Электронная библиотека » Жан Фавье » » онлайн чтение - страница 54

Текст книги "Столетняя война"


  • Текст добавлен: 5 апреля 2014, 02:19


Автор книги: Жан Фавье


Жанр: История, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 54 (всего у книги 58 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Кризис в Англии

Время работало на Карла VII. В то время как он восстанавливал свою силу, мощь англичан заметно снижалась. Если король Франции справился с Прагерией, то его враг стал жертвой феодальных волнении, которые внушали надежду принцам и вели Англию ко внутренней войне. Дядя короля, герцог Хамфри Глостер, открыто плел заговоры. В парламенте он подвергал нападкам политику собственного дяди – кардинала Бофора. Он оспаривал власть у графа Саффолка. Брак Генриха VI с Маргаритой Анжуйской, скрепивший перемирие 1444 г., все восприняли как поражение Глостера. Последнему нужно было восстанавливать свои позиции.

Молодой король Англии – к моменту заключения перемирия ему было двадцать два года – не мог думать о возобновлении войны. Как ни старался Глостер, изобличая ошибочность выжидательной политики в то время, когда противник вооружается, Саффолк не желал ничего слышать. Инициатор перемирия, которое могло стать решительным шагом к миру, он боялся, что отголоски войны, все более непопулярной у англичан, скажутся на внутреннем положении в стране. Но народ не любил свою французскую королеву, а когда Генрих VI предложил вернуть Мен своему тестю Карлу Анжуйскому, в то время графу Менскому, раздались возгласы возмущения. Чувствуя себя увереннее в роли критика, чем Саффолк в роли правителя страны, Глостер всякий раз здесь брал верх.

В отчаянии Саффолк созвал в феврале 1447 г. парламент в совершенно непривычном месте – в Бери-Сент-Эдмундс, где мог легко оградить себя от неожиданностей и откуда посмел отдать приказ арестовать королевского дядю. Через пять дней стало известно, что Глостер умер в тюрьме. Объявили об апоплексическом ударе: арест «огорчил» его – такова была официальная версия. Многие заговорили об убийстве. Несомненно, они заблуждались. Тем не менее Глостер был сыном короля, и его смерть вызвала в 1447 г. в Англии много шума. Когда 11 апреля в свою очередь скончался старый Бофор, многим приходило в голову, что кардинал Винчестерский поплатился за свою вину.

Так за несколько дней со сцены сошло целое поколение. Генрих VI и его наставник Саффолк остались у власти одни, но они далеко не контролировали Англию. Феодалы не прекращали волноваться. В первые ряды стал выдвигаться Сомерсет. Герцог Ричард Йорк начал усваивать мысль, что по матери он принадлежит к старшей ветви по отношению к Ланкастерам. Генрих VI столь же плохо поддерживал своих капитанов, сколь плохо подчинял себе своих баронов и даже не сам выбирал себе союзников. На горизонте Англии возник призрак «войны Алой и Белой розы». Ее предвестия не могли упрочить английское владычество во Франции. Потеря материка лишь усугубит ситуацию на острове.

Ошибки Сомерсета

Тем не менее искал ли войны Карл VII? Это как раз не факт. Он демонстрировал свою новую силу, но прежде всего затем, чтобы взять верх на неизбежных переговорах, на которых, как можно было надеяться, англичане покажут себя более сговорчивыми, чем во времена Бедфорда. Ведь с 1445 по 1447 гг. переговоры, более или менее добросовестные, не прекращались. Обменивались письмами, посольствами. Дюнуа ездил в Лондон. Перемирие несколько раз продлевали, но заключение мира было обусловлено выполнением обещаний, данных при браке Генриха VI с Маргаритой Анжуйской. Так, капитан Ле-Мана Осберн Мандефорд без конца находил все новые предлоги, чтобы не уступать город. Весной 1448 г. Дюнуа и Брезе были вынуждены привести под Ле-Ман небольшую армию и занять предместья, угрожая взять город штурмом. Мандефорд держался браво, даже предложил бой, но в итоге эвакуировал крепость. Тем не менее он со своими людьми после этого занял Мортен и Сен-Жам-де-Беврон – два городка, сильно пострадавших от войны и уже не защищенных.

Франциск I Бретонский немедленно выразил протест: под угрозой оказалось его герцогство. Правда, герцог Франциск ненавидел англичан. Очевидно, что операция Мандефорда была изолированной выходкой, но английский капитан взялся укреплять Мортен и Сен-Жам. Таким образом, легко было поднять крик о нарушении перемирия, и Карл VII не преминул этого сделать: условия перемирия запрещали укреплять новые крепости на границе.

Французы и англичане еще вели переговоры, но тон стал резче. Каждая сторона выдвигала список своих претензий. Охотно перечисляли допущенные противником нарушения перемирия. Сомерсет повел себя «надменно», и его собеседники были вынуждены призвать его к порядку. Встретившись в Лувье, Гильом Кузино и епископ Чичестерский Адам Молейнс стали состязаться в изобретательности, устроив юридическую дискуссию, в которой каждый толковал условия перемирия к выгоде своей стороны. Дошло до спора о том, распространяется договор на Бретань или нет. И французы сразу напомнили, что герцог Франциск – в полной мере подданный, вассал и племянник короля Карла VII. Прошли времена, когда Иоанн V Бретонский лавировал меж обоих лагерей. Франциск I решительно встал на сторону Валуа. Но у епископа Молейнса были свои аргументы: спорные города – нормандские. Герцог Бретонский не имеет оснований говорить, что угрожают ему.

Правду сказать, англичан устраивало, что на бретонской границе возникло некоторое беспокойство. Герцог Франциск повел себя вызывающе по отношению к ним, внезапно принеся оммаж Карлу VII, и велел арестовать собственного брата Жиля, не скрывавшего симпатий к Ланкастеру. Генрих VI это воспринял с изрядным неудовольствием. Налет Осберна Мандефорда в конечном счете означал английский реванш.

В то время как внимание было привлечено к конференциям в Лувье, Сомерсет готовил громкий и масштабный удар. 18 марта 1449 г. Генрих VI написал Карлу VII, предлагая новую конференцию, которая может состояться 15 мая в Пон-де-л'Арше. Можно провести переговоры о мире вообще и о последних нарушениях перемирия в частности. А 24 марта Франсуа де Сюрьенн, по прозвищу Арагонец, внезапно захватил город Фужер.

Арагонец был одним из лучших капитанов Генриха VI. В Англии он теперь стал членом Королевского совета и рыцарем Подвязки. В последнее время он командовал гарнизоном в Вернее, но за последние месяцы дважды ездил в Англию. Было известно, что он имел долгую беседу с Саффолком. Его вернёйский гарнизон укрепили прежде других гарнизонов в Нормандии, не более и не менее угрожаемых. По приказу Сомерсета в Верней даже подвезли дополнительные боеприпасы. Короче говоря, история с Фужером не могла быть случайной выходкой капитана, действующего по собственной инициативе.

Гильом Кузино тогда находился в Руане, где переговоры с Сомерсетом были в полном разгаре. Он разгадал провокацию. Послав письмо, он предупредил Карла VII.

На бретонскую границу с тремя сотнями копий двинулся маршал де Лоэак. В подкрепление ему был придан адмирал де Коэтиви – он считался специалистом по осадам. Когда Сомерсет в свою очередь написал королю Франции в конце апреля, прося его не вмешиваться в это дело, было уже поздно. Сомерсет выражал сожаление по поводу захвата Фужера, но отнюдь не проявлял склонности возвращать город. Карл VII не поддался на обман: он сделал вид, что продолжает переговоры о перемирии, притворно обратился за советом к герцогу Бургундскому и стал готовить ответный удар.

13 мая он заявил Сомерсету, что не намерен обсуждать мелкие детали перемирия в момент, когда происходит самое вопиющее нарушение этого перемирия.

Вполне ясно, что в настоящий момент рассматривать другие посягательства, оставляя в стороне фужерское дело, столь великое и столь огромное и столь прямо направленное против существа означенного перемирия, значило бы мало способствовать поддержанию оного перемирия.

В ночь с 15 на 16 мая под крики «Святой Ив! Бретань!» Жан де Брезе и Робер Флоке захватили маленькую крепость Пон-де-л'Арш. Карл VII не расторгал перемирия: это просто был ответ на захват Фужера. Но все знали, что Брезе близок к королю, а Флоке – бальи Эврё. Возгласы никого не обманули. Именно этого и хотел король.

В последующие дни люди Карла VII наложили руку в Бовези – на Жерберуа, в Нормандии – на Конш, в Гиени – на Коньяк. Это было уже не просто предупреждением. Сомерсет был достаточно глуп, чтобы удивиться этому по-настоящему. Забыв о Фужере и сделав вид, что не знает о напрасной отправке им отряда к Сенту, он пришел в панику от мысли, что война может возобновиться в неблагоприятной ситуации. Он сообщил в Лондон, что не считает возможным удержать Нормандию.

Отвоевание Нормандии

«Степенный и осторожный», по выражениям своего будущего историка, епископа Тома Базена, Карл VII теперь плел свою интригу. 17 июня 1449 г. был заключен союзный договор с Франциском Бретонским; договор предусматривал, что, если Фужер не будет возвращен через короткое время, союзники вступят в войну с англичанами. В то же время Филипп Добрый сообщил королю, что одобряет это решение, выразив лишь пожелание, чтобы, прежде чем возобновить войну, посоветовались с принцами крови Франции. Герцог Бургундский теперь в официальных актах называл себя «герцогом Божьей милостью», и Карл VII тщетно протестовал против этого. Открыто причислив себя к принцам крови, Филипп придал последней стадии Столетней войны выраженный национальный колорит.

Не теряли времени королевские легисты, уже несколько лет находя все новые подтверждения былого единства короля и нации. В трактате, изобилующем выдержками из подлинных документов, хранящихся в королевских архивах, Жан Жувенель дез Юрсен демонстрировал несостоятельность притязаний Плантагенета на корону Капетингов. У агиографов, преданных делу короля, в лице «святого» Хлодвига начали проглядывать черты Карла VII: обоих королей во всем поддерживало Провидение, оба были основателями французской нации. И освободителями Аквитании – тоже…

Теперь Карл VII делал все по порядку. 17 июля в своем замке Ле-Рош-Траншельон близ Шинона он собрал Большой совет. Там присутствовали принцы крови, как желал Филипп Добрый. Каждый говорил по очереди. Общее мнение было таково, что король Франции сделал даже больше, чем требовала справедливость. В нарушении перемирия был повинен не он. Канцлер Гильом Жувенель дез Юрсен – брат Жана – заранее подготовил мудрое решение: по мнению принцев, для короля было бы бесчестием не защитить свой народ и не изгнать англичан. Это означало перевод конфликта на национальный уровень, однако без отказа от старых рыцарских понятий: долг сеньора оказывать покровительство своим людям весьма удачно оправдывал войну, которая уже не была насилием со стороны сеньора-короля по отношению к его вассалу-герцогу, потому что Ланкастер, в отличие от Плантагенета, уже не был вассалом для Валуа.

В тот же день Дюнуа был назначен «наместником марок за реками Соммой и Уазой до самого моря». На коннетабля де Ришмона, дядю герцога Франциска, была возложена ответственность за охрану бретонской границы.

31 июля в присутствии двора Карл VII принял английских послов – Жана Ланфана и Жана Кузена. Им официально заявили, что время дискуссий прошло.

Разумным было атаковать сначала Нормандию. Если в Гиени англичане по большей части могли рассчитывать на сочувствие общества, то большинство нормандцев от них отвернулось. От земли K° до Котантена английская администрация встречала только уклончивость, помехи, а то и козни. Даже прелаты – епископ Авранша в 1437 г., аббат Шербура в 1442 г. – утверждали, что не в состоянии провести перепись своих владений, как из-за небезопасности дорог, так и из-за нежелания жителей. Налеты, нередко удачные, которые совершали отряды сторонников Карла VII, всегда находили помощь со стороны сочувствующих в городах и поддержку в деревне. Тридцать лет оккупанты жили в постоянном ожидании подвоха.

Не станем обманывать себя. Англичане – это значило беспорядок. Это значило налоги и солдаты. Сторона Карла VII очень легко приобрела репутацию врагов фиска – английского – и противников мародерства. Люди, которых менее всего можно было заподозрить во враждебности по отношению к Генриху VI, не упускали случая, ничем не рискуя, пожалеть о временах Генриха V: тогда царил порядок. Во всяком случае, некоторые в это верили, пусть даже они поторопились поверить, что порядок царит как раз во владениях буржского короля. Образцовое поведение частей Карла VII, дисциплинированных и оплачиваемых, укрепляло боевой дух участников нормандского сопротивления: было известно, что армия Валуа – отныне – воздерживается от грабежа. Не платя денег своим гарнизонам, Генрих VI проигрывал по всем статьям: его люди теряли популярность и были готовы к быстрой капитуляции. Некоторые английские капитаны решили помешать сговорам французов с противником, казня все больше народу. Этим они ничего не выиграли.

Кампания началась 20 июля. Дюнуа бросил отряд Брезе на Верней, ворота которого открыл привратник-сообщник. Потом, оставив английский гарнизон, запершийся в башне, Дюнуа двинулся навстречу армии, которая во главе со старым Талботом вышла из Руана на помощь Вернёю. Если говорить о помощи, то Талбот спешно скомандовал отступать, едва узнав, что французы ищут с ним боя. В конечном счете он заперся в Руане.

Дюнуа теперь был спокоен. Он пришел в Эврё, потом соединился с армией, которую из Пикардии привел граф де Сен-Поль. К середине августа бо'льшая часть городов Нормандии: Понт-Одемер, Пон-л'Эвек, Лизьё, Берне – сдались. Дюнуа закрепился в Лизьё, завязал отношения со сторонниками французской короны, готовыми действовать в Кане, сообщил Карлу VII, что того ждут. 30 августа 1449 г. в Лувье король Франции впервые с давних пор провел заседание своего Совета в Нормандии.

Только что пали Мант и Верной. Сен-Поль подавил последние очаги английского сопротивления в земле Бре, Дюнуа сделал то же самое на левом берегу. Один взял Гурне и Нёфшатель, другой продвинулся до Аржантана. В сельскую местность вступил герцог Алансонский и без труда занял Сеез и Алансон. Стало известно, что гарнизон Дьеппа захватил Фекан. Оставалось взять Руан, чтобы англичане больше не запирали выход из Сены.

Последние пребывали в прострации. Крах, происшедший за два месяца, слишком уж соответствовал худшим ожиданиям Сомерсета. Пришедшая в сентябре весть, что на сцену вышли бретонцы, лишь усугубила ситуацию. Франциск I Бретонский считал своим долгом отомстить за Фужер, и при нем был его дядя Ришмон. Запертый в Руане, Сомерсет не мог и мечтать вмешаться в события в Котантене. Ему пришлось довольствоваться отправкой в Лондон призыва о помощи.

Герцог Бретонский не замедлил подойти к Фужеру, уже осажденному его братом Пьером. Он вошел в Нормандию, занял Кутанс и Гранвиль, потом Сен-Ло. Карантан и Валонь сделали вид, что сопротивляются. К середине октября дело было закончено. Франциск I вернулся к Фужеру и помог брату захватить город, который пал 5 ноября. Наконец он ушел на зимние квартиры. Оскорбление было смыто.

В Руане хорошо поработал один тайный агент Карла VII. Его звали брат Жан Конвен, и он был августинцем. Позже король был вынужден платить ему ренту в пятнадцать экю за то, что тот два месяца сновал между Руаном и Лувье. Через него Карл VII получал информацию о положении в городе. Король даже мог согласовать свои действия с теми, которые со своей стороны намеревались осуществить руанцы.

Королевская армия появилась под Руаном 9 октября. Ей командовал лично Карл VII, которого сопровождали король Рене, граф Менский, маршалы де Лафайет и де Жалонь и весь двор. Но показать силу было недостаточно; Дюнуа был вынужден подумать о штурме. Он вновь появился под Руаном 16 октября, устроил диверсию на севере против Бовуазенских ворот и метнулся чуть восточней, к Сент-Илерским воротам, которые посвященные горожане в тот самый момент открыли. Однако Талбот успел отреагировать. Дюнуа отступил. Но англичане совершили ошибку, перебив на месте горожан, заподозренных в соучастии: общественное мнение приняло сторону жертв. Руанцы считали, что лучше договориться с Карлом VII, хотя бы затем, чтобы победители не устроили грабежа.

Поэтому часть горожан открыто собралась в ратуше и передала королю, что готова упростить ему задачу в обмен на определенные обещания. Сомерсет был парализован; он не мог помешать этому сговору. Но он по крайней мере попытался вмешаться в переговоры. Карл VII соизволил пообещать, что разрешит англичанам свободно удалиться, если только они не будут противиться передаче города. Дело было ясным: если гарнизон окажет сопротивление, к нему проявят меньшее великодушие.

Сомерсет отказался капитулировать. Впрочем, уже было поздно. Утром 19 октября вспыхнуло восстание. Англичане укрылись в замке. Тем же вечером Дюнуа вступил в Руан через Мартенвильские ворота.

Осажденный без надежды на помощь, лишенный артиллерии, в то время как французы крушили замок ядрами, Сомерсет еще попытался торговаться о сдаче, но потом принял условия победителя: немедленный отказ от Кодебека, Танкарвиля, Онфлёра, Арка и Монтивилье. 29 октября англичане вышли из замка и ушли в направлении Кана.

Люди французского короля проследили, чтобы вступление их армии в Руан не дало повода ни к каким эксцессам. Англичане были непопулярны. Карл VII считал важным не уподобиться им. Торжественный въезд, совершенный им 10 ноября 1449 г. в три часа пополудни, был триумфом, достойным этой победы. Всем даровали прощенье. Королю было довольно и того, что он взял верх.

Зеваки, которых приучили презирать буржского короля, поняли, что время переменилось. Ведь процессия была воистину исключительной. Вслед за духовенством и латниками, вслед за лучниками и трубачами выступал за герольдами великолепный белый конь, которого вели под уздцы, без всадника. На высоком седле – дамском, которое было обтянуто сукном, расшитым лилиями, – искрился драгоценный ларец, содержащий в себе большую печать Франции. Далее на парадном коне следовал Гильом Жувенель дез Юрсен в длинном, подбитом мехом облачении канцлера, а непосредственно за ним двигался сам король Карл, «закованный во все белое» и сидящий на маленьком коне, покрытом таким же золотым сукном с лилиями, как и иноходец, везущий ларец.

Люди показывали друг другу Потона де Сентрая, несущего большой меч короля, и Жана Авара, держащего королевский стяг с тремя золотыми лилиями на лазоревом поле. Четыре конных пажа везли копье, дротик, секиру и арбалет короля. Четыре руанских горожанина держали балдахин.

Добрый народ восхищался шапкой Карла VII – шапероном из седого бобра с отворотами алого атласа, обшитыми золотым и шелковым шнуром. Застежка спереди была украшена огромным бриллиантом. Об этом долго говорили.

Проехал и Дюнуа. Поговаривали, что один только прибор меча Орлеанского бастарда стоил двадцать тысяч экю. Узнавали короля Рене, принцев, знатных баронов. Горожане увидели в лицо и человека, одно имя которого все чаще ассоциировалось с деловой средой, – королевского казначея Жака Кёра.

За королевским штандартом малинового атласа с вышитым изображением святого Михаила, сопровождаемым по углам золотыми солнцами, двигалась армия: около трехсот копий под началом итальянца Теода де Вальперга, старого королевского приверженца из трудных времен, еще шестьсот в конце процессии под началом Шарля де Кюлана и шестьсот лучников, которых вел Пьер Фротье, сир де Прёйи. Демонстрируя достоинство, король Франции в то же время показывал и силу.

В соборе запели «Те Deum». Карла VII принимали архиепископ Руанский в митре, а также епископы Эврё, Лизьё и Кутанса. Перед порталом, на возвышении, две девушки держали белого оленя, которого они преподнесли королю. Олень встал на колени. Во всяком случае, в это верили те, кто его видел.

Новый бальи Руана был назначен еще летом – это был Гильом Кузино, бывший полномочный представитель Карла VII. Он представил королю нотаблей. Суверен получил ключи от города и тут же передал их новому капитану – Пьеру де Брезе. Горожане пели «Те Deum» от всего сердца – они выпутались из положения без особого ущерба.

Для зрелища было сделано немало. На перекрестке баран – несомненно, из раскрашенного дерева – извергал вино из рогов и ноздрей, «а ниже воду». Известно, что для этого сделали десять-двенадцать трубок…

Из окна за триумфом наблюдал Талбот. Старый солдат остался в Руане, попав в число заложников, которых потребовал Карл VII. Печаль не мешала ему как знатоку восхищаться армией, которую ему показывали. Через недолгое время его выслали в Дрё для жительства под надзором. Он произнес о короле слова восхищения, которые стали повторять. Его освободили.

Купеческие круги быстро сделали из осенней кампании те выводы, которые напрашивались. В первые дни 1449 г. два клирика из города Парижа, Мартин де ла Планш и Тибо Тюд, купили совсем новый реестр, чтобы вносить туда «французские компании» – непременные сообщества «ярмарочных» торговцев и парижских горожан, – которые, как ожидалось, будут зарегистрированы после победы. Взятие Руана вслед за взятием Дьеппа означало открытие заново большого торгового речного пути, ведущего в Ла-Манш, а также в Центральную Францию и в Бургундию. Первым, кто явился в Дом с колоннами на Гревской площади, был 8 октября купец из Труа, привезший от имени французской компании груз из ста тысяч сельдей, купленных в Дьеппе.

Отныне по Сене перемещались сюренское и оксерское вино, пикардийское и нормандское зерно, копченая и соленая бочковая сельдь от рыбаков Нормандии и Артуа. Реку бороздили суда, которые везли вверх и вниз по течению поленья и хворост из Севра, балки из Вилле-Коттере, мостовой камень-песчаник и мельничные жернова из Ла-Ферте-су-Жуарр, сено с Нижней Сены, яблоки и груши из Нормандии, финики из Испании, лопаты и деревянные ложки работы вексенских ремесленников, сукна из Руана и инструменты из Кана. С октября 1449 г. в окружении купеческого прево поняли, что Столетняя война кончается. Реестр был готов.

Однако взятием Руана поход не закончился. Карл VII на самый суровый период зимы отправился в Жюмьеж. Там он пережил горестное событие – смерть Агнесы Сорель. Дюнуа тем временем развивал преимущество, созданное летом. 1 января 1450 г. после трехнедельной осады, в которой показали себя шестнадцать толстых бомбард, капитулировал Арфлёр. 18 февраля после месяца осады пал Онфлёр, 22 марта после недельной осады – Френе-ле-Виконт.

Потом стало известно, что англичане переходят в контрнаступление. Призыв о помощи, отправленный в сентябре Сомерсетом, был услышан, и 15 марта в Шербуре высадился с армией Томас Кириэл. Он собирался через Валонь и Кан идти на Руан. История повторялась. Как в 1346 г., как в 1415 г. Триумфальный набег, начатый на Котантене, должен был закончиться разгромом французов где-нибудь близ Креси или Азенкура. «Наш черед!» – воскликнул Сомерсет.

В середине апреля 1450 г. эта английская армия двинулась на Кан. Кириэл методично отвоевывал крепости, захваченные осенью Ришмоном. Капитан Валони Абель Руо тщетно ждал, что его осажденному городу придут на помощь: Франциск Бретонский и Артур де Ришмон решили не торопиться.

Карл VII занервничал и поручил графу Жану де Клермону, сыну герцога Бурбона, выправить ситуацию на Котантене. Кстати, король был бы не против назначить собственного наместника вместо герцога Бретонского, у которого со временем могло возникнуть искушение расположиться в Нормандии как у себя дома. Клермон двинулся на Котантен. Он встретился с англичанами на реке Вира, не успев соединиться с Ришмоном, который был еще рядом с Сен-Ло.

Клермон предпочел бы уклониться от боя до подхода главных сил. Он решился 25 апреля атаковать только затем, чтобы избежать бунта собственных солдат, свирепевших от зрелища англичан, которые спокойно переходят Виру и беспрепятственно направляются в Бессен. Кириэл собирался соединиться в Кане с Сомерсетом. Лучше было сейчас столкнуться с Кириэлом, не дожидаясь подкреплений от Ришмона, чем потом иметь дело с Кириэлом и Сомерсетом вместе, притом без гарантий, что к тому моменту Ришмон подоспеет.

Англичане вечером 14 апреля расположились в Форминьи, на дороге между Карантаном и Байё. Клермон в последний раз попытался связаться с коннетаблем – послал к нему гонца и назначил встречу в Форминьи под утро. Англичане ни о чем не подозревали. Заметив авангард графа де Клермона, они решили, что неминуема стычка. Через миг они поняли: предстоит сражение.

Клермон под утро ждал коннетабля. Поэтому он не рисковал отдавать приказ об атаке. Кириэл воспользовался утренней передышкой, чтобы укрепиться. Спешно выкопали несколько траншей, в землю врыли несколько кольев. Это было рассчитано на французскую конницу.

Кириэл думал, что это его Креси. Он забыл об артиллерии. В полдень кулеврины генуэзца Жирибо обрушили на англичан град мелких ядер, которые не нанесли бы большого урона каменной кладке, но оказались смертоносными для людей и лошадей. Чтобы захватить кулеврины, англичане взяли на себя инициативу в сражении.

Исход был еще неясен, когда на горизонте появилась большая армия. Крики радости в рядах англичан, приветствовавших приход Сомерсета, заглохли, когда стало очевидно, что это Ришмон с его тремястами копьями и восемьюстами лучниками.

Опасаясь попасть в окружение, англичане покинули оборудованные ими позиции и выстроились в боевой порядок перед Форминьи. Атака французской конницы под командованием Брезе смяла их левый фланг. Ришмон атаковал с фронта.

В дело вмешались нормандские крестьяне. Они хотели внести свой вклад в победу. Они сделали для этого немало, соревнуясь, кто перебьет больше всадников, выбитых из седла, и лучников, оружие которых не давало им преимуществ в рукопашном бою.

К вечеру 15 апреля Нормандия для Ланкастеров была потеряна. Разгром оказался полным. Тщательно подсчитали убитых англичан – 3774, и хронисты всерьез спорили, сколько было убито французов: пять, шесть, восемь или двенадцать. Коэтиви сделал из этого вывод:

Монсеньора коннетабля послал нам Бог.

В самом деле, без Ришмона англичане имели бы численное преимущество и остались на укрепленных позициях.

Английским гарнизонам больше не приходилось ждать подмоги. Авранш сдался Франциску I, наконец вступившему в войну. Клермон и Дюнуа соединились, чтобы войти в Байё. Для нанесения окончательного удара прибыл Карл VII: 5 июня 1450 г. он расположился у ворот Кана, в Арденнском аббатстве. Была организована осада: Дюнуа встал с юго-востока, со стороны Воселя, Ришмон и Клермон – с запада, напротив аббатства Мужей, Э и Невер – с северо-востока, напротив аббатства Жен. Артиллерия проделала в стене бреши. 24 июня Сомерсет предложил капитуляцию, не дожидаясь бойни, в которую превратился бы штурм. 1 июля Дюнуа принял ключи от города. 6 августа Карл VII совершил въезд, который он ловко связал со всеобщей амнистией, поставив Кан на одну доску с Руаном. Король простил даже купцов из Берне, снабжавших английскую армию. Страница была перевернута. Сомерсет отплыл в Кале.

С продолжением военных действий у Карла VII возникли затруднения. Война не прекращалась с предыдущего лета, и казна опустела. Жак Кёр ссудил сорок тысяч экю. Позже оказалось, что для этого ему самому пришлось влезть в долги.

21 июля сдался Фалез. Там обнаружили Талбота, который еще раз спас свою свободу, пообещав – шел Святой год[102]102
  Святой, или юбилейный, год празднуется католиками в круглые даты Рождества Христова. Впервые эту дату велел праздновать Бонифаций VIII в 1300 г. с интервалом в 100 лет, потом интервал сократили до 50 и до 25 лет (прим. ред.).


[Закрыть]
– отправиться в паломничество в Рим. Через три дня капитулировал Домфрон. Последней английской крепостью был Шербур, для осады которого пришлось использовать всю мощь королевской артиллерии. Братья Бюро установили бомбарды даже на взморье, где на пушки дважды в сутки приходилось надевать кожаные чехлы, чтобы они не пострадали от прилива. Шербур открыл ворота 12 августа.

Англичане отплыли к себе на остров. Ровно год назад, день в день, Дюнуа занял Понт-Одемер. Начав платить армии двенадцать месяцев в году, Карл VII порвал с традиционным циклом набегов и осад, каждый год начинающихся заново. Пятнадцать лет административных, финансовых и военных реформ наконец принесли свои плоды.

Ришмон был назначен губернатором Нормандии, Пьер де Брезе – великим сенешалем. Гильом Кузино стал бальи Руана, Робер Флоке – бальи Эврё.

Франсуа де Сюрьенн – Арагонец – добился, чтобы о его причастности к фужерскому делу забыли. Он присоединился к Карлу VII, честно отослав свой орден Подвязки Генриху VI. Он стал человеком победителя, который нуждался в таких солдатах. Ему нашли дело. В конечном счете Арагонец стал бальи Шартра.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации