Текст книги "Очерки о биологах второй половины ХХ века"

Вскоре после организации ИОГен’а, примерно в 1967 г. на заседании учёного совета Института молекулярной биологии, на котором я присутствовал, было оглашено письменное распоряжение Президиума АН СССР за подписью Президента Академии М. В. Келдыша, в котором директору ИОГен Академику Н. П. Дубинину объявлялся выговор за попустительство при представлении в печать фальсифицированных научных данных, а соавтору академика Н. П. Дубинина – И. Л. Гольдману запрещалось впредь работать в учреждениях Академии Наук СССР. Я не помню, было ли это продолжением старой истории с «редукционным» делением соматических клеток, или это была новая затея Игоря Гольдмана, но он дал на подпись соавтору, Н. П. Дубинину, рукопись статьи, в иллюстрациях к которой (микрофотографиях хромосом) была ножницами отрезана часть метафазной хромосомы, которая ему мешала, и из хромосом двух разных клеток он склеил иллюстрацию кариотипа (так называемую «раскладку» хромосом по их размеру и другим признакам), которая должна быть обязательно сделана из одной метафазной пластинки. Эта фальшивка должна была что-то доказать! Фантастически безграмотная подделка была легко разоблачена рецензентом (кажется, им был сотрудник ИБР АН СССР, к.б.н. Ю. С. Дёмин), и А. А. Прокофьева-Бельговская сообщила об этом факте на учёном совете ИОГен. Распоряжение Президента АН СССР о выговоре директору института академику Н. П. Дубинину зачитывалось на учёных советах в биологических и небиологических институтах АН СССР, но только не в Институте общей генетики… Так было в 1967 г., через год после организации Института.

Теперь я вернусь к событиям более ранним и приведу полностью два документа, датированных 1966 годом. Эти документы – рукописные оригиналы письма и официального заявления заместителя директора по научной работе Института общей генетики АН СССР, доктора биологических наук Бориса Николаевича Сидорова на имя директора Института академика Н. П. Дубинина – передал мне сам Борис Николаевич, когда я стал заместителем директора ИОГен в 1982 г. Передал для хранения и последующего опубликования, что я и делаю. Машинописные или рукописные тексты этих документов были в своё время вручены Б. Н. Сидоровым Н. П. Дубинину и должны были бы храниться в его архиве. Цитирую по рукописному тексту Б. Н. Сидорова:

«Глубокоуважаемый Николай Петрович!

Поскольку вопрос о формировании Учёного совета института представляется мне в высшей степени важным, а принятое Вами решение по этому вопросу кажется мне ошибочным, я хочу ещё раз спокойно сформулировать и мотивировать свою точку зрения, высказанную мною на совещании дирекции 1/VI 1966 г.

Я прошу Вас еще раз как следует обсудить эти вопросы, прежде чем обращаться в ОБН АН СССР.

Мои соображения о составе Учёного совета следующие.

1. Мне кажется, что безусловно целесообразно сразу же включить в состав совета Д. М. Гольдфарба и В. П. Эфроимсона, которые уже в этом году (через 1–2 месяца!) будут работать в институте, а вскоре и А. А. Малиновский придет к нам на работу, так что и его следует сейчас же включить в учёный совет. Все названные лица москвичи и охотно уже сейчас включатся в работу учёного совета.

2. Мне кажется также, что было бы целесообразно включить в учёный совет несколько человек не из сотрудников института, специалистов по вопросам генетики, не представленным пока в институте (или плохо представленным), которые, однако, в недалёком будущем будут разрабатываться в И.О.Г. (я имею в виду биохимическую генетику, онкологию, цитогенетику человека и т. п.). Это могли бы быть А. А. Прокофьева-Бельговская, Е. Е. Погосянц, Р. В. Хесин, и м.б. С. И. Алиханян. Можно привлечь и других лиц, которые охотно помогут нам в работе.

3. Мне совершенно непонятны мотивы, которые руководят Вами при включении в состав совета явно неквалифицированных лиц (В. Д. Турков, В. К. Равин, Голуб и м.б. некоторые другие). Я обращаюсь к Вам ещё раз с настоятельной просьбой пересмотреть это решение, которое может, как мне кажется, серьёзно повредить репутации института.

Наконец последний вопрос, имеющий, как мне кажется, исключительно важное значение, – это вопрос о назначении заведующего кабинетом спец. работ. По-видимому, по этому вопросу на дирекции произошло серьезное недоразумение. Сейчас мне совершенно ясно, что Вы не поняли Д. В. Шаскольского, который, как Вы сказали на дирекции, якобы отказался от заведывания этим кабинетом. Дело в том, что уже после дирекции М. А. Арсеньева, К. П. Гарина и я имели разговор с Дм. Вл. Шаскольским, и он заявил, что Вы не делали ему предложения заведовать кабинетом спец. работ. Более того, он сказал, что безусловно согласился бы занять эту должность, если бы Вы ему её предложили. Я надеюсь, что и в этом вопросе Вы исправите положение и не допустите, чтобы во главе важного кабинета стояло столь научно некомпетентное лицо как В. Д. Турков. Мне кажется, что мы не разойдёмся с Вами во мнениях в вопросе об оценке Д. В. Шаскольского, который как вполне квалифицированный генетик был бы вполне на месте в должность зав. кабинетом.

Я сильно надеюсь, что, обдумав еще раз этот вопрос, Вы согласитесь со мной. Если все же этот проект состава учёного совета будет направлен в ОБН, то я хотел бы оставить за собой право отстаивать свое мнение при его обсуждении в Биоотделении.

3. VI. 1966 г.»

Написано человеком, который ощущает себя на равных с Н. П. Дубининым, ибо они оба – были учениками проф. Серебровского, практически ровесниками (с разницей в один год) и коллегами по работе в 1930–50-х гг., включая соавторство в знаменитой публикации об эффекте Дубинина-Сидорова или Сидорова-Дубинина. И, заметьте, написано с достоинством и не о второстепенных делах.

Привожу второй документ и его факсимиле (фото).

«Директору Института общей генетики АН СССР

Академику Н. П. Дубинину

Заместителя директора ИОГ Сидорова Б. Н.

Заявление

Работая в течение 5 месяцев в качестве Вашего заместителя по научной части, я убедился, что у нас существуют некоторые принципиальные расхождения по ряду важных вопросов жизни института. В особенности это относится к проблеме отношения к кадрам и к подбору новых кадров. Было бы неправильным с моей стороны скрывать от Вас мое глубокое возмущение взысканием, несправедливо наложенным Вами на учёного секретаря института др-а биол. наук М. А. Арсеньеву. Точно также глубокое возмущение вызывает Ваше отношение к кандидату на должность зав. лабораторией антропогенетики д-ру биол. наук В. П. Эфроимсону, которого Вы отвели на учёном совете на основании явно несерьёзных, необоснованных обвинений. В результате этого институт лишается исключительно талантливого сотрудника, руководителя важного раздела работ. Резкие расхождения выявились также у нас при формировании учёного совета, когда Вы хотели ввести в его состав ряд лиц, совершенно некомпетентных в научном отношении и сомнительных в моральном. Всё это заставляет меня просить Вас освободить меня от занимаемой мною должности Вашего заместителя по научной части. Мне кажется, что мой уход из дирекции облегчит Вам работу, обеспечив полное единство мнений в её составе и, в то же время, освободит меня от моральной ответственности за проводимую Вами в институте, неправильную с моей точки зрения политику.

Б. Сидоров»

Факсимиле рукописного оригинала заявления заместителя директора Института общей генетики Б. Н. Сидорова директору Института академику Н. П. Дубинину. (Из архива автора).

Даты на рукописи, к сожалению, нет, но освобождение Б. Н. Сидорова от должности заместителя директора состоялось, и приказ по Институту, в котором должны быть все данные, хранится в Архиве РАН. Это должно было произойти не позже самого начала 1967 г., ибо в 1967 г. доктора наук М. А. Арсеньева, В. В. Сахаров, Б. Н. Сидоров, Н. Н. Соколов вместе с сотрудниками их лабораторий, не желая больше работать у Н. П. Дубинина, покинули ИОГен АН СССР и вошли в состав нового Института биологии развития АН СССР, который возглавил академик Б. Л. Астауров.

После этого, примерно до 1970 г., ИОГен в индивидуальном порядке покинули ещё несколько активных исследователей творческого тридцатилетнего возраста: З. Б. Шамина, которая стала позднее доктором наук, возглавила лабораторию в Ин-те физиологии растений АН СССР и стала лауреатом Государственной премии СССР (вместе с Р. Г. Бутенко); Н. Н. Орлова, ставшая затем одним из основных преподавателей кафедры генетики МГУ, заместителем декана и автором полноценного учебника по генетическому анализу; Ю. П. Винецкий, ставший доктором наук и завлабом во ВНИИ генетики промышленных микроорганизмов. В ИОГен возможностей для их роста не нашлось. З. Б. Шамина рассказала мне, что её просто вытеснили из ИОГен’а, тщательно следя за её рабочими часами и устраивая проверки, хотя она была откомандирована в Ин-т физиологии растений и находилась там на рабочем месте. При этом, поскольку в ИФР АН СССР проф. Р. Г. Бутенко – глава отечественной школы культуры растительных клеток – сразу предложила Шаминой более высокую должность старшего научного сотрудника, то официальная легенда в ИОГен была: Шамина ушла на повышение. А в ИОГен работы по культивированию растений «ин витро» потом снова (и не раз) начинались «с нуля», хотя З. Б. Шамина, работая в Ин-те физиологии растений, добилась выдающихся успехов. ИОГен лишался способных исследователей, творческого возраста, неудовлетворённых обстановкой, созданной Н. П. Дубининым в его Институте.

Н. П. Дубинин опубликовал в своей жизни более 50 книг – научных, учебных и научно-популярных, плюс три издания автобиографической книги. Рекордные цифры для учёного! Говорят, что у него дома постоянно были заправлены бумагой две пишущие машинки с текстами для разных книг в процессе их написания. Его заряженность на работу, работоспособность и быстрота работы (написания текстов) были поразительно высокими. Однако качество текстов научных книг и руководств оставляло желать лучшего. Первая книга, изданная Н. П. Дубинным после организации лаборатории радиационной генетики в ИБФ АН СССР называлась: «Проблемы радиационной генетики» (Госатомиздат, 1961 г.). Она была одной из первых (если не буквально первой) книг, написанных советскими генетиками после начала «оттаивания» генетики от лысенковщины, но ещё при активной деятельности Т. Д. Лысенко. Эта книга была полна мелких, а иногда существенных смысловых неточностей и ошибок. Из-за небрежности и некритичности подготовки этой ранней книги, её просто нельзя было рекомендовать читателям и не было доверия к более поздним книгам, например к руководствам по генетике с такими важными названиями, как «Общая генетика» (Наука. 1970 г.) и «Генетика» (Щтиница, 1980 г. Кишинев). Высказываясь об этих книгах, я встречаюсь с парадоксом: эти книги были очень нужны, особенно для провинциальных вузов и институтов, некоторые из них были написаны в манере, облегчающей восприятие студентов и научных работников с недостаточной общей подготовкой, но они были слабыми на фоне передовой советской академической науки тех лет (я имею в виду несколько московских и ленинградских институтов с сильными лидерами и сильной, читающей зарубежную научную периодику, молодёжью). До последнего времени, более 25 лет, я был членом экзаменационной комиссии на вступительных экзаменах в аспирантуру и экзаменах кандидатского минимума по генетике, и убеждался сам, и слышал от своих коллег по этой комиссии, профессоров, работавших ранее с Н. П. Дубининым, что лучше не готовиться к экзаменам по написанным им руководствам (учебникам), чтобы не почерпнуть неточных знаний.

В 1975 году состоялся совместный пленум Научного совета по проблемам генетики и селекции АН СССР и Центрального совета ВОГиС, который проходил в пансионате «Звенигородский». Я принимал участие в этом пленуме и помню дискуссию, которая была посвящена книге Н. П. Дубинина «Вечное движение. О времени и о себе» (Политиздат, 1973). Самого Николая Петровича на этом мероприятии не было и это смущало выступавших, ибо за исключением молодого заместителя директора ИОГен Ю. П. Алтухова, выступавшие критиковали книгу, а обсуждать «заглазно» – неэтично. Но сошлись во мнении, что нужно обменяться мыслями и согласовать точку зрения на эту книгу, в которой очень много субъективизма, игнорирования заслуг верных соратников, самолюбования и замалчивания очевидных вещей. В конце концов, кто-то высказал здравую мысль: «Очевидцы, пишите сами! Пишите о том, что видели и знаете»… Но кто издаст? Н. П. Дубинин опубликовал свою книгу в «Политиздате» тиражом в 100 000 экземпляров! Это было главное политическое издательство СССР. А свободы печати тогда не было, была строгая цензура. Николая Петровича на этом заседании пленума ЦС ВОГиС не было, и вообще я, будучи членом Центрального совета ВОГиС им. Н. И. Вавилова со дня его основания и до конца существования этого общества, не помню, чтобы Н. П. Дубинин часто присутствовал на его заседаниях, хотя членом совета он всегда состоял. Может быть я запамятовал, и единичные исключения бывали, но запомнилось его систематическое отсутствие. Между Н. П. Дубининым с одной стороны, а с другой стороны Б. Л. Астауровым – первым президентом ВОГиС и Д. К. Беляевым – председателем Научного совета АН СССР по проблемам генетики и селекции – были натянутые отношения. А как могло быть иначе, если лауреат Ленинской премии, академик Н. П. Дубинин в 1974 г., накануне заключительного заседания Комитета по Ленинским премиям СССР, на котором должен был рассматриваться цикл работ академика Б. Л. Астаурова и члена-корреспондента академии В. А. Струнникова[20]20
  Цикл назывался: «Разработка методов управления развитием и полом шелковичного червя, обеспечивающих увеличение продуктивности шелководства за счёт внедрения высокопродуктивных новых пород, меченых по полу». Этот цикл получил поддержку на всех предварительных этапах.


[Закрыть], выступил с заявлением в этот Комитет или в ЦК КПСС[21]21
  См. Турпаев Т.М. «25 лет совместной работы с Б. Л. Астауровым. В кн.: Борис Львович Астауров. Очерки, воспоминания, письма, материалы. (Редактор О. Г. Строева). М. Наука. 2004. 266 с.


[Закрыть] о том, что нельзя присуждать высшую научную награду СССР директору института Б. Л. Астаурову, так как в руководимом им институте АН СССР сотрудник И. М. Шапиро оказался предателем Родины[22]22
  Описываемое заседание учёного совета состоялось за три недели до кончины жены Владимира Александровича, и он участвовал в этом заседании. А после её кончины и до Нового года он не появлялся в Институте, но после Нового года В. А. Энгельгардт стал бывать в Институте еще регулярнее, чем раньше.


[Закрыть]. «Блестящее» выступление, не учёного, но прокурора! В 1937 г. такие заявления играли роль политических доносов.

Через несколько лет после этого заявления академика Н. П. Дубинина заведующий лабораторией иммуногенетики руководимого им Института общей генетики, И. К. Егоров вместе с женой тоже попросил политического убежища во время зарубежной туристической поездки. Но Н. П. Дубинин не отказался (в виде покаяния) от своего зва ния лауреата Ленинской премии, в выдвижении на которую его поддерживал в 1966 г. Б. Л. Астауров…

Многие генетики поколения, родившегося в первое десятилетие XX в., уважали Б. Л. Астаурова, а Н. П. Дубинина – откровенно сторонились. В 1960–70 гг. я больше всего вращался в кругах молекулярных биологов, и генетики старшего поколения, сверстники Н. П. Дубинина, тоже участвовали в конференциях, симпозиумах, «школах», проводившихся молекулярными биологами, а Н. П. Дубинин – никогда. Я не знаю, как складывалась ситуация: руководители этих мероприятий приглашали его, а он не соглашался, или уже не приглашали? Предполагаю, что сначала приглашали, а потом перестали. Николай Петрович проводил на базе своего Института общей генетики симпозиумы под названием «Молекулярные механизмы генетических процессов», в которых охотно участвовали молодые и средних лет учёные из академических учреждений: Института молекулярной биологии, Ин-та биологии развития, Радиобиологического отдела Института атомной энергии (будущего Института молекулярной генетики), но сотрудники его института буквально не допускались участвовать в официальных мероприятиях (конференциях и т. п.), проводимых упомянутыми академическими институтами. Для представления тезисов на конференцию требовалось официальное письмо-направление от дирекции и акт научной экспертизы. Их не всегда легко было получить для выступления в тех институтах, директора которых не поддерживали или просто игнорировали Н. П. Дубинина. Цитогенетики из ИОГен А. П. Акифьев, В. Б. Макаров, В. В. Сафронов посещали семинары лаборатории Прокофьевой-Бельговской в Институте молекулярной биологии и говорили нам, что не могут пригласить нас на свои локальные семинары в лаборатории цитогенетики ИОГен, ибо проводят их… за закрытыми дверями во избежание присутствия на них соглядотаев, лично преданных Н. П. Дубинину. Эти молодые люди хотели обсуждать научные вопросы без верноподданнической трактовки результатов экспериментальной работы, без влияния «вкусовых» интересов начальства. Такое умонастроение среди молодых учёных – частое явление даже в тех коллективах, где нет прямого давления авторитетов: надоедает «ходить в коротких штанишках». К моему счастью, я рос в научных коллективах, в которых их руководители понимали эту потребность молодежи.

В начале 1970-х гг. Н. П. Дубинин повторно пригласил А. А. Прокофьеву-Бельговскую перейти вместе с лабораторией в ИОГен. Александра Алексеевна снова собрала сотрудников на обсуждение этого предложения, и мы снова дружно отказались.

В 1980 г. оппозиция против Н. П. Дубинина и его методов управления в Институте стала открытой, последовало коллективное письмо большого числа научных сотрудников ИОГен в Отделение общей биологии АН СССР или в Президиум Академии с аргументацией нежелания работать под руководством академика Н. П. Дубинина. Многочисленные примеры отрицательных поступков Н. П. Дубинина накопились и за 15 лет его директорства стали широко известными в академических кругах. Члены академии не-биологи, всегда поддерживавшие борьбу за восстановление классической генетики, отвернулись от академика Н. П. Дубинина. Математик, академик А. Д. Александров, так же как Н. П. Дубинин публиковавшийся в партийной печати, расценил публикацию Н. П. Дубинина под названием «Наследование биологическое и социальное» в журнале «Коммунист[23]23
  Н. П. Дубинин. «Коммунист» 1980. № 11.


[Закрыть]» как «выдающееся произведение антинаучной литературы[24]24
  С. С. Кутателадзе. А. Д. Александров и полемика о статье Н. П. Дубинина. С. 129–131. В кн. Академик Александр Данилович Александров. Ред. Г. М. Идлис, О. А. Ладыженская. М. Наука 2002.


[Закрыть]». На очередных выборах директора ИОГен в 1981 г. в Отделении общей биологии АН СССР кандидатура Н. П. Дубинина на пост директора получила 4 голоса «за» и 20 голосов «против»… Академик Н. П. Дубинин был освобождён от поста директора ИОГен АН СССР.

Весной 1981 г. исполняющим обязанности директора ИОГен был назначен вице-президент ВАСХНИЛ академик АН УССР А. А. Созинов, а весной 1982 г. Отделение общей биологии АН СССР избрало его на эту должность. В те годы я уже много лет был членом Комиссии ЦК ВЛКСМ по премиям Ленинского Комсомола в области науки и техники. Состав этой комиссии постепенно расширялся и в 1981 г. членом Комиссии стал А. А. Созинов, недавно переехавший в Москву. Во время заседания он разговорился со мной и спросил, не соглашусь ли я перейти в ИОГен, стать его заместителем по научной работе и возглавить лабораторию цитогенетики? Я ответил, что назначен на должность заместителя директора в институте у В. А. Энгельгардта, но в силу моих интересов мне хочется работать в коллективе генетиков, и я принял его приглашение. Алексей Алексеевич попросил держать его предложение в секрете, дабы оно не дошло до Н. П. Дубинина. Он, А. А. Созинов, встречал в Институте сопротивление со стороны старого административного аппарата, некоторых про-дубининских членов учёного совета, которые могли предпринять контр-шаги. Я сдержал обещание и весной 1982 г. получил окончательное предложение и быстро был утверждён в должности и.о. заместителя директора ИОГен АН СССР по научной работе.

На новогоднем вечере Института общей генетики АН СССР в декабре 1982 г. Слева направо: В. Т. Какпаков (спиной к читателю), Ю. Ф. Богданов, А. А. Созинов, Ю. П. Алтухов. (Из архива автора).

Началась моя работа в Институте общей генетики. Стараниями А. А. Созинова Институт получил имя Николая Ивановича Вавилова. К слову, насколько я знаю, Н. П. Дубинин был расстроен присуждением Институту общей генетики, который он организовал, имени Н. И. Вавилова. Но большинство генетиков дубининского поколения считали присвоение имени Вавилова Институту справедливым, ибо это была дань признательности светлой памяти Н. И. Вавилова, создавшего в 1933 г. первый в Академии наук СССР Институт генетики. Этот Институт был захвачен Лысенко в 1940 г. и возрожден в 1966 г. под новым названием с помощью большой плеяды замечательных учёных. Среди них Н. П. Дубинин был, конечно, яркой фигурой, но многие генетики его поколения по моральным качествам превосходили Николая Петровича, а в отношении научных заслуг – некоторые из них мало уступали ему, не говоря о совокупности их научных результатов.