Текст книги "Украинцы! Мы русские! Какой восторг!"

4. И последнее. В любом случае конфликт украинцев с хозяином не за горами. Это исторически предопределено. Всегда, когда приходит Запад на эту землю, он её грабит и насилует. Вступив в противостояние с Западом, а это и США, и Европа с Британией, повстанцам не избежать поиска союзника. Вариантов здесь немного: Стамбул, Россия и, возможно, Китай, но он сомнительный союзник. Есть, правда, ещё Израиль. Но антисемитские настроения Украины сегодня настолько огромны благодаря евреям во власти, прежде всего Порошенко, утопившему страну в крови, и Зеленскому, завравшимся донельзя, что этот вариант как самостоятельный маловероятен при глобальном восстании. Потому единственным самодостаточным союзником является именно Россия: один народ, соседи, военная мощь, финансовые возможности, имперские амбиции, коллективная безопасность, рыночная интеграция. Но Украина должна предложить России что-то, от чего она не сможет отказаться. Это может быть только вхождение в состав одного государства.

Варианты союзничества с сохранением рисков нового предательства и раскола – неприемлемы. Объединение одного народа в одном государстве – лучший финал для всех, кто думает больше, чем одной извилиной в виде нитки между ушами.

И ещё, на мой взгляд, крайне важное замечание. Надо прекращать называть события Переяславской рады воссоединением Украины с Россией. Этот штамп лживой советской исторической науки, придуманный в 1950 году к празднованию 300-летия данного события, должен кануть в Лету. Не было тогда никакой Украины, да и России не было. Чтобы сэкономить время, позволю себе дать короткое развенчание данного заблуждения от историка Александра Васильева:

«Действительно, в приговоре Земского собора 1653 г. один раз встречается термин “Украина”. Однако о какой Украине идёт речь? К середине XVII в. этим термином можно именовать три пограничных воеводства Речи Посполитой (Брацлавское, Киевское, Черниговское), на которые распространялась военная организация Войска Запорожского по наиболее благоприятному для него Зборовскому миру с польским королём…

Происходит манипуляция. Говоря о судьбе Украины в XVII в., её без всяких оснований принимают за судьбу Украины современной. Укрепляет эту манипуляцию идея “воссоединение”, которая подразумевает, что вновь соединяется в целое нечто, ранее разделённое на части. Но никакой Украины даже как отдельного региона в предшествующие Переяславской раде эпохи не существовало…»

В конце XVI века Украиной называлась короткая полоска пограничья в районе Суботова и Черкасс – южнее Киева на 200 километров. На западноевропейских картах де Боплана впервые появляются упоминания Украины. До него там было написано крупными буквами Новгород-Северское княжество. Термин Украина – мелкими, ибо только появился и был неизвестен, потому что обозначал пограничье. Так это слово объясняют Вольтер, де Боплан, итальянские путешественники. Писалось вначале это по-разному. Через «о», «у», «оу». Термин государства «Украина» – исторический и политический новодел.

Но вернёмся к Переяславской раде как объединению русского народа, а не воссоединению не существующих тогда ни Украины, ни России.

Вот как мотивацию Богдана Хмельницкого передаёт отчёт (статейный список) русского посла Григория Унковского, побывавшего у гетмана ещё весной 1649 г.: «А мы царского величества милости ищем и желаем потому, что с Владимрова святаго крещенья одна наша благочестивая вера с Московским государством и имели едину власть. А отлучили нас неправдой своей и насилием лукавые ляхи».

Вера у казаков была едина с Московским царством, потому логично они хотели восстановить и единую власть, которую насильно разрушили поляки.

В письме, направленном тогда царю, Хмельницкий обращается с просьбой: «И нас под милость и оборону свою и всю Русь, ныне по милости Божией против ляхов совокупляючуюся, возьми». Когда он говорит про всю Русь, имеет в виду прежде всего Гетманщину. Современным аналогом термина «всея Руси» выступает понятие «русский мир», от которого в прямом смысле коробит русофобов всех мастей.

Вот как называет себя гетман после Переяславской рады, когда обращается к царю с челобитной: «Его царского величества подданные Богдан Хмельницкий, гетман войска Запорожского, и всё войско Запорожское, и весь мир христиан российский». Это лишний раз подтверждает, что данное событие стало воссоединением одного народа – русского. Конечно, у малороссов и великороссов были определённые региональные отличия, но история, язык, вера и культура были одними, что и позволило нам воссоединиться. Потому и бьёт сегодня враг именно по этим четырём точкам на Украине, чтобы перекодировать сознание русских украинцев и не допустить очередного нашего воссоединения после мытарств.

Сам Богдан Хмельницкий (гетман войска Запорожского) подтверждает моё возмущение насчёт лжи про воссоединение с Московским царством не существующей на тот момент Украины и ставит окончательную точку в данном вопросе. Он послал посольство к русскому царю Алексею Михайловичу с прошением принять «всю Малороссию, его и всё Войско Запорожское в вечное своё твёрдое владение, подданство и покровительство».

До событий XVII века и объединения Малой и Великой России был ещё более интересный период Киевской Руси, с которым носятся новоиспечённые патриоты Украины, как «дурень з писаною торбою». Дело в том, что и этот исторический новодел, подобно кулешовке, появился сравнительно недавно для использования в узкопрофессиональных кругах, конкретнее географических, в первой половине XIX века в работе малороссийского историка Михаила Максимовича «Откуда идёт русская земля» в одном семантическом ряду с «Червонной Русью» и «Суздальской Русью». То есть изначально он имел отношение сугубо к территории, это уже спустя некоторое время он раздвинул свои рамки не только в географическом, но и во временном смысле и стал определять период единой русской истории и государственности времён разрозненных, постоянно воевавших друг с другом княжеств до создания Русского царства Иоанном Васильевичем IV, официально венчанным на русский трон царём в 1547 и принявшим полный титул: «Великий государь, Божиею милостью царь и великий князь всея Руси, Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Рязанский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятцкий, Болгарский и иных»; впоследствии, с расширением границ Русского государства, к титулу добавилось «царь Казанский, царь Астраханский, царь Сибирский» «и всея Северныя страны повелитель».

С момента княженья в Киеве Рюриковичей, начиная с завоевания города Олегом в 882 году, «мати городом русскымъ» сжигалась соседями не единожды: в 1169 году владимиро-суздальцами совместно с полоцкими и смоленскими войсками, в 1203 году черниговские Ольговичи его разгромили. Про татаро-монголов и 300 лет их ига и говорить не приходится. Хотя, глядя на уничтожение братьев братьями, на территории и в период Киевской Руси татаро-монголы могли быть не столько захватчиками, сколько разводящими по углам «рефери», которым было выгодно это состояние богатейшей земли, где нет «ни мира, ни войны». Ничего не напоминает?

Избежать этой братоубийственной бойни частично удалось юго-западному княжеству династии Рюриковичей, созданному в результате объединения Волынских и Галицких земель Романом Мстиславичем в Галицко-Волынское княжество (1199–1392). К своим рукам его прибрал папа Римский Иннокентий IV в 1254 году, когда даровал Даниилу Галицкому в Дорогочине королевский титул «Короля Руси», и дальше западная цивилизация, чьей окраиной стали эти земли на соприкосновении с русской цивилизацией, использовала бывших русских людей для постепенного поглощения новых и новых окраинных территорий.

Кстати, нигде в тот период вы не встретите термина «Украина» отдельно от «окраины» – «оукраины»; это слово встречается уже с XII века в Киевской летописи Ипатьевского свода в связи со смертью в пограничной Переяславской земле князя Владимира Глебовича («о нём же ѹкраина много постона»). Позднее «оукраина» упоминается в летописях 1189 и 1213 годов и относится к окраинным территориям Переяславского (Посульская оборонительная линия), Галицкого и Волынского княжеств. Вплоть до XVIII века слово «оукраина» употреблялось лишь в значении пограничья земель и не имело никакого отношения к какому-либо региону. Например, «псковская украина», «окская украина». Эти территории явно находятся далековато от нынешней Украины. Что, правда, позволяет неокрепшим мозгам сальных патриотов заявлять, что всё это остатки мифического территориального образования Украины, которое принадлежит им. Исходя из этой логики, любая окраина – это Украина.

После Переяславской рады и присоединения Гетманщины к России началась русско-польская война 1654–1667 годов, в ходе которой Речь Посполита потеряла контроль над Левобережной Малороссией и Киевом. В 1686 году договором между Россией и Польшей закреплён переход Киева и Запорожской Сечи к Русскому царству.

В 1772 году произошёл первый раздел Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией. В результате раздела Австрийская империя получила большую часть западнорусских земель.

В 1793 году территории Киевского, Подольского, Брацлавского воеводств вернулись в состав Российской Империи в ходе второго раздела Польши.

В 1795 году Россия также вернула Волынское и Белзское воеводства в ходе третьего раздела Польши.

А что касается судьбы в этих процессах казаков, то здесь вообще толкований масса, но истина одна – вольные люди, нередко бандиты, бежавшие от правосудия. Их время продлилось до конца XVIII века. Зарабатывали набегами и воровством. Для героизации вольной, преступной по сути своей жизни придумали собственную государственность, чтобы не поубивать друг друга. В подавляющем большинстве были русскими людьми, а значит – православными.

Известный казацкий полководец Филипп Орлик, предавший царя заодно с Мазепой, бежавший с казацкой кассой вместе с ним в Бендеры и провозглашённый там гетманом в изгнании, в своих знаменитых «Договорах и постановлениях», пафосно провозглашённых патриотами первой украинской конституцией, называл свою землю – «отчизна наша Малая Россия». Писал он сей документ не на украинском, а на русском языке, и от имени не украинского, а малороссийского народа. Уж кого-кого, а его заподозрить в любви к русским сложно. Может, просто он другого языка не знал и по-другому себя не видел, кроме как русским, даже предав русского царя и сбежав вместе с начальником? Это ещё один кирпичик в фундамент истины, что украинцы – русские люди, обманутые русские, захваченные русские или предавшие русские, но русские.

Вернёмся к истории развития казачества. Здесь как нельзя кстати слова из романа «Вся королевская рать» американского поэта и писателя Роберта Пенна Уоррена: «Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать».

После воссоединения Малой Руси с Великой, то есть после Богдана Хмельницкого, гетманов назначал царь, но верноподданства от них так добиться и не смог. Часто казацкая старшина предавала всех, кого могла: царя, казаков, друг друга. И это при том, что у казаков были уникальные условия жизни в Российской Империи. Налогов они платили минимум, а часто и вовсе не платили. При этом обеспечивалась полная защита окраинных земель всем войском государства Российского. Но им, как обычно, этого казалось мало. Хотелось быть и дворянкой столбовою, и владычицей морскою. В результате остались, как в сказке, у разбитого корыта, вернее, сожжённой императрицей Екатериной II в XVIII веке Запорожской Сечи из-за «политической ненадёжности».

Столетия этих брожений, предательств и подвигов верности отделили зёрна от плевел казацкого рода. Православные, верноподданные, закалённые в боях казаки получили от императрицы самые плодородные земли на южных рубежах Отечества и остались там жить, защищая и свои семьи, и свою Отчизну от врагов. Так появились кубанские и терские казаки – основа безопасности и процветания государства Российского. Кто не пожелал служить царству русскому верой и правдой, отправились по хорошо проверенным приключениями джентльменов удачи османским землям, некоторые осели в Турции, остальные сгинули в пучине истории, оставшись без веры, рода и племени.

История многих русских земель часто напоминает библейский сюжет о блудном сыне. Завоёванная Екатериной II территория Крымского ханства уже была в составе русского княжества на Тамани и в Тмутаракани с Керчью ещё при Владимире Святом и Ярославе Мудром. Тмутараканский князь Глеб оставил камень ещё в середине XI века с надписью: «Мерял море по леду». Так что татары пришли в Крым намного позже русских.

Завоевав Крымское ханство в конце XVIII века, Россия присоединила к себе нынешние Одесскую, Херсонскую, Николаевскую, часть Донецкой областей и Кубань. Будучи в авангарде мировой политики, было решено назвать эти земли Новая Россия со столицей в Симферополе. Подобно выражению Новый Свет или Новая Англия относительно земель в Америке.

В Новороссию стали съезжаться многие люди для начала новой жизни, от беглых крестьян до бедных дворян, казачество. Людей тогда было очень немного. Стали привлекать для городской колонизации народы Балкан, мореходцев и ремесленников – болгар, сербов, греков. Даже швейцарская колония переселилась под Одессу в начале XIX века. Григориополь в Приднестровье – армяне. Немцы приехали.

Одесса. XVIII век. Уже есть переписка, статистика. Когда пришли русские в 1794 году, население маленькой крепости Хаджибей было 600 человек. А через шесть лет в новоназванной Одессе было уже 6000 человек. Ну и постепенно она стала третьим городом Империи. Если в Гаджибей приходили одна галера и одна барка в год, то в Одессу в 1805 году – триста судов. А после окончания войны 1812 года в 1815 зафиксировано больше тысячи судов.

Одновременно шла сельская колонизация. Новороссию заселяли с обеих сторон – и с Малороссии, и с Великороссии. Порядка 60 % сельского населения были выходцы из Центральной России. Как любая колония, она представляла собой плавильный котёл, в котором из многих национальностей варилось нечто единое.

Данные переписи 1897 года.

Малороссы: Киевская губерния – 79 %, Полтавская – 92 %, Подольская – 80 %, Харьковская – 80 %, Волынская – 70 %, Черниговская – 66 %, Херсонская – 53 %, Екатеринославская – 68 %, Холмская губерния (на границе с поляками) – 50 %, Кубань – 48 % (больше, чем русских), Таврическая – 42 %, в Гродненской и Курской губерниях – по 22 %, в Бессарабской –19 %, в Приморской – 15 %. В Области войска Донского – 28 %.

В среднем на этот период украинцами себя называли меньше 5 % населения.

В борьбе идентификаций малороссов с окраинцами было явное преимущество первых. Причины были просты и понятны каждому. Название «малоросс» имело отношение к великой Древней Греции, по аналогии с которой делились и русские земли. Сердце Греции, её исток, начало – Малая Греция (Аттика). Результат колонизации – Великая Греция (Малая Азия, Турция). Логично ощущать себя сердцевиной, а не окраиной; истоком, а не разменной монетой.

Как ни пытаются русофобы со времён Речи Посполитой и Австро-Венгрии перекодировать сознание русских на окраине, но топонимы и географические памятки разрушают их политическое макраме. Словно шило из мешка вылазит если не русская печь в каждой украинской хате, так древнерусский «град», а не польское «мисто» в каждом названии.

Но вот наступил XIX век. И здесь, на мой взгляд, необходимо начинать отсчёт «украинству» как политическому, общественному и историческому явлению, но не самостоятельному, а планомерно проработанному спецслужбами врагов России. Ведь победить русского невозможно, пока он не сдастся, а мириться русский может только с таким же русским, не желая убивать брата. На то и был сделан расчёт.

Важный факт. Когда в 1812 Александр I собирал ополчение на войну с Наполеоном, то с левого берега формировали малороссийские полки, а с правого – украинские. Работа по дерусификации поляками проведена титаническая. И, кстати, продолжается по сей день.

В 1804 году Речь Посполитая, оставшаяся без сил к существованию, вошла в состав новой Австрийской империи, которая трижды поделила Польшу вместе с Россией и заключила с нами Священный союз. Но практика показывает: как только Запад или его представители говорят о святости и верности, жди безбожия и предательства. Австро-венгры во время Крымской войны заключают союз с противниками России, Англией и Францией, чем естественно ослабляют наши позиции в Молдавии и Валахии. Но это ещё полбеды. Главная гнусность австро-венгров была в том, что на их территории проживало огромное количество русских людей, которые оказались там после трёх разделов Польши. Это были практически заложники, называвшие себя русскими, – русины нынешних Закарпатской, Ивано-Франковской, Тернопольской, Львовской и Черновицкой областей. По переписи их было около 8 % населения, и это после столетия окатоличивания этих земель в составе Речи Посполитой.

После объявления войны России немцы максимально расширили языковые права австрийских поляков. В 1869 польский стал официальным языком Галиции, где подавляющее большинство людей говорило на русском и его наречиях. Учтя ошибки предшественников (Речи Посполитой) в вопросе раскола русского народа, в конце XIX – начале XX века Австро-Венгрия не стала играть в Руссию с русинами, теперь это был проект – Украина-Русь.

Кстати, первым, кто придумал термин Украина – Русь и заявил, что Россия её украла, был поляк Паулин Свенцицкий в 1866 году.

Отдав полякам языковую монополию и право на полонизацию западнорусских земель, идеологи данного процесса начали взращивать отдельный народ – украинцев, для чего ухватились за глупый языковой эксперимент Пантелеймона Кулиша – кулешовку. Открывалось финансирование любым сепаратистским образованиям в среде русинов, называвших себя нерусскими, то есть – украинцами. Например, «Русско-украинская радикальная партия», к которой имел прямое отношение называвший себя русином Иван Франко. В этом конкретном образовании как нельзя кстати реализовывался план по отрыву окраинных территорий русской цивилизации с учётом ошибок прошлого. Достаточно было формулировать вместо русских «украинцев» и утверждать приверженность социализму независимой Украины, а не православной Российской Империи. В середине XVII века с Богданом Хмельницким, будучи голыми, босыми и ободранными, на грани истребления, они просились служить верой и правдой русскому царю, в начале XX века – уже желали «самостийности» от всех, будучи сытыми и холёными, но оставшись по сути никем, ибо предали своего родного брата – русского, в том числе (или прежде всего) в самих себе.

Как нельзя кстати оказались труды собственных закормленных безумцев, таких как Шевченко, которых в силу тщедушности и откровенной аморальности шатало из огня да в полымя. Он – яркий пример, когда из грязи в князи. Вчера мог ещё славить Царя и Господа, сегодня после очередного загула поносить Императора и Всевышнего, а завтра, опохмелившись, просить прощения и каяться. Такая вольность и всепрощение православного Государя и государства привела к определённой степени безнаказанности данных «интеллигентов» и их ощущению вседозволенности.

Кстати, позволю себе короткий фрагмент о Шевченко. Н. В. Гоголь в беседе со своим земляком-малороссом профессором Осипом Бодянским ответил на вопрос профессора о Т. Шевченко:

«– Дёгтю много, – негромко, но прямо проговорил Гоголь, – и даже прибавлю, дёгтю больше, чем самой поэзии. Нам-то с вами, как малороссам, это, пожалуй, и приятно, но не у всех носы как наши. Да и язык…

Бодянский не выдержал, стал возражать и разгорячился. Гоголь отвечал ему спокойно.

– Нам, Осип Максимович, надо писать по-русски, – сказал он: – надо стремиться к поддержке и упрочению одного, владычного языка для всех родных нам племён. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня – язык Пушкина, какою является евангелие для всех христиан, католиков, лютеран и гернгутеров. А вы хотите провансальского поэта Жасмена поставить в уровень с Мольером и Шатобрианом!

– Да какой же это Жасмен? – крикнул Бодянский. – Разве их можно равнять? Что вы? Вы же сами малоросс!

– Нам, малороссам и русским, нужна одна поэзия, спокойная и сильная, – продолжал Гоголь, – нетленная поэзия правды, добра и красоты <…> Я знаю и люблю Шевченко, как земляка и даровитого художника; мне удалось и самому кое-чем помочь в первом устройстве его судьбы. Но его погубили наши умники, натолкнув его на произведения, чуждые истинному таланту. Они всё ещё дожёвывают европейские, давно выкинутые жваки» (Данилевский Г. П. Знакомство с Гоголем // Соч. Г. П. Данилевского. Изд. 9-е. Т. XIV. 1902. С. 92– 100).

Но эти европейские «жваки» привели к распространению ментальной эпидемии на столетия вперёд. Роль Австро-Венгрии в образовании русофобского проекта «Украина» важная, но не основная. Впереди была ещё работа большевиков над этим проектом. Но идеологические основы украинства заложили именно австро-венгры. Первая книга по этому поводу под названием «Самостийная Украина» была издана под псевдонимом анонимно во Львове в 1900 году адвокатом Николаем Михновским, тем самым, который пытался подорвать памятник Пушкину. Это был самый настоящий первый политический украинец. Там нет никакой национальной идеи независимой Украины, просто есть предложение служить другому господину, переподчиниться. Его русофобские убеждения, названные украинством, не мешали борцу за Украину весь период Первой мировой войны провести в должности военного прокурора в русском Киеве, служа русскому Государю.

Михновский был абсолютным неудачником. Посудите сами. Он первым заявил о «незалежности» Украины, пришёл к выводу, что Украине необходима своя армия. Он первым сформулировал эти мысли, но пользовались его наработками другие: Грушевский и Петлюра. В своё время, кстати, Грушевский даже вытолкнул Михновского с митинга за суверенные украинские идеи. Но при этом так называемый первый президент Украины не гнушался ими воспользоваться. У Михновского были очень завышенные амбиции при полном отсутствии потенциала, что и привело его к самоубийству – повесился уже при советской власти в центре Киева на улице Жилянской, где неподалёку в то время проживал бывший первый президент Украины, укравший у него идеи «незалежности», – Грушевский. Вот такой сарказм истории. Неудачники, ворьё и плебеи – прародители украинства.

В 1914 году на территории Австро-Венгрии создаётся Главная Украинская рада, которая заявила, что «войны хочет Царь Российский, самодержавный властелин Империи, которая является историческим врагом Украины», царская империя 300 лет ведёт политику угнетения Украины с целью сделать украинский народ частью русского; что победа России грозит украинскому народу Австрии лишь гнётом, а победа австро-венгерской монархии будет освобождением Украины.

В результате создаётся украинское добровольческое формирование «Украинские сечевые стрельцы». При раде собирается Боевая управа, которая призвана возглавить будущую украинскую войсковую организацию Легиона сечевых стрельцов, составленного из военизированных групп Украинского сечевого союза. Надо ли объяснять, что всё это были малочисленные и совершенно маргинальные организации, но русофобские силы надували их внушительностью, поддерживали финансово и подогревали общественный интерес.

Правда, всё это было крайне нелепо и откровенно весьма неудачно. Австрийцы постоянно пытались сформировать из пленных «хохлов», «малороссов» и «украинцев» военные подразделения против России. Начальник австрийской разведки Макс Ронге был вынужден констатировать: «Эти пленные интересовались социалистическими идеалами, но ни в коей мере не национальными».

Но вода камень точит. Постепенно и на территории Малороссии эти зёрна начали давать всходы. В произведениях русских классиков при описании того времени мы встречаем изумление новым народом, вылупившимся из русского человека, – украинцами, идентифицировавшими себя по языку и показательной «нерусскости». Помните, как написал по этому поводу Михаил Булгаков в актуальнейшем для сегодня романе «Белая гвардия»: «Сволочь он, – с ненавистью продолжал Турбин, – ведь он же сам не говорит на этом языке! А? Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький… Так вот, спрашиваю: как по-украински “кот”? Он отвечает “кит”. Спрашиваю: “А как кит?” А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется».

Покойный Олесь Бузина говорил: «Существует заблуждение, которое разделяют многие исследователи, что “проект Украина” был глубоко продуманной спецоперацией германских и австрийских спецслужб периода Первой мировой войны. Мол, российской разведке пришлось столкнуться просто со стоголовой гидрой, выращенной в Галичине в лаборатории чёрного гения митрополита Шептицкого! Увы, смешная правда заключается в том, что “украинским делом” этот австрийский кавалерийский офицер польского происхождения заинтересовался только потому, что упал с лошади и, по причине полученных травм в самом важном для мужчины месте, был вынужден сменить мундир на рясу. Он был кем угодно, только не гением».

Абсолютно согласен. Всё происходившее тогда больше похоже на дичайшее стечение обстоятельств, когда события развиваются по самому ужасному сценарию. Во всех смыслах евнухи подобно Шептицкому стали её главными идеологическими двигателями. Такими были и Грушевский, и Петлюра, и остальные «интеллигенты», которые, кстати, очень удобно встроились в новую советскую реальность в качестве её менестрелей – бывшие петлюровцы стали советскими общественными деятелями, писателями и поэтами, как Винниченко, например.

Гетман Павел Скоропадский, один из почитаемых бандеровскими патриотами человек, так писал про украинство:

«Среди них много узких фанатиков, в особенности в смысле исповедования идеи ненависти к России. Вот такого рода галичане и были лучшими агитаторами, посылаемыми нам австрийцами…

Для них неважно, что Украина без Великороссии задохнётся, что её промышленность никогда не разовьётся, что она будет всецело в руках иностранцев, что роль их Украины – быть населённой каким-то прозябающим селянством».

Особо выделяется в этом маскараде украинских националистов «некто в сером» – Грушевский. Ничего особо не представляющий из себя профессор, мечтавший до Первой мировой войны выслужить австрийскую профессорскую пенсию во Львове и спокойно уйти в отставку. Идея независимой Украины была для него способом зарабатывать деньги. Его состряпанная на скорую руку многотомная компиляция из студенческих работ «История Украины-Руси» – не что иное как антинаучная чушь, подобная работам такого же деятеля уже наших дней – профессора Бебика. За тридцать лет независимости Украины этот деятель написал десятки псевдонаучных статей, обнаружив в них скрытую при большевиках «правду» о великой цивилизации «праукраинцев», согласно которой Украина является колыбелью мировых религий, письменности и даже музыки: «Археологические, мифологические и символические артефакты свидетельствуют, что основы религиозных верований на планете были зарождены в недрах украинских цивилизаций черниговского Мезина (ХХІІ—ХІІ тыс. до н. э.) и запорожской Каменной Могилы (ХІІ—ІІІ тыс. до н. э.), ставших основой формирования на территории Древней Украины Скифо-Трипольской/арийской цивилизации (VІ—ІІ тыс. до н. э.)», – написал он в статье с говорящим названием «Богом избранная Украина».

Но если для Бебика, автора чуши про древних укров, спасших Петра I и вырывших Чёрное море, украинский язык является родным и органичным, то для Грушевского это была настоящая мука. До конца своих дней он так и не научился разговаривать по-украински, поскольку был полностью русскоязычным человеком. Украинская речь просто была инструментом для достижения политических целей – абсолютно грантоедская по нынешним меркам ситуация. Вынужденная работа в австро-венгерском Львове в должности профессора, поскольку в русском Киеве для него профессорского места не нашлось, вылепила из серого посредственного человечка первого украинского президента. Хочу напомнить, что его первая статья, в которой Грушевский назвал Галичину «украинским Пьемонтом», была написана на русском языке и опубликована за русские царские рубли в Петербурге в 1906 году.

На примерах Михновского и Грушевского, первого украинского президента и первого украинского идеолога, можно с уверенностью говорить, что раскольничья идея украинства лепилась совершенно безыдейными второсортными специалистами, проявлявшими свою ущербность и бесталанность в отрицании реальности. Это синдром Моськи, которая становится сильной от лая на слона. И у них получилось, надо сказать. Вернее сказать, получилось у тех, кто использовал их лай против русских для продвижения идей раскола внутри русского народа. И было-то их совсем ничего. Кучка интеллигентствующих провинциалов, способная только на идеологические экзерсисы ради оправдания собственного существования в среде «революционеров».

Когда в 1903 году в Полтаве открывали памятник Котляревскому, из Киева на поезде отправились на это событие все известные «сознательные украинцы». Кто-то тогда пошутил, что если поезд разобьётся, то на этом всё украинское движение закончится. Надо сказать, что в этой шутке даже доли шутки не было. Это была абсолютная правда – на начало XX века на всю Малороссию не набралось бы и сотни тех, кто мог вменяемо обсуждать идею Украины и украинства.

После февральского переворота 1917 Финляндия, Курляндия и Польша моментально отвалились. Началось отпадение окраин. В сторону поползли Украина, Кавказ, Армения, Грузия, Дальний Восток.

Олесь Бузина очень чётко и лаконично разложил всю ситуацию того времени: «И Симон Петлюра, и Грушевский, и Винниченко, и вся Центральная рада были федералистами вплоть до 22 января 1918 года, когда вышел IV Универсал. Максимум, на что они претендовали, – это автономия Украины в составе Российской демократической республики. Пока в Петрограде у власти находились их политические друзья-масоны Керенский и компания, такая федерация казалась вполне возможной. И Временное правительство, и Центральная рада разговаривали на одном политическом языке. Они грезили Учредительным собранием и бесконечными дискуссиями, а будущую историю видели как интеллигентские посиделки. Только не на кухне, а в парламенте. Всё изменил переворот 25 октября (7 ноября по н. ст.) в Петрограде. Приход большевиков – людей крутых и решительных – показал, что дискуссии отменяются. Но и после этого жёлто-синим попугаям из Центральной рады понадобилось два месяца, чтобы сообразить: пора брать независимость!..