Текст книги "Пьесы. Драмы, комедия, переложение"

Абсурд четвертый

Дом Хиггинса.

ХИГГИНС (в открытую дверь). Дик, что вы там возитесь с дверью? Позвоните миссис Пурохит, она закроет…

ПИКЕРИНГ (из холла). Не хочется будить. Сам справлюсь. Поздно уже.

ХИГГИНС. Ну, как хотите.

Входит МИСС ДАЛИДА в умопомрачительном вечернем туалете, в мехах, украшенная драгоценностями. Следом идет ПИКЕРИНГ.

ПИКЕРИНГ. Завтра миссис Пурохит устроит нам вздрючку за разбросанные вещи.

ХИГГИНС. Пес с ней! Валите все в кучу. Она решит, мы нахрюкались в суффикс.

ПИКЕРИНГ. Во флексию.

ХИГГИНС. Гляньте в комп, Дик, что там пишут.

ПИКЕРИНГ (смотрит в планшет). Зовут на симпозиумы…

ХИГГИНС. Гори они синим пламенем! Впрочем, мне пора за дело приниматься… А что в оффлайне?

ПИКЕРИНГ (подходит к журнальному столику, перебирает письма). То же самое – симпозиумы, семинары, конференции…

ХИГГИНС (рассеянно). Конференции, элоквенции, акциденции (без паузы) кто опять, разрази меня гром, покрал мои шлепанцы?!

МИСС ДАЛИДА молча выходит из комнаты, возвращается, также молча ставит шлепанцы перед ХИГГИНСОМ, идет на место. ХИГГИНС наконец-то замечает их.

Оба-на! Вот же они! Явление шлепанцев народу.

ПИКЕРИНГ (садясь в кресло). Это был тяжелый день. Я страшно устал. Прием в посольстве, невероятно долгий фуршет плюс опера. В голове полный раскардаш… Вы проиграли, Генри… Элиза провалилась…

ХИГГИНС. Не говорите мне об этом. Проиграл – так тому и быть. Провалилась – туда ей и дорога.

ЭЛИЗА резко встает, смотрит на них в упор.

Но они не обращают на нее внимания. Она снова садится.

ПИКЕРИНГ. Вроде все шло хорошо. На приеме она была великолепна, во время фуршета – обворожительна, до антракта в опере – просто гениальна… Может, с оперой что-то не то?

ХИГГИНС. Вот именно. Какая муха цеце ее укусила, не постигаю. И вообще: зря я в это дело впухнул. Все, кроме занятий фонетикой, оказалось полнейшей лабудой. Не навяжи вы мне это идиотское пари, я бы давно все бросил к разэтакой матери. Принцессы, королевы, королевны из полусырого полуфабриката не получаются. Поэтому я умываю руки. Больше меня в такие производственные отношения никому не втянуть. Словно висишь на дыбе, а из тебя жилы тянут.

ПИКЕРИНГ. Пари вовсе не было идиотским. Другое дело – вы его не выиграли. И полуфабрикат был исключительный, вы сами не раз это отмечали. (ЭЛИЗА вспыхивает, но снова сдерживается.) Все дело в вас, Генри, в вашем отшельничестве, в вашей зацикленности исключительно на фонетике. Вы не признаете ничего, кроме науки. Но есть еще кое-что. Стишки в духе Мильтона – это прекрасно, но не они же одни. Обществом тоже нельзя пренебрегать. Что ни говори, но именно среди гламурья успех становится настоящим успехом, а поражение – подлинным поражением.

ХИГГИНС. Как это ни гнусно, приходится признать вашу правоту, Ричард. Светские идиоты, полуобразованные рантье, неспособные ни на что, даже на то, чтобы выглядеть в полном соответствии со своим родовым идиотизмом, делают человеку имя и превозносят до небес дело его рук – если это соответствуют их куцым представлениям о культуре и ее достижениях. (Без паузы.) Какая, однако, рожа была у лорда Кавершема да и у всего тусняка, когда у Элизы снесло черепицу! (Смеется. ЭЛИЗА возмущена, но берет себя в руки.)

ПИКЕРИНГ (смеется). Я был буквально пацталом…

ХИГГИНС (смеясь). Уматно, что и говорить…

ПИКЕРИНГ. Вроде пора ложиться, а сна ни в одном глазу.

ХИГГИНС. Это бывает, нервы на взводе. Ну что, дружище, чуть по чуть?

ПИКЕРИНГ. Не откажусь.

ХИГГИНС. Что вам налить?

ПИКЕРИНГ. Скотч, наверное.

ХИГГИНС. А я виски хлобыстну. (Без паузы.) Где шлепанцы? Куда их опять унесло?

ЭЛИЗА берет шлепанцы, подходит к ХИГГИНСУ и начинает его бить ими прямо по лицу. От неожиданности тот пропускает пару ударов, потом приходит в себя, хватает ЭЛИЗУ за руки. Ему на помощь приходит ПИКЕРИНГ, который с трудом оттаскивает ее от ХИГГИНСА.

ЭЛИЗА. Получай свои шлепанцы! И чтоб тебя в них похоронили!

ХИГГИНС. Ты кого бьешь?! А?!

ПИКЕРИНГ. Держите себя в руках, Генри. Что с вами, Элиза?

ЭЛИЗА. Конечно – Элиза, ибо на мисс Далида я уже не гожусь.

ПИКЕРИНГ. Прошу прощения… (чувствуется, как трудно ему теперь выговорить «мисс Далида»).

ХИГГИНС (подхватывая). …мисс Далида! Вам до мисс как до Луны на луноходе!

ЭЛИЗА. Все верно. Я проиграла ваше идиотское пари – можете меня унижать, оскорблять, выбросить на улицу, растоптать…

ХИГГИНС (удивленно). Надо же! Оно умеет злиться!

ПИКЕРИНГ. Зря вы так, Генри…

ЭЛИЗА. Я тебя придушу, мерзкая, меднолобая, много о себе воображающая скотина! (Бросается на ХИГГИНСА).

ХИГГИНС (отражает нападение, обхватывает ЭЛИЗУ и швыряет на диван). Коготки отросли, кошка драная?! Я тебе их враз укорочу!

ПИКЕРИНГ. Прекратите, Хиггинс! Это же девушка. Как вам не совестно.

ЭЛИЗА. Спасибо, полковник. Ему никогда не бывает совестно.

ХИГГИНС. А вам? Полгода впахиваю с вами, как раб на галерах! Столько усилий, столько планов и надежд – и вот ваша благодарность: шлепанцами по лицу!

ЭЛИЗА (не слушая). Куда мне идти? Куда? Куда?

ХИГГИНС. Куда хотите. Это не моя головная боль. Хоть к черту но рога – я-то тут при чем?

ЭЛИЗА. Вы ни при чем. Я знала это с самого начала. У вас голова ни о ком не болит. Умри я сейчас – вы спокойно отправитесь спать, даже доктора не вызовете. Вы ставите меня ниже своих шлепанец.

ХИГГИНС. Шлепанцев, Элиза! Шлепанцев!

ЭЛИЗА. Шлепанец! Шлепанец! Шлепанец! Идите лесом, господин профессор, со своей морфологией! Отныне как хочу, так и буду говорить!

ХИГГИНС (с довольным видом). Умница, девочка! Кое-чему я тебя все-таки научил. С чего вы вдруг напали на меня? Кажется, вас в моем доме никто ни обижал.

ЭЛИЗА. Кроме вас – никто!

ХИГГИНС. Ну, что вы, Элиза. Если я был строг с вами как педагог все эти шесть месяцев, то ради вашего же блага. Я из любви бесчеловечным стал… Таков мой метод.

ЭЛИЗА (горько усмехается). Из любви – как же…

ХИГГИНС (не слушая ее). Каков зачин, таков же и финал… (Без паузы.) Хотите шампанского?

ПИКЕРИНГ. Действительно, Элиза, давайте (копирует ее прежний выговор) вкинем по шампусику, трое добрых старых друзей…

ХИГГИНС и ПИКЕРИНГ смеются.

ЭЛИЗА. Друзей?! Вы сказали – друзей? Но разве друзья так поступают?

ПИКЕРИНГ. Что вы имеете в виду?

ЭЛИЗА. Вы считаетесь только с собой. Один из вас выиграл пари, другой – проиграл. А как же я? Что думаю об этом я? Кто-нибудь из вас, друзья мои, поинтересовался, как я себя чувствовала весь этот день? Что со мной стряслось во время злополучного антракта в опере? Вообще – как все получилось? Хороши друзья, нечего сказать!

ПИКЕРИНГ. А ведь и в самом деле… Мы с вами, круглые ослы, Генри. Простите нас, Элиза. Сегодня у всех нас был тяжелый день.

ХИГГИНС. И что же с вами случилось?

ЭЛИЗА (вызывающе). Ничего!

ХИГГИНС. Вот видите. Вы переволновались. Мы переволновались. Что-то пошло не так. Но теперь все позади. И хотя нам сейчас довольно плохо, это, с другой стороны, очень хорошо. Потому что эксперимент закончен, а других не предвидится.

ПИКЕРИНГ. Давайте за это и выпьем.

ЭЛИЗА. Вам бы только выпить. А мне – хочется умереть. Господи, пошли мне смерть!

ХИГГИНС. С чего вдруг?

ПИКЕРИНГ. Что вы, Элиза?!

ЭЛИЗА. Это мое дело. Вас не касается.

ХИГГИНС. Нечего распускать нюни. У нас тоже нервы не железные, но мы держимся.

ЭЛИЗА. У вас нет нервов. Вам все фиолетово.

ПИКЕРИНГ. Вы неправы, Элиза. Хиггинс и я очень за вас переживали.

ЭЛИЗА. Вы – может быть. Но только не он.

ХИГГИНС. Вы сами себя настраиваете на негатив. У вас скверный характер. Хуже моего. Но это поправимо. Выключайте обиженку, ложитесь спать, а перед сном рекомендую вам немножко поплакать. Разрешаю даже помолиться. Не помешает.

ЭЛИЗА. Вы даже подсказали мне слова молитвы: «Слава Богу эксперимент закончен, а других не предвидится».

ХИГГИНС. А вы что, требуете продолжения? Но гамовер, значит, гамовер. Радуйтесь: теперь никто вам не будет досаждать уроками, делать замечания, поправлять.

ПИКЕРИНГ. В самом деле, Элиза. Я вас не совсем понимаю. Теперь вы можете заняться чем угодно.

ЭЛИЗА. Спасибо, полковник. Это так сложно понять. Куда я теперь пойду? Зачем мне эта наука? Что я буду с ней делать? Как мне дальше жить?

ХИГГИНС. Нашла, о чем думать! Вы же умница, нечего забивать голову всякой ерундой. Мы что-нибудь придумаем втроем. И маму подключим. Идея! Дик, может, выдать ее замуж? Мы с вами на роль мужей не годимся, но на свете достаточно дураков, мечтающих создать пресловутую полноценную семью, с детьми, пеленками, бессонными ночами и прочей чухней. Вы отнюдь не дурнушка, я бы даже назвал вас красавицей, если бы вы сами не испортили своей внешности слезами, соплями и прочими атрибутами неизбывного горя, которого у вас нет. Когда все устаканится, и вы подчепуритесь, на вас может клюнуть любой лондонский жених с состоянием, тот же лорд Кавершем. Ложитесь спать, но перед сном не смотритесь в зеркало, а то не уснете со страху. А утром просыпайтесь в хорошем настроении. И мы тогда поговорим о вашем грядущем замужестве. Моя мама – мастер на такие дела.

ЭЛИЗА. Чудесно! Я пришла с улицы, чтобы оказаться в лапах сводника или даже сутенера!

ПИКЕРИНГ. Элиза! Как вы можете?

ХИГГИНС. Что такое?! Вы в своем уме?

ЭЛИЗА. Мое падение налицо. Я продавала цветы на улице, но мне никто не предлагал выйти на панель, как это делаете вы! Зачем вы не отказали мне, когда я пришла сюда? К чему вы давали мне уроки? Чтобы сделать меня уличной девкой?

ХИГГИНС. Хватит! Мне надоели ваши глупости и нытье! Можете не выходить замуж, можете хранить невинность, можете, разрази меня гром, навек остаться старой девой – только оставьте меня, наконец, в покое!

ЭЛИЗА. Боже мой! И это говорит мне человек, которого я… люблю…

ПИКЕРИНГ всплескивает руками.

ХИГГИНС (по инерции). Я тоже вас люблю, Элиза. Я даже не представляю, как буду обходиться без вас, когда вы уйдете. (ЭЛИЗА вспыхивает, внимательно смотрит на него, но он ничего не замечает. Замечает – ПИКЕРИНГ.) Но это не повод… (Останавливается, уяснив слова ЭЛИЗЫ). Что вы сказали? Вы меня любите? Конец света!

ЭЛИЗА. И только такой самовлюбленный осел, как вы, мог этого не видеть!

ХИГГИНС. Так-так-так… (Его осенят.) Да, Элиза, я осел. (ПИКЕРИНГУ.) Мы с вами действительно ослы, Пикеринг, как вы прозорливо заметили пару минут назад, но, боюсь, несколько в ином смысле.

ПИКЕРИНГ. Что вы имеете в виду?

ХИГГИНС. Предлагаю пари.

ПИКЕРИНГ. Пари? Вам мало одного?

ХИГГИНС. Теперь, похоже, я не проиграю. Мы с вами забыли про cui bono, полковник: кому впрок мое поражение. (Внимательно смотрит на ЭЛИЗУ. Та заметно волнуется.) Ведь это она нарочно устроила!

ПИКЕРИНГ. Что устроила?

ХИГГИНС. Она специально проиграла пари!

ПИКЕРИНГ. Зачем? (Догадывается. ЭЛИЗЕ.) Вы хотели женить на себе Генри? Это правда, Элиза?

ЭЛИЗА. Такие, как он, не должны одерживать верх! Никогда!

ХИГГИНС. Что ж, Дик, это меняет дело. Выходит, я выиграл.

ПИКЕРИНГ. Вы проиграли, Генри. Но это в самом деле меняет дело.

ХИГГИНС. Что вы хотите сказать?

ПИКЕРИНГ. Вы не учли человеческий фактор. Вы так обращались с Элизой все это время…

ХИГГИНС (высокомерно). Так я обращаюсь со всеми!

ПИКЕРИНГ. Но не все могут вам отомстить.

ХИГГИНС. Отомстить? За что?

ЭЛИЗА. За все хорошее. Вы никого, кроме себя, не видите и не слышите. Никого знать не хотите – кроме себя. Вам никто не нужен. Вы даже не подписали наш контракт, хотя сто раз обещали…

ХИГГИНС (в ярости). Давайте вашу филькину грамоту!

ЭЛИЗА (достает из сумочки свернутые вчетверо бумаги, подает ХИГГИНСУ). Вот…

ХИГГИНС (подписывая). Довольны? Теперь можете пойти и подтереться своими бумажками! (Швыряет ЭЛИЗЕ документы. Поколебавшись, та прячет их в сумочку.)

ПИКЕРИНГ! Генри! Ведите себя прилично. (Через паузу.) Вам надо было сперва прочесть. Так нельзя.

ХИГГИНС. Вздор! Это распечатка с моего компа, стандартный договор. (ЭЛИЗЕ.) У вас все?

ЭЛИЗА. Отнюдь, ваше благородие.

У ХИГГИНСА отвисает челюсть от такого обращения.

Мы ведь из простых. О ваших свычаях и обычаях не в курсах. Я интересуюсь об одежке, что мне прикупил мистер Пикеринг. Они мои или вашенские, господин полковник?

ПИКЕРИНГ. Элиза, вы меня обижаете.

ХИГГИНС. Я тащусь! На кой полковнику бабский хлам?

ЭЛИЗА. Для другой девахи с панели. Для новых опытов. Вы ведь не уйметесь, я знаю.

ХИГГИНС. Вы издеваетесь?

ЭЛИЗА. Никак нет, ваше степенство. Возьму чё-нить то, а вы заяву наваляете копам. Меня и повяжут за суету. Была охота ни за чё на нарах париться. Ведь мой прикид вы изволили на ноль помножить.

ПИКЕРИНГ. Как вы можете о нас так плохо думать, Элиза?

ХИГГИНС. Забирай свои бебехи и канай отсюда на все четыре! Все, кроме арендованных бриллиантов, ваше. Отчаливайте!

ЭЛИЗА (снимает драгоценности). Примите, пожалуйста, под опись. Как бы чего не вышло.

ХИГГИНС (запихивая бриллианты в ящик секретера, свирепо). Пропадите вы пропадом! Будь это мои побрякушки, я бы забил их вам в глотку!

ЭЛИЗА. В ваших садистских наклонностях я не сомневалась. Мистер Пикеринг, проследите, будьте добры, за мистером Хиггинсом. Я ему не доверяю. Он, чего доброго, присвоит брюлики, а свалит на меня.

ПИКЕРИНГ. Вы нас оскорбляете, Элиза…

ХИГГИНС. Наглая тварь!

ПИКЕРИНГ. Прекратите, Генри. Мы сами во всем виноваты.

ЭЛИЗА (снимая часы). А эти часики, мистер Хиггинс, вы мне купили в Стратфорде. (Кладет часы на столик.) Можете подарить их другой дурочке. Нет, лучше забейте их мне в глотку – деньги-то все равно потрачены. Я надеюсь, материально вы не очень пострадали?

ХИГГИНС в гневе хватает часы, замахивается.

ЭЛИЗЕ кажется, что он хочет ее ударить.

Бейте, чего там. Я так и знала, что этим кончится.

ХИГГИНС (шваркнув часы об пол и раздавив их ногой). Какая же вы дрянь! Чтобы я поднял руку на женщину?! Ну, о чем с тобой после этого говорить? Вы плюнули мне в душу.

ЭЛИЗА. Не может быть! У вас ее нет. Тем не менее – приятно слышать. Хоть в чем-то мы с вами квиты.

ХИГГИНС. Я чуть не потерял лицо, разговаривая с вами. Это случилось со мной впервые в жизни. Я потратил на вас массу времени, сил, здоровья, знаний – а вы меня так подставили. И вы полагали, что я женюсь на такой дикой и лживой кошке, как вы?

ЭЛИЗА. Вот уж нет. Разве соблюдать условия пари – это по-мужски?

ХИГГИНС. Мужское пари – не женского ума дело. Мы обо всем договоримся с Пикерингом. Теперь мне пора на боковую. А вы можете торчать здесь хоть до утра.

ПИКЕРИНГ. Я тоже лягу. Слишком много впечатлений на сегодня.

ЭЛИЗА (начинает говорить, ни к кому не обращаясь, словно в забытьи). Все шло прекрасно… чудесное платье, меха, золото, бриллианты… у меня было великолепное настроение… нужные слова и выражения сами слетали с языка… блестящие кавалеры крутились вокруг меня… отпускали комплименты… подхватывали каждую мою реплику… казалось, этому не будет конца… почему мы не уехали сразу после фуршета… в опере меня одолели дурные предчувствия… почему это был сумасшедший Адес, а не гармонический Верди… стоило мне прочесть название «Припудри ей лицо»… я заволновалась… насочиняла себе Бог знает что… после первого действия была уже сама не своя… просила вас уехать, но вам было мало… не терпелось выпить всю чашу до дна… я хотела остаться в ложе… вы потащили меня в фойе… мужчины снова окружили меня… но я уже была не та… что-то во мне переключилось… я говорила безотчетно… помню их вытянувшиеся физиономии… еле сдерживаемый смех… (Опомнившись.) Прошу прощения, господа, я забылась… Не наговорила ли я чего-нибудь лишнего?

ХИГГИНС. Дик, вы что-нибудь понимаете?

ПИКЕРИНГ. Абсолютно ничего, Генри.

ХИГГИНС. Кто из нас выиграл в таком случае?

ПИКЕРИНГ. Думаю, это неважно. Если я и победил, в чем теперь сомневаюсь, то не буду настаивать на своей победе.

ХИГГИНС. Скажите только слово, Дик, и я верну деньги, потраченные вами на Элизу.

ПИКЕРИНГ. Вы меня обижаете, Генри. Неужели я кажусь вам таким Гобсеком?

ХИГГИНС. Простите, Дик. Из-за этой девчонки у меня ум за разум заходит.

ЭЛИЗА. То ли еще будет, мистер Хиггинс!

ХИГГИНС. Вы опять?! Мало вы у меня сегодня крови попили?

ЭЛИЗА. Сколько сочла нужным. Слушайте внимательно, Генри Хиггинс, мое последнее слово.

ПИКЕРИНГ порывается выйти, но ЭЛИЗА его останавливает.

Останьтесь, мистер Пикеринг, прошу вас. Мне нужен свидетель нашего разговора с этим субъектом.

ХИГГИНС (обращаясь к самому себе). Спокойно, Генри, спокойно. Держи себя в руках, не доставляй радости этой обнаглевшей девчонке.

ЭЛИЗА. Вывести вас из себя – пара пустяков. Особенно для меня. Но мне сейчас это не нужно. Говоря точнее, нужно не это. Итак, мистер Хиггинс, я вполне усвоила вашу науку. Это касается и фонетики, и отношения к людям. Сегодняшний прокол не в счет. За фонетику спасибо, за остальное благодарности не ждите. То есть благодарность моя будет выражена иначе. Я поступлю с вами точно так же, как вы все эти полгода обходились со мной. И уверяю вас, ученица превзойдет своего учителя. Вы будете валяться у меня в ногах, Генри Хиггинс, умоляя о пощаде, а если откажетесь в силу своего ослиного упрямства, то вам же будет хуже. Полгода вы топтали меня, а теперь я растопчу вас. Да, я вас люблю, но тем хуже для вас. Тем слаще и полнее будет моя месть. Месть, не содержащая в себе ни капли любви, ничего не стоит, не так ли? А на вас, Генри Хиггинс, прольются Ниагары, будьте уверены. Вы сделали из меня обезьяну, а я превращу вашу жизнь в тундру!

ХИГГИНС (под сильнейшим впечатлением, машинально). В тундре не водятся обезьяны…

ЭЛИЗА. Даже в такую минуту вы не можете удержаться от своего занудного менторства, господин пе-да-гог. Я сказала то, что сочла нужным. В моей тундре заведетесь вы. Мне этого вполне достаточно. К вам, полковник Пикеринг это не относится. Всего вам хорошего. (Величественно удаляется.)

ПИКЕРИНГ (потрясенно). Век воли не видать, Хиггинс…

ХИГГИНС (в таком же состоянии, что и ПИКЕРИНГ). В натуре, беспредел…

Абсурд пятый

Дом миссис Хиггинс.

МИССИС ХИГГИНС. Я тебя предупреждала, Генри. Но ты все сделал по-своему. Вот и расхлебывай.

ХИГГИНС. Кто мог ожидать! Такое со мной впервые за двадцать лет практики.

ПИКЕРИНГ. И я вам говорил, дружище, добром это не кончится.

ХИГГИНС. И вы туда же, Дик? И это вместо поддержки? Добивайте, чего там!

ПИКЕРИНГ. Держитесь, Генри. Я с вами.

МИССИС ХИГГИНС. Я тоже. Постараемся как-то выпутаться.

ХИГГИНС. У меня теперь не жизнь, а сплошная джигурда. Все к одному, в том числе и миссис Пурохит. С тех пор как она без объяснений взяла расчет пару месяцев назад, в доме натуральный перетык. Никак не могу привыкнуть к новой экономке. Если бы не вы, Ричард, с вашим некоторым знанием пуэрто-риканского менталитета…

ПИКЕРИНГ. Пустое, Генри…

ХИГГИНС. И чего мы, однако, сидим? Кого ждем?

МИССИС ХИГГИНС. Не начинай заново, Генри. Я уже язык сломала тебе объяснять.

ХИГГИНС. Хорошо-хорошо, придется вялиться со скуки, если тебе это нужно.

ПИКЕРИНГ. Прежде всего это нужно вам.

ХИГГИНС. Все! Я затух.

МИССИС ХИГГИНС. Вот и славно.

Входит ДАЛИДА.

ДАЛИДА, Привет честной компании!

ХИГГИНС. Ба! Далида! Вы сегодня таким красавчиком!

ДАЛИДА. Не говорите, начальник. Самому тошно. А во всем вы виноваты.

ХИГГИНС. Конечно, я, кто ж еще!

ПИКЕРИНГ. По-моему, тут Элиза поработала.

ДАЛИДА. Щас! Дождешься от нее. Словом, сижу я теперь и плачу, ибо сказано в Писании: «На реках Вавилонских даждь нам есть».

ХИГГИНС. С какой же радости?

ДАЛИДА. По вашей милости, начальник.

МИССИС ХИГГИНС. Не пугайте меня, пожалуйста. Какие у вас претензии к моему сыну?

ДАЛИДА. Я его обвиняю в растлении совершеннолетнего.

ХИГГИНС. Это уже ни в какие ворота… У вас что, совсем лыжи не едут? Или от пива так вштырило? Первый раз вы растлевались у меня целых полчаса, и это обошлось мне в пятьдесят фунтов. Впоследствии чем меньше длилось ваше растление, тем дороже оно мне вставало. Третье – пятиминутное – стоило аж сто пятьдесят.

ДАЛИДА. Разве не вы рекомендовали меня одному отмороженному американцу как лучшего демотиватора всех времен и народов? Ну, кайтесь!

ХИГГИНС. Что-что? Вы имеете в виду Замзу Билгейлера? Да я просто прикололся!

ДАЛИДА. Вы прикололись, а я приторчал! Он нашел меня, учинил – не без моей помощи – Ассоциацию толерантного либертинажа, действующую под эгидой Фонда благих начинаний, но тут вскрылась панама с оффшорами, и Билгейлер скапустился.

ПИКЕРИНГ. Приказал долго жить?

ДАЛИДА. Не совсем. Захомячился в камышах.

ПИКЕРИНГ. Стало быть, вы остались ни с чем?

ДАЛИДА. Рано радуетесь. Я успел надиктовать книгу о морали и нравственности каменного века, и эта аморалка поимела колоссальный успех. Опус перевели на шестнадцать языков, но лучше всего моя блекота расходится в России. Там нынче у всех айпад головного мозга и википедия центральной нервной системы.

ХИГГИНС. Шикабельно, мистер Далида! Вот почему вы теперь почиваете на лаврах, крокодиловы слезы лия!

МИСТЕР ДАЛИДА. А вот ни лия подобного! Терпеть не могу лаврушку, особенно в качестве спального места. Напротив. Езжу по миру читать лекции при каждой свежей презентации и надиктовываю вторую книгу «Пролегомены науки, или Победа разума над сарсапариллой», на сей раз совершеннейшую дичь. Может, ее постигнет неудача.

МИССИС ХИГГИНС. Очень рада, мистер Далида, что теперь у вас все хорошо.

МИСТЕР ДАЛИДА. Спасибо за сочувствие, мэм. Как раз вовремя. У меня объявилось столько египетских родственников – хоть из Англии беги. И как они про все прознали? Раньше, поверите ли, фунта не с кого было снять, а нынче с меня снимают десятками, а то и сотнями, и все без отдачи. А доктора, отыскивающие у меня одну болезнь за другой? А юристы, отыскивающие любую возможность забраться в мой кошелек? А Элиза, которая отыскалась, и это, уверен, обойдется мне в крепкую копеечку? А моя гражданская бабелина? Та нашлась раньше прочих, так что мы с ней вскорости окрутимся законным образом, и я приглашу вас всех на свадьбу. И все это натворил ваш сын, мэм, Генри Хиггинс. Что ж, я думаю, его шуточка ему даром не пройдет!

ХИГГИНС. Браво! Вы близки к истине. Мне уже отливаются мои грезы.

МИСТЕР ДАЛИДА. Вы не вдуплились. Мне теперь придется подсесть на вашу фономастику, как Элиза. Там, где я теперь вращаюсь, не всегда можно говорить, что думаешь.

ХИГГИНС. Об этом после. Лучше скажите, каким образом вы здесь?

МИСТЕР ДАЛИДА. Так Лизетта и позвала. Больше полугода не звонила, а тут – на тебе! Прикидываю, верняком пронюхала обо мне и намерена раскрутить на лавэ. Приезжай, говорит, папуля, для меня, говорит, это вопрос жизни, говорит, и смерти. В переводе с девичьего на английский – помолвка, не иначе. Прихожу – а вы тут все какие-то квелые, кислые, культурные – точно, думаю, помолвка, готовь, папуля, лопатник. А где Лизхен?

ХИГГИНС. Располагайтесь. Она скоро будет. А ведь точняк – вопрос жизни и смерти.

МИСТЕР ДАЛИДА. Годится. Не буду вам мешать радоваться. (Садится.)

Длительная пауза. МИСТЕР ДАЛИДА высказался, остальные не желают при нем говорить. Входят ЭЛИЗА и ФРЕДДИ.

ЭЛИЗА. Здравствуйте, господа. Папа, привет. Спасибо, что пришел. Рада вас видеть, мистер Хиггинс.

ХИГГИНС (угрюмо). И вам не хворать.

МИСТЕР ДАЛИДА. Совет тебе да любовь с твоим патроном.

ЭЛИЗА. Спасибо, папочка. Боюсь только, он меня сейчас распатронит.

ФРЕДДИ. Всем физкульт-привет!

ХИГГИНС. А вы что здесь забыли?

ЭЛИЗА (очень вежливо). Это мой адвокат. Садитесь, мистер Хилл.

АДВОКАТ ХИЛЛ. Да, мисс Далида. (Садится. ХИГГИНСУ.) Я адвокат!

ХИГГИНС (вспыхивает). Адвокат… его забери!

МИССИС ХИГГИНС. Генри!

ПИКЕРИНГ. Спокойнее, дружище. Сегодня, я думаю, будет много всего.

ХИГГИНС. Вы правы, Дик. Не стоит расходоваться на пустяки.

Длительная пауза.

Входят МИССИС ХИЛЛ в судейской мантии и КЛАРА ХИЛЛ.

КЛАРА. Встать! Суд идет!

ВСЕ в изумлении вскакивают.

МИССИС ХИЛЛ. Клара, ты в уме? (ВСЕМ.) Прошу прощения… Это пока еще не суд.

ХИГГИНС. Что они там несут?

МИССИС ХИГГИНС и ПИКЕРИНГ (укоризненно). Генри!

МИССИС ХИЛЛ. В чем дело, мистер Хиггинс? Что означают эти ваши фонемы!

ХИГГИНС. Не фонемы, а звуки, разрази меня гром!

МИССИС ХИЛЛ. Вот именно! Я уважаю вас как профессионала в своем деле, вот и вы проявите уважение – позвольте мне профессионально исполнить свое.

ХИГГИНС. Прошу прощения… (останавливается, припоминая или, делая вид, что припоминает, как надо обращаться к судье).

СУДЬЯ ХИЛЛ (подсказывает). Ваша честь…

ХИГГИНС. Вот именно. Я никак не ожидал увидеть ваше честное семейство в сборе.

АДВОКАТ ХИЛЛ. Ваша честь, можно мне?

СУДЬЯ ХИЛЛ. Пожалуйста, господин адвокат.

АДВОКАТ ХИЛЛ. Замечание истца к разбираемому делу не относится.

СУДЬЯ ХИЛЛ. Истец, примите реплику защиты ответчика к сведению.

ХИГГИНС (вставая). Принял, ваша чест… ность. Однако…

СУДЬЯ ХИЛЛ (перебивает). Честь!

ХИГГИНС. Она самая. Но у меня тоже есть возражение. Можно?

СУДЬЯ ХИЛЛ. Да, истец.

ХИГГИНС. Я не втыкаю, кому из вас давать отвод: вам, матушка-судья, или вашему сыночку-адвокату? Или, может, дочери, вероятно, будущему прокурору? Именно это обстоятельство является ахиллесовой пятой нашего собрания. Со времен Эсхила мир не знал большей несправедливости. Никто не имеет права втягивать нас в такой хиллоуин против нашей воли.

СУДЬЯ ХИЛЛ. Давайте по порядку. Кларе в качестве судебного секретаря пришла попрактиковаться в ведении протокола. Я ей позволила. Близким родственникам действительно законом запрещено представлять интересы соперничающих сторон. Тут вы правы. Мы можем вообще разбежаться, но ваша матушка настоятельно просила меня – и вы это знаете – учинить что-то вроде репетиции перед настоящим досудебным разбирательством – вашего, мистер Хиггинс, дела, чтобы вы могли хотя бы отчасти к нему подготовиться. Насколько могу судить, оно покоится на весьма шатких основаниях. Вы, профессор, наверняка проиграете, если будете придерживаться своей рискованной хиллософии.

МИССИС ХИГГИНС. Да что же это такое! Генри, ты хоть меня-то уважаешь?

ХИГГИНС. О да, мамуля.

МИССИС ХИГГИНС. Тогда сиди и не возникай!

МИСТЕР ДАЛИДА. Начальник, ты неправ.

КЛАРА. Мама, это записывать?

ПИКЕРИНГ. Кажется, саммит обещает быть веселым.

СУДЬЯ ХИЛЛ (КЛАРЕ). Не мама, а ваша честь! Когда скажу, тогда и строчи. (Вежливо, ХИГГИНСУ.) Мистер Хиггинс, можно начинать?

ХИГГИНС. Погнали!

МИССИС ХИГГИНС и ПИКЕРИНГ. Генри!

СУДЬЯ ХИЛЛ. Итак, проводится досудебное разбирательство по иску мистера Хиггинса к мисс Далида. Цель заседания – найти точки соприкосновения между сторонами и, по возможности, прийти к полюбовному соглашению, не доводя дело до суда. Интересы ответчика представляет адвокат Хилл. Истец взялся защищать свои интересы самолично.

МИСТЕР ДАЛИДА. Какая же это помолвка! Это прямо-таки свадьба!

СУДЬЯ ХИЛЛ. Реплики на местах! Иначе я велю отключить микрофон… то есть вывести нарушителя из зала.

МИСТЕР ДАЛИДА. Молчу, молчу, молчу…

КЛАРА. Мама… ваша честь, писать?

СУДЬЯ ХИЛЛ. Да пиши уже, горе ты мое! (ХИГГИНСУ). Истец, изложите ваши претензии ответчику.

ХИГГИНС. Эта… гм… дама похитила мою интеллектуальную собственность и наживается на ней.

СУДЬЯ ХИЛЛ. В чем это выражается?

ХИГГИНС. Она организовала какой-то паршивый центр для обучения всякого сброда с помощью моего потрясающего метода. Ее заведение выпустило гнусный dvd с моей обучающей программой, забацало идиотский сайт и все такое прочее…

СУДЬЯ ХИЛЛ. М-да, истец, если вы так будете вести себя на всамделишном процессе, то я не знаю… Вы закончили?

ХИГГИНС. Ну, в общих чертах…

СУДЬЯ ХИЛЛ. В следующий раз выбирайте выражения, давая пояснения суду. Вы не у себя на работе.

ХИГГИНС. Будь уверены – выберу!

МИСТЕР ДАЛИДА. Ай да Элиза! Не ожидал. Вся в папу. Жаль, мама не дожила…

СУДЬЯ ХИЛЛ (МИСТЕРУ ДАЛИДЕ). Делаю еще одно предупреждение.

МИСТЕР ДАЛИДА. Хоть сто порций! Это же моя дочурка!

СУДЬЯ ХИЛЛ. Ответчик, вы признаете обвинения истца?

МИСС ДАЛИДА. Нет, ваша честь. Я не могла присвоить интеллектуальную собственность мистера Хиггинса, потому что не имею для этого специальных знаний. Я еле закончила школу, а профессор Хиггинс обладает многими учеными степенями. Куда мне до него! Во время моего обучения, когда он начинал вещать на своем филоречекряке про какие-то амбивалентности, окказионализмы и амфиболии, мне делалось дурно.

ХИГГИНС. Речекряке?! Ах ты…

ПИКЕРИНГ. Спокойно, Генри!

СУДЬЯ ХИЛЛ (делая им грозный знак). А обучающий центр, dvd-диски, сайт?

МИСС ДАЛИДА. Я посредством наших педагогов передаю людям то, чему сама научилась у мистера Хиггинса. Причем, делясь своими знаниями, я не устаю подчеркивать, кто был моим учителем.

ХИГГИНС. Вы не имеете права это делать! Это мой метод, дело всей моей жизни, он выстрадан мной!

МИСС ДАЛИДА. Я имею право – на свой метод! Он вытекает из вашего, но это ничего не значит.

ХИГГИНС. Свой метод! Девчонка, которую я нашел на панели! Вытекает – надо же!

АДВОКАТЬ ХИЛЛ. Защита выражает протест!

СУДЬЯ ХИЛЛ. Протест принимается. (ХИГГИНСУ.) Ведите себя прилично, господин профессор.

ХИГГИНС. Я вложил в тебя всю свою душу, а ты…

МИСС ДАЛИДА. У вас нет души, мистер Хиггинс. Я вам это уже говорила.

СУДЬЯ ХИЛЛ. Прекратить базар! Вы все-таки в суде.

МИСС ДАЛИДА. Прошу прощения, ваша честь.

КЛАРА. Я на всякий случай записала, мам.

СУДЬЯ ХИЛЛ. Да пиши ты что хочешь, только не мешай!

МИСТЕР ДАЛИДА. Контора пишет!

СУДЬЯ ХИЛЛ. Дай мне Бог силы выдержать это!

ХИГГИНС. Она не имеет права заниматься такого рода деятельностью. Сама же сказала – необразованная.

МИСС ДАЛИДА. Верно. Но мое право пользоваться знаниями, полученными от истца, закреплено контрактом.

ХИГГИНС. Контрактом?! Каким контрактом? Ах да, контрактом…

МИСТЕР ДАЛИДА. Это я присоветовал, начальник, помните?

ХИГГИНС. Еще бы! «Немудрящий котрактец»…

СУДЬЯ ХИЛЛ. Чтобы я еще когда-нибудь… (Берет себя в руки. МИСС ДАЛИДА.) Вы можете предъявить этот документ?

МИСС ДАЛИДА. Безусловно. (Делает знак АДВОКАТУ ХИЛЛУ. Тот находит в папке бумаги, передает СУДЬЕ ХИЛЛ.)

СУДЬЯ ХИЛЛ (изучая документ). Так. Все правильно. Вот. (Цитирует.) «Обучаемый имеет право пользоваться полученными в процессе обучения знаниями…». Истец, вы подтверждаете подлинность документа?

ХИГГИНС (угрюмо). А куда мне деваться?

МИСТЕР ДАЛИДА (нараспев). Никуда не денешься: влюбишься и женишься…

СУДЬЯ ХИЛЛ (выходя из себя, МИСТЕРУ ДАЛИДЕ). Вы заткнетесь сегодня или нет? (Опомнившись.) Простите, господа, достал! (МИСС ДАЛИДА.) Чем непосредственно вы занимаетесь в своем центре?

МИСС ДАЛИДА. Я всего лишь директор. Учебный процесс ведут другие люди. Тем более что мы консультировались с профессионалом.

СУДЬЯ ХИЛЛ. С кем именно?

МИСС ДАЛИДА. С доктором филологии профессором Нелингвяном.

ХИГГИНС. Что?! Ты ходила на поклон к этому жалкому старому аферюге? Выболтала мою систему злейшему конкуренту? Этому ничтожному начетчику и наглому фанфарону?

МИСС ДАЛИДА. Странно. А профессор Нелингвян с восторгом отзывается о вас и вашей деятельности. Оказывается, вы не уважаете даже своих коллег!