Текст книги "США – угроза миру"

Диккенс замечал: "Не берусь судить, какой грозный смысл таился в словах этого жителя красных лесов, – знаю только, что все остальные пассажиры с восхищением и ужасом взирали на него. Баркас вскоре вернулся к причалу, и нас избавили от всех "пионеров", каких лаской или таской удалось убедить сойти на берег".

Если такое раздражение и такой поток агрессивных речей вызывали у пионера Запада свои соотечественники, то не трудно представить себе, как кипели у него страсти при встречах с людьми иной культуры и расы, которых, по его мнению, "напихали через край". Как писали Морисон и Коммаджер, в Техасе постоянно вспыхивали "конфликты с мексиканскими гарнизонами, гордые офицеры которых возмущались грубым юмором поселенцев и их неукротимым индивидуализмом". К тому же среди новых колонистов, по словам двух историков, все чаще появлялись "сорви-головы… , вроде братьев Бауи, контрабандистов работорговли, Дэви Крокетта, Сэма Хьюстона…, которые покинули свой родной край и тем самым принесли ему лишь благо".

Конфликт между американскими жителями Техаса и правительством Мексики произошел в 1835 году, когда президент А. Лопес де Санта-Ана провозгласил новую конституцию страны, ограничивавшую права отдельных штатов. В ответ колонисты подняли мятеж, создали временное правительство и изгнали мексиканский гарнизон из Сан Антонио. Так американцы вновь после заговора Гордона прибегли к имитации революции для проведения подрывной деятельности против суверенной страны.

Для подавления мятежа чужеземцев, вторгшихся на территорию Мексики, президент Санта-Ана лично возглавил поход в Техас во главе 3 тысяч солдат. Мексиканские войска осадили форт Аламо, в котором засело 200 американцев. 6 марта 1836 года Санта-Ана взял штурмом Аламо. Все защитники были или убиты, или перебиты после взятия в плен.

Тем временем американцы провозгласили независимость республики Техас и приняли флаг с белой звездой. Войско Санта-Аны продолжало наступать, но 21 апреля 1836 года попало в засаду. Американцы с криком: "Помним Аламо!" разгромили мексиканцев, а Санта-Ану взяли в плен. После этой победы американцы приняли конституцию Техаса, легализовали рабовладение, избрали Сэма Хьюстона своим президентом и послали в Вашингтон представителя, который просил принять Техас в США.

Однако приему Техаса в США воспротивились северные штаты. К этому времени в составе США имелось 13 рабовладельческих и 13 "свободных" штатов. Вступление Техаса в США нарушило бы равновесие между промышленным Севером и плантаторским Югом. 1 ноября 1837 года законодательное собрание Вермонта приняло резолюцию, в которой решительно осуждались планы принятия в США "любого штата, конституция которого допускает рабовладение". В свою очередь законодательное собрание Алабамы 25 декабря 1837 года приняла резолюцию, в которой указывалось: "Достаточно взглянуть на географическую карту, чтобы убедить самого поверхностного наблюдателя в том, что нарушение равновесия создает крайний северо-восток. Равновесие было бы восстановлено, если бы был аннексирован Техас".

Между тем положение техасских сепаратистов было уязвимым. Хотя Мексика и Техас заключили перемирие, в Мехико не признали независимости самозванной республики. В то время как число белого населения Техаса составляло немногим более 50 тысяч, во всей Мексике проживало около 7 миллионов. Мексика в любой момент могла атаковать сепаратистов и подавить их мятеж. Поэтому американцы в Техасе прилагали усилия для того, чтобы США присоединили к себе "республику Одинокой Звезды".

Однако в ходе кампании по выборам президента США 1844 года вопрос о присоединении Техаса вышел за рамки дискуссии о равновесии между "свободными" и рабовладельческими штатами. Кандидатом на пост от демократической партии стал Джеймс К. Полк, который требовал овладения Орегоном и Техасом. В стране велась шумная кампания, в ходе которой призывали аннексировать Техас и установить границу на северо-западе по 54 параллели и 40 градусу, то есть до границы с русской Аляской, что отделило бы Канаду от Тихого океана. Таким образом, не исключалась возможность войны против Мексики и Великобритании. В обстановке милитаристского и шовинистического угара Полк был избран 11-м президентом США (1845 – 1849). За день до истечения срока своих полномочий президент Тайлер направил в Техас курьера с посланием. В нем сообщалось властям "республики Одинокой Звезды", что требуется лишь их согласие на то, чтобы стать новым штатом.

Ю. Мельников писал: "Именно в это время в США был сформулирован и произнесен знаменитый лозунг о "предопределении (манифесте) судьбы" ("Manifest Destiny"). Хотя философия "предопределения" складывалась постепенно на всем протяжении первой половины XIX века, этот лозунг был впервые употреблен летом 1845 года редактором "Демократического обозрения" Дж. Салливеном в связи с требованием аннексии Техаса. Согласно приверженцам теории "предопределение судьбы", возмужалый американский народ обратил свое лицо "в сторону взошедшего солнца. Часть американцев приобрела с помощью справедливых переговоров законные владения в Техасе; другие прошли пустыни и пересекли горы, чтобы добывать пушнину и заниматься честной торговлей. Но их права были высмеяны и их флаг оскорблен некомпетентными и бесчестными мексиканскими властями… В таких обстоятельствах молчание было позором, мир – глупостью, аннексия – добродетелью".

Хотя пастор Уилбур говорил в проповедях, что "вся эта болтовня про судьбы наполовину от невежества, а наполовину от рома", американский историк М. Курти писал: "К 1850-м годам "предопределение судьбы" стало частью американского патриотизма, литературы и фольклора, политической философии и идеалов".

Идея "предопределения судьбы" захватила и Джеймса Полка. Накануне своей инаугурации он заявил своему военно-морскому министру, что одной из его целей является завладение Калифорнией. Видимо, захват Техаса его уже не заботил, поскольку это успел сделать Тайлер. Морисон и Коммаджер так характеризовали положение в тогдашней Калифорнии: "Положение в Калифорнии было похожим на то, что существовало в Техасе 10 лет назад. Правда, здесь "кочегаров" (так презрительно называли американцы мексиканцев. Авт.) и "гринго" (презрительная кличка для североамериканцев, которую использовали латиноамериканцы) было более или менее поровну: по семь тысяч на каждую группу. Кроме того, имелось около 3 тысяч крещенных индейцев. Между этими группами существовал обычный антагонизм. Американцы считали мексиканцев ленивыми, инфантильными и трусливыми; мексиканцы ненавидели пришельцев за их грубость, алчность и нецивилизованность. По мере того, как число американцев возростало, а мексиканцев – не увеличивалось, мятеж стал неизбежным".

На пути к Калифорнии стоял Техас. Поэтому подхватывая мысли президента Полка, столичная газета "Юньон" писала: "Пусть великое дело аннексии осуществится… Кто может остановить поток, который течет к Западу? Дорога к Калифорнии открыта для нас. Кто может остановить марш западного народа?" 18 февраля 1845 года конгресс принял резолюцию о приеме Техаса в США.

В ответ Мексика заявила протест против действий Вашингтона и разорвала отношения с США. В июле 1845 года на плебесците американское население Техаса проголосовало за присоединение к США. Но еще до плебесцита 24 июня 1845 года военно-морской министр США направил распоряжение коммодору Слоуту, командующему тихоокеанской базой военно-морского флота, захватить Сан Франциско "как только будут получены известия, что Мексика объявила войну США". Одновременно Полк отдал приказ генералу Захари Тейлору вступить на территорию Техаса "для его защиты от возможного нападения мексиканцев".

В течение второй половины 1845 года и в начале 1846 года США и Мексика находились на грани войны. В это время США вдруг вспомнили про долги Мексики и потребовали их выплаты. Они направили в Мехико посла Слиделла, который должен был предложить Мексике погасить долги в обмен на признание Рио-Граде границей Техаса и США. Такое требование означало, что США произвольно расширяли границы нового штата и своей страны. Президент Эррера отказался принять посла США, как страны, совершившей агрессию против Мексики. Тогда Полк приказал Тейлору 13 января 1846 года занять левый берег реки Рио-Гранде.

Тем временем в Мексике произошел переворот и к власти пришло правительство М. Паредес-и-Арригилья. Новый президент был возмущен терпеливым отношением своего предшественника по отношению к американской агрессии.

23 марта 1846 года войска Тейлора заняли позиции по левому берегу Рио-Гранде и направили свои пушки на мексиканский город Матаморас по ту сторону реки. 23 апреля Тейлор закрыл подвоз оружия и других припасов к мексиканским городам по реке Рио-Гранде. Несмотря на резкие заявления в мексиканской печати, правительство Паредеса ничего не предпринимало для отражения агрессии. Хотя Паредес отказывался принять посла США Слиделла, он предлагал начать переговоры о Техасе. Однако, как указывали Морисон и Коммаджер, "подлинным препятствием к мирному урегулированию стало то, что Полк хотел нечто большее, чем границу по Рио-Гранде. Его глаза были устремлены к Тихому океану и лишь Верхняя Калифорния могла удовлетворить его аппетит к экспансии".

По словам Морисона и Коммаджера, "Полк отверг предложение Мексики как неискреннее и предательское и 25 апреля начал готовить послание конгрессу, призывая объявить войну лишь на том основании, что Мексика не приняла Слиделла и отказывалась заплатить долг в 3 208 314 долларов и 96 центов… 8 мая Слиделл посетил президента и призвал его действовать энергично. В субботнее утро 9 мая Полк сообщил своему кабинету, что он считает своим долгом направить послание конгрессу об объявлении войны в четверг. Все согласились, за исключением Банкрофта, который говорил, что войну не следует объявлять, пока Мексика не совершит какой-то явный враждебный акт. Государственный секретарь Бьюкенен заявил, что его бы это также удовлетворило, но уже сейчас есть достаточные причины для объявления войны Мексике. Кабинет завершил заседание в 2 часа дня. В 6 часов в Белый дом прибыла депеша от генерала Тейлора. В ней сообщалось, что 25 апреля – через два дня после того, как Тейлор заблокировал Матаморас – мексиканский отряд пересек Рио-Гранде и в ходе стычки с американскими драгунами убил несколько из них, а остальных взял в плен. Полк созвал новое заседание в половине седьмого вечера. Совесть Банкрофта и Бьюкенена теперь успокоилась. Было принято единогласное решение, что в понедельник в конгресс будет направлено послание об объявлении войны, в котором будут представлены документы с указанием "ущерба и несправедливостей", допущенных Мексикой в отношении США. Уделив лишь два часа церковной службе, Полк весь воскресный день трудился вместе со своими секретарями над посланием по поводу объявления войны".

11 мая 1846 года послание Полка было представлено конгрессу. В нем говорилось: "Чаша терпения истощилась… После повторявшихся угроз Мексика пересекла границу Соединенных Штатов, вторглась на нашу территорию и пролила американскую кровь на американской земле". (Став членом палаты представителей, Авраам Линкольн не раз вносил проекты резолюций, в которых требовал, чтобы показали точно место, где была пролита кровь "на американской земле". Ни Аврааму Линкольну, ни кому другому это место не было никогда показано.) Через два дня конгресс объявил, что "своими действиями Республика Мексика вызвала войну с Соединенными Штатами".

Как отмечали Морисон и Коммаджер, "в долине Миссисипи война была чрезвычайно популярна… Тысячи западных волонтеров выступили, желая "попировать в чертогах Монтезумы". В старых штатах война вызвала меньше энтузиазма. Из долины Миссисипи и Техаса в ряды армии вступило 49 тысяч добровольцев; из первоначальных 13 штатов – 13 тысяч… Аболиционисты видели в войне заговор рабовладельцев".

Известный писатель Генри Торо отказался платить налог в знак протеста против использования денег налогоплательщиков для ведения войны. Он был помещен в тюрьму и, когда его друг философ Ральф Эмерсон, навестив его, спросил: "Что ты тут делаешь, сидя в тюрьме?", Торо ответил: "А почему ты не в тюрьме и что ты делаешь на свободе?" Выйдя из заключения, Торо написал памфлет "О гражданском неповиновении", в котором резко осуждал войну против Мексики.

Против войны высказались квакеры, конгреционалисты и унитарная церковь. Хотя священник Т. Паркер высказывал презрительное отношение к мексиканцам, он решительно осуждал "позорную войну" и осуждал всякого жителя Новой Англии, если он шел на войну, давал деньги на ведение войны или оказывал иное содействие войне. По сути в ходе американо-мексиканской войны возникло первое антивоенное движение общественности в США.

Даже американские генералы, участвовавшие в войне, осуждали ее несправедливый характер. Генерал Улисс Грант писал: "Я считаю, что эта война была одной из самых несправедливых, которую когда-либо вела сильная страна против слабой".

Против войны выступила и оппозиционная партия вигов. Газеты вигов писали: "Всему миру известно, что мы обманули Мексику, что мы – грабители… Кто добровольно вступает в армию или голосует за ассигнование хотя бы одного доллара на войну, предает… права человечества. Всякий житель Соединенных Штатов, достойный американской свободы, должен драться на стороне мексиканцев и низвергнуть подлых, низких… корыстных захватчиков".

Однако эта позиция не была характерной для большинства вигов в конгрессе. Лишь 14 из 64 вигов-конгрессменов выступили против резолюции о объявлении войны. Среди голосовавших против были Д. К. Адамс и А. Линкольн. Последний осуждал президента Полка и заявлял, что "кровь, пролитая в этой войне, обличает его подобно крови Авеля".

Однако, несмотря на свою оппозицию в последующем все виги в конгрессе поддержали расходы на войну. Объясняя свою противоречивую позицию, Линкольн говорил: "Возможно, что вам покажется вторжение армии в мирные мексиканские поселения, которое сопровождалось запугиванием населения, уничтожением их посевов, дружелюбной, мирной процедурой. Но нам это так не представляется… Однако, коль скоро война началась и стала делом нашей страны…, мы не можем выступить против войны". Эта противоречивая позиция вигов способствовала тому, что правительство Полка могло уверенно вести военные действия против Мексики.

Полк смог сконцентрировать усилия страны на войне против Мексики и благодаря тому, что им был своевременно преодолен кризис в англо-американских отношениях относительно границы на северо-западе страны. Воевать против Мексики и Великобритании одновременно США не могли. Кроме того, Полк прекрасно понимал, что одно дело воевать против слабой латиноамериканской страны, а другое дело – связаться с могучей Британской империей. В обстановке военной шумихи, вызванной началом войны с Мексикой, Полк смог убедить конгресс пойти на компромисс с Англией и согласиться на границу по 49 градусу северной широты, а не по 54 градусу 40 минуте. В июне конгресс дал полномочия президенту для подписания такого договора, который был подписан 15 июня.

Война еще не началась, а американцы, проживавшие в Калифорнии, провозгласили там независимую республику 15 июня 1846 года и подняли флаг с изображением медведя. (С тех пор на флаге Калифорнии изображен медведь и имеется надпись "Калифорнийская республика".) 23 июня в Калифорнию вошли американские войска во главе с капитаном Фремонтом. 7 июля коммодор Слоут отдал приказ американским судам овладеть Сан-Франциско. В считанные дни американцы овладели севером Калифорнии.

В этой войне силы были неравными. Американские войска насчитывали 115 тысяч солдат, мексиканские – от 18 до 40 тысяч. Американцы были лучше вооружены: у них были современные винтовки, произведенные на американских оружейных заводах. Мексиканцы же использовали британские мушкеты времен наполеоновских войн. В ходе этой войны американцы применили так называемую "летучую артиллерию": пушки размещались на конных повозках, и оттуда велся огонь. Такие повозки представляли нечто вроде боевых тачанок и они наносили немалый урон мексиканцам. Слабости мексиканской армии усугублялись политической нестабильностью в стране. Фактически армия была расколота на "централистов" и "республиканцев", между которыми не прекращались стычки. В ходе войны в Мексике произошел очередной переворот и президентом вновь стал Санта-Ана. И все же несмотря на слабости мексиканцев и свои преимущества американские войска под командованием З. Тейлора лишь после тяжелых боев сумели продвинуться в глубь мексиканской территории.

Решительный поворот в войне произошел после высадки десанта из 12 тысяч американских солдат под командованием генерала Скотта в районе порта Вера-Круз в марте 1847 года. В течение 12 дней осады американцы подвергли город массированному обстрелу. Репортер новоорлеанской газеты "Дельта" писал: "Мексиканцы оценивают число жертв от 500 до 1000 убитыми и ранеными, но все согласны в одном: потери среди солдат сравнительно невелики, но зато огромны потери среди женщин и детей". Разрушив город с помощью артиллерии, американцы взяли Вера-Круз. После этого Скотт 1 мая взял город Пуэбла, второй по величине город в тогдашней Мексике.

В сентябре начались бои за Мехико. По свидетельству очевидцев, в окрестностях мексиканской столицы "поля были покрыты тысячами трупов людей, частями лошадей и мулов… Четыре тысячи мексиканцев лежали убитыми и ранеными. Три тысячи были взяты в плен… Американцы потеряли около одной тысячи убитыми, ранеными или пропавшими без вести". 14 сентября войска Скотта вошли в столицу страны, а сам Скотт стал губернатором Мехико.

2 февраля 1848 года был подписан мирный договор, по которому Мексика уступала Соединенным Штатам Калифорнию, Аризону, Техас, Нью-Мексико, на долю которых приходилось половина территории страны. Так как в 1846 году был достигнут компромисс с Англией по вопросу об Орегоне, то теперь американская территория шла широкой полосой от Атлантического до Тихого океана. Планы экспансионистов были реализованы. Эта была первая победа над целой страной, а не племенами индейцев, которую США выиграли без внешней помощи. В США царил разгул шовинистических настроений.

При этом забывали о значительных потерях в войне. Как отмечалось в "Википедии", хотя в боях американцы потеряли лишь 1 700 человек, т.е. около 1,5% личного состава, свыше 11,5 тысяч (10% личного состава) погибли от разных болезней, особенно от желтой лихорадки. К тому же около 12% были ранены или уволены из-за болезней. В "Википедии" говорилось, что "ветераны Мексиканской войны продолжали страдать от тяжелых болезней, полученных в ходе войны. Поэтому число потерь можно довести до 25% в первые 17 месяцев войны. Общее число потерь возможно достигло 35 – 40%, если принять во внимание смерти, вызванные ранениями или болезнями в последующие годы. В этом отношении эта война стала самой тяжелой за всю американскую историю". Следует учесть, что в ходе войны американцами было убито около 25 тысяч мексиканских солдат, что составляло более половины всей армии страны.

Виги постарались забыть о своей оппозиции к войне и поддержали кандидатуру Захари Тейлора в президенты США. Он стал 12-м президентом США (4 марта 1849 – 9 июля 1850). После победы никто не попытался разобраться в причинах войны, ее ходе и ее последствиях. Об аргументах антивоенной оппозиции (фальсификация предлога для объявления войны, корыстные интересы южных плантаторов, толкнувших страну к войне и т.д.) никто уже не вспоминал. Никто не пытался выяснить, почему столько американских солдат погибло от болезней и как это можно предотвратить в дальнейшем.

Однако вскоре стало ясно, что победоносная война лишь усугубила внутриамериканские противоречия, которые проявлялись в ходе ее. Генерал Улисс Грант, который служил под началом Захари Тейлора во время американо-мексиканской войны, называл ее "злосчастной" и считал, что она вызвала Божье наказание в виде гражданской войны в США. Генерал говорил: "Мятеж южан был, прежде всего, порождением мексиканской войны. Нации, как и отдельные люди, получают наказания за свои грехи. Мы получили наказание в самой кровавой и расточительной войне современности".

Глава 12. Гражданская война – Божье наказание за Мексику?

Победа над Мексикой окончательно вскружила головы сторонникам экспансии США. На Юге требовали продолжения войны и захвата всей Мексики. Даже государственный секретарь Бьюкенен, который занимал осторожную позицию в начале войны с Мексикой, теперь предлагал Полку отказаться от подписанного договора и продолжить покорение Мексики.

Усилившаяся военная активность США в Западном полушарии свидетельствовала о том, что наиболее экспансионистские круги этой страны жаждали новых захватов. Особое рвение проявляли верхи рабовладельческих штатов. Как отмечал У. Фостер, "среди многочисленных планов экспансии и создания новых районов рабовладельческого хозяйства фигурировали и такие планы, как аннексия полуострова Юкатан, захват Панамы и Гаити, покупка Кубы. Выдвигались даже безумные планы "овладения Бразилией"… Южные плантаторы… строили планы включения в свою рабовладельческую империю Вест-Индии, Мексики и Южной Америки". Против этих планов выступали северяне.

На Севере же вновь выдвигались планы поглощения Канады. В 1854 году встал вопрос о заключении "договора о взаимности" с Канадой. Как замечал У. Фостер, "промышленники надеялись, что этот договор ускорит аннексию Канады, а плантаторы были убеждены, что он отсрочит это событие".

К середине века противоречия между Севером и Югом достигли крайней степени. Север был регионом, где особенно бурно развивалась промышленность. К 1850 году продукция промышленности впервые превысила по стоимости продукцию сельского хозяйства. Промышленность росла бурными темпами. В 1850 году производство стали достигло 600 тысяч тонн, а в 1860 году – 988 тысяч тонн. В 1820 году добыча угля составляла 50 тысяч тонн, а в 1860 – 14,3 миллионов тонн. В 1853 году в штате Массачусетс некий Джошуа Мерилл занялся перегонкой нефти, а в 1859 году бывший железнодорожный кондуктор Эдвин Дрейк обнаружил нефть в штате Пенсильвания. На Севере США появилась нефтедобывающая промышленность.

У. Фостер писал: "Начало развития промышленности в США относится к периоду развертывания промышленной революции, связанной прежде всего с изобретением парового двигателя и с развитием фабричной системы производства. Сами Соединенные Штаты сыграли немалую роль в разработке и быстром внедрении новых изобретений. К числу важнейших изобретений, сделанных в течение первых… лет развития промышленности США и обычно считающихся полностью или частично американскими, относятся: пароход (1787 г.), хлопкоочистительная машина (1793 г.), бумажная машина (1809 г.), косилка (1831 г.), телеграф (1832 г.). жатка (1836 г.), фосфорная спичка (1836 г.), вулканизация каучука (1844 г.), револьверный станок (1845 г.), пневматическая шина (1845 г.), обувная машина (1846 г.), ротационная машина (1846 г.), бессемеровский процесс (1847 г.), турбина (1849 г.), электровоз (1851 г.)…"

В 1860 году США заняли четвертое место в мире по объему промышленного производства. В стране быстро развивался транспорт. Первая железная дорога, соединившая Балтимор с Вашингтоном, была построена в 1828 году, а в 1850 году в стране было уложено 14 434 километров железных дорог. В 1807 году в стране был спущен на воду первый пароход Фултона, а в 1851 году по внутренним водам страны курсировало около 600 пароходов.

В то же время в 50-е годы промышленность США трижды пострадала от циклических кризисов перепроизводства (в 1854, 1857 и 1860 гг.). Выход из своих трудностей хозяева американской промышленности видели в расширении внутреннего рынка, но это сдерживалось сохранением рабовладения на Юге страны.

Хотя промышленный прогресс не обошел и Юг, этот регион развивался прежде всего как сельскохозяйственный. Парадоксальным образом, промышленный и технический прогресс страны способствовал бурному процветанию плантационных хозяйств. В. Паррингтон замечал, что с изобретением новых ткацких станков, "хлопчатобумажная промышленность сразу стала развиваться необычайно быстрыми темпами, а отсюда возросла потребность в американском сырье. Количестве поставляемого Америкой хлопка в свою очередь значительно возросло после изобретения хлопкоочистительной машины, а вкупе эти изобретения привели к коренному перевороту в сельском хозяйстве Юга. В XVIII веке основные предметы экспорта южан составляли табак, рис и индиго. В 1825 году ими становятся хлопок, табак и сахар, а еще через десятилетие в экспортной торговле южных штатов воцарился хлопок. В 1791 году… объем экспорта хлопка составлял всего лишь 200 000 фунтов, в 1803 году он возрос до 40 000 000 фунтов, а к 1860 году годовая стоимость экспорта хлопка равнялась почти 200 миллионов долларов". В середине XIX века слова "Король Хлопок" стал формулой, объясняющей право на особое положение Юга в Северной Америке и во всем мире.

Приведя данные о росте хлопчатобумажного производства, Паррингтон замечал: "Эти цифры сами по себе служат достаточно ясным объяснением причин того экспансионистского духа, который стал характерен для рабовладельческого хозяйства после 1820 года. Они говорят о существовании огромной монополии – экономической системы южных штатов, которая не могла допустить, чтобы ее доходы, как в настоящем, так и в будущем подверглись риску из-за той или иной политической партии, под каким бы предлогом эта партия не действовала".

Противоречия между Севером и Югом были связаны с использованием двух различных форм эксплуатации рабочей силы – в виде наемного труда и рабства. В южных штатах из 12 миллионов жителей 4 миллиона составляли рабы. Несмотря на запрещение работорговли, в 50-х годах в США ежегодно ввозилось около 25 тысяч новых рабов. В. Паррингтон писал: "Основной слабостью Юга оказалось то, что дух эксплуатации, который после заключения мира в 1783 году широко распространился по всей Америке подобно чесоточному зуду, именно на Юге принял наиболее отталкивающие формы. Эти формы внушали гуманным и обладавшим беспокойной совестью людям гораздо больше отвращения и казались более достойным осуждения, нежели наемное рабство".

Изначально разница между Севером и Югом выражалась в двух образах мысли американских верхов – патриархально-помещичий в "Диксиленде" и откровенно деляческий на Севере у богатых "янки". Как подчеркивал В. Паррингтон, "чувство патриархальной ответственности, которое делало отношения между господином и рабом более человечными, смягчало аристократический дух Старого доминиона (название штата Вирджиния. Авт.), а более широкие общественные связи создали превосходную республиканско-помещичью олигархию". Даже такая противница рабства, как Гарриет Бичер-Стоу с симпатией описала в своем знаменитом романе нравы в рабовладельческом хозяйстве кентукийского помещика Шелби. Она писала, что "те, кому приходилось посещать кентуккийские поместья и видеть благодушное отношение тамошних хозяев и хозяек к невольникам, а также горячую преданность некоторых невольников свои господам, может статься поверят поэтической легенде о "патриархальном" укладе жизни в тех местах и тому подобным сказкам".

Однако, как замечал Паррингтон, в так называемом "черном поясе", лежавшем между Южной Каролиной на востоке и Техасом на западе и составлявшем как бы единую территорию, в сердце которой находились Джорджия, Алабама, Миссисипи и Луизиана… патриархальная система Вирджинии уступила место системе эксплуатации негров, приобретавшей все более неприкрытые формы по мере дальнейшего распространения на Запад. Именно здесь число рабов, приходившихся на одного белого, достигло максимума, именно здесь рабский труд приносил наибольшую выгоду, и именно здесь в результате всего этого рабовладельческое хозяйство приняло наиболее воинствующие формы".

Плантаторы, по словам Паррингтона, исходили из того, что "рентабельность рабовладения в "черном поясе" была бесспорна". Паррингтон подчеркивал: "Рабство оказывало развращающее влияние на жителей Юга, как на владельцев плантаций, так и на белых бедняков. Благородные культурные традиции Вирджинии не сумели пустить корней в "черном поясе". Распространение плантаций, управляемых наемными надсмотрщиками, развивало в их владельцах, составлявших горстку людей и обладавших неограниченной властью, преувеличенное чувство собственного превосходства… В пограничных штатах по побережью Мексиканского залива быстрое распространение плантаторской системы вызвало к жизни аристократию, полного чванства, пропитанную буржуазным духом, наглую по манере держаться". Для миллионов читателей во всем мире олицетворением жестокости и диких манер южного плантатора стал владелец поместья на Ред-Ривер (штат Луизиана) Саймон Легри из романа Г. Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома".

Применение рабского труда тормозило применение техники в сельском хозяйстве, развитие промышленности всей страны. Но богатые и влиятельные рабовладельцы (28 тысяч человек, владевших 20 и более рабами) сохраняли не только господствующее положение в южных штатах, но и значительное влияние в правящих структурах США. По словам Паррингтона, рабовладельцы Юга постоянно стремились распространять рабовладение, но "замышляя подобную экспансию, рабовладению следовало обеспечить стратегические позиции в Вашингтоне, чтобы исключить возможность контроля над центральным правительством со стороны соперничающей экономической системы в ущерб интересам рабовладельцев".

На президентских выборах побеждали кандидаты, выражавшие интересы плантаторов Юга. Хотя 14-й президент США Франклин Пирс (1853 – 1857) (он сменил М. Филмора, который занял пост президента США 9 июля 1850 года после смерти З. Тейлора) был северянином, он находился в сильной зависимости от южных плантаторов. По инициативе Ф. Пирса был принят закон о приеме в США штатов Канзас и Небраска. Этот закон отменял так называемый "миссурийский компромисс", по которому число рабовладельческих и "свободных" штатов должно было быть равным. Теперь каждый штат должен был решать самостоятельно вопрос о легализации рабовладения на его территории. Споры о статусе рабовладения привели к тому, что Канзас оказался охвачен гражданской войной между сторонниками рабовладения и его противниками.

15-м президентом США был избран новый ставленник южан и масон Джеймс Бьюкенен (1857 – 1861). В его президентство Верховный суд США и сенат приняли решения, которые фактически узаконивали рабство на всей территории страны. Борьба между сторонниками рабства и его противниками охватила всю страну.