиции противника и подорвать мосты через Прут, используя для этого кроме 108-го кавалерийского полка находившийся в резерве 72-й кавалерийский полк. Было установлено, что предмостная позиция на левом берегу Прута удерживалась усиленным батальоном гвардейской румынской пехоты, который поддерживался с западного берега огнем семи – девяти батарей неприятельской артиллерии.

Пехота противника успела окопаться на предмостной позиции. Часть вражеских орудий в районе мостов била прямой наводкой. Если учесть, что батальон румынской пехоты в огневом отношении примерно соответствовал силам кавалерийского полка, то выделенных мною сил в составе двух кавалерийских полков, роты пограничников, пяти батарей конной артиллерии должно было хватить для решения задачи. Кроме того, штаб 9-й армии организовал поддержку эскадрильей штурмовой авиации (самолеты Р5). Дружными настойчивыми усилиями наших войск предмостная позиция противника в районе Фэлчиул в упорных боях 24–26 июня была ликвидирована.

Этими боями умело руководил помощник командира 9-й кавалерийской дивизии (впоследствии генерал-лейтенант, командир 3-го гвардейского корпуса Н. С. Осликовский). При выполнении этой задачи прекрасно проявили себя солдаты и офицеры 108-го и 72-го кавалерийских полков, а также дивизионная артиллерия под командованием подполковника И. А. Ярандина.

В ночь на 24 июня конными саперами 9-й кавалерийской дивизии был взорван шоссейный мост. Второй мост – железнодорожный – удалось взорвать только в ночь на 26 июня. При взрыве этих мостов отличились боевая группа кавалеристов 72-го полка под командой старшего лейтенанта Нестерова, взвод сержанта Седлецкого и пулеметный расчет под командой красноармейца Мишеровского, а также доблестные конные саперы».

«За успешную ликвидацию плацдарма в районе Фэлчиул Указом Президиума Верховного Совета СССР 72-й и 108-й кавалерийские полки, а также 12-й отдельный конно-артиллерийский дивизион были награждены орденами Красного Знамени» (Воскобойников Г. Л. Советская конница в Великой Отечественной. М.: Вече, 2008; ЦАМО РФ, ф. 1 гв. кк, оп.1, д. 3, л. 181–183).

«Вечером 26 июня мы с бригадным комиссаром Крайнюковым проверили состояние двух полков 5-й кавалерийской дивизии. 11-й кавалерийский полк этой дивизии под командованием подполковника П. И. Зубова прошел за 2 суток 170 километров. Хотя люди и лошади были утомлены, полк в целом выглядел бодро.

На другой день при посещении 5-го кавалерийского полка у Леово мы увидели наших кавалеристов и пограничников, успешно отбивавших попытки противника переправиться на наш берег; румынские войска на этом участке несли большие потери от нашего огня.

Вообще положение на всех боевых участках корпуса было настолько благоприятным, что мы могли бы осуществить активные контрмероприятия против румынских войск, но запрещение переходить через Прут, т. е. “нарушать госграницу”, оставшееся еще в силе, обрекало нас на пассивные оборонительные действия. Части корпуса только огнем и контратаками мелких подразделений отражали попытки противника переправиться через Прут.

На левом фланге корпуса в районе Готешты на участке 136-го кавалерийского полка противник также не раз безуспешно пытался форсировать Прут. Особенно большие потери понес 6-й пехотный полк румын. Количество захваченных нами румынских пленных превышало 100 человек.

2-й кавалерийский корпус при поддержке авиации и пограничников успешно выполнял задачу по прикрытию государственной границы в течение 9 суток.

1 июля 2-й кавкорпус сменила подошедшая из Одессы 150-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор И. И. Хорун. После смены корпус к 2 июля был выведен в армейский резерв в леса, южнее Кишинева» (Белов П. А. Воспоминания).

2 июля началось наступление крупных сил немецко-румынских войск, наносивших главный удар вдоль дороги Унгены – Бельцы. Противнику удалось прорвать редкие боевые порядки нашей пехоты, и правофланговые соединения 9-й армии были вынуждены отходить в направлении Бельцы. Командование Южного фронта и 9-й армии решило для восстановления положения нанести контрудар силами 48-го стрелкового, 2-го механизированного и 2-го кавалерийского корпусов по наступающему от Унгены противнику. Положение наших сил и противника представлялось в следующем виде. Противник силами трех-четырех дивизий прорвался со стороны Унгены и наступал на Бельцы. Кроме того, двумя дивизиями он теснил единственную 95-ю стрелковую дивизию 35-го стрелкового корпуса в направлении на Кишинев. Эта дивизия с 4 июля была усилена 108-м кавалерийским полком 9-й кавалерийской дивизии.

8 районе Бельцы – Распопены – Флорешты действовал наш правый сосед – 48-й стрелковый корпус, который вел бои с крупными силами противника.

Общий замысел контрудара 9-й армии формулировался так: «Из района Бельцы 48-й стрелковый и 2-й механизированный корпуса наступают в направлении Бельцы, Флорешти с целью разгромить противника у Флорешти и отрезать его от переправ р. Прут…

35-й стрелковый корпус прикрывает кишиневское направление. 2-й кавалерийский корпус с приданным мотополком пехоты с утра 9.7 наступает в направлении Флорешти с целью совместным ударом с 48-м стрелковым и 2-м механизированным корпусами окружить и уничтожить противника в районе Флорешти, отрезав его от переправ через р. Прут…»

«6–7 июля войска готовились к наступлению.

9 июля обе наши дивизии уже вступили в бои с противником в районе Сынжерея. Против 5-й кавалерийской дивизии оказался авангард 50-й пехотной дивизии немцев (123-й пехотный полк), а перед 9-й кавдивизией в районе Чучени – Кошкоеды – Кишкарени развернулась 5-я пехотная дивизия румын. Однако 10 июля из штаба 9-й армии мне сообщили, что намеченный контрудар отменен, так как 2-й механизированный корпус не мог наступать из-за несвоевременной подачи ему горючего. 2-му кавалерийскому корпусу было приказано отходить за р. Реут. Но как теперь стало известно, причина отмены контрудара вытекала из общего неблагоприятного положения наших войск – правого фланга 9-й армии и особенно войск 18-й армии, действовавшей севернее нашей армии на могилев-подольском направлении. Против неё ещё 2 июля обрушился главный удар 11-й немецкой и 3-й румынской армий, вследствие чего войска 18-й армии вынуждены были отходить за Днестр» (Белов П. А. Воспоминания).