Текст книги "Адриатические байки от Зямы Исламбекова"

Часть третья. Албания

«Секс – это занятие не слишком увлекательное. Это скучно: я читала».

Валерия Ильинична Новодворская

«Марина». Первая бессонная ночь

– Здравствуйте! Здесь есть кто-нибудь? – громко спросил Виктор Иванович у пустого места, где мог быть работник отеля «Марина».

– Здравствуйте! – приветствовала симпатичная молоденькая албаночка, одетая в белоснежную блузку и черную, ниже колен юбку.

Она, вероятно, спала за своим рабочим местом, и из-за высокой стойки её не было видно.

На хорошем английском она предложила оставить ей паспорта и утром зайти на ресепшен для заполнения анкет и гостевой карты. А пока она предложила ключ от забронированного номера в соседнем корпусе, куда проводит молодой человек, быстро подошедший откуда-то вдруг, готовый помочь отнести вещи в номер.

– Во, лосяра?! – высокорослый Антон не поспевал за низкорослым, худеньким, с кривыми ногами албанцем, в руках которого были тяжеленные чемоданы и сумки.

– Да, я-то точно вас не догоняю, – с грустью в голосе констатировал Виктор Иванович, замыкавший ночную процессию.

В общей сложности идти пришлось не более 150 метров. Территория отеля была ухожена, и ночью мусора не было видно. Везде было чисто, много зелени. В воздухе слышался запах моря. За пять минут сумасшедшего бега по незнакомой местности у мужичков выступил обильный пот, появилась легкая одышка.

Поднявшись на третий, последний этаж первого корпуса, приятели оказались перед деревянной, видавшей виды, дверью, на которой отсутствовала табличка с номером. Зато гвоздем или чем-то ещё было нацарапано 1-1-3-l.

Носильщик легко открыл дверь и внес вещи.

– Добро пожаловать! – на ломанном английском поприветствовал носильщик и протянул руку, в надежде получить чаевые.

– Так, а это что? – Виктор Иванович показал указательным пальцем правой руки на сидевшего посередине холла гигантских размеров коричневого цвета таракана. – Откуда он здесь?

– Больше нет москитов! – радостно сообщил албанец, который оперативно раздавил ногой таракана, затем взял ещё шевелящегося монстра-гиганта и точным, прицельным броском в открытую форточку отправил покойничка на улицу. – Всё, нет никого!

Антон открыл дверь в туалет, совмещённый с ванной, где от включенной лампочки все тараканы бросились врассыпную. Те из них, что побежали по металлической поверхности бойлера, организовали ни то цоканье лапками, ни то что-то ещё, ужасное и противное и по виду, и по звуку.

– А это, бл@дь, что? А? – закричал Антон, взбешенный от такого полчища тараканов в люксовых апартаментах для интуриста.

– Нет москитов, нет, – с идиотской, наигранной улыбкой отвечал албанец.

– Антон, успокойся! Утром разберемся, – Виктор Иванович, как более опытный турист, быстро понял, что такая же картина может быть в любом другом номере. И вообще ему очень хотелось спать. – Антоша, дай ему еврея и пусть он нас оставит в покое.

– На, получи, бл@дь! – Антон всунул в руку монетку, и хотел было закрыть за албанцем дверь, но тот стоял на месте и не собирался никуда уходить.

– Сейчас я ему ещё кое-что дам, – сказал Виктор Иванович и быстро поймал брата, если не отца первого раздавленного таракана. – Держи, пожалуйста! Его можно есть!

Албанец не ожидал такой подлости и уж конечно юмора он не оценил. Паренек радостно протянул руку в надежде принять монетку, но как только таракан оказался у него в руке, албанец растерялся и упустил таракана, выронив его на правый ботинок. Затем, без всякой команды, просто интуитивно, по привычке он раздавил с хрустом таракана. Подняв его, албанец машинально бросил в открытую дверь коридора. И уже после броска до него вдруг дошло, что больше он денег здесь не получит.

Уходил он долго, питая какие-то крохотные иллюзии насчет дополнительных чаевых, насчет вознаграждения, но это был, естественно, самообман, просто юношеские фантазии.

Апартаменты, в которых предстояло прожить три недели, оказались видавшими виды. На кухне, где стоял полудраный двуспальный диван-книжка было практически всё, что бывает в квартирах-студиях… Не было лишь самого малого – посуды, приборов и продуктов. Газовая плита работала, холодильник гудел и морозил, даже маленький телевизор-кубик работал и показывал 30 каналов, из которых 4 были на албанском языке. Возможно, каналов было больше, но ведь была ночь…

Шестнадцатиметровая комната была прекрасно приспособлена к всесезонному и длительному проживанию. Между двумя старыми и короткими кроватями, в которых можно было лежать только на спине, как в гамаке, стояла небольшого размера грязная тумбочка, на которую Тоша положил глаз и которую моментально оккупировал, превратив в платяной шкаф, полку для обуви и т. д., и т. п.

Над тумбочкой торчала на высоте 2 метров пятиватная лампа накаливания. И лампа была рабочей, чего нельзя было сказать ни о торшере, ни о люстре, не знавшие последние годы ни тряпки, ни метелки, т. к. при включенном свете и то и другое было в паутине, сползавшей почти до самого пола.

В комнате стояли журнальный столик и три плетенных старых кресла.

Да, самое главное – под лампой на стене висел кондиционер, с которого мелкой струйкой стекала по стенке на пол вода. Оба кондиционера дышали на ладан, а зря, т. к. ночью температура воздуха на улице была ровно + 36. Но градусник мог и ошибаться, ведь по ощущению обоим казалось, что гораздо теплее.

Антоша по-хозяйски вынес на большой балкон журнальный столик, плетеные кресла, после чего прицельно плюнул вниз на кошку, дремавшую на земле возле пешеходной дорожки, вымощенной бетонными плитами.

– Да, фактурненько! А чья идея была, бл@дь, сюда ехать? – съехидничал Антон и рассмеялся.

– Ты о чем? – включил дурку Виктор Иванович.

– Да так, бл@дь, спросил, бл@дь. Просто интересно, – Антон что-то всё время трогал, хватал и создавалось впечатление, что он не половозрелый молодой человек, а большого роста школьник, который многое знает и который дока во всех мирских делах.

– Скажи-ка, дружочек, мы будем сегодня спать, а? – поинтересовался Виктор Иванович.

– Что-то мне вдруг резко расхотелось, – проворчал недовольный Антон.

– А что вдруг? Что случилось, милочек? – издевательским тоном, словно перед ним стоял маленький и капризный ребенок, спросил Виктор Иванович.

– Пугаюсь я, однако, что к нашим тараканам могут придти в гости их родственники, друзья, просто гости…

– Жарко. Давай кондиционеры включим?! – предложил абсолютно потный Виктор Иванович, который успел уже раздеться до трусов и майки, расстелить свою постель, достать зубную щётку с зубной пастой, мылом …

– Пойду-ка я на кухню…

Полчаса Виктор Иванович боролся с шумом, исходившим с кухни от телевизора и грохочущих кухонных ящиков, которые обследовал Антон.

Было начало пятого и приятелям показалось, что начинает светать. Борьба со сном, жарой и комарами, которые летали и которых было несметное множество, вступила в самую активную фазу. Первым вырубился Антон. Вероятно, от его богатырского храпа все комары и полчища тараканов просто куда-то исчезли.

Виктор Иванович слушал храп Антона, периодически бегал в туалет, на балкон, но сна как не было, так и, падла, не думал приходить.

В шесть утра, когда вовсю уже светило солнце, Виктор Иванович заснул, но проснулся Антон … от храпа своего старшего товарища. В храпе Виктора Ивановича не было никаких доминант. Широкий спектр звуков чередовался с разговорами и вздохами. А ещё Виктор Иванович всё время норовил стащить подушку с кровати Антона. При этом его одеяло с простыней постоянно оказывались на полу.

Осознав, что спать ему в таких условиях просто не дадут, Антон пошел в туалет, где с большим трудом наметал целый унитаз икры, после чего принял душ, помылся, почистил зубы и подушился мужским одеколоном.

– Так, подъём! Встаём, встаём, встаём! – почти над самым ухом прокричал Антон. – Пошли на ресепшен, нас там ждут.

– А который час? – сонным голосом спросил Виктор Иванович.

– Да пора уже, пора! Мы же не дрыхнуть сюда приехали, а отдыхать?! – сказал Антон и вдруг начал сильно смеяться и хлопать себя по коленям, то и дело правой рукой показывать на лицо Виктора Ивановича, словно с ним что-то случилось за несколько часов с того самого момента, как они заселились в номер.

– Что? Что? Что такое? – Виктор Иванович протер лицо ладонью, посмотрел на неё и … О, Боже!? Вся ладонь была в крови!? В собственной крови…

Вскочив с кровати с резвостью молодого бычка, он бросился в ванную, откуда сразу же раздались стоны, нецензурная брань и шум воды, лившейся из крана.

Через 10 минут из ванной вышел чисто выбритый, весь в следах комариных укусов Виктор Иванович. Он был абсолютно голым. На теле были видны следы яростных комариных атак оголодавших птиц, потому что комары не кусают с такой силой и не высасывают так много крови.

Тем временем Антон методично бил неподвижных комаров, расположившихся с набитыми брюшками на стенах, на потолке, на занавесках, на шторах, да вообще везде, где только можно было…

– Вот же ж твари, а?! – констатировал Виктор Иванович. – Ты только посмотри, что они сделали со мной!? А? За что? – ворчал Виктор Иванович. – И почему это они тебя не тронули, а всю свою любовь и нежность отдали мне? А? Ты что, гавном намазываешься?

– Ха-ха-ха! Какие богатые у Вас, профессор, фантазии?! Не надо, бл@дь, обо всех судить по себе! Не у всех такие широкие познания о повадках обитателей животного мира!

– Ну, ты прямо-таки Спиноза! Во, сформулировал?! Молодец, однако!

– Так, бл@дь, в моем доме попрошу не выражаться! Красава! Вот, лучше-ка берите инструмент и орбайтен! – Антон передал Виктору Ивановичу свой журнал, свёрнутый в трубочку и направился в ванную.

Тоша неспешно почистил зубы, умылся, как мог, и под самый конец утреннего туалета внимательно осмотрел своё лицо. Ни одного комариного следа. Ни единого укуса.

Через 10 минут приятели покинули номер и отправились в офис отеля.

Утром прилегающая территория выглядела очень и очень миленько. Постояльцы всех корпусов, словно тараканы, выползали из своих нор и все, как по команде, направлялись в сторону ресторана, где их ожидал завтрак. Некоторые шли к своим автомобилям, припаркованным у ресепшен, но таковых было мало, т. к. всего можно было насчитать не более 15 машин. Это потом станет ясно, что основная парковка находится за корпусами, которых в общей сложности было пять.

Отель, по всей видимости, был семейным и детским. Детей и стариков было много, а из молодёжи – только Антон и с большой натяжкой Виктор Иванович.

Буджэйр ещё не передала свою смену. Теперь утром она выглядела чуточку по-иному: волосы были аккуратно расчёсаны, лёгкий грим на личике, белоснежная блузка, красивая длинная юбка чёрного цвета без каких-либо следов сна или чего-то ещё, что частенько можно увидеть в России. Да, она явно была красавицей, на которую то и дело, под различным предлогом или просто так заходили позыркать местные отдыхающие. Она была не просто приветливой и улыбчивой, она была обаятельной и вкусно пахнущей королевой красоты.

Практически у всех половозрелых мужиков при виде Буджэйр возникало непреодолимое похотливое желание, блокировавшее все другие мысли и чувства, с которыми изначально мужики поднимались на ресепшен.

– А wifi здесь есть? – Антон что-то пробубнил, но девушка поняла всё правильно, хотя, как потом выяснилось, наши туристы были не просто первыми из России, но и единственными русскими во всём Коваи.

2007 г. – это год открытия русскими замечательной и гостеприимной маленькой Албании. В Албании, как и в Греции, если верить героям кинокомедии, всё есть: от наркотиков, оружия и проституток до европейских товаров и услуг. Но об этом чуть позже.

Сам город Каваи[17]17
  Прим. авт.: Кава́я (алб. Kavaja, Kavajë) – город в Центральной Албании в 20 км к югу от Дурреса. Население – 36 000 (2007 год). Административный центр округа Кавая.


[Закрыть] находился от территории отеля чуть севернее и на восток в шаговой доступности. Отель был крайним на береговой линии отелей, расположенных от Дурреса до «Марины». Архитектурно «Марина» был копией двухзвёздочного отеля Хургады или Сафаги, но по рейтингу он позиционировался как 4+. Обширная территория с красивыми албанскими соснами – длинный лысый ствол и раскидистая крона с шишками, которые то и дело падали на голову, кипарисы и гладкоствольные пальмы. Были и ещё какие-то деревья, кусты, но в памяти осталось лишь только это.

Буджэйр предложила по чашечке кофе, и Антон обрадовался такому своевременному предложению – знаку внимания, словно маленький ребёнок. Он начал было с ней флиртовать, но без знания хотя бы английского, это оказалось утопией. Виктор Иванович наблюдал с улыбкой за разговором слепого с глухим. Он то и дело рассказывал девушке о Санкт-Петербурге, о России, о том, как они добирались до отеля. Ей было очень интересно, и она согласилась в следующее дежурство больше уделить обоим времени, а сейчас ей надо было передавать смену, и она должна была готовить отчет.

Через десять минут третья чашка кофе была выпита, все формальности улажены, и приятели могли спокойно идти на завтрак, что они, разумеется, и сделали.

8.00, полный зал, лёгкая оркестровая музыка, шведский стол и … почти все столики заняты. Много детей, и ничего из спиртного, даже пиво.

Официанты сказали, что алкоголь – за свой счёт и только с 11.00, а завтрак начинается в 8.00 и заканчивается в 10.00.

– Не, так дело не пойдет! – Антон встал из-за стола и направился к выходу. – Щас приду, – только и буркнул Антон, который был в своей любимой цветастой рубахе и каким-то чудом (?) заштопанных серых парусиновых брюках, однако ещё ночью они были обычной половой тряпкой.

– Мне с тобой?

– Не, не надо? А чумодан, бл@дь, открыт?

– Открыт, а что?! – удивился Виктор Иванович.

Вдруг Антон развернулся и, подойдя к столику, за которым сидели двое родителей с тремя маленькими детьми, решительно, без спроса взял пустые пол-литровые бутылки из-под воды. С ними он и ушёл в номер отеля.

Виктор Иванович, зная вкусовые пристрастия Антона, решил сделать доброе дело. Он прошелся по раздаче и набрал на двоих всевозможной еды. Вот лишь маленький перечень того, на что упал профессорский глаз:

– маленькие охотничьи колбаски;

– омлет с различными добавками, как-то: жареный лук, ветчина, сыр, помидоры, огурцы, свежий перчик;

– сырная нарезка;

– мясная нарезка;

– какая-то маленькая жареная рыбка, которую все брали;

– сливочное масло;

– французские булочки;

– финики;

– апельсины;

– яблоки;

– киви;

– арбузы;

– дыни;

– куриные крылышки, приготовленные на решетке гриль;

– миниатюрные по размеру пирожные, всего – 12 видов;

– апельсиновый сок;

– яблочный сок;

– чёрный кофе с молоком.

Брал всего по чуть-чуть, на пробу, но в итоге на столе получилась продуктовая гора.

Вернулся Антон как ни странно быстро. Глазки у него горели, настроение было игривым.

Он присел за столик и вдруг из своей замечательной сумки достал бутылочку минералки. Затем, внимательно, но быстро-пребыстро оценив усилия старшего товарища, Антон метнулся в сторону прилавка, откуда вернулся с десятком варёных яиц, чистыми кружечками под кофе и французскими булочками.

– Ну-с, приступим-с! – потирая руки, Антон разлил по чашечкам жидкость из принесенной им бутылочки.

– Ты что, за водкой бегал? – удивился Виктор Иванович.

– Вздрогнули, – сказал Антон и чокнулся чашечкой с чашкой Виктора Ивановича. – Здраве будем, бояре!

Два десятка удивленных глаз внимательно следили за русскими, которые с утра накатывали на водочку.

За пятнадцать минут первый литр был осилен.

Приятели сидели за столиком у самого выхода, и алкогольные пары были слышны абсолютно всем, кто входил или выходил из ресторана. А ещё через 20 минут весь отель точно знал, что приехала русская мафия, которая …

А почему мафия? По прикиду? Или по лысой, бритой наголо профессорской башке?

При входе в ресторан было объявление на 5 языках о запрете проноса и распития своих алкогольных напитков. Были и другие требования администрации отеля, касающиеся дресс-кода, как-то: нельзя было находиться в купальниках и плавках, а на ужин нельзя было приходить в шлёпанцах и шортах, в майке и т. д. Так везде, во всём мире. И что? Наши герои на это смотрели сквозь пальцы… Увы, но это надо было констатировать, фиксировать, и за это надо было наказывать.

После литра водки приятели не стали буйными, они стали раскрепощенными и свободными от обязательств, условностей, хороших манер. Особенно это касалось Антона, который попрощался с рестораном, прихватив с собой, аккуратно спрятав в свою сумку четыре плоских и четыре глубоких тарелки, два ножа, три столовых и две чайных ложки, две вилки, две чашечки с блюдцами и два больших стакана.

– Так, теперь на нашей кухне есть всё, чтобы можно было продержаться пару дней. Бухло с закуской есть. А посуда теперь тоже присутствует, – уже на выходе констатировал Антон. – Кстати, надо бы посмотреть новую тёлочку на ресепшене?!

– Ты в номер или где? – с улыбкой спросил Виктор Иванович, собиравшийся искупаться.

– Да пока непонятно…

– А на пляж придешь? – поинтересовался Виктор Иванович.

– Не исключено.

До воды было не более 70 метров, из которых сам песочный пляж составлял не менее половины пути. Пройдя зону круглого бассейна с прозрачной иссиня-голубой водой, Виктор Иванович ступил на ещё не раскаленный от солнца желтый песок. Море было спокойное и даже ласковое. То тут, то там из воды выскакивали рыбки, а далеко-далеко небо сливалось с морской гладью, отчего казалось, что чайки, летающие и кричащие что-то неподалеку от берега, зовут тебя в увлекательное путешествие в морскую даль…

Километрах в десяти от берега в море выстроились в длинную очередь на рейде сухогрузы и танкеры для захода в морской порт Дурреса. Порт находился на другой стороне подковообразной бухты и в ясную солнечную погоду был хорошо виден. Более того, в морской бинокль были различимы дома, дороги, большие машины.

Виктор Иванович стоял у самой воды, раскинув в стороны руки, словно крест, в надежде получить равномерный загар всего обнаженного тела. По песку ходить из стороны в сторону, или бродить по большой территории пляжа ему почему-то не хотелось.

Примерно в 100 метрах, в сторону Дурреса, стоял металлический забор из прутьев, который в принципе не мешал свободному проходу в обе стороны. А рядом с будкой охранника находился дот[18]18
  Энвер Ходжа, который правил Албании с 1944 по 1985 годы построил в стране порядка 900 тысяч дотов, которые иностранцам с первого взгляда покажутся приземлившимися на албанской земле НЛО, конечно если они подойдут поближе, то убедятся в земном происхождении этих штуковин. Буквально все силы страны пустили на строительство дотов. При том, что народ голодал и жил в нищете, вопрос с жильем был открытым во все времена, многие албанцы и до сих пор живут в палаточных лагерях в поле. Строительство дотов началось с 1970 годов, когда Албания порвала свои отношения с СССР, где началась политическая оттепель. Стоимость каждого дота может быть оценена на современные деньги в 2000 долларов, каждый дот может выдержать атаку современных самолетов бомбардировщиков, тяжёлой артиллерии, а может быть и ядерных ударов, также имеется защита от газовой атаки или химического оружия.
  Доты устанавливались в городах и на пересечённой местности так сказать, с таким расчетом, чтобы каждая албанская семья могла укрыться в одном из таких сооружений. С началом перестройки в Албании доты хотели снести, однако поняли, что дело это затратное и может быть вообще не выполнимое, тогда решили, что доты может использовать народ на местах по своему усмотрению, в дотах сделаны подсобные помещения, в курортной местности они служат целям туризма, на пляжах из них сделали раздевалки и душевые, некоторые доты переоборудованы в киоски и магазинчики, в некоторых даже живут люди. Маленькие доты являются самыми популярными сувенирами у иностранных туристов.


[Закрыть], бойницы которого смотрели на море. А к концу пребывания в Албании Антон насчитал только на территории отеля 4 дота, а в шаговой доступности к главному входу в отель ещё 15-20 больших и малых дотов.

Доты на пляже использовались лишь для отправления естественных надобностей. Туалетов поблизости не было и албанцы, кто украдкой, а кто и воткрытую, бегали в эти памятники албанской военщины 20-ого века.

Виктор Иванович после получасового принятия солнечной ванны, под усиливавшимся с каждым часом солнцепёком, принял решение искупаться в море.

Вода была тёплой. Начали появляться небольшие прибрежные волны. Природа их происхождения вначале казалась непонятной, однако затем профессор сообразил, что катера и большие суда, пришедшие в движение, гнали волны, которые с запозданием доходили до берега.

Вода сразу же помутнела, изменила цвет, превратившись в какую-то неприятную и безрадостную жидкость (купаться в море теперь почти не хотелось, разве что только окунуться и выйти на берег). Сразу после захода в воду пошла глубина не более 1,7 м, затем отмель с глубиной не более 50 см и протяженностью метров 30-40, а далее, вглубь, вода становилась прозрачнее, стали появляться большие камни, рыбы, крабы и т. д. Глубина росла плавно метров до 6-7, а затем создалось впечатление, что Адриатика – лужа типа Маркизовой[19]19
  Марки́зова лу́жа – ироничное, фольклорное название Невской губы – части Финского залива от устья Невы до острова Котлин, либо всего Финского залива. Маркиз де Траверсе, невольно подаривший свой титул восточной части Финского залива. Маркизова лужа, название, возникло в первой трети XIX века в среде офицеров Балтийского флота. Происходит от титула тогдашнего (1811–1828) морского министра России маркиза Жана Батиста де Траверсе, французского эмигранта на русской службе, при котором почти прекратились дальние морские походы, а плавания флота осуществлялись не дальше Кронштадта.
  Морской министр, бывший прежде командующим гребным флотом Российской империи и получивший боевой опыт в стеснённых условиях финских шхер, полагал небольшие глубины и закрытость Невской губы необходимыми условиями боевой подготовки. Кроме природных стеснений, русский флот во времена Траверсе испытывал и денежные стеснения, чем также обусловливалась недалёкость его плаваний.
  Название, широко распространённое в XIX веке, и сейчас также нередко используется для обозначения Невской губы, особенно когда необходимо подчеркнуть её мелководность и небольшой размер по сравнению с открытым морем. Помимо народного языка, это название можно встретить в прессе, литературе, в названиях различных петербургских заведений. История перехода дворянского титула на акваторию возле Петербурга неоднократно описывалась в произведениях Валентина Пикуля и Николая Задорнова.


[Закрыть], что на Финском заливе Балтийского моря.

Сплавав до дальнего буя, проплыв метров 500 в один конец, Виктор Иванович вдруг понял, что самое правильное для него – это растянуться на песке и позагорать прямо у воды.

Вернувшись к берегу, он вдруг заметил несколько албанских семей с детьми разного возраста, которые плескались, шумно играли и при этом … какали в воде. Оказывается, у албанцев считается в порядке вещей ребёнку или взрослому вот так, запросто справлять надобности в море, в озеро или реке.

Надо сразу же оговориться, что далеко не все албанцы предпочитают гадить в воду. Скорее, единицы. Но этих единиц так много, что возникает вопрос: разве можно одновременно срать и купаться? Можно. Достаточно пройтись по центральной улице, где мусор выбрасывается прямо на середину, где летают мухи, ползают мыши и крысы, … и где красивые витрины в магазинах, где всегда многолюдно и где живут не самые бедные албанцы.

Но вернемся на пляж. Виктор Иванович не знал, что ему делать?! «Надо выпить, надо выпить!» – только и крутилось в голове. А ещё Антона не было!? Да где же он там шарится, а?

– Эй, мистер! Калаш нужен? – спросил низкорослый, кривоногий, с волосатыми худыми ногами, смуглый албанец, лет 22 – 25, подошедший со стороны забора в одних плавках, весь перекошенный в противоположную большой сумке сторону.

– Не понял? – ответил на английском Виктор Иванович и сверху вниз глянул сначала на парня, затем на гигантских размеров увесистую спортивную сумку.

– Сэр, я предлагаю по 800 евро автомат Калашникова с двумя рожками и пистолет ТТ с двумя обоймами. Пистолет отдам за 600. Показать? – парень не стал дожидаться ответа, а почти сразу же полез в сумку.

– У тебя есть оружие? – переспросил Виктор Иванович, ещё надеясь на то, что он что-то неправильно понял.

Надо было видеть лица обоих. Один сиял от радости и с чувством гордости демонстрировал обе стрелковые единицы, блестевшие на солнце и источавшие аромат оружейной смазки. Другой пребывал в полной прострации. Такого он даже в Африке не видел, чтобы вот так, запросто, к нему, стоявшему в одних мокрых плавках и слаксах подошел незнакомый торговец, и стал воткрытую предлагать запрещённый во всех странах мира без исключения оружие.

– Если возьмёшь оба, то я тебе сотку скину и дам ещё дури пару доз просто так. Понимаешь меня? – албанец не мог сообразить, почему интурист не проявляет интереса к оружию, к наркотикам. – Будешь брать? Или тебе надо жареной кукурузы? Минералка нужна? – не унимался торговец смертью.

– Что? – только и смог из себя выдавить ошалевший от увиденного профессор.

– Есть плавки, туфли… У тебя 46-ой размер? – албанец достал всё из той же сумки плавки, часы, финики и жвачку.

– Нет, спасибо, – вежливо ответил Виктор Иванович и отвернулся в сторону отеля, в надежде увидеть Антона, который обещал вот-вот придти.

– Я не пойму: тебе вообще ничего не надо из всей моей коллекции? Да? – недоуменно спросил албанец. – А чего ты тогда здесь стоишь?

– Я на отдыхе. Загораю. Понимаешь? – ответил Виктор Иванович и вытянул в разные стороны руки.

– Странный какой?! – албанец начал более внимательно разглядывать иностранца. – Чего ты здесь делаешь? Ты зачем сюда пришел? – ещё чуть-чуть и продавец начал бы драку.

– Да успокойся ты… Я живу в этом отеле, – и Виктор Иванович показал глазами на главный корпус, из которого то и дело выходили люди.

– А где же тогда твой браслет? – с подозрением спросил албанец.

– Какой ещё браслет? – удивился профессор.

– На руку, – албанец показал на себе место, куда одевается браслет.

– А, это?! Нам ничего не дали. Надо будет спросить потом…

– Ладно, сэр, у меня дела. Я ещё днем буду и завтра так же. Приходи с деньгами, купишь что-нибудь, – сказал албанец и пошел дальше по пляжу, то и дело, подходя к отдыхающим, и что-то им предлагая.

* * *

Буджэйр сидела на подушке кровати Виктора Ивановича, на которой ещё совсем недавно она чпокалась с Антоном, загадочным и непонятным русским мачо…

Девушка сдала смену и собиралась ехать домой, но Антон всё время крутился возле неё, и что-то рассказывал на языке, которого она никогда ранее не слышала. Отель был международным, но русских здесь ранее никогда не было. Более того, все иностранцы имели албанские корни и прекрасно знали язык предков. В этот заезд были греки, итальянцы, бельгийцы, черногорцы, македоняне, сербы, американцы с Аляски и … русские.

Именно потому, что русских никто и никогда ранее не видел, к ним отношение было несколько иным, чем к обычным отдыхающим, пусть даже и иностранцам. Апартаменты, вид на море, самый тихий корпус и т. д., и т. п.

Буджэйр была студенткой пятого курса факультета естественных наук Тиранского университета[20]20
  Тиранский университет (алб. Universiteti i Tiranës) – крупнейший и наиболее значимый вуз Албании. Образован в 1957 году на основе Института наук и 4 других вузов. С 1985 по 1992 год носил имя Энвера Ходжи (Universiteti i Tiranës «Enver Hoxha»).


[Закрыть], и это были её последние летние каникулы. Она имела двух младших сестёр и ещё не старых родителей, которые все вместе жили и работали в Каваи. И только она, отличница и самая толковая из детей, сумела выбиться в люди.

Она много читала и очень любила классическую музыку. Будучи любознательной и очень целеустремлённой, она ещё безумно любила животных, особенно лошадей и крупных собак. А теперь она узнала, как правильно пить на брудершафт, узнала, как правильно делать эротический массаж…

Секс с Антоном был необычный. Русский инструмент и фантазии обладателя могли затуманить мозг любой. Антон был изобретателен и неутомим. Он менял позу за позой, то и дело беря минутный перерыв, после которого всё начиналось с такой бешеной энергией, что стройная Буджэйр взлетала и падала, словно она контактировала с гранито-дробильной машиной или с наковальней. Ни стоны, ни крики, ни царапанье ногтями – ничего не помогало. Антон крутил-вертел девушку, у которой уже был некоторый сексуальный опыт, но чтобы было такое?!

По возрасту, Виктор Иванович был близок к родителям Буджэйр. Все вещи остались на пляже, и Виктор Иванович, без всякой задней мысли решил зайти за Антоном и пригласить искупаться в бассейне, в котором ещё никто не купался, т. к. он был без подогрева и вода в нем ещё не нагрелась.

Антон принимал душ, Буджэйр сладостно дремала на кровати Виктора Ивановича, а Виктор Иванович искал в сумке Антона презерватив, т. к. он уже снял и повесил сушиться плавки, а желание трахаться усиливалось с каждой секундой.

Девушка не сразу поняла, что у неё поменялся партнер. Без каких-либо прелюдий и ласк профессор начал своё дело в классической позе. Работал он примерно в том же ритме и темпе, что и его более молодой приятель с той лишь разницей, что циклы, или точнее – начала и окончания каждой фазы циклов были более акцентированными. Своими здоровенными ручищами он сжимал ноги таким образом, что не повернуться, не выскользнуть из плена девушка не имела никаких шансов. Нельзя сказать, чтобы ей было противно или неудобно. Но с морально-этической точки зрения это походило на элементарный разврат. Но только с одной стороны, а с другой стороны – оба были русскими, никто и никогда об этом, думала Буджэйр, не узнает, и самое главное – оба предохранялись.

Антон дрызгался в душе минут пятнадцать. Войдя в комнату с полотенцем на голове, он замер от неожиданности и удивления. Никак не мог он себе представить такого развития событий! Что это?! Вытерев полотенцем всё тело, особенно волосы, Антон оделся и, недолго думая, завалился на свою кровать. Девушка ничего этого не видела. Она летала вверх-вниз под здоровяком с закрытыми глазами и плутовской улыбкой. Ей было очень и очень хорошо.

Минут через 15 Виктор Иванович протянул руку за подушкой Антона. Он резко выдернул её из-под головы приятеля и быстро, решительно и умело засунул девушке подушку под зад. Началась вторая серия. Ощущения у неё теперь были совсем другие. Такого она никогда в жизни не испытывала. Оргазм не просто накатывал и откатывал, накатывал и откатывал, а стал таким сильным, таким эмоциональным, что параоргазм – вариант оргазма, при котором из уретры происходят пульсирующие порционные выбросы мочи[21]21
  При таком варианте разрядки – параоргазме, женщина на высоте возбуждения ощущает не столько приближение оргазма, сколько усиление позывов на мочеиспускание. У некоторых женщин формирование оргазма во время близости происходит через стадию параоргастического варианта разрядки.


[Закрыть], пошел у Буджэйр с интервалом в 4-5 минут. Бедняга громко стенала, царапалась и кричала, выла и кряхтела. Она была на вершине блаженства.

Лишь через полтора часа истязаний красавицы Виктор Иванович успокоился. Он неспешно встал, снял переполненный спермой презерватив, и направился в душ, где пробыл недолго, буквально несколько минут.

Когда он выходил из душа, то столкнулся в проеме с Буджэйр, которая, замотанная в полотенце, следовала в ванную. Она решительно оккупировала на полчаса спасительное помещение номера, где не просто смывала следы разврата, но и решала самый главный для нее вопрос – что делать?

– Я предлагаю не ждать девушку, а идти на пляж, – Виктор Иванович был в хорошем расположении духа.

– Согласен, пошли.

Приятели в одних плавках и слаксах стояли у воды бассейна, в котором купались взрослые и дети. Вода была чистой, да и народу было уже прилично. Близился полдень. Фортовые брюки, рубашка и сумка через плечо Антона лежали на сиденье пластикового белого кресла.

– Да, никак я от Вас такого не ожидал, – бросил Антон фразу, после которой приятели чуть не рассорились.

– Не поверишь?! Я и сам от себя такого не ожидал! – со вздохом сожаления и раскаяния ответил профессор, – Что-то со мной случилось?!

– Я её разрабатывал, я её поил…

– На мои деньги! Не забывай, что водка – моя! И при заселении я с ней общался, а не ты!

– Стоило только отойти в душ, как Вы уже прыг да скок…

– А почему ты её на моей кровати оформлял? – перешел в контратаку Виктор Иванович.

– Да ладно Вам мелочиться! Какая, блин, разница?! Моя, не моя, бл@дь…. Вы ещё заплачьте…

– Есть, дружочек, разница, есть! Это – как в анекдоте… – Виктор Иванович сделал такое выражение лица, от которого Антон прыснул со смеху.

– Кстати, я эту цыцу разработал, а Вы тут – хоп! На всё готовенькое… Не стыдно, а? – Антон начал ёрничать.

– Ещё раз увижу, что на моей кровати ты кого-нибудь оформляешь… – Виктор Иванович не успел закончить, т. к. Антон вставил гениальную «добавку».

– … без меня, – Антону было весело как никогда. – То нельзя, то давай?! Вас не понять, профессор?! Вы с нами или Вы где, а?

– Я – здесь, я всегда!

– Да, кстати, а не хлопнуть ли нам по рюмашечки, а? – игриво подмигивая, спросил Антон.

– А, давай! – Виктор Иванович уже проголодался и вообще, пора было обедать.

В ресторане отеля было почти безлюдно. Приятно пахло едой. Отдыхающие входили, выходили. Туда-сюда, еле волоча ноги, сновали официанты. Молодые, низкорослые, худенькие, с короткими аккуратными стрижками, в чёрных брюках и белоснежных рубашках они создавали лёгкий ветерок, но не более того. Кондиционеры хоть и работали, но, очевидно, плохо.

Обед был платным и, судя по ценам, которые беглым взором изучил Антон, имело смысл такой обед пропустить.

Приятели пошли в сторону домов, которые были хорошо видны со стороны пляжа. Виктор Иванович в голубых плавках с разводами от морской соли, в гигантских слаксах, пузом вперед, шел по тенистой аллее с уверенным видом, словно он, и только он – хозяин жизни на планете Земля. Антон отставал на полшага – шаг, крутя голову по сторонам с видом знатока, завсегдатая, жившего здесь, как минимум, лет пять, а то и всю жизнь. Любой прохожий, любой встречный обращали внимание на обоих колоритных мужиков. Почему-то всем сразу было очевидно, что это – иностранцы. Здоровый и уверенный в себе Виктор Иванович даже без одежды источал долларовый запах и благополучие. Высоченный спутник в стремной амуниции явно был при деньгах. Оба держались солидно и уверенно.