Текст книги "Кузина"

Когда лунные стены Сиррага оказались совсем рядом, у меня нехорошо ёкнуло сердце, и я спросила Таку:

– А ты уверен в том, что задумал? Какой-то он неприятный…

– Уверен, – сказал Таку.

Я не была уверена – из оберегов со мной отправились Бесшабашная и Настороженная. Взаимоисключающее сочетание. Выманить в поход других бабочек не удалось.

Около пустыря сиротливо мерцали огоньки еще одного кабака.

Мы забрели в него, чтобы досидеть до полуночи, так необходимой Таку, забрались за дальний стол и принялись коротать время, поглядывая время от времени в окно на замок.

– Ты никуда не лезь, – объяснял мне Таку стратегию и тактику предстоящего. – Мы будем в магической связке, главное, чтобы магия через тебя лёгко шла. Ты в арьергарде.

– Да поняла я это давно, – шипела я. – А обещал-то: «Будет интересно!» – и вот оно интересно, сиди в тылу, ничего не делай. Только магию давай. И ради этого я экономила, сама канализацию чистила? На ежужика тратилась? Даже призрака создать нельзя!

– Одного – можно, – разрешил Таку. – Маленького.

– Я сделаю себе охранника! – обрадовалась я. – Такого мелкого, зеленого, с клыками. Чтобы всех кусал.

Опустила руки под стол и начала там лепить воздух, создавая нужный призрак.

Призраков я наловчилась делать давно. Во время бесконечных собраний опекунского совета. Это занятие приятно скрашивало скуку и вносило оживление в заседания, когда созданные мной уродцы начинали бродить под столом и кусать всех за ноги. Или подвывать. Или петь неприличные куплеты. Или стягивать скатерть, роняя на пол всё, что стояло на столе.

Тогда все кидались их ловить, и я в первых рядах, достаточно было коснуться призрака пальцем, – и тот исчезал. Но пока их ловили, можно было немного побегать, размяться и встряхнуться.

Правда, Сердар Саиф быстро сообразил, в чём причина беспорядков, и стал следить, чтобы руки мои лежали на столе.

– Я призрака Такукёныш назову, – пообещала я Таку. – В твою честь.

– Лучше Кукиш, – отозвался Таку. – Давай быстрее, пора.

Из-за этой спешки сделать призрака, как мне хотелось, я не успела. Из-под стола вылезло облезлое существо в половину моего роста, с короткими ножками и длинными, почти до полу руками. Кожа получилась пупырчатой и пятнистой. Зато зубы крепкими. А глаза вышли хитренькие.

– Вылитый ты, – сообщила я Таку. – Даже ребенок от тебя такой бы похожий не вышел.

– Вылитый кукиш, – скривился Таку. – Если это я, то это чудовище надо натравить на изготовителей зеркал, чтобы он их искусал за бракованные изделия. Всё, пойдем.

Мы покинули кабак. Миновали россыпь домов, приблизились к замку.

Таку произвёл нехитрую трансформацию, и мы оказались облачены в удобные бесформенные одеяния с капюшонами, закрывающие всё тело, кроме кистей рук, и лицо, кроме глаз. Теперь нас невозможно было идентифицировать, но ходить в таком удобном наряде по городу тоже не рекомендовалось, слишком уж много бы вопросов он вызвал.

Пора было штурмовать твердыню.

Штука была в том, что защита у замка была магическая, учитывая спорность владения, очень хорошая, многослойная. Но именно поэтому в него можно было попасть обычным путем. Если сил, конечно, хватит. Насчёт себя я уверена не была. Но пришлось пережать путь магии. Мои бабочки сложили крылья и уснули.

– А теперь, дорогая, вынужден тебя разочаровать, – сказал Таку, не доходя до первой линии защиты, располагавшейся на расстоянии лунной тени от замковой стены. – Твоего призрака засекут, поэтому с нами он не пойдёт.

И, ткнув пальцем, бессовестно развоплотил чужой труд.

– Ага, – мрачно сказала я. – То-то ты так легко согласился на призрака… Знал, что впустую стараюсь.

– Ты скоротала ожидание приятным образом, – откликнулся Таку.

– Если бы он не был так на тебя похож, ты бы придумал способ протащить его в замок!

– Вот если бы он был похож на меня, может быть, я и придумал бы что-нибудь. А рисковать ради какого-то Кукиша смысла нет.

– Всякий норовит чужой труд охаять. А я к нему уже привязалась.

– За несколько-то минут? Он даже покусать ещё никого не успел.

– Он получился очень обаятельный, а ты его сломал!

– Если он похож на меня, придётся тебе довольствоваться моим обаянием.

– В этом ты на него ни капельки не похож!

Препираясь, мы не спеша шли вдоль границы магической защиты, высматривая удобное место на стене. Заодно и погружаясь в совершенно немагическое состояние, достаточно неприятное, надо сказать. Словно и воздух вокруг стал плотнее, и собственный вес прибавился – чушь, конечно, но именно так казалось.

Таку первый шагнул в черную тень от стены. Я за ним.

К стене мы подошли беспрепятственно, каждый волен шататься у замка, не используя магических ресурсов. Другое дело, что таких дураков, кроме нас, захватчиков, и не сыскалось бы вовек.

Внешняя стена была сложена из громадных каменных блоков, без раствора. Глыбы были плотно пригнаны одна к другой. Стена была не вертикальной, а немного наклонной. И это обстоятельство Таку собирался использовать.

Он начал подъём, используя металлические клинья, вгоняя их в щели между глыбами. Не спеша, спокойно, чёрным паучком поднимался по слабо мерцающей стене.

Я ждала внизу.

Путь в замок мы начали с обрывистого берега Квадрата Пегаса, чтобы ничьи любопытные глаза не увидели Таку.

Я смотрела на ночную Тавлею вокруг, на громадные массы воды Млечного Пути, хорошо видимые с края Квадрата. На горящие всеми огнями посреди млечных вод дома Кассиопеи.

Таку добрался до верха стены, просочился между бойницами и спустил мне веревочную лестницу. Она оказалась на удивление вертлявой, я все коленки и локти о стену себе отбила, и спиной приложилась, и ещё много чем. Но зато поднялась.

По крутой лестнице, вырубленной в толще стены, мы соскользнули во двор Сиррага. Пробрались к длинному зданию, занимавшему почти всё его внутреннее пространство. Сверху его контур напоминал букву Б. Нашли дверь. Вошли.

По коридорам пробирались в темноте. Таку на удивление хорошо ориентировался во внутренностях Сиррага. Наверное, в Пегасе его снабдили хорошим планом замка, должны же они знать, чем владели.

– Нам подвал нужен… – еле шевеля губами, шепнул он. – Пробьёмся к подвалу – значит, Сирраг наш.

Наконец мы вышли на более-менее освещённое место. Длинное витражное окно в конце коридора бросало призрачные тени на каменный пол. На витраже кружились в звёздном небе крылатые кони.

Откровенно признаться, устала я без магии, воздуха не хватало, болела спина и ныли синяки, полученные от соприкосновения с замковой стеной.

– Здесь уже можно вернуть магию, – сказал Таку.

И я воспряла духом.

Оживились сонные бабочки. Расправили крылья, блеснули самоцветами. Потекла, заструилась через них ко мне радужная, переливчатая струйка, видимая только внутренним зрением. Утихла боль, появились силы, вернулась лёгкость, чувство эйфории охватило тело.

Блеснул, проступил сквозь ткань на груди у Таку ястреб. Сверкнул сапфировый глаз на хищной голове, откликнулись на синий проблеск сапфиры в крыльях Бесшабашной и Настороженной: наши обереги установили связь, перекинули друг другу невидимую ниточку. Теперь Таку мог пользоваться совокупной мощью наших ресурсов.

– Спасибо, – поблагодарил он, – хороший канал вышел.

– Теперь что? – спросила я.

– Тени нужны. К окну подойди.

Я встала напротив витража, свет из него облил меня, моя плотная тень перекрыла призрачные тени полупрозрачных коней.

Таку произнёс заклинание. Больше ничего не требовалось. Тавлейская магия тем и удобна, что наши заклинания – это, по сути, лишь максимально чёткое формулирование наших желаний. Главное, чтобы магии хватило. Вот это – как раз главная проблема. Нужно точно все рассчитать.

Чёрная тень поднялась с пола, приобрела объём. Моя такая же закрытая до глаз копия застыла у стены. Как вода, не спеша, заполняет сухую впадину во время дождя, так же постепенно образовалась на полу моя новая тень. Таку повторил заклинание, второй двойник поднялся с пола, занял место рядом с первым. Постепенно образовался целый отряд теней.

– Мы впереди, ты держись на отдалении, – попросил Таку.

Тени мягко скользили вдоль стен. Надо было спуститься на несколько ярусов вниз. Там, в подземельях, вырубленных в каменных толщах Квадрата Пегаса, угадывалось сердце замка Сирраг.

Толщу каменного острова пронизывал колодец неимоверной глубины, проходящий вместе с Квадратом Пегаса сквозь все миры. Стены колодца были облицованы золотыми немагическими кирпичами, сложным узором покрывавшими его стенки. И мириадами искр переливалась заключённая в нём неимоверно сконцентрированная магия, смертельная в неразбавленном виде даже для магов Тавлеи.

Но мало было видеть всё это великолепие магическим зрением, к колодцу надо было ещё добраться.

Чем ниже мы спускались, тем большими количествами ловушек изобиловали коридоры.

Гибелью одной тени обнаружилась потайная яма в полу. На дне её, усеянным острыми кольями, лежало несколько костяков.

«Смотри, как эффективно, – не удержался и сообщил мне мысленно Таку. – Магии по минимуму, а какой результат!»

«Похоже на то, что Пегас пользовался наёмниками в своих попытках проникнуть сюда», – откликнулась я.

«Они пускали их вперёд себя, как мы – тени», – без особого энтузиазма сказал Таку.

Да уж, средств у тех, кто пытался сюда проникнуть, было побольше, чем у нас, раз они могли позволить себе прикрываться живыми людьми.

Ещё две тени были перерезаны пополам внезапно обрушившейся сверху пластиной с остро заточенным нижним краем. Одна попала на жидкую плиту, по виду неотличимую от других плит коридора, но мгновенно засосавшую добычу, как трясина.

Отряд теней редел.

Мы были уже в подземелье, когда открывшая очередную дверь тень вспыхнула, как скомканный клочок тонкой бумаги. За дверью ничего, кроме огня, не было.

«Практически пришли… – буркнул Таку. – Всё думал, когда они баловаться прекратят и настоящую защиту поставят. Вот оно, пожалуйста…»

«Отойди», – попросила я.

В Тавлее женщинам недоступна истинная магия, зато они умеют заговаривать зубы кому угодно, даже огню. Мы это искусство не афишируем, оно у нас про запас, на чёрный день.

«И уши заткни», – добавила я.

Пламя басовито гудело. Не угрожало, но предупреждало.

Я подошла, как могла, близко. Заговор пламени – вещь непредсказуемая. Огонь горд и обидчив. В прошлый раз, когда мне пришлось применять этот заговор, вместо того, чтобы утихнуть, пламя полыхнуло с удвоенной силой – еле успела отшатнуться, наполовину обгорели ресницы, хлопала потом коротенькими остатками, пока не отросли, бр-р-р-р… И пламя-то было маленькое, на вид совершенно неопасное…

Мягко-мягко, почти шепча, я начала заговор. Низала слова, словно жемчужины на ниточки, сплетала жемчужные нити в сеточки, накидывала их на пламя, запутывала огонь в словах, утихомиривала, уговаривала, гасила. Убаюкивала.

Потом протянула ладони, погрузила их в убаюканный огонь, аккуратно развела его в стороны, освобождая проход. Узкая получилась щёлка, но уж как вышло.

«Быстрее», – попросила я Таку.

Он скользнул в получившийся проход первым, три оставшиеся тени – за ним.

Но пламя словно очнулось – и третьей тени пройти не удалось, она утонула в огненном море, когда сошлись края внезапно проснувшегося огня.

И я осталась перед дверью.

«Ты где?» – встревожился Таку.

«Здесь я. Идите, не ждите. Придётся заново заговаривать».

Про то, что второй раз заговорить огонь о-очень сложно, я Таку не сказала. Он-то почти дошёл, теперь и без моей поддержки справится, ежели что.

«Хорошо, догоняй».

Догоню, может быть. А может, и нет. Я стояла у двери и ждала, пока пламя управится с моей несчастной тенью и загудит, как прежде. Здесь торопиться бесполезно.

Наконец решила попробовать.

Убрав всё в сторону, прогнав все ненужные мысли, снова начала подбирать слова, издалека, ещё мягче, ещё осторожнее, чем в первый раз. Непокорное пламя скидывало с себя словесные верёвочки, словно дикий жеребец узду. Я поднимала их, сматывала и снова набрасывала. Главное – не раздражаться и не обижаться. Находить новые слова, гасящие пламя.

Медленно, очень медленно, пламя дало уговорить себя второй раз. А может быть, только притворилось, что уговорило…

Снова я развела его руками. И замерла. Не сгорю ли я так же, как сгорели мои тени? Как проверить? А никак.

Скользнула правым плечом вперед, затаив дыхание. Постаралась сделаться плоской, как березовый листок. С двух сторон замерло холодное пламя. Только бы не задеть, даже волосом. Не разбудить. Толщина огненной защиты показалась мне неимоверной, больше ширины крепостной стены Сиррага. Вперёд, осторожно.

Наконец пламя кончилось, я выскользнула из огня. Пламя сонно вздохнуло и, нехотя, пробудилось. Загудело за спиной.

Это и был искомый подвал. Крепкие колонны подпирали полукруглые своды. По всему периметру подземного зала бушевало пламя, замкнув огненной петлёй магический колодец. А он был в центре, таком далёком от огня. И охранялся.

Я появилась, чтобы увидеть, как погибли две последние мои тени. Таку своим мечом в отместку отправил вслед за ними и охрану зала. И обернулся ко мне, призывно махнув клинком, приглашая подойти.

И потому не заметил, как вокруг колодца появилась цепь закованных в броню воинов. В броню, где каждая чешуйка была покрыта немагическим золотом, которая блокировала любую магию. Армия бы не пробилась к тому, что они защищали.

«Сзади!» – крикнула я.

Таку обернулся.

А позади него снова возникло оцепление. Красные отблески огненной стены плясали на выпуклых золотых пластинах. Герб Андромеды – полудевушка-полуптица с распростёртыми крыльями – был на груди у каждого.

«Сзади!» – снова крикнула я.

Таку оглянулся и узнал, что окружён.

А в зале появилась третья компания. Куда опаснее двух первых.

Проступил из воздуха, утвердился на каменных плитах пола зодиакальный патруль. Его присутствие автоматически означало, что наш обыкновенный безобидный заговор, каких в Тавлее пруд пруди, превратился в опасный мятеж, угрожающий городу и Зодиаку.

А я почувствовала, что отрываюсь от пола, несусь вверх с невообразимой силой и скоростью, круша на своем пути своды и перекрытия. И проломив дыру в облицовке внутреннего двора Сиррага, кометой вырываюсь в тавлейское небо и там, перекувырнувшись пару раз, словно тряпичная кукла, запущенная из баллисты, превращаюсь в ястреба.

Остатки магии окружённый Таку потратил на то, чтобы вышвырнуть меня из Сиррага, отправить в Аль-Нилам.

Его магии чуть-чуть не хватило, – и я шлепнулась в воду у собственных стен, покинув непривычное ястребиное обличье.

Выбралась, мокрая как лягушка, и понеслась приводить себя в максимально приглядный вид.

Арест патрулём при попытке захвата – это трибунал Тавлеи. Учитывая, в каком знаке сейчас Солнце, Ориониду ждать пощады не приходится.

Количество же немагического золота на воинах Андромеды многое объясняет. Андромеда контролирует золотые рудники, и теперь понятно, почему Пегас так робок. И почему так охотно торгует Сиррагом, прямо как Орион Аль-Ниламом.

Одетая и накрашенная как на самый роскошный светский приём, я заторопилась в замок Саиф, к главе опекунского совета.

Заспанные слуги проводили меня в кабинет Сердара, сообщив, что хозяин скоро будет.

В ожидании главы Саифа, я мерила помещение шагами и чувствовала, как меня трясёт от всего случившегося. Кабинет был громадный, плясавшие на громадном напольном семисвечнике огоньки освещали лишь небольшую его часть. Скалились на стенах головы добытых хозяином зверей, блестели клинки всех видов, холодно мерцали стёкла книжных шкафов.

Громадный стол напоминал размерами ристалищное поле.

Сквозняк резко полоснул по ногам, – я обернулась. На пороге раскрытой двери стоял глава дома Саиф, спокойный и невозмутимый. На груди его лежала тяжелая цепь. Фигурка золотого леопарда вольготно развалилась на ней, как на ветке, свесив хвост.

Из-за спины хозяина холодно смотрели на меня два его домашних пардуса в широких ошейниках. Не то кошки, не то собаки, неутомимые бегуны, преследующие дичь. Охотится с ними вместо борзых мог позволить себе не каждый знатный охотник.

– Доброе утро, сударыня, – приветствовал меня опекун, слегка поднимая бровь, выказывая тем самым лёгкое удивление воспитанного человека, когда к нему врываются ни свет, ни заря.

Если бы я стояла перед ним, как была после приземления у дома, мокрая и взъерошенная, он бы меня и слушать не стал.

– Доброе утро, сударь… – я сбилась, не зная, как начать.

А-ай, какая разница, начну, как есть!

– Наш Таку, первый дом Сигма, арестован зодиакальным патрулём. Нужно срочно спасать его от трибунала! – выпалила я, сжимая ладони в кулаки. – Как можно скорее, господин Саиф! Иначе опоздаем!

– Господин Таку арестован в замке Сирраг? – уточнил Сердар Саиф.

– Да, там, – закивала я, кидаясь к опекуну и вцепляясь в руку седого льва. – Они его убьют, Сердар, надо поднимать Орион!

Улегшиеся было на ковёр пардусы привстали.

– Драгоценная моя госпожа Аль-Нилам, – улыбнулся стальной улыбкой глава дома Саиф, высвобождая руку и усаживая меня в кресло у стола. – Не я ли учил вас ещё в детстве, что яблоки достаются только победителям?

– Причём тут яблоки?! – взвыла я, глядя на него снизу вверх и ничего не понимая. – Таку арестован!!!

– Если бы он захватил Сирраг и смог удержать его до подхода подкреплений из Шеата, Орион гордился бы им и негласно оказывал бы ему всяческую поддержку, – вычеканил слова мне прямо в лицо Сердар Саиф, и брови его гневно сошлись. – Он проиграл. Никто ему помогать не будет.

– Вы с ума сошли?! – в полном смятении я вскочила, снова вцепилась в руку Саифа и так сжала пальцы, что ногти мои оцарапали его до крови. – Это вы так думаете! Вы – ещё не весь Орион! Катитесь вы знаете куда со своими тухлыми яблоками!

Громадный Сердар, почувствовав боль, тряхнул рукой, и я отлетела на пол.

Надо мной тотчас нависли задумчивые морды пардусов.

– Мы не можем позволить себе ввязываться в очередной конфликт из-за неумелого юнца! – рыкнул Саиф. – Мы и так ослаблены. Он проиграл, – пусть получает за свой проигрыш, что причитается. Он знал, на что шёл. Никто, кроме него, не виноват.

– Никто не виноват? – выкрикнула я. – Почему вы не отдали ему Аль-Нилам?! Кто виноват, что Таку готов был ввязаться в любую авантюру, лишь бы обеспечить себе то положение, которое он, с его умом и энергией, полностью заслуживал?

– Вот и заслужил! – отрезал Сердар Саиф. – Не твоя печаль, кому достанется Аль-Нилам!

– Как это не моя? Я его наследница! А вы продаёте меня как хозяин борделя последнюю шлюху, вам всё равно, что будет со мной, что будет с Таку, что будет с другими Орионидами! Ради кого тогда все эти интриги и расчёты? Раз мы все пешки в чужой игре?!

– Ради магии! – рявкнул Сердар.

Эти слова привели меня в состоянии буйной ярости. Магия ради людей, а не люди ради магии! Тремя короткими словами я посадила пардусов на стальные цепи, чтобы не мешались под ногами. И бросилась на главу дома Саиф с твердым расчетом попортить ему внешний вид.

– Я ненавижу вас с вашими расчётами! Ради другого вы и пальцем не шевельнете, но будь Таку ваш сын – вы бы пели иное!

Одним щелчком, как надоедливую муху, величественный седой лев снова отправил меня на пол рядом с подсвечником.

Я приложилась к каменной плите, но, морщась от боли, вскочила, срезала ладонью огоньки свечей и кинула пригоршню огней ему в лицо. Все они осыпались, словно осенние листья, даже не долетев до моего опекуна. Свечи же запылали с новой силой.

А я почувствовала, как со стоном лопнули, рассыпались на мельчайшие осколки обереги на моей голове.

Легко и элегантно, не снисходя до стычки с девицей, Сердар Саиф лишил меня магии. Он поднял руку, улыбнулся, картинно прищёлкнул пальцами, – и я поняла, что каменею, становлюсь недвижимой, словно статуя, не могу не то чтобы рукой – ресницей шевельнуть.

– Таку полностью пройдёт свой путь, как подобает Ориониду, – объяснил мне Сердар. – А ты постоишь здесь, чтобы не наделать глупостей. Приобретешь правильную осанку, достойную наследницы славного Аль-Нилама.

Он легко приподнял меня и поставил в темный угол рядом с книжным шкафом и полным турнирным доспехом. Расстегнул своим обожаемым пардусам ошейники, чтобы избавить их от наложенных мною цепей. Бросил цепи на пол. И, сопровождаемый зверями, ушёл.

Бессильные слёзы ярости текли по моему окаменевшему лицу. Это всё, что я могла сделать.

Дура, дура, безмозглая дура! Надо сразу было связаться с Агнеем, с Кироном, отбивать Таку собственными силами, спрятать его в мирах! Понадеялась мудрость Саифа, думала, он скажет пару веских слов, где надо – и Таку моментально без шума освободят. Плевать он хотел на всех нас!

Снова открылась дверь, в кабинет тихо вошла Койра Саиф. Огляделась. Обнаружила новое кабинетное украшение.

Он подошла ко мне и молча вытерла мои слезы носовым платком. Набежали новые. Она снова промокнула их. Потом ещё, и ещё.

– Я всё слышала, – сказала она после долгого молчания. – И ничего-то тут девочка не сделаешь… Сердар не переменит решения. Он боится, мы тут все трусы – ты поняла, как легко лишить человека магии? Как хрупко наше обладание ею? А кто мы без магии? Черви, копошащиеся в земле. Тот мальчик обречён, примирись с этим. В жизни придётся мириться с очень многими невозможными вещами, и это ещё не самое страшное. Да-да, не самое. Я знаю.

Слёзы ещё сильней потекли, я бы и рада была их остановить, да не могла. Мир сошёл с ума. Ещё можно было всё исправить, ещё можно было сделать очень и очень многое, а там – победителей не судят, как объяснил мне Сердар. Таку можно спасти – можно! Почему же его уже вычеркнули из жизни? Почему мне не дают ничего сделать? Я и одна справлюсь или хотя бы буду знать, что выполнила всё, что в моих силах!

Койра вытирала мне слезы.

– Потому что ты – это Аль-Нилам, – читала она мои мысли. – Опекунский совет слишком привык иметь его в тузах, твоя партия расписана на много ходов вперёд. И Сердар хочет тебя контролировать полностью эти дни, чтобы ты не наделала глупостей, не сорвала ему политические игры. Мальчиков, подобных Таку, у Ориона много. Это подло, но это так. А ты одна. Аль-Нилам – жемчужина в поясе Ориона.

Мраморной статуей под охраной пустотелого рыцаря я простояла три дня.

Всё то время, пока тавлейский трибунал определял судьбу Таку. Они вынесли решение: плаха. Как уважаемому потомку славного рода. С полным соблюдением всех привилегий.

Плаху установили на пустыре Квадрата Пегаса.

В день казни Сердар оживил меня. Частично. Пересадил со своей замшевой перчатки на мою грудь одну-единственную бабочку. Покорную, которая еле-еле шевелила крыльями и, похоже, была при последнем издыхании. Щелчком пальцев облачил меня в орионидский плащ с пламенным грифоном на плече. Подал галантно руку, провёл к экипажу.

Выбив копытами и колесами искры из брусчатой площади, мы резко поднялись в воздух, и помчались на пустырь. Всякий стремился убраться с нашего пути, лишь заметив вставшего на дыбы грифона на дверце.

Я была в состоянии оцепенения и полного равнодушия. Магии через Покорную поступало чуть-чуть, её бы не хватило даже на то, чтобы сотворить для опекуна наговор зубной боли и желудочных колик.

Она просто поддерживала меня в состоянии относительной устойчивости, не давала упасть, не позволяла завалиться на бок, словно перебравшей вина пьянчужке.

На пустыре яблоку негде было упасть. Весь цвет созвездий в полном блеске расположился на трибунах вокруг наспех возведенного помоста с плахой.

Сердар с отеческой заботливостью провёл меня туда, где колыхался пламенеющий грифон. Посадил так, чтобы было лучше видно. И без слов дал понять, что шею свернет, если поведу себя неподобающим образом.

Я поискала глазами Агнея и Кирона. Их не было. Увидела Ангою, лицо которой было таким же безжизненным, как и моё. Она лишь качнула отрицательно головой. Я быстро отвела взгляд, чтобы никто ничего не заметил. Похоже, с подачи Сердара их удерживают под домашним арестом или вообще услали куда-нибудь подальше из Тавлеи, чтобы не портили зрелища.

Толпа шумела. Переливалась плащами всех цветов, красовалась геральдическими животными и знаками. Не каждый день казнят Орионида. На это стоит посмотреть.

Когда ожидание толпы достигло наивысшей точки, тонко чувствующие момент палачи вывели на площадь Таку со связанными за спиной руками. Орионидского плаща на нём не было. Штаны да рубашка, да золотой ястреб на груди. Он же не опозорил своё имя, свой род, чтобы лишать его оберега. Просто проиграл.

Таку спокойно взошёл на помост. Встал на краю, чтобы всем было его видно.

Над толпой раздался зычный голос глашатая, объявляющего приговор.

Я вдруг почувствовала прилив магии. Небольшой, но всё же…

Скосив глаза, увидела, что внизу, у первого ряда кресел стоит Койра Саиф. И её змейки делятся со мной толикой магии. Зачем? Потом узнаю.

«Таку! – мысленно крикнула я. – Таку!»

«Я слышу», – отозвался Таку.

«Беги! – взмолилась я. – Ты же на Квадрате! Пока все слушают! Возьми всё, что у меня сейчас есть, – и ты успеешь прорваться куда-нибудь в миры. Укрыться там! Таку, быстрее!»

«Я не побегу», – вдруг сказал Таку.

«Что?…»

«Я заранее решил, что или получу Сирраг или погибну. Не буду цепляться за такую жизнь. Надоело!»

«Таку!!!»

Глашатай бубнил и бубнил. Таку стоял и смотрел поверх голов на Млечный Путь, видимый между Сиррагом и Шеатом. Я чувствовала на своем локте пальцы Сердара, они были холодные, такие холодные, что обжигали.

«Ты знаешь, я бы ушёл на границу, если бы у меня была хоть искорка истинной магии внутри. Но прятаться в мирах, быть беглецом, никчёмным и слабым без тавлейской магии, я не могу. Лучше закончить это сейчас».

«Таку! Ты с ума сошёл! Надо было лишь подождать, – они отдали бы тебе мой Аль-Нилам, никуда бы не делись, не-Орионида в него они всё равно не пустят!»

«А мне не нужны подачки, – отрезал Таку. – Я хочу быть мужчиной. Способным собственными силами сделать свою жизнь такой, как мне хочется. Или не хочу быть. Не расстраивайся, это моё решение».

«Дурак! – выкрикнула молча я. – Знала бы, не пустила бы тебя! Таку, миленький, не надо! Уходи, Всеблагим Солнцем тебя заклинаю, уходи! О родителях подумай, о братьях с сестрами! Таку, ещё чуть-чуть – и поздно, поздно, ты понимаешь! Уходи!!!»

«О них я и думаю. Не буду позорить семью бегством от плахи. Я – Орионид».

«Уходи, Таку, уходи!..»

Вот и приговор оглашён до последней точечки.

Таку отвернулся от Млечного Пути.

Взвился серебряный топор над плахой.

Яблоки достаются только победителям.

Голова Таку упала с помоста на истоптанный пустырь…

* * *

Я сидела на дне ствола и захлёбывалась, давилась слезами.

Не надо мне таких воспоминаний, катись оно всё на дно тавлейских болот. Не хочу в Тавлею, не хочу вспоминать! Таку нет, Всеблагое Солнце, ведь пока не вспомнила этот заговор, он для меня был живым! Что ещё я навспоминаю? Какие потери? Зря это всё Кузен затеял…

Судорожно схватила пустую корзину, поставила на тачку, покатила тачку к Выдре за новой порцией породы, гоня от себя всяческие мысли. Главное – чтобы колесо с доски не сошло. Это – самое главное в жизни.

Вечером услышала Кузена и сразу сказала ему о своём решении:

– Я боюсь вспоминать. Лучше буду здесь. Скоро лето. Не хочу заново переживать смерть друзей. Хочу помнить их живыми. Это всё, что у меня осталось. Извини.

– Я свяжусь с тобой попозже, – сказал, выслушав меня, Кузен.

Всю ночь сочились непрошеные слёзы из глаз и никак не могли остановиться, никак не иссякали. Великое Солнце, в мире же так много яблок – хватит всем и каждому. А не хватит – ещё найдём. Нет побед и нет поражений. Но Таку в этом уже не переубедить.

* * *

Ночью я полуспала-полуревела, а в предрассветный час услышала голос Кузена. Он попытался воззвать к логике:

– Сама подумай, оттого, что ты не будешь вспоминать, свершившееся не перестанет быть свершившимся.

– Пусть оно свершилось, – возражала я молча, глядя в темноту раскрытыми глазами и зная, что там, куда я гляжу, бревенчатая стена барака. – А я буду помнить радостное. Таку был живым – ты понимаешь? Он в моей голове был живым. А вчера я заново пережила его смерть. Не зря я не хотела вспоминать этот заговор, не зря голова болела. Может быть, эта боль хранит мои страшные воспоминания? Наверное, пусть оно будет так, как есть. В любом месте можно наладить почти нормальную жизнь. Я и здесь могу жить припеваючи. Практически королевой.

– Ты меня убеждаешь или себя? – спросил Кузен.

– Не знаю. Этой ночью я поняла, что не хочу в Тавлею. Без Аль-Нилама я ничто. Единственная моя ценность – это мой замок. А я тоже Орионид. Обойдусь без жалости. Если у меня отнят Аль-Нилам, – кому я без него нужна?

– Мне не нужен твой Аль-Нилам, – мягко сказал Кузен. – И мне всё равно, есть он у тебя или нет.

– Тебе и женщины не нужны! – отрезала я запальчиво. – Ты не в счёт! Ты – Безупречный. А найди в Тавлее хоть одного человека, который сначала бы подумал обо мне, а потом о моем доме.

– Учитывая размеры Тавлеи, я думаю, такие найдутся, – судя по голосу, улыбнулся Кузен.

– Если они и есть, я таких не знаю, – тяжело вздохнула я. – Тебе не понять, твоя магия всегда с тобой, она только твоя и ничья больше. Тебе не знакомо, как это – когда от тебя ничего не зависит, всё равно, хороший ты или плохой, сильный или слабый. Всё зависит, где и у кого ты родился. Владение Аль-Ниламом предполагает распоряжение определённым количеством магии, выделяемой тебе созвездием, которое, в свою очередь получает магию в соответствии со своим влиянием в городе. Дадут тебе много магии, – будешь сильный, дадут мало – будешь слабый. А какой ты внутри – никому не важно. Таку хотел, очень хотел быть независимым. Он и охоту-то предпочитал такую, где один на один – охотник на зверя, без помощи собак, только собственными силами, простым оружием. Если бы у него обнаружилась хоть кроха истинной магии, – он бы ушёл к вам, драконам.

– На границах много людей, вообще не имеющих понятия, что такое магия. Здесь есть место всем, – грустно сказал Кузен. – Мы принимаем любого, нам каждый человек нужен. Почему же он не решился, если это было для него так важно?

– Как ты не понимаешь? – возмутилась я. – Это человеку без магии легко. Но Таку – в Тавлее он же был равен тебе по магическим возможностям, а на границе, без внешней магии – он стал бы хуже калеки, слабее слабого! Ему пришлось бы даже не с вами себя сравнивать, а с людьми, которые всю жизнь обходились без магии и в этих условиях могли бы дать ему фору в тысячу очков. А он гордый.

– Драгоценная кузина, – неожиданно резко отозвался Кузен. – Даже в Тавлее твой Таку отнюдь не был равен мне по магическим способностям.