Текст книги "Тартюф, или Обманщик. Мизантроп. Лекарь поневоле. Мнимый больной (сборник)"

Альцест, Селимена.

Альцест (в сторону)

 
О Небо! Как свое мне обуздать смятенье!
 

Селимена

 
Что означать должно внезапное волненье?
Что эти вздохи мне невнятно говорят?
Что хочет дать понять угрюмый этот взгляд?
 

Альцест

 
Что глубоко порок в душе людей таится,
Но с низостью такой едва ли он сравнится;
Ни Небо, ни судьба, ни даже самый ад
Столь злого существа, как вы, не сотворят.
 

Селимена

 
О сладостная речь! Нельзя не восхищаться.
 

Альцест

 
Довольно вам шутить. Прошла пора смеяться:
По-моему, краснеть должны вы от стыда.
Измену докажу я вашу без труда.
Недаром чувством я измучился тревожным:
Предчувствие души не оказалось ложным;
Сомнения мои несносны были вам,
Но помогли они прозреть моим глазам,
Хоть много было лжи и много ухищрений;
Мне о беде давно твердил мой добрый гений.
Но знайте, что теперь вас ожидает месть,
Что не намерен я обиду перенесть.
Да, чувством управлять нельзя, как нам угодно:
Везде, всегда любовь рождается свободно;
Едва ли сердце кто насильно покорил;
Вольны мы полюбить того, кто сердцу мил.
И я бы не роптал, все принял бы покорно,
Когда б не лгали вы так долго и упорно;
И, если б с первых слов вы мой отвергли пыл,
Я в горестях моих одну б судьбу винил.
Но поощрять меня обманчивым признаньем –
На низость эту я горю негодованьем!
Сударыня, для вас достойной кары нет.
И все дозволить я могу себе в ответ.
Да, да, теперь за все я отомстить сумею;
Отдался гневу я, собой я не владею;
Сразили вы меня ударом роковым,
Не властен разум мой над бешенством моим.
Я праведным мой гнев, сударыня, считаю
И больше за себя совсем не отвечаю.
 

Селимена

 
Откуда взяться мог столь невоздержный тон?
Иль, может быть, у вас рассудок помрачен?
 

Альцест

 
Он вами помрачен – и с первого же взгляда,
Убийственного я как будто принял яда,
Поверив, что сулит хоть каплю прямоты
Изменнический блеск манящей красоты.
 

Селимена

 
В чем изменили вам? Пожалуйста, скажите.
 

Альцест

 
О, как двуличны вы! Как тонко вы хитрите!
Но вас нетрудно мне изобличить во всем.
Взгляните-ка сюда. Что, почерк вам знаком?
Полней не может быть вины разоблаченье,
И вы едва ль теперь найдете возраженье.
 

Селимена

 
Открылся, наконец, источник всех тревог!
 

Альцест

 
Не покраснели вы при виде этих строк?
 

Селимена

 
Зачем же мне краснеть? Вот не было печали!
 

Альцест

 
Как быстро дерзость вы на помощь лжи призвали!
Спросите же скорей: «Где подпись тут моя?»
 

Селимена

 
Нет, от своей руки не отрекаюсь я.
 

Альцест

 
Не вызывает в вас ни капельки смущенья,
Что я вам показал улику преступленья?
 

Селимена

 
По правде, сударь, вас я нахожу смешным.
 

Альцест

 
О, можно ль пренебречь свидетельством таким?
К Оронту склонность вы таите, очевидно.
Ужель не больно мне? Ужели вам не стыдно?
 

Селимена

 
К Оронту? Кто же мог уверить в этом вас?
 

Альцест

 
Те люди, что письмо вручили мне сейчас;
А если не к нему, к кому-нибудь другому, –
Не так же ль я к письму отнесся бы такому?
Не так же ль много вы мне причинили б зла?
 

Селимена

 
Но женщине его я написать могла.
Виновна ль я тогда? И где тут преступленье?
 

Альцест

 
Уловка хороша! Прекрасно объясненье!
Не снилось мне оно, признаться, и во сне.
Вам удалось меня им убедить вполне!
О, как на этот раз увертки ваши глупы!
Ведь, право, далеко не так уж люди тупы.
Какой же навести хотите вы туман,
Чтоб истиною мне казался ваш обман?
Иль объяснение у вас уж наготове,
Что пыл тут не к нему – к ней виден в
Позвольте ж веру мне немного укрепить
И прочитать вам вслух…
 

Селимена

 
                 Нет, этому не быть!
Однако о себе вы очень возомнили,
Что дерзостей таких в лицо наговорили!
 

Альцест

 
Прошу умерить гнев и объяснить сперва,
Что могут означать подобные слова.
 

Селимена

 
Не буду объяснять! Все к лучшему! Отлично!
Что б ни казалось вам, мне это безразлично.
 

Альцест

 
Я умоляю вас, извольте доказать,
Что женщине могли вы это написать.
 

Селимена

 
Не женщине – ему, да будет вам известно!
Оронт со мною мил, мне это очень лестно.
Я восторгаюсь им, любуюсь многим в нем.
Согласна с вами я решительно во всем,
Помех не ставлю вам; хотите мести – мстите,
Но больше никогда меня не изводите.
 

Альцест

 
О Небо! Кто б еще придумать это мог?
Кто к любящей душе был более жесток?
Как! Горькие мои заслужены укоры,
Но им в ответ она со мною ищет ссоры,
Все делает, чтоб боль сомнений растравить,
Готова хвастать всем и все мне подтвердить!
А сердце между тем настолько малодушно,
Что цепь свою несет по-прежнему послушно,
И гордого, увы, презрения в нем нет,
И слишком мил ему любви его предмет.
Коварная! Со мной бороться вам нетрудно;
Вы пользуетесь тем, что слаб я безрассудно,
Что, на свою беду, люблю я страстно вас,
Сияньем раненный лукавых ваших глаз.
Но защищаться вы должны от обвиненья;
Довольно подтверждать несносные сомненья;
Невинное письмо отдайте мне скорей.
Любовью я готов вам помогать своей;
Старайтесь верной мне хотя бы лишь казаться,
И буду я на вас всецело полагаться.
 

Селимена

 
От ревности своей безумны вы сейчас:
Не заслужили вы, чтоб я любила вас.
Хотела бы я знать, кто б мог меня уверить,
Что с вами я должна хитрить и лицемерить?
Ужель, когда другой понравился бы мне,
Я с вами не могу быть искренней вполне?
Ужели все мои бессильны уверенья
Защитою служить от вашего сомненья,
И на весах они не тяжелей вдвойне?
Пренебреженье к ним – обида злая мне.
И если стоит нам усилий чрезвычайных
Открыться, наконец, в сердечных наших тайнах,
И если наша честь, враждуя против них,
Признаний не велит нам делать никаких, –
Тот, для кого ее нарушили веленья,
Обязан верить нам во всем без рассужденья.
Ужели вправе он не доверять словам,
Которые борьбы тяжелой стоят нам?
Вы, сударь, привели меня в негодованье,
Я больше не хочу вам уделять вниманье,
Глупа я и браню себя за простоту,
Нельзя к вам проявлять такую доброту;
Мне следует, избрав кого-нибудь другого,
Законный повод дать для бешенства такого.
 

Альцест

 
Изменница! Я слаб по отношенью к вам.
Напрасно верю я столь сладостным словам,
Но спорить не могу я со своей судьбою
И целиком готов вам ввериться душою.
Да, я на все пойду, чтоб, наконец, узнать,
Способны ли меня вы все-таки предать.
 

Селимена

 
О нет, совсем не так меня любить должны вы.
 

Альцест

 
Ни с чем нельзя сравнить любви моей порывы.
Открыться всем давно стремится уж она
И даже против вас идти принуждена.
Хотел бы я, чтоб вы уж не пленяли боле,
И рок вас прозябать заставил в низкой доле,
И Небом были вы во всем обделены,
Всех почестей, и благ, и денег лишены,
И я один бы мог, всем жертвуя любимой,
Веленье побороть судьбы неумолимой.
Как счастлив был бы я одним сознаньем тем,
Что мне, моей любви обязаны вы всем!
 

Селимена

 
Нелепы для меня такие пожеланья.
Дай бог, чтоб не дала судьба вам основанья.
А вот и Дюбуа. Какой смешной наряд!
 

Дюбуа, Селимена, Альцест.

Альцест

 
Что значит этот вид и этот странный взгляд?
 

Дюбуа

 
Я, сударь…
 

Альцест

 
          Говори.
 

Дюбуа

 
             Все так необычайно.
 

Альцест

 
Что?
 

Дюбуа

 
          Плохи ведь у нас дела-то чрезвычайно.
 

Альцест

 
Да что произошло?
 

Дюбуа

 
                Сказать?
 

Альцест

 
                    Конечно, да.
 

Дюбуа

 
Но мы ведь не одни.
 

Альцест

 
                  Вот тянет-то, беда!
Ты будешь говорить?
 

Дюбуа

 
                    Бежать пора настала.
 

Альцест

 
Как?
 

Дюбуа

 
        Сударь, во всю прыть и не подав сигнала.
 

Альцест

 
Но почему?
 

Дюбуа

 
             Скорей покинем этот край!
 

Альцест

 
Причины?
 

Дюбуа

 
           Не сказав последнего «прощай».
 

Альцест

 
К чему затеял ты такие разговоры?
 

Дюбуа

 
К тому, чтобы тотчас приняться нам за сборы.
 

Альцест

 
Я голову тебе, бездельник, разобью,
Когда не объяснишь ты болтовню свою.
 

Дюбуа

 
Ах, сударь, человек весь в черном, с мрачной рожей,
К нам заходил сейчас и положил в прихожей
Бумажные листы, написанные так,
Что их без колдовства не разобрать никак.
Конечно, это все касается процесса,
Но в них бы даже черт не понял ни бельмеса.
 

Альцест

 
Что общего, скажи, меж бегством, дерзкий плут,
И извещеньем тем, что посылает суд?
 

Дюбуа

 
А то, что час спустя явился к нам нежданно
Тот гость, который к вам приходит постоянно;
Он видеть вас хотел, взволнован очень был
И, так как вы ушли, мне тайно поручил,
Узнав, что я служу вам честно и ретиво,
Сказать вам… Это был… Ну, как его?.. Вот диво!
 

Альцест

 
Что в имени его? Рассказывай скорей!
 

Дюбуа

 
И правда, все равно – из ваших он друзей,
Проститься вы должны сейчас же с этим местом,
Иначе может все окончиться арестом.
 

Альцест

 
Он больше ничего тебе не объяснил?
 

Дюбуа

 
Нет. Он велел подать бумаги и чернил.
Я смею полагать, что разъяснит всецело
Его записка вам загадочное дело.
 

Альцест

 
Где ж, наконец, она?
 

Селимена

 
                  Какая тайна в ней?
 

Альцест

 
Не знаю, но узнать мне хочется скорей.
Ну, что же ты, дурак? Ужель тебе не стыдно?
 

Дюбуа

 
Я, сударь, на столе забыл ее, как видно.
 

Альцест

 
Постой-ка, я тебя…
 

Селимена

 
               Порыв сдержите свой.
Вам надо поспешить немедленно домой.
 

Альцест

 
Ах, проявляет рок упорное стремленье
К тому, чтоб я не мог окончить объясненье!
Но я хочу над ним победу одержать
И на исходе дня вернусь сюда опять.
 

Действие пятое

Альцест, Филинт.

Альцест

 
Я вам уже сказал, что принято решенье.
 

Филинт

 
Но все-таки, Альцест, такое заключенье…
 

Альцест

 
Нет, тщетно вы меня хотите убедить;
Мой план теперь ничто не в силах изменить.
Господствует разврат над нашим жалким веком,
И должен я порвать общенье с человеком.
Противника давно клеймят со всех сторон
Порядочность, и честь, и разум, и закон;
Все говорит о том, что право это дело;
На правоту свою я полагаюсь смело,
Но в результате я разбит и посрамлен,
Процесс проигран мой, хоть за меня закон,
И плуту прощены постыдные проделки,
Он торжество купил ценой бесчестной сделки,
Он, низостью своей само добро поправ,
Расправился со мной – и оказался прав.
В кривлянии его все время ложь сквозила,
Но эта ложь закон и судей подкупила;
Венчалось торжество решением суда,
Но счел он, что еще мала моя беда,
И гнусное издать решился сочиненье, –
Таких ужасных книг{17}17
  Таких ужасных книг… – Намек на выпуск парижскими святошами, раздраженными «Тартюфом», некоей «книжонки», сочинение которой было приписано Мольеру. Книга эта, о которой рассказывает первый биограф Мольера, Гримаре, до нас не дошла.


[Закрыть] преступно даже чтенье!
Я книгу бы его без колебаний сжег.
И вот ее творцом наглец меня нарек!
А тут еще Оронт поддакнул ядовито,
Он злую клевету признал почти открыто,
Хоть при дворе слывет честнейшим из людей.
Чем я задел его? Лишь прямотой своей!
Он сам пришел ко мне с мольбой нетерпеливой,
Оценки о стихах своих просил правдивой.
И только потому, что честен с ним я был,
Ни правде, ни ему тогда не изменил,
Он на меня теперь возводит преступленья,
И ненависть его полна ожесточенья!
Не может он простить и не простит, – о нет! –
Что я не похвалил его плохой сонет.
Все люди, черт возьми, ему подобны ныне:
Не ведают они преград своей гордыне.
Да, правосудья их, и жажды добрых дел,
И честности самой я разгадал предел.
Довольно! Видел я от вас одно страданье,
В разбойничьем гнезде опасно пребыванье,
Вы все привыкли жить по-волчьи меж собой,
Предатели! Не жить вам более со мной!
 

Филинт

 
Решенье принимать нельзя неосторожно;
Не так страшна беда; ее исправить можно.
То, что в вину посмел вам ставить дерзкий враг,
К аресту привести вас не могло никак.
Доносом ничьего он не привлек вниманья
И может ждать теперь от судей порицанья.
 

Альцест

 
Ах, перед этим нет и тени страха в нем!
Дозволено ему быть явным подлецом.
Не пострадает он от этого подлога,
Лишь шире перед ним откроется дорога.
 

Филинт

 
Однако мало кто значенье придавал
Тем сплетням, что о вас он злостно распускал,
И с этой стороны тревожиться напрасно.
Суд с вами поступил действительно ужасно,
Но, жалобу подав на действия суда,
Несправедливость вы…
 

Альцест

 
                       Нет, сударь, никогда!
Решение суда мне очень неприятно,
Но я хочу, чтоб он не брал его обратно.
Их приговор попрал и правду и закон;
Мы сохраним его для будущих времен,
Чтоб внукам он служил уликой несомненной
Всех низменных интриг и злобы современной.
За это мне не жаль и двадцать тысяч дать;
Их уплатив, куплю я право проклинать,
И, зная, какова теперь людская злоба,
Я ненависть хранить намерен к ней до гроба.
 

Филинт

 
Но все ж…
 

Альцест

 
           Все ж обойдусь без ваших я забот!
Какой вы указать мне можете исход?
Ужель решитесь вы, забыв со мной стесненье,
Всей мерзости людской придумать извиненье?
 

Филинт

 
Согласен с вами я решительно во всем:
Одной корыстью мы и кознями живем,
Окольные пути ведут людей к удаче
И следовало б им быть созданным иначе.
Но если среди них царят порок и грязь,
Ужели прекратить должны вы с ними связь?
Помогут, может быть, людские прегрешенья
По-философски нам оценивать явленья,
Как добродетель нам разумней упражнять,
Когда бы все могли мы доблестью блистать,
Когда бы были все кротки и справедливы,
Не нужными к добру бы сделались порывы.
Они нужны затем, чтоб всяческое зло
Нарушить наш покой душевный не могло,
И так как человек, воистину прекрасный…
 

Альцест

 
Вы, сударь, знаю я, оратор первоклассный,
И доводов полна бывает ваша речь,
Но лучше б вам слова и время поберечь.
Велит мне разум мой не быть с людьми в общенье:
Я не могу держать язык в повиновенье.
И, если б за него пришлось мне дать ответ,
На голову свою навлек бы много бед.
Не спорьте же со мной. Я жду здесь Селимену –
Моей судьбы она узнает перемену.
Достаточно ль любви в душе ее ко мне?
Проверить это я теперь могу вполне.
 

Филинт

 
Ее прихода ждать у Элианты можно.
 

Альцест

 
Нет, слишком на душе моей сейчас тревожно.
Идите вы один, а я найду покой
Здесь, в темном уголке, вдвоем с моей тоской.
 

Филинт

 
Ну, общество странней, пожалуй, не приснится.
Я Элианту к вам уговорю спуститься.
 

(Уходит.)

Альцест прячется в углу комнаты.

Оронт, Селимена, Альцест (не замечаемый ими).

Оронт

 
Угодно ль будет вам посредством нежных уз,
Сударыня, навек наш закрепить союз?
Да, в том, что я любим, мне нужно убежденье:
Претит в таких делах влюбленному сомненье.
Когда моя любовь воспламенила вас,
Об этом напрямик скажите мне сейчас.
Для веры небольших прошу я оснований:
Альцест на вас питать не должен притязаний;
Мне в жертву принести вам следует его
И тотчас же изгнать из дома своего.
 

Селимена

 
Но отчего к нему вы сделались суровы?
Казалось, вы хвалить его всегда готовы.
 

Оронт

 
Сударыня, нужды нам в объясненьях нет,
О чувствах вы своих должны мне дать ответ.
Меж мной и им нельзя вам колебаться доле;
Решение мое всецело в вашей воле.
 

Альцест (выходя из уголка, в котором он прятался)

 
Сударыня, он прав, и выбрать вы должны;
Желанием одним и он и я полны,
Я тоже вас люблю; я, как и он, в печали;
Мне нужно, чтоб любовь свою вы доказали.
Тянуться не должна подобная игра,
И объясниться вам начистоту пора.
 

Оронт

 
Я, сударь, затруднять своей ненужной страстью
Нисколько не хочу дорогу вашу к счастью.
 

Альцест

 
Ревнив я или нет, но с вами, сударь мой,
Совместно не хочу владеть ее душой.
 

Оронт

 
Но если отдает она вам предпочтенье…
 

Альцест

 
Но если к вам у ней хоть слабое влеченье…
 

Оронт

 
Клянусь я не искать любви ее тогда.
 

Альцест

 
Клянусь, что больше с ней не встречусь никогда.
 

Оронт

 
Сударыня, прошу в ответе не стесняться.
 

Альцест

 
Вы правды не должны, сударыня, бояться.
 

Оронт

 
Откройтесь только нам, желаний не тая.
 

Альцест

 
Решитесь напрямик ответить – он иль я?
 

Оронт

 
Как? Выбор этот вас приводит в затрудненье?
 

Альцест

 
Как? В душу допустить готовы вы сомненье?
 

Селимена

 
О боже, не должны настаивать вы тут.
Как люди неумно порой себя ведут!
Да, выбрать я могу, и выбрать мне нетрудно,
Да, колебанье здесь, конечно, безрассудно,
И вовсе не мечусь меж вами я душой.
Я сразу объявить могла бы выбор свой,
Но, правду вам сказать, претит моей природе
Такая прямота признаний в этом роде;
Ведь, как хотите, есть жестокие слова,
Которые вдвоем произнесешь едва,
А чувства и без слов вполне красноречивы,
И резкие совсем нам не нужны разрывы;
Но, право, кротких слов я сразу не найду,
Чтобы влюбленный мог понять свою беду!
 

Оронт

 
Не бойтесь огорчить меня прямым ответом.
Я к этому готов.
 

Альцест

 
                 А я прошу об этом.
Я требую, чтоб он и резок был, и прям,
Чтобы пощады в нем вы не давали нам.
Всех при себе держать постигли вы уменье,
Но кончена игра, разрешено сомненье.
Прямой ответ вы дать обязаны сейчас –
Приму иначе я молчанье за отказ,
По-своему его, конечно, истолкую
И к сведенью приму политику такую.
 

Оронт

 
За гневные слова я вас благодарю
И, сударь, хоть сейчас ей то же повторю.
 

Селимена

 
О, как устала я от ваших приставаний!
Но нет у вас для них законных оснований.
Не объяснила ль я, что мне мешает тут?
Вот Элианта; ей я отдаюсь на суд.
 

Элианта, Филинт, Селимена, Оронт, Альцест.

Селимена

 
Чтоб изводить меня, между собой, кузина,
Скрепили вдруг союз два эти господина.
Хотят они узнать, являя равный жар,
Кому из них скорей отдам я сердце в дар.
На чувства одного, приняв свое решенье,
Должна я наложить тотчас же запрещенье.
Скажите, что никто не поступает так.
 

Элианта

 
Совета в этом дать я не могу никак;
Вам помощи моей искать не подобает.
Ведь я всегда за тех, кто мыслей не скрывает.
 

Оронт (Селимене)

 
Сударыня, призыв ваш бесполезен тут.
 

Альцест

 
Увертки ваши здесь поддержки не найдут.
 

Оронт

 
Ответить вы должны; несносно колебанье.
 

Альцест

 
Вы можете хранить по-прежнему молчанье.
 

Оронт

 
По слову одному я кончить спор готов.
 

Альцест

 
А я готов понять вас даже и без слов.
 

Акаст, Клитандр, Арсиноя, Филинт, Элианта, Оронт, Селимена, Альцест.

Акаст (Селимене)

 
Сударыня, хотя немного это смело,
Мы выяснить сейчас одно желаем дело.
 

Клитандр

 
Как вовремя прийти вы вздумали сюда!
Ведь это все и вас коснется, господа.
 

Арсиноя

 
Не ждали моего, конечно, вы визита;
Вот в этих господах его причина скрыта.
Их жалобу пришлось мне выслушать на вас,
Но сердцу не внушил доверья их рассказ;
Уверена я, к вам питая уваженье,
Что не могли свершить вы это преступленье.
Мой отвратился взор от худших из улик,
Размолвку нашу я забыла в тот же миг
И согласилась к вам пойти без лишних споров,
Чтоб оправдались вы при мне от наговоров.
 

Акаст

 
Сударыня, мы вам задать вопрос хотим,
Нам интересно знать, как справитесь вы с ним:
Клитандру письмецо вы это отослали?
 

Клитандр

 
Записку эту вы Акасту написали?
 

Акаст

 
Вам этот почерк всем известен, господа;
Ведь славилась она любезностью всегда
И изучить его дала вам основанье;
Но стоит вслух прочесть подобное посланье:
 

«Вы странный человек: осуждаете мое оживление и упрекаете меня в том, что я бываю особенно весела тогда, когда я не с вами. Нет ничего более несправедливого, и если вы сейчас же не придете просить у меня прощения за нанесенную мне обиду, я никогда вам этого не прощу. Наш долговязый виконт…»

Ему следовало бы быть здесь.

«Наш долговязый виконт, с которого вы начинаете свои жалобы, не принадлежит к числу людей, способных мне нравиться; а с тех пор как он на моих глазах три четверти часа подряд плевал в колодец, пуская круги по воде, я уже не могла быть хорошего мнения о нем. Что касается маленького маркиза…»

Это я, собственной персоной, господа, без всякой рисовки.

«Что касается маленького маркиза, который вчера долго жал мне руку, то, по-моему, нет ничего более жалкого, чем его особа; все достоинства таких людей сводятся к плащу и шпаге. Что касается человека с зелеными лентами…»

Кости брошены вам, сударь.

«Что касается человека с зелеными лентами, он иногда развлекает меня своими резкостями и своей ворчливой тоской, но сотню раз в день я нахожу его самым неприятным существом на свете. А что касается человека в камзоле…»

Вот и ваша доля.

«А что касается человека в камзоле, который помешан на изящном уме и наперекор всем желает быть писателем, я не могу заставить себя его слушать, и его проза утомляет меня не меньше, чем стихи. Вбейте же себе хорошенько в голову, что мои развлечения далеко не всегда так приятны, как вам кажется, что в увеселениях, в которые меня втягивают, я замечаю ваше отсутствие больше, чем мне бы хотелось, и что чудеснейшей приправой к вкушаемым удовольствиям служит присутствие любимых людей».

Клитандр

Теперь моя очередь.

«Ваш Клитандр, о котором вы говорите и который так бывает слащав, – последний из людей, способных вызвать во мне нежные чувства. Он безумен, внушая себе, что его любят; а вы безумны, считая, что к вам не питают любви. Во имя благоразумия переменитесь с ним чувствами и встречайтесь со мною как можно чаще, чтобы помочь мне выносить тоску, вызываемую его назойливостью».

 
Прекраснейшей души мы видим здесь старанье,
И этому всему известно вам названье.
Довольно же! Везде распространим сейчас
О вашем сердце мы блистательный рассказ.
 

Акаст

 
Слова нашлись бы, есть канва для обвиненья,
Но стоите ли вы хотя бы возмущенья?
О, маленький маркиз еще покажет вам,
Что не противен он достойнейшим сердцам.
 

Оронт

 
Итак, вы душу мне напрасно истерзали!
А помнится ли вам, что в письмах вы писали?
Поддельным сердце вы украсили огнем
И в дар его отдать сулили всем кругом.
Но глупое теперь утратил я доверье,
На благо мне пошло все ваше лицемерье,
Отныне сердце мне мое возвращено;
Его лишились вы – и этим мстит оно.
 

(Альцесту.)

 
Отныне, сударь, я вам больше не помеха:
Желаю вам в любви полнейшего успеха.
 

Арсиноя

 
Поступка мы еще не видели черней;
Волнения души мне не сдержать своей.
Нет, с низостью такой едва ли что сравнимо!
Мне дела нет до всех, пройду спокойно мимо.
Но он готовил вам счастливейший удел:
Дух чести в нем всегда и доблести горел,
Он отдал вам свою любовь и поклоненье,
А вы…
 

Альцест

 
            Я одного просил бы одолженья, –
Во всем, что было тут, я разберусь и сам:
Усердье бросить вы должны к моим делам.
Хоть сердце в вас ко мне участием согрето,
Я не могу ничем вам заплатить за это,
И не на вас свой взор я обращу, о нет,
Когда отмстить решу, избрав другой предмет.
 

Арсиноя

 
Вы этим объяснить могли мое участье?
Ужели в вас свое я полагаю счастье?
Ваш дух, я нахожу, гордыней обуян;
Напрасно льстит ему такой самообман.
От Селимены мне едва ль нужны остатки;
По-моему, они совсем не так уж сладки.
Разубедиться вы немедленно должны.
Иные женщины, я вижу, вам нужны.
Уж лучше на нее направьте пыл свой страстный;
Я жажду посмотреть на ваш союз прекрасный.
 

(Уходит.)

Альцест

 
Всему наперекор, я до сих пор молчал
И высказаться всем по очереди дал.
Ужель собою я владел не безупречно?
Могу ли я теперь…
 

Селимена

 
               Да, можете, конечно,
На жалобы права бесспорно есть у вас,
Упреки вправе вы мне высказать сейчас.
Виновна, каюсь, я; душа полна смятенья,
Пустого я искать не буду извиненья;
Презреньем удалось мне встретить гнев других,
Но в преступленьях вам я сознаюсь моих.
Укор ваш справедлив, и с вами я согласна.
Пред вами – знаю я – моя вина ужасна,
И дружно все твердят вам о моей вине.
Да, ненависть питать вы можете ко мне,
И я ее приму.
 

Альцест

 
                Изменница, ужели
Все чувство умертвить во мне вы не сумели!
Хоть страстно я хотел возненавидеть вас,
Но сердце не взялось мой выполнить приказ.
 

(Элианте и Филинту.)

 
Так вот к чему ведет слепое увлеченье!
Хочу я, чтоб мое вы видели паденье;
Да, это не конец, и, на мою беду,
В любви моей слепой я до конца пойду.
Напрасно называть нас любят мудрецами:
Мы люди; страсть, увы, господствует над нами.
Коварная, я все забвению предам,
Оправдываю все и все прощаю вам.
Дурным чертам даю я слабости названье:
То наш порочный век имел на вас влиянье;
Но сердцем вы должны за это мне помочь
В решении бежать от всех живущих прочь;
И там, куда бежать намерен я, в пустыне,
Должны вы обещать со мною жить отныне.
Лишь это бы в умах от писем стерло след,
Которыми себе вы причинили вред,
На тягостный скандал набросило б забвенье
И снова вас любить дало б мне дозволенье.
 

Селимена

 
До старости могу ль уйти от света я
И заживо в глуши похоронить себя?
 

Альцест

 
Когда у вас душа моим огнем согрета,
Какое дело вам до остального света?
Все тайные мечты найдут во мне ответ.
 

Селимена

 
Уединенье нас пугает в двадцать лет;
Отсутствуют в душе величие и сила.
Я никогда бы план такой не разделила.
Когда моей руки, Альцест, довольно вам,
Сейчас же в дар ее охотно я отдам,
И Гименей…
 

Альцест

 
              Я вас возненавидел сразу:
Вы этим своему обязаны отказу.
Раз неспособны вы, соединясь со мной,
Подобно мне, весь мир откинуть остальной,
Я отвергаю вас, и это оскорбленье
От ига навсегда мне даст освобожденье.
 

Уходит Селимена.

(Элианте.)

 
В вас качества души затмили красоту,
И лишь от вас одной я видел прямоту.
Почтенья моего сумели вы добиться,
Но разрешите впредь к вам так же относиться.
На сердце, что полно печали и тревог,
Оковы все равно надеть бы я не мог.
Их недостоин я; мне ясно, что природа
Не создала меня для уз такого рода.
И был бы чересчур для вас тот дар убог –
Остатки чувств моих сложить у ваших ног,
И…
 

Элианта

 
     Мысль свою развить прошу я вас свободно.
Я руку в дар отдать могу кому угодно,
И знайте, что ваш друг, не тратя лишних слов,
По знаку моему ее принять готов.
 

Филинт

 
О, эта честь была венцом моих желаний!
Я кровь и жизнь за вас отдам без колебаний.
 

Альцест

 
Чтоб счастье вы могли глубокое вкусить,
Желаю я всегда друг друга вам любить.
Все предали меня, и все ко мне жестоки;
Из омута уйду, где царствуют пороки;
Быть может, уголок такой на свете есть,
Где волен человек свою лелеять честь.
 

Филинт

 
Испробовать должны мы все без исключенья,
Чтоб отказался он от своего решенья.