Текст книги "Россия и современный мир №2 / 2016"

После ХХ съезда

Произнесенный на ХХ съезде доклад Хрущёва «О культе личности и его последствиях» буквально потряс весь «социалистический лагерь» и опрокинул систему ценностей сталинской империи. Доклад из первых уст слышали немногие. Он зачитывался на закрытом заседании съезда. Однако текст доклада, размноженный для чтения в парторганизациях и вскоре попавший на Запад, стал первым достоверным и убедительным документом, обличавшим не только преступления самого Сталина, но и всей его системы.

Хрущёв метил в Сталина и его методы, а попал в советский режим, кардинально менять который он вовсе не собирался. Целью его политики являлись лишь коррекция партийной линии, под флагом «возвращения к Ленину», смягчение режима, поворот к народным нуждам, подъем находящегося в глубоком кризисе сельского хозяйства. Он вовсе не желал затрагивать основы, на которых зиждилась советская система – принудительный труд, подавление личных свобод и жесткий идеологический диктат, исключавший любые формы проявления самостоятельного мышления. Но личная деспотия Сталина как раз и была неизбежным следствием этих базисных принципов.

Разоблачение культа Сталина, реабилитация и возвращение репрессированных создали новую политическую обстановку в стране. Процесс, получивший название хрущёвской «оттепели», набирал обороты6363
  Хрущёв не любил этот термин, полагая, что он создает неправильное мнение «о существе тех принципиальных изменений, которые произошли после смерти Сталина». Он считал, что метеорологический термин, описывающий температурные колебания, не подходит в качестве определения его политики, ибо в природе «трудно предвидеть, как и в каком направлении будет складываться погода» [26, с. 224].


[Закрыть]. Люди стали чувствовать себя свободнее и смелее. Политические споры и дискуссии велись порой в опасном для правящей партии ключе. Первым тревожным сигналом стали массовые беспорядки в Тбилиси в марте 1956 г. И хотя они, казалось бы, прошли под лозунгами консервативного неприятия критики Сталина, все же имели явную национальную подоплеку [5, с. 257–264].

Беспокойство у правящей верхушки КПСС вызвали и прозвучавшие в некоторых научных коллективах в ходе обсуждения доклада Хрущёва призывы к демократии и отказу от социалистического пути. А на партсобрании в Теплотехнической лаборатории Академии наук были такие по своей смелости критические высказывания, что ЦК КПСС пришлось 5 апреля 1956 г. принять специальное постановление и одобрить исключение смельчаков из партии [5, с. 288–290].

События в Тбилиси и нарастающее в стране свободомыслие заставили Серова действовать. Не дожидаясь каких-либо указаний сверху, 18 апреля 1956 г. он обратился к А.И. Микояну и М.А. Суслову с письмом (№ 984-с), в котором сообщал о проверке работы ряда местных органов КГБ, выявившей слабую организацию агентурно-оперативной работы по борьбе с вражескими элементами. Серов отмечал, что региональные КГБ «проявляют нерешительность в этом деле, объясняя сложностью обстановки на местах»6464
  ЦА ФСБ. Ф. 5-ос. Оп. 3. Д. 19. Л. 262.


[Закрыть].

По предложению Серова, следовало разослать на места специальное письмо, проект которого был разработан в аппарате КГБ. В нем говорилось, что в работе местных КГБ «не стало больше порядка», в то время как ЦК КПСС требует от КГБ «умелой организации борьбы с действительными врагами советского государства, совершенствования чекистской работы». Враждебные элементы, говорилось далее, пытаются дискредитировать решения ХХ съезда, распускают провокационные слухи «для прикрытия своих антисоветских замыслов», пытаются «использовать проводимые партией мероприятия по ликвидации последствий культа личности» в своих целях, вовлекают во враждебную деятельность молодежь и т.д. При этом отмечалось в письме, некоторые оперативные сотрудники «утратили политическую остроту в работе, проявляют растерянность» и вместо привлечения виновных к уголовной ответственности, ограничиваются проведением профилактических мероприятий. В качестве рекомендации указывалось, что КГБ не исключает возможности их применения в отдельных случаях по отношению к лицам, уличенным во враждебных действиях (по несознательности), «но метод профилактики нельзя превращать в основу борьбы с подрывной деятельностью антисоветских элементов»6565
  Там же. – Л. 263–270.


[Закрыть]. С письмом, по соображению Серова, должны были ознакомиться и первые секретари обкомов, крайкомов и ЦК компартий республик.

Но инициатива Серова получила развитие лишь после того, как события в Венгрии приняли весьма угрожающий характер. На этом фоне и происходящее внутри СССР стало выглядеть более тревожным. 3 ноября 1956 г. Серов направил в ЦК КПСС письмо (№ 2526-с), в котором сообщал, что в Прибалтике и в западных областях Украины «несколько оживилась активность контрреволюционных националистических элементов, особенно за счет лиц, возвратившихся из мест заключения после отбытия наказания»6666
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 210. Л. 40.


[Закрыть]. В связи с этим Серов просил выделить в распоряжение КГБ мобильные войсковые отряды для наведения порядка «в тех случаях, когда будут возникать отдельные антисоветские проявления». Отряды численностью по 1800–2000 человек каждый Серов планировал разместить в Прибалтике, Украине, Закавказье и других регионах.

И, хотя Серов ни словом не обмолвился о необходимости разъяснять что-то местным КГБ, его апрельская инициатива партийной верхушкой не была забыта. Президиум ЦК КПСС 10 ноября 1956 г. принял решение (П54/Х), в котором Серову поручалось сформировать особый полк с дислокацией в Прибалтике. А вот второй пункт этого решения как раз и содержал поручение Н.И. Беляеву, Е.А. Фурцевой, П.Н. Поспелову, П.И. Ивашутину и Р.А. Руденко «на основе обмена мнениями на заседании Президиума ЦК разработать необходимые мероприятия по пресечению имеющих место вылазок антисоветских и вражеских элементов и свои предложения внести в ЦК КПСС»6767
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 210. Л. 38.


[Закрыть].

Так был запущен механизм подготовки специального закрытого письма. Но теперь это должно было быть письмо не по линии КГБ, а от имени ЦК КПСС. Неизвестно, каким образом к процессу подготовки письма вдруг подключился Брежнев. Уже 21 ноября 1956 г. в Президиум ЦК КПСС обратились те, кому ранее поручался этот вопрос, но возглавлял список Брежнев, а только потом шли Фурцева, Беляев, Поспелов, Руденко и Ивашутин. Они представили на рассмотрение проект письма ко всем партийным организациям о борьбе с антисоветскими вылазками6868
  Там же. – Л. 151.


[Закрыть]. Рассмотрев проект письма и не удовлетворившись его содержанием, Президиум ЦК КПСС 6 декабря 1956 г. вынес решение (П62/I): поручить комиссии во главе с Брежневым с включением в нее Г.М. Маленкова и А.Б. Аристова на основе обмена мнений доработать проект письма и разработать проект закона о порядке ведения следствия и рассмотрения дел на лиц, ведущих антисоветскую и враждебную работу6969
  Там же. – Л. 149.


[Закрыть]. В ходе обсуждения проекта было признано необходимым «усилить его в партийном отношении», а Хрущёв, когда речь зашла об освобожденных из лагерей, заметил: «некоторые не заслуживают» [20, с. 212–213]. В тот же день свои замечания к проекту письма передал в комиссию А.И. Кириченко7070
  Там же. – Л. 177–182.


[Закрыть].

14 декабря Президиум ЦК КПСС (решение П64/XLIII) вновь рассматривал проект письма, принял его за основу, внес поправки и поручил окончательно отредактировать7171
  Там же. – Д. 211. Л. 1.


[Закрыть]. Наконец, 19 декабря 1956 г. письмо «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов» было утверждено Президиумом ЦК КПСС (решение П66/9) и разослано местным парторганизациям [21, с. 208–214]. В итоге преследование людей, высказывающих крамольные взгляды, было поставлено на поток7272
  На основании этого письма ЦК КПСС было издано указание КГБ при СМ СССР № 165сс от 29 декабря 1956 г., которое обязывало местные органы госбезопасности «принять меры к усилению агентурно-оперативной работы по выявлению и изъятию организаторов и вдохновителей антисоветской деятельности из числа буржуазных националистов, троцкистов, террористов и других враждебных элементов».


[Закрыть]. В письме отмечалось, что наиболее подверженными «ревизионистским взглядам» оказались молодежь, студенчество, а также творческая и научная интеллигенция. И вполне традиционно предлагалось обращать внимание на такую категорию граждан, как амнистированные и репрессированные, «особенно из числа бывших троцкистов, правых оппортунистов и буржуазных националистов» [14, с. 54–72]. Структура КГБ чутко среагировала на партийный заказ. В феврале 1957 г. в 4-м Управлении КГБ был специально выделен 7-й отдел с функциями «агентурно-оперативной работы в высших учебных заведениях с целью выявления и пресечения враждебной деятельности, антисоветских элементов из числа молодежи и лиц, оказывающих на нее враждебное влияние» [18, с. 308]. Письмо ЦК и циркуляр Серова, где он перенацелил оперативный состав с профилактики на аресты, привели к тому, что число осужденных за «контрреволюционные преступления» в 1957 г. почти в 4 раза превысило показатели 1956 г.

В мае 1957 г. на встрече с писателями Хрущёв угрожающе заявил, «что, если кто думает сделать так, как в Венгрии, в порошок сотрем» [10, с. 59]. Развивая эту мысль, он пояснил: «ведь началось же с писателей… а надо было бы троечку писателей из клуба писателей Будапешта посадить в тюрьму, …они бы отсидели, успокоились, и все вошло бы в колею» [13, с. 453]. Серов вполне уловил новую установку, и 1957 год стал рекордным по числу проведенных КГБ арестов. По официальной судебной статистике, за «контрреволюционные преступления», расследованные госбезопасностью, были осуждены: в 1954 г. – 2142 человек, в 1955 – 1069, в 1956 – 623, в 1957 – 2498, в 1958 г. – 1545 человек и, для сравнения, в 1959 г. – 992 человека [4, с. 8].

Вместе с тем следственная работа оставалась «узким» местом. В деятельности КГБ по-прежнему допускалось немало необоснованных арестов. Безотказно срабатывал чекистский инстинкт, выработанный еще в сталинские годы – сначала арестовать, а уж потом разбираться. Назначенного в марте 1955 г. нового начальника Следственного управления КГБ М.П. Малярова председатель КГБ Серов сразу же невзлюбил и всячески третировал. Ему казалось, что Маляров подозрительно часто наведывается с докладами в ЦК КПСС и прокуратуру [6, с. 54]. В феврале 1957 г. Серов добился освобождения Малярова от работы в КГБ и перевода в Главную военную прокуратуру.

Маляров в долгу не остался. В ноябре 1957 г., по свежим следам пленума ЦК КПСС, изгнавшего из руководства маршала Жукова, он написал Хрущёву о попрании Серовым в Комитете госбезопасности «принципов коллективного руководства» и стремлении не только сохранить в руководстве комитета, но и повысить в должности и наградить явных «нарушителей социалистической законности». При этом были названы фамилии генерал-майора И.И. Бетина, генерал-лейтенанта П.В. Федотова и полковника Гнеушева. Маляров, однако, осторожно замечал: «Я понимаю, что всех нарушителей закона сейчас, может быть, и не следует наказывать, но убежден также и в том, что нет оснований выдвигать и награждать их…» [6, с. 54]. В заявлении Малярова говорилось о чрезмерном честолюбии Серова и о том, что он проявляет «грубость к подчиненным, администрирование, нетерпимость к критике…» [там же].

И, хотя никаких видимых и ощутимых последствий лично для Серова заявление Малярова не имело, «качество» оперативной и следственной работы постепенно росло. Если в 1956 г. в территориальных органах КГБ как на «необоснованно арестованных» было прекращено 7,35% дел от общего числа заключенных, а 1957 г. – 2,7, то в 1958 г. лишь 1,92% (в абсолютном выражении – на 32 человека)7373
  ЦА ФСБ. Ф. 5. Оп. 6. Д. 789. Л. 26.


[Закрыть].

Менялась обстановка в стране, а с ней и политическая линия в работе КГБ. По мнению Хрущёва, настало время провести более глубокие реформы в КГБ, сократить штаты, кардинально изменить структуру и, наконец, смягчить карательную политику, сделав упор на профилактическую работу, вместо все еще многочисленных арестов. В январе 1959 г. Хрущёв в докладе на XXI съезде изложил этот новый подход: «Нужно предпринять такие меры, которые предупреждали бы, а потом и совершенно исключали появление у отдельных лиц каких-либо проступков, наносящих вред обществу. Главное – это профилактика, воспитательная работа» [2, с. 104].

К этому времени власть в КГБ уже сменилась. После снятия с должности в декабре 1958 г. председателя КГБ Серова его преемником стал партийный выдвиженец Александр Шелепин. Хрущёв верно предположил, что партийный функционер, не связанный карьерой с «органами», будет послушно и безропотно выполнять решения ЦК. Вскоре, выступая перед избирателями в феврале 1959 г., Хрущёв заявил: «Мы и внутренние силы – наши органы государственной безопасности – значительно сократили, да и еще нацеливаемся их сократить…» [25, с. 129]. Мотивировал это Хрущёв уверенностью советского руководства в своем народе. Новый председатель КГБ тут же откликнулся встречными предложениями. В письме в ЦК КПСС 7 апреля 1959 г. Шелепин писал: «Вы, Никита Сергеевич, совершенно правильно говорили в своем выступлении перед избирателями Калининского избирательного округа о необходимости дальнейшего сокращения органов госбезопасности»7474
  ЦА ФСБ. Ф. 5-ос. Оп. 6. Д. 8. Л. 209.


[Закрыть]. В своем письме Шелепин сообщал о намеченном сокращении и пересмотре структуры центрального аппарата КГБ. Именно такой председатель КГБ и был нужен Хрущёву! Поговаривали, что Шелепин больше времени проводил в кабинете Первого секретаря ЦК КПСС, чем у себя на Лубянке [15, с. 310].

С 1959 г. вошло в правило публиковать на основе важнейших директивных решений съездов КПСС и пленумов ЦК КПСС по идеологическим вопросам приказы и циркуляры КГБ с указаниями о перестройке оперативной работы и том или ином изменении в карательной политике. Так, 15 июля 1959 г. был выпущен приказ КГБ при СМ СССР № 00225 «О задачах органов государственной безопасности в связи с решениями XXI съезда КПСС и Положением о Комитете госбезопасности при СМ СССР и его органах на местах» [18, с. 310]. Приказ констатировал наличие «серьезных недостатков» в контрразведывательной работе, особенно это касалось действий «антисоветских эмигрантских организаций». В приказе четко обозначились новые политические веяния7575
  Здесь приказ прямо ссылался на цитированные выше слова Н.С. Хрущёва о профилактике, произнесенные на XXI съезде.


[Закрыть]. Органам КГБ предлагалось проявить больше гласности в работе, крепить «связь с массами», устанавливая «доверительные отношения с гражданами», а агентуру шире использовать для «оказания полезного политического влияния» на людей, «заблуждающихся, политически незрелых, особенно из числа молодежи». О приоритетной роли «профилактики» в приказе говорилось особо: «Учитывая политическую обстановку в стране, великое единение народа вокруг Коммунистической партии и Советского правительства, органы госбезопасности, наряду с карательными мероприятиями, должны применять больше профилактических, предупредительных мер. Не только наказание и принуждение, но и убеждение должно стать в нынешних условиях одним из главных методов работы органов госбезопасности, и особенно по отношению к молодежи»7676
  В приказе говорилось: «При решении вопроса об аресте того или иного человека органы госбезопасности должны исходить не из формальных соображений пресечения преступной деятельности, а всесторонне исследовать существо фактов, обстоятельств и мотивов, побудивших то или иное лицо встать на путь совершения преступления, характер допущенных антисоветских проявлений или антиобщественных действий, их последствия и вред, причиненный этими проявлениями, уровень политического развития лица, допустившего преступление, а также мнение коллектива, который знает это лицо, мнение партийной или общественной организации. Только после такого тщательного анализа следует решать вопрос, надо ли подвергать его аресту. Такой подход даст возможность многих советских людей вместо ареста – предупредить».


[Закрыть]. Хоть и не слишком отчетливо, но уже в этом приказе наметился подход объяснять все крамольные проявления и критику властей со стороны населения влиянием «антисоветских центров», существующих вне Советского Союза. Идеологи КПСС напрочь отрицали наличие в СССР причин для политического и социального недовольства масс.

Новые подходы неизбежно отразились на статистике репрессий, проводимых органами КГБ. В специальной «справке о некоторых причинах преступности среди молодежи» сообщалось, что в 1957 г. в СССР были привлечены к уголовной ответственности за антисоветскую деятельность 506 человек в возрасте до 25 лет, в 1958 г. – 327, а в 1959 г. – арестованы и осуждены лишь 154 человека7777
  ЦА ФСБ. Ф. 5. Оп. 8. Д. 274. Л. 3.


[Закрыть]. В отчете снижение числа арестов молодых людей напрямую связывалось с «более широким применением профилактических мер». В конце того же 1959 г. было выпущено и специальное «закрытое письмо» ЦК КПСС, в котором в русле новых партийных и идеологических установок подчеркивалась важность «профилактической работы»7878
  Закрытое письмо ЦК КПСС от 5 ноября 1959 г. (РГАНИ).


[Закрыть].

В 1960 г. произошло дальнейшее сокращение структуры КГБ при СМ СССР. Постановлением Совета Министров СССР № 134-46 от 5 февраля 1960 г. «О внесении изменений в структуру КГБ при СМ СССР и его органов на местах и сокращении их штатной численности» были упразднены 4, 5 и 6 управления, а их функции и кадры переданы в состав 2-го Главного управления КГБ СССР. Кроме этого был понижен статус 3-го Главного управления и Следственного управления, они стали именоваться, соответственно, 3-м Управлением и Следственным отделом. Также был упразднен отдел учебных заведений Управления кадров. В приказе КГБ при СМ СССР № 0026 от 11 февраля 1960 г., объявившем Постановление Совета Министров СССР об изменении структуры, говорилось:

«Комитетом государственной безопасности при Совете Министров СССР в 1959 г. проведены значительные мероприятия по упрощению структуры и сокращению численности органов и войск КГБ. Однако в деятельности КГБ при СМ СССР и его органов на местах до настоящего времени еще немало параллелизма и распыленности сил, не изжито стремление обеспечить чекистским наблюдением многие объекты, где по существу нет серьезных интересов с точки зрения обеспечения государственной безопасности. Структура центрального аппарата КГБ и его органов продолжает оставаться громоздкой» [9, с. 159]. В русле хрущёвских установок, далее в приказе говорилось, что изменение структуры учитывает «исключительно благоприятную внутриполитическую обстановку в нашей стране» [там же].

Эйфория продлилась недолго. После подавления народных волнений в Новочеркасске (1962) начался этап ужесточения идеологического курса. В это время увеличивается штат КГБ и разрастается его структура. Но при всем этом ХХ съезд КПСС сохранил свое значение как поворотный пункт советской истории.

Литература

1. Бобков Ф.Д. КГБ и власть. – М., 1995. – 384 с.

2. Внеочередной XXI съезд КПСС. Стенографический отчет. – М., 1959. – Т. 1. – 592 с.

3. Волкогонов Д.А. Семь вождей. – М., 1996. – Кн. 1. – 496 с.

4. Даниэль А.Ю., Рогинский А.Б. Справка о результатах обобщения судебной практики по делам о контрреволюционных преступлениях // Мемориал-Аспект. – Сентябрь 1994. – № 10–11. – С. 8.

5. Доклад Н.С. Хрущёва о культе личности Сталина на ХХ съезде КПСС: Документы. – М., 2002. – 912 с.

6. Жирнов Е. Великий депортатор // Коммерсантъ ВЛАСТЬ. – М., 2000. – № 49. – 12 декабря. – С. 50–55.

7. История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 т. / Т. 2. Карательная система: Структура и кадры / Отв. ред. и сост. Н.В. Петров. Отв. сост. Н.И. Владимирцев. – М., 2004. – 696 с.

8. Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы. Под ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. В. Наумов, Ю. Сигачев. – М., 1999. – 512 с.

9. Лубянка: ВЧК–ОГПУ–НКВД–НКГБ–МГБ–МВД–КГБ. 1917–1991. Справочник / Под ред. акад. А.Н. Яковлева; авторы-сост.: А.И. Кокурин, Н.В. Петров. – М., 2003. – 768 с.

10. Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. Под ред. А.Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. – М., 1998. – 848 с.

11. Неизвестная Россия. ХХ век. – М., 1992. – Т. 1. – 352 с.

12. Никита Сергеевич Хрущёв. Два цвета времени: Документы из личного фонда Н.С. Хрущёва / Гл. ред. Н.Г. Томилина. Сост. А.Н. Артизов, Л.А. Величанская, И.В. Казарина, М.Ю. Прозуменщиков (отв. сост.), С.Д. Таванец. – М., 2009. – Т. 1. – 656 с.

13. Никита Сергеевич Хрущёв. Два цвета времени: Документы из личного фонда Н.С. Хрущёва / Гл. ред. Н.Г. Томилина. Сост. А.Н. Артизов, Л.А. Величанская, И.В. Казарина, М.Ю. Прозуменщиков (отв. сост.), С.Д. Таванец. – М., 2009. – Т. 2. – 880 с.

14. Паповян Е., Паповян А. Участие Верховного Суда СССР в выработке репрессивной политики. 1957–1958 // Корни травы. – М., 1996. – С. 54–72.

15. Пеньковский О.В. Записки из тайника. – М., 2000. – 444 с.

16. Петров Н.В. Суды над работниками НКВД–МГБ // Звенья. – М., 1991. – Вып. 1. – С. 430–436.

17. Петров Н.В. Первый председатель КГБ Иван Серов. – М., 2005. – 416 с.

18. Петров Н.В. Специальные структуры КГБ по борьбе с инакомыслием в СССР. 1954–1989 гг. // Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. – М., 2007. – Т. 3. – С. 306–317.

19. Пожаров А.И. «Хрущёвская оттепель» и КГБ // Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. – М., 2006. – Т. 1. – С. 178–191.

20. Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Гл. ред. А.А. Фурсенко. – М., 2003. – Т. 1. – 1344 с.

21. Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Гл. ред. А.А. Фурсенко. – М., 2006. – Т. 2. – 1120 с.

22. Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. 1. Март 1953 – февраль 1956. Сост.: Артизов А.Н., Сигачев Ю.В., Хлопов В.Г., Шевчук И.Н. – М., 2000. – 503 с.

23. Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. 2. Сост.: Артизов А.Н., Сигачаев Ю.В., Хлопов В.Г., Шевчук И.Н. – М., 2003. – С. 208–214.

24. Семичастный В.Е. Беспокойное сердце. – М.: ВАГРИУС, 2002. – 461 с.

25. Хрущёв Н.С. Мир без оружия – мир без войн. – М., 1960. – Т. 1. – 512 с.

26. Хрущёв Н.С. Высокое призвание литературы и искусства. – М., 1963. – 248 с.