Текст книги "Украинцы! Мы русские! Какой восторг!"

Блицкриг, прекрасно реализованный до этого в Польше и Франции, в России преподнёс его авторам массу сюрпризов, что привело к краху и разгрому нацистов Германии, не скажу, что Европы.

Не буду подробно останавливаться на действительно героических вехах Великой Отечественной, о которых многие знают, как то: оборона Брестской крепости, Севастополя или Сталинграда, Курская дуга, Ржев. У каждого русского человека на этой войне если не погиб, то геройски воевал дед или прадед. Мой дед Яков Кот сложил голову под Ровно в 1943 году.

Но невозможно пройти мимо того факта, что в первые четыре месяца войны в плен к немцам сдались более 3 миллионов бойцов Красной Армии, прежде всего окружённых в котлах:

Белостокско-Минский (329 тыс. человек пленных, завершился 10 июля);

Могилев – Орша – Полоцк – Смоленский (310 тыс. человек пленных, завершился 5 августа);

Киевский (665 тыс. человек пленных, завершился 26 сентября);

Вяземский (663 тыс. человек пленных, завершился 13 октября).

Цифры взяты из труда генерала генштаба сухопутных войск гитлеровской Германии Курта фон Типпеотскирха «История Второй мировой войны».

Это при том, что к июню 1941 года общая численность военнослужащих СССР составляла 5 миллионов человек. Безусловно, с началом войны начался призыв, что привело к увеличению советских солдат в разы. Но сам факт того, что за первый квартал войны при относительно равном соотношении сил СССР (11 500 боевых самолётов, 4700 танков, артиллерийских стволов 53 600) и Германии (11 776 боевых самолётов, 3256 танков, 7000 артиллерийских стволов) в плен сдалась половина от первоначальной советской армии, говорит о многом.

Сдавались не только солдаты, но и генералы, включая двух армейских командующих. Сдавались с полностью исправными танками и орудиями. Это было в определённом смысле неожиданностью даже для уже покоривших Европу гитлеровцев.

Надо честно сказать: чтобы целые полки и бригады, не израсходовав весь боезапас, шли в плен вместе с офицерами – такого не было в русской истории. О чём это говорит? Лишь о том, что на момент начала войны многие русские люди не принимали революционную власть и видели в Гитлере если не освободителя, то зло меньшее, чем большевики, ведь он был для них ещё неизвестен, тогда как «человеколюбие» ленинских и сталинских ястребов многие прочувствовали на собственной шкуре.

Часть русского народа, предавшая своего Царя и отрёкшаяся от Бога, определила для всех, что нужен антицарь и безбожие. Получив же всё это, они готовы были спасаться даже с Гитлером. Но когда русские люди заглянули в пасть идущего с Запада зверя, ужаснулись его адскому нутру.

Промыслительно Господь послал нам испытание в назидание. Мы должны были понять, что в этот ад мы сами себя погрузили и что мессии ждать не стоит, он не придёт – Царя мы сами же и расстреляли, даже не столько пулями цареубийц юровского-никулина-медведевых, сколько молчаливым согласием русского народа, его принятием свержения царя на земле и Бога на небе. Эти пули безверия и предательства тяжким клеймом легли на весь наш народ и уже сто лет гонят нас по кругу тяжелейших искуплений в надежде на раскаяние.

Сами погрузились, сами должны были и выбираться, с Божьей помощью. Чтобы это осознать, наш народ, включая правителей (планировали в случае сдачи Москвы ретироваться в Индию для спасения собственных шкур), должен был оказаться на самом краю пропасти, заплатить неимоверную цену – половина, если не две трети (до сих пор ряд историков настаивает на недостоверности потерь СССР – не 27, а 40 миллионов погибших) мужского населения должны были сложить головы, а в каждой семье выживший на войне мужчина прошёл это крещение огнём и мечом, чтобы мы смогли остановить процесс уничтожения человечества через жертву русского народа… И чтобы маятник истории качнулся в обратную сторону.

Французский публицист Лорен Жоффрен, главный редактор газеты «Liberation», 8 мая 2017 года на фоне ведущейся на Западе полемики о роли русских в победе над фашизмом отметил несколько цифр: «Фашизм был разбит в России и благодаря России. И пора Западу это признать. СССР потерял в этой войне 14 % от всего довоенного населения (около 27 млн. чел.), США – 0,3 % (около 300 тыс. чел.), Великобритания – 0,6 % (400 тыс. чел.)». Признанием этих фактов он тем самым признаёт ту жертву, которую наш народ был вынужден принести ради спасения… Спасения, возможно, не только или не столько мира, сколько самого себя.

Нам часто рассказывают, как Сталин победил. Как «только и исключительно» благодаря ему СССР смог в этой войне выиграть (слово какое дурацкое – «выиграть») при 40 миллионах погибших (кстати, именно Сталин озвучивал эту цифру). Я уже упоминал по этому поводу слова самого Сталина, которые он сказал Черчиллю в 1943 году, что солдаты не за СССР, а за свою матушку Россию воюют. Кстати, именно в это время генералиссимус обратился к оставшимся в живых иерархам Православной Церкви с предложением-просьбой о сотрудничестве в борьбе с общим для всех людей нашей земли врагом.

Напомню лишь несколько эпизодов по этому историческому персонажу в рамках Великой Отечественной войны, которая изменила многое и многих, выплавила на полвека из двух противоборствующих лагерей, большевистского и белогвардейского, нового человека – советского, в котором смог выжить, словно в матрёшке, русский Иван.

В конце июля 1941 года Сталин собрал в своём кабинете своих приближённых: Молотова, Берию, Маленкова, Булганина, Кагановича и Хрущёва. Собрал, чтобы обсудить ленинскую идею 1918 года давности о необходимости предложить Гитлеру некое подобие Брестского мира – оставить Германии восточные территории России, УССР, БССР, Прибалтики. Надо сказать честно, что эти прожжённые порохом расстрелов и пропитанные кровью убитых миллионов людей большевики, которых сложно было заподозрить в романтичном отношении к миру и Гитлеру, не поддержали идеи генералиссимуса и отца народов. В ответ на свои слова хозяин Кремля услышал гробовое молчание.

Не найдя поддержки от соратников, Сталин принял решение, учитывая просторы России, тянуть время и приказал Берии дать спецзадание генералу Судоплатову, заместителю начальника Разведывательного управления, начальнику Особой группы при наркоме госбезопасности СССР и наркоме внутренних дел СССР. В 1996 году Павел Анатольевич написал: «25 июля 1941 г. Берия поручил мне связаться с нашим агентом Стаменовым, болгарским послом в Москве, и проинформировать его о якобы циркулировавших в дипломатических кругах слухах, что возможно мирное завершение советско-германской войны на основе территориальных уступок…

Берия с ведома Молотова категорически запретил мне поручать послу-агенту доведение подобных сведений до болгарского руководства, так как он мог догадаться, что участвует в задуманной нами дезинформационной операции, рассчитанной на то, чтобы выиграть время и усилить позиции немецких военных и дипломатических кругов, не оставлявших надежд на компромиссное мирное завершение войны.

Как показывал Берия на следствии в августе 1953 года, содержание беседы со Стаменовым было санкционировано Сталиным и Молотовым с целью забросить дезинформацию противнику и выиграть время для концентрации сил и мобилизации имеющихся резервов…

На допросе в августе 1953 года Берия показал, что он действовал по приказу Сталина и с полного одобрения министра иностранных дел Молотова…

Всё это держалось в тайне, но фигурировало в приговоре по делу Берии и моему делу».

Перечень вопросов от Сталина, надиктованных через Берию Судоплатову для Гитлера, был следующим:

«1. Почему Германия, нарушив пакт о ненападении, начала войну против СССР?

2. Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны?

3. Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек?

4. Если нет, то на какие территории Германия дополнительно претендует?»

Находясь всё ещё в определённой степени прелести, усугубляемой страхом потери всего «революционного» достояния, по сложившейся сразу после прихода Гитлера к власти традиции, Сталин решил ждать. Как тогда, накануне подписания пакта Молотова – Риббентропа, что подтверждают слова министра иностранных дел России С. В. Лаврова в ответ на шельмование Запада по отношению к победе СССР во Второй мировой:

«В то время как над Европой сгущались тучи, в западных столицах в надежде обеспечить свою безопасность за счёт других сделали эгоистичный и крайне недальновидный выбор в пользу гитлеровского режима. Апофеозом такой линии стал Мюнхенский сговор 1938 года. В Париже и Лондоне, чему есть документальные свидетельства, заматывали предложение нашей страны создать систему коллективной безопасности. Даже весной и летом 39 года, когда было ясно, что конфликта не избежать. Наивно полагая, что война обойдёт их стороной, западные державы вели двойную игру, пытались направить гитлеровскую агрессию на Восток. Ещё в 1938 году сразу после Мюнхенского сговора были подписаны англо-германская и франко-германская декларации, предусматривающие неприменение силы. А аналогичный документ между Варшавой и Берлином был заключён ещё в 1934 году.

В этих условиях Советскому Союзу пришлось в одиночку обеспечивать свою национальную безопасность и подписать с Германией договор о ненападении. Этот вынужденный шаг дал возможность лучше подготовиться к предстоящей схватке с агрессором», – пишет Сергей Викторович Лавров.

Короткая историческая справка о тех странах, которые заключили договоры и соглашения с Гитлером:

1933 год – пакт четырёх – Италия, Франция, Великобритания.

1934 год – пакт Гитлера – Пилсудского – Польша.

1935 год – морское соглашение – Великобритания.

1936 год – антикоминтерновский пакт – Япония.

1938 год, сентябрь – декларация о ненападении – Великобритания.

1938 год, декабрь – декларация о ненападении – Франция.

1939 год, март – экономическое соглашение – Румыния.

1939 год, март – договор о ненападении – Литва.

1939 год, май – пакт о союзе и дружбе – Италия.

1939 год, май – договор о ненападении – Дания.

1939 год, июнь – договор о ненападении – Эстония.

1939 год, июнь – договор о ненападении – Латвия.

И только в августе 1939 был подписан не договор о дружбе или сотрудничестве, а типичный для сложившейся в то время ситуации пакт о ненападении Молотова – Риббентропа, который, кстати, нарушила Германия в июне 1941-го, а остальные фигуранты данного списка, ранее заключившие разнообразные договорённости, активно принимали в этом участие.

Осознав, что договориться с Западом под предводительством Гитлера невозможно, СССР тянул время по принципу «мы за ценой не постоим». Пока на фронте гибли один за одним всё молодеющие и одновременно стареющие призывы советских солдат, шёл поиск выхода из сложившейся ситуации. Большие надежды Сталин возлагал на открытие второго фронта. Но «союзники», действуя в рамках доктрины ослабления Гитлера и Сталина, тянули резину. Черчилль в своих мемуарах живописал, как генералиссимус с раздражением вспылил на встрече с британским премьером в 1942 году, когда узнал, что второй фронт пока не открывается, заявив, что СССР выстоит и без помощи союзников. Этот разговор мог закончиться реальной ссорой с непредсказуемыми последствиями. Сталин, пишет он, прямо обвинил союзников в обмане и трусости, а Черчилль в ответ заявил, что он в таком случае готов прервать свой визит… Но мгновенно одумался, совладал с нервами и попросил конфиденциальной встречи с Молотовым.

В результате этого инцидента Иосиф Виссарионович сообщил Молотову, что в случае продвижения немцев к Уралу следует быть готовыми развернуть полноценную подпольную борьбу с центром управления из Индии, куда передислоцируется советское правительство.

Откровенно сказать, поведение Сталина накануне и сразу после начала войны было крайне странным и не соответствовало его жизненному бэкграунду прожжённого большевика. Всё, что он делал до 22 июня 1941, говорит о его недоверчивой натуре. Выход на вершину революционной пирамиды характеризует «отца народов» как крайне рационального политика. Но беспечность, с которой он относился к вероятности нападения Германии, его уверенность, что это невозможно, когда даже Черчилль предупреждал о готовящемся нападении Гитлера, не говоря о советской разведке. На первый взгляд неадекватное отношение Сталина к возможности нападения Гитлера граничит с безумием. Но я предполагаю, что причиной были железобетонные гарантии кого-то очень влиятельного, кого-то уже проверенного годами сотрудничества.

Осмелюсь предположить, что этим кем-то мог быть только Рузвельт. Посудите сами, больше всего «прикурили» от Второй мировой именно и прежде всего США. Они доили одновременно и СССР, и Германию, вытаскивая свою страну из великой депрессии. Думаю, что и Гитлеру было обещано многое. Например, Польша и Судеты.

Кстати, накануне нападения Германии на Советский Союз 20 июня 1941 года европейский отдел Госдепа США в специальном меморандуме «О позиции США в отношении СССР в случае войны между Советским Союзом и Германией» президенту США Рузвельту была высказана рекомендация «отказаться признать советское правительство в изгнании или прекратить признавать советского посла в Вашингтоне в качестве дипломатического представителя России, если Советский Союз будет разбит и советскому правительству придётся покинуть страну».

Что ещё раз подтверждает планы Запада по уничтожению нашего государства и объясняет их сегодняшнее желание поставить на один уровень ответственности Гитлера со Сталиным. Но это не мы были равны с гитлеровскими фашистами, а Запад с американцами, которые пытались нас скормить нацистской псине в надежде, что она если не подавится, то ослабнет, чтобы потом её добить. С другой стороны, они точно так же надеялись, что в случае победы СССР мы ослабнем настолько, что нас смогут с лёгкостью добить. Запад по праву сверхчеловека старался находиться над схваткой. Эта доказанная историческими фактами европейская позиция уравнивает с гитлеровцами не нас, а именно и прежде всего их. Нам пришлось бороться и побеждать нацизм всей Европы, а не только Германии. У Запада была одна общая цель – натравить Германию на СССР, вернее, европейские армии на русский народ. К вековой войне Британии с Россией присоединились некогда покорённые или спасённые нами страны, такие как Франция и США. Мюнхен стал одним из фрагментов этой не прекращающейся и до сегодня борьбы.

Нейтральная Швеция за время Второй мировой войны поставила нацистской Германии руды на 40 % всего вооружения, снабжала гитлеровские танки и подводные лодки подшипниками. Кстати, так и не была осуждена Нюрнбергским трибуналом за эти контрабандные поставки. Якобы нейтральная Швейцария, добывая 10,8 миллиона тонн особо ценной железной руды, 10,3 миллиона из них поставляла Германии. Она же обеспечивала Гитлера зенитными пушками «Oerlikon». Также именно через швейцарские банки шла оплата за топливо, боеприпасы, металлы, продовольствие. Многое из этого поставлялось через Испанию. Бельгия снабжала стрелковым оружием. Французы поставили 200 тысяч автомобилей, ремонтировали танки Рено, а в Тулузе делали гигантские морские бомбардировщики Дорнье. Мобель обращался на Бородинском поле к соотечественникам со словами: «Храбрые французы, мы снова, как в 1812 году, вместе против варваров!» Даже Люксембург слепил два батальона и послал воевать с нами (правды ради надо сказать, что они были немцами по происхождению, жившими в Люксембурге). Чехия, которую пытаются выставить жертвой, произвела треть всего оружия Вермахта.

В июле 1941 года президент чешского протектората чех Эмиль Гаха в послании к своим гражданам заявил: «Для того чтобы чешский народ принял участие в великой борьбе немецкого народа и внёс свой вклад в дело его победы, ему были определены задачи, особенно в области снабжения и вооружения… Военный взнос в 5 млрд крон был нами сделан ввиду того, что чешский народ непосредственно не участвует в войне».

На вооружённые силы гитлеровской Германии, задействованные в боях против СССР, работали 122 чешских военных завода, 12 тысяч средних и мелких предприятий, 2,5 млн. самых квалифицированных в Европе рабочих и технических специалистов. Они снабжали Вермахт танками, самоходными орудиями, артиллерией и стрелковым вооружением.

Мы должны произнести неприятную для всех правду. Никого советский солдат не освобождал. Наша армия защищала свою страну и свой народ, для чего было необходимо раздавить гитлеровский фашизм в его логове. А для этого требовалось не только дойти до Берлина, но и победить ближайших к нашим границам союзников Гитлера. Данный акт стратегического решения главной задачи был назван освобождением по праву победителя. Никого, кроме самих себя, от германского нацизма мы не спасали, потому что в массе своей «освобождённые» нами страны особо не стремились к освобождению. В Европе не было ни одного государства, чьи солдаты не воевали бы в гитлеровских рядах против Красной Армии. Там отметились даже албанцы, шведы и люксембуржцы.

Безусловно, нельзя отрицать небольшие группы сопротивления нацистам во Франции, Болгарии, Чехословакии, Бельгии, Италии и многочисленное сопротивление в Польше и Югославии, которые сражались в партизанских отрядах и подпольных группах. Однозначно борьба Британии и США была существенной, её нельзя умалять. Десятки гитлеровских дивизий воевали на разных направлениях и потому не могли сконцентрироваться исключительно против СССР, что не позволило Гитлеру совершить свой блицкриг и молниеносно взять Москву. Но также и нельзя не учитывать того факта, что очень многие европейские страны не просто поддерживали Гитлера, но и стали частью его идеи, сложив из лоскутов своего участия нацистскую силу, которая покрыла саваном преступления всех без исключения.

Сегодня русскому человеку, выживавшему под геноцидом большевиков и принёсшему себя в жертву ради спасения мира от нацизма, пытаются вменять в вину «претензии на победу в войне!» те, кто был соучастником преступления Гитлера тогда и продолжал злодеяния после. Хочется напомнить об убийствах и изгнании сербов из Косова, концлагерях для граждан США японской национальности, мести французов сотням своих женщин, сожительствовавших с немцами, о трагедиях Кипра, Турции, Греции, о выселении немцев из Восточной Европы.

В Нюрнберге осуждали только одну сторону, одну страну и всю ответственность повесили на Германию. Это откровенное шулерство, обман с целью отвести вину от всех соучастников преступления. Складывается впечатление, что данный процесс стал просто «договорняком» между всеми фигурантами преступления, в котором повесили вину на самых отъявленных и очевидных убийц с целью скрыть соучастие остальных. Нацизм, расизм и фашизм были болезнью не столько Германии, сколько всей Европы, включая США. Разве Дрезден не был преступлением, когда американцы стёрли с лица земли целый город вместе с музеями и памятниками искусства без какой бы то ни было на то надобности? Или Хиросима и Нагасаки разве не стали проявлением превосходства одного народа над другими, когда двумя ядерными бомбами уничтожаются сотни тысяч людей, среди которых большинство – мирные граждане?

Известно, когда Геринг должен был выступать со своей речью, его предупредили – ни слова об американцах и других народах, участвовавших в антигитлеровской коалиции. Осуждали же на Нюрнберге нацизм, фашизм и расизм? Но в это же время именно в США процветал ку-клукс-клан. Только в 1949 году американцы отменили расовую сегрегацию. До 1956 года в Австралии аборигены не считались людьми, в Конституции они были записаны частью природы. В Европе в середине XX века закрыли последний зоопарк людей, которых привозили из Африки и Индонезии. Коллекции некоторых британских лордов во времена Нюрнберга состояли из человеческих голов, привезённых ими из колоний в качестве трофеев.

Потому-то, когда Геринг на скамье подсудимых начал об этом говорить, начальник охраны заткнул ему рот.

Нюрнбергский суд проходил не столько над мировым злом, сколько над побеждённой во Второй мировой войне страной. Гитлеровский нацизм не был абсолютным мировым злом. Нам преподнесли его таковым во избежание реального суда, реального мирового осуждения.

После Нюрнберга французы совершили чудовищные преступления во Вьетнаме, голландцы в Индонезии, американцы в Ливии, Ираке, Афганистане. До Второй мировой тоже было не легче. Концлагеря в Европе, которые появились во времена англо-бурской войны. Но они отличались от нацистских – туда сгоняли все семьи воюющих солдат (женщины, старики и дети) и там умерло 90 процентов всех заключённых. Литовцам не нужна была никакая нацистская идеология, чтобы вырезать всех евреев Каунаса.

Гитлеровский нацизм стал прикрытием для мирового зла, его фантомом. Прикрытием гнусности и человеконенавистничества многих стран и народов того времени. Они причислили себя к победителям нацизма именно для того, чтобы избежать печати причастности к мировому злу.

Летом 1941 года все западные эксперты были уверены, что на Евразийском континенте нет армии, способной противостоять гитлеровской Германии. Военный атташе Великобритании в Москве И. Итон сообщал в Лондон, что, скорее всего, советское правительство «может быть захвачено в плен», и потому британскому правительству следует думать о выстраивании в скором будущем своих отношений не с Москвой, а с Берлином. Повторюсь, по всем законам логики СССР не мог победить в этой войне. Но никто тогда не обратил должного внимания на русских, которые не столько остались в Союзе, сколько были вынуждены покинуть Отчизну из-за большевиков. А зря.

Для большинства белых эмигрантов любовь к Родине оказалась сильнее классовой ненависти, как утверждает генерал-лейтенант СВР РФ, кандидат исторических наук Леонид Петрович Решетников.

Говоря о проблеме участия белых офицеров в вооружённых конфликтах в различных странах, один из авторитетов белого сопротивления, эмигрировавший историк Керсновский восклицал: «Когда наконец мы поймём, что иностранные националисты – будь то испанские белогвардейцы, французские “огненные кресты”, немецкие наци и итальянские фашисты – такие же враги для нас, русских эмигрантов, и нашей Родины, как и преследуемые ими коммунисты?»

Как реакция на этот манифест воспринимается поступок эмигранта, выдающегося русского философа И. А. Ильина, идейного вдохновителя РОВС (Русского общевоинского союза), преследуемого нацистами, который в письме крупному русскому писателю И. С. Шмелёву 10 октября 1938 г. писал: «Я покинул страну моего прежнего пребывания (Германию. – Ю. К.) совсем… Больше не вернусь. Там такой нажим на русских честных патриотов! Там терпят только предателей и своих агентов». Нацисты преследовали Ильина за «христианскую» точку зрения, отказ от участия в подготовке похода на Россию и антисемитских выступлениях, за решительный отказ поддержать идею независимости Украины.

Такая же участь постигла и жёсткого «имперца» И. Л. Солоневича. «Он почти два года сотрудничал с пропагандистским аппаратом Геббельса и лишь в июле 1941 г., насмотревшись на фашизм в действии и убедившись, что Гитлер не только не собирается освобождать Россию от коммунизма, но готовит её фактическое уничтожение, заговорил о бессмысленности прямого участия русских эмигрантов в походе немцев на восток. В результате – одномесячная “профилактика в гестапо” и ссылка в деревню в Померании до конца войны», – пишет Л. П. Решетников.

Поиск эмиграцией нового союзника для борьбы с большевиками был вызван предательством Францией и Англией Белого движения. Единственной, кто остался на этом антибольшевистском поле, была Германия. Одновременно эмиграция обратила внимание и на смену акцентов (не разворот) в СССР с патриотического социализма на общерусский. После нападения Германии Сталин призвал к защите именно Родины, а не социализма, войну объявляет Отечественной, в 1943 году обращается за помощью к православному духовенству. Всё это безусловно повлияло на участие русской эмиграции в войне Европы с СССР. В отчёте руководства болгарской полиции подчёркивается, что «те из эмигрантов, кто ещё вчера были самыми большими противниками коммунизма… сегодня стали самыми заклятыми врагами Германии и в глубине души молят Бога за успех русского оружия».

Нам часто пытаются рассказать ложь про Белую армию, пытаясь очернить русское воинство власовщиной. Но, во-первых, товарищ Власов был советским генералом, не имеющим никакого отношения к Белой армии, а во-вторых, из способных носить оружие белоэмигрантов в возрасте от 18 до 60 лет с Гитлером против большевиков пошли максимум 28 %, да и то в основном занимались охранными функциями в Европе подальше от линии фронта с СССР (к 1943 году от первоначального состава Русского охранного корпуса в Югославии из 12 000 человек осталась едва половина – кто «заболел», кто честно «ушёл»). Остальные 72 % не только не участвовали, но и не менее трети из них боролись против нацистов в армиях антигитлеровской коалиции, и не только.

«Небольшая часть эмиграции (1–1,5 %) с началом Великой Отечественной войны включилась в движение Сопротивления на стороне коммунистов. Это были прежде всего дети белых эмигрантов, выросшие в Югославии, Болгарии, Франции и других странах, попавшие под влияние левых идей. Но были среди них и идейные противники коммунистической идеи, вступавшие в коммунистические партизанские отряды в Югославии, Франции, подпольные организации в Болгарии, исходя из сугубо патриотических и антифашистских убеждений. К тому же коммунисты в оккупированной гитлеровцами Европе были наиболее боевой и массовой частью движения Сопротивления. Не менее 100 человек из числа белых эмигрантов работали в странах Восточной Европы на советскую разведку (минимум столько же – на разведки стран антигитлеровской коалиции), около 500 сражались в партизанских отрядах и подпольных группах в Югославии, Франции, Болгарии, Чехословакии, Бельгии, Италии. Отпрыск знаменитого аристократического рода, известный в последующем учёный-филолог Илья Голенищев-Кутузов воевал в партизанском отряде И. Тито, прошёл через гестапо и концентрационный лагерь. В исторических исследованиях совсем незначительное внимание уделяется тем, кто принимал участие в борьбе с фашизмом в армиях Франции, Великобритании, США или в Сопротивлении некоммунистического толка. А это заметная группа эмигрантов и их взрослых детей – до 12 % лиц призывного возраста. Только во французской армии сражались около 3000 человек. В боях в Северной Африке и Нормандии погибли свыше 250 эмигрантов», – пишет генерал Решетников.

Безусловно, нельзя оправдывать сторонников Гитлера среди русской эмиграции. Это и РОК (Русский охранный корпус – одно из наиболее массовых формирований), и «Казачий стан» (сформирован Красновым и Шкуро под контролем немцев). «Многие наивные русские эмигранты, – писал И. Ильин, – ждали от Гитлера быстрого разгрома коммунистов и освобождения России. Они рассуждали так: враг моего врага – мой естественный единомышленник и союзник. На самом же деле враг моего врага может быть моим беспощадным врагом». Оправдывать их нельзя, но для того чтобы огульно всех осуждать, язык не поворачивается. Было много обманутых, были и откровенные мерзавцы. Разные были. Но то, что причиной их выбора стало скорее заблуждение в целеполаганиях Гитлера и ненависть к утопившим в крови любимое Отечество большевикам – факт. И с нацистами их принципиально разнит любовь к России. Если для Гитлера она не должна была существовать, то белоэмигранты готовы были объединиться хоть с чёртом лысым или заклятым врагом (каким были немцы совсем недавно в Первую мировую), лишь бы освободить Родину. Они наивно предполагали справиться сначала с красными, а потом и с коричневыми. Это стало последней и роковой ошибкой той части белой эмиграции, которая пошла за Гитлером против большевиков. Сделка с дьяволом не предвидит спасения никого и ничего. Это лишь сделка с дьяволом.

И совершенно на первый взгляд противоположным этим процессам выглядит вечернее событие 4 сентября 1943 года, когда произошла встреча Сталина с иерархами РПЦ – митрополитами Московским Сергием (Страгородским), Ленинградским Алексием (Симанским) и Киевским Николаем (Ярушевичем). Её результатом стал Архиерейский собор, избравший Патриарха Московского и всея Руси Сергия. Этот фрагмент стал первой остановкой адской большевистской машины по уничтожению русского православия. До возрождения было ещё далеко. После войны ещё будут тяжёлые хрущёвские и андроповские времена. Но то, к чему вынуждены были прийти в сентябре 1943 года, – чудо, которое казалось невозможным все двадцатые и тридцатые годы советской действительности.

Идея о необходимости этой встречи и широкомасштабного привлечения русских людей на свою сторону в ставке Сталина витала уже давно. Главной причиной такой, с позволения сказать, милости стала позиция нацистов, которые на оккупированных территориях открывали закрытые большевиками православные храмы. Это, безусловно, был стратегический ход со стороны идеолога нацизма Альфреда Розенберга, рассчитанный на формирование положительного имиджа оккупантов в глазах русского населения. В связи с этим была разработана и воплощена в жизнь Псковская православная миссия – очень неоднозначный и пока мало изученный фрагмент войны, в котором были задействованы обе стороны противостояния. Священники под видом содействия нацистам на самом деле работали на СССР для сбора информации и организации разведывательно-диверсионной деятельности. За эту операцию отвечал небезызвестный генерал Судоплатов.

Цинизм ситуации состоит в том, что священников, которые под носом у фашистов по поручению советской власти помогали пленным, спасали людей и боролись против гитлеровцев, после войны НКВД судило за это же. Но это было уже после победы. А в середине войны, когда произошёл переломный момент в битве под Сталинградом и на Курской дуге, когда началось освобождение занятых нацистами территорий, Сталин решил прибегнуть к той же тактике, что и Розенберг. Он демонстративно пошёл на союз с православием, чтобы русские люди его поддержали.

С лета 1943 года началась техническая подготовка этого события. Завершающим этапом стала встреча Сталина с Маленковым и Берией днём 4 сентября на даче в Кунцево, где генералиссимусу представили полковника Г. Г. Карпова – начальника 4-го отдела III Секретно-политического управления НКГБ СССР как кандидата на пост руководителя органа «по делам церкви». Карпов предложил возобновить взаимоотношения государства и Церкви в формате, действовавшем в СССР до 1938 года через создание при ВС СССР отдела по делам культов. На что Сталин отреагировал отрицательно и заявил о необходимости создания при СНК СССР Совета по делам Русской Православной Церкви. Иосиф Виссарионович прекрасно понимал, что без особой роли православия на этой земле рассчитывать на поддержку русских не приходится.