Текст книги "Арабы. История. XVI–XXI вв."

Глава 6
Разделяй и властвуй: Первая мировая война и послевоенное урегулирование

В начале ХХ века национализм проник и в арабские провинции Османской империи. Поначалу арабским народам, прожившим почти 400 лет под османским правлением, было трудно представить себя в отдельном независимом государстве. Ранние националисты придерживались весьма противоречивых взглядов на то, как может выглядеть арабская государственность. Одним виделось единое королевство с центром на Аравийском полуострове, другие выступали за создание независимых государств в отдельных частях арабского мира, таких как Великая Сирия или Ирак. Эти ранние националисты были очень малочисленны и подвергались со стороны османских властей жестким преследованиям, что отбивало у других охоту следовать их примеру. Те, кто не хотел отказываться от своих политических чаяний, были вынуждены бежать из османских земель. Некоторые перебирались в Париж, где их идеи находили поддержку у европейских националистов; другие отправлялись в Каир, где объединяли силы с исламскими реформаторами и светскими националистами, выступавшими против британского правления.

Разочарование арабского народа османским господством усилилось после Младотурецкой революции 1908 года. В ходе военно-революционного переворота младотурки заставили султана восстановить Конституцию 1876 года и снова созвать парламент. Поначалу эти перемены вызвали воодушевление среди арабских подданных империи, которые надеялись на либерализацию османского правления. Однако младотурки оказались ярыми националистами, и новый режим взял курс на укрепление власти Стамбула в арабских провинциях путем жесткой централизации.

То, что младотурки рассматривали как меры по централизации, многие арабы восприняли как репрессии. В частности, новое правительство начало насильственно внедрять использование турецкого как официального языка империи в государственных учреждениях и школах арабских провинций. Эта политика оттолкнула арабских интеллектуалов, для которых их родной язык был неотъемлемой частью национальной идентичности. Эта и другие меры, с помощью которых младотурки хотели более тесно интегрировать арабов в османское государство, привели к обратному результату и способствовали усилению зарождающегося националистического движения. В 1910-х годах группы арабских интеллектуалов и армейских офицеров начали создавать тайные националистические организации, ставившие своей задачей получение независимости от Османской империи. Некоторые из этих организаций вступали в контакты с европейскими державами через местные консульства в надежде заручиться поддержкой извне.

Ранние арабские националисты сталкивались с почти непреодолимыми трудностями. Османское государство было вездесущим и беспощадно расправлялось с любой нелегальной политической активностью. У борцов за независимость арабских земель не было никаких средств для достижения своих целей. Времена, когда в арабских провинциях мог появиться могущественный лидер, способный бросить вызов военной мощи империи, как это сделал Мухаммад Али Египетский, давно канули в Лету. Если реформы танзимата в XIX веке и привели к какому-то результату, то это было значительное усиление власти центрального правительства и подчинение арабских провинций Стамбулу. Требовался очень серьезный катаклизм, чтобы ослабить хватку османского центра в арабском мире.

И таким катаклизмом стала Первая мировая война.

Османская империя вступила в Первую мировую как союзник Германии в ноябре 1914 года. Это была война, которой османы предпочли бы избежать. Империя была истощена после войны с итальянцами в 1911 году за Ливию и Эгейские острова и двух проигранных войн с балканскими государствами в 1912 и 1913 годах. Летом 1914 года, когда Европа оказалась на пороге военного противостояния, османское правительство надеялось остаться в стороне от вооруженного конфликта, заключив оборонительный союз с Великобританией или Францией. Однако ни британцы, ни французы не пожелали связывать себя обязательствами, идущими вразрез с интересами их партнера по Антанте – Российской империи. Именно ее территориальных амбиций османы опасались сильнее всего.

Один из лидеров младотурецкого правительства, Энвер-паша, был большим поклонником Германии. Он считал ее единственной европейской державой, не имевшей территориальных интересов на Ближнем Востоке, что позволяло доверять ей. В отличие от Германии, Россия, Франция и Великобритания в прошлом не раз покушались на османский территориальный пирог и, скорее всего, собирались сделать это снова. Кроме того, Энвер был впечатлен германской военной мощью и утверждал, что только Германия способна защитить Османскую империю от территориальных посягательств своих европейских соседей. Энвер провел секретные переговоры с германским правительством и 2 августа 1914 года, через несколько дней после начала войны в Европе, заключил с ним союзный договор. По условиям договора Германия обязалась предоставить военную и финансовую помощь Османской империи в обмен на ее вступление в войну на стороне Центральных держав.

Помимо прочего, немцы надеялись благодаря тому, что османский султан носил титул халифа, т. е. духовного лидера мировой мусульманской общины, разжечь джихад против Великобритании и Франции. Британские и французские колонии в Северной Африке и Южной Азии были населены миллионами мусульман, и немецкие военные стратеги рассчитывали, что внутренний джихад помешает их противнику вести успешные военные действия. Когда после нескольких месяцев колебаний 11 ноября 1914 года османское правительство наконец-то объявило войну державам Антанты, султан призвал мусульман всего мира начать священную войну против Великобритании, Франции и России. Но этот призыв почти не встретил отклика среди мусульманских общин, которые находились далеко от европейского театра военных действий и были куда больше озабочены своими собственными проблемами. Однако он вызвал серьезную озабоченность в Париже и Лондоне: британцы и французы начали активно пытаться заручиться поддержкой мусульманских лидеров в подконтрольных им землях, чтобы противостоять объявленному султаном джихаду.

Снова оказавшись втянутыми в войну, османские власти безжалостно расправлялись со всеми, кто подозревался в сепаратистских настроениях. Став военным губернатором Великой Сирии, один из трех лидеров младотурецкого правительства, Джемаль-паша, жестоко разделался с местными националистами. В 1915 году он конфисковал архивы французского консульства, где были указаны имена многих политических активистов в Бейруте и Дамаске, – фактически там была названа почти вся образованная сирийская и ливанская элита, включая парламентариев, журналистов, религиозных деятелей и армейских офицеров. Джемаль-паша обвинил их в государственной измене и учредил в Горном Ливане специальный военный трибунал, который в течение года приговорил десятки человек к повешению, сотни к длительным тюремным срокам и несколько тысяч к ссылке. Эта расправа принесла Джемалю прозвище ас-Саффах, или «кровавый мясник», и убедила очень многих арабов в необходимости добиваться независимости от Османской империи.

Между тем бедствия и невзгоды военных лет затронули не только нелегальных активистов, но всех жителей арабских провинций. Десятки тысяч арабских мужчин, призванных в османскую армию, были ранены или убиты на полях сражений либо умерли от болезней. Правительство реквизировало у крестьян зерно и скот, расплачиваясь свеженапечатанными бумажными деньгами, не имевшими никакой ценности. Засухи и нашествие саранчи привели к страшному голоду, унесшему почти полмиллиона жизней в Великой Сирии и Горном Ливане.

Но, к удивлению европейских держав, Османская империя оказалась невероятно стойким противником. В начале войны османские войска атаковали британцев в зоне Суэцкого канала. В 1915 году они победили объединенные силы Франции, Великобритании, Австралии и Новой Зеландии на Галлиполийском полуострове, а в 1916 году заставили капитулировать Индийские экспедиционные силы в Месопотамии. С 1916 по 1918 год они сдерживали арабское восстание в Хиджазе и заставили британцев вести ожесточенные бои за каждый дюйм палестинской земли до самой осени 1918 года.

Только после этого у османов иссякли силы. Британские войска завершили завоевание Месопотамии, Палестины и – с помощью своих союзников по Арабскому восстанию – Сирии. Османы отступили в Анатолию, чтобы никогда больше не вернуться в арабские земли. В октябре 1918 года последние турецкие полки перешли границу к северу от Алеппо, недалеко от того места, где за 402 года до этого Селим Грозный начал завоевание арабских земель. Четыре века османского господства над арабами подошли к концу.

Когда поверженные османы покинули арабские провинции, мало кто оплакивал их уход. Арабский мир вступал в новую эру политической активности. Четыре столетия угнетения и отсталости, коими арабы отныне считали эпоху османского правления, ушли в прошлое. Люди были воодушевлены видением возрождающегося арабского мира, входящего в сообщество наций как единое независимое государство. Но они прекрасно осознавали угрозу, исходившую от европейского империализма. Из газет они знали о том, что принесло французское правление в Северной Африке и британское правление в Египте, и были полны решимости избежать иностранного господства любой ценой. В короткий период, с октября 1918 года по июль 1920 года, казалось, что арабская независимость может стать реальностью. Однако этим надеждам не суждено было сбыться.

Как только Османская империя вступила в Первую мировую войну на стороне Германии, державы Антанты принялись планировать ее послевоенный раздел. В марте 1915 года Россия первой заявила союзникам по Антанте о своем намерении присоединить к своей империи Стамбул и проливы, связывающие Черное и Средиземное моря. Франция согласилась с притязаниями России и изложила свои планы по установлению контроля над Киликией (юго-восточным побережьем Турции, включающим города Александретта и Адана) и Великой Сирией (что примерно соответствует территории современного Ливана, Сирии, Палестины и Иордании), в том числе над святыми местами в Палестине.

Столкнувшись с вполне конкретными территориальными притязаниями союзников, Британия была вынуждена определить собственные стратегические интересы в этом регионе. 8 апреля 1915 года премьер-министр Герберт Асквит создал специальный межминистерский комитет для изучения различных сценариев послевоенного раздела побежденной Османской империи. Задачей комитета, названного по имени его председателя сэра Мориса де Бунсена, было найти баланс между «преимуществами, которые могут быть получены Британской империей вследствие изменения условий в азиатской Турции, и неизбежным расширением имперской ответственности». В конце июня 1915 года комитет де Бунсена представил свои выводы: при разделе Османской империи регион Персидского залива от Кувейта до государств Договорного Омана (современные Объединенные Арабские Эмираты) должен был остаться британской сферой влияния; также Британия стремилась взять под контроль Месопотамию, включая Басру, Багдад и Мосул, и сухопутный коридор, связывающий этот регион со средиземноморским портом Хайфа железнодорожной линией, для обеспечения коммуникаций[176]176
  Доклад комитета де Бунсена приводится в кн.: J. C. Hurewitz, ed., The Middle East and North Africa in World Politics, vol. 2 (New Haven, CT: Yale University Press, 1979), 26–46.


[Закрыть]. Просто поразительно, как близко послевоенное урегулирование соответствовало рекомендациям комитета де Бунсена, особенно принимая во внимание ту сложную паутину обещаний, которыми Великобритания связала себя с союзниками по ходу войны.

Между 1915 и 1917 годами британцы заключили три отдельных соглашения о послевоенном разделе арабских земель Османской империи: они условились с шерифом Мекки о создании независимого арабского королевства, договорились с Францией о разграничении сферы интересов в Сирии и Месопотамии и, наконец, пообещали сионистам приложить все усилия для создания «национального очага еврейского народа» в Палестине. В результате по окончании войны перед британской дипломатией встала серьезная проблема – как исполнить эти противоречивые во многих отношениях обязательства, удовлетворив все заинтересованные стороны.

Первое обещание было самым масштабным. Вскоре после доклада комитета де Бунсена государственный секретарь по военным делам лорд Китченер поручил британским чиновникам в Каире заключить тайный союз с шерифом Мекки, духовным правителем самого священного исламского города. Это было в начале войны, когда британцы всерьез опасались, что призыв османского султана к джихаду может спровоцировать всеобщее восстание мусульман в колониальных владениях и других подконтрольных Британии землях. Британцы надеялись обратить это оружие против самих османов, добившись того, чтобы высшие исламские авторитеты в арабском мире объявили встречный джихад и побудили арабское население империи восстать против османского господства. Помимо прочего, открытие арабскими националистами внутреннего фронта в Османской империи значительно ослабило бы восточного союзника Германии.

Летом 1915 года войска Великобритании и Содружества оказались в отчаянном положении на Галлиполийском полуострове, где они столкнулись с яростным сопротивлением османской армии и несли тяжелейшие потери. В июле 1915 года мекканский шериф Хусейн Ибн Али вступил в переписку с британским верховным комиссаром в Египте сэром Генри Макмагоном. Обмен письмами происходил восемь месяцев, до марта 1916 года; Макмагон пообещал шерифу, что Великобритания поддержит создание независимого арабского королевства во главе с ним и его Хашимитской династией[177]177
  Мекканские Хашимиты – династия, ведущая свое происхождение от пророка Мухаммада через Мусу I, праправнука аль-Хасана, сына праведного халифа Али. Хашимиты правили Меккой и сопредельной территорией почти беспрерывно с Х века по 1924 год. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], если Хашимиты поднимут арабское восстание против Османской империи. Британцы также обязались помогать восстанию деньгами, оружием и зерном.

Больше всего сложностей в переписке между Хусейном и Макмагоном вызвал вопрос о границах будущего арабского государства. Шериф Хусейн был весьма конкретен в своих территориальных требованиях: вся Великая Сирия и прилегающие к ней территории, простирающиеся от египетской границы на Синайском полуострове до Киликии и Таврских гор в Турции, вся Месопотамия до границ с Персией и весь Аравийский полуостров, за исключением британской колонии Аден.

В своем знаменитом письме от 24 октября 1915 года сэр Генри Макмагон согласился с границами, обозначенными шерифом Хусейном, за двумя важными исключениями. Ими стали Киликия и «часть Сирии западнее округов Дамаска, Хомса, Хамы и Алеппо», на которые претендовала Франция, а также провинции Багдад и Басра, где «существующие позиции и интересы Великобритании» требовали «особых административных договоренностей», таких как установление совместной англо-арабской администрации. «С учетом вышеуказанных условий, – заявил сэр Макмагон, – Великобритания готова признать и поддержать независимость арабов во всех регионах в пределах территории, обозначенной шерифом Мекки». Хусейн неохотно, но принял эти условия, предупредив, что «при первой же возможности после окончания этой войны… мы заявим свои права на бейрутские земли и побережье, которые сегодня соглашаемся уступить Франции»[178]178
  Переписка Макмагона – Хусейна приводится там же, 46–56.


[Закрыть].

Исходя из этой договоренности с Великобританией, 5 июня 1916 года шериф Хусейн поднял арабское восстание против османского владычества. Оно началось с атаки на османские гарнизоны в провинции Хиджаз. 12 июня силы Хашимитов захватили Мекку, а спустя четыре дня – порт Джидда на Красном море. Крупный османский гарнизон в Медине сумел удержать город под натиском арабских повстанцев благодаря непрекращающемуся снабжению по Хиджазской железной дороге. Чтобы добиться капитуляции Медины и завершить завоевание Хиджаза, нужно было прервать эту жизненно важную линию коммуникации с Дамаском. Проще всего было сделать это на 1300-километровом участке дороги, пролегавшем по безлюдным районам Сирийской пустыни. В этой операции участвовал и знаменитый Лоуренс Аравийский[179]179
  Томас Эдвард Лоуренс – британский офицер, направленный в 1916 году в Аравию с задачей поднять восстание бедуинских племен против османской Турции и содействовать британской армии на египетском и палестинском фронтах. Со своей задачей Лоуренс справился успешно. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], который помогал повстанцам взрывать железнодорожное полотно и мосты.

В июле 1917 года арабская армия под командованием эмира Фейсала, сына шерифа Хусейна, выгнала османов из порта Акаба на Красном море (в современной Иордании). Перенеся в Акабу свою штаб-квартиру, Фейсал двинул свои войска на османские гарнизонные города Маан и Тафиле, продолжая при этом атаки на Хиджазскую железную дорогу. Повстанцы сумели захватить Тафиле, однако в Маане на помощь османским защитникам пришли горожане и некоторые арабские племена, и армии Фейсала так и не удалось взять город.

В соседнем городке Карак горожане и бедуины сформировали добровольческий отряд из 500 человек и отправились «сражаться с Фейсалом и его бандой». 17 июля 1917 года каракские ополченцы атаковали отряд хашимитской армии у небольшой телеграфной станции недалеко от Акабы. В ходе трехчасового сражения они убили девять человек, захватили две лошади и несколько сотен овец и вернулись домой победителями. Этот незначительный инцидент наглядно продемонстрировал тот раскол, который вызвало Арабское восстание среди местного населения. В августе 1917 года британская и французская разведка пришли к выводу, что племена Трансиордании сохранили лояльность османским властям[180]180
  Выдержки из неопубликованных воспоминаний жителя Карака Уда аль-Кусуса приводятся в книге: Eugene Rogan, Frontiers of the State in the Late Ottoman Empire: Transjordan, 1851–1921 (Cambridge: Cambridge University Press, 1999), 232–233.


[Закрыть]. Шерифу Хусейну не удалось сплотить под своим знаменем всех арабов Османской империи.

Не сумев взять Маан и столкнувшись с враждебностью некоторых бедуинских племен, в августе 1918 года армия Хашимитов направилась на север и захватила расположенный в оазисе город Аль-Азрак. Оттуда повстанческая армия, выросшая до 8000 человек, двинулась навстречу армии генерала Эдмунда Алленби в Палестине. 2 октября 1918 года она вступила в Дамаск, что стало величайшим успехом Арабского восстания. Шериф Хусейн в полной мере выполнил свои обязательства и теперь ожидал, что Британия выполнит свои.

Второе соглашение о послевоенном разделе османских земель было наиболее сложным. Британия знала о территориальных притязаниях Франции и России, хотя на момент переговоров Макмагона с шерифом Хусейном трое союзников еще не достигли официальной договоренности. Между британцами и мекканским шерифом шла активная переписка, когда правительства Британии и Франции направили переговорщиков, чтобы выработать взаимоприемлемое соглашение о послевоенном разделе османских земель. Францию представлял бывший генеральный консул в Бейруте Шарль Франсуа Жорж-Пико, Британию – советник лорда Китченера по Ближнему Востоку сэр Марк Сайкс. В начале 1916 года стороны пришли к соглашению, под которым подписалась и Россия при условии, что Великобритания и Франция признают ее территориальные требования.

Окончательное соглашение, получившее название соглашение Сайкса – Пико, было подписано в октябре 1916 года. Карту Ближнего Востока раскрасили в красный и синий цвета: в красной зоне, охватывавшей провинции Багдад и Басра, британцы получили право «учредить прямое или непрямое управление по своему усмотрению»; в синей зоне, распространявшейся на Киликию и прибрежные районы Сирии, те же прерогативы получали французы. Исключение составила Палестина, окрашенная в коричневый цвет как зона «международного управления», форма которого будет определена позже. Кроме того, Великобритания претендовала на зону неформального контроля, простирающуюся через Северную Аравию от Киркука в центральном Ираке до Газы, а французы претендовали на неофициальный контроль над обширным треугольником от Мосула до Алеппо и Дамаска[181]181
  Текст соглашения Сайкса – Пико приводится в кн.: Hurewitz, Middle East and North Africa, vol. 2, 60–64.


[Закрыть]. В соглашении также подтверждались границы территориальных притязаний России в Восточной Анатолии.

Соглашение Сайкса – Пико создало больше проблем, чем решило. Вскоре британцы пожалели, что уступили Франции Мосул и северную Месопотамию, и у них появилась мысль установить контроль над всей Палестиной. Едва ли стоит говорить и о том, что соглашение Сайкса – Пико по букве и духу не отвечало предыдущим договоренностям между Макмагоном и шерифом Хусейном. Как впоследствии заметил один палестинский историк, «вряд ли можно было бы найти более отвратительный пример лицемерия и двуличности»[182]182
  George Antonius, The Arab Awakening: The Story of the Arab National Movement (London: Hamish Hamilton, 1938), 248.


[Закрыть].

Наконец, третье из всех обещаний, данных британским правительством в ходе войны, оказалось самым долговременным. После столетий антисемитизма в Европе и России еврейская диаспора сплотилась вокруг идеи объединения и возрождения еврейского народа на его исторической родине, на территории Палестины. В 1882 году началась первая массовая волна миграции евреев из России, бежавших от гонений. Небольшая их часть – около 20 000–30 000 человек – решила обосноваться в Палестине. В период с 1882 по 1903 год большинство переселенцев оседало в городах, но примерно 3000 человек при поддержке богатых европейских евреев-филантропов, таких как Мозес Монтефиоре и барон Эдмон де Ротшильд, создали сельскохозяйственные колонии на прибрежной равнине и в северных нагорьях у горы Кармель.

Это движение набрало обороты в 1896 году с публикацией знаменитого труда венского журналиста Теодора Герцля «Еврейское государство», в котором была сформулирована новая еврейская националистическая и политическая идеология, получившая название «сионизм». Летом 1897 года Герцль организовал первый сионистский конгресс, на котором была создана Всемирная сионистская организация, провозгласившая евреев отдельной нацией и поставившая своей целью добиться для нее «общественно признанного и юридически гарантированного дома» в Палестине[183]183
  Базельская программа Первого сионистского конгресса приводится в книге: Paul R. Mendes-Flohr and Jehuda Reinharz, The Jew in the Modern World: A Documentary History (New York: Oxford University Press, 1980), 429.


[Закрыть].

Понятно, что Всемирной сионистской организации требовалось заручиться международной поддержкой своего амбициозного проекта. С началом Первой мировой войны организация переместила свою штаб-квартиру из Берлина в Лондон. Ее президентом был ученый-химик Хаим Вейцман. Благодаря совершенному им открытию Британия смогла значительно увеличить производство артиллерийских снарядов, и это распахнуло ученому двери в кабинеты главных политиков страны. Вейцман использовал свои связи в британском правительстве, чтобы обеспечить официальную поддержку сионистского движения[184]184
  Tom Segev, One Palestine, Complete (London: Abacus, 2001), 44.


[Закрыть]. И после двух лет активного лоббирования добился от премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа и министра иностранных дел Артура Бальфура заветной гарантии. В знаменитом официальном письме к Уолтеру Ротшильду от 2 ноября 1917 года Бальфур дал от имени Великобритании следующее обещание:

Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; при этом ясно подразумевается, что не должно производиться никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которыми пользуются евреи в любой другой стране[185]185
  Текст Декларации Бальфура приводится в кн.: Hurewitz, Middle East and North Africa, vol. 2, 101–106.


[Закрыть].

Столь решительное заявление ни в коей мере не было «простым актом милосердия», а отвечало глубинным интересам Великобритании. Как сказал Бальфур военному кабинету, гарантируя содействие сионистским устремлениям в Палестине, «мы сможем проводить исключительно полезную пропаганду в России и Америке… где подавляющее большинство евреев… поддерживают сионизм». Более того, сионисты ответили любезностью на любезность и после Декларации Бальфура начали активно лоббировать помещение Палестины под контроль Британии, а не под международный контроль, как изначально предполагало соглашение Сайкса – Пико. В отличие от последнего соглашения, тайно заключенного между союзниками по Антанте, Декларация Бальфура была публичным документом, открыто обсуждавшимся во всех странах.

Момент истины настал в декабре 1917 года, когда после Октябрьского переворота в России большевики начали публиковать секретные документы Министерства иностранных дел, чтобы дискредитировать тайную дипломатию царского правительства. Среди этих документов была и переписка, составлявшая так называемое соглашение Сайкса – Пико – Сазонова. Сенсационная новость о тайном сговоре быстро распространилась по всей Европе. А когда она достигла Стамбула, турки увидели в ней возможность вбить клин между Хашимитами и британцами.

Отступая под натиском британской армии в Палестине, османы предприняли попытку заключить с Хашимитами мир, открыв им глаза на вероломство британцев. 4 декабря 1917 года командующий османской армией Джемаль-паша выступил в Бейруте с разоблачительной публичной речью:

Если бы обещанная британцами шерифу Хусейну свобода не была миражом и если бы существовала хотя бы отдаленная перспектива того, что его мечты о независимости станут реальностью, я бы, вероятно, еще мог увидеть крупицу разумности в восстании в Хиджазе. Однако теперь мы знаем истинные намерения британцев – не понадобилось много времени, чтобы они вышли на свет. Только представьте, на какое унижение обрек себя шериф Хусейн, променяв свой высочайший титул, дарованный ему халифом исламского мира [т. е. османским султаном], на звание британского раба[186]186
  Речь Джемаль-паши была опубликована в газете «Аш-Шарк»; приводится в книге: Antonius, Arab Awakening, 255–256.


[Закрыть].

Джемаль-паша предложил Хашимитам щедрые условия в надежде на то, что они разорвут свой союз с Британией и перейдут на османскую сторону. Шериф Хусейн и его сыновья встали перед трудным выбором, однако, поразмыслив, решили сохранить союз с британцами, который, как они считали, позволит им добиться независимости от османов. Тем не менее их доверие к британцам серьезно пошатнулось – и небезосновательно. В конце концов, как можно доверять правительству, которое заключило три противоречащих друг другу соглашения, пообещав Великую Сирию и Месопотамию, по крайней мере, двум сторонам, а Палестину – не менее чем трем?

Чтобы убедить арабских союзников в своих благих намерениях, в ноябре 1918 года, после того как османские войска окончательно ушли с арабских земель, британцы и французы выпустили совместную публичную декларацию, в которой заявили, что цель ведения Британией и Францией войны на Ближнем Востоке «состоит в полном и окончательном освобождении [арабских] народов, находившихся столь долгое время под турецким игом, и в учреждении национальных правительств и администраций, получающих свои полномочия на основании принципа свободного пользования инициативой и выбора туземного населения»[187]187
  Текст англо-французской декларации (договора) от 7 ноября 1918 года приводится в кн.: Antonius, Arab Awakening, 435–436; Hurewitz, Middle East and North Africa, vol. 2, 112.


[Закрыть]. Британцы и французы всячески старались убедить арабов в бескорыстности своих действий. Эти образцы дипломатического пустословия позволили на какое-то время развеять опасения арабской общественности, но никак не повлияли на британо-французские имперские интересы на Ближнем Востоке.

Когда на горизонте замаячило окончание Первой мировой войны, перед державами Антанты встала невероятно трудная задача – как восстановить порядок, а точнее говоря, свое видение порядка в послевоенном мире. На фоне длинной череды неотложных вопросов, требовавших срочного урегулирования, нетерпеливым лидерам арабского мира было предложено подождать. Миротворцы пообещали разрешить все проблемы и конфликты интересов, проистекавшие из британских договоренностей военного времени, в установленном порядке.

С января по июнь 1919 года представители победивших держав Антанты провели в Париже больше 100 встреч, чтобы выработать условия заключения мира с побежденными врагами – Германией, Австро-Венгрией и Османской империей. Премьер-министры Великобритании и Франции Дэвид Ллойд Джордж и Жорж Клемансо играли ключевую роль в определении повестки дня. Американский президент впервые выехал за пределы Соединенных Штатов, чтобы принять участие в мировой дипломатии. Еще одним членом «большой четверки» стала Италия. Ни для кого не было секретом, что все самые важные вопросы на Парижской мирной конференции решались этими четырьмя державами. Франция и Великобритания были полны решимости «положить конец всем войнам», гарантировав, что Германия никогда снова не встанет на ноги, чтобы создать угрозу для мира в Европе. Кроме того, мирная конференция давала им уникальную возможность перечертить карту Европы, Азии и Африки, включая арабский мир, по своему усмотрению. И они не преминули щедро вознаградить себя за военные действия территориями и колониальными владениями в побежденных державах.

Проект мирного урегулирования, предложенный американским президентом Вудро Вильсоном на Парижской мирной конференции 1919 года, был с воодушевлением воспринят всеми народами мира, находившимися под иностранным господством. В послании к Конгрессу от 8 января 1918 года Вильсон изложил знаменитые «14 пунктов» – принципы послевоенного обустройства мира. Он заявил, что «времена завоеваний и расширения границ» ушли в прошлое, и высказал поистине революционную точку зрения, что отныне во всех колониальных вопросах интересы населения должны иметь тот же вес, что и требования имперских правительств. В 12-м пункте он обратился к чаяниям арабов, заверив их в праве на «абсолютно нерушимые условия автономного развития». Для многих людей в арабском мире это стало первым знакомством с зарождающейся сверхдержавой, которая станет доминирующей мировой силой в ХХ веке. И когда в Париже собралась конференция, чтобы выработать условия мира, арабские народы взирали на Вудро Вильсона как на своего защитника.

Среди арабских делегатов, прибывших на Парижскую конференцию, был командующий арабской повстанческой армией эмир Фейсал (1883–1933). Третий сын шерифа Мекки Хусейна Ибн Али (правил в 1908–1917 гг.), он родился в городе Таиф на Аравийском полуострове, но провел бóльшую часть детства в Стамбуле, где получил османское образование. В 1913 году Фейсал был избран в османский парламент сенатором от города-порта Джидда в провинции Хиджаз. В 1916 году он посетил Дамаск и был потрясен кровавыми расправами, учиненными Джемаль-пашой над арабскими националистами. В Дамаске Фейсал вступил в контакт с членами тайных националистических организаций и взял на себя командование военными операциями в ходе Арабского восстания 1916–1918 годов.

В октябре 1918 года эмир Фейсал учредил в Дамаске первое арабское правительство как первый шаг к созданию независимого арабского королевства. На Парижской мирной конференции в Версале он планировал официально закрепить свою власть над Сирией и заставить британцев выполнить обязательства, данные его отцу в ходе переписки между Макмагоном и Хусейном в 1915–1916 годах. В январе 1919 года Фейсал признал Декларацию Бальфура и даже подписал с лидером сионизма Хаимом Вейцманом соглашение, в котором согласился уступить Палестину сионистскому движению при условии, что остальная часть его требований, касавшихся арабского государства, будет выполнена союзниками в полной мере. «Если же эти условия будут изменены хотя бы малейшим образом, то я ни словом не буду связан этим Соглашением, оно будет недействительным, не будет иметь какого-либо значения», – приписал эмир внизу документа на арабском языке[188]188
  Текст соглашения Фейсала – Вейцмана приводится в книге: Walter Laqueur and Barry Rubin, eds., The Israel-Arab Reader: A Documentary History of the Middle East Conflict (New York: Penguin, 1985), 19–20.


[Закрыть]. У Фейсала были все основания сомневаться в том, что ему когда-либо придется соблюсти свои обязательства, взятые перед Вейцманом.