Текст книги "Клан Аризоны"

– Но это же все мелочи, Нан. Я еще ничего не сделал, чтобы заслужить твою благодарность.

– Ты слышал, как я стучала по бревну в ту ночь в воскресенье, после того, как ты побил Хатуэя?

– Ты действительно стучала? А я все это время думал, что мне это только померещилось.

– Но я действительно стукнула один раз – потом второй – а потом еще раз!

– Ну, так кто же из нас ангел? – с восторгом спросил он, прижимая к груди ее руку.

– Послушай же меня, Додж, мой вечно сомневающийся Додж. С тех пор, как мы встретились с тобой у ручья, каждый мой вздох принадлежит только тебе. Я влюбилась в тебя по уши. Но ты же знаешь, что я не была свободна и ничего не могла сказать тебе, пока не наступил тот воскресный день.

– О, Нан, неужели ты действительно любишь меня?

– Додж, раньше, когда мне говорили, что я могу полюбить кого-нибудь, кроме моих родных, я только смеялась в ответ. И при этом мне без конца рассказывали о том, как кто-то из Лилли когда-либо влюблялся. Но теперь-то я знаю, что это совсем не смешно. Я вздрагивала при звуке твоих шагов. Где бы ты ни был, мои глаза против воли везде искали тебя. Я почти мечтала о том, чтобы ты утащил меня в лес и заставил признаться в моей любви. Я старалась прикоснуться к тебе, когда прислуживала тебе за столом – представляешь, что я за бесстыжая девчонка! И я смела невинно смотреть в глаза всем, когда мне следовало сгореть от стыда! А потом, когда тебя ранили, я целыми днями слонялась возле тебя. И ночью я приходила к тебе, как сейчас, и целовала тебя, когда ты был без сознания, и ласкала тебя, пока совсем не теряла голову.

– Нан! Постой! Я не могу поверить тому, что ты говоришь! Я все еще брежу, это не может быть правдой! – вне себя вскочил он.

– Да нет же, Додж, ты не спишь и не бредишь. Это все правда, только для нас двоих. Я здесь, на коленях, возле твоей постели. Тебя ранили, и ты чуть не умер. Мой отец при смерти лежит там, в доме. Бен ушел навстречу своей гибели. И это все правда. Это все ужасная действительность и страшная беда.

– О, ради Бога, Нан, не думай сейчас о плохом! – взмолился он. – Я хочу, чтобы сбылся мой сон!

– Но что я должна сделать? Скажи мне, чего ты хочешь?

– Нан, ты могла бы сейчас, когда я в сознании, сделать то, что делала, когда я метался в бреду и ничего не знал?

– Конечно, могла бы, – прошептала она и нагнулась еще ниже, так, что исчезло все вокруг, и не было больше ни неба, ни звезд, только она, ее любовь и нежность. Руки еще крепче обняли его.

– Ну, что ты остановилась, Нан?

– Я хочу сказать тебе еще кое-что – то, что навсегда свяжет нас.

– Говори поскорее.

– Я действительно люблю тебя, Додж. И я стану твоей женой, как только ты этого захочешь – после того, как папы не станет.

Додж крепко прижал ее к себе и со всей страстью своей любви начал покрывать поцелуями ее губы, глаза, щеки. Потом он резко отстранил ее, и она снова встала на колени возле его кровати.

– Нан, любимая моя, иди, иди спать, – хрипло прошептал он. – Оставь меня сейчас. Я буду лежать здесь и думать, как мне стать достойным тебя, как мне завоевать тебя и твоих родных.

Глава 8

Через два дня Рок Лилли навсегда покинул их. Он часто бывал груб и жесток со своими родными, но они поклонялись ему. И сейчас вся семья переживала неподдельное горе. Его похоронили под можжевельником рядом с могилой его матери и двух его рано умерших детей.

Бен Лилли так и не появился дома, и дядя Билл только покачал головой, когда зашел о нем разговор. Стив, как старший сын, занял место отца в делах семьи и ранчо. Додж предложил купить часть скота, чтобы стать совладельцем на ранчо, на что Стив ответил:

– Додж, конечно, я буду рад, если только Хатуэю не удастся оттяпать у нас землю и скот.

– Ну, мне кажется, Баку столько земли не понадобится, – насмешливо ответил Додж.

– Шесть футов, не больше. Мне так кажется, – добавил дядя Билл.

– О, мужчины, что вы говорите! – нетерпеливо воскликнула Нан. – Скажите мне, Хатуэй действительно может отнять у нас ранчо?

– С чего это вдруг? – мрачно поинтересовался Стив.

– Но ведь отец покупал у него белого мула. И дал ему слово. Слово Лилли!

– Нан, это дело не возьмется рассматривать ни один суд, – быстро вставил Додж. – Ты забываешь, что гнать самогон запрещено законом.

– Но слово отца не имеет ничего общего с законом. Стив, ты теперь глава Лилли. И тебе придется отказаться от ранчо.

– Но я никакого слова не давал, – резко ответил Стив.

– Но слово отца – это и наше слово, – продолжала упорствовать Нан. – Мы должны заплатить. Ты и Додж – вы вместе могли бы начать все заново в любом другом месте в долине. А мы с Тесс вам будем помогать.

– Дядя Билл, а вы что скажите? Кажется, Нан права.

– Конечно, права. И с ней в этом случае не поспоришь. Но все-таки я не вижу смысла сдаваться человеку, который все равно, что мертв, – неторопливо заметил техасец.

Нан перевела испуганный взгляд с дяди на Доджа и побледнела.

– Я не хотела бы перечить тебе, дорогая, – тихо сказал Додж. – Но в данном случае я согласен с дядей Биллом.

– Стив, мне кажется, тебе и Нан следует подождать, пека Хатуэй не сделает первого шага, – добавил техасец.

– Ну, это не сложно. Ты согласна, Нан? Давай подождем.

Итак, этот вопрос был отложен на неопределенное время, и Лилли вернулись к текущим делам. Женщины поставили несколько неотложных проблем, и мальчики отправились работать в поле. Самым знаменательным событием было то, что свиней и лошадей пустили пастись в сорговое поле. Додж делал все, что поскорей набраться силы. Ему не нужны были мрачные советы дяди Билла и умоляющие глаза Нан, чтобы вести себя осторожно, не отлучаться одному с ранчо. Но он все время был настороже. Его глаза обрели зоркость орла, а уши – чуткость оленя. Только дядя Билл подозревал, что у него на самом деле на уме, и, как истинный техасец, не упускал любой возможности, чтобы подлить масла в огонь.

Затем, неожиданно, как гром среди ясного неба, пришло известие, не менее страшное, чем смерть старого Рока. Из Рисона вернулся Элмер Лилли. Он был настолько потрясен, что с трудом удалось вытянуть из него, что же случилось. А случилось то, что Бак Хатуэй убил Бена.

До сих пор все, кроме дяди Билла, верили, что Бен рано или поздно вернется домой. Он легко поддавался чужому влиянию, особенно под действием спиртного. Но в нормальном состоянии он был самым мягким и жизнерадостным из всех мальчиков.

Пережив первый момент потрясения смертью Бена, Элмера привели в чувство и заставили рассказать, как все случилось.

– Это все случилось перед салоном Риана. Там была вся их шайка. Они выпили, кроме Хатуэя, разумеется, и, кажется, поссорились. Я стоял за дверью и пытался улучить момент, чтобы рассказать Бену о папе. Я думал, он ничего не знает, – Элмер судорожно всхлипнул. – Бен жаловался Баку по поводу денег говорил, что тот ему мало платит. Под конец Бен встал из-за стола и кое-что сказал Баку на прощание. Он сказал ему так: «Может, стоит рассказать кое-кому все, что я знаю о тебе и твоей шайке, Бак. Особенно о том, где стоит твой самогонный аппарат». С этим Бен повернулся и вышел вон. И я видел, что Туитчел что-то шепнул Баку.

Элмер снова остановился перевести дыхание.

– Ну вот, у Бена был с собой револьвер. Я выскользнул из-за двери вслед за ним и только собирался окликнуть его, но тут показался Бак. Он ему сказал: «Значит, ты собираешься предать меня и вернуться домой в теплую кроватку. Так знай, что мужчины так не поступают». Бен как-то побледнел и собирался что-то ответить ему. Потом он схватился было за револьвер, но Хатуэй застрелил его. Бен ничего не смог бы сделать, у него не было ни единого шанса. Это было настоящее убийство. А мне кажется, что он как раз собирался порвать с этой шайкой и вернуться домой. И… вот и все, больше нечего сказать.

Элмер закрыл лицо руками и, сгорбившись, пошел к лесу.

– Додж и дядя Билл, выйдемте-ка со мной из дома, – сурово сказал Стив. – Остальные оставайтесь здесь и ждите нас.

В лице и глазах Стива была та же решимость и неистовость Лилли, что Додж уже видел у Нан, когда она бросила вызов Хатуэю. Стив был бледен, как мрамор, и в глазах его горел ледяной огонь. Он стремительно вышел из дома и остановился под соснами.

– Дядя Билл, Додж, я вижу только один выход из создавшейся ситуации, – звенящим голосом воскликнул он.

– И что же это за выход, сынок? – поинтересовался дядя Билл.

– Пока жив Бак Хатуэй, ничего хорошего у нас тут не выйдет.

– Отлично сказано. Что ты думаешь, Додж? – холодно спросил техасец.

– Мой Бог! Это зашло слишком далеко! – с негодованием воскликнул Додж. – Почему я не убил этого паршивого койота, когда у меня была такая замечательная возможность?

– Ага! А что я тебе говорил! Ты помнишь, я тебе тогда сказал то же самое. Но теперь слишком поздно!

– Это я виноват. Стив, я сделал это только из-за Нан. Я люблю ее. Ужасно не хотелось убивать Хатуэя у нее на глазах. Но теперь я поквитаюсь с ним за все – и очень скоро!

– Додж, теперь слишком поздно, – ответил Стив, сдвинув брови. – Хатуэя убью я. Теперь это мое дело. Отец одобрил бы меня. Даже Нан, мне кажется, даст добро на это.

– Да, Стив, ты прав, конечно. Этого мерзкого самогонщика должен убить Лилли. Если бы только я мог сделать это сам! – с горечью ответил дядя Билл.

Додж стоял, погрузившись в глубокую задумчивость. Он мгновенно яри"ял точку зрения Стива и уважал его право отомстить убийце брата. И теперь его острый ум искал способ помочь парню.

– Послушайте-ка, вы оба, – неожиданно сказал он. – У меня есть еще один такой же револьвер в сумке и куча патронов. Я научу Стива быстро вытаскивать его. Вот так!… Потом, когда он научится мгновенно с ним обращаться, он будет учиться стрелять, пока я не увижу, что он действительно готов. После этого он пойдет на встречу с Хатуэем.

– Я и так отлично стреляю и в любой день готов побить Бака.

– Но лучше все же сначала убедиться в этом, – рассудительно сказал дядя Билл. – Ты должен подумать о Тесс, о Нан, о малышах. Нельзя рисковать, ты должен действовать наверняка.

– Хорошо, сколько понадобиться времени, чтобы ты убедился, что я готов к делу? – спросил Стив. – Я не могу ждать долго.

Додж снял пояс с револьвером и надел его на Стива.

– Ну, вот. Опусти руки, держись естественно и выдерни его как можно быстрее.

У Стива в глазах мелькнул дьявольский огонь, и он довольно быстро выполнил приказание.

– Додж, по-моему, неплохо, – воскликнул старый техасец и на его угрюмом лице, наконец, появилась довольная улыбка.

– Было бы еще лучше, если бы ты не замешкался, чтобы взвести курок. Учти, что перед тобой будет настоящий убийца, жестокий и хладнокровный. Правда, не думаю, что он уж такой ловкий. А теперь посмотри, как это делаю я. Когда я хватаюсь за револьвер, мой палец сразу оказывается на курке. Я быстро выхватываю револьвер – представь, что ты хочешь швырнуть его мне в лицо. Под действием силы броска и собственного веса он сразу оказывается на нужном уровне и палец автоматически спускает курок. Вот и все. Здесь нет ничего особенного. Только практика. А теперь смотри!

Додж несколько раз продемонстрировал то, что он объяснил.

– Помедленнее! Я не успеваю заметить, что и как ты делаешь. Я понял, что нужно делать. А теперь покажи мне, но только очень медленно.

Стив побледнел и вспотел. Во взгляде отражалась железная решимость.

Додж несколько раз повторил свои действия, чтобы Стив получше запомнил и смог повторить.

– Ага. Кажется, я понял, что значит быть Кингом Фишером или Уэссом Хардингом, не говоря уже о моем канзасском друге. Дай мне этот револьвер и сходи принеси тот, что ты отдашь мне. Дядя Билл, клянусь Богом, можете считать, что мерзкий самогонщик уже почти что мертв!

Младшие братья Лилли привезли из Рисона на лошади тело Бена и похоронили его. Додж и дядя Билл вырыли для него могилу. Старик считал, что для малышей Лилли это послужит еще одним суровым уроком.

Дядя Билл привез из Рисона дополнительную информацию и сплетни, которые еще больше подогрели ненависть всех Лилли к Хатуэю. Доджу не впервые пришлось сталкиваться с таким злобным типом, как Бак Хатуэй. Он немало повидал дурных людей на дорогах Канзаса. Но, кажется, свою дурную репутацию Хатуэй заработал лишь в последние месяцы. Остальные Хатуэй из долины отказались от него и прервали с ним всякие отношения. Казалось, кто-то постоянно подпитывает ненависть Хатуэя.

В заключение старый техасец добавил:

– Он распаляется все больше день ото дня. Теперь он клянется, что прогонит всех Лилли с ранчо Рока.

– Посмотрим, как ему это удастся, – грозно сказал в ответ Додж.

– Вот именно. Но ситуация мне не нравится. Пора приступать к решительным действиям.

Дело было к вечеру, Додж сидел на своей кровати, а дядя Билл ремонтировал скамейку. Они ждали, пока их позовут к ужину и разговаривали, полагая, что никто их не слышит.

– Как только Стив будет действительно готов выполнить то, что мы задумали, надо приступать, не теряя ни минуты, – сказал дядя Билл.

Тут Нан неожиданно наклонилась из окошка и обвила Доджа руками за шею.

– Итак, к чему же Стив должен быть готов? – потребовала она.

Ее страдальческое лицо только мелькнуло перед глазами Доджа, но потом она держала его так крепко, что он ее не видел и вообще не мог пошевелиться. Дядя Билл попытался исправить ошибку, но не тут-то было.

– Не надо врать, дядя, – коротко сказала Нан. – Думаете, я совсем ничего не соображаю? Стив очень странно вел себя в последнее время. И я видела у него большой револьвер, как у Доджа. А сегодня в лесу целый день стояла стрельба. Связать все это не сложно. Я сама поняла, что Стив собирается встретиться с Хатуэем.

Додж впервые получил удовольствие, попав в ловушку. Он чувствовал себя на вершине блаженства в плотном кольце нежных рук девушки. И дядя Билл лишь слегка вздохнул, признавая свое поражение. Но оба так и не решили, что следует сказать в такой ситуации.

– Додж, если Бак Хатуэй убьет еще и Стива, я этого не переживу, – продолжала Нан.

Тогда Додж сжал ее руки и торопливо выпалил:

– Нан, можешь мне поверить, все шансы на стороне Стива.

– И все-таки давай смотреть правде в глаза. Есть вероятность, что Стиву, например, не повезет. Ему всего лишь девятнадцать. Пусть он хоть десять раз Лилли, но в решающий момент у него может просто дрогнуть рука. А Бак, наоборот, зрелый мужчина. На его счету несколько перестрелок, а когда он разъярится, то становится настоящим дьяволом.

Мужчины беспокойно заерзали, не зная, что ответить. В ее словах был здравый смысл и правда, с которой они сами в душе были согласны, но до сих пор не решались произнести вслух. И были еще ее руки, которые были, может быть, самым весомым аргументом для Доджа.

– Но, черт возьми, Нан, – не выдержал дядя Билл. – Стив даже и слушать не хочет, чтобы Додж сам взялся за это дело. Мы просто вынуждены были уступить ему.

– Да, я понимаю. Но вы не должны были ему поддаваться. Додж, я так много перенесла. У меня больше нет сил. Ты не должен позволять Стиву так рисковать собой. Я ужасно люблю тебя, и у меня все внутри обрывается, когда я думаю, что ты должен будешь встретиться с Хатуэем. Но я абсолютно уверена, что с тобой ему ничего сделать не удастся.

Додж по очереди поцеловал ее руки.

– Нан, я заслужил твои упреки, – сказал он. – И мне нет оправдания. Но я уже так привык ко всем Лилли относиться с некоторой опаской. Я тебе даже объяснить не могу, почему вдруг на меня такой страх напал. Но теперь забудь поскорее обо всем этом и не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.

Вскоре позвали ужинать, и к столу Нан вышла хотя по-прежнему бледная, но уже более спокойная. Позже он сидел на крылечке, любуясь золотым закатом, и Нан снова подошла к нему.

– Додж, я забыла сказать тебе еще кое-что, – прошептала она. – Тесс приедет к нам в воскресенье и, можешь мне поверить, она сразу поймет, что со Стивом что-то неладно. Она с ума сойдет. Конечно, помешать Стиву встречаться с Баком она не сможет, также как и я не могла бы это сделать, но она его смутит. Тесс ведь совсем дитя. Представь себе, она волнуется, даже если Стив отправляется на охоту.

– О, господи, хотел бы я, чтобы моя возлюбленная сходила по мне с ума, – шутливо ответил ей Додж.

– Много вы понимаете в женщинах, Додж Мерсер! – сердито ответила Нан, и хотя он пытался обнять ее, она высвободилась и убежала. И позже, когда Додж попросил приготовить ему с собой в дорогу на завтрашний день что-нибудь поесть, мясо и бисквиты ему принесла Бесс, вторая по старшинству из дочерей Лилли.

Глава 9

На следующее утро на рассвете Додж с удивлением встретился с дядей Биллом у амбара, когда тот уже седлал своего коня. Рядом на пеньке у него было приготовлено одеяло и ружье.

– Привет, Додж. Ты опять куда-то собрался? – весло спросил он.

– Привет, старина. Да уж, собираюсь, – со смехом ответил Додж.

– Ну, на этот раз тебе не придется ехать в одиночестве. И кроме того, я, кажется, догадываюсь, где у них этот чертов самогонный аппарат, – внушительно сказал он. – Мы вполне можем заскочить туда по дороге.

– Вперед, дядя Билл. Сегодня ты будешь указывать дорогу, раз уж ты такой умный, – снова рассмеялся Додж. И они тронулись в путь.

Солнце еще не взошло, но черная громада Рима уже окрасилась в розовые тона. Ночи были уже холодные, и к утру выступил иней на пнях, на поваленных стволах деревьев, поседели бордовые листья кленов и сумаха. В зелени сикамор появились бронзовые блестки. Во всем уже чувствовалось дыхание осени.

Вдоль ручья они спустились немного вниз, сосен там уже не было, да и лес значительно поредел. Затем они спустились в глубокий овраг, который постепенно превратился в настоящий каньон. Прямо из-под копыт коней выпорхнуло несколько испуганных диких индеек, а в одном месте дорогу им перебежал олень.

– Теперь нам надо наверх, – сказал техасец, указывая на желтую стену напротив них. Они в последний раз перешли ручей и начали взбираться по извилистой тропинке. Вскоре они оказались на солнечной площадке, а еще через некоторое время Додж отчетливо увидел голые хребты Болд Риджез. А потом был длинный изнурительный путь по жаре то вниз, то вверх, пробираясь через заросли то молодых дубков, то толокнянки, то кактусов. Постепенно характер растительности изменился, и теперь вокруг были сосны и кедры. Но вот и они исчезли, и всадники оказались на открытом всем ветрам каменистом склоне.

Додж въезжал в страну, которая так поразила его воображение, когда он смотрел с вершины Рима. Отдельные хребты были лишь началом великолепной горной страны. Горные кряжи протянулись на многие мили в разные стороны, а между ними пролегли глубокие и широкие впадины. Подножья склонов терялись в глубине.

А дядя Билл видел эту местность совершенно с другой точки зрения.

– До черта места для пастбищ, посмотри, какая здесь трава, – сказал он. – Все здесь принадлежало Року, пока Хатуэй не прибрал эту землю к рукам.

– Да что ты говоришь! Мы бы здесь могли разместить не меньше десяти тысяч голов! – в изумлении воскликнул Додж.

– Конечно. И знаешь, Додж, у меня есть одна идея, сейчас самое время ее обсудить. Давай-ка мы с тобой объединимся с Лилли. Стив и Нан вполне могут стать хорошими хозяевами. Я съезжу домой, закрою там все дела, вернусь сюда и осяду навсегда.

– Отлично, – с чувством ответил Додж. – Я поднакопил немного деньжат и могу войти в долю хотя бы с сотней голов. Просто отличная идея, старина. Я уже вижу нас настоящими фермерами.

– Но не забывай про скотокрадов. Можно, конечно, натренировать шестерых мальчишек Лилли… О, Боже! Я снова забыл, что теперь их только пять! Это злой рок, Додж.

– Да, препятствий нас ждет достаточно. Но для начала нам надо избавиться от Хатуэя и его банды. Ну, а начав, останавливаться нельзя, и нам придется бороться со всеми бандами, какие только здесь ни объявятся. А еще и овцеводы появятся, тут как тут, можешь быть уверен.

– Факт, а еще через некоторое время нас ждет война между овцеводами и фермерами. Но мы будем первыми, что бы там ни было, и закрепим право первенства за Лилли. Что скажешь на это, Додж?

– А что, заметано, старина!

Примерно через час они спустились довольно далеко, насколько хватило сил их коней. Внизу под ними развернулись три глубоких каньона – один прямо внизу, как огромная трещина в бронзовой скале, а слева и справа были две впадины, основания их заросших склонов сверху им были не видны.

– Это должно быть где-то там, внизу, – объявил техасец, отирая потное лицо. – Сегодня суббота и, насколько я знаю, Хатуэй со своей командой должны быть в городе. Они всегда собираются по субботам на пьянку. В воскресенье их тут тоже не бывает, а в остальные дни вон там постоянно вьется голубой дымок. Так что мы с тобой можем сегодня совершенно свободно спуститься и закончить наше благородное дело.

– Но тогда вниз должна вести какая-то дорога. Должны же они как-то доставлять туда тюки с сорго!

– Конечно, там есть одна дорога, они проложили ее по дну оврага. Но мы-то с тобой пойдем кратчайшим путем, напрямик, как мне объяснил Стив.

Спуск был совершенно сумасшедший. Самому Доджу никогда не пришло бы в голову лезть вниз почти по совершенно отвесной скале. Если бы не редкий кустарник и осколки булыжников, они просто скатились бы кувырком. Но, как бы там ни было, они действительно очень скоро стояли на узком ложе пересохшего ручейка, вдоль которого вилась хорошо утоптанная тропинка. Додж тут же принялся изучать следы на земле.

– Ну что, по крайней мере два дня здесь никого не было, – сказал он. – Кажется, мы выбрали подходящее время, Билл.

– Время-то правильное, но место не больно подходящее. Ты посмотри, это же настоящий проспект!

– А ты не торопись и ступай полегче. Лучше другим устраивать неожиданности, чем самим наталкиваться на сюрпризы.

Не торопясь, они потихоньку продолжали спуск в ущелье. Оно постепенно сузилось, а потом раскрылось в небольшую долину, пестрящую пурпурными, желтыми и оранжевыми осенними красками. Впереди прыгнул и умчался испуганный олень, и это убедило мужчин в том, что они прибыли сюда первыми. Здесь было много дубов, землю усыпали желуди и истоптали медведи.

– Ну, вот мы и на месте, и хозяев, кажется, нет дома, – с удовлетворением сказал техасец, показывая Доджу на крышу домика, полускрытого ветвями деревьев у правой стены. – Смотри-ка, а домик совсем маленький. Я уже думаю, нет ли у них где-нибудь еще одной норы.

Найти самогонную установку не составило никакого труда. Похоже, ее хозяева решили, что удаленный каньон сам по себе является достаточно укромным местом, чтобы ее еще прятать. Вид у этих баков и змеевиков был достаточно угрожающий, но разрушить ее, похоже, будет несложно. Во втором, более обширном помещении, стояло несколько кроватей, лежали связки сорго, мешки, полные зерна, на полках были достаточно солидные запасы продуктов, посередине комнаты стоял грубо сколоченный стол и несколько скамеек. А вдоль стены стояли коричневые кувшинчики, вроде того, что Рок Лилли предложил Доджу в день его приезда,

– Ну что, Додж, не хочешь ли отведать белого мула, просто ради любопытства? – мрачно заговорил Билл.

Обернувшись, Додж увидел, что в руках у старика один из кувшинчиков, а на лице хмурая усмешка.

– Я пью за Бака Хатуэя! Чтоб ему в аду упиться белым мулом и производить его в любых количествах! – он отпил немного и закашлялся.

– Ну и я выпью, старина, просто чтобы поддержать твой тост, – ответил Додж и взял у него кувшин. Но, глотнув, тут же с яростью отбросил его в сторону.

– Ха! Ха! – загрохотал старый техасец. – Прости, дружище, эта штуковина обжигает нутро, но вид у тебя препотешный!

– Фу! Не хотел глотать эту гадость, но она сама проскользнула мне в глотку. Ну, ладно, Билл, пора приниматься за дело.

– Давай, сынок, да помогут нам мысли о Роке и Бене!

Додж поднял палку и несколькими мощными ударами вдребезги разнес установку. Но ему казалось, что и обломки ее несут в себе какую-то угрозу.

А старик техасец тем временем поджег со всех сторон основное убежище. Додж забрался в седло и немного отъехал, чтобы посмотреть, как это выглядит со стороны, на фоне Болд Риджез. Столб желтого дыма поднимался над каньонами, и ветер потихоньку развеивал его по сторонам.

– На дым костра это, конечно, не похоже, – проговорил Билл. Додж и не заметил, как старик присоединился к нему. – Ясно, что это не лесной пожар. Думаю, не одни мы с тобой такие умные. Любой, кто увидит этот дым, поймет, что здесь дело не чисто.

– Да, этот дым странно выглядит, – согласился Додж.

– В банде у Хатуэя не такие ослы, как ты думаешь, – добавил Билл. – Надеюсь, ты уже догадался, что это значит.

– Нет, что ты хочешь сказать? – медленно ответил Додж. – Я, наверно, немного поглупел от радости.

– Да нет, скорее всего, ты просто слишком мало знаешь об этих самогонных установках. Та, что мы сейчас с тобой разбили, уже давно не работала, судя по всему. И, кроме того, она слишком мала, чтобы производить белый мул в таких количествах, в каких Бак его повсюду продает.

– Ага! То есть ты хочешь сказать, что у них есть еще один аппарат, больше этого?

– Ну, конечно. Ты обратил внимание, сколько у них здесь было сорго и какое оно было?

– Да, а что? – не понимая, ответил Додж.

– Как ты считаешь, похоже оно на то, что выращиваем мы на нашем поле?

– Билл, я не знаю, я ничего в этом не понимаю.

– Ну, так слушай меня. Это сорго росло не у нас. А то, что Хатуэй получал с нашего поля, они отвозили куда-то еще. Так что готов поспорить на что угодно, эта берлога у них не единственная.

– Черт! Но тогда все усложняется. Хатуэй костьми ляжет, без боя они нам ту установку не отдадут.

– Хе! Сначала нам ее найти надо. Ну, а драка нам в любом случае предстоит.

Затем мужчины отправились в путь по вьющейся вниз тропе. Въехали в густую прохладную тень соснового и кедрового леса. Постепенно лесок поредел, и на солнечных полянах зардели листья сумаха. Вскоре они оказались на дороге, которая выходила в широкую низину, разделенную надвое пересохшим ручьем. Додж первым заметил двух всадников, которые въезжали в низину с противоположной стороны.

– Стив – чтоб мне провалиться! – воскликнул старый Билл. – Интересно, кто это с ним?

Всадники встретились под огромным ореховым деревом, широко раскинувшим во все стороны свои ветви. Додж сразу заметил, что Стив держится очень мрачно и напряженно. Его товарищ был довольно примечательный темнокожий молодой человек, сразу привлекший внимание Доджа.

– Ну, вот и ты, Стив. Мы с Доджем давно тебя заметили. Привет, Коплас. Давно тебя не видел. Куда же ты направляешься, сынок?

– Я хотел встретиться с Хатуэем, – быстро ответил Стив. – Мне показалось, что ты хочешь опередить меня, – сказал он, глядя на Доджа. – Но тут я наткнулся на Копласа. И он отговорил меня ехать туда. Мы с ним старые приятели, вместе охотились раньше. Познакомьтесь. Додж, его зовут Джим Коплас. Джим, а это тот друг, о котором я тебе рассказывал.

Коплас с готовностью протянул руку, и Додж с удовольствием ощутил его железное пожатие.

– Рад познакомиться с другом Стива, – приветливо сказал Додж. – Это как раз то, что ему сейчас страшно необходимо.

– Хм, ну, ты мастер, приятель, если смог отговорить Лилли от идеи, которую он уже успел вбить себе в голову, – вставил Билл. – Давайте-ка сядем здесь в тенечке и обговорим все.

Все четверо спешились. Додж привязал Болди к дереву неподалеку и, возвращаясь к оставшейся троице, оценивающе оглядел гибкую и сильную фигуру Копласа. Парень был, несомненно, наполовину индеец, а когда он уселся, скрестив ноги, у Доджа больше не осталось никаких сомнений. Додж снял сомбреро и вытер влажное лицо. Он заметил, что и Коплас тоже пристально его разглядывает.

– Ну, давай, рассказывай, – нетерпеливо сказал дядя Билл.

– Дядя, ты же знаешь, отец всегда был против того, чтобы я охотился вместе с Джимом?

– Да, было что-то такое. Я, правда, особенно не вдавался в подробности. Рок клялся, что Коплас украл у него собаку.

– Я не делал этого, – спокойно сказал Коплас, взглянув на Доджа. – Пес сам пришел в мой лагерь и не хотел уходить.

– Но теперь это не имеет ни малейшего значения, – продолжал Стив. – Я просто хотел сказать, что мы с Джимом все равно продолжали вместе охотиться.

– Ничего не имею против, – добродушно ответил Билл.

– Джим ехал, чтобы предложить нам свою помощь, – тяжело вздохнув, продолжал Стив. Додж внимательно посмотрел в его грустные глаза и понял, что у парня появилось какое-то новое препятствие во вражде с Хатуэем.

– Ну, это просто отлично, Коплас, – проговорил Билл. – Но насколько мы можем ею воспользоваться?

– Я знаю, что скоро начнется борьба не на жизнь, а на смерть, и я хочу быть на стороне Лилли, – ответил Коплас.

– Ага. Это, конечно, хорошо, но что ты сам имеешь против Хатуэя?

– Моя мать из племени апачей. От моей семьи осталось всего несколько человек. Хатуэй продает индейцам белого мула.

В его речи чувствовался ум и достоинство. А когда Додж вгляделся в его орлиное смуглое лицо, проницательные глаза, мускулистую фигуру, одеяние из оленьей кожи; когда он обратил внимание, как Коплас носит нож и револьвер на поясе, увидел винчестер в чехле, притороченный к седлу, он подумал, что у них, кажется, появился необыкновенно ценный союзник, а шансы Хатуэя упали еще ниже.

– И все-таки, мне кажется, ты слишком много на себя берешь. Почему ты вмешиваешься в дела нашей семьи? – резко спросил Билл.

– Я знаю, что Стиву одному не справиться. Шансы слишком неравны, – спокойно ответил Коплас.

– Это что-то новенькое для Рисона. Сколько у нас было таких историй, сколько я знал парней, которые справлялись с целой кучей врагов. Рисон никогда не был спокойным местечком. Почему ты считаешь, что Стива ждет неудача?

– Так было раньше. Сейчас совершенно другой случай. Вы прекрасно знаете, что случилось с Беном. Хатуэй собирается созвать свой клан и покончить со всеми Лилли, – сурово ответил Коплас.

– Клан! – с некоторой растерянностью воскликнул Билл.

Додж тоже, как эхо, повторил это зловещее слово.

– Послушайте меня, дядя Билл и ты, Додж, – заговорил Стив, отбрасывая, наконец, всякую сдержанность. – Я наткнулся на Джима, когда он ехал предложить нам свою помощь и кое-что нам подсказать. Но вот теперь вы все знаете. Надо сказать, что все, кто хорошо относится к Лилли, уже дали понять Хатуэю, что его ждет, если он решит покончить с Лилли. Он уже знает, что ему придется прикончить Доджа, меня, вообще всех мужчин нашей семьи, иначе ему не жить в Тонто. Кто-то разузнал все о Додже и постарался рассказать всем вокруг о нем. Вот что говорят в городе об этой истории.