Текст книги "Бестиариум. Дизельные мифы (сборник)"

– Видишь ли, какая штука, – начал Тод, привычно растягивая слова. – Уж не знаю, каким образом, но так вышло, что ты за пару дней сделал то, чем наш отдел занимался три чертовых месяца. Никогда не замечал за тобой подобной прыти.

Джейсон нахмурился, разглядывая плечо бывшего напарника. Привычный ход мыслей сбился с дороги и теперь плелся по ухабам обочины. Джейсон ничего не мог понять. Весь отдел полицейского участка занимался несчастным мальчишкой Седриком? Мир почти что пошатнулся.

– Ты что имеешь в виду? – прохрипел он.

– А то и имею. Бухгалтерскую книгу с записями о некой фирме «Астлан и Ко» помнишь?

Джейсон неопределенно мотнул головой. Впрочем, Тод всё равно этого не видел.

– Так вот, на счет этой фирмы постоянно поступают деньги. То бухгалтер по фамилии Адамсон переведет туда половину месячного дохода своей компании, то обычный мальчишка отнесет центы, выданные ему на булочку. Нужно рассказывать дальше или ты сам уже догадался, старый ты прохвост? – Тод обернулся к нему и подмигнул.

Джейсону вдруг сделалось жарко. Жар хлынул снизу вверх, сразу же затопив шею и лицо. Он достал из кармана смятый носовой платок и принялся им обмахиваться.

– Продолжай.

– Как скажешь, – выдохнул Тод, сосредоточенно поджимая губы. Длинные капли дождя висли на почерневших ветках деревьев и падали, вдребезги разбиваясь об асфальт. – После трех месяцев работы мы вышли на несколько компаний, куда переводились деньги. А благодаря тебе мы смогли обнаружить связь этих фирм и контор именно с «Астлан и Ко». И вот теперь осталось сделать последний шаг. Нам уже дали добро сверху.

Он крутанулся на месте, отчего распахнулись полы плаща.

– Конечно, ты считал, что я вызволил тебя из-за решетки исключительно из дружеских чувств.

Джейсон хмыкнул. Таков уж был Тод, его бывший напарник – сколько не узнавай его, а всё равно преподнесет сюрприз, когда не ждешь.

– Я так не считал. Выкладывай уже, чего ты хочешь.

Тод щелкнул пальцами.

– Есть одна просьба. Продолжи-ка ты свое расследование.

Дождь как будто стал сильнее, особо крупные капли катились Джейсону за шиворот, тот морщился и тряс головой, как недовольная птица. Тод же, казалось, и вовсе не замечал дождя.

– Скажем так, – он театрально развел руками, как будто собирался сыграть трагедию Шекспира. – Гонимый жаждой истины ты сбежал из тюрьмы и тут же отправился выяснять, что же это за компания, в которую стекаются деньги со всего города.

Джейсон хотел что-то сказать, но поперхнулся.

– Я должен пробраться в эту фирму? – прокашлявшись, сказал он. – И под каким предлогом?

– Под любым. Они тебя уже знают. Знают, кто ты и чем занимаешься, так что сил на конспирацию тебе тратить не придется. Просто притворись, что ты изображаешь из себя электрика. За свою жизнь не беспокойся – полиция прибудет тогда, когда нужно.

– Они меня знают, – угрюмо повторил Джейсон, покатав последнее слово на языке, как радиоактивную пилюлю. Никакого вкуса.

– Ну да. Ты же не думаешь, что они подстроили убийство Холлингтона просто ради развлечения.

Джейсон стоял перед высоким зданием, глядя в уже светящиеся окна. Серое небо повисло так низко, что казалось, вот-вот – и оно обвалится на крыши домов. Дождь не прекращался, сыпал и сыпал, как будто кто-то изрешетил небо из любимого револьвера.

Детектив с трудом сглотнул. Тошнотворный привкус во рту и тошнота так и не исчезли. Джейсону захотелось развернуться и пойти прочь отсюда; серое здание, протыкающее крышей облака, вызывало в душе смутную тревогу. Он со свистом выдохнул и пошел вверх по тщательно выметенной лестнице.

Внутри желтый свет был настолько ярок, что у него заболели глаза. Щурясь и отчаянно запинаясь, Джейсон проковылял к стойке охранника. Тот смотрел на него угрожающе, но не произнес ни слова.

– Послушайте, мистер, – начал детектив заплетающимся языком. Он говорил так, словно выхлебал бутылку виски, хотя был совершенно трезв. Как никогда трезв. – Я водопроводчик, меня вызвали починить раковину на третьем этаже. Можно пройти?

Пока Джейсон понимал, что беспросветно заврался – ведь должен быть у водопроводчика хоть чемоданчик с инструментами, – охранник молча смотрел на него.

Глаза кое-как привыкли к свету, и Джейсон исподтишка огляделся вокруг. Мимо сновали какие-то люди. Странно было то, что они почти не болтали между собой, никто не смеялся, не стоял у окна, обсуждая с приятелем вчерашний поход в кино.

«Корпоративная этика», – мелькнула мысль в голове у детектива.

Охранник мрачно кивнул.

Джейсон, не чуя ног под собой, зашагал по блестящему полу.

«Где же у них лестница?»

Он хотел спросить об этом у проходившей мимо женщины, но только и успел, что открыть рот, неловко приподнимая руку. Та безучастно прошла мимо, стуча тонкими каблучками.

– Ну хорошо, – пробурчал Джейсон себе под нос, начиная сердиться. – Я найду кто тут главный в вашей чертовой компании.

На третий этаж он поднялся в лифте, в компании двух чопорно одетых мужчин и совсем молоденькой девушки. Все трое не обратили никакого внимания на Джейсона и безучастно разбрелись по своим делам, стоило только дверям лифта открыться.

Детектив прошел по коридору, рассматривая одинаковые двери, на которых не было табличек. Но одна все-таки отличалась – она была металлической. Дверь оказалась не запертой. Из-за нее дохнуло холодом и каким-то больничным запахом.

Он вошел. Вытянутое гулкое помещение было почти пустым. Оно напоминало то ли операционную, то ли лабораторию, вдалеке виднелись металлические столы. Навстречу Джейсону вышел человек. В сильном свете ламп детектив не сразу понял, кто перед ним. Сутулая невысокая фигура.

Перед детективом стоял Седрик.

– Парень, ты как здесь оказался? – хрипло выдал Джейсон, дергая себя за ворот рубашки – тот начал вдруг душить.

Он не услышал шагов за спиной, только призрачный строй муравьев пробежал по позвоночнику. Удар пришелся по голове. Мгновение Джейсон размышлял, что же произошло, потом темнота накрыла весь мир вокруг.

Джейсону снился тот день, когда умерла его жена. Это был первый день, когда в Нью-Йорке появились Мифы. Их тогда приняли почему-то за японцев и начали обстреливать с дирижабля, который уже неделю висел над городом. Потом в небе появились три истребителя и присоединились к обстрелу. Пострадало несколько зданий, прежде чем поступил приказ прекратить всё это.

Джейсон не видел, как падала стена школы, которая погребла под собой его жену, но ему это часто снилось. Вот и сейчас он видел, как Дженни уводит детей, они несутся мимо нее, крича, кто от страха, кто за компанию, а она показывает им, куда бежать. На женщину падает тень. Учительница поднимает глаза. Медленно, мучительно медленно опускается стена. Дженни так же медленно открывает рот, расширяются ее зрачки…

Детектив застонал, дернулся и проснулся. Еще ни разу он не видел конец этого сна. Детектив открыл глаза и пожалел, что не поспал подольше. Он находился в просторном помещении без окон. Джейсон сидел примерно посередине, привязанный к стулу. Само помещение было заполнено людьми разного возраста, пола, социального статуса, была даже парочка негров. Но их объединяло то, что все они стояли совершенно неподвижно, с пустым взглядом.

Футах в десяти от себя детектив увидел большой металлический куб примерно семь на семь футов. На одной из сторон куба виднелось несколько шкал, рычагов, кнопок, лампочек и даже микрофон. В микрофон что-то неразборчиво бубнил совершенно седой мужчина в белом халате, крутя одновременно ручку. Лица мужчины детектив не видел, поскольку тот стоял к Джейсону спиной.

Мужчина что-то сказал в микрофон, после чего нажал несколько кнопочек, отчего лампочки на приборе потухли, и повернулся к детективу. На лице у мужчины в белом халате залегло несколько глубоких морщин – на лбу и у губ, под глазами у него были мешки, но сами глаза оказались живыми, внимательными. Незнакомец окинул детектива взглядом и улыбнулся.

– Мистер Джейсон Ходж, – медленно проговорил он, будто смакуя каждое слово. Глаза оставались серьезными. – Вы проснулись раньше, чем я ожидал.

– Кто вы? – прохрипел детектив. Во рту было сухо, как в пустыне.

– Почему вас выпустили из тюрьмы? – спросил незнакомец, не обращая на вопрос Джейсона никакого внимания.

– Я сам ушел, – осклабился Джейсон.

– Занятно, – мужчина всё так же пристально глядел на детектива.

– Кто эти люди? – Джейсон не терял надежды вытянуть как можно больше информации, а заодно потянуть время. Он надеялся, что жучок, который поставил Тод, еще при нем и полиция скоро ворвется сюда.

– Мои марионетки. – Мужчина облизал губы. – Я управляю ими с помощью этого пульта, – он указал на куб за своей спиной.

– Как… – выдохнул детектив, подаваясь вперед. Веревка тут же врезалась в грудь и руки, скрипнул стул.

– О, это очень хороший вопрос. – Незнакомец облизал губы, улыбнулся. Его глаза забегали по людям, стоявшим вокруг. – Мне поставляют органы. Уж не знаю, чьи. Если их правильно вживить в мозг человека, то при помощи определенных манипуляций можно им управлять.

– Как мистером Холлингтоном и мистером Адамсом? – Детектив прищурился.

– О, да! – Глаза мужчины запылали восторгом. – Как хорошо, что вы понимаете. Кстати, из-за вас мне пришлось пожертвовать ценной марионеткой. Глупое стечение обстоятельств. Им было приказано убить того из них, кто к приходу другого уже некоторое время будет в кабинете. Как назло, мистер Адамсон отошел в туалет. Жаль. Им бы я пожертвовал гораздо легче. – Незнакомец нахмурился.

– Я тогда на секунду потерял сознание, – припомнил детектив. – Неужели вы можете управлять людьми даже без вживления… органов?

– Ценой жизни марионетки. – Мужчина стал заламывать руки. – Как сложно было заманить сюда мистера Холлингтона! Вы, пронырливый детектив! Из-за вас мне придется многое переделывать!

Джейсона насторожили эти резкие перепады настроения. Что-то было с этим человеком не в порядке.

– Зачем вы это делаете? – спросил детектив и испугался, не зная, как отреагирует мужчина на подобный вопрос.

– Если я сделаю всё, что они просят… если я сделаю… – Глаза человека лихорадочно забегали, а руки мелко затряслись. – Они вернут мне мою невесту… и сестренку… и мою маленькую Мисди… – Мужчина заплакал, а его пальцы начали поглаживать воздух, будто там была голова какого-то небольшого животного, вроде кошки или собаки.

И детектив узнал его. Доктор Нолан. Это его он видел на плакатах, это его пилюли он пил, это он потерял невесту и сестру вместе с домом и поседел в один день. Джейсон понял, что доктор Нолан сошел с ума. Наверное, он сошел с ума давно, в тот день, когда вернулся в дом, которого уже не было.

Тут Джейсон по-настоящему испугался.

– К-кто это – они? – с трудом выговорил детектив.

– Они, – просто сказал Нолан. – И они не называются. Я даже не знаю, как они выглядят. Они лишь говорят мне, что делать, по телефону. Но это не важно! Важно то, что они вернут мне мою маленькую Мисди, если я всё сделаю…

Доктор снова начал плакать. Джейсон уже не знал, что ему можно сказать, что спросить. В голове было пусто. Вскоре доктор перестал плакать и стал совершенно серьезным.

– Мистер Джейсон Ходж, – проговорил Нолан, и Джейсона прошиб холодный пот. – Вы доставили мне много неприятностей. Сначала взялись следить за этим мальчиком, потом сунулись к мистеру Холлингтону и, в конце концов, сбежали из тюрьмы и принялись снова разнюхивать.

– Вы знали, что я слежу за мальчиком? – выдохнул Джейсон.

– О, да! С самого начала. – Глаза Нолана засияли каким-то детским восторгом, а в голосе появились визгливые нотки. – И знаете, кто вас сдал? Мать этого мальчика! Тем же вечером рассказала ему, что наняла детектива! Хотела испугать мальчика, чтобы он всё ей рассказал. – Доктор хихикнул. – Только Седрик теперь ничего не боится. Он вообще ничего не чувствует. И уже никогда не почувствует!

Если бы у Джейсона остался хоть один волосок на голове, то он непременно встал бы дыбом. Страх комком подкатил к горлу.

– За… зачем вам этот мальчик? – с трудом произнес детектив. – Зачем…

– Вы слишком любопытны, мистер Джейсон Ходж. – Нолан поморщился. – Этот мальчик нам нужен, как и некоторые другие дети. Мои хозяева хотят устроить в скором времени несколько взрывов в школах, больницах и тому подобных местах, а для этого им нужны дети. Дети же такие милые, маленькие, их ни за что не заподозрят.

Джейсон зажмурился. Он снова увидел, как падает стена школы. Только теперь не было Дженни. Дети стояли и с ужасом смотрели вверх.

– Мы знаем о вас кое-что, детектив, – голос доктора доносился будто сквозь вату. – Например, то, что вы работали в полиции до кризиса. А еще мы можем узнать больше. У меня есть несколько знакомых в полиции. Не высшие чины, но мы над этим работаем. Так вот, мистер Джейсон Ходж, я хочу предложить вам сделку. Вы настырный, везучий и пронырливый. Нам нужны такие люди. Если вы будете работать на нас, то получите всё, что хотите. В противном случае мы убьем ваших родных. У вас же есть родственники, жена?

– Дженни… – едва слышно выдохнул детектив, но его услышали.

– Вот именно, мистер Джейсон Ходж. Подумайте о Дженни. – Доктор оскалился в каком-то диком восторге. – Вашей любимой и ненаглядной Дженни. Вы же не хотите, чтобы с ней что-то случилось, а?

Детектив молча смотрел на Нолана. И этим человеком он восхищался, уважал его?

– Что вы решили, мистер Джейсон Ходж? – сухо спросил доктор, когда молчание затянулось.

– Я… – Детектив поперхнулся и закашлялся.

Он кашлял и кашлял, не в силах остановиться. От кашля на глазах выступили слезы. Нолан ждал. Внезапно дверь в помещении распахнулась, и внутрь вбежали несколько полицейских.

– Всем лечь лицом на пол! – закричал Тод, вбежавший в их числе. – Вы арестованы! На пол! Немедленно!

Доктор метнулся к своему кубу. Джейсон понял, что Нолан собирается включить механизм и отдать марионеткам очередной приказ. Детектив привстал вместе со стулом насколько позволяли веревки и прыгнул вперед. Он ударился плечом о ноги доктора и повалил его на пол. Барахтаясь, Нолан оглянулся посмотреть, кто сбил его с ног. Лицо доктора исказила гримаса ярости, он достал из-под халата револьвер и выстрелил в детектива в упор.

Джейсон еще успел заметить, как к ним подбегают полицейские, прежде чем мир полностью выцвел и погрузился во тьму.

Сергей Крикун
МВЕРЗКОЕ ДЕЛО

This is hell

This is fate

But now this is your world and it’s great

So rejoice

Pop a cork

Buddy, everyone’s coming to New York!

John Carpenter

Fear is a place to live.

KoЯn

0

Покидая паб, Уильям Хастингс был так пьян, что еще немного, и воздух вокруг его рта и ноздрей начал бы клубиться, подобно мареву.

Билл размахивал руками, отбиваясь от воздуха, что мешал ему видеть, чертыхался и упорно брел вперед. «Интересно, у меня в глазах плывет или это всё чертов туман?» – вертелось в голове, подобно карусели. Всё стало ясно, когда Хастингс споткнулся и плюхнулся в лужу.

Полундра! Взмахнув руками, словно веслами, Билл выкатился на сушу, бранясь, как и полагается настоящему матросу – смачно: он проклинал извилистые переулки («Сски-блттть-нннхуй иббчий ЛАБИРИНТ!»), он поливал нечистотами своего домовладельца («Ннщий пдддор крсномоооордй хххли н кпииить кнуру НАД ПАББМ?!»), он крутил непристойные фигуры из пальцев туману, как если бы у воздуха были мозги («Не вздух чловешшьский а ЧРНЬЯ МЛАФЬЯ!»). Стенам из камня было всё равно, еврей-домовладелец жил далековато, а вот мгла…

В последнее время туман в Нью-Йорке вел себя крайне странно. Репортеры даже вспомнили о лондонской трагедии, когда дьявольский гибрид смога и тумана несколько сократил численность столицы Англии, ведь небо Большого Яблока укутал настоящий саван. «Кто-то хочет похоронить наш город!» – трезвонил свежий заголовок «The New York Times».

Возможно, крики пьяницы стали последней каплей, и туман обиделся.

Хастингс сделал несколько заплетающихся шагов вперед и наконец-то понял – это не обман зрения, в глазах не просто двоится, он и правда ничего не видит. Билл обернулся – серая мгла, видимость нулевая; посмотрел вперед – исчез последний фонарь: на глазах у Хастингса его поглотила призрачная дымка. Этого просто не могло быть!

Версии происходящего проносились в голове вереницей: «Фашисты? Секретное оружие? Так быстро?! Нет-нет-нет, не может быть! Плохая выпивка! Да! Меня отравили!»

Он открыл рот, чтобы позвать на помощь, но услышал отчетливый звук крыльев – будто к нему приближается огромная летучая мышь, а складки крыльев хлопают друг о друга.

И не успел Хастингс сменить причину для крика, как в горло ему ударила смоляная струя.

1

Билл Хастингс стал первым в длинной цепочке загадочных убийств. А я оказался неудачником, которому попалось это дело. Я и не представлял, что меня ждет поездочка в самый что ни на есть ад.

Джеремайя Дункель, первый детектив Департамента полиции Нью-Йорка. Честь имею. Если бы вы видели меня сейчас, то знали бы, что я кланяюсь. Но вряд ли моя галантность скрыла бы трехдневную щетину, синяки под глазами, помятости на пальто и пятно кетчупа на пиджаке.

Помню кабинет шефа, вентилятор, устало гонявший пылинки в воздухе цвета мочи, кэпа Бротигана за массивным дубовым столом. Его блестящая лысина и напомаженные усы сойдут со мной в могилу. Возможно, это будет последнее, что вспыхнет перед моим внутренним взором.

Гиблое дело, ребята, но я в самом деле был женат на работе – ни жены, ни детей. Моя идеальная, преданная любовница. Может, поэтому я бросался на каждое новое дело с жадностью девственника, который впервые увидел, что находится между ног у всех девочек.

Но самым вкусным для меня были дела, связанные с ночными мверзями, и шеф это прекрасно знал. Я недолюбливал этих тварей, и до сих пор не примирился с тем, что они давно стали частью повседневности. Добавили в нее мазков черным.

– Джерри, это дело – то, что надо! Всё, как ты любишь – сыро и непрожарено! С налетом мверзятинки, – хихикнул кэп, и комок жевательного табака переместился у него за щекой. Гадкая привычка. Никогда ее не понимал. Лучше уж сигареты. Кстати, курить мне тогда хотелось невероятно, и я топтался на месте, как школьник, который хочет «пи-пи».

Стив Бротиган чавкнул жвачкой и продолжил:

– Ни черта не понятно. Свидетелей – ноль. Из улик – только труп. Если это можно так назвать…

– Стиви, можно и не расшаркиваться.

Он ухмыльнулся и махнул на меня рукой.

– Ладно. Езжай на пересечение Мохок роуд и Джаспер эвенью – тебя уже заждались.

Старый пройдоха.

На ходу напяливаю шляпу и сую в зубы сигарету.

Нутром чую, меня ждет скверный денек.

10:22 a. m.

Вот я и на месте. Мой верный «Понтиак» подрулил к обочине и выпустил облако черного дыма, растворившееся в утренних лучах. Недалеко припарковались полицейские машины – блестящие черно-белые жуки на фоне закопченных кирпичных стен. Включенные мигалки, желтые ограничительные ленты у входа в узенькую подворотню, и, естественно, толпа зевак. Тупые морды, разинутые рты, из которых вот-вот сорвется капелька слюны… Так и хочется схватить каждого из них и проорать: «Иди дрочи на картинки в «Плейбое», мудак сраный! Или у тебя стоит на мертвечину?!»

Ну да ладно. Еще воспитателем заделаться не хватало.

Отталкиваю этот сброд, пробиваюсь к нашим ребятам, маячащим в сумраке проулка.

– Дункель!

Толстяк Полхаус подскочил ко мне с диким лицом.

– Что тут у нас, Пит?

– Чертовщина какая-то. Убийство – это верняк. Но…

– Что «но»?

– Тело, Джерри. Его, можно сказать, и нет.

Я уставился на Полхауса. Что он несет? Пожимаю плечами.

– Ладно, показывай.

Полхаус махнул рукой на парочку криминалистов, Майка и Роя – парни сидели на корточках возле… Что за ерунда?

Я подошел поближе. На земле валялась одежда, из которой торчали бледные складки материала посветлей, явно непромокаемого: он был измазан черной субстанцией, с виду напоминавшей мазут, но вместо того, чтобы впитаться, жидкость собралась на поверхности ткани черными блестящими горошинами. Шутки местной шантрапы – вот на что это было похоже. Я присел возле Роя.

– Не говори мне, что это человеческая кожа.

Рой повернул ко мне усталое, изможденное лицо.

– В точку, Джерри. Еще совсем свежая. Работали словно… каким-то растворителем, что ли… Тело испарилось, Джерри. Нам оставили только кожу. И она практически невредима. Я не думаю, что это дело рук человека.

– Твое любимое блюдо, приятель, – подал голос Майк, сверкнув щербатой улыбкой.

– Да уж. Что-то еще?

– Труп нашли четверо мальцов по пути в школу. Они ничего не знают, ничего не видели – из-за мглы хрен что рассмотришь. Один из них говорит, что видел, как в тумане что-то мелькнуло, когда они уже подходили к трупу – будто вверх от него поднялась черная занавеска.

Бред. Раньше можно было бы покрутить пальцем у виска и забыть. Но современному человеку не привыкать. С приходом богов реальность истончилась, стала совсем призрачной, а жизнь превратилась в поток сознания больного ума – в любой момент можно было ожидать новых сюрпризов. Неудивительно, что открылось так много новых домов для умалишенных…

Прорвемся.

Я подымаюсь, поправляю пальто и закуриваю, щелчком отправив спичку в толпу зевак. Не буду изобретать велосипед. Отдаю приказы, собираю крупицы фактов, в достоверности которых не приходится сомневаться. Пора действовать.

Обдав парковщика выхлопными газами, перед Государственной Службой Космической Словесности притормозил дребезжащий «Понтиак Силвер Стрик». Хлопнула дверца, и на свет Божий явился Джеремайя Дункель.

Сверкнув перед роботом-привратником удостоверением детектива, Дункель влетел в зал и прошествовал напрямую к окошку ресепшена.

– Мверзи, мне нужен переводчик для мверзей, – сказал Джерри и принялся жевать нижнюю губу – ему до безумия хотелось курить.

В него впилась пара раскосых глаз, настолько жгучих, что у детектива зашевелились волосы на макушке.

– Дункель… Как же ты мне надоел… Тебя послать или сам отвянешь?

Дункель скривился в усмешке. Все вокруг знали, что при виде Туры Сатаны у него начиналась гипертония. Из-за смешанных кровей и буйного нрава у Туры было много недоброжелателей. Как они не понимали, что если кого-то и считать символом надежд этого континента, так именно ее? Немного японка, немного шайен, немного шотландка, немного ирландка, и всё самое лучшее со всего мира соединилось, родив эту женщину. Смоляные глаза с ресницами невероятной длины, смелый макияж, великолепная фигура… Идеальный объект желаний.

Тура пощелкала пальцами перед его глазами:

– Совсем поехал? Есть кто дома?

Детектив заморгал. Черт, слава Ноденсу, хоть не на грудь таращился. А грудь у Туры была уж точно от дьявола, убийственная – сворачивала шеи покруче всяких там ассасинов.

– Прости, Турочка, солнце, задумался, – сверкнул улыбкой Дункель.

– Дункель, ты еще больший тормоз, чем я думала. Тебя нужно отловить и набить на лбу «переводчики – не прямо, а направо».

– Э-э-э… Мозги совсем не варят. Пардон.

– Кретин.

Он крутнулся на месте и помчал в нужном направлении. Каблуки громко стучали по мраморному полу, а спину жег взгляд Туры. Ну конечно, он помчался прямо к ней! Он всегда бежал прямиком к ее окошку. В следующий раз он непременно пригласит ее на чашечку кофе. Хотя нет, «на кофе» можно понять превратно. На концерт «Шальной братвы»? Нет, увидит его с контрабасом на сцене и подумает, что он хочет зарисоваться – совсем нескромно. Сводит ее в кино! Да! Как раз не за горами премьера «Человек-волк: история о разбитом сердце». Главное, пробиться сквозь ее защиту и не получить по морде. Крутая девочка, ничего не скажешь… А вот и нужное окошко.

– Чем могу быть полезен? – ухмыльнулась ему лысая рожа в очках.

Уродец Мортимер, Ктулху бы побрал. Джерри скривился и поежился – он не мог не обращать внимания на ужасные прыщи, прятавшиеся в усах клерка.

– Неважно себя чувствуете, господин Дункель? В прошлый раз вам тоже нездоровилось, – всё так же лыбясь, проворковал Мортимер.

– Да, Морти, не очень. Мне нужен синхронный переводчик для ночных мверзей.

– Бумаги?

– В порядке. – Джерри достал из кармана измочаленные листы и просунул их в щель под стеклом. – Извини, не было возможности возиться с папкой.

Бормоча что-то про «подтереться», Мортимер расправил накладную, дунул на штамп и грохнул по бедной бумажке.

13:12 p. m.

Закуриваю. Пепельница у входа в Бюро щетинится окурками моих сигарет. Стою, прислонившись к стене. Взгляд лениво плавает по выпуклостям и впадинам моего любимого Понти – так я называю свою колымагу. Наверное, мог бы таращиться на нее вечно – таращиться и медитировать с сигаретой в зубах. Хотя лучше бы я сейчас сидел дома напротив кровати и медитировал на задницу Туры.

Итак, заберу этого мастера мверзейших словес, и в Крайслер-билдинг, к моим «друзьям» – разговоры говорить. Ночные мверзи настояли на том, чтобы переговоры между ними и людьми проводились через их старшин, а эти крылатые твари прятались в штабе. Крайслер… Помню, как я надрался, когда узнал, что мэр О’Двайр подарил это прекрасное здание мверзям.

Очень надеюсь, они что-то знают. Не приведи Ноденс, чтобы эти твари оказались виновны… Тогда нам всем крышка.

Ребята в Бюро не спешат. Ясное дело, важные птицы – без них сейчас никуда. Если этот мудак не появится в течение десяти минут, придется открывать новую пачку. Руки буквально чешутся – спичит взять в руки четырехструнного друга и дать волю пальцам, отпустить вожжи фантазии. Или еще лучше: мы с ребятами, все вместе, на сцене «Дохлого Джонни», а публика ловит каждый звук… Почему они копаются так долго? Уже и плюху от Туры получил, и радио послушал, и помечтал, и покурил, покурил, а потом еще раз покурил… Эта работа меня угробит.

Как раз на мысли о гробах скрипнула дверь, и на улицу вышел пижон в черном – широкополая шляпа, длинное пальто, пояс развевается позади, лакированные туфли. Переводчики всегда походили на гробовщиков.

Он остановился и принялся озираться вокруг.

– Эй, Мак!

Парень перестал вертеть головой и, как марионетка, повернулся на месте. Тощий, как скелет, и совсем еще молодой. Безупречно белая рубашка, черно-синий галстук с приятным золотистым отливом. Стильный пижон!

– Детектив Дункель?

– Точно.

– Владимир Щекавица.

– Щекав… Это польская фамилия?

– Украинская, – скривился франт.

– Коммунист?

Щекавица уставился на меня, словно я выплеснул ему в лицо стакан холодной воды. Я засмеялся.

– Расслабься, парень, просто шучу. Топлю лед, сечешь?

Щекавица выдавил подобие улыбки. Надменный олух. Но он мне нравился. Сработаемся.

Когда мы подходили к машине, я услышал, как изнутри надрывается рация. Подскочив к двери, я ввалился внутрь.

– Дункель слушает.

Щекавица пялился на меня, как на неизвестное науке животное.

– Еду, – буркнул я и щелкнул переключателем. Повернулся к переводчику. – Щек, придется нам покататься. Кстати, Владимир… Сокращенно будет Влад?

– Да.

– Так же Дракулу звали. Ты, случаем, не из Карпат будешь?

2

Сверкали мигалки, выл гудок – старенький «Понтиак» мчался лабиринтами Бруклина что было мочи. Хмурые чернокожие провожали Дункеля тяжелым взглядом.

Притормозив возле Проспект-Парка со стороны Оушен-авеню, детектив выскочил на улицу. Владимир тоже вылез из машины.

– Я с вами.

Дункель смерил его взглядом и пожал плечами.

– Как знаешь. Под ногами не путаться, глупых вопросов не задавать. Усек?

– Усек, – сказал Владимир и положил в рот пластинку жвачки «Риглис». Хмыкнув, Дункель закурил и, махнув Владимиру – мол, за мной, – двинулся в сторону неизбежного сборища зевак.

Желтая лента окружала площадь в пять квадратных метров под большим развесистым дубом. Знакомые лица мрачно смотрели на темный силуэт на земле. Подойдя ближе, Дункель устало вздохнул: на траве растянулись вещи, явно принадлежавшие молоденькой девочке; из одежды серыми змеями торчала кожа ног, рук. Волосы веером рассыпались вокруг лица, походившего на непропеченный блин. Жидкость на темной коже поблескивала черным бисером.

– М-да, – сказал Дункель.

– М-да, – отозвался Полхаус и промокнул платком вспотевший лоб.

Дункель выпустил дым и поднял голову.

– Есть какие-то новые зацепки?

– Нет, Джерри… Не знаю, имеет ли это хоть какое-то значение, но тело… точнее, труп… мать твою, как называть это?! – Он ткнул пальцем в нечто, похожее на сдувшуюся резиновую куклу.

– Неважно. Расслабься. Пускай будет тело, один хрен.

– Тело. Ладно… – Полхаус глубоко вдохнул и выдохнул, явно пытаясь взять себя в руки. – Короче, на тело напоролась парочка влюбленных. Зовут их… – Он заглянул в блокнот, – Мэри Энн Пинкертон и Дэвид Смизерс, двадцать один и двадцать три года. В парке стоял туман, и они решили, что романтичней ничего быть не может. В самом укромном, по их мнению, месте они нашли тело, – Полхаус снова вздохнул, – Мэрджори Хоуп, семнадцать лет. Девчушка прогуливала школу, потому что ее пригласил на свидание, – быстрый взгляд в блокнот, – Тимоти Бэст, школьный ловелас номер один. На свиданку не дошла.

– Бэста допросили?

– Да, но у него железное алиби.

– Насколько железное?

– В это время он сидел в кабинете школьного директора – его застукали в туалете с какой-то соплюшкой на пару классов его младше. Догадайся, чем они занимались.

– Ясно. А результаты анализов черной херни на теле Хастингса?

– Это мазут.

– Мазут, – хмыкнул Дункель и раздавил сигарету. Щекавица неодобрительно глянул вниз.

– Лучше и не скажешь, Джерри, – кивнул Полхаус.

– Что-то еще?

Полхаус полистал блокнот.

– Нет.

Детектив вздохнул и с кислой миной осмотрелся. Заметив Роя с Майком, он подошел к ним. Через минуту он подошел к Щекавице – тот всё еще стоял возле останков Мэрджори Хоуп.

– Ладно, Дракула, поехали. Не будем терять времени.

Детектив и переводчик подошли к желтой ленте. Дункель посмотрел на зевак – жадные глаза, открытые рты. Кое-кто притащил фотоаппараты. В самой гуще народа противно заиграли на флейте – словно музицировал сумасшедший. Ни стыда, ни совести.

Детектив поднял ленту, пропустил переводчика и двинул через толпу. Пару раз «случайно» ткнул кого-то под ребра. Улыбнулся, когда в ответ донеслось удивленное хрюканье.

Впереди послышался ропот, кто-то завизжал.

Всё произошло молниеносно.

Щекавица остановился как вкопанный, а потом зашипел, пригнулся, сделал шаг назад. Дункель увидел, как дернулась голова парня, услышал, как хрустнули позвонки. Кто-то поднял Владимира над землей – Джерри не мог рассмотреть нападавшего, его полностью скрыло развевающееся пальто Щекавицы. Переводчик дернулся еще раз, и еще, и еще. Шипение перешло в бульканье.

Народ заорал и бросился врассыпную. Похожий на козла паренек с большими зубами в панике рванул прямо на Дункеля, и тот вырубил его локтем. Положил руку на кобуру, палец рванул застежку.