Книга: Макбет - Уильям Шекспир

Единственное, что меня удивило в пьесе - смесь стихотворных частей и прозаических. Интересно, так и должно было быть, или переводчик шалил?

Соткана ткань Большая, как туча, Чтоб возвестить Воинам гибель. Окропим ее кровью. Накрепко ткань, Стальную от копий, Кровавым утком Битвы свирепой Ткать мы должны.

Сага о Ньяле

Вот уж чего не ожидала обнаружить, так это что «Макбет» — пьеса конъюнктурная и шаблонная. Желание драматурга польстить дому Стюартов и лично Якову I вполне очевидно. «Уши» более ранней пьесы «Ричард III» тоже торчат из всех щелей. Сюжетная схема практически совпадает: узурпация престола убийцей, череда кровавых преступлений, и наконец — благородный претендент на престол, явившийся восстановить попранную справедливость в сопровождении иностранных войск. В довершение всего, Макбет, по крайней мере, если верить средневековым хронистам, был вполне приличным королем, отнюдь не тираном... а Дункан на самом деле погиб в бою.

У любого другого автора при таких обстоятельствах вышла бы халтурная поделка. У Шекспира — трагедия, пробирающая до костей. Просто жуть берет, когда следишь за распадом личности Макбета. Благородный воин, герой сражений становится вначале убийцей, затем — безумцем, одолеваемым манией преследования. Его страхи все менее рациональны, и как апофеоз происходящего кровавого кошмара организуется бессмысленное и жестокое убийство семьи Макдуффа.

Тот же путь проходит и леди Макбет. Несгибаемая валькирия начала пьесы к финалу превращается в жалкую сомнамбулу. Их с Макбетом страхи эхом повторяют друг друга: «Нет, с рук моих весь океан Нептуна // Не смоет кровь...» — «Эта маленькая ручка все еще пахнет кровью. Всем благовониям Аравии не отбить этого запаха».

Антураж пьесы — сам по себе шедевр. Детали намертво врезаются в память, как знаменитая сцена с призраком Банко на пиру или Бирнамский лес, движущийся на Дунсинан. Общая атмосфера, вопреки довольно оптимистическому финалу, дышит черной магией и безумием. Не случайно образ ведьм иногда возводят к Саге о Ньяле — есть в «Макбете» этакая нордическая мрачность. Сумасшедшее бормотание ведьм, их пророчества, толкающие Макбета к преступлению и гибели, и впрямь напоминают о безжалостных скандинавских норнах.

Но к счастью, это только пьеса,

Побуждающая думать впредь.

К слову, как и персонажи русского гения, главные герои Шекспира тоже удивительным образом не вызывают отторжения. Вот разве вы ненавидили Раскольникова или Ставрогина за их дела? Разве их внутренний надлом и их искренность не извиняла их перед читателем за все? То же самое и с Макбетом: этот "тиран на 20 минут" успевает казнить людей в невероятно широком возрастном и социальном диапазоне, однако его пронзительные монологи не позволяют проникнуться к нему ненавистью. К счастью, жизнь (во всяком случае жизнь в литературе) таких вещей не прощает, (УЖАСНЫЙ СПОЙЛЕР) уготавливая самопровозглашенному Калигуле смерть.

Почему это происходит? Почему злодеи литературы так манят нас (или одного меня)? В пьесе жена Макбета (которую, к слову, ненавидеть гораздо проще) воспроизводит интересную мысль, которая, думаю, способна вызвать бодрую дискуссию в любой компании людей, склонных к "филосфии на кухне":

И ты колеблешься не потому, Что ты противник зла, а потому, что Боишься сделать зло своей рукой.

Так хотим ли мы уподобиться Макбету? Макбет убивает, потому что перед ним посадочными огнями маячит возможность стать королем. Что, если перед нами просто никогда не вставала такая возможность, а случись она, мы бы пошли на все? Так является ли для нас пьеса притчей о нереализованных возможностях? Я склонен думать, что нет. Все-таки классическая литература (современная - в меньшей степени) склонна наказывать зазнавшихся героев, так что я не думаю, что путь Макбета или Раскольникова способен прельстить.

Что же тогда? Если от Шекспира прошагать на несколько веков вперед, то отголоски его тем можно легко услышать у Камю. То, что у английского классика на уровне чувства, у его французского коллеги по цеху формируется в конкретное слово: абсурд. Под абсурдом подразумевается то чувство, когда ты ощущаешь себя зажатым между желанием познать смысл жизни с одной стороны и невозможностью это сделать с другой. Тут то человек и понимает (а главное - чувствует), что жизнь его водит за нос, да только не к кому предъявить претензии. И вот поведение человека тут предугадать совершенно невозможно: реакцией может стать смирение, своя собственная религия, самоубийство или же убийство другого человека. Я думаю, именно последнее и настигло Макбета: если первую смерть он свершает с превеликим неудоволсьтвием, то последние приносят ему пусть не радость, но во всяком случае какое-то садомазохисткое удовлетворение. Он отказывается жить в мире, где по-настоящему прекрасного короля и просто хорошего человека может убить какой-то зарвавшийся полководец. Отказав себе в пути самоубийства или религиозного безумия, Макбет выбирает безумие человеческое. И, как и в "Каллигуле" Камю, реки крови здесь просто не могут не пролиться.

В конечном итоге жестокость "Макбета" - она не в поступках героев, она - в молчании, сопровождающем эти поступки. А слова, произнесенные самим Макбетом, могут легко стать гимном этого жесткого молчания:

Жизнь – это только тень, комедиант, Паясничавший полчаса на сцене и тут же позабытый; это повесть, Которую пересказал дурак: В ней много слов и страсти, нет лишь смысла.

Сюжет кристально ясен и прозрачен, финал предсказуем, мораль проста. Больше всего зацепила середина, где происходит та самая душевная борьба, когда злодеяние и обман нависают над героем и давят, все сильнее сковывают, как будто обступают со всех сторон, загоняя в угол. Борьба внутри человека для меня в принципе сильнее, глубже и мощнее любых внешних сюжетных ходов.