Текст книги "Тартюф, или Обманщик. Мизантроп. Лекарь поневоле. Мнимый больной (сборник)"

Явление второе

Валер, Сганарель, Жеронт, Лука, Жаклина.

Валер. Сударь, будьте готовы, наш доктор идет.

Жеронт (Сганарелю). Сударь, я в восхищении, видя вас у себя, – вы нам очень нужны.

Сганарель (в докторском платье, в остроконечной шляпе). Гиппократ говорит, что мы оба должны быть в шляпах.

Жеронт. Гиппократ это говорит?

Сганарель. Да.

Жеронт. Позвольте, в какой же главе?

Сганарель. В главе о шляпах.

Жеронт. Ну, если Гиппократ говорит, тогда остается только исполнять.

Сганарель. Господин лекарь, узнав о самых удивительных обстоятельствах…

Жеронт. Ради бога, кому вы это говорите?

Сганарель. Вам.

Жеронт. Я совсем не лекарь.

Сганарель. Вы не лекарь?

Жеронт. Ей-богу, нет.

Сганарель. Серьезно? (Бьет палкой Жеронта.)

Жеронт. Ай, ай, ай!

Сганарель. Теперь вы лекарь. Я тоже не имел никогда другого диплома.

Жеронт. Что за дьявола вы привели ко мне?

Валер. Я вас предупреждал, что у него есть некоторые странности.

Жеронт. Да, но я его выброшу отсюда за эти странности!

Лука. Не стоит обращать внимания, сударь, – это он ради шутки.

Жеронт. Ну, мне эти шутки не нравятся!

Сганарель. Я вас прошу, сударь, извинить меня за некоторую свободу в обращении.

Жеронт. Я, сударь, к вашим услугам.

Сганарель. Я чрезвычайно огорчен.

Жеронт. Ничего.

Сганарель. Эти палочные удары…

Жеронт. Это не особенно больно.

Сганарель….которые я имел честь вам нанести…

Жеронт. Не будем об этом говорить. У меня, сударь, есть дочь, которая заболела престранным недугом.

Сганарель. Я чрезвычайно рад, сударь, что ваша дочь имеет нужду во мне; и я желаю от всего сердца, чтобы вы тоже имели во мне нужду, – вы и все ваше семейство, – дабы я мог доказать свою готовность всегда служить вам.

Жеронт. Я вам очень благодарен за ваше участие.

Сганарель. Уверяю вас, что все это говорится от души.

Жеронт. Вы мне оказываете слишком много чести.

Сганарель. Как зовут вашу дочь?

Жеронт. Люсиндой.

Сганарель. Люсиндой? Какое чудесное имя для лечения! Люсинда!

Жеронт. Я сейчас пойду посмотрю, что она делает.

Сганарель. А это что за толстая женщина?

Жеронт. Это – кормилица моего ребенка.

Сганарель (в сторону). Черт побери, чудесная бабенка!.. (Громко.) О кормилица, восхитительная кормилица! Моя наука – не более как смиренный раб перед вашим способом выкармливанья, и как бы я хотел быть маленьким счастливцем, который сосет молоко из этого прекрасного места! (Кладет ей руку на грудь.) Все мои лекарства, вся моя ученость, все мои способности к вашим услугам, и…

Лука. Будьте добры, господин доктор, не трогайте моей жены.

Сганарель. Как! Это ваша жена?

Лука. Да.

Сганарель. О, я этого не знал, и я рад выразить мою приязнь вам обоим. (Делает вид, что хочет обнять Луку, и обнимает кормилицу.)

Лука (оттаскивая Сганареля и становясь между ним и женою). Легче! Легче, прошу вас!

Сганарель. Уверяю вас, я – в восторге от вашего брака: я ее поздравляю с таким мужем, как вы, а вас поздравляю с такой женой, как она, – красивой, умной и прекрасно сложенной. (Опять делает вид, что хочет обнять Луку; тот протягивает ему руки, он мимо них проскальзывает и снова обнимает кормилицу. Лука опять его оттаскивает.)

Лука. Черт возьми, очень прошу вас – поменьше любезности!

Сганарель. Как! Вы не хотите, чтобы я вместе с вами порадовался такому прекрасному супружеству?

Лука. Со мною – сколько вам будет угодно, а уж с моей женой эти церемонии проделывать не надо.

Сганарель. Мне одинаково дорого благополучие вас обоих: если я вас заключаю в объятья, чтоб выразить свой восторг, то обнимаю и ее, чтобы и ей выразить то же самое. (Продолжает ту же игру.)

Лука (оттаскивая его в третий раз). Черт возьми, господин лекарь, бросьте вашу болтовню!

Явление третье

Сганарель, Жеронт, Лука, Жаклина.

Жеронт. Сейчас, милостивый государь, к вам приведут мою дочь.

Сганарель. Я жду ее, милостивый государь, во всеоружии медицинской науки.

Жеронт. Где же она у вас?

Сганарель (показывая себе на лоб). Здесь…

Жеронт. Превосходно!

Сганарель. Но так как меня интересует весь ваш дом, то мне необходимо попробовать немножко молока вашей кормилицы и освидетельствовать ее грудь. (Подходит к Жаклине.)

Лука (оттаскивая его и толкая). Ни-ни! Этого нам совсем не нужно.

Сганарель. В обязанность врача входит осматривать соски у кормилицы.

Лука. Никаких таких обязанностей знать не желаю, – вот что!

Сганарель. Ты смеешь противоречить врачу! Вон отсюда!

Лука. Так сейчас и ушел!

Сганарель (скосив глаза). Я напущу на тебя лихорадку!

Жаклина (взяв Луку за руку и поворачивая его). Пошел ты прочь! Что я – маленькая, чтобы не могла сама за себя постоять, если он начнет делать что-нибудь такое, чего не надо?

Лука. Не хочу я, чтобы он тебя щупал.

Сганарель. Скажите, туда же! Мужлан – и ревнует свою жену!

Жеронт. Вот моя дочь.

Явление четвертое

Люсинда, Валер, Жеронт, Лука, Сганарель, Жаклина.

Сганарель. Это и есть больная?

Жеронт. Да, это – моя единственная дочь, и я буду в страшном горе, если ее недуг окажется смертельным.

Сганарель. Нужно хорошенько беречься. Она не должна умереть без предписания врача!

Жеронт. Пожалуйста, вот стул.

Сганарель (садясь между Жеронтом и Люсиндой). Больная преаппетитна: я утверждаю, что всякий здоровый мужчина останется ею доволен.

Жеронт. Сударь, вы заставили ее улыбнуться.

Сганарель. Тем лучше: это – отличный признак, когда врач заставляет улыбаться больных. (Люсинде.) Ну-с, в чем дело? Что у вас? Где вы чувствуете боль?

Люсинда (поднося свою руку ко рту, ко лбу и подбородку). Га-ги-го-гу!

Сганарель. Ге! Что вы говорите?

Люсинда (с теми же жестами). Га-ги-го-га-ги-ги-го!

Сганарель. Как?

Люсинда. Га-ги-го!

Сганарель. Га-ги-го-га-га? Ничего не понимаю! Что это за дьявольская тарабарщина?

Жеронт. Это, сударь, и есть ее болезнь. Она онемела, и вот до сих пор мы никак не можем узнать причины; а между тем из-за этого пришлось отложить ее свадьбу.

Сганарель. Почему?

Жеронт. Тот, за кого она выходит замуж, хочет подождать ее выздоровления и тогда уже венчаться.

Сганарель. Вот болван-то! Он не хочет, чтобы его жена была немая? Кабы Господь послал моей жене такую болезнь, я бы воздержался от ее лечения!

Жеронт. Ну а мы вас просим, милостивый государь, приложить все старания, чтобы облегчить ее болезнь.

Сганарель. О, за излечение не беспокойтесь! Скажите-ка мне: она очень страдает от болезни?

Жеронт. Да, сударь.

Сганарель. Тем лучше! Чувствует сильные боли?

Жеронт. Очень сильные.

Сганарель. Превосходно! А ходит она… знаете… туда?

Жеронт. Да.

Сганарель. Обильно?

Жеронт. Я на этот счет ничего не знаю.

Сганарель. Но все-таки содержимое хорошего качества?

Жеронт. Право, ничего не могу вам сказать.

Сганарель (Люсинде). Дайте вашу руку. (Жеронту.) Да, пульс у вашей дочери указывает на то, что она нема.

Жеронт. Да, да, сударь, это и есть ее недуг, – вы так-таки сразу и попали.

Сганарель. Ну да!

Жаклина. Смотрите, как он угадал ее болезнь!

Сганарель. Мы, великие медики, сразу видим, в чем дело! Какой-нибудь недоучка встал бы в тупик и наговорил бы вам: «Это вот так, а это этак». А я иду к концу сразу – я вам заявляю: ваша дочь нема.

Жеронт. Это так, но, ради бога, скажите причину: откуда эта болезнь?

Сганарель. Нет ничего легче! Это происходит оттого, что она потеряла способность говорить.

Жеронт. Прекрасно; но – причина, ради бога, почему она потеряла эту способность?

Сганарель. Все наши лучшие писатели вам скажут, что это – следствие затруднения ворочать языком.

Жеронт. Но… именно ваше мнение насчет этого затруднения ворочать языком?

Сганарель. Аристотель говорит по этому поводу… много хорошего говорит…

Жеронт. Я думаю…

Сганарель. О, это был великий человек!

Жеронт. Без сомнения…

Сганарель. Великий человек, в полном значении слова! (Поднимая кверху руку.) Это был человек вот настолько выше меня! Но, чтобы вернуться к нашему заключению, я утверждаю, что затруднение владеть языком явилось вследствие некоторых мокрот{23}23
  …вследствие некоторых мокрот… – Согласно «гуморальной» теории схоластической медицины болезни возникали от накопившейся в человеческом организме вредной жидкости (humor – влага).


[Закрыть], которые в нашем ученом мире называются вредными мокротами, то есть вредными мокротами… ибо пары, образуемые газами выделений и поднимающиеся в области болезней, доходя… как бы сказать, до… Вы понимаете по-латыни?

Жеронт. Ни единого слова.

Сганарель (быстро вставая). Как, вы не знаете латыни?

Жеронт. Нет.

Сганарель (с воодушевлением). Cabricias arci thuram, catalamus, singulariter, nominativo haec Musa – муза, bonus, bona, bonum, Deus sanctus, estneoratio latinas? Etiam – да! Quare – почему? Quia substantivo et adjectivum concordat in generi, numerum, et casus{24}24
  Cabricias arci thuram, catalamus… и т. д. – набор греческих, латинских и псевдолатинских слов.


[Закрыть].

Жеронт. О, зачем я не учился!

Жаклина. Вот-то ученый человек!

Лука. Да, это так ловко, что я ни черта не понял!

Сганарель. Итак, эти пары, о которых я вам говорил, переходят из левого бока, где помещается печень, в бок правый, где помещается сердце, и нередко случается, что легкое, которое мы называем по-латыни аrmуаn{25}25
  Armyan, nastus, cubile… Ossabandus, nequeys… и т. д. – наукообразные слова, придуманные Сганарелем.


[Закрыть], имея сообщения с мозгом, который мы называем по-гречески nаsmus, при помощи полой жилы, которую мы называем по-еврейски сubilе, встречается на своем пути с парами, которые наполняют брюшные полости плечевых костей, и так как эти пары… – внимательно вслушивайтесь в то, что я вам говорю!.. – и так как названные пары отчасти зловредны… Внимательно слушайте, заклинаю вас!..

Жеронт. Да, да…

Сганарель….так как они отчасти зловредны, что и составляет причину… Ради бога, будьте внимательны!

Жеронт. Я внимателен.

Сганарель….что и составляет причину мокрот, образующихся во впадине диафрагмы, то случается, что эти пары… Оssаbаndus, nequеуs, nеquеr, роtаrinum, quipsa milus. Вот вам действительная причина немоты вашей дочери.

Жаклина. Ах, как он это хорошо рассказал, муженек!

Лука. Вот бы мне так молоть языком!

Жеронт. Конечно, вы превосходно все разъяснили! Одно только мне показалось странным: это насчет места печени и сердца. Мне кажется, вы их разместили не так, как они на самом деле: ведь сердце – на левой стороне, а печень – на правой?..

Сганарель. Да, это было раньше так, но мы все это изменили и вообще теперь на медицину имеем совсем новый взгляд…

Жеронт. Я этого не знал, – прошу извинить мое невежество.

Сганарель. Это ничего не значит: вы совсем не обязаны быть настолько же ученым, как я.

Жеронт. Совершенно справедливо! Но скажите, сударь, что же можно предпринять против этой болезни?

Сганарель. Что я думаю предпринять?

Жеронт. Да.

Сганарель. Мое мнение – ее надо сейчас положить в постель и вместо лекарства давать ей побольше хлеба, размоченного в вине.

Жеронт. Это зачем же, сударь?

Сганарель. Хлеб, размоченный в вине, имеет симпатическую силу заставлять говорить. Разве вы не знаете, что ничего, кроме этого, не дают попугаям, и они, как только этого поедят, так и заговорят.

Жеронт. Совершенно справедливо! О величайший ученый! Давайте скорей вина и хлеба!

Сганарель. А я вечером зайду взглянуть на нее. (Жаклине.) Погодите. (Жеронту.) Милостивый государь, вот вашей кормилице следовало бы что-нибудь прописать.

Жаклина. Кому? Мне?.. Да я чувствую себя здоровее всех на свете!

Сганарель. Тем хуже, кормилица, тем хуже. Этот излишек здоровья небезопасен, и было бы недурно для уравновешения сделать вам маленькое кровопускание и соорудить смягчающий клистирчик.

Жеронт. Вот этого способа лечения я, сударь, не понимаю! Зачем пускать кровь, когда нет никакой болезни?

Сганарель. Именно этот способ очень полезен: ведь пьют же, чтобы утолить жажду, которая еще впереди; также надо пускать кровь, чтобы предупредить болезнь.

Жаклина (уходя). Ну, нет! Не желаю из моего тела делать аптечный склад!

Сганарель. Вы против пользования лекарствами, но мы вас на этот счет образумим. (Жеронту.) Позвольте проститься.

Жеронт. Прошу вас, одну минутку…

Сганарель. Чего вы хотите?

Жеронт. Заплатить вам, сударь.

Сганарель (пока Жеронт открывает кошелек, протягивает руку сзади). Я не возьму, сударь!

Жеронт. Ну, сударь.

Сганарель. И не просите!

Жеронт. Одну минуту…

Сганарель. Ни за что!

Жеронт. Но я вас прошу…

Сганарель. Будет шутить!

Жеронт. Ну вот, и дело с концом!

Сганарель. Я против этого!

Жеронт. Да?

Сганарель. Я лечу не ради денег.

Жеронт. О, я вам верю!

Сганарель (держа в руке деньги). А ведь увесисто!

Жеронт. О да.

Сганарель. Я не из числа корыстолюбивых врачей…

Жеронт. Я хорошо это вижу…

Сганарель. Я никогда не руковожусь интересами.

Жеронт. Мне это и в голову не приходило.

Сганарель (один, смотря на полученные деньги). А, ей-богу, это недурно, лишь бы только…

Входит Леандр.

Явление пятое

Леандр, Сганарель.

Леандр. Я уж давно вас жду, сударь. Я пришел вас умолять о помощи.

Сганарель (щупая у него пульс). Вот пульс у вас очень плох…

Леандр. Я, сударь, совсем не болен и пришел к вам по другому делу.

Сганарель. Если вы не больны, так какого дьявола вы меня не предупредили об этом?

Леандр. Не в том дело… Я вам все расскажу в двух словах: мое имя Леандр, я влюблен в Люсинду, к которой вас позвали. Так как ее отец не расположен ко мне и я лишен всякого доступа к ней, то я осмеливаюсь просить вас посодействовать моей любви и привести в исполнение маленькую хитрость, чтобы шепнуть ей два слова, от которых зависят и мое счастье и жизнь.

Сганарель. За кого вы меня принимаете? Как вы осмелились обратиться ко мне, чтоб я помогал вам в любовных делах, осмелились посягнуть на достоинство врача поручениями подобного рода?

Леандр. Не кричите, ради бога!

Сганарель (наступая на него). Хочу кричать! Вы невежа!

Леандр. О, потише, сударь!

Сганарель. Бестолочь!

Леандр. Ради бога…

Сганарель. Я вам покажу, что я на это не способен и что это неслыханная дерзость!

Леандр (вынимая кошелек). Вот, сударь…

Сганарель. Считать меня пособником! (Берет кошелек.) Я это не про вас говорю, вы – человек благородный, и я в восторге оказать вам услугу; но есть на свете такие невежи, которые принимают людей совсем не за то, что они есть! Я вам сознаюсь – меня это ужасно сердит.

Леандр. Извините меня, сударь, за смелость.

Сганарель. Пустяки! В чем вопрос?

Леандр. Вы должны знать, сударь, что болезнь, которую вы собираетесь лечить, – притворная. Врачи исследовали ее со всех сторон, и одни говорили, что она происходит от мозга, другие – от кишок, третьи – от селезенки, четвертые – от печени. Но действительная причина ее – любовь. Люсинда выдумала эту болезнь, чтобы избавиться от брака, который ей ненавистен. Однако, из опасения, чтобы нас не увидали вместе, уйдем отсюда, и по дороге я вам расскажу, что мне от вас надо.

Сганарель. Пойдемте, сударь! Вы вселили в меня какую-то непонятную нежность к вашей любви. Я рискну всей наукой, – и больная либо окочурится, либо будет ваша!

Действие третье

Явление первое

{26}26
  Действие третье. – Сцена представляет местность по соседству с домом Жеронта.


[Закрыть]

Сганарель, Леандр.

Леандр. Я думаю, что сойду за аптекаря. Ее отец очень мало видел меня, и такая перемена платья и парика, полагаю, достаточна, чтобы он меня не узнал.

Сганарель. Ну конечно!

Леандр. Теперь бы мне только узнать пять-шесть громких медицинских слов, чтобы украсить свою речь и придать себе вид ученого…

Сганарель. Оставьте! Ничего этого не надо, – довольно и платья: я сам в этом не больше вашего смыслю.

Леандр. Как!

Сганарель. Черт бы меня побрал, если я что-нибудь понимаю в медицине!.. Вы – человек благородный, и я могу довериться вам, как вы доверились мне.

Леандр. Как! Вы в действительности не то…

Сганарель. Да нет же, говорю вам! Они сделали меня лекарем насильно. Я никогда до таких степеней не доходил, и мое учение было так… самое начальное. Уж не знаю, с чего это им вздумалось, но когда я увидел, что они изо всех сил хотят меня сделать доктором, я решился им уступить на их собственную ответственность. Но вы не можете себе представить, как это заблуждение распространилось и как каждому хочется видеть во мне знаменитость! Ко мне идут со всех концов, и если и впредь так будет, я такого мнения, что мне всю жизнь надо придерживаться медицины. Я нахожу, что это – самое лучшее ремесло, потому что – худо ли, хорошо ли работаешь – всегда платят одинаково. Плохая работа никогда не оплачивается на нашей спине, и мы обрабатываем наш товар, как хотим. Башмачник, делая башмаки, не смеет испортить ни одного куска кожи, не поплатившись за это, а мы можем портить человека – и это ничего не стоит. Промахи для нас не существуют, и виноваты те, кто умирает. Самое же лучшее в этой профессии, это – что мертвые обладают скромностью и деликатностью, величайшею в мире, и никогда не жалуются на докторов, которые их уморили.

Леандр. Это правда; покойники на этот счет – преблагороднейший народ!

Сганарель (заметив людей, идущих к нему). Вот, должно быть, идут ко мне за советом. (Леандру.) Подите и подождите меня возле дома вашей возлюбленной.

Явление второе

Тибо, Перрен, Сганарель.

Тибо. Вот, сударь, мы к вам пришли: сынок мой Перрен и я.

Сганарель. В чем дело?

Тибо. Да вот его бедная мать, зовут их Парета, лежит уж полгода в постели…

Сганарель (протягивая руку, как будто за деньгами). Чего же вы от меня хотите?

Тибо. Желательно нам, сударь, чтоб вы чего-нибудь такого дали, чтоб им полегчало.

Сганарель. Надо посмотреть, чем она больна.

Тибо. Их, сударь, залило.

Сганарель. Залило?

Тибо. Вот, вот! Она, значит, вся раздулась; говорят, что у ей в теле очень много развелось сырости и что у ей печень, желудок или, так скажем, печенка, заместо того чтоб пускать кровь, пускают воду; и потом у ей через день ежедневная лихорадка со слабостями и болями в ногах. В горле у них такие мокроты, что иной раз совсем их душит; опять же замирания у них и конверсии такие, что вот-вот сейчас кончатся. У нас тут в деревне есть, извините, аптекарь. Уж чего-чего они им не давали; больше двенадцати экю{27}27
  Экю – старинная французская монета стоимостью в четыре франка.


[Закрыть] я пролечил, с позволения сказать, на одни клистиры да на мази, что ее заставляли принимать, на заразные декокты и прочие крепительные. Но все это, так сказать, ничего больше как канитель. Хотел он еще дать ей такого лекарства, что называется рвотное вино; но уж я побоялся, как бы она от этого не преставилась. Сказывают, что известные доктора этим лекарством на тот свет отправляют.

Сганарель (все протягивая руку). К делу, друг мой, к делу!

Тибо. Да дело, господин, в том, что мы пришли спросить у вас, что нам делать?

Сганарель. Ничего не понимаю.

Перрен. Сударь, моя мать больна, и вот мы принесли вам два экю, чтобы вы нам отпустили какого-нибудь лекарства.

Сганарель. Вот вас я понимаю. Этот парень говорит ясно и изъясняется как должно. Вы говорите, что ваша мать больна водянкой, что она вся распухла, что у нее лихорадки с болями в ногах, что у нее бывают замирания и конвульсии, то есть, другими словами, обмороки.

Перрен. Так, так, сударь.

Сганарель. Я все понял с первого же вашего слова; а ваш отец не понимает сам, что говорит. Значит, вы просите у меня лекарства?

Перрен. Так точно, сударь.

Сганарель. Лекарства, которое помогло бы?

Перрен. Да уж это как водится.

Сганарель. Вот вам кусок сыра – пусть она его съест.

Перрен. Сыра, сударь?

Сганарель. Да. Этот сыр так приготовлен, что в него входят золото, кораллы, жемчуг и много других драгоценных вещей.

Тибо. Мы вам так признательны, сударь… Сейчас же заставим ее это принять.

Сганарель. Идите. Да если она умрет, похороните ее как можно лучше.

Явление третье

Жаклина, Сганарель, Лука (в глубине сцены).

Сганарель. А, очаровательная кормилица! Кормилица моего сердца! Я в восторге от встречи. Ваш вид для меня все равно, что ревень, соль или александрийский лист, – он прочищает меланхолию моего существования.

Жаклина. Ей-богу, господин лекарь, это слишком хорошо сказано для меня, но я совсем не понимаю вашей латыни.

Сганарель. Заболейте, кормилица, пожалуйста, заболейте, – хоть из любви ко мне. Для меня это будет величайшее счастье вас пользовать.

Жаклина. Нет уж, спасибо: я не люблю, когда меня пользуют.

Сганарель. О, как я вам сочувствую, прекрасная кормилица, – иметь такого ревнивого и сердитого мужа…

Жаклина. Что поделаешь, сударь! Это наказание за мои грехи: где коза привязана – там ей и пастись!

Сганарель. Ужасно!.. Мужик! Человек, который всегда стережет вас, не позволяет ни с кем говорить.

Жаклина. Вы еще ничего не видали: он при вас своего характера еще не показывает.

Сганарель. Да неужели? Этот человек так низок, что может дурно обращаться с таким существом, как вы? А между тем, очаровательная кормилица, найдутся люди, и недалеко отсюда, которые будут счастливы поцеловать только кончик ваших сосочков. Возможно ли, чтобы так прекрасно сложенная особа могла попасть в такие объятия? Чтобы такое животное, скотина, тупица и болван… – вы меня простите, кормилица, что я так говорю о вашем муже…

Жаклина. Я, сударь, знаю: он стоит того, чтобы его так называть.

Сганарель. Конечно, кормилица, он этого стоит, и он еще достоин того, чтоб вы ему украсили кое-чем лоб, в наказание за все его подозрения!

Жаклина. Да, скажу вам по правде, если бы я не была ему выгодна, он бы дал себя знать!

Сганарель. Право, вы бы хорошо сделали, отомстив ему с кем-нибудь. Этот человек вполне того заслуживает, уверяю вас; я был бы так счастлив, очаровательная кормилица, когда бы выбор ваш пал на меня, для…

В то время как Сганарель протягивает руки, чтобы обнять Жаклину, Лука просовывает голову и встает между ними. Сганарель и Жаклина при виде Луки расходятся в разные стороны.