Текст книги "Арабы. История. XVI–XXI вв."

Эти шаги положили начало движению за права женщин в Египте, которому Худа Шаарави посвятила всю оставшуюся жизнь. Лекции и собрания литературного общества расширили участие женщин из высших слоев общества в культурной жизни Каира и стали важной площадкой, где те могли встречаться и обсуждать интересующие их вопросы, не спрашивая разрешения у мужей. Эти небольшие победы были огромным шагом вперед, однако никак не меняли жестких общественных устоев, диктовавших гендерные роли. Чтобы пошатнуть глубоко укоренившиеся традиции, издревле разделявшие мужчин и женщин в восточных обществах, требовалась настоящая революция.

И такой социальной революцией стало восстание 1919 года. Весной 1919 года женщины смогли на короткое время разрушить социальные барьеры. Подъем национально-освободительной борьбы открыл перед ними возможность заявить о себе как об активной политической силе и зажечь искру широкого феминистского движения. На личном уровне эти события помогли Али-паше Шаарави сблизиться со своей женой Худой, превратив их брак в политическое партнерство, сплоченное общим делом.

Али-паша Шаарави принимал участие в судьбоносной встрече Саада Заглула с британским верховным комиссаром Уингейтом осенью 1918 года. Вместе с Заглулом он был одним из основателей националистической партии «Вафд» («Делегация»), которая должна была представлять волю египетского народа на Парижской мирной конференции. Когда Заглул был выслан на Мальту, Шаарави взял на себя руководство партией. Как уже было сказано выше, революция превратила Али-пашу и его жену Худу в близких соратников. Он подробно информировал ее обо всех политических делах, чтобы в случае его ареста она могла помочь заполнить политический вакуум. Кроме того, вскоре стало ясно, что женщины могли делать многое относительно безнаказанно, поскольку британцы не осмеливались арестовывать их или открывать по ним огонь из страха вызвать гнев общественности.

Партия «Вафд» быстро осознала преимущества вовлечения женщин в национально-освободительную борьбу. Первая демонстрация с их участием состоялась 16 марта, всего через неделю после начала революции. Демонстранты подготовили черные плакаты с лозунгами, написанными белыми буквами (белый цвет был в Египте символом скорби) на арабском и французском языках. Собравшись в центре Каира, они планировали пройти маршем к посольству Соединенных Штатов, чтобы потребовать права на самоопределение, обещанного Вудро Вильсоном в его программе. Но дойти до посольства им не удалось, путь оказался прегражден британскими войсками. «Они поставили поперек улиц пулеметы, – впоследствии писала Худа Шаарави, – заставив остановиться нашу колонну и две колонны студентов, которые шли по обеим сторонам от нас. Но я была твердо намерена продолжать демонстрацию. Когда я решительно двинулась вперед, один британский солдат вышел из строя и наставил на меня ружье, но я прошла мимо него. Одна из женщин попыталась меня остановить, но я громко крикнула: "Позволь мне умереть, чтобы у Египта появилась своя Эдит Кавелл! [британская медсестра, казненная немцами во время Первой мировой войны и с тех пор почитаемая как мученица]"». Женщины три часа простояли под палящим солнцем перед нацеленными на них пулеметами и в конце концов были вынуждены разойтись. Обошлось без кровопролития. За этой демонстрацией последовали другие.

Сила, продемонстрированная женщинами в противостоянии британцам, воодушевила националистов по всей стране. Выйдя из стен гаремов, египтянки с энергией и самоотверженностью стали участвовать в общественно-политической жизни. Они собирали деньги для нуждающихся, посещали раненых в госпиталях и приходили на митинги и акции протеста, часто подвергая себя большей опасности, чем мужчины. Они также первыми преодолели классовый барьер, поскольку борьба за общее дело сплотила женщин из высших и низших слоев общества. Худа писала, что гибель шести женщин из рабочего класса, участвовавших в освободительном движении, вызвала «глубокую скорбь повсюду». Женщины сделали все возможное для того, чтобы заставить египетских государственных служащих начать забастовку. Они стояли под окнами государственных учреждений и призывали служащих прекратить работу, чтобы перестать помогать англичанам. Когда в конце 1919 года Британия направила в Египет комиссию по расследованию во главе с лордом Мильнером, египетские женщины организовали серию демонстраций и подготовили протестную резолюцию. В их митингах принимали участие сотни египтянок из всех слоев общества.

В конце 1919 года Худа Шаарави и ее сподвижницы учредили Женский Центральный комитет партии «Вафд» – первую женскую политическую организацию в арабском мире. Его президентом была избрана Худа. В 1923 году она стала одной из основательниц Египетского женского союза и в том же году решила покончить с многовековой традицией закрывания лица: после возвращения с феминистской конференции в Риме Худа вместе со своими соратницами на вокзале публично сняли с лиц накидки. Феминистское движение в Египте оказалось гораздо более живучим, чем революционный момент 1919 года.

Борьба «Вафд» за независимость Египта увенчалась успехом лишь отчасти. Заглулу и его соратникам удалось добиться от британцев разрешения озвучить волю египетского народа на Парижской мирной конференции, но по прибытии в Париж они узнали, что американская делегация только что опубликовала заявление о признании протектората Британии над Египтом. Надежды, порожденные идеалистической риторикой президента Вильсона, рухнули в одночасье. Вместо того чтобы попытаться отстоять свое право на независимость в рамках международного послевоенного урегулирования, египтянам пришлось вести переговоры непосредственно с британцами в Лондоне.

1919–1922 годы были отмечены гражданскими выступлениями, чередовавшимися с периодами переговоров между британским правительством и «Вафд». В конце концов, большее, чего смогли добиться египетские националисты, – это номинальной независимости. В интересах сохранения порядка в Египте 28 февраля 1922 года Британия в одностороннем порядке объявила об окончании протектората и провозгласила Египет независимым суверенным государством. При этом она сохранила за собой контроль над четырьмя ключевыми областями «жизненно важных интересов Британской империи», в число которых попали безопасность имперских коммуникаций, защита Египта от внешней агрессии, защита иностранных интересов и прав меньшинств и Судан. Обе стороны признавали, что эти условия налагают серьезные ограничения на независимость страны, позволяя Британии сохранить военные базы, контроль над Суэцким каналом и возможность для вмешательства во внутренние дела Египта почти в таких же масштабах, как и при протекторате. В течение следующих 32 лет Египет и Британия непрерывно вели переговоры, в ходе которых египтяне пытались пересмотреть эти колониальные отношения в направлении большего суверенитета, а британцы делали все возможное для сохранения имперского порядка.

За событиями в Египте пристально следили во всем арабском мире, и особенно в Ираке. После Первой мировой войны три османские провинции – Басра, Багдад и Мосул – оказались под британской оккупацией. Хотя британцы кормили народ Ирака заверениями в том, что в скором времени он получит возможность самоуправления, их противодействие стремлению египтян к независимости внушало беспокойство.

Когда началась Первая мировая война, Британия направила Индийские экспедиционные силы на захват южного города Басра для установления контроля над всей провинцией, чтобы защитить район Персидского залива, служивший воротами в ее индийские владения, от посягательств Османской империи, военного союзника Германии. Из Басры британские войска двинулись на север. В ноябре 1915 года они приблизились к Багдаду менее чем на 100 км, но столкнулись с ожесточенным сопротивлением превосходившей их в численности Шестой турецкой армии. Британцы отступили в Эль-Кут, где были взяты в осаду турками, и по истечении четырех месяцев, в апреле 1916 года, капитулировали. Так османы одержали две крупные победы над британскими войсками – на Галлиполийском полуострове и в Месопотамии. Но вскоре британцы возобновили месопотамскую военную кампанию и в марте 1917 года вошли в Багдад, а в конце лета 1918 года разгромили Шестую турецкую армию под Киркуком. В ноябре 1918 года британские войска заняли провинцию Мосул, хотя официально та не входила в британскую оккупационную зону по условиям соглашения о перемирии. Таким образом, как и было рекомендовано комитетом де Бунсена в 1915 году, Британия установила контроль над всей Месопотамией.

Завоевать Месопотамию оказалось намного легче, чем установить в стране политический порядок, – так было и в 1918 году, и в 2003-м. Население этих трех провинций делилось на три основные общины – курдов, арабов-суннитов и арабов-шиитов. Хотя все они были довольно единодушны в своем требовании объединить три провинции в независимое государство, которое они называли Ираком, и поставить во главе конституционного монарха, у них были совершенно разные взгляды на ту роль, которую должна была играть в этом новом государстве Великобритания. Некоторые крупные землевладельцы и богатые торговцы предпочитали полной независимости стабильность и экономический рост и открыто поддерживали британскую администрацию. Военные в окружении эмира Фейсала, участвовавшие в Арабском восстании под его предводительством, также благосклонно относились к Британии, рассматривая ее как гаранта политического доминирования суннитов. Но большинство иракцев отвергало идею иностранного вмешательства в свои дела.

В начале оккупации британцы постарались заверить иракцев в благородстве своих намерений. Совместная англо-французская декларация, выпущенная в ноябре 1918 года, обещала поддержку союзников «в учреждении национальных правительств и администраций» в арабских странах посредством процесса национального самоопределения. Декларация была перепечатана во всех местных газетах и убедила многих иракцев в том, что европейцы не стремились навязать им колониальное правление. Как отмечала одна из газет города Неджеф «Аль-Истиклал» («Независимость»), «оба государства, Великобритания и Франция, обрадовали нас заявлением о намерении помочь нам в обретении полной независимости и свободы»[205]205
  «Аль-Истиклал», 6 октября 1920 года, приводится в кн.: Abd al-Razzaq al-Hasani, al-'Iraq fi dawray al-ihtilal wa'l intidab [Ирак в эпоху оккупации и мандата] (Sidon: al-'Irfan, 1935), 117–118.


[Закрыть].

Но по мере того, как время шло, а видимого прогресса в направлении «полной независимости и свободы» не наблюдалось, сомнения иракцев усиливались. Вместо того чтобы помочь им создать свое правительство, британцы начали активно формировать собственную административную систему. Когда в феврале 1919 года группа иракцев обратилась к британцам за разрешением направить свою делегацию в Париж, чтобы добиться признания независимости страны, британские власти ответили отказом. На все настоятельные требования иракцев позволить им самим разработать планы политического будущего своей страны британцы давали уклончивые ответы.

На самом деле британцы сами разделились на два лагеря в вопросе выбора лучшей формы управления Ираком. Одни, такие как сэр Арнольд Уилсон, который в качестве комиссара по гражданским делам возглавлял британскую администрацию в Ираке, выступали за установление прямого колониального правления по модели Британской Индии. Он поощрял поток иммигрантов из Индии в Месопотамию, рассматривая их как готовые кадры для колониальной администрации. Другие, такие как Гертруда Белл, назначенная на должность «восточного секретаря» в Багдаде, считала, что британцам лучше сотрудничать с арабскими националистами в Ираке. Белл утверждала, что Хашимитская монархия в Ираке обеспечит идеальную структуру для установления неформального имперского правления и это обойдется британской казне гораздо дешевле и существенно снизит риски конфронтации с набирающим силу арабским национально-освободительным движением. Иракцы не знали, кому верить – Белл, которая, казалось, поддерживала их стремление к независимости, или же ее боссу, сэру Арнольду Уилсону, который открыто выступал за британское правление в Ираке[206]206
  Charles Tripp, A History of Iraq (Cambridge: Cambridge University Press, 2000), 36–45.


[Закрыть].

К 1920 году иракцы окончательно убедились, что британцы намерены превратить их страну в колонию. Они внимательно следили за результатами египетской революции 1919 года. С растущей тревогой наблюдали они за тем, как Британия отказалась от своих обещаний перед правительством Фейсала в Дамаске и вывела свои войска из Сирии и Ливана, открыв путь французской колониальной оккупации. Эти действия говорили лишь об одном: Великобритания и Франция не планируют предоставлять арабам независимость, а вместо этого собираются поделить их земли между собой.

Подозрения иракцев подтвердились в апреле 1920 года, когда Лига Наций выдала Британии официальный мандат на Ирак. Иракцы, для которых мандатная система была тем же колониальным империализмом, но под другим именем, начали мобилизовывать силы, чтобы противостоять британским планам. Оппозицию возглавила новая организация «Стражи независимости», сформированная в 1919 году в основном представителями шиитской общины. Но благодаря требованиям полной независимости и полного ухода британцев из Ирака «Стражи» нашли много сторонников и среди суннитов. Чтобы избежать вмешательства британцев, организация проводила свои встречи попеременно то в шиитских, то в суннитских мечетях. Такое политическое сотрудничество между мусульманскими общинами Ирака было беспрецедентным и заложило фундамент для формирования иракского национального сообщества, выходящего за пределы религиозных границ.

Первые общественные протесты против британского мандата в Ираке были мирными. В мае 1920 года шиитское духовенство, шейхи племен и представители националистических организаций провели в Багдаде несколько демонстраций. Однако британцы отреагировали на эти выступления суровыми мерами и арестовали многих активистов, подозревавшихся в разжигании антибританского сопротивления. Столкнувшись с репрессиями, иракские националисты были вынуждены бежать из Багдада, чтобы продолжить сопротивление в провинциях.

Антибританское восстание 1920 года вспыхнуло в конце июня, вдохновленное шиитским духовенством из священных городов Неджеф и Кербела. Британцы совершили ошибку, арестовав сына выдающегося шиитского богослова, аятоллы аш-Ширази, который в ответ издал фетву, призывавшую к восстанию против иностранной оккупации. Опасаясь обострения конфликта, британская администрация в Багдаде арестовала нескольких шиитских активистов и предводителей племен, которые, по ее мнению, были главными зачинщиками волнений. Как и следовало ожидать, репрессии превратили то, что началось как мирное противостояние, в ожесточенное противоборство.

Иракское движение сопротивления было хорошо организовано и дисциплинированно. Его руководство разрабатывало общие принципы совместных действий, и их директивы печатались и распространялись через местные типографии. На одной из листовок, отпечатанной в Неджефе в июле 1920 года, сообщалось следующее: «Каждый глава племени обязан обеспечить, чтобы все члены его племени понимали, что целью этого восстания является требование полной независимости»[207]207
  Издано шейхом Мухаммадом Бакром аш-Шабиби в Неджефе 30 июля 1920 года; приводится в кн.: al-Hasani, al-'Iraq, 167–168.


[Закрыть]. Восставшим племенам предписывалось сделать своим боевым кличем лозунг «За независимость!». Восставшие должны были обеспечить надлежащее административное управление всеми городами и деревнями, которые переходили под их контроль, хорошо заботиться о британских и индийских пленных и, самое главное, рачительно относиться к оружию, боеприпасам, военному имуществу и медикаментам, захваченным у британцев, поскольку все это было «важнейшим средством достижения победы».

Мятежи охватили все три провинции, но первоначально основным районом восстания стал регион Среднего Евфрата между Багдадом и Басрой, с Неджефом и Кербелой в центре повстанческого движения. Британцы были вынуждены вывести отсюда войска, поскольку повстанцы взяли под свой контроль бóльшую часть городов и деревень, установили местное самоуправление, сумели наладить сбор налогов и охрану порядка. Хотя британцам удалось предотвратить крупные бунты в столице, районы вокруг Багдада вскоре были охвачены пламенем мятежа. В августе 1920 года племена на северо-востоке от Багдада подняли крупное восстание и в течение месяца удерживали Бакубу и другие города на северном берегу реки Дияла. Еще одно масштабное восстание произошло на западе от Багдада в Фаллудже[208]208
  Ghassan R. Atiyya, Iraq, 1908–1921: A Political Study (Beirut: Arab Institute for Research and Publishing, 1973).


[Закрыть]. Британцы поспешно вывели оттуда войска, чтобы консолидировать свои силы и обрушиться на повстанцев с удвоенной мощью.

Перед лицом общенационального восстания у британцев не было иного выбора, кроме как усилить свои войска в Ираке, чтобы восстановить власть над подмандатными территориями. Благодаря переброске подкрепления из Индии численность британских войск в Ираке возросла с 60 000 человек в июле 1920 года до более чем 100 000 в октябре. В течение сентября и октября британцы, используя превосходящие силы, тяжелую артиллерию и воздушные бомбардировки, восстановили контроль над непокорными провинциями. В начале сентября они взяли Фаллуджу и сурово покарали местные племена. Позже в том же месяце они жестоко подавили мятеж на северном берегу реки Дияла, а затем двинулись в район Среднего Евфрата. Вот как описывал подавление восстания один журналист из Неджефа: «Британские солдаты атаковали дома старейшин и сжигали их дотла, со всем, что в них было. Они убили очень много мужчин, лошадей и скота». Британцы были неумолимы в преследовании повстанцев и отказывались от каких-либо переговоров. «У офицеров была единственная цель – истребить как можно больше наших людей или предать их суду, – продолжал журналист. – Мы согласились с их просьбой о перемирии, но они нарушили его. Мы позволили им уйти с оружием с занятых нами территорий, а теперь они предательски напали на нас. Последние дни были омрачены таким ужасающим кровопролитием, разрушением городов и осквернением наших святых мест, что не хватило бы человеческих слез оплакать это»[209]209
  Мухаммад Абд аль-Хусейн, опубликовано в неджефской газете «Аль-Истиклал» за 6 октября 1920 года; приводится кн.: al-Hasani, al-'Iraq, 117–118.


[Закрыть].

С капитуляцией Неджефа и Кербелы в конце октября восстание было полностью подавлено. Обеим сторонам пришлось заплатить высокую цену. По оценкам британцев, в ходе этих событий были убито и ранено более 2200 британских и индийских солдат и около 8450 иракцев[210]210
  Aylmer L. Haldane, The Insurrection in Mesopotamia, 1920 (Edinburgh and London: William Blackwood and Sons, 1922), 331.


[Закрыть]. Материальный ущерб, понесенный народом Ирака, не поддавался оценке.

Антибританское восстание, которое в Ираке называют «революцией 1920 года», занимает особое место в национальной мифологии современного иракского государства, по значению сопоставимое с американской революцией 1776 года для Соединенных Штатов. Оба эти события были не столько социальными революциями, сколько народными восстаниями против иностранных оккупантов, которые в обеих странах дали толчок становлению национально-освободительных движений. В то время как на Западе мало кто слышал об иракском восстании 1920 года, многие поколения иракских школьников выросли, изучая историю героического противостояния арабского народа иностранным армиям и империализму в Фаллудже, Бакубе и Неджефе – иракских эквивалентах Лексингтона и Конкорда.

Первая мировая война и послевоенное урегулирование стали важнейшим периодом в современной арабской истории. В октябре 1918 года был положен конец четырехвековому господству Османской империи в арабском мире. Арабским народам того времени было трудно представить себе мир без османов. Реформы XIX века усилили влияние Стамбула на арабские провинции за счет укрепления административно-бюрократической системы, создания коммуникационной инфраструктуры, включавшей железные дороги и телеграф, и развития системы государственных школ, сделавших османское образование более доступным для арабских подданных. К началу ХХ века связи арабов с османским миром были теснее, чем когда-либо в прошлом.

После Младотурецкой революции 1908 года они стали еще прочнее. К тому моменту османы потеряли почти все свои европейские провинции на Балканах, и младотурки, получив в наследство турецко-арабскую империю, сделали все возможное для того, чтобы усилить контроль Стамбула над арабскими провинциями. Хотя своими репрессивными мерами они настроили против себя арабских националистов, младотуркам удалось добиться главного – сделать арабскую независимость фактически недостижимой целью.

После краха Османской империи арабские националисты вступили в период интенсивной политической активности. На какое-то время, опьяненные послевоенной эйфорией 1918–1920 годов, политические лидеры в Египте, Сирии, Ираке и Хиджазе поверили в то, что их страны стоят на пороге новой эпохи независимости. Им казалось, что Парижская мирная конференция должна привести к установлению нового мирового порядка, обещанного Вудро Вильсоном. Всех их без исключения ожидало глубокое разочарование.

Вместо независимости послевоенное урегулирование принесло арабским народам новую волну европейского империализма. Европейские державы использовали этот процесс, чтобы выполнить свои стратегические задачи и разрешить существовавшие между ними территориальные споры. Франция добавила к своим североафриканским владениям Сирию и Ливан. Британия стала хозяйкой Египта, Палестины, Трансиордании и Ирака. Несмотря на незначительные последующие манипуляции с отдельными границами, по сути, на Парижской мирной конференции европейские державы начертили границы современных ближневосточных государств в том виде, в котором мы их знаем сегодня (за исключением Палестины). Арабы так и не смирились с этой грандиозной несправедливостью и провели оставшиеся годы между двумя мировыми войнами в ожесточенном противостоянии своим колониальным хозяевам, в тщетной попытке воплотить в жизнь давнюю мечту о независимости.