Текст книги "Трое в Песках"

– Что они теперь знают?

Ответил Олег несчастным голосом:

– Знают, что нас простой силой не взять.

– Простой силой?

– Не знали, Мрак. Или не верили.

Мрак сказал с угрюмой гордостью:

– Пусть знают! Три десятка супротив нас выставили! Всех разметали, как сухие листья.

Развернул коня, пустил вдоль трещины. Олег опустил глаза. Язык не поворачивается сказать, что именно теперь, когда Агимас знает, что среди них есть волхв, как раз и начнется самое худшее. В погоню пошлют мага. Агимас сам спешно овладевает магией, в то время как он, Олег, едва-едва научился раскалывать землю. А остальное, вроде слежки в башне Гольша, удавалось там, где все пропитано дружественной магией, где помогали стены!

Таргитай догнал, сказал просяще:

– Олег, практикуйся в чем-нибудь еще. Я и то разные песни слагаю! А песни куда важнее, чем всякая там магия.

– Не надо, – оборвал Мрак непреклонно. – Землю колоть, как дрова на морозе, насобачился? И ладно. А то растрескаешь Таргитая, вечно под ноги суется. Ты ж всегда пальцем в небо попадаешь.

Таргитай обиделся за друга:

– Зато в самую середку! И без промаха.

ГЛАВА 2

Дальше ехали в тягостном молчании. Выходит, по пятам гонятся люди Агимаса. Сам Агимас – освободился-таки, проклятый! – мог быть впереди, все-таки маг. Того и гляди на засаду нарвешься. В чужом краю врага видь в каждом встречном, ходи и боись, будь готов дать сдачи раньше, чем на тебя замахнутся.

Дорога шла укатанная. Копыта расплескивали грязь, но дальше твердая земля. Кони шли споро, но понуро, чувствовали тревогу всадников.

Мрак сидел в седле неподвижный, как черный валун. Когда в поле зрения оказался Олег, раздраженно рявкнул:

– Все ты виноват!.. Краденое до добра не доводит, мало в детстве пороли?

– Я?.. Мы же все летели…

– Крал ты, а нас с Тархом подвез на краденом. К тому же озябли, вороны клевали… Потому Мардух и злобствует. Ковер хоть и старенький, потертый, в дырках…

– У них не было шкур, – сухо ответил Олег. Лицо волхва было серьезным и мрачным. – Дикие, понимаешь? Потому все на коврах. Но из-за ковра не станет злобствовать. А вот хвост прищемили больше, чем выказывает. Мы какими вышли из Леса? В соплях путались, левую руку от правой отличить не умели. Коней за драконов считали, бронзу в глаза не видели, все дубинами да камнями… Но выжили, уцелели, а вдобавок вышли в Степь и разнесли киммерийский каганат. Конечно, просто повезло, победили не умом или силой, а удачей, но Мардух не знает. Мог слышать – маги слышат далеко! – что мы поклялись найти и уничтожить власть злых магов. Наши угрозы трудно принять всерьез, но старые люди предусмотрительны и осторожны.

Мрак слушал, кивал, отвлекался, покрикивал на коня, оглядывался на отставшего дударя. Когда Олег закончил долгое объяснение, сказал неторопливо:

– Ерунду порешь. Мардух мог влупить сам. С нас бы не перья, но и чешуя слетела бы. И рога.

Олег сказал так же глухо:

– Маги – люди, а не боги. Могут не все, но и то, что могут, стараются делать руками слуг.

Ехали молча, наконец Мрак заметил гробовым голосом:

– Не скажу, что живут хреново. Можно и руками слуг, ежели слуги – каганы, тцари, императоры!

Небо часто затягивали тучи – низкие, тяжелые, зловеще темные. Кони сами избегали низин, там скапливалась вода, а вершинки, продуваемые ветром, были сухими. Трава перла ввысь богатырская, чиркала по седлам, сбрасывала капли росы в сапоги.

Олег мрачнел, отвечал невпопад, наконец выговорил с натугой:

– Мне кажется… мне чуется, наперерез двигается целый отряд.

– Удивил, – буркнул Мрак. – Чудно, если бы ничто не мешало. Вооружены?

Олег кивнул, бледный и растерянный.

– До зубов. Вообще у меня поганющее чувство. Беда слишком близко.

– Переел, должно быть, – предположил Мрак –брезг–ливо.

– Или перегрелся, – добавил Таргитай. – Э-э… перемок.

– Беда чересчур близко!

Мрак покосился на их встревоженные лица. Лиска гордо выпрямилась, надменно опустила ладонь на рукоять меча. Мрак поспешно отдернул пальцы от секиры, девка будто передразнивает.

– Может, бросимся на них? – предложил, оскалив зубы.

– Мрак… их не меньше сотни, – сказал Олег очень серьезно.

– Думаешь, успеют разбежаться?

– Нам бы самим схорониться.

Лиска негодующе фыркнула, остальные поехали за оборотнем молча. Деревья расступились – широкие, раскидистые, такие растут только в Степи. Кусты затрещали, пропуская коней, копыта ступали мягко в сочной траве.

Мрак соскочил, стал ждать с секирой в обеих руках. Лук и стрелы остались на седле, а коня привязал рядом. Таргитай с неохотой спрятал дудочку, нащупал быстро теплеющую рукоять Меча. Иногда словно бы слышал далекий кровожадный зов, сердце колотилось чаще, кровь бросалась в голову. Хотелось выхватить молодецки Меч, в сладком упоении кинуться на врага, рубить, рассекать до пояса, сносить головы, слышать крики ужаса и предсмертные хрипы…

Отдернул руку, пугливо огляделся. Мрак в раздражении отвернулся. Повезло дураку, да пользоваться не научили. С таким Мечом весь белый свет завоевать можно не глядючи!

Чужие кони шли по двое в ряд легким размашистым шагом. Воины в кожаных панцирях, в войлочных остроконечных шапках, лишь у переднего – бронзовая. Помимо пики и аркана у каждого мечи и колчан со стрелами, еще по два лука – такого вооружения невры не видывали.

Впереди ехал высокий поджарый воин. Панцирь так плотно обшит бронзовыми бляшками, что налезали одна на другую, как рыбья чешуя. С металлической шапки на спину и плечи падала кольчужная сетка. Забрало закрывало всю верхнюю часть лица, сквозь узкие щели в блестящей бронзе мрачно сверкали глаза.

Олег ахнул тихонько, а Мрак поспешно зажал Таргитаю рот: если каркнет, то уж на весь лес. Певец, натура такая. Глаза Таргитая полезли из орбит. Знаками показал Мраку, что нос забит соплями, задохнется. Мрак отпустил ладонь, взамен дал обнюхать кулак.

Всадники проехали так близко, что донесся запах немытых тел. На открытом подбородке переднего воина багровели свежие шрамы. Кое-где темная корка крови. Рядом высился на тяжелом коне крупный воин, в плечах широк, шея – как ствол столетнего дуба. Гулким, как из-под коня, голосом пробасил:

– Не проще объявить награду? А сами пировали бы в местной корчме. Мы – ветераны битв, а не презренные людоловы!

Передний всадник ответил свирепым голосом, от которого у Таргитая побежали мурашки по спине:

– Мардух послал нас не зря.

– Послал бы воинов попроще. Стыдно, сотня – за тремя!

Проехали. Мрак напрягал слух, но Таргитай яростно завозился, начал драть ляжку ногтями: куснул муравей. Мрак едва различил искаженные от сдавленной ярости слова:

– Я сам… засаду… как только…

Мрак с наслаждением дал Таргитаю по шее. Тот ткнулся в грязную землю. Олег дышал тяжело, глаза блуждали. Мрак проговорил тихим голосом:

– Либо я ослеп, либо рехнулся. Это Агимас?

– Он, – подтвердил Олег мертвым голосом. – Надо было зарезать. Даже связанного! Он бы зарезал. Не просто бы зарезал, а…

Оглянулся на рыжеволосую, умолк. Лиска отвязывала коней, уши ее шевелились, спина напряжена. Мрак в задумчивости почесал непривычно голую грудь, ну почти голую, волосы отрастают все-таки медленно.

– Здорово допекли… Все забыл, даже свое имя и род, оставил ненависть в душе и черном сердце.

Олег сказал, повторяя Гольша:

– Друзья могут быть фальшивыми, а враги всегда настоящие.

В тягостном молчании вывели коней. Подул холодный северный ветер. Невры даже не заметили, что воительница, и без того крохотная, сжималась в комок, пытаясь удержать остатки тепла. Мрак все замечал, но лишь хмуро скалил зубы. Олег, погруженный в думы, обратил внимание не раньше, чем сердобольный Таргитай расковырял мешки, укрыл рыжую покрывалом из старой шкуры. Она посмотрела благодарными глазами, но вышептать ничего не могла: губы посинели и распухли.

Заночевали в лесочке, не успев добраться до села или деревни. Лиска едва не влезла в середину костра, пропахла огнем и гарью. Едва перестала стучать зубами, прилипла к Таргитаю:

– Где перехлестнулись с Агимасом?

– На великом празднике певцов, – ответил Таргитай самодовольно и бросил на Олега победный взгляд. – Еще в киммерийском тцарстве.

Лиска ахнула:

– Агимас пел?.. А что у него с лицом? Шрамы совсем свежие.

– Олег разукрасил.

Лиска с недоверием оглянулась на волхва. Олег с отстраненным видом чертил прутиком по земле. На просветленном лице были отрешенность от мирских дел, мудрое раздумье.

– Как он… мог?

– Ему лучше под горячую руку не попадаться. Зашибет.

Лиска снова покосилась на задумчивого волхва, спросила шепотом:

– Наверное, Агимас плохо пел?

– Нет, это Олегу медведь на ухо наступил.

Утром Мрак поднялся, как всегда, первым, так считал, но на этот раз Олег уже сидел возле прогорающего костра. Багровые угли потрескивали, рассыпались – волхв задумчиво тыкал в них прутиком.

– Не ложился?

– Волхвы спят мало. Волхв – не певец.

– Не защищай байбака. Ты раньше тоже спал без задних ног. Меняешься, Олег, меняешься!

– Тарх тоже изменился. Не так заметно, но… песни стали иными. Мрак, я чую, что нас опасаются всерьез.

Мрак пренебрежительно хмыкнул:

– Чуешь! Без чуянья видно. Почуй, как добежать к Мировому Дереву. Или доползти, обдирая локти. Если надо, то – обламывая ногти и царапая пузо.

– Я в самом деле чую. Смутно, как сквозь густой туман, когда звуки идут с разных сторон… Сейчас мы слепые котята, но когда добудем… ежели добудем, то даже сильным магам тягаться с нами будет непросто.

Лиска проснулась, потянулась сладко. Заметив Олега, насторожилась. Маленькие ушки заметно шевельнулись. Мрак понизил голос:

– Торопятся прихлопнуть нас раньше?

– Да. А мы должны успеть ухватить Жезл.

Мрак двинул глыбами плеч:

– Ну, я не прочь уцелеть и потом.

После короткого завтрака снова оседлали коней. Потянулась холмистая равнина, трава торчала странно жухлая, словно ее только что опалило. Олег тревожно ерзал, поглядывал на Мрака. Оборотень тоже хмурился, привставал. Перехватив взгляд волхва, процедил:

– Ни зверя, ни птицы. Даже в чертовых Песках живность шурует вовсю. А здесь даже муравьев нет!

Таргитай услышал, возразил убежденно:

– Муравьи живут везде! Даже в вирии.

Лиска тихонько вздохнула. Что у этих странных людей за вирий, где корчмы, муравьи…

Мрак подумал, сказал нерешительно:

– Думаю, боги муравьев тоже делят. Кусачих – в подземный мир к Ящеру, мирных земледельцев – в вирий.

Олег заметил хитрый блеск в глазах оборотня, вспыхнул:

– Больше богам делать нечего, как муравьев делить! Мураши не виноваты, что одни родились кочевыми скотоводами… тлеводами, другие – жнецами. Мрак, я побаиваюсь, что вот-вот вляпаемся во что-то похуже, чем засада Агимаса. Хотя, честно говоря, не представляю, что может быть хуже. Но здесь может обитать такое, от чего бегут даже муравьи!

– Но бурьян остался?

– Бурьян бегать еще не наловчился. Да и кому он нужен?

– Мы тоже вроде бы… А вон какие силы за нами! Нет чтобы землю ковырять. Или скот пасти.

Таргитай приотстал, тихонько заиграл на дуде. Новая песенка рождалась легко, что не нравилось. Знал, что лодырь, работы не любит. Ему даже почему-то не стыдно, что бегает от работы, как пес от мух, но вот песни, которые складывались легко, душу не трогали, и снова трудолюбиво перекладывал слова, прилаживал одно к другому так и эдак, пробовал на разные голоса. Мелькнула мысль, что Олег похоже составляет заклятия, но волхв подбирает слова точные, умные, ими можно камни двигать, а ему надо искать острые, цепляющие душу, чтобы на сердце оставались царапины.

Мрак тоже ехал погруженный в несвойственные ему тягостные думы. Вздрогнул, когда догнал Таргитай.

– Я чую какую-то грозу…

Мрак взорвался:

– Брысь! Этот тоже чует, Ящер вас забери. Добро, хоть Лиска ни черта не чует, настоящая женщина!

Воительница на всякий случай сердито сверкнула глазами. Оборотень похвалил, но как-то странно похвалил. Волчий юмор лишь волкам ясен.

В низких тучах сверкнула ветвистая, как корень дерева, молния. Земля качнулась, под ногами задвигалось, глухо зарычало. Загрохотало еще, впереди начала вспучиваться земля. На глазах потрясенных путешественников – коней не останавливали, мало ли что лезет, – вспучился земляной холм, дымящийся, рыхлый, словно его выталкивал крот немыслимых размеров. Ветер донес раздраженный рев.

Мрак круто развернулся в седле, глаза оборотня впились в бледное лицо волхва.

– Ты?

Тот съежился, как испуганная черепашка, даже вскинул руки, защищая голову от кулака оборотня.

– Ты же сам велел пробовать другие заклятия!

Мрак длинно и страшно выругался. В ответ загрохотало громче, яростнее, словно наверху поняли. Огромная, как ствол дерева, молния ударила коню под ноги. Перепуганное животное взвилось на дыбы, замолотило копытами. Таргитай, чуткий, как все певцы, ухватил за повод коня Олега, повернул и погнал своего вскачь. Лиска неслась рядом с волхвом, неслышная и неотвязная, как тень.

Холм за спинами продолжал вспучиваться. Глыбы катились с вершины, из развороченной норы повалил пар. Земля качнулась, словно на плоту перепрыгивали дановские пороги. Коней трясло, под Олегом рухнул на всем скаку. Волхв слетел через голову, ударился оземь так, что едва не вышибло дух. Подхватился, ошалелый, в трех шагах бился, пытаясь встать, его конь.

Олег с силой дернул его за узду. Таргитай не успел оглянуться, как волхв снова оказался в седле. Конь хромал, но мчался, подгоняемый ужасом.

Холм рассыпался. Серая вершина стала ярко-красной, пошла вверх. Мороз побежал по спине Олега: из развороченной земли показалась голова исполинского зверя! Красное, будто вымазанное охрой, чудовище тупо озиралось, не понимая, как и почему забралось из родного мира подземелья в страшный и чудовищный – надземелья.

Лиска посматривала на волхва. Другой бы разбился или хотя бы охромел, а этот человек с печальными зелеными глазами лишь кувырнулся, даже коня поднял. А ведь слабейший из троих, даже лентяй и жрун с дудочкой шире и крепче. Как раз у лентяя за плечами торчит рукоять страшного Меча. Олег обронил как-то, что ни один смертный не мог взять – сгорал, но пьяных и дураков боги жалеют, дурак уже не человек, а полчеловека, а то и меньше…

Мрак начал цедить сквозь зубы ругань. Если бы это было заклятием, подумал устрашенный Олег, небо погребло бы их под обломками. Наперерез им двигалась темная масса, вскоре различили десятка три всадников.

Таргитай скакал задним, в тревоге оглядывался на далекого зверя. Тот выбрался весь, похожий на огромную жабу размером с амбар. Холм просел, расплющился. Зверь словно раздумывал: полезть ли обратно или же, раз уж выбрался, поохотиться в незнакомых местах.

Всадники рассыпались полукольцом, неслись вскачь, кое-кто оголил мечи. Невры различили смеющиеся лица.

– Фагимасад! – вскрикнул Таргитай с тоской. Поправился: – Агимас!

Растерялся, вертел головой, не зная, что лучше – ринуться на зверя или на всадников Агимаса. Агимас страшнее подземного чудовища: слишком долго злобу копил. Человек всегда страшнее зверя, когда он зверь.

Скачущий впереди всадник не смеялся. Его лицо темнее грозовой тучи, а в глазах блистали молнии. Хищно пригнулся к гриве коня, руку с мечом опустил, нагнетая тяжелую кровь для удара.

– Олег! – завопил Таргитай. – Делай что-нибудь!.. Что угодно, хоть снова землю… Я чую, как с нас сдирают шкуры!

Олег выпустил поводья, конем управлял ногами. В небе полыхнуло багровым, затем красное сменилось лиловым, воздух стал холодным. Подул сильный встречный ветер. Замелькало белое, впереди ветер закружил вихрь снежинок, бросил в разгоряченные лица.

– Еще! – закричал Таргитай. – Давай еще!.. Все, что знаешь!

Мрак начал осаживать коня, в руках появился лук. Лицо угрюмое: успеет поразить двух-трех, потом налетят, сомнут. Взгляд упал на группу деревьев, те раскидисто росли на просторе, ветви опускались почти до земли. Раскинулись во все стороны, захватывая в зеленые пригоршни как можно больше солнца.

– Туда! – заорал он.

Невры пронеслись через рощу, вылетели на другую сторону. Мрак соскочил, расставил ноги шире. Тетива звонко щелкнула. Второе перо мелькнуло раньше, чем изгои и Лиска соскочили с коней. Пока изготавливались к бою, Мрак выпустил все стрелы и шагнул навстречу всадникам. Секира взлетела над головой.

Всадники торопливо удерживали разгорячившихся коней. На открытом месте проще окружить да изрубить мечами, здесь же галопом не проскочишь: толстые, как бревна таранов, ветви опустились до земли. Двое наскочили на Мрака, тот взревел, как разъяренный медведь, секира столкнулась в воздухе с мечами. Сзади раздался отчаянный крик – ворвался пешим с вытаращенными глазами и белый как мел Таргитай. В его руке страшно сыпал шипящими искрами длинный Меч – раскаленный добела, словно сдернутый с расколотого молниями неба, хищный, алчущий крови.

– Мрак! – закричал Таргитай тонким сорванным голосом. – Вперед не вылезай!

Олег и амазонка одновременно выхватили оружие: она – меч, он замахнулся жезлом. Даже не обменявшись взглядами, соскочили с седел и стали спинами друг к другу. Мрак закричал свирепо:

– Дурень, твоя бронзовая палка не спасет! Давай чары!

Таргитай при слове «дурень» недоумевающе взглянул на свою руку. У него вроде бы не бронзовая палка вовсе, что это Мрак путает, заговаривается, в тот же миг Меч дернулся, едва не вывихнув кисть. Звякнул металл. В воздух взвились обломки мечей, а Меч врубился в живую плоть. Таргитай ощутил наслаждение, по жилам пробежала сладкая волна. Жутко закричали умирающие, конь с рассеченной шеей отпрянул и завалился на бок. Таргитай отскочил к Мраку, тот дрался с тремя, разрубил врагам головы и плечи, снова ощутил сладкую звериную радость убийства.

Волхв, стоя на коленях, чертил колдовские знаки. Амазонка отчаянно вертелась над ним, отбивалась от четверых, ее пока что спасала скорость, но уже один подкрался сзади, занес руку с зажатым коротким копьем…

Таргитай поспешно прыгнул, успел достать концом Меча хитреца. Меч заблистал вокруг Олега. Металл зазвенел чаще, сраженные начали падать во все стороны.

Что-то холодное ударило по голове. Таргитай в страхе вскинул голову. Снова холодное и скользкое шлепнуло по щеке, упало в траву. Лиска в изумлении вскрикнула, нападающие в замешательстве отступили на пару шагов, подняли головы.

Из низких туч, тускло блестя мокрыми боками, сыпалась мелкая рыбешка. Ветви шелестели, рыб подбрасывало, шлепались на головы, плечи, бились в траве, вскидывая белесые животы и беззвучно разевая рты. Кони ржали в страхе, поднимались на дыбы, норовили сбросить всадников. Кто был пешим, пятился к своим коням, ловил за повод, но рыбешки падали и на коней, застревали на седлах.

Таргитай покрылся слизью, словно весь день ловил жаб, запахло сыростью и тиной. Олег принялся чертить другой круг. Мрак, пятясь к ним, заорал:

– Жруны чертовы!.. Рыбку им!.. Лучше бы камни с неба!

Вокруг Олега на миг блеснуло лиловое облачко. В тучах заворчало, Таргитая ударило по голове так, что упал на колени. Послышались испуганные крики. Таргитай поспешно вскочил на ноги, судорожно выставляя Меч, не понимая, почему тот не дергается навстречу опасности: в двух шагах на поляне бился, подминая траву, огромный сом. Всадники вскрикивали, пытались укрыться под деревьями. Кое-кто так и застыл, не в силах сдвинуться от изумления: из низких туч падала крупная толстая рыба, какой не видели в здешних реках!

Как сквозь стену Таргитай услышал горестный вопль Мрака:

– С кем я связался?

Таргитай ринулся к Мраку, вместе набежали на самую крупную группу. Те опомнились, подняли мечи, но Меч и секира вырубили треть, прежде чем Мрак вскрикнул, задыхаясь:

– Прикрой меня!.. Я отойду к шелудивому.

Он был в крови, черные волосы слиплись, торчали, как у ежа. Меч блистал, едва не выворачивал кисть. Таргитай ухватился двумя руками: если выпустит хоть на миг, Меч упадет на траву недвижим, а самому Таргитаю с его умением воевать – сражаться с грибами, да и то с мелкими, как говорил Мрак.

Таргитай рискнул оглянуться, сердце сжалось. Их окружили, а Мрак шатается, с трудом поднимает тяжелую секиру. Защитить себя Таргитай сумеет, на то и чудесный Меч, но Мрак погибнет, погибнут и Олег с Лиской! Агимас с обнаженным мечом, лучший боец в тюринском тцарстве, вперед не бросается – знает мощь Меча бога войны, живыми не выпустит, достать его самого никак…

Крики ужаса на миг оглушили Таргитая. Едва не упал, перестав упираться в надежную спину Мрака, похожую на ствол столетнего дуба. На зеленой траве, залитой кровью убитых и раненых, кто-то пытался ползти, на трупах лежала окровавленная секира Мрака… а в чаще мелькнул, убегая, огромный черный зверь.

Таргитай заорал, бросился из последних сил вперед. Перед ним расступились, успел достать лишь одного, тут же бегом вернулся к Олегу, рассек двоих, Лиска бросила благодарный взгляд, а Олег пролепетал торопливо:

– Я сейчас, сейчас… Где Мрак?

– Ранен, но о себе позаботится, – выдохнул Таргитай. Его рвануло назад, с криком вцепился в рукоять Меча, тот описал сложную колдовскую фигуру, с треском разлетелись в щепки три стрелы. Лиска жалобно вскрикнула: четвертая ударила ее в левую сторону груди. Она опустилась на землю. Олег начал ощупывать ее плечо. Она с гримасой боли высвободилась:

– О себе заботься!.. Кольчуга тонкая, но держит…

Сзади раздались крики. Многие повернулись, смотрели уже не на прижатых к дереву беглецов. Таргитай хрипло велел:

– Останься с ним! Я отлучусь.

Набежал на противников, обрушил огненное лезвие. Металл бога войны рассек войлочный шлем, череп, развалил надвое гортань, язык свесился на одну сторону, разрубил грудь вместе с бронзовыми бляхами – и все это время Таргитай ощущал звериную радость, наслаждение, а в сердце водопадом вливалась недобрая мощь.

Перед ним мелькали бледные лица с вытаращенными глазами. Временами Таргитаю казалось, что опережает движение Меча. Сейчас именно он с наслаждением рубил, рассекал, разваливал пополам, срубал руки с зажатыми мечами, переступал через павших, врубался в гущу врагов.

Сбоку раздался тоненький крик – Лиска с ее блистающим мечом очутилась рядом. Впереди в зарослях дико ржали обезумевшие кони. Таргитай кинулся вперед, сбивая на землю врагов, ахнул: огромный черный волк набрасывался на коней, кусал за ноги. Воины метали дротики, но волк увертывался, хотя на лобастой голове кровоточила открытая рана, а на плече и боку шерсть слиплась от крови.

– Держись, Мрак! – заорал Таргитай.

Оборотень с рычанием метнулся прямо в лицо Агимасу, вцепился. Агимас выронил меч и ухватил зверя за горло обеими руками. Таргитай взревел, дико завизжала Лиска. Навалились из последних сил – воины попятились, трое упали с разрубленными головами, уцелевшие бросились к своим коням.

За гаем оставалось не больше десятка коней, их держали молодые воины. Из-за деревьев выскочили пятеро – без оружия, растрепанные, дрожащие. Ухватив коней, унеслись.

Последним из гая выскочил, развевая гриву, конь Агимаса. Хозяин лежал у него на спине, обхватив шею обеими руками. Лицо Агимаса залито кровью, ее встречным ветром срывало и размазывало по конскому крупу.

Таргитай, тяжело дыша, протянул руку, чтобы поддержать Лиску. Огромный волк ударился о землю, приподнялся уже в людской личине, но охнул и завалился на бок.

Лиска, позабыв страхи, кинулась к оборотню, с трудом перевернула на спину. Мрак был бледен, в лице ни кровинки, губы посинели, лишь слева на лбу из глубокой раны еще сочилась кровь. Кровь была на груди и плече. Таргитай закусил губу, огляделся.

– Олег!.. Бегом сюда!

Перед ним с шумом плюхнулось с дерева нечто крупное, серое. Сильнее запахло лягушачьей икрой и тиной. В траве тяжело ворочался крупный рак, стриг воздух грозными клешнями. Зашелестело: просекая листву, падали раки невиданной величины.

Таргитай плюнул, бросился за деревья, где оставил волхва. Лиска обогнала, громко вскрикнула. Волхв лежал, раскинув руки, неподвижный, еще бледнее Мрака. Губы едва шевелились.

– Заткни ему пасть! – крикнул Таргитай в страхе. – А то еще и жабы посыплются!.. А от них бородавки!

Лиска упала на колени, ухватила голову Олега в обе ладони. Глаза его оставались закрытыми, но что-то упрямо шептал. Наклонилась и, видимо, выполняя приказ Таргитая, припала красным горячим ртом к его синим безжизненным губам.

Таргитай махнул рукой, бегом вернулся к Мраку. Оборотень открыл глаза – пугающе черные, с залитыми кровью белками, слабо шевельнул губами. Таргитай не расслышал, но закивал:

– Сейчас поймаю коней!.. Надо уносить ноги.

– От кого теперь? – прошептал Мрак.

Далекий гул донесся громче. Земля подрагивала, словно с неба падали скалы. В страдальческих глазах Мрака появилось понимание. Цепляясь за Таргитая, поднялся, перекосился – в боку зияла кровавая рана.

– Что с волхвом?

– Перетрудился, – буркнул Таргитай. – Сперва из-под земли достал ту красную жабу, вот-вот прискачет, потом – рыбу, раков…

– Раков? – не понял Мрак. – А раков зачем?

– Ну, наверное, затем же, что и рыбу.

– Как он сейчас?

– В беспамятстве. Раки его доконали.