Текст книги "Детективное агентство «Ринг». Дело № 1. Рифл Шафл"

– Соглашение?! – Зинка подняла указательный палец.

– Умница, дочка! Оно самое! Быстро учишься! – Он скопировал Зинкин жест.

– У меня ещё вопрос… – Зинуля замялась, почувствовав, что уже пора уходить, но тем не менее решилась: – Что ты думаешь о завещании?

– Начинает раздражать! Кстати, это одна из причин, по которой остаюсь холостяком. Ты соглашение со мной на какой срок составляла?

– На четырнадцать дней, – недоумённо ответила Зина.

– Две недели прошло?

– Нет.

– Всё верно! Поэтому подробный отчёт – только по истечении срока. А там либо конечный результат, либо продление соглашения. На основании изложенного считаю обсуждение данного вопроса преждевременным. Кругом! Домой шагом марш!

– Фёдор, ты таким тоном со мной разговариваешь, будто от меня никакой пользы нет, будто всё, что я тебе рассказала, ерунда…

– Вот, барыня-хозяйка, ваши черевички… До свидания! До связи.

– Шут гороховый! – буркнула Зинаида, когда за ней захлопнулась дверь.

Бородатый консьерж высунулся из окошка.

– Стоять!.. – рявкнул он на Зинку. – Кто такая? Как прошла?

– Я в тридцать седьмую приходила.

Старикан присмотрелся повнимательней.

– Ну-ка стой!

Он позвонил по домофону.

– Фёдор Николаевич, у вас всё в порядке? Извините за беспокойство.

После короткого ответа бородатый облегчённо вздохнул и нажал кнопку, открывшую входную дверь. Раздался писклявый звук, и Зинаида вдохнула свежий весенний воздух улицы.

Глава 18

Она уже двигалась в направлении вокзала, когда зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер. Зинаида нажала зелёную кнопку и поднесла аппарат к уху.

– Зинаида Львовна? – громкий гортанный женский голос с явным акцентом был ей незнаком.

– Да, – насторожённо подтвердила Зинуля.

– Здравствуйте, Зинаида Львовна! Извините, что не позвонила раньше, знаете, замоталась… Неудобно, конечно, вышло…

– Я с кем разговариваю? – перебила говорившую Зиночка.

– Ой! Господи! Вот видите, и представиться забыла… Я племянница Марка Израилевича. Меня зовут Алла. Я, собственно, что сказать-то хотела…

Женщина говорила так громко и быстро, что Зинуля, чуть не оглохнув, предусмотрительно уменьшила звук динамика и ещё раз перебила Аллу:

– Алла, пожалуйста, говорите помедленнее…

– Тут, Зинаида Львовна, такое дело… Вы же понимаете, что наша семья по-своему вероисповеданию иудеи. У нас в Израиле после похорон никаких застолий не бывает. Только трапеза через год. Но дядя Марк… Он – специфичный человек. Это было его право. Я всё понимаю. Но и вы меня поймите! У евреев бывают после похорон шива и шлошим. Понимаете меня? У нас не отмечают девять дней! Понимаете меня? Вы меня слышите?

– Слышу. Но пока не пониманию.

– Вы только, Зинаида Львовна, ничего такого не подумайте! Я ради дяди на всё готова. А тут… тут… так некрасиво получилось! Понимаете меня?

– Нет! Не понимаю! – резко ответила Зиночка.

– Да не ругайтесь на меня! Я и так расстроена!

– Хорошо, извините. Что случилось и чем я могу вам помочь?

– Соседи… Соседи говорят, что сегодня девять дней, и спрашивают про поминки. Мне не жалко! Я сама родилась и выросла в России, но водку пить не буду! Зинаида Львовна, может, вы подъедете? Пожалуйста! Я лапшу довариваю, в кулинарии купила салаты. Помогите мне! Я тогда позову соседей. Пусть кто хочет придёт. И вы… вы приходите. Может, ещё кто-нибудь из его коллектива подъедет?

Наконец Зинка сообразила, о чём идёт речь.

– Я вас поняла, Алла. Не переживайте, заеду ненадолго.

– Спасибо вам! Буду ждать.

Хорошо, что город Кумск – с населением чуть больше ста тысяч человек – не слишком большой. Доехать из конца в конец можно за двадцать минут.

Было всего три часа дня, и Зинаида решила зайти в магазин купить парочку бутылок водки на всякий случай. Вряд ли пришедшие поймут «кошерные» поминки…

По дороге она созвонилась с корректоршей Светланой Владимировной, но та, сославшись на нездоровье и расстройство в связи с убийством Лерочки, идти наотрез отказалась.

Аллочка оказалась смуглой брюнеткой с выдающимся бюстом и еле заметными усиками над верхней губой. Она была и вправду напугана, указывая Зинке глазами на немногочисленных «скорбящих соседей», сидевших вокруг стола.

Компания была достаточно живописной! Три старушки – божьих одуванчика – жались с краешка и, не поднимая глаз от тарелок, медленно хлебали куриный суп. Остальные четверо – две женщины и два мужчины – словно сошли с полотен художника Василия Шульженко, работающего в жанре фигуративной живописи и стиле гротескного реализма. Его антигламурные сюжеты на тему российского пьянства вызывают дрожь отвращения у мирных обывателей.

– Вот! – прошептала Аллочка. – За пятнадцать минут бутылку выпили! Шикор ле-халутин – пьяницы несчастные! – выругалась она.

Поздоровавшись, Зинаида присела к столу. Компания пропойц с заплывшими сизыми лицами на минуту примолкла. Затем один из них ловко откупорил новую бутылку и потянулся через стол, чтобы обслужить Зиночку. Та молниеносно накрыла рюмку рукой:

– Спасибо. На поминках не пью.

– Тоже израильская? – Алкаш недобро усмехнулся.

– Нет! – храбро парировала Зинаида. – Русская и православная.

– Тогда выпей за помин души усопшего соседа нашего Марка. По нашей православной традиции выпей! – Его рука снова нависла над Зинкиной рюмкой.

– Вы меня извините, но вы явно заблуждаетесь: не было и нет в христианских канонах традиции употребления водки на поминках. Это то, с чем православной церкви приходится бороться и даже запрещать такого рода поминовение как не имеющее ничего общего с христианским. Усопшим прежде всего нужны наши добрые слова и дела в память о них. А поминальная трапеза представляет собой своего рода доброе дело, которое направлено на тех, кто живёт рядом: людей близких, знакомых, а также неимущих… Которые, побывав на обеде, могли бы вознести молитву о душе усопшего. Так что, если хотите помянуть, – лучше говорите. Пить или не пить – дело вашего вероубеждения…

– Ну и скажу! И скажу, и выпью! – заявил ветеран алкогольного движения. – Спи спокойно, Марк Израилевич! Пусть земля тебе будет пухом! Если встретишь на том свете внучку нашу, нашу Диночку Борисову…

При этих словах пьяная тётка, сидевшая рядом с говорящим, выпила залпом, не дожидаясь конца речи, и зарыдала в голос:

– Внученька наша единственная, кровиночка Диночка! Красавица наша болезная! Умерла голубка, ангельская душа! – Она оттянула ворот грязной футболки и смачно высморкалась себе за пазуху.

Вся когорта алкашей дружно выпила по стопке и налегла на салаты.

Зинка не поверила своим ушам! Надо же так опуститься, чтобы для красного словца выпить за упокой живой внучки!

– Извините, ради бога, – Зинуля сменила тон. – Ольга, по мужу Борисова, – ваша дочь?

– Наша, наша… – Тётка подняла на Зинку слезящиеся глаза. – Олюшка – доченька, Диночка – внученька… Мишка бросил их, кобель гулящий! А Диночка, она всё болела… Всё болела… – Тётка громко икнула. – А он гулящий! Всё деньги проклятые…

«Да-а… Родственнички у Михаила Григорьевича ещё те… Понятно, почему Динка без них особо не скучает и распространяться на их тему отказывается. Бедный Мишка!» – с сожалением подумала Зина.

– А Ольга – дочка ваша – она где? – придав лицу участливое выражение, поинтересовалась Зинуля.

– Ольга? Так она…

– Заткнись, дура! – Муженёк с силой ткнул супружницу локтем в бок. – Ты чего, старая, помелом метёшь?! Велено молчать – молчи! Лучше налей нам!

Тётка захныкала и послушно разлила по четырём стопкам водку.

Бабульки тем временем поднялись из-за стола и подошли попрощаться к сидящей отдельно на диване Аллочке. Та подскочила с места и, сбегав на кухню, вручила каждой из старушек по пакетику с конфетами и печеньем. Затем проводила до двери.

– Эй, хозяйка! Водка кончается! – крикнул из-за стола Динкин дед.

Зинка вышла в прихожую и взглядом показала Алле на стоявший пакет с прихваченными ей по дороге двумя бутылками. Аллочка поняла, но отрицательно покачала головой:

– Нужно как-то закругляться… Что придумать?

– Хорошо, – Зинка утвердительно кивнула. – Вы только мне подыграйте.

– «Подыграйте»? – не сразу поняла племянница.

– Да! Делайте вид, что знаете, о чём я с вами говорю… В зал не заходите, кричите из кухни. Соглашайтесь с моими словами, понятно?

– Я не артистка, но попробую, – улыбнулась Алла.

Зинаида вернулась за стол и как ни в чём не бывало подложила себе салатика. Съев пару ложек, она изобразила крайнюю степень волнения, словно забыла о чём-то важном.

– Алла! Алла! – громко позвала она. – Сколько сейчас времени?

– Половина пятого, Зинаида Львовна, – раздалось из кухни.

– Слава богу, что вспомнила! – снова закричала Зинка. – Сейчас же из полиции приедут! Из местного РОВД. Я их предупредила, но ребята сказали, что только к пяти освободятся.

– Как же вы, Зинаида Львовна, забыли? – подыграла Аллочка. – Нужно на столе прибрать и скатерть встряхнуть! А сколько полицейских подъедет?

– Не знаю! Я начальнику отдела звонила, он знал Марка Израилевича… Но думаю, человек шесть или семь.

На лицах синюшного квартета отразилось явное нежелание встречаться с блюстителями правопорядка.

– Ну так чё, водки не будет? – вяло поинтересовался второй помятый «джентльмен».

– Какая водка?! – округлив глаза, уставилась на него Зинка. – Сейчас полицейские приедут! Вставайте, поможете полы протереть, а то натоптано… Да и проветрить надо. Вставайте! Сейчас швабру принесу…

– Вы уж тут сами… – заявил бывший Мишин тесть, – сами прибирайтесь. У нас дела. Мы пойдём.

– Алла, иди сюда, проводи соседей! Они уходят, – оповестила Зинка наследницу.

– А вдруг вернутся? – испуганно прошептала племянница, когда пьянчужки уже стояли в подъезде. – Я боюсь!

– Минутку, господа! – Зинка выскочила на площадку. – Это вам! – Она сунула соседям пакет с водкой.

– Сама же говорила, что не по-православному, – чуя подвох, заметил Мишкин родственник.

– Марк Израилевич был коммунистом. – Зинка поднесла палец к губам, призывая изумлённых маргиналов хранить секрет. – У коммунистов можно… По чуть-чуть.

Повеселевшая компания удалилась.

– Теперь точно не придут! – успокоила она довольную Аллочку.

– Спасибо вам, Зинаида Львовна! Выручили! Через день я улетаю. Вернусь только осенью, с мужем и сыном. Нужно будет мацеву заказывать.

– Что? – не поняла Князева.

– Надгробие. – Алла помолчала. – И квартиру эту продавать нужно…

Они попрощались.

* * *

Перед сном, поболтав с Мишей по телефону, Зинаида открыла на компьютере файл перевода и несколько раз перечитала текст. Если раньше, работая над рукописью, она задавалась единственным вопросом, как из нескладного повествования сделать удобоваримый рассказ, то теперь попыталась сформулировать задачу иначе… А именно: зачем? Какую цель преследовал автор, что хотел донести до неё, на что надеялся после того, как она поймёт истинный смысл истории? Может быть, это было ожидание помощи? А может, желание предупредить об опасности?

Зинка напечатала крупным шрифтом на весь экран слово «Помощь» и погрузилась в раздумья. «Кому из действующих персонажей рукописи и чем я могу помочь? Для начала о самих персонажах… Например, кто такой Святой Блёсом?»

– Блёсом, Блёсом… – повторила она вслух.

И тут до неё дошло. Блаженно улыбнувшись, Зиночка с выражением продекламировала Эмили Дикинсон:

 
But, Blossom, were I,
I would rather be
Thy moment
Than a Bee's Eternity…
 

И тут же перевела:

 
Хорошо быть цветком —
Всякий бы предпочёл
Его краткость
Вечности пчёл…[1]1
  Перевод Леонида Ситника.


[Закрыть]
 

Всё лежало на поверхности… Святой Блёсом – Святослав Цветов! Как она могла не догадаться раньше! Наверняка даже Кольцов уже сообразил. И потешается над ней… Зина разозлилась сначала на себя, а затем направила гневные мысли в адрес Фёдора. Полегчало…

Итак, пазлы начинали складываться в картинку!

«Убитый горем шейх, потерявший в автокатастрофе сына, обращается с невероятной просьбой о реинкарнации наследника к аферисту по имени Клод Эйдэн. У мошенника большая паства, но он выбирает самую незащищённую жертву – молоденькую Раису, по всей видимости ассистентку иллюзиониста Цветова. К счастью для Эйдэна, Раиса, приняв участие в оргии Страждущих душ, беременеет. Откупившись от Цветова деньгами и заморочив голову девушке, подлец получает полную власть над её дальнейшей судьбой», – сложила в уме Зина и, сделав несколько кругов по кабинету от нахлынувшего волнения, снова уселась за стол. Она решительно пододвинула к себе чистый листок бумаги и начала рисовать схему, озаглавив её «Старый шейх». В квадратные рамки внесла имена героев и, соединяя между собой стрелочками, начала прописывать характер их взаимоотношений.

«Далее… Детей родилось трое. Мальчик сразу был отдан одной из жён старого шейха, у которого, по всей вероятности, на тот момент в силу возраста с естественным воспроизводством потомства уже ничего не получалось. А девочек – за ненадобностью – аферист Великолепный предполагал убить. Когда шейх задал ему вопрос по поводу троих детей вместо одного, удивившись “сбою в трансмиссии клеток”, жулик прекрасно выкрутился, убедив легковерного миллиардера в “промысле Вселенной”: удвоенный “клон” виновницы гибели его сына ниспослан по велению высших сил из одного чрева, дабы на новом витке событий избежать трагического будущего и отдать в руки шейха полный контроль за течением их судеб. Шейх наотрез отказался от девочек. Даже их имена, которые в обязательном порядке должны были соответствовать имени прототипа, вызывали у него отторжение. Однако их физическое устранение он категорически запретил. Замороченный старик уверовал, что, если космическая связь действительно существует и клонам суждено умереть в один день с сыном, они все должны жить как можно дольше. Переложив на виталитов функции заботы о жизни девочек, шейх финансировал Эйдэна, взамен требуя получения периодической отчётности относительно их самочувствия…»

Зинка отложила в сторону исписанный листок и принялась за другой, озаглавив его «Раиса».

«Раиса, освоившая в местах, не столь отдалённых, теорию нового ремесла, выйдя на свободу, воспользовалась этими знаниями. Гривко, она же Грива, села в тюрьму. Люди, на которых работала Марьяна, приняли Раису в свой клан. Дело пошло! Раиса завязала с разгульной жизнью и, одержимая идеей накопления, стала покладистым исполнителем. Через время нашла обеих дочек. Больше всего её волновала судьба Диночки. Раиса задалась целью оплатить лечение и вернуть девочке здоровье. Она даже переехала вслед за ней в Озёрное! После освобождения Гривко сняла часть домика у отца Серафима и стала служить при церкви. Но её настоящей деятельностью была совместная работа с Раисой в организации получения и сбыта золота…»

Второй лист был также отодвинут на край стола.

Третья схема называлась «Завещание». В три столбца Зиночка перечислила всех возможных наследников, разделив их на Тусевичей, Борисовых и Цветова с Раисой. Подумав, приплюсовала Эйдэна. Наследников получилось восемь человек. При разделе завещанных денег равными долями выходило по сто двадцать пять миллионов на душу. А если учесть, что доля покойной Раисы также распределяется между остальными, почти по сто сорок три миллиона… Вот это масштаб! Если рукопись не выдумка, Миша с Динкой без пяти минут богачи… А Тусевичи? Цветов? Неужели все, с кем она ежедневно общается, имеют такое самообладание и выдержку, ничем не выдавая радости от ожидания миллионов?..

Зиночка глянула на часы: три ночи. Но спать совсем не хотелось. Увлечённая составлением схем, она не могла покинуть кабинет.

На четвёртом листе Зинуля никаких рамочек не чертила. Посредине страницы написала «Вопросы» и поставила жирное двоеточие. Первым из них стал самый животрепещущий: «Почему Миша и Диночка не рассказали мне о наследстве?» Поборов нахлынувшие эмоции, Зинаида вывела на бумаге второй вопрос: «Зачем нужна Борисову история любви со мной?»

Минут пять она сидела не шелохнувшись. Воспоминания, начиная с первого дня их случайного знакомства, всплыли в её памяти…

…Было жаркое лето, и Зиночка уговорила маму дойти с ней до озера.

– Мамуля, пожалуйста, ты посидишь у водички, а я искупаюсь, – уговаривала она.

– Хорошо, доченька, пойдём прогуляемся, – мама согласилась неожиданно легко. – Только давай возьмём баночку и соберём дикой малины на компот. Поможешь?

– Конечно! – обрадовалась Зинка.

Вдоволь наплававшись в тёплом озере, Зинуля натянула сарафан прямо поверх мокрого купальника. Отойдя от пляжа, они свернули с протоптанной отдыхающими дорожки и углубились в лес.

Малины в этом году уродилось много. Рясные бордовые ягоды были настолько душистыми и сладкими, что они с мамой, быстро насобирав пластиковую баночку, тут же с удовольствием её и ополовинили.

Мама расстраивалась, что захватила с собой слишком маленькую ёмкость.

Переходя от куста к кусту, они очутились на полянке, скрытой от посторонних взоров зарослями деревцев и дикорастущими кустарниками. Посредине лужайки на покрывале спали двое: мужчина и юная девушка. Рядом лежала вытащенная из чехла фотокамера.

– Пойдём отсюда, – прошептала мама и потянула Зинку за подол сарафана. – Не мешай людям предаваться любовным утехам.

Зинка попятилась и наступила на хрустящую ветку.

Девушка открыла глаза, подняла голову от плеча мужчины, на котором сладко спала, но, вместо того чтобы произнести что-нибудь, принялась тормошить спящего.

Мужчина проснулся, встал и, поправляя задравшуюся майку, поздоровался с незваными собирательницами.

– Вы из коттеджных новостроек? – Он широко улыбнулся и протянул оторопевшей Зиночке руку. – Разрешите представиться – Михаил, а это Динка – моя дочь. Она у меня фотограф. Вот, сопровождал её… Ходили, бродили – натуру выбирали. И умаялись…

Сейчас, восстанавливая в памяти все детали их первой встречи, Зинуля почувствовала противный холодок в груди. Она вдруг отчётливо вспомнила, что Динка проснулась первой. Именно глухонемая первая почувствовала, что кто-то появился на поляне! Вероятно ли такое? Гипотетически можно предположить, что это совпадение, а может, её потревожил муравей или комар…

«Где сейчас Ольга Борисова?» – дописала Зинка третий вопрос. Для неё было странным, что в течение нескольких лет, проведённых с Михаилом, она никогда не видела Ольгу. Получается, эта женщина не навещала свою приёмную дочь… Или всё-таки они встречались? Но ни Михаил, ни Динка ни разу при ней этого не упоминали. А внешнее сходство? Как объяснить один типаж обеих Борисовых, которому удивилась Зиночка, глядя на фотографию Ольги?

«Кто такой Клеон Адониди?» – был следующий вопрос.

Подумав немного, Зинка дописала ещё несколько подряд:

«Какое отношение к наследникам имеют Синицыны?»

«Кто передал рукопись в издательство?»

«За что убили Марка Израилевича и Лерочку?»

«Зачем родители Ольги лгут о смерти Динки?»

Она уже раздумывала, куда получше спрятать исписанные страницы, когда, снова положив перед собой листок, написала «Цветов» и поставила многоточие. «Если не удастся докопаться до ответов самой, через пять дней переадресую все вопросы Кольцову», – решила Зина и засунула свои заметки в глубокую напольную вазу – абсолютно бесполезную вещь, подаренную мамуле коллегами на шестидесятилетний юбилей.

Однако, заглянув сверху в «жерло» керамического сосуда, женщина расстроилась: свёрнутые в трубочку белоснежные листы отлично просматривались на дне вазона. Чтобы замаскировать импровизированный тайник, Зинка направилась в гараж на поиски чего-нибудь более подходящего. Оказавшись в цокольном помещении, среди аккуратно расставленных коробок и прочей хозяйственной утвари, она невольно вспомнила о Цветове. «Что там великий иллюзионист говорил про искусственные букеты? – Зинаида напрягла память. – Ага! В углу, рядом с ёлочными украшениями…»

Она развязала один из лёгких пыльных мешков и бережно стянула чёрный полиэтилен…

Впервые Зиночка увидела силиконовые букеты в большом цветочном салоне, выбирая подарок на день рождения приятельницы. Она не могла взять в толк, почему продавщицы рассмеялись, когда она, восторженно охая и удивляясь безукоризненной красоте бело-розовой композиции из роз, лилии и гортензии, поинтересовалась, как долго сможет простоять такое чудо. И попросила специальный порошок для добавки в воду.

– Девушка, это искусственные цветы, они из силикона сделаны! – наконец пояснила продавщица-консультант с двумя замысловато заплетёнными косичками.

Не поверив своим ушам, Зинаида кинулась к прилавку и пощупала лепесток розы-гранд.

– Но… – Она непонимающе уставилась на консультанта.

– Да! Представьте себе, даже на ощупь… – Продавщица деликатно отодвинула букет от руки шокированной покупательницы, готовой потискать каждый из цветков. – Максимальное визуальное и тактильное сходство с реальностью! При изготовлении используются эко-силикон, шёлк с латексом и полиуретан. Каждое соцветие собирается и окрашивается вручную. Тонкая проработка всех деталей, жилок, натуральность оттенков – всё это делает каждое изделие неповторимым. Брать будете?

– Буду! – выдохнула Зина. – Этот букет возьму себе для дома, а ещё один – из живых роз – в подарок.

За три года хранения в плотном пластиковом мешке букет не потерял товарного вида.

В кабинете Зиночка несколько раз переставляла силиконовое чудо в напольной вазе, пока не успокоилась, добившись того, чтобы единственная розовая лилия оказалась строго по центру.