Текст книги "Мадам Гали – 3. Охота на «Сокола» (F-16)"

Было воскресенье, Сергей находился дома. Рано утром раздался звонок из ОТУ. Дежурный сообщил, что сегодня объект «Ганс» будет на известной квартире, а сотрудник, отвечающий за технику, заболел и не может приехать на пункт контроля. Подмены у него нет, и он не знает, что делать.

Сергей, поколебавшись, сказал:

– Я сейчас сам приеду. Ждите. Надо только заехать за ключами от ПК. Дежурный поблагодарил, облегченно вздохнул и повесил трубку.

Контрольный пункт был организован этажом выше квартиры, где Гали встречалась с Отто. Оперативная техника в те времена была не ахти какая, но позволяла негласно фиксировать действия объекта.

Гали была уже в квартире, когда Сергей одел наушники и включил аппаратуру. Она вышла из ванной комнаты обнаженная с повязанным на бедрах махровым полотенцем. Сергей впился в серый бесцветный экран телевизора. Господи, до чего же хороша! Как колышется грудь, какой красивый изгиб спины, как будто ожившая картина. Гали подошла к платяному шкафу, открыла дверцу и одела коротенький халатик. Подошла к зеркалу, повертелась, видимо, осталась довольна собой, подошла к кровати, расправила простынь и посмотрела на часы. Сергей невольно перевел взгляд на свои. Без пяти минут восемь. Сейчас придет немец. Как Сергей ненавидел его в эту минуту! «Хоть бы он сломал себе ногу, а еще лучше – шею», – молил он всех святых. Он не знал, как ему быть – уйти сейчас и не видеть всего того, что здесь будет происходить? Поставить запись на автомат и уйти. А, если фриц начнет ее подвербовывать? А секс – всего лишь прелюдия и совсем не главное для Отто? Какая-то сила придавила его к стулу, он остался.

В 70-е годы прошлого века даже сотрудники Лубянки, имевшие доступ к западным газетам, журналам, не были избалованны порнофильмами. То, что Гали вытворяла в течение двух часов с немцем – не поддается описанию. Отто выдохся уже к концу первого часа, а Гали, похоже, только-только разогрелась. У Сергея загудела голова, зашумело в ушах, пересохло горло. Его состояние было близко к коллапсу. «Его» (как он считал) Гали извивалась под немчурой, оглашая спальню страстными стонами. Он выключил звук, потом щелкнул кнопкой «Выкл». Дальше присутствовать при этом не было никаких сил. Захотелось выжрать стакан водки и забыться. На КП кроме чая, сахара и печенья ничего не было. Стало тяжело дышать, тело болело, как будто его проткнули десятками спиц. Одна застряла в сердце… Надо освободиться от этой невыносимой боли.

…В понедельник рано утром дежурный по Главку услышал истошный крик уборщицы. Выскочив в коридор, он увидел пожилую женщину, хватающую воздух широко открытым ртом. Коридоры на Лубянке длинные, но дежурный, подгоняемый нехорошим предчувствием, одолел 30 метров за несколько секунд и ворвался в кабинет.

Безжизненное тело Сергея сползло под стол. Вокруг его головы по обшарпанному паркету нимбом расплывалось потемневшее красное пятно. Глаза Сергея, уже помутневшие, смотрели прямо перед собой. Пистолет валялся рядом на полу…

Открытая дверца сейфа. На столе – пустая бутылка водки и граненый стакан. Короткая записка, придавленная пачкой сигарет: «Во всем виноват только я один. Простите. Сергей».

Примерно через месяц расследование было закончено и начальников отделов ознакомили с документом следующего содержания:

«Проведенным расследованием установлено, что старший оперуполномоченный К. Сергей Николаевич с 19.30 до 22.35 находился на пункте контроля за объектом «Ганс». В 22.20, отключив аппаратуру и сделав соответствующие записи в журнале ПК, покинул помещение и в 23.20 прошел в дом 2 через подъезд № 4 и поднялся к себе в кабинет на четвертом этаже. После этого из своего кабинета не выходил.

Труп К. Сергея Николаевича был обнаружен в 8.25 в его рабочем кабинете уборщицей Субботиной Н.И. и оперативным дежурным по 2 Главному Управлению подполковником Репиным В.И.

В процессе расследования были опрошены все сотрудники отдела и других подразделений 2 Главка, поддерживающие с ним служебные и дружеские отношения. Опрошены также его ближайшие родственники и соседи по дому. С агентурой, находящейся на связи у К.С.Н., проведены контрольные встречи без раскрытия существа дела. Материалов, прямо свидетельствующих о причинах самоубийства, не получено.

С учетом того, что ст. оперуполномоченный К.С.Н., член КПСС с 1962 г., характеризовался всегда исключительно положительно, был хорошим товарищем, пользовался в коллективе заслуженным авторитетом, считаем целесообразным официальной причиной гибели К.С.Н. считать неосторожное обращение с табельным оружием во время чистки, повлекшее за собой смерть. Жене и сыну погибшего назначить пенсию в соответствии с имеющимися приказами Председателя КГБ СССР».

Анатолий, который в пятницу разговаривал с Сергеем по телефону, никак не мог понять, что его уже больше нет в живых. Он мучительно размышлял.

Скоропостижная смерть человека, которого близко знаешь, всегда нелепа. Что могло произойти? Что могло толкнуть его на уход из жизни? Собственное расследование Барков начал с просмотра видеозаписи встречи Гали с «Гансом» – Готовый порнофильм, без дублей. Сергей эту вальпургиеву ночь видел в живую. Через час он застрелился! Вывод напрашивался сам собою.

Анатолий вызвал Гали на срочную встречу и, ничего не говоря о случившемся, начал «закидывать невод» – расспрашивать о воскресном свидании с Отто. Гали знала, что Анатолий не любит слушать в подробностях о том, как и с кем она занималась сексом. Но, сейчас Анатолий попросил рассказать, что она творила с объектом. Гали удивилась, но не подала вида….

Наконец, Анатолий, глядя ей прямо в глаза, спросил:

– Что у тебя было с Сергеем в командировке? Это был не вопрос, скорее констатация факта.

Не успев даже дослушать вопроса до конца, Гали начинает яростно выкрикивать:

– Нет! Нет! И нет! С чего это вы взяли? Я была занята Отто. За кого вы меня принимаете? Что я последняя сука какая-то? У меня тоже есть свои принципы! «Значит, было», – убедился в своих предположениях Анатолий.

В эту минуту он возненавидел эту стерву смертным боем «Тварь! Такого парня сгубила! Как же тебя земля носит? Избить тебя до полусмерти и то, будет мало».

Барков молчал, пытаясь справиться с овладевшими им чувствами. Это молчание для Гали было хуже, чем отборная площадная брань.

По поведению куратора она чувствовала что, что-то случилось с Сергеем. Но, что? Спросить она не решалась, может быть из-за страха услышать правду.

– На сегодня все, можете идти, – не поднимая глаз выдохнул Барков.

Гали решила не испытывать судьбу, молча ушла, осторожно прикрыв за собою дверь.

Дальше все стало рушиться, как карточный домик.

«Ганс» неожиданно засобирался в Германию, в отпуск, откуда он, почему-то не вернулся. Оставшиеся одежду, вещи, купленные русские сувениры, его сменьщик отправлял через посольство.

На Лубянке выкурили не одну пачку сигарет, размышляя о том, что же произошло? В конце концов, пришли к выводу, что где-то вылезли «наши уши», на чем-то прокололись. Немецкая контрразведка тоже неплохо работает.

Но история с «Гансом» на этом не закончилась, вернее, закончился только ее московский этап. Досье легло на полку, в стальной сейф… до лучших времен…

Почему она вдруг вспомнила Отто? Нет, Стив совсем на него не похож. Другое воспитание, другая среда, другая культура, другие чувства, другая судьба.

А Отто так неожиданно исчез, как корова языком слизала. И Барков ни разу не упомянул в разговорах, как-будто его вообще не было. И Сергей ни разу не позвонил. Спросить у Анатолия она не решалась. Он изменился. Стал холодным и предельно официальным. Потребовалось несколько месяцев, чтобы он вернулся в прежнее расположение духа. Гали удобно устроилась в кресле, закрыла глаза, и память вновь унесла ее на крыльях воспоминаний в прошлое…

Глава 15

Самолет подлетал к Москве глубокой ночью. Огромный город спал, освещенный тысячами огней. Самолет тряхнуло, видимо выпустили шасси.

– Наш самолет через двадцать минут совершит посадку в аэропорту Шереметьево. Температура воздуха в Москве плюс пять градусов – послышался приятный голос из динамика.

Анатолий, проснулся и поудобнее устроился у иллюминатора. Он любил летать.

Земля так красива с высоты. Над городом висело желтое марево, светящийся темный купол покрывал его, как бы защищая от космических холодов.

Над головой его, в недрах полки для ручной клади лежал запакованный в нарядную изрисованную иероглифами бумагу подарок для сына.

Кадровики долго не хотели выпускать Анатолия за границу из-за старшего брата, пропавшего без вести, когда Анатолий еще учился в Высшей Школе.

А вдруг Олег ушел за кордон? А вдруг Барков сам останется? Потом отвечай за него.

За Баркова поручился «дважды генерал» Родин Александр Петрович. Он был знаменит в КГБ тем, что ему дважды присваивали звание генерала. Контр-адмирал Родин А.П. был разжалован до подполковника из-за отказа уехать из Москвы на север. На новое место службы. Врачи предупредили, что тяжело больную супругу контр-адмирала могут выходить только столичные светила медицины. Александр Петрович из армейской контрразведки был переведен в московское управление КГБ. Свалившиеся на него служебные невзгоды, он переносил с большим достоинством. Сотрудники МЧК знали его историю и молча оправдывали его поступок. Через несколько лет за блестящее проведение ряда оперативных комбинаций против разведок противника, полковнику Родину было вторично присвоено звание генерал-майора. Сам натерпевшийся всякой несправедливости Александр Петрович, как никто другой понимал опера, который оказывался в сложной житейской или служебной ситуации. Генерал находил всегда верные решения. Любили его, как отца родного. Сотрудники были готовы разбиться в лепешку, но выполнить его поручения в самом лучше виде. Барков был одним из них.

Так что, первая загранкомандировка – это на самом деле большое событие в семье Барковых. И дома ждут его возвращения с нетерпением.

К покупке сувениров Анатолий отнесся серьезно. Магазин игрушек, конечно нельзя было сравнить с «Детским миром» по площади, но ассортимент просто ошарашил. Тут было все, по крайней мере, так казалось – бес их разберет, что скрывается за всеми этими иероглифами.

Анатолий протискивался между рядов игрушек, невольно вспоминая свое военное детство. Заводских игрушек, кроме наганов, которые стреляли пороховыми зарядами, маленький Толя вообще не видел. Игрушки делались руками взрослых или ребятами постарше. Из огрызков досок мастерились кораблики. С одной или двумя мачтами, с парусами из рваных простыней. Из гильз делались орудия, которые заряжались соскобленной со спичек смесью. В битве участвовали два, или три корабля. Сражение проходило в арыке, протекающем рядом с домами. Побеждал тот, кто поджигал паруса противника. Сгоревший корабль доставался победителю.

После того, как одному из ребят при стрельбе вышибло глаз, отцы, собравшись во дворе, что-то обсудили и, разойдясь по домам, заставили всю детвору «сдать оружие». Разоружение окончилось грандиозным костром во дворе.

Отдел оружия был особенно впечатляющим. Тут было все. Пистолеты, пулеметы, всех существующих и несуществующих модификаций, включая оружие будущего – лазеры, бластеры и еще, черт знает что.

В стране, возраст которой едва перевалил за двухсотлетний рубеж, не могло возникнуть полноценного фольклора – сказок, преданий, легенд, и их место заменили комиксы – человек-паук, Бэтмэн, Супермен…

Отдел «Супергероев» Анатолий пропустил сразу. Заметив некоторую озабоченность покупателя, к нему подошел один из продавцов.

Подобострастно поклонившись, спросил на ломаном английском, что хочет господин?.. Барков попытался объяснить продавцу, что хочет купить подарок сыну. Анатолий показал примерный рост Аркаши.

Таец заулыбался пуще прежнего, но, похоже, ничего не понял.

Анатолий поблагодарил продавца и продолжил путешествие по магазину. Вскоре он остановился у прилавка с моделями самолетов и кораблей, танков и подводных лодок… Барков было уже направился к выходу, но тут… в глаза ему бросились три символа, вокруг которых вращались все события последних дней – буква и две цифры – F-16.

С документальной точностью исполненная модель истребителя, что может быть лучше? Своего рода «чучело самолета». Трофей.

Анатолий минуту разглядывал собранную и стоящую рядом модель истребителя. Потом, взял коробку и прошел к кассе.

Подарок сыну он нашел просто потрясающий.

Сейчас, вспомнив об этой покупке, Барков помрачнел. Внутри шевельнулось какое-то нехорошее предчувствие. Не сглазить бы – рано заказывать чучело зверя до того, как убил. Рановато вертеть дырки в кителе, пока самолет находится еще на территории американской базы… Даже не глупо, а самонадеянно. Анатолий отогнал от себя дурные мысли и начал собирать вещи. Самолет мягко приземлился и зарулил на стоянку. Загранпоездка закончилась, начиналась проза жизни. В глазах Тулина появился привычный начальственный блеск. Поднявшись первым, он молча забрал свои вещи и, не оборачиваясь, направился к выходу. Дежурный сотрудник в аэропорту, встретил начальника второй службы, и повел сразу же к машине.

Не выспавшаяся Гали все еще зевала, Ей удалось быстро взять такси и, попрощавшись, она умчалась в гостиницу.

Анатолий добрался домой после того, как довезли Тулина.

– Завтра в 9.00 у меня в кабинете, – сухо попрощался шеф.

– Спокойной ночи, Станислав Bладимирович.

Тулин кивнул и вышел из машины. Баркову стало понятно что шеф затаил на него обиду. Анатолию, впрочем, уже было все равно, ему очень сильно хотелось домой.

Жена радостно обвив руками шею мужа, шепотом попросила того не шуметь. Аркаша спал. Приняв душ, Анатолий прошел на кухню, где уже дымилась тарелка борща, после командировочной снеди или деликатесов Бангкока, показавшимся самым вкусным блюдом в мире.

* * *

Утром Тулин сразу приступил к подготовке рапорта о результатах проведенных мероприятий по установлению контакта с майором ВВС США.

На это у него ушел весь рабочий день. Измученная бесконечными поправками дежурная машинистка, последний отредактированный вариант документа передала Тулину уже поздно вечером и поспешила домой.

Начальник управления Крутов, выслушав устный доклад начальника второй службы и прочитав рапорт, попросил подготовить к завтрашнему дню проект докладной записки на имя Председателя КГБ. Генерал был скуп на похвалу, да и хвалиться пока было нечем.

Пока Тулин занимался бумажной возней, за что Анатолий был даже ему благодарен, так как очень этого не любил.

Во многих кабинетах Лубянки еще с послевоенных времен около телефонов висел плакат. Женщина в красной косынке держит указательный палец около рта. Внизу: «не болтай, враг подслушивает!». Слухом земля полнится. Когда в кабинете работают четыре-пять оперработников, трудно соблюсти абсолютную конспирацию. Особенно, если кто-то уезжает за границу и не с группой туристов, а по конкретному делу, да еще с начальником отдела. Поэтому, как только Барков появился в кабинете, его сразу же обступили приятели:

– Рассказывай! Завербовал американца?

– Какого американца?

– Да ладно тебе! Конспиратор хренов… У тебя же на роже все написано!

– Таиландки красивые? Ну? Колись! Было чего-нибудь?!

– Не таиландки, а тайки. Нет, не красивые – все на одно лицо и маленькие. Метр пятьдесят максимум.

– Маленькие? Орут значит громко!

– Ну, а американец?

Хотя конспирация была и будет основой работы всех спецслужб, информация о более – менее интересных мероприятиях имеет обыкновение находить щели, через которые утекает в соседние кабинеты.

Анатолий отделывался стандартными ответами, переводил разговор на красоты Юго-Восточной Азии и Бангкока в частности. По заведенному еще в ВЧК обычаю – привозить что-нибудь из командировок для сослуживцев, он принес большую бутылку виски, несколько пакетиков местных деликатесов и после работы угостил ребят. По настроению и партизанскому молчанию Анатолия ребята поняли, что дело серьезное и, видимо, с хорошей перспективой.

Тулин все это время с упорством, достойным Данилы-мастера, высекающего каменную чашу, сидел, закрывшись у себя в кабинете, и шлифовал докладную записку.

По заведенному порядку она должна быть не более полутора – двух страниц. Председателю КГБ докладывали только самую суть дела и испрашивали разрешение на проведение операций, которые иногда могли повлиять даже на ход холодной войны в мире.

Сообщение Гали о Стиве Гриффите и его готовности к сотрудничеству запустило огромный бюрократический маховик, который медленно, со скрипом начал набирать обороты.

Два дня прошло в томительном ожидании решения Председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова.

Анатолий за это время успел проводить Гали в Шереметьево, откуда она отбывала в Париж, и встретиться с агентурой, которая была у него на связи. Ничего интересного они ему не сообщили. В сравнении с делом «Хоупа» все остальные оперативные дела как-то поблекли и стали не интересны. Связь со Стивом должна была осуществляться через Гали.

Гали ежедневно названивала Анатолию из Парижа и нервничала.

Анатолий почти физически чувствовал стремительный бег времени, но сделать ничего не мог. Машина была запущена, и скорость вращения ее колесиков никто был не в силах ни ускорить, ни остановить.

Сколько перспективных дел было загублено из-за медлительности огромной бюрократической системы. Каждый начальник требовал согласования с ним всех важных мероприятий. Каждому хотелось быть причастным. Что уж говорить об угоне F-16?

Однажды Анатолий в деле оперативной разработки иностранца видел документ, на котором насчитал двенадцать подписей – из них шесть генеральских! Коль скоро под каждой подписью обязательно ставилась дата, он прикинул, что бумага ходила по кабинетам полтора месяца.

Тулин как будто забыл о существовании Баркова. За три дня командировки в Бангкок накопилась гора документов, требующих его решения.

Начальник управления генерал Крутов наконец доложил Андропову об установлении контакта оперработником с Гриффитом и согласии последнего перегнать F-16 на нашу базу. Юрий Владимирович внимательно слушал, не проронив ни слова.

– Что ж, Виктор Иванович… – задумчиво произнес Андропов, потом замолчал на некоторое время. Крутов терпеливо ждал. Андропов продолжил:

– Задумка интересная. Хорошо бы показать американцам, что в наших отношениях мы всегда находимся на улице с двусторонним движением. Если действительно удастся заполучить самолет, то помимо ценной военно-технической информации, мы смогли бы использовать большой пропагандистский эффект, который нам не помешал бы после истории с Беленко. Вы, я смотрю, продвинулись вплотную к реализации разработки, однако, я не стал бы спешить. Необходимо будет все еще раз детально проанализировать и продумать: нет ли где недоработок. Не выдаем ли мы желаемое за действительное? Что конкретно мы знаем или можем узнать о личности этого пилота? Насколько можно полагаться на информацию и выводы вашего источника? Считаю, следует привлечь и военных – без их специалистов мы не сможем решить многие технические вопросы, связанные с пересечением самолетом государственной границы. Давайте, Виктор Иванович, поработайте, и представьте мне рапорт с учетом нашего сегодняшнего разговора. Сколько вам надо времени на подготовку проекта записки в ЦК партии? Дело, при любом исходе, может имеет большой политический резонанс в мире. Следует получить добро у Леонида Ильича.

– До конца недели подготовлю, Юрий Владимирович.

– Ну вот и хорошо.

Андропов поднялся из-за стола и, как всегда, проводил Крутова до дверей своего кабинета. Главный чекист страны всегда был чрезвычайно вежлив с работниками аппарата, да и со всеми, с кем ему приходилось общаться по долгу службы.

Проводив Крутова, Юрий Владимирович нажал кнопку звонка и в кабинете моментально появился помощник.

– Владимир Александрович, я помню, семь лет назад ГРУ пыталось добыть натовский самолет из Ливана. Закончилось дело крупным провалом. Подготовьте мне коротенькую справку по этому вопросу. – Хорошо, Юрий Владимирович. Увидев, что Андропов уже склонил голову над лежащими на столе бумагами, он также быстро исчез, как и появился.

Через два часа на стол Председателя КГБ легла информационная справка, которую Юрий Владимирович быстро пробежал глазами.

Сов. секретно

Экз. единственный

Председателю КГБ СССР т. Андропову Ю. В.

Информационная справка

В конце сентября 1969 года Бейрутская резидентура ГРУ проводила операцию по угону ливанского истребителя-перехватчика французского производства «Мираж» ЕIII. С этой целью был завербован летчик ливанских ВВС лейтенант Махмуд Маттар. Вербовка была проведена на материальной основе. Летчику было обещано вознаграждение в размере 2 миллионов долларов США. Маршрут полета и другие технические вопросы были заранее оговорены с летчиком во время последней личной встречи перед полетом. Встречу проводили два оперативных офицера резидентуры ГРУ…

Во время встречи в квартиру ворвалась полиция. Началась стрельба в ходе которой четверо полицейских были убиты. Два сотрудника ГРУ тяжело ранены. Пилот оказался агентом ливанской контрразведки.

Операция с треском провалилась. Андропов вспомнил заседание Политбюро ЦК на котором досталось всем силовикам. Руководитель ГРУ Ивашутин готов был провалиться сквозь землю.

Член Политбюро Маршал Гречко молча сидел рядом с ним, поджав губы, и не отрывал взгляда от поверхности стола заседания, понимая, что вся нелицеприятная критика была направлена в первую очередь на него, как ответственного за оборону страны… Что касается Комитета государственной безопасности, то он имел только косвенное отношение к операции.

А при нейтрализации последствий бейрутского провала, ведомство Андропова оказалось на высоте. Задействованная агентура влияния в арабских странах не дала этой истории разрастись в международный скандал и распространиться в печати. Ни одно западное агентство не получило никакой официальной информации от ливанских властей и вскоре инцидент был практически забыт.

Андропов поднял голову и опять вызвал помощника.

– Владимир Александрович, свяжитесь с ведомством Ивашутина и запросите материалы служебного расследования, проведенного по итогам операции… Да, еще разыщите мне «героя» этой справки. Мне бы хотелось с ним побеседовать.

Через пять минут помощник снова вошел в кабинет.

– Юрий Владимирович, материалы служебного расследования через час получим. Что касается резидента ГРУ в Бейруте, то он был уволен по состоянию здоровья и в прошлом году скоропостижно умер. – Помощник стоял у стола, ожидая дальнейших указаний. – Очень жаль, уходят из жизни лучшие люди. Пока все, можете быть свободны – сказал Андропов и принялся за чтение документов.

Однако память упорно возвращала Юрия Владимировича к событиям семилетний давности.

В национальном характере русских, рассуждал хозяин кабинета, может быть еще со времен дохристианской Руси, сформировались две базовые черты – одна любовь к риску, граничащая с шапкозакидательством. Любимые пословицы на все времена: «семь бед – один ответ», «где наша не пропадала» – тому подтверждение.

Вторая, уравновешивающая первую – осторожность, граничащая с трусостью. Социологи и психологи, изучающие национальные особенности, неустойчивость русских, как характерную черту, мягко ретушировали, чтобы не навлечь на себя гнев властей. Даже Питирим Сорокин, профессор Петербургского Университета, основатель американской социологической школы, не избежал этого. Русский солдат поражает врагов невероятной выносливостью и готовностью отдать жизнь «за други своя», когда отступать некуда.

Войдя в кабинет, Андропов подошел к окну и остановился у стоящего на специальной подставке старого кактуса по форме и величине напоминающий добротный астраханский арбуз. Несколько мгновений он смотрел на панораму площади, ансамбль которой венчал памятник основателю ЧК Феликсу Дзержинскому и на цепочку черных Волг и Чаек, двигающихся по направлению к зданиям ЦК. Затем, заметив рядом с окном оставленную дежурной уборщицей небольшую лейку с водой, он стал неторопливо поливать кактус.

Оставленная лейка означала, что по законам ботаники пришло время полить это неприхотливое растение. Этим всегда занимался сам хозяин кабинета в соответствии с тридцатилетним ритуалом. По словам старожилов, этот редкий вид мексиканского кактуса был преподнесен Лаврентию Берия Наумом Эйтингоном, заместителем начальника Особого Бюро НКВД, или как его между собой называли чекисты «Бюро мокрых дел».

Эйтингон лично руководил операцией по ликвидации Троцкого в Мексике. Говорили также, что кактус перед этим был подарен Эйтингону – страстному любителю экзотических растений, самим Рамоном Меркадером – непосредственным исполнителем террористического акта. До этого кактус спокойно рос в саду виллы Троцкого, который вероятно его изредка и поливал. Меркадер, памятуя об экзотическом хобби своего шефа, осторожно выкопал кактус во время одного из своих ознакомительных посещений виллы и преподнес его Эйтингону на их встрече накануне убийства Троцкого.

В Москве, после доклада о проведенной «литерной» операции, Эйтингон вместе со своим начальником Павлом Судоплатовым и Каридад Меркадер – матерью Рамона, в свою очередь, преподнес кактус Берия, поведав тому его историю.

Если придерживаться исторической правды, то кактус в руках держала Каридад Меркадер. Из-за конфигурации растения, акт передачи очень напоминал известную картину Джорджоне «Юдифь с головой Олоферна», написанную по библейскому сюжету. С тех пор кактус не покидал председательского кабинета, и за ним лично ухаживали все последующие преемники Лаврентия Павловича.

Андропов подошел к огромному письменному столу, медленно обошел его, сел в кресло и взглянул на часы – ровно девять. Пора начинать рабочий день. Он нажал кнопку звонка: тут же вошел его неизменный помощник, еще со времен работы послом в Венгрии, Владимир Крючков. Исполнительный и аскетичный Крючков был его «талисманом» – он тащил его везде за собой. Из Венгрии в ЦК, из ЦК в КГБ. После краткого доклада помощника о событиях в стране и за рубежом прошедшего дня и ночи, ознакомления с донесениями из резидентур КГБ, чья деятельность охватывала весь земной шар, Юрий Владимирович погрузился в глубокое раздумье.

Из головы никак не выходил недавний разговор на даче с Министром обороны СССР маршалом Андреем Антоновичем Гречко. Как всегда начали с обсуждения международной обстановки.

– Знаешь, Юра, после ввода наших войск в Чехословакию ситуация в мире осложнилась и угроза войны возросла. А с другой стороны, как нам было туда не входить. Это же наш союзник, мы за его свободу двадцать миллионов положили. Наладим все, вот тогда и выведем, – с деланным оптимизмом закончил Гречко. Андропов с усмешкой добавил:

– Мы как мужчины, Андрей, прекрасно знаем, что порой ввести значительно проще, чем вывести. Гречко гоготнул, давая понять, что шутку оценил.

– А что было делать? Не мы, так пришли бы немцы. А дело к этому шло. Представь себе, немцы уже стали милей этим Швейкам, чем мы… Ты вот смотри, что происходит сейчас, и Гречко рассказал Андропову о последних полномасштабных маневрах НАТО, проведенных блоком после принятия стратегии «гибкого реагирования». – Послушай только, что потом заявил Генеральный секретарь НАТО. – Гречко вытащил из кармана кителя записную книжку, куда он вносил различную информацию, которой при случае пользовался: – Вот, слушай – «предварительный период (период подготовки к нанесению первого удара) существует постоянно, и что к возможной войне следует быть готовым без проведения каких-либо значительных подготовительных мероприятий». Во как! К тому же наши ребята из ГРУ раздобыли два совершенно секретных документа: «Основные положения новой стратегии НАТО» и «Меморандум для членов Военного комитета НАТО». Ты помнишь, я докладывал об этом на Политбюро. Это же просто руководство к тому, как развязать и вести современную войну с применением ядерного оружия!

Для советского руководства вся эта информация в очередной раз подтверждала чрезвычайную хрупкость мира и возможность возникновения полномасштабного ядерного конфликта в любое время.

Как Андропов, так и Гречко понимали, что первостепенной задачей КГБ и ГРУ является вскрытие на самой ранней стадии даже той минимальной подготовки, которая необходима главному противнику для развязывания войны против СССР.

Внезапность начала Великой Отечественной Войны, и возможность повторения подобного сценария, постоянным кошмаром преследовала советских лидеров..

При этом, как считал Андропов, было важно не только не поддаться на провокации противника, но и не спровоцировать его, не дать ему возможность воспользоваться каким-либо поводом для развязывания войны. Поэтому, Андропова так беспокоила предстоящая острая спецоперация, которую планировали провести «соседи».

Учитывая особую важность и политическую остроту операции, санкцию на ее проведение дало Политбюро, поручив КГБ совместно с Минобороны обеспечить ее завершающий этап. Он заключался в беспрепятственном перелете государственной границы угнанного французского истребителя «Мираж» с ливанскими опознавательными знаками.

КГБ также было необходимо провести ряд других мероприятий, организация которых не вызывала у Андропова большого беспокойства. Как обычно в подобных случаях, следовало ожидать обострения общей оперативной обстановки в Ливане, и в связи с этим нужно будет временно приостановить там всякую активность по линии разведки. Его ведомству следует также принять участие в разработке официального сообщения по линии МИД или ТАСС на случай огласки инцидента с угоном. Такая огласка может возникнуть только при провале операции. И даже в этом случае у СССР в арабском мире есть достаточно друзей для того, чтобы нейтрализовать возможные антисоветские пропагандистские акции.

Андропова больше всего беспокоила поспешность и неподготовленность операции, которую он интуитивно ощущал. Ему не хотелось, да он и не мог вмешиваться в разработку плана ее проведения, так как это не было в традициях двух независимых служб – КГБ и ГРУ. Тем паче, что общее руководство операции осуществлял бывший первый заместитель Председателя КГБ генерал полковник (позднее генерал армии) Петр Иванович Ивашутин, переведенный в свое время в ГРУ для укрепления руководства военной разведки.

Тогда, назначение Ивашутина было встречено аппаратом ГРУ молчаливым недовольством. Военные расценили этот шаг, как усиление контроля КГБ над ГРУ, что обычно происходило, когда партийные органы были неудовлетворенны работой ведомства. К тому же, по мнению некоторых руководителей управлений ГРУ, Ивашутин мало что понимал в военном деле, да и вообще в работе внешней разведки. Зато он был сильным организатором, жестким руководителем и опытным контрразведчиком, получившим закалку еще во время войны в «СМЕРШЕ».