Текст книги "В октябре шестьдесят четвертого. Смещение Хрущева"

– Хрущева снимают? – спросил я. Устинов подтвердил.

– Какая позиция военных и КГБ? – уточнил я расклад сил.

– Все в порядке, они с нами, – получил я ответ.

Я согласился. Читатели могут по-разному меня судить, но так было.

В течение трех дней мы с Тарасовым все подготовили. Устинов внес поправки, теперь оставалось ждать приезда Хрущева»[202]202
  Новиков В. Н. В годы руководства Н. С. Хрущева // Вопросы истории. 1989. № 2. С. 115–116.


[Закрыть].

Новиков датирует разговор в кабинете Устинова сентябрем, однако дату не называет. Скорее всего, это было в последний день месяца. В пользу такой датировки свидетельствуют следующие обстоятельства.

Новиков упоминает о сроках предстоящего Пленума ЦК: «…не в ноябре, как намечалось, а на днях». Тексты выступлений готовили, по его словам, три дня. За это время Хрущев улетел на отдых. Устинов же, как известно, вернулся из Хельсинки 7 октября. Только тогда он мог внести правку в подготовленные Новиковым и Тарасовым выступления. Если датировать разговор Новикова с Устиновым более ранними сроками, то последняя фраза Новикова о внесении Устиновым поправок и ожидании приезда Хрущева лишается смысла.

Отметим верхушечный характер заговора и последовавшего переворота. Об этом вспоминали ответственные работники аппарата ЦК КПСС. «Еще в августе – сентябре, – писал А. Н. Яковлев, в то время заведующий сектором отдела пропаганды ЦК КПСС, – по аппарату поползли слухи о том, что Хрущев собирается обновить Политбюро, ввести в него новых людей. Но одновременно говорили и о том, что собираются освобождать Хрущева, но в это мало верилось»[203]203
  Яковлев А. Н. Омут памяти. М. 2001. Кн. 1. С. 224–225.


[Закрыть]. Руководитель группы консультантов Ф. М. Бурлацкий сетовал: «Мы, люди, стоявшие так близко к кормилу власти, ничего не знали о готовящемся заговоре против Хрущева и так мало узнали о подлинных событиях его снятия после того, как оно состоялось. Поистине прав был Черчилль, когда говорил о сталинской политической системе, что это битва бульдогов под ковром…»[204]204
  Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них. М. 1990. С. 284.


[Закрыть]

Активную подготовку к пленуму подтверждает в своих мемуарах и Семичастный. При этом, однако, сообщает некоторые детали, которые затрудняют восприятие событий. В частности, он упоминает Полякова наряду с Брежневым, Подгорным и секретарем ЦК Рудаковым в числе тех, кто вербовал сторонников среди секретарей ЦК КПСС, а также секретарей ЦК республиканских компартий и крайкомов.

Как мы уже отмечали, принадлежность Полякова к числу заговорщиков вызывает серьезные сомнения. Он был подвергнут жесткой критике на заседании Президиума, а в ноябре, на следующем Пленуме ЦК КПСС, снят с поста секретаря ЦК. Поскольку потерей памяти бывший председатель КГБ не страдал до последних дней, то остается предположить, что он вводил в заблуждение сознательно. О причинах же остается только гадать.

В субботу и воскресенье, 10 и 11 октября, в Москве установилась необычно теплая погода. Воздух в столице прогрелся до 18 градусов.

Десятого октября Косыгин принял в Кремле французского министра по делам научных исследований Гастона Палевски. Тот, как вы помните, через день отправился на встречу с Хрущевым в Пицунду.

Одиннадцатого октября из Москвы в Париж вылетела делегация депутатов Верховного Совета СССР, входивших в советско-французскую секцию Парламентской группы СССР[205]205
  Парламентская группа СССР была создана в 1955 году из депутатов обеих палат Верховного Совета СССР для сотрудничества с парламентариями других стран в рамках Межпарламентского союза. В ее состав входили советско-австрийская, советско-английская, советско-бельгийская, советско-итальянская, советско-французская и другие секции, созданные на взаимной основе для активизации непосредственных связей между парламентскими группами отдельных государств.


[Закрыть]. Возглавлял делегацию Сатюков. Главный редактор «Правды» входил в ближний круг первого секретаря, и потому его присутствие в Москве было для заговорщиков нежелательным.

Как вы помните, в этот день Хрущев из Пицунды позвонил Полянскому. Об их телефонном разговоре историку Ю. В. Аксютину рассказал сам Полянский. «.По его словам, в воскресенье, 11 октября 1964 года, ближе к вечеру ему звонит Хрущев, ругается, намекает на какие-то интриги против него и, обещав показать кузькину мать, объявляет, что через три-четыре дня вернется в столицу.

– Будем рады, Никита Сергеевич, – выдавливает из себя Полянский.

– Так-таки рады? – переспрашивает Хрущев, и в голосе его чудится не только недоверие, но и угроза[206]206
  Сравните трактовку одних и тех же слов С. Н. Хрущевым и Д. С. Полянским.


[Закрыть].

Полянский тут же обзванивает всех членов Президиума ЦК. Никак только не удавалось переговорить с Брежневым. Его помощник каждый раз отвечал:

– Леонид Ильич занят и не может подойти к телефону.

Наконец, потеряв терпение, Полянский просит помощника:

– Передай Леониду Ильичу слово в слово, не перепутай: в Москве хорошая погода, через три-четыре дня Никита Сергеевич возвращается в Москву!

“В Москве хорошая погода!” – до Брежнева сразу же дошло тревожное значение этого пароля, и через несколько минут он сообщал Полянскому:

– Митя, все понял, выезжаю на аэродром, дал команду подготовить самолет к срочному вылету. Через пару часов буду с вами»[207]207
  Аксютин Ю. Октябрь 1964 года: «В Москве хорошая погода» // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии / сост. Аксютин Ю. В. М. 1991. С. 52.


[Закрыть].

Рассказ об этих событиях был опубликован Ю. В. Аксютиным еще раз. Во второй, более поздней, публикации добавились важные детали. Если в первом варианте Полянский обзванивает членов Политбюро, то во втором – они все собираются у него и требуют, чтобы он дозвонился до Брежнева. «Вскоре все присутствовавшие в Москве члены Президиума ЦК собираются у Полянского. Тот сообщает, что уже вылетели из Кишинева Подгорный и из Минвод Кириленко, но что никак не может дозвониться в Берлин до Брежнева:

– Он не подходит к телефону, велит отвечать, что занят.

– Звони снова, – говорят ему» [208]208
  АксютинЮ. В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953–1964 гг. М. 2010. С. 454.


[Закрыть].

Во Внуково-2 Брежнева, Мазурова и Пельше встречали Суслов, Титов, Лесечко, Ломако и Муравьева.

Подгорный в этот день вместе с главным коммунистом молдаван Бодюлом сажал деревья в старейшем парке Кишинева. Они заложили аллею дружбы. Торжества продолжились на стадионе, где собрали 25-тысячный митинг. Подгорный сообщил собравшимся, что имеет поручение от Никиты Сергеевича Хрущева «передать молдавскому народу и Коммунистической партии Молдавии его горячие поздравления и наилучшие пожелания новых успехов». Вечером Подгорный отбыл из Кишинева.

Двенадцатого октября по сигналу Подгорного в Москву прилетел Шелест. «Улетая в Москву, – вспоминал Петр Ефимович, – я дал указания под разными предлогами пригласить в Киев всех членов, кандидатов и членов ревкомиссии ЦК КПСС и задержать их несколько дней в Киеве до особого указания. Все эти “организационные” меры осуществлялись через А. Н. Соболя[209]209
  Шелест путает инициалы. Правильно: Соболь Николай Александрович.


[Закрыть], второго секретаря ЦК КПУ. Подобные меры были приняты и по другим республикам. Что же касается членов ЦК от РСФСР, то они, по существу, все были уже в Москве»[210]210
  Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи и воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2016. С. 235.


[Закрыть].

По поводу местонахождения членов ЦК от Российской Федерации Шелест немного заблуждался. Как вы помните, 12 октября в Москве не было не то что всех их, а и кандидата в члены Президиума ЦК Ефремова. «На обратном пути из Тувы я остановился в Новосибирске, – рассказывал он, – так как в самолете меня настиг приступ стенокардии. Первый секретарь обкома партии Ф. С. Горячев вызвал врача. Я попросил сделать все возможное, чтобы утром улететь в Москву. Они, конечно, отговаривали, советовали пожалеть свое здоровье. Горячев, между прочим, сказал: “Знаешь, меня срочно вызывают в Москву. Говорят, нет единства в Президиуме относительно записки Хрущева к Пленуму ЦК. Решили посоветоваться с секретарями обкомов. Но я только переболел гриппом и после осложнений не могу летать. Кружится голова…”

Я спросил, кто вызывает. Горячев ответил, что вызывает Д. С. Полянский. Я порекомендовал ему ехать поездом, а Полянскому можно объяснить, что самолетом лететь не мог. Тогда Горячев попросил меня самому поговорить с Полянским, мол, телефон рядом. Действительно, на тумбочке рядом с кроватью стоял аппарат “ВЧ”. Я снял трубку и попросил Москву. Соединили моментально, но сказали, что все в Кремле, в зале заседаний Президиума. Я попросил соединить с дежурным по Президиуму ЦК КПСС. Тот ответил, что все вышли в заднюю комнату, обсуждают вопрос о встрече космонавтов товарищей Комарова, Егорова, Феоктистова. Чувствуя большую усталость и сильное недомогание, я сказал товарищу Горячеву: “Ну, видишь, говорить сейчас не с кем. Позвони сам завтра Полянскому и все объясни”. На этом наш разговор закончился»[211]211
  Как снимали Хрущева. Беседа с участником тех событий / Диалог. 1993. № 7.


[Закрыть].

Насоветовав Горячеву ехать поездом, сам Ефремов, как и обещал, поспешил на самолет и утром 13 октября был в Москве. Впрочем, не будем волноваться и за Горячева: на пленум он не опоздал – его фамилия значится в протоколе.

Естественно, что вопрос о встрече космонавтов не был главным в повестке дня. О чем совещались 12 октября члены Президиума ЦК, наиболее подробно из участников сообщил Шелест: «В Москве я имел длительную беседу с Подгорным, Брежневым, Кириленко, Шелепиным и другими товарищами. Обсуждался главный вопрос, какую найти форму и причину, чтобы пригласить Н. С. Хрущева в Москву. Не догадается ли он обо всем и не примет ли “ответных контрмер”?

Обсуждали, какие вопросы поставить на Президиуме в присутствии Хрущева, кому выступить первому – Подгорному или Брежневу»[212]212
  Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи и воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2016. С. 235.


[Закрыть].

Шелест, стилизовавший свои воспоминания под дневниковые записи, набранную жирным шрифтом помету «12 октября» использует трижды, как бы разделяя события на смысловые группы. Второй раз под этим числом он рассказывает о заседании Президиума ЦК. Таким образом, получается, что узкий состав Политбюро обсуждал «главный вопрос» до открытия заседания в приватных беседах. Мало того, Шелест прямо пишет об указаниях собрать членов ЦК от РСФСР, УССР и других республик. Полянский 11 октября обзванивает не только членов Президиума, но и членов ЦК. Егорычев, Устинов, Новиков, Тарасов готовят выступления на пленуме, хотя ни ЦК, ни его Президиум решения о проведении пленума еще не принимал. Инициативная группа противников первого секретаря действует втайне от него по ранее намеченному плану – разве это не заговор?

«12 октября почти весь день заседал Президиум ЦК КПСС без Хрущева, – вспоминал Шелест. – Там “вырабатывалась методика” проведения президиума по прибытии и с участием Н. С. Хрущева. Заседание проходило в какой-то нервозности и страхе, а также в какой-то неуверенности. Наконец пришли к решению, что причиной для вызова Хрущева на заседание Президиума должно послужить то, что многие члены ЦК от РСФСР, Москвы, Ленинграда, Украины и Грузии задают много вопросов и требуют на них ответы по составлению 7– или 8-летнего плана. Много было вопросов по записке Н. С. Хрущева по реорганизации сельского хозяйства. Что по этим и другим вопросам, мол, требуется ваше присутствие, Никита Сергеевич, члены Президиума тоже такого мнения и считают ваш приезд крайне необходимым. Такова была “легенда”. По существу же, на этом Президиуме обсуждался вопрос о стиле работы Н. С. Хрущева, о мерах и методах устранения его от руководства. Раздавались робкие голоса, мол, возможно, надо разделить посты первого секретаря ЦК КПСС и Предсовмина, оставив на посту Предсовмина Хрущева. Но, зная характер и приемы Хрущева, против этого предложения яро выступил Брежнев…

Решено было, что на президиуме первым в обсуждении вопроса должен выступать я – “все же голос периферии” – и сразу дать почувствовать, что Украина критикует существующие порядки и стоит за изменение стиля и методов руководства. Пришли также к единому мнению, что вечером 12 октября надо звонить в Пицунду Н. С. Хрущеву и приглашать, по существу, вызвать, требовать его приезда в Москву на заседание Президиума. По логике, звонить должен был Подгорный, так как он фактически исполнял все обязанности по ЦК. Но после некоторого обсуждения и выступления Подгорного, в котором чувствовалось его нежелание звонить (а доводы были такие, что накануне Хрущев разговаривал с Подгорным и никаких подобных вопросов не возникало, поэтому звонок Подгорного будет “нелогичным” и может вызвать некоторое подозрение), было решено, что звонить должен Брежнев»[213]213
  ШелестП. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 222–223.


[Закрыть].

Все эти важные факты Петр Ефимович перемежает морализаторскими рассуждениями о том, что никаких идейных мотивов свержения Хрущева не было. Его окружение выказывало лишь «одобрение и преклонение».

Как мы уже говорили в главе, посвященной формированию заговора, он прошел несколько этапов. Мы видели, как заговор перешел из второго этапа в третий. Узким составом Президиума ЦК при активном участии представителей номенклатуры, не входивших в этот орган, были приняты решения о созыве не только заседания Президиума для проработки и снятия первого секретаря, но и о созыве Пленума ЦК, который должен был утвердить отставку Хрущева. Таким образом, рассуждения участников дворцового переворота о легитимности их действий («пленум назначил, пленум и снял»), совершенно беспочвенны.

О том, что в событиях «малой октябрьской революции», как любил шутить Семичастный, наличествуют элементы переворота, был вынужден признать он сам. Вот как бывший председатель КГБ описывает свою деятельность по «делу» после возвращения в Москву Брежнева и Подгорного. «Перед КГБ стояла задача обеспечить спокойный и гладкий ход событий. О том, что должно произойти, я информировал своих заместителей и начальников разведки и контрразведки, начальника Девятого управления. Кроме них на Лубянке об этом знали еще несколько высокопоставленных сотрудников.

“Проблематичных” в этом плане чекистов оставалось примерно пять или шесть десятков. Именно столько их было в команде, обеспечивающей личную охрану Хрущева, которая находилась в это время вместе с ним на Черном море. Формально они неизменно были в моем подчинении, однако в случае если бы высший представитель отдал им другую команду, они не могли его ослушаться.

Разработали мы также план обеспечения порядка в столице и особенно в Кремле, где и должна была развернуться дискуссия на Президиуме ЦК, а затем и работа пленума. Здесь помогло и московское управление. Все работали с пониманием и добросовестно.

В это время наша военная контрразведка и контрразведывательные подразделения Московского округа получили приказ строго следить за любым, даже самым малейшим движением войск в округе и при передвижении их в сторону Москвы немедленно сообщить в КГБ»[214]214
  Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. М. 2002. С. 359–360.


[Закрыть].

Следует иметь в виду, что по некоторым данным ВЧ-связь государственной дачи в Пицунде была переключена на московский спецкоммутатор. Таким образом, председателю КГБ немедленно докладывали о всех телефонных переговорах Хрущева[215]215
  См.: Млечин Л. Шелепин. М. 2009. С. 300.


[Закрыть].

Принимались и другие необходимые по разумению заговорщиков меры, не только по линии спецслужб и армии, но и по партийной линии. Напомним, что главного редактора «Правды» на всякий случай отправили в Париж во главе парламентской делегации[216]216
  Игнатьев О. Шаманы, вожди, партизаны… // Правда «5». 1996. 17 мая.


[Закрыть]. Действительно, Сатюков на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК отсутствовал[217]217
  А вот сведения об удалении из Москвы давней приверженицы Хрущева Ольги Иващенко не подтвердились. Она присутствовала и на инструктаже, который проводил Шелест, и в Свердловском зале, что зафиксировано в материалах пленума.


[Закрыть]. Академик Арбатов оценивал эти действия следующим образом: «Другая характерная деталь ситуации, подтверждающая версию заговора: накануне событий были довольно ловко убраны из Москвы (в том числе отправлены в загранкомандировки – а это требовало официального решения Секретариата ЦК КПСС) люди, входившие в узкий круг приближенных Н. С. Хрущева. И прежде всего, члены так называемой пресс-группы, возглавлявшие средства массовой информации (редактор «Правды» П. Ф. Сатюков, председатель Гостелерадио М. А. Харламов и др.). Я не думаю, чтобы они оказали сопротивление готовящейся акции, но ее организаторы, видимо, хорошо помнили совет В. И. Ленина революционерам: прежде всего захватить почту, телеграф, телефон. И модернизировали его, поставив на первое место средства массовой информации»[218]218
  Арбатов Г. А. Человек Системы. Наблюдения и размышления очевидца ее распада. М. 2002. С. 174–175.


[Закрыть].

Тот же Арбатов пересказал забавную историю появления на Гостелерадио нового назначенца. По его мнению, она проливает свет на психологическую атмосферу, в которой готовилось и совершалось смещение Хрущева. Прибывший поздно вечером в телерадиокомитет один из замов Андропова Месяцев задал единственный вопрос: «Где кнопка?» Его не сразу поняли. Оказалось, что новый председатель имеет в виду кнопку, которая могла отключить все радио– и телепередачи.

Шелест также отмечал, что нервы у всех были напряжены до предела.

Постановление Президиума ЦК КПСС «О возникших вопросах по поводу предстоящего Пленума ЦК КПСС и разработок перспективного народно-хозяйственного плана на новый период». 12 октября 1964 г.

Вслед за сменой руководства в Гостелерадио был заменен и руководитель ТАСС.

О подробностях происходившего дальше, вечером 12 октября, можно узнать из двух основных источников. Это воспоминания Шелеста (остальные члены Политбюро так подробно не рассказывали) и Семичастного. Они сходятся в главном, но разнятся в деталях. Давайте сравним их описание событий.

Шелест: «Где-то около 21 часа Брежнев звонит Хрущеву. Мы все находимся тут же, в комнате заседания Президиума ЦК КПСС в Кремле. При нас состоялся разговор. Брежнев волновался, терялся, и некоторые вопросы приходилось подсказывать. Чувствовалось, что Хрущев с Брежневым разговаривал строго. Последний при разговоре побледнел, губы посинели и говорил с какой-то дрожью в голосе. Все же Брежнев кое-как провел разговор, изложил суть дела и высказал просьбу, что желательно, чтобы Н. С. Хрущев прибыл в Москву 13 октября. Брежнев нам передал, что Хрущев сказал: “Что у вас там случилось? Не можете и дня обойтись без меня? Хорошо, я подумаю. Здесь Микоян, я с ним посоветуюсь. Позвоните мне позже”».

На этом первый разговор и закончился. Чувствовалось какое-то замешательство и возбуждение.

Спустя час Брежнев снова позвонил Хрущеву, Никита Сергеевич сказал с некоторым раздражением: “Хорошо, я завтра в 11.00 вылетаю в Москву вместе с Анастасом Ивановичем”»[219]219
  Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи и воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2016. С. 237.


[Закрыть].

Семичастный: «12 октября все собрались на квартире у Леонида Ильича Брежнева.

Ему предстояло позвонить Никите Сергеевичу в Пицунду и вызвать последнего в Москву для участия в заседании Президиума.

Дрожащего Брежнева нам пришлось к телефону буквально тащить – такой страх он испытывал от сознания того, что именно ему приходится начинать всю акцию. Вызвали Пицунду и стали ждать (связь обеспечивали мои люди). Наконец на другом конце провода раздался голос Хрущева.

Брежнев начал очень неуверенным голосом убеждать Хрущева приехать в Москву на заседание Президиума: необходимо обсудить его записку по сельскому хозяйству.

– Эти вопросы могут и подождать, – неожиданно для нас всех ответил Хрущев. – Обсудим их вместе после моего возвращения из отпуска.

На этом он намеревался разговор закончить.

Мы стояли, столпившись, рядом с Брежневым. Выражение лиц Подгорного, Суслова, Полянского, Шелепина и других выдавали их внутреннюю напряженность: что теперь Леонид Ильич сделает? Мы стали подсказывать, чтобы Брежнев настаивал.

– Нет, Никита Сергеевич, – Брежнев придал своему голосу решительный тон. – Мы уже решили. Заседание созвано. Без вашего участия оно не сможет состояться.

Хрущев был несколько удивлен, однако ясного ответа не давал.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Мы здесь подумаем с Анастасом.

Я отправился в свой кабинет на Лубянку, и каждый час Брежнев названивал мне: есть ли новости?

Только в полночь дежурный по правительственной охране доложил, что Хрущев затребовал правительственный самолет в Адлер, ближайший к Пицунде аэропорт, к шести часам утра следующего дня.

Я немедленно передал эту информацию Брежневу. Тот обрадовался»[220]220
  Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. М. 2002. С. 360–361.


[Закрыть].

Итак, об отличиях. У Шелеста Брежнев звонит из Кремля после или в ходе заседания Президиума ЦК, звонит дважды. У Семичастного – из квартиры (Кутузовский проспект) и только один раз. По Шелесту, Хрущев сообщает Брежневу о согласии прилететь. По Семичастному, он узнает о решении Хрущева прилететь по своим каналам и сообщает Брежневу.

Шелесту важно было подчеркнуть, что действие происходило в официальной обстановке (Кремль). Как видно из нескольких процитированных отрывков, его волновала проблема законности свержения Хрущева.

Семичастному важно заявить о значимости своей роли в происходящем. Но ему нечего было делать вместе с членами Президиума ЦК в Кремле: ведь он не входил в состав Президиума и не мог участвовать в его заседаниях наравне с другими заговорщиками. Это было бы свидетельством незаконности происходившего.

Версия Шелеста подтверждается рассказом Ефремова, которому, как вы помните, дежурный по Президиуму ЦК сообщил, что все вышли в заднюю комнату. То, что заседание Президиума ЦК проводилось в Кремле и Брежнев вышел звонить Хрущеву в соседнюю комнату, подтверждал и очевидец события Гришин[221]221
  См.: Гришин В. В. От Хрущева до Горбачева. Политические портреты пяти генсеков и А. Н. Косыгина. Мемуары. М. 1996. С. 26–27; Его же. Катастрофа. От Хрущева до Горбачева. М. 2010. С.


[Закрыть]. Однако они не акцентируют внимания на количестве звонков.

О двух звонках рассказывали на партийных активах секретари украинских обкомов[222]222
  См.: После пленума. Смещение Н. С. Хрущева: версия для партактива // Коммунист. 1991. № 4. С. 108–109.


[Закрыть]. Это неудивительно, ведь их выступления базируются на информации Шелеста, которую он сообщил на республиканском активе. Подтверждение двух звонков Хрущеву нашлось у неожиданного очевидца, точнее, очевидицы. Личная хрущевская повариха Дышкант, правда, со слов подруги, бывшей в Пицунде, рассказывала: «Однажды во время завтрака раздался звонок из Москвы…просили Никиту Сергеевича. Тот подошел, поговорил немного. Потом снова звонок. Он опять поговорил»[223]223
  Обед для Хрущева (беседа В. Бурт с А. Г. Дышкант) // Советская торговля. 1990. 16 июня.


[Закрыть].

Однако это все устные свидетельства. Попробуем проверить их архивным документом.

В бывшем архивном фонде Политбюро сохранился документ, датированный 12 октября 1964 года. Это постановление Президиума ЦК КПСС под названием «О возникших вопросах по поводу предстоящего Пленума ЦК КПСС и разработок перспективного народнохозяйственного плана на новый период». В нем три следующих пункта.

«1. В связи с поступающими в ЦК КПСС запросами о возникших неясностях принципиального характера по вопросам, намеченным к обсуждению на Пленуме ЦК КПСС в ноябре с.г., и в разработках нового пятилетнего плана признать неотложным и необходимым обсудить их на ближайшем заседании Президиума ЦК КПСС с участием т. Хрущева.

Поручить т.т. Брежневу, Косыгину, Суслову и Подгорному связаться с т. Хрущевым по телефону и передать ему настоящее решение с тем, чтобы заседание Президиума ЦК провести 13 октября 1964 г.

2. Ввиду многих неясностей, возникающих на местах по записке т. Хрущева от 18 июля 1964 г. (№ П 1130) «О руководстве сельским хозяйством в связи с переходом на путь интенсификации», разосланной в партийные организации, и содержащихся в ней путаных установок отозвать указанную записку из парторганизаций.

3. Учитывая важное значение характера возникших вопросов и предстоящего их обсуждения, считать целесообразным вызвать в Москву членов ЦК КПСС, кандидатов в члены ЦК КПСС и членов Центральной ревизионной комиссии КПСС для доклада Пленуму итогов обсуждения вопросов на Президиуме ЦК КПСС.

Вопрос о времени проведения Пленума ЦК КПСС решить в присутствии т. Хрущева»[224]224
  Как снимали Н. С. Хрущева. Материалы Пленума ЦК КПСС. Октябрь 1964 г. / публ. С. А. Мельчина, Ю. В. Сигачева, А С. Степанова // Исторический архив. 1993. № 1. С. 4.


[Закрыть].

Казалось бы, перед нами документ, достойно увенчавший усилия заговорщиков, ведь он доказывает их стремление к легитимной смене лидера. Все бы хорошо. Да вот беда: судя по формулировкам, документ явно составлен не 12 октября, а позднее, скорее всего, после заседания, где Хрущев подписал заявление об отставке. В пользу позднейшей датировки свидетельствует и подписной протокол этого заседания под № 163. В нем среди присутствовавших указан кандидат в члены Президиума ЦК Ефремов, еще пребывавший в Новосибирске.

Тем не менее можно утверждать, что решение сыграть на опережение, принятое узкой инициативной группой заговорщиков вечером 11 октября и утром следующего дня, выкристаллизовалось на дневном заседании Президиума ЦК, проведенном в присутствии большинства. Ну а окончательно отредактировано оно было позднее. Таким образом, налицо признаки заговора и переворота: и решения-то все уже приняты ранее и узким составом, и часть членов ЦК и ЦРК уже в столице.

Что же касается звонка Хрущеву из брежневской квартиры, он вполне мог иметь место. И свидетельствовал он о том, что на самом деле все решала именно узкая инициативная группа, а не Президиум, и тем более не ЦК на пленуме. Вот об этом и говорят его материалы.

Представители высшей партийной номенклатуры, те, кто не смог приехать на пленум, солидаризировались с победителями[225]225
  Скрытое несогласие, как вы могли видеть, продемонстрировал лишь один член ЦК – Михаил Шолохов. Его вызывающую по слогу телеграмму мы приводили в первой главе.


[Закрыть]. В архиве в одном из дел с материалами октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС сохранились заявления отсутствовавших по разным причинам членов ЦК и ЦРК. Вот заявление первого секретаря Приморского крайкома партии. Процитируем его полностью.

«Президиуму и Пленуму ЦК КПСС!

В связи с болезнью я не смогу принять участие в работе октябрьского пленума ЦК. Считаю, что обсуждаемый на пленуме ЦК КПСС вопрос о смещении Хрущева с занимаемых постов остро назрел. В руководстве партией и страной он создал невыносимое положение и полностью обанкротился. Он стал новым культом личности, подавляет все живое, дезорганизует своими абсурдными действиями успешное развитие страны.

Я одобряю решительные и по-ленински принципиальные меры, принятые Президиумом ЦК, который обсудил этот вопрос и внес его на рассмотрение Пленума. Я целиком и полностью поддерживаю принятые Президиумом ЦК решения и как член ЦК КПСС голосую за немедленное смещение Хрущева с занимаемых постов и исключение его из членов ЦК за грубейшие ошибки в руководстве партией и страной.

Член ЦК КПСС В. Е. Чернышев. 6/Х 64 г.»[226]226
  Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 476.


[Закрыть].

Здание ЦК КПСС на Старой площади

Последняя фраза заявления свидетельствует, что оно было написано до пленума. Ведь Президиум не требовал исключить Хрущева из состава членов ЦК. Однако дата вызывает сомнения: 6 октября решений о созыве Пленума ЦК еще не принималось.

Датировка заявления советника при правительстве Кубы по вопросам животноводства Басова выглядит еще нелепее. Обращаясь к «первому секретарю ЦК КПСС товарищу Брежневу Л. И.», он сообщал: «Прибыв с Кубы и ознакомившись с решением Пленума ЦК КПСС от 14 октября 1964 года, заявляю, что я полностью согласен и поддерживаю решения исторического Октябрьского Пленума ЦК и прошу также присоединить за это решение и мой голос.

А. Басов. 13 октября 1964 г.»[227]227
  Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы. Сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 476.


[Закрыть].

Заявление Басова, судя по содержанию, было написано после проведения пленума, но сознательно датировано автором предшествовавшим временем. Другие опоздавшие к началу пленума члены ЦК «путешественников во времени» из себя не строили и датировали свои заявления нормальным образом.

Что касается заговорщиков – членов Политбюро, то, судя по мемуарам и архивным документам, многие из них начали готовиться к выступлению на завтрашнем заседании Президиума ЦК. Шелест, например, вспоминал: «12 октября ночью в особняке № 7 на Ленинских горах я готовился, составляя тезисы выступления на Президиуме ЦК. Требовалось аргументированное и разоблачающее, обличающее пороки Хрущева выступление. Эта ночь запомнилась мне на всю жизнь. Она была очень тяжелой, ибо ни я, никто не знал, куда мы идем, и будет ли это лучше, но пути отступления уже были отрезаны, да и отступать некуда было»[228]228
  Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи и воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2016. С. 237.


[Закрыть].

Вечер 12 октября и утро следующего дня запомнились еще одному человеку– А. Н. Яковлеву. Его, в то время заведующего сектором в отделе пропаганды ЦК, вызвал Суслов, который «тихим, скрипучим голосом» поручил ему подготовить проект передовицы о Хрущеве для «Правды»: «Побольше о волюнтаризме, нарождающемся культе, о несолидности поведения первого лица в государстве за рубежом…

И замолчал, задумался. Прошло какое-то время, для меня оно казалось бесконечным. Наконец Суслов начал рассуждать о том, что надо посмотреть, как поведет себя на пленуме Хрущев. Затем добавил:

– Вы сами знаете, что делал Хрущев, вот и пишите. Завтра я буду на работе в восемь часов утра. Текст передадите в приемную в рукописном и запечатанном виде. Ильичев в курсе дела. Все.

На свое рабочее место я возвращался в большом смятении.

Пошел к Ильичеву. Тот сказал с растерянной улыбкой, что это он порекомендовал меня на роль сочинителя статьи. И откровенно добавил, что ничем помочь мне не может, ибо не собирается выступать на пленуме против Хрущева. Я окончательно скис, поскольку уважительно относился к Леониду Федоровичу.

Решил поехать домой, лечь спать, завел будильник на 3 часа утра, проснулся раньше и сел за стол. Слова не шли, логика ускользала, формулировки получались вялыми, но все же мне удалось выдавить из себя 15 страниц. В 8 часов утра я был уже в приемной Суслова. При входе в здание ЦК мой пропуск проверяли двое – второй явно не из КГБ. На полу в раздевалке сидели военные курсанты. Дворцовый переворот шел по всем правилам.

В приемной Суслова собралось уже 5–7 человек. Молчаливая суета. Помощник Суслова Владимир Воронцов подошел ко мне и сказал, что сейчас они перепечатают написанное мной, что я, наверное, захочу еще раз посмотреть, что-то поправить. Все это делать надо в соседней комнате. Перепечатали, доработал, снова перепечатали. Отдал Воронцову. Он отпустил меня восвояси.

Пока сидел в приемной, понял, что люди с напряженными лицами, суетившиеся вокруг, готовят речь для Суслова на ту же тему[229]229
  Яковлев А. Н. Омут памяти. М. 2001. Кн. 1. С. 226–227.


[Закрыть].

Эта зарисовка живописует не только напряженную атмосферу, царившую в аппарате ЦК КПСС. В ней отразилась такая важная черта дворцового переворота, как привлечение военных. Недаром Шелест вспоминал: «Н. С. Хрущев любил рассказывать во всех подробностях и тонкостях дела, как он организовывал борьбу с “антипартийной” группой, как арестовывал Берию. Многие методы, приемы и “тактика”, известные из рассказов Хрущева, были применены нами при подготовке “мероприятий” по смещению самого Н. С. Хрущева»[230]230
  Шелест П. Е..Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 223–224.


[Закрыть]. По всему было видно, что «ученики» отлично применили теорию на практике. Несколько строк об обстановке в аппарате ЦК находим у Бовина, готовившего с коллегами на госдаче очередной материал по линии коммунистического движения: «Ближе к середине октября мы почувствовали, что начальство стало терять к нам интерес. Телефоны звонили все реже и реже. А потом и вовсе замолчали. Что-то происходило…

Уже в Москве узнаем о Пленуме ЦК и снятии Хрущева. Вечером 14 октября в цековских коридорах, как всегда, тихо. Только задумчиво прогуливались рослые молодые люди (не зря Семичастный зарплату получает!)»[231]231
  Бовин А. ХХ век как жизнь. Воспоминания. М. 2003. С. 123.


[Закрыть].

Готовность заговорщиков перейти к силовому варианту переворота подтверждают свидетельства бывших сотрудников 9-го управления КГБ СССР. Уже цитировавшийся нами генерал Королев вспоминал о том, что начальник управления Чекалов был введен Семичастным в курс дела. «Потому что не без ведома Чекалова уже была готова группа по разоружению охраны Хрущева. Делалось все очень быстро. Это я знаю от наших ветеранов, которые поставили меня во главе своего совета.»[232]232
  Воспоминания секретного сотрудника КГБ // Комсомольская правда. 2018. 15 апреля.


[Закрыть]

Любопытная деталь, доказывающая стремление заговорщиков предусмотреть любые повороты событий: во главе группы по разоружению личной охраны Хрущева был поставлен чекист, когда-то в нее входивший и освобожденный от обязанностей по указанию самого первого секретаря.