Текст книги "Висимские рассказы"

Когда гребёшь – отдыхать некогда

Ну, вот, всё, что можно было скосить – скошено. На лесных полянах лежит в ожидании солнышка и ветра скошенная трава. Ждёт, когда её обсушит и обдует, ждёт и боится – как бы дождь не пошёл. Впрочем, говорить, что всего этого ждёт скошенная трава – это, скорее, образное сравнение. На самом деле все в ожидании, все «на нервах», конечно же, косари-покосники.

В такие дни на покосе начинается настоящий аврал. Всё бегом, всё без перерыва-перекура. Ни о каких грибах и ягодах даже думать некогда. Счёт времени идёт на минуты. И перекусить приходится наскоро сухим пайком. Готовить некогда, некогда костёр разжигать. Всё бегом, бегом, бегом…

Мать постоянно подгоняла младшего сына:

– Что ты всё копошишься?! Поторапливайся, давай.

А Сашка гундел в ответ:

– Да я и так тороплюсь. Что, я виноват, что ли, что слепни меня кусают?

– А нас с Пашкой почему не кусают? – удивилась мать.

– Ну, не знаю… Шевелитесь, наверно, больше…

– Так и ты пошевеливайся! А то ведь съедят тебя совсем, что мы без тебя делать-то будем?

Пашка, быстро орудуя граблями, прислушивался к разговору и не мог понять, шутят мать с братом или серьёзно говорят. Ему было некогда встревать в этот балаган – он работал. Грабли в его руках мелькали, словно часть какого-то механизма. Туда, сюда, вверх, вниз. Он сгребал подсохшее сено к середине поляны, туда, где намечалось поставить копну.

– Сашка, давай от леса сено тащи!

– А как я его потащу-то? Его вон сколько…

– Так я тебе же показывал, как – на граблях. Собери кучу побольше да поплотнее, подсунь под неё грабли и тащи во-он туда, к центру. Понял?

– Чего тут не понять, – буркнул в ответ Сашка и принялся собирать кучу.

Пашка занялся своим делом, но через пару минут обернулся, чтобы проверить, правильно ли делает брат. И тут же громко закричал:

– Ты, что, обалдуй, делаешь?! Ты же так зубья у грабель сломаешь, да и сено с места не сдвинешь.

– Почему? – не понял Сашка.

– Да потому, что зубья-то нужно вверх повернуть, в сено, а ты их в землю воткнул. Ты, что, тупой, что ли?

– Ма-ам, – тут же захныкал Сашка, – а чего он обзывается?

– Он не обзывается, – откликнулась мать. – Он тебя уму-разуму учит, подсказывает. Кто тебе ещё-то подскажет? А ты не обижайся, лучше запоминай. В жизни-то всё пригодится. Вы ведь одни у меня помощники.

Если честно, то Пашка не любил эту греблю, а делал всё только потому, что это надо было делать. Ему не нравилась изматывающая жара. Ему не нравилось колючее сено, постоянно попадающее под рубашку. Ему не нравились муравьи, прыгающие с сена и больно кусающие везде, где находили место. Ему не нравилась вся эта авральная спешка, шараханье от набежавшей тучки и много ещё, чего не нравилось во времени, называемом греблей.

Но уж если удавалось сгрести сено без происшествий и сметать его в копны или сразу в зарод, то тут уж на душе становилось радостно. Вокруг лежали чистенькие поляны, на которых уже не было сена и пока ещё не было подросшей свежей зелени-отавы. Повсюду царили порядок и даже какое-то подобие уюта. Но такое бывало редко. Чаще всего, всё портил дождь. Вроде бы и немного пройдёт, просто брызнет из тучки, а напакостит так, что приходилось потом рассушивать-пересушивать, снова собирать и перемётывать. Это была самая обидная и противная работа. Но и её делали, ведь корову зимой чем-то кормить надо будет.

– Ребятишки! – крикнула от зарода мать. – Берите коляску и айда на просеку, оттуда надо копёшки привезти.

Сашка тут же бросил грабли и побежал к избушке за коляской.

– Эй, обормот, ты чего грабли-то бросил? – крикнул ему вослед Пашка. – Они ведь пригодятся там, подгребать надо будет.

– Вот ты их и возьми, – не оборачиваясь, крикнул Сашка и побежал дальше.

У них, действительно, на покосе была двухколёсная тележка, этакое средство малой механизации. Когда Сашка был совсем маленьким, его возили на покос на этой тележке-коляске. Под гору-то это было нетрудно и даже веселило ребят, но в гору её тянуть было тяжко. А ведь пока добирались до покоса, приходилось преодолевать две довольно приличные горы. Правда, мать и из этого извлекала свою выгоду: то рябины мешками собирает, то веников для бани, то метёлок для хозяйства. Короче говоря, пустую тележку домой никогда не привозили.

А потом Сашка подрос, стал бегать на покос своими ножками, и само собой получилось, что тележку эту было решено оставить на покосе на «постоянное место жительства». Было, конечно, опасение, что украдут, но как-то обходилось, и тележка зимовала на покосе уже лет пять. Может быть, прятали её хорошо, подальше от тропок и людских глаз, а, может, просто не судьба была.

Вот и сейчас Сашка уже катил тележку по поляне.

– Пашка, прокати меня.

– Ага, и грабли твои неси, и тебя ещё вези. Не жирно ли будет?

– Ну, Паш, ну, прокати. А грабли давай мне. И вилы тоже.

– Во, хитрец, – рассмеялся Пашка, – нашёл выход. Ну, давай, садись. Только уговор – обратно ты меня повезёшь.

– А сено? – лицо у Сашки вытянулось от удивления.

– И сено тоже. Мы воз нагрузим, а я сверху сяду.

– Не, я так не согласен. Что я, лошадь, что ли?

– Да ладно, – рассмеялся Пашка, – пошутил я, а ты уж и поверил. Садись, давай, надо маму догонять.

Раньше, когда ещё не было тележки, сено они носили на носилках. Вырубали две тонкие, но крепкие жёрдочки из сухостоя – сухих деревьев, мать привязывала к ним верёвки, чтоб можно было накинуть их на плечи, и – вперёд. Конечно же, было очень тяжело, и сено кололось, и муравьи бегали, но опять же – надо было. Пробовали использовать волокуши, но это оказалось ещё тяжелее. Так бы, наверно, и мучились, если бы практичный материн ум не нашёл выход. У одной из соседок она выменяла эту тележку на молоко. Какое-никакое, а облегчение почувствовали сразу.

Так вот и возили они на этой тележке сено со всего покоса, который занимал немаленькую площадь. Нагружали возок наподобие тех, что на лошадях возят. Был у них даже небольшой бастрычок, чтоб сено утягивать. Потом Пашка становился впереди заместо лошадки, а мать с Сашкой толкали возок вилами или граблями сзади. Пока довезут, сделают два-три «перекура», ведь, что ни говори, а в возок иной раз умудрялись утрамбовать целую копну сена. Тяжело.

А потом всё сено нужно было ещё сметать в зарод и сделать это так, чтобы ни дождь его не промочил, ни ветер не раскидал. Это была целая наука. Поначалу мать собирала зарод только сама, а ребятам дозволяла утаптывать, утрамбовывать сено наверху. Но постепенно, по мере подрастания Пашки, работу эту пришлось делать и ему. Пусть не сразу, но и этой мудрёной «профессии» он обучился. Благо, что учитель в лице матери всегда был рядом. А она и подскажет, и поможет, и отругает, если того заслуживал. Сашка же крутился рядом, подносил сено, подгребал его и собирал в валки вдоль зарода. Работы хватало всем.

Но как бы это ни было тяжело, как бы порой ни было неприятно, рано или поздно гребле приходил конец, зарод был смётан, покос заканчивался. Радости ребят не было конца. Это ж не надо будет каждый день вставать раным-ранёхонько и идти за шесть километров через горы, на покос. Даже собака и то, казалось, понимала случившееся и бегала с радостным лаем вокруг ребят.

Облегчённо вздохнув, поправив изгородь вокруг зарода, чтобы коровы не напакостили, собрав ненужные уже на покосе косы и грабли, натолкав полные рюкзаки чашками, тарелками и прочей утварью, попив напоследок сладкой водички из лесной речушки Гаревой, семья отправилась домой. Поднявшись на крутую гору, нависавшую над речушкой, они ещё раз остановились и оглянулись на покос.

– Ну, всё, – сказала мать, – отстрадовались. Пойдёмте, ребята.

На рыбалке

Жить в Висиме, посёлке, расположенном на слиянии трёх речек и имеющем в центре красавец пруд, и не стать при этом рыбаком – дело сложное. Либо ты очень увлечён каким-то другим интересным делом, либо ты абсолютно равнодушный человек. Но, в любом случае, каждый висимчанин, хоть раз в жизни, хотя бы для пробы, для интереса, но ходил на рыбалку. К воде тянутся и стар, и млад, и мужчины, и женщины, с раннего утра и до вечерней зорьки. Сказать, что возвращаются все с большим уловом, нельзя. Так, окунишки, плотва… Солидные уловы случаются редко. Но зато, сколько получается при этом наслаждения!..

Егорку к рыбной ловле приучил отец, еще, когда он был жив. Взял его как-то с собой на пруд и посадил возле удочки:

– Смотри, сынок, как утонет поплавок, так кричи меня.

И Егорка исправно сидел, не шелохнувшись, уставившись в одну точку. В лицо неярко светило уставшее за день вечернее солнце. Лёгкий ветерок прогонял иногда по глади пруда небольшую рябь. Поплавок, как и Егорка, не шевелился. Прошло несколько томительных минут. Отец сидел немного поодаль, возле другой удочки, но и у него поплавок был также неподвижен. Егорке эта неподвижность начала надоедать, он устал и, решив устроиться поудобней, на миг отвернулся от удочки. Когда же он вновь глянул на поплавок, то его не оказалось на привычном месте. Егорка пошарил глазами по воде и, не найдя ничего, закричал во всё своё звонкое мальчишечье горло:

– Утонул! Пап, он утонул!!!

Подбежавший отец схватил удилище, умело подсёк, и на берег из воды как будто бы сам выскочил увесистый окунь.

– Вот, сынок, смотри – это твой первый улов!

Отец держал трепыхающегося окуня на весу, не снимая того с крючка, и восторженно поглаживал упитанные рыбьи бока.

– Хорош окунёк! Ты смотри, как отъелся-то. Повезло тебе, Егорка.

– А почему мне повезло? – не понял сын отцовского восторга.

– Ну, как почему? Ты посмотри, какого красавца поймали.

– Так ведь я не ловил, – не сдавался Егорка.

– Но ведь ты же закричал, что поплавок утонул, ты увидел – значит, и заслуга тут твоя, – в свою очередь, не сдавался отец.

Егорка замолчал и стоял, тихо глядя на воду. Потом, что-то решив своим умишком пятилетнего мальчишки, глубоко вздохнул и сказал:

– Ладно. Я согласен…

С тех пор рыбная ловля стала для Егорки любимым занятием. Отец смастерил для него небольшую удочку и брал его постоянно на пруд, посидеть на вечерней зорьке.

Но больше Егорке нравилось ходить на рыбалку самостоятельно. Только вот на пруд его одного не отпускали. Но он и здесь скоро нашёл выход – стал ходить рыбачить на речку Висимку. Родители не возражали. Они прекрасно знали, что речку эту, что называется, «воробей вброд перейти может». Вот и пропадал Егорка на Висимке чуть ли не целыми днями. Его не смущали ни жара, ни дождливая погода. В жару он находил место получше, где дно было песчаным, и брызгался в воде, плавал «по дну раком». А в дождливую погоду прятался под мостки-переходы, перекинутые на высоте с одного берега речки на другой.

Одно огорчало Егорку: в маленькой речке и рыбки водились маленькие, их так и называли – маляши. Много ли их наловишь на одну маленькую удочку. Но и тут ему на помощь пришёл отец. Он научил сынишку, как этих маляшей можно ловить помногу за один раз.

– Слушай, сынок, найди-ка мне старую бутылку, чтоб донышко у неё было вогнуто, как воронка.

– А где я такую найду?

– Да вон, в старом амбаре посмотри, там много, чего ненужного по полкам понаставлено. Всё никак прибрать там очередь не доходит.

Егорка ушёл в амбар. С полчаса оттуда слышался то стук, то звон. Наконец, он выскочил из амбара:

– Нашёл! Пап, смотри – такую надо?

Отец взял бутылку, внимательно осмотрел её, обнюхал…

– А зачем ты её нюхаешь? – полюбопытствовал Егорка.

– Ну, как зачем… А вдруг в бутылке что-то вонючее хранилось, что рыбе не понравится. Будет она наше средство лова стороной обходить…

Егорка стоял и молча переводил взгляд с бутылки на отца и обратно. Он никак не мог понять, как же этой бутылкой можно рыбу ловить? Длинная, с узким горлышком – как туда рыбки-то попадать будут?

Отец перехватил Егоркин взгляд и понял, о чём тот напряжённо думает.

– Сейчас, сынок, всё сделаем. Только бы не лопнула…

Затем он взял большой трёхгранный напильник, вставил его в воронку-донышко и несколько раз с усилием провернул, делая насечки на стекле. После чего взял большой гвоздь, вставил его вместо напильника и потихоньку стал постукивать по гвоздю молотком.

Егорка, внимательно следивший за отцом, громко рассмеялся:

– Пап, ты зачем в бутылку гвоздь заколачиваешь? Она ведь разобьётся.

– А мы потихонечку, – ответил отец, продолжая постукивать по гвоздю.

И вдруг бац – самый кончик воронки отломился, и гвоздь провалился в пустоту.

– Вот, а ты говорил – разобьётся, – улыбнулся отец, вытряхивая осколки из бутылки. – Сейчас маленько острые края подчистим, чтоб не порезаться, и всё готово.

– И всё равно я, папа, не пойму, как рыбу-то ловить этой бутылкой?

– Да очень просто. В бутылку мы накрошим хлеба, а горлышко заткнём пробкой. Затем привяжем к бутылке верёвочку, и всё – рыбачь на здоровье. Сейчас сходим с тобой на речку, испытаем.

Спустившись к Висимке, отец и Егорка остановились на берегу.

– Ну, рассказывай, где тут рыбёшек-то много? Где ты рыбачишь?

– А вот здесь. Я прямо с плотика рыбачу. А вода чистая и хорошо видно, сколько там маляшей плавает. Мно-ого!

– Что ж, давай здесь и попробуем…

Отец накрошил в бутылку хлеба, заткнул горлышко пробкой, набрал в бутылку воды через отверстие в донышке и аккуратно опустил её в место, которое показал сын, не забыв при этом привязать верёвочку от бутылки к плотику.

– Теперь пойдём на бережок, на травке посидим…

Отец подхватил Егорку, посадил его на плечо и потихоньку сошёл с плотика.

– А рыбу ловить?.. – недоумённо протянул Егорка.

– Так она уже ловится. Ты ведь видел, я в донышке дырку сделал? Вот рыбки через это донышко в бутылку за хлебом и поплывут. А обратно-то выбраться не сумеют. Они же маленькие и глупые… Это ты у меня, вон какой богатырь уже вырос. Скоро меня перерастёшь.

За разговорами незаметно прошло минут пятнадцать.

– Ну, что ж, пойдем, улов проверим.

Отец встал, но ещё раньше вскочил Егорка и бегом припустил к плотику.

– Ты там поосторожнее, – крикнул ему вдогонку отец, – давай первый раз я сам бутылку достану. А то разобьёшь ещё.

Егорка стоял на плотике и нетерпеливо перебирал ногами.

– Ну, пап, ну, давай скорее…

Наконец, бутылка была извлечена из воды. В ней кишмя кишело маленьких рыбок.

– Ух, ты-ы! – восхищённо протянул Егорка. – Я столько и за целый день бы не наловил. А давай ещё раз…

– Нет, хватит. Поздно уже. Мамка-то нас дома заждалась, наверно. Вот завтра пойдёшь и ещё порыбачишь. Теперь знаешь, как это делать.

На следующий день Егорка с утра пораньше засобирался на рыбалку.

– Ты куда это? – остановила его мать.

– Как куда, на рыбалку! – деловито ответил Егорка. – Ты мне лучше хлеба отрежь побольше.

Возле соседского дома Егорку уже поджидал его дружок Сашка. Он видел вечером, как Егорка возвращался с отцом с реки. Теперь ему было интересно, что они там делали. Мать глянула в окно и увидела, как Егорка что-то оживлённо рассказывал своему дружку, размахивая руками, как пропеллер. Наконец, они оба сорвались с места и бегом припустили к речке.

– Вот ведь, рыбачата, – усмехнулась мать, отходя от окошка…

Прошло два года. Егорка подрос и даже успешно окончил первый класс. За это время тяга к рыбалке у него не пропала, только увлечение это перешло на другую орбиту. Егорка вместе со своим дружком Саней и его братом Толяном стал ходить рыбачить подальше от дома, на речку Утку. Толян был на три года старше мальчишек и возился с ними, как с двумя братишками: постоянно опекал их и помогал, если вдруг возникали проблемы.

Вот и пойти рыбачить на Утку предложил тоже Толян. Мать Егорки сначала всполошилась, забеспокоилась, но её успокоила мать Толяна и Сашки.

– Зин, да ты что беспокоишься-то? Толька у меня парень серьёзный, да и взрослый почти. Пускай сводит мальчишек на рыбалку. Отпусти ты своего Егорку. Не бойся.

И мать согласилась. Егорка с вечера приготовил всё, что, по его мнению, может пригодиться на рыбалке: удочку, наживку, перочинный ножичек, подаренный недавно отцом, ну, и бидончик под улов. Он долго не мог уснуть, представляя завтрашний поход на далёкую речку Утку, всё ворочался. Но, в конце концов, уснул тревожным сном.

Утром в назначенное время он стоял возле соседских ворот. Первым вышел Толян. Он глянул на Егорку и усмехнулся:

– А удочку домой снеси, она нам не понадобится.

– Как же рыбу ловить будем? – не понял Егорка.

– Увидишь…

Идти рыбакам пришлось через тагильские, а потом совхозные улицы, через сам совхоз и, наконец, через совхозные поля, засеянные горохом. Идя по тропинке в поле, мальчишки между дел поели уже созревшего местами гороха, да и с собой немного набрали. Как объяснил Толян, идти предстояло долго и с горохом будет веселее. Наконец, они вышли на высокий косогор, с которого открывался интересный вид: внизу виднелись рельсы узкоколейки, чуть слева серебрилась извивающаяся река, а прямо, насколько видел глаз, зеленели кусты и деревья.

Мальчишки бегом со смехом сбежали по косогору вниз, перескочили через рельсы и, не сбавляя скорости, побежали по тропинке, которая вывела их к берегу реки. Пройдя ещё немного вперёд, Толян, идущий первым, остановился.

– Ну вот, место хорошее, берег пологий, река неглубокая и, похоже, рыбы навалом. Это как раз то, что нам нужно. Давайте, пацаны, раздевайтесь.

– Заче-ем?.. – удивлённо протянул Егорка.

– А затем, что мы рыбу будем бреднем ловить.

– Каким ещё бреднем? У нас ведь ничего нет.

– Это только кажется, что нет. А нам мамка большую старую тюлевую штору отдала. Вот мы из неё сейчас бредень-то и сделаем.

Толян достал из полевой сумки тюль и нож. Потом вырезал две толстые длинные палки и закрепил на них края тюли. И, правда, получилось какое-то подобие бредня.

– Теперь так. Мы с Сашкой будем «бредень» тащить, а ты, Егорка, пойдёшь во-он оттуда нам навстречу и будешь рыбу загонять.

– А как её загонять, я ведь не знаю…

– Да очень просто. Возьми вон любую палку и колоти ею по воде со всей дури. Понял?

– Ага…

– Ну, тогда начали.

И пошла весёлая работа. Шум, крик, брызги во все стороны… В самом начале Сашка умудрился пару раз поскользнуться и свалиться в воду, за что тут же получил от Толяна подзатыльник. Но потом всё наладилось, и после первого же захода рыбаки вытащили на берег «бредень», прилично наполненный рыбой. В основном, это была мелочёвка, такая же мелкотня, какую Егорка ловил в Висимке. Но мелкотня эта была более крупная, отъевшаяся в лесной тихой речке. Вместе с тем, попалось несколько серебристых пескарей и даже две щеклейки. Мальчишки собрали улов в приготовленные бидончики и пошли на следующий заход. Но этот заход оказался не таким уловистым.

– Надо место менять, тут всю рыбу распугали. Пойдёмте вон в ту заводь.

Толян повёл мальчишек вдоль берега. Кусали комары и овод. Сашка отломил с ивы две веточки и одну подал Егорке.

– На, отгоняй, а то совсем сожрут…

В новой заводи улов оказался более весомым. Потом была ещё одна заводь, потом ещё одна… Все они были разными: где поглубже, где помельче, одна была поуже, другая пошире. И вдруг Толян закричал:

– Сашка! Давай к берегу веди! К берегу!!!

Мальчишки быстро подвели «бредень» к берегу и выбросили его на траву. Подбежавший Егорка увидел, что в «бредне» билась какая-то большущая рыбина.

– Вот это повезло! – восхищённо кричал Толян, распутывая запутавшуюся тюль и не обращая внимания на прыгающих во все стороны маленьких рыбёшек. – Вы посмотрите, какую щуку выловили!

Он, наконец, распутал тюль и поднял двумя руками большую щуку. Рыбина извивалась в руках, пытаясь освободиться и уйти обратно в реку. Но Толян держал крепко.

– Слушайте, килограмм на пять потянет! Вот повезло!

А Сашка и Егорка, все перепачканные речным илом и тиной, в это время приплясывали вокруг, исполняя какой-то дикарский танец восторга.

Домой они возвращались гордо. Сашка с Егоркой несли бидончики, наполненные до краёв мелкой рыбёшкой, а Толян нёс на плече палку с привязанной к ней большой щукой. Так они прошли по совхозным и тагильским улицам, вплоть до своего дома, вызывая восторг у всех, кто встречался на их пути. Возле дома Толяна и Сашки они остановились.

– Толь, а как щуку делить будем? – нерешительно спросил Егорка.

– Ну, как… Вам вон по бидону с рыбой, а мне щуку. Вот и всё.

Толян ушёл во двор. Следом за ним потянулся и Сашка.

– Саш, так ведь нечестно, – сквозь слёзы попытался что-то сказать Егорка.

Но Сашка только пожал плечами.

– Ну и ладно, ну и подумаешь…

Егорка шмыгнул носом, вытер рукавом слёзы на щеках и, не спеша, пошёл к своему дому. У ворот его уже поджидала мать, увидевшая рыбаков из окна.

– Ну как? Много наловили? Где рыба-то?

Егорка, пряча заплаканные глаза, молча протянул бидончик. Мать приподняла крышку и заохала:

– Ничего себе! Так много! Вот молодцы! А ты почему тогда такой хмурый?

– Там ещё щука была, Толька забрал.

– Ну, он же старше вас, – попробовала успокоить мать.

– Ага, мы же все вместе ловили… Так нечестно!..

Егорка, всё это время сдерживавший слёзы, громко расплакался и убежал в дом.

А вечером в дверь постучали и вошли Толян, Сашка и их мать, несущая в руках блюдо, накрытое полотенцем.

– Зина, тут мальчишки щуку большую поймали, а Анатолий её делить не захотел и всю себе забрал. Так мы, это, мы пирог испекли, угощайтесь.

С этими словами она убрала полотенце, и по всему дому тут же разнёсся аромат свежего рыбного пирога…

Прошло ещё три года. Егорка и его друзья продолжали расти и постигать жизненные премудрости. Круг их жизнедеятельности постоянно расширялся. Вот и рыбачить мальчишки теперь ходили не маляшей на Висимке и Утке, а более солидную рыбу: окуня, сорожку, плотву, а повезёт, так и щуку. Они спокойно ходили на Висимский пруд и на речку Шайтанку, которая впадала в пруд и была его основой. Не обходили они стороной и плотину, возле которой водилось великое множество небольших окуньков. На верху плотины, в её устье, рыбалка проходила солидно. Нужно было посидеть какое-то время возле закинутой снасти. Зато и поймать тут можно было окуня большого. А в нижней части плотины, у водослива, маленькие окунишки бродили целыми стаями. Были они и в небольших заливчиках вдоль берега, и под самим старым деревянным водосливом. Мальчишки не раз лазали под водослив, на котором шумела, бурлила стекающая из пруда вода. Было немного страшновато, но желание познать неизведанное перебарывало всё.

В одну из таких рыбалок за Егоркой на плотину увязалась его старшая сестра. Ему это не очень-то понравилось, но куда денешься. Пройдя через парк вдоль берега реки Висимки, Егорка, как обычно, вышел на плотину, прошёл к средней её части и глянул через ограду вниз. Шлюз был открыт несильно, и воды сбрасывалось не очень много. Егорку это обрадовало – значит, рыбалке ничто не помешает. Кроме сестры, конечно.

По тропинке, протоптанной рядом с водосливом, они спустились вниз. Егорка начал деловито подготавливать удочки: разматывал лески, насаживал наживку, укреплял удилища на берегу, чтобы в воду не упали. На сестру он практически не обращал никакого внимания: пришла – вот и пусть занимается, чем хочет. А ему некогда с ней возиться. Рыбалка не терпит суеты.

Сестра, между тем, бродила по берегу, собирала какие-то камушки, намытые на берегу большой водой. Ей, если честно, всё это было совсем неинтересно. Да и большая разница в возрасте, почти шесть лет, тоже сказывалась. Изредка она бросала украдкой взгляд вокруг: не видят ли её одноклассники, чем она тут занимается – водится со своим мелким братом, не высмеют ли они её потом.

В общем, на рыбалку брат и сестра пришли вместе, а занимался каждый своим делом. У Егорки пока не клевало, но он терпеливо, раз за разом брал то одну удочку, то другую и проверял – на месте ли насадка, не стащил ли её какой-нибудь прожорливый окунишка. А сестра в это время потихоньку всё ближе и ближе подходила к водосливу. Ей тоже стало интересно, что происходит там, возле этих старых, покрытых мокрым мхом брёвен, по которым непрерывным шумным потоком стремительно неслась вода.

Вдруг она резко остановилась и принялась что-то кричать и махать руками, подзывая Егорку к себе. Егорка только вздохнул: «Ну, всю рыбалку испортит!». А сестра не переставала размахивать руками. Наконец, Егорка не вытерпел и, не спеша, пошёл проверить, что там случилось у этой бестолковой девчонки.

Когда Егорка прошёл уже больше половины пути, сестра не выдержала и бегом бросилась ему навстречу:

– Ну, что ты ползёшь еле-еле! Побежали скорее! Там такая рыбина в луже плавает!

– Какая рыбина? В какой луже? – не понял Егорка. – Тут и луж-то нигде нет.

– Ну, не знаю, лужа или, как её там называют, – тянула сестра упирающегося Егорку, – а рыбина там огромная плавает!

Они подошли к водосливу. По бокам его стекало небольшое количество вырвавшейся из желоба воды, которая, действительно, образовала некое подобие больших луж.

– Вон, смотри! – ткнула сестра пальцем в лужу. – Видишь?!

У Егорки от удивления даже рот открылся. В одной из луж спокойно плавал большущий горбатый окунь. По-видимому, его вынесло сюда из пруда при сбросе большой воды, а, может быть, он случайно попал в приоткрытый шлюз и вывалился под водосток в одну из многочисленных дыр.

– Ну, ты что стоишь?! – прикрикнула сестра. – Давай, лови его!

Егорка бросился к луже и попробовал поймать окуня. Но тот был мокрый и постоянно выскальзывал из его рук. Егорка делал одну попытку за другой – всё бесполезно. Мало того, в какой-то момент испуганный окунь совершил высокий прыжок и из лужи перепрыгнул в широкий ручей, стекающий в реку. Казалось, ещё момент, и он навсегда исчезнет в глубине. И тут свою сообразительность проявила сестра. Она оттолкнула Егорку и подолом своего платья, как сачком, подхватила окуня и быстро выбежала с ним на берег, подальше от воды. Егорка сначала опешил от такого неожиданного поступка, но потом подбежал, упал на живот и, что было сил, придавил прыгающую рыбину к камням. Потом скомандовал сестре:

– Чего стоишь, кукла?! Беги быстро к удочкам, неси мой бидон!

И сестра, позабыв о том, что она старшая, и о том, что это именно она миг назад выловила из воды эту огромную рыбину, припустила за бидончиком. Когда она вернулась обратно, окунь уже немного успокоился.

– Всё, воздуху нахватался, – объяснил Егорка, отряхивая рубашку. – Уснул он.

– Слушай, а откуда он такой огромный взялся? – поинтересовалась сестра.

– Не знаю… Наверно, где-нибудь в ямах отлёживался. А тут пруд недавно спускали, вот его течением-то, видно, и вымыло.

– Да, повезло нам с тобой…

– Кому повезёт, у того и петух яйца несёт, – повторил Егорка услышанную где-то поговорку. – Давай окуня в бидон положим, и побегай с ним домой, а я ещё порыбачу. Что мы – только пришли и теперь домой возвращаться?

Легко сказать – положим окуня в бидон, а сделать это оказалось не так просто. Огромный, горбатый, он никак не проходил через горловину. И только когда в бидон налили воды, рыбина как-то проскользнула вовнутрь.

Сестра убежала. Егорка посидел ещё около часа, поймал пяток средних окунишек, но мысли его были там – дома. Интересно, что мать с отцом сказали о таком улове. Наконец, он не вытерпел и, быстро собравшись, побежал домой.

– Сорок пять сантиметров! – восторженно встретила его сестра.

– Чего сорок пять сантиметров? – не понял Егорка.

– Да длина окуня – сорок пять сантиметров. Дубина. Мама его своим швейным сантиметром измерила.

– А весит сколько?

– Кто его знает, весов-то у нас нет.

Вошла мать.

– Ну, рыбаки, прошу к столу. Уха готова…

А потом у Егорки внезапно умер отец. О рыбалке пришлось забыть на какое-то время, слишком много забот свалилось сразу на его плечи. Да ещё и сестра, окончив школу, уехала работать в город. Частенько, глядя из окна, он провожал печальным взглядом мужиков и ребятишек, идущих со связками удочек в сторону пруда или речки. «Ничего, – успокаивал он себя, – это дело временное. Когда-нибудь и я на рыбалку вырвусь». Но… Не случайно в народе говорят: нет ничего постояннее, чем временное. О рыбалке оставалось только мечтать да вспоминать – какое это замечательное занятие.