Текст книги "Трагедия Сталина и его сыновей. «Я солдата на фельдмаршала не меняю!»"

Второй брак

Некоторые исследователи утверждают, что Сталин ничего не знал о том, что Яков поступает в институт. Мне это кажется невероятным (надо же было согласовать с отцом чисто финансовую сторону вопроса – на что Якову жить), но о его поступлении в институт существует институтский анекдот, известный в разных вариациях, т.е., скорее всего, этот анекдот основан на чем-то реальном: «Яков успешно сдал вступительные экзамены в Институт инженеров железнодорожного транспорта. Удивленный Сталин позвонил ректору. Вождь поинтересовался, действительно ли Яков Джугашвили стал студентом и не хлопотал ли кто за него? Удивленный ректор заявил, что у него есть первокурсник с таким именем. На экзаменах Яков показал хорошие знания. Только в тот момент ректор понял, кто будет учиться в его заведении! «Ну, хорошо…» – только и сказал Сталин. Он был доволен успехами сына».

Сведений о каких-либо успехах Якова в учебе нет, он по-прежнему лидирует только в шахматах. В доме Сталина Яков жить не захотел, но семьи не сторонился: «Очень часто к отцу домой приходил. У Василия комнатка была, Яша обычно приходил и сидел на стуле в комнатке Василия, дожидался отца, если мог дождаться», – вспоминает А. Сергеев. В начале 30-х в Москву из Ленинграда перебирается тесть Сталина, отец его жены Надежды, Сергей Яковлевич Аллилуев, получает квартиру в правительственном доме, и Яков снова живет у него, но теперь уже в Москве.

А у С.Я. Аллилуева был брат Михаил, живший в Урюпинске с женой Матреной, дочерью Ниной и двумя взрослыми внучками, Августиной и Конкордией. Этот М.Я. Аллилуев в Урюпинске жил в половине дома, а вторую половину занимала семья столяра П.А. Голышева, состоявшая из жены-портнихи и четырех дочерей. Вторая по возрасту дочь Голышева Ольга (1909 г. рождения) дружила с Августиной. Около 1934 года Августина и Ольга вместе оказались в Москве – Августина остановилась у своего двоюродного деда С. Аллилуева (у которого и жил Яков). А Ольга, приехав поступать в авиационный техникум, остановилась у своей тети (сестры матери) на Большой Полянке. Как-то подруги договорились вместе провести вечер и назначили встречу в Александровском саду, с Августиной пришел и Яков.

Ольга и Яков начали встречаться и полюбили друг друга. Яков представил Ольгу семье Сталина, и будущая невестка всем понравилась – девушка была красива, умна, скромна, образованна, любила музыку и самоучкой хорошо музицировала (хотя денег на консерваторию у ее отца-столяра не хватило). Сам ли Сталин этим занимался или подсуетились «понимающие товарищи», но молодые получили маленькую двухкомнатную квартиру, что для Москвы уже было очень много, если учесть, что Яков был всего лишь студентом и к тому же весьма нетребовательным к бытовым удобствам. Молодые жили, но регистрацию брака откладывали, скорее всего не придавая этому значения, поскольку по тем временам, скажем, члены Правительства СССР и руководители партии редко были официально зарегистрированы со своими женами.

Но в это же время Яков знакомится с женщиной, которая из-за обилия предшествовавших мужей больше известна под девичьей фамилией Мельцер. По одной из версий, Яков в ресторане подрался с ее очередным мужем, на тот момент помощником начальника УНКВД по Московской области Николаем Бессарабом, и это послужило поводом для знакомства с его женой Юлией. Есть и другие версии. Как бы то ни было, но Яков становится любовником Юлии Мельцер (или Бессараб).

Ольга Голышева и ее сын Евгений

emp1

Я писал, что Василий видится мне эдаким д’Артаньяном, а с кем можно сравнить Якова? Думаю, с эдаким гусаром, в мирной жизни простодушным и добрым повесой и гулякой, бескорыстным товарищем, честным, не рвущим звезд с неба, хотя самолюбивым и гордым. Кем-то вроде гусара Николая Ростова из «Войны и мира» Толстого.

Возможно, Яков смотрел на эту связь с Юлией как на очередную, привычную победу в своих амурных делах, но Ольга на это смотрела по-другому. Она резко прервала отношения с Яковом и уехала к отцу в Урюпинск. Видимо, в это время ее беременность была еще в начальной стадии, допускающей аборт, поскольку в семье Голышевых возникли сомнения, что делать? Сомнения, которые разрешил отец Ольги, настоявший на том, чтобы она рожала. И 11 января 1936 года она родила сына Евгения. Голышевы были единодушны, и Ольга записала сына в ЗАГСе на фамилию Голышев.

Как только Ольга выехала из московской квартиры в Урюпинск, Юлия Мельцер начала «ковать железо, не отходя от кассы»: «уцепилась за него (Якова) мертвой хваткой и, по существу, женила его на себе: в один прекрасный день она заявилась к нему с чемоданами и осталась жить. 11 декабря 1935 года вопреки воле отца брак их состоялся и был зарегистрирован в загсе Фрунзенского района Москвы». То есть брак Якова и Юлии был зарегистрирован достаточно быстро, даже за месяц до рождения сына Якова в Урюпинске.

Ольга не видела свою жизнь чем-то примечательной и не оставила воспоминаний, но ее сестра Вера написала о своей семье и об Ольге 10 страничек тетрадки в клеточку. Об этом периоде она пишет: «Оля с Яковом переписывались, и Оля сообщила, что родился сын Евгений, но, имея на Якова обиду, она записала его на свою фамилию. Яков стал высылать деньги, и чтобы не пререкаться с Ольгой в письмах, обратился непосредственно в Урюпинские органы и ЗАГС с требованием дать сыну его настоящее имя – Джугашвили Евгений Яковлевич. …Когда Евгений подрос до 4 лет, отдали в детсад, отец помогал иногда, далеко не регулярно».

Проклятая каста

Хочу отвлечься от Якова продолжением рассказа об Ольге. Началась война, советский народ испытывал колоссальное напряжение в стремлении одолеть врага, и только женщин в окружении Сталина эта война как бы не касалась. Дочь Сталина Светлана не нашла никакого лучшего личного участия в войне своего народа, чем поступить на филологический факультет. Матери внуков Сталина тоже были заняты сами собой. И только Ольга осознавала себя частицей своей Родины. Оставив сына на попечение матери и старшей сестры, она окончила курсы медсестер и ушла на фронт, провоевала всю войну, была тяжело ранена. После войны вернулась в Москву, ее сын Евгений был принят в Калининское суворовское училище, а с назначением Василия Сталина командующим ВВС Московского военного округа Ольга перешла на работу в финотдел штаба этого округа. В эти годы сложились родственные отношения между Ольгой и семьей Василия Сталина – дядя Евгения Джугашвили, Василий Сталин, очень тепло относился к своему племяннику-суворовцу. Но…

Двоюродные братья Евгений Джугашвили и сын Василия Сталина Александр (Бурдонский), сидит Ольга Голышева

emp1

Евгений Яковлевич Джугашвили: «По утверждению Светланы Аллилуевой, ее отец видел из восьми внуков только троих». Правда, «не видел» еще не значит «не интересовался». Сталин не видел и Евгения, но сам Евгений Яковлевич сообщает, что к нему в Калининское суворовское училище приезжали два генерала, которые после посещения начальника училища вызвали и расспросили только его о жизни, учебе и желаниях. И уехали. А после смерти Сталина появилось распоряжение Совета Министров СССР: «Назначить с 1 ноября 1953 г. внуку И.В. Сталина – Джугашвили Евгению Яковлевичу, 1936 года рождения, персональную пенсию в размере 1000 рублей в месяц до окончания им высшего учебного заведения. Председатель Совета Министров Союза ССР Г. Маленков».

И тем не менее Сталин держал внуков вдали от себя. Характер его отношения с семьей хорошо передается следующей запиской:

«28.10.52. Дорогой папа!

Мне очень хочется повидать тебя. Никаких «дел» или «вопросов» у меня нет, просто так. Если бы ты разрешил, и если это не будет тебе беспокойно, я бы просила позволить мне провести у тебя на Ближней два дня из ноябрьских праздников – 8-е и 9-е ноября.

Если можно, я захватила бы своих детишек – сына и дочку.

Для нас это был бы настоящий праздник. У меня все хорошо, устроилась я в городе удобно и очень благодарна за ту помощь, которую мне оказали. Целую тебя, папа. Очень жду твоего согласия. Светлана».

Да, Сталин был занят, но захотел бы, для встречи с внуками время нашел. Так почему?

Начну с одной стороны медали. Артем Сергеев в своей книге в главе «Рублевские дети» войны» пишет:

«В свое время по Рублевскому шоссе в сторону Успенское были государственные дачи, на которых жили некоторые руководители Cоветского государства с семьями. Дач было не так много, не все даже были огорожены, а если и были заборы, то довольно скромные. И жизнь была как бы на виду. Мы, дети, и дачные, и деревенские, играли, дружили, знали друг друга и друг о друге.

Дальше всех в Успенском жил член Политбюро Николай Михайлович Шверник. Его дочь во время войны работала в военном госпитале.

Часто на рублево-успенских дачах бывал старый большевик Федор Никитич Самойлов, депутат IV Государственной Думы от фракции большевиков, рабочей курии, избранный в 1912 году, один из пяти депутатов-большевиков, которые в 1914-м были арестованы, судимы, сосланы в Сибирь. После революции он вернулся, активно работал, впоследствии был директором Музея революции. Его сын, инженер, с начала войны ушел на фронт в звании младшего лейтенанта, в конце 1941 года погиб.

Ближе была дача члена Политбюро, секретаря ЦК партии Андрея Андреевича Андреева. Его сын был бортинженером дальнего бомбардировщика. Слава Богу, прилетал столько раз, сколько и улетал – жив остался. Его дочь, и ныне здравствующая Наталья Андреевна, работала в эвакогоспитале.

…Дальше «Горки-2». Там жили Ворошилов и Микоян. У Ворошилова в семье жил Тимур Фрунзе. Вскоре после смерти Михаила Васильевича Фрунзе умерла и его жена, и Тимур, оставшись круглым сиротой, жил, как и его сестра Таня, у Ворошилова. Тимур, летчик-истребитель, погиб в январе 1942 года, ему было 18 лет.

У Ворошилова часто гостил племянник, сын родной сестры Ворошилова Коля Щербаков. Окончив ускоренный курс артиллерийского училища в 1943 году, Николай ушел на фронт и в 1945 году погиб.

В Горках-2 жил и Микоян. У него было пятеро сыновей. Старший сын Степан – летчик-истребитель, в возрасте 18 лет был вдребезги разбит во время воздушного боя. Долго лежал в госпитале, благодаря великому хирургу Александру Николаевичу Бакулеву остался не только жив, но и способен к летной работе. Стал после войны летчиком-испытателем, как летчик-испытатель получил звание Героя Советского Союза. Сейчас Степан Анастасович Микоян – генерал-лейтенант авиации в отставке.

Второй сын Микояна Володя – летчик-истребитель. Погиб в сентябре 1942 года в воздушном бою. Было ему 18 лет и два месяца.

Еще один сын Микояна, Алексей Микоян, 1925 года рождения, летчик-истребитель, успел не только повоевать, но и к 1945 году сильно разбитый лежал в госпитале. Он был генерал-лейтенантом авиации в отставке, умер в возрасте 60 лет.

Четвертый сын, Иван, по возрасту летать еще не мог, но, будучи совсем мальчиком, стал механиком-мотористом в боевом полку, где летали его старшие братья: он им готовил машины для полетов, а плохая подготовка могла плохо кончиться для летчика. И он отвечал таким образом в какой-то мере за жизнь собственных братьев и остальных летчиков. Затем Иван Анастасович стал крупным военно-авиационным инженером.

Михаил Максимович Кульков, имевший дачу неподалеку в Усове, был секретарем Московского комитета партии. У него было два сына. Старший, Саша, 1918 года рождения, в бою потерял ногу. Второй сын, Борис, 1922 года рождения, пропал без вести в самом начале войны. Вероятнее всего, погиб, а похоронить, сделать соответствующую запись в начале войны было очень сложно: противник наступал быстро. И штабам вести соответствующую переписку было очень трудно. Борис, повторяю, скорее всего погиб.

В Усове жил Хрущев. Его сын Леонид, летчик-бомбардировщик, в 1941 году был тяжело ранен. После выздоровления стал летчиком-истребителем, погиб в 1943 году в воздушном бою.

Далее дача, где жил министр лесного хозяйства и его первый заместитель Рудаков. У него был сын Игорь Рудаков. Он погиб в бою.

У первого заместителя министра судостроительной промышленности Разина сын был пулеметчиком, тяжело ранен, и в течение первых восьми месяцев после ранения было мало надежды на выздоровление.

В Барвихе была дача, где с семьей жил начальник главного управления авиационной промышленности Петр Ионович Баранов. Сам Баранов погиб в 1933 году в автокатастрофе, а его сын Юра совсем молодым погиб во время войны.

Похоронки получили многие семьи, жившие тогда по Рублевскому шоссе».

Это одна правда, но есть и другая. Историк Зенькович сообщает о ней словами участников и очевидцев.

«Двоюродный брат Василия Сталина В.Ф. Аллилуев: «Была весна 1943 года, когда в один из ее дней Володя Шахурин (сын наркома авиационной промышленности) застрелил Нину Уманскую (дочь посла), а потом и себя. Роковые выстрелы были сделаны из пистолета системы «Вальтер», принадлежавшего Вано Микояну (сыну члена Политбюро и наркому торговли), с которым Володя учился в одной школе. Этот «Вальтер» да еще дневник Володи одно время лежали у нас в буфете.

Моя мать этот дневник нашла и тотчас отдала С.М. Вовси, матери Володи. Что это за дневник, она, конечно, понятия не имела. И очень жаль, так как из этого дневника следовало, что Володя Шахурин был «фюрером» «подпольной организации», в которую входил мой брат Леонид, Вано и Серго Микояны, Артем Хмельницкий, сын генерал-майора Р.П. Хмельницкого, и Леонид Барабанов, сын помощника А.И. Микояна, все эти ребята учились в одной школе. Софья Мироновна, получив от моей матери дневник сына, через некоторое время передала его… Л.П. Берии, снабдив своими комментариями. В результате все эти 13—15-летние подростки оказались во внутренней тюрьме на Лубянке. Последним был арестован Серго Микоян.

Следствие длилось около полугода, а затем ребят выслали в разные места: кого в Омск, как Леонида, кого в Томск, а Вано Микояна по просьбе отца – на фронт, обслуживать самолеты, на которых летали братья.

…Бывший сотрудник кремлевской охраны Красиков:

«… Пистолет Володе дал один из сыновей Микояна. Сталин на это сказал: «Волчата». Началось следствие, и выяснилось, что «кремлевские дети» играли в «правительство»: выбирали наркомов и даже собственного главу правительства».

…Доктор исторических наук Серго Анастасович Микоян: «Мало кто знает о том, что репрессии коснулись и семьи Микояна. В 43-м увезли на Лубянку моего брата Вано, ему было 15, а вскоре и меня, четырнадцатилетнего. Дело нам «шили» нешуточное: «Участие в организации, ставившей своей целью свержение Советской власти». У одного из парней, с которым мы играли на улице, нашли книжку Гитлера «Майн кампф». На Лубянке мы с братом просидели где-то с полгода. Потом нас выслали в Таджикистан».

Сам Зенькович итожит эти свои сообщения так:

«Можно интерпретировать эту историю по-разному. Но я размышляю так. Шла война, тяжелая и беспощадная. И вот еще два бессмысленных трупа, странный дневник со странными шалостями детей «верхов», о которых Сталин в сердцах как-то сказал: «Проклятая каста!» Потом – эти комментарии С.М. Вовси, сплетни, разговоры вокруг этой истории. Можно ли было оставить ее без последствий, замять? Сомневаюсь. Ребятам, конечно, был дан суровый урок, который не мог пройти бесследно для детских душ».

Да, шла война, и в этой войне советские подростки гибли, сражаясь с фашистами, а вот эти подростки «играли» в фашистов, и играли серьезно – с оружием, с изучением «Майн кампф». И ведь не в захудалом колхозе, а в Москве и в той же Рублевке. И воспитались эти «детские души» не в среде каких-то уголовников, в среде высшей правительственной элиты СССР.

Это, конечно, пример крайнего уродства кремлевских деток, а их привычным уродством стала алчность и жажда деток околокремлевской элиты выделиться не умом и трудом, а барахлом, и эта жажда сплачивала вокруг элиты любителей этого барахла, а эти любители стремились в среду околокремлевской элиты всеми силами и всей хитростью.

Сталин мог это не видеть? Видел, разумеется, отсюда и его горькие слова: «Проклятая каста!», «Волчата!»

И теперь риторический вопрос – хотел ли он, чтобы и его внуки, опираясь на близость к нему, вошли в эту проклятую касту?

Но вернемся 30-е годы к Якову.

Период «изячной» жизни

Юлия Мельцер была дочерью еврейского купца второй гильдии из Одессы. Еврейская энциклопедия сообщает, что Юлия (Юдифь) Исааковна Мельцер родилась в 1911 году, т.е. энциклопедия омолодила девушку на 5 лет. Ее отец после революции пытался вместе с капиталом вывезти семью за границу, но ГПУ помешало, тогда отец отдал Юлию замуж. Та же энциклопедия сообщает, что «от первого брака (муж – инженер) имела ребенка», – но куда делся этот ребенок, не сообщает. Надо думать, что при следующем замужестве Юлия оставила ребенка инженеру на память о себе.

Еще энциклопедия сообщает, что Юлия в 1935 году закончила неизвестное хореографическое училище. И хотя очень сомнительно, чтобы в подобное училище принимали девушек в возрасте 29 лет, но приходится принять это за то образование, которое Юлия имела, поскольку ни о каком другом сведений нет, как и какой-то иной работе Юлии, кроме расплывчатого «танцовщица».

Юлия Джугашвили (Мельцер)

emp1

Закрепив в ЗАГСе Якова за собой, Юлия начала превращать свой статус невестки вождя в нечто более осязаемое и материальное: ее уже не устраивает «старое корыто», и семья совершенно непритязательного к быту Якова Джугашвили переезжает в четырехкомнатную квартиру в престижном доме на улице Грановского. Юлия знакомит Якова с певцом Козловским и композитором Покрассом, а это же такое счастье! Как потомственной интеллигентке ей требуются поездки за границу, и она перед войной посещает Германию, она добивается права пользования автомашиной из правительственного гаража, у нее, совершенно нигде не работающей и ничем не занятой, появляются в доме няня и кухарка. Юлия совершенно явственно в повестку дня поставила девиз: «Даешь «изячную» жизнь!» А поскольку на все это требуются деньги, то, как вы прочли выше, помощь Якова сыну стала нерегулярной. Мало этого, Юлия предлагает Ольге отдать ей сына Якова на воспитание, мотивируя это тем, что у Ольги нет средств его растить. И Юлию как-то не смущало, что одного своего ребенка она уже бросила, другого поручила няне. Но о чем уж тут говорить – Яков сам ее выбрал.

Дочь Галину Юлия родила Якову в 1938 году.

Опять немного отвлекусь. Не могу не отдать должное дочери Якова Галине в ее борьбе за честное имя отца, однако ее сводный брат Евгений Джугашвили вспоминает, например, такое: «Работая в системе военного представительства, находился в распоряжении КБ С.П. Королева в г. Подлипки. Занимался ракетоносителями и космическими объектами, участвовал в запусках на космодроме Байконур. Примерно в 1956 году мне позвонила Светлана Аллилуева и сообщила, что у отца нашли сберкнижку, на которой числилось 30 тыс. рублей, и она приняла решение поделить их между детьми И.В. Сталина – по 10 тыс. каждому. Но так как Якова уже не было в живых, то эту сумму она предложила поделить между двумя детьми Якова – т.е. мной и Галиной. Ввиду того, что Вася сидел в тюрьме, то его доля была поделена между его четырьмя детьми. 10 тыс. доставалось ей. Когда она спросила мое мнение по этому поводу, то я просто поблагодарил ее. После этого мне Светлана рассказала, что, когда она рассказала об этом Галине, то та закатила ей истерику, так как считала, что вся доля Якова должна была достаться ей. На похоронах Анны Сергеевны Аллилуевой в 1964 году Светлана попыталась познакомить меня с Галиной, которая тоже присутствовала на похоронах. После того как я и Саша Бурдонский – сын Василия отстояли свою очередь в почетном карауле, Светлана поманила меня к себе и подвела к сидящей рядом девушке со словами: «Познакомься, Женя, это твоя сестра Галя!» Но девушка отвернулась и не проронила ни слова. Мне в тот момент вспомнилась поговорка: «Не протягивай губы, когда тебя не целуют».

А Галина оставила такое воспоминание: «У меня нет оснований считать этого человека братом… Мама мне рассказывала, что однажды ей в руки попало письмо от некой женщины из города Урюпинска. Она сообщала, что родила сына и что ребенок этот от папы. Мама опасалась, что эта история дойдет до свекра, и решила этой женщине помочь. Она стала посылать ей деньги на ребенка. Когда отец случайно об этом узнал, он ужасно рассердился. Кричал, что никакого сына у него нет и быть не может. Вероятно, эти почтовые переводы от мамы и были расценены загсом как алименты. Так Евгений и получил нашу фамилию».

Яков Джугашвили с дочкой Галиной

emp1

Нужно очень любить маму, чтобы полностью отключить мозги, повторяя ее наглую и глупую ложь, по сути дела, хуцпу. Можно, конечно, пожать плечами от сообщения, что женщина, сидящая на шее мужа, бросившая своего ребенка, вдруг начала помогать незнакомой ей женщине деньгами, не поинтересовавшись мнением мужа. Можно пожать плечами от наивного представления Галины о том, что такое алименты. (Ведь по этой лжи переводы были от Юлии, почему же ЗАГС не вписал отцом Евгения того, от кого шли деньги, – Юлию Мельцер?) Но в ее-то годы быть уверенной, что женщине достаточно показать в ЗАГСе червонец, и работники этого учреждения впишут в свидетельство отцом того, кого женщина пожелает, – это уже слишком! А почему Ольга не вписала отцом самого Сталина Иосифа Виссарионовича? Негоже Галине было быть кукушонком.

Но я привел этот диспут родственников для того, чтобы показать, что Яков действительно, пока можно было терпеть скандалы Юлии, переводил деньги на содержание сына. А это дает повод еще раз взглянуть на Якова.

Он исполнял свой долг – долг, о котором было известно только ему, исполнял, несмотря на то, что это вызывало неудовольствие его жены. Он дал сыну свое имя, хотя мог и не давать, помогал деньгами, хотя мог и этого не делать. Причем это было не показушно, об этом его долге мало кто знал, – он исполнял этот долг потому, что у него было чувство долга как таковое.

Ну и чтобы допеть эту песню до конца, как относилась к Юлии Мельцер семья Сталина.

Артем Сергеев пишет: «Когда они жили на Б. Никитской, мы с Васей из школы на большой перемене бегали к ним домой. Яши, как правило, не было, а Юля кормила нас яичницей-глазуньей. Юля была очень хорошей женой для Яши. Что бы о ней ни говорили сейчас. И Яша очень любил свою семью: жену, дочку». Детям она нравилась, ну а взрослые… Взрослые помалкивали.

Жена родного дяди Якова, Мария Сванидзе, жившая в семье Сталина и тоже, кстати говоря, еврейка, об этой жене своего племянника оставила в дневнике запись: «…она хорошенькая, старше Яши – он у нее пятый муж… разведенная особа, не умная, малокультурная, поймала Яшу, конечно, умышленно все подстроив. В общем, лучше, если б этого не было». Артем Сергеев вспомнил подслушанный разговор Сталина с этими тетушками, но, наверное, так и не понял всю горечь слов Сталина: «Когда они только еще встречались, сидели как-то на даче какие-то тетушки-родственницы и говорили, что вот Яша собирается жениться. Она – танцовщица из Одессы. Не пара. Сталин сказал: «Кто-то любит принцесс, а кто-то – дворовых девок. Ни те, ни другие от этого ни лучше, ни хуже не становятся. Вам что, мало того, что уже было?» Да, Сталин помнил, что было – повторю, попытка Якова покончить с собой начисто парализовала Сталина как отца.