Текст книги "Грот памяти"

Грот памяти
А. Титов

© А. Титов, 2023

ISBN 978-5-0060-7797-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Поезд остановился у станции с одинокой выцветшей табличкой «Приморск». Ветхая платформа, словно живыми тисками, была зажата зарослями, полными жужжания и стрекота насекомых. Терновники, репейники, шиповники и усыпанные белыми цветками спиреи источали приторно сладкий аромат, дурманящий голову не хуже терпкого вина. Всего пара вздохов, и слабость тёплой волной разливалась по телу, хотелось лечь где-то в тени и крепко заснуть.

Придерживаясь за поручень, Николай выбрался на улицу и зажмурился от яркого полуденного солнца. Жар, будто из растопленной печи, хлынул ему в лицо и показался столь нестерпимым, что захотелось попроситься обратно в вагон, где кондиционер усердно оберегал прохладу. Но поезд уже простился протяжным гудком и, лениво набирая скорость, уползал дальше.

Единственная дорога, что вела от станции, недалеко от лестницы смело бросалась в самую гущу зарослей и там пропадала из виду, обогнув мешок с мусором. Она вела к маленькому прибрежному городку Приморск, который не значился ни в одной туристической брошюре. Там не было ни гостиниц, ни домов отдыха или санаториев, да и достопримечательностей не нашлось бы, чтобы сделать красивые фотографии на тему «Как я провёл лето». Ничего, что привлекло бы любителей громких вечеринок и ценителей комфорта. И именно поэтому Николай выбрал Приморск.

За прошедший год он слишком сильно устал от шума и вечной суеты, потерял интерес к большим компаниям. Многое произошло такого, что хотелось обдумать, переварить и понять наконец, зачем жить дальше.

Николай накинул походный рюкзак на плечи и ринулся сквозь заросли. Отвратительная, разбитая, как стиральная доска, дорога неугомонной змеёй виляла среди кустов. Иногда над зарослями показывались покатые металлические крыши домов, ослепительно сияющих в свете солнца. К ним-то Николай и продирался, обжигаясь крапивой и собирая на штанах колючки репейника.

Заросли долго не кончались, и уже думалось, что сама дорога безнадёжно заблудилась. Весь мокрый, потный, красный то ли от жары, то ли от крапивы, что хлестала отовсюду, Николай прошёл не меньше двух километров. А потом неожиданно дорога свернула налево и упёрлась в детскую площадку. Заросли выплюнули Николая в город, устав от его упорства.

Приморск представлял из себя смесь советских пятиэтажек и дореволюционных купеческих домов. Утопая в густой тополиной листве, они чередовались ровными кварталами и заполняли прибрежную линию от густого леса до скалистого утёса. Через арки виднелись ухоженные внутренние дворики и редкие припаркованные автомобили. А с внешней стороны, почти в каждом из домов, на первых этажах располагались магазинчики, кафешки, ещё какие-то очень нужные и малопосещаемые заведения. И все вывески удивляли своей скромностью. Не было здесь места пёстрым цветам столичных улиц.

Аккуратно и скучно – вот какие слова крутились на языке, когда меньше чем за полчаса Коля прошёл Приморск из одного конца в другой. Дальше начинался крошечный пригород с дачными участками, но и он был таким же геометрически ровным, будто расчерченным по линейке.

Дачный район с двух сторон зажимала скала и её склон, а с третьей – море, которое норовило подобраться волнами к крайним участкам. Так и попрятались все дома за высокими заборами и выглядывали из-за них чердачными окошками.

Впритирку к скале, заменявшей один из заборов, находился нужный участок. Дом, который Николай арендовал, давно не красили. На зелёной крыше расползались ржавые пятна, стены выцвели, побледнели. Неказистый такой дом, старый, хлипкий. Теперь стало ясно, почему цена такая скромная.

Хозяйка ждала на лавочке у калитки. Мрачная сутулая женщина со слезливыми глазами, до краёв полными печали. На её плечах поверх платья персикового цвета лежал платок, концы которого она теребила узловатыми пальцами.

– Здравствуйте! Вы Виктория Ивановна? – дружелюбно обратился к ней Коля.

– Николай? – грустно спросила она и тяжко вздохнула: – Я уж думала, вы не придёте.

– Извините, опоздал. Не рассчитывал, что от станции тут идти и идти. Чуть не заблудился.

– Как вам у нас? Не жалеете, что приехали?

– Нет, конечно. С чего бы? Очень миленький городок. Да и пляж, как я посмотрю, не очень забит.

Николай кивнул на песчаный берег, который начинался через дорогу от забора. Несмотря на разгар дня, там не было ни одного человека.

– Город как город. Ничего особенного. Вы дом будете смотреть, или мне сразу ключи отдать?

– Посмотреть было бы неплохо, хотя это вряд ли что-то изменит.

– Тогда пойдёмте.

Виктория встала, оправила платье и прошла в калитку. За ней скользнул и Николай.

Он не ожидал увидеть ничего особенного. Что такое дача, знал не понаслышке, потому и не удивился, когда увидел на участке в четыре сотки старый холодильник, приспособленные под дрова, и газовую плиту, заставленную пустыми банками из-под детского питания. В саду росли кряжистые старые яблони и груши, в дальнем углу виднелся персик с худыми ветвями, усеянными ещё неспелыми плодами. От всей этой растительности воздух стал душным, но их тень спасала от солнца.

Сам дом был тоже совершенно обыкновенным. Веранда с большими окнами, треть которой занимал стол, под которым был плотно напихан какой-то хозяйский скарб. В дальнем углу небольшая кухонка, а напротив входа – лестница на чердак. Из веранды вело две двери: в спальню с двумя кроватями и шкафом и в какое-то подобие гостиной с диваном и тумбой под телевизор, место которого занимал толстый слой пыли. Зато имелся стеллаж с подборкой дешёвых детективов и подшивкой журнала «Наука и жизнь» за семьдесят восьмой и семьдесят девятый года.

– На чердаке ничего особенного нет, так что туда можете не заглядывать, – сообщила Виктория.

– Хорошо. В общем и целом меня всё устраивает. Я видел на участке душ. Он работает?

– Да, надо только воды в бак налить.

Николай отсчитал предоплату, и Виктория приняла её с таким видом, будто ничего хуже с ней в жизни не происходило. Казалось, она вот-вот расплачется и умчится прочь, зажав ладонью рот.

– Простите, у вас что-то случилось? – спросил Николай.

– В каком смысле?

– Ну, выглядите вы так, словно очень о чём-то переживаете.

– Правда? Ничего не случилось, я всегда такая.

Виктория так испугалась вопроса, что вовсе сникла, а Николай уже корил себя за то, что вообще полез в чужие дела. Теперь повисло неловкое молчание, из которого надо было как-то выбираться.

– Ну, я буду устраиваться, наверное.

– Да, конечно, если вам что-нибудь понадобится, звоните. Или заходите.

Виктория помялась ещё немного, поглядывая по сторонам, и ушла. Николай проводил её до калитки, а потом ещё долго смотрел ей вслед. Всё-таки что-то в ней настораживало. Такого горя в глазах просто так не бывает.

Но долго думать о чужих проблемах Николай не хотел. Отпуск начинать с таких мыслей – дурной тон. Куда приятнее скорее переодеться и прямиком в море. Забежать, взрывая волны, и окунуться разом с головой. Чтобы глаза защипало от соли, чтобы потерять где верх, где низ.

Николай вдруг понял, что позволил себе лишнего. Не было больше в его жизни радости. Не должно быть!

В качестве наказания он достал телефон и включил видео со своего позапрошлого дня рождения. Там он и его жена Юля, ещё здоровая, полная жизни, с искрящимися весельем глазами. Были и друзья в кадре, и полный угощений стол. Все шутили, смеялись и даже не задумывались, что это в последний раз.

Ком подступил к горлу, и на глазах навернулись слёзы. Николай остановил видео на середине, выключил телефон, чтобы никто не дозвонился, и бросил его на дно рюкзака. А сам сел на кровать и тупо уставился перед собой.

Ничего уже не вернуть.

Ничего не исправить.

Глава 2

Полчаса потребовалось, чтобы вернуть душевное равновесие. Куда быстрее, чем раньше, но всё равно оставалось тянущее, колючее чувство стыда. Даже спустя полгода после Юлиной смерти совесть не успокоилась. Да и вряд ли когда-нибудь успокоится.

Собравшись с мыслями, Николай отправился купаться. Тёплая, будто парное молоко, вода и полное уединение. Где-то вдали гудели машины, играла музыка, и звуки города сливались в ласковый шелест. Именно этого и не хватало, когда жизнь превратилась в Гордеев узел. Клубок противоречий, разрубить который не поднималась рука.

Николай отплыл подальше и нырнул. Глаза открыл не сразу. Солёная вода слегка их пощипывала, но всё же можно было рассмотреть и мелких рыбёшек, и крупные камни на дне. Николай опустился глубже, на самое дно, но тут же направился к воздуху, ощущая, как удушье сжимает грудь и пульсирует в висках. Слишком просто было сдаться, остановиться. Но Николай всё же заставил себя всплыть и вдохнуть всей грудью.

Он лёг на воде. Распростёр руки и ноги, расслабился. Уши опустил под воду и слушал, как переливчатой трелью двигают волны песок. Ещё яркое, хоть и не такое горячее солнце повисло над макушками соснового леса. А небо чистое-чистое, словно мелком голубым нарисованное.

Так и хотелось поверить, будто всё позади и не надо больше печалиться. Будто и не совершал Николай ничего дурного. Ведь слабости есть у всех, особенно когда жизнь становится чередой стресса и кошмарных снов. Но начиналось всё как сказка.

Первая любовь, школьная пора. Это было раз и навсегда. В то время вообще всё делалось раз и навсегда. Обида и дружба, вражда и любовь. Всё казалось самым настоящим на свете.

Николай впервые поцеловал Юлю осенним вечером две тысячи восьмого. Тогда на улице дождь размочил грязь и опавшую листву, наполнил воздух влажными запахами октября. А Коля и Юля спрятались в каком-то подъезде. Им было по пятнадцать, и они любили друг друга с той страстью, когда непогода не в силах прервать свидание.

На площадке между четвёртым и пятым этажами они нашли себе убежище от непогоды. Обнялись и долго смотрели друг другу в глаза, редко обменивались признаниями и клятвами. Они были юны и с замиранием сердца пытались решиться на первый шаг в мир взрослых. Это было так страшно и сложно, необычно, волнительно. Не нашлось бы во всём мире ничего, что желали бы они с большей силой. И наконец Коля легонько коснулся Юлиных губ.

Так это и произошло. Доказательство вечной любви, которое застыло самым сладким воспоминанием.

Николай открыл глаза и понял, что заснул. Лишь чудом его не унесло далеко от берега, но город уже казался пугающе маленьким, даже игрушечным. Пришлось хорошенько постараться, чтобы вернуться на берег. А потом долго лежать в лучах предзакатного солнца, чтобы унять сердце.

Дома Николай принял прохладный душ, смыв остатки усталости, и отправился искать, где повкуснее и подешевле поесть.

Таких мест в городе оказалось много. Три шашлычные, один ресторан и с десяток разношёрстных забегаловок, где меню пестрели чудаковатыми иностранными названиями. К счастью, в скобочках всегда пояснялось, что же это такое. Малиновый пирог оказывался распберри кейком, каттейдж чиз превращался в сырники. И всё в таком духе, будто местные уже готовились принимать заграничных гостей.

После ужина Николай прогулялся по набережной. Застрял ненадолго у причала, где на тихих волнах покачивались катера и небольшие яхты. Вдоль пирса по каким-то делам бегали крепкие загорелые ребята в белых бескозырках с золотым якорем. А над их головами целыми стаями вились вечно чем-то недовольные крикливые чайки.

Возле ближайшего к берегу катера возился мужчина лет пятидесяти. С округлым пузом, оттопыривающим белую футболку, как надувной шарик, он был удивительно подвижен. Загорелые жилистые руки с лёгкостью завязывали канат, а ноги крепко, будто на магнитах, держали моряка на покачивающемся катере.

Мужчина вытер глянцевый от пота лоб, накрыл выцветшей кепкой не менее выцветшие седоватые волосы и осмотрелся. Заметив Николая, он поколебался немного, но подошёл и сходу протянул руку:

– Здорово, турист! Меня Петром звать.

Николай растерялся. Ни с кем знакомиться он не собирался, да и не привык к такому общению. Но руку всё-таки пожал и представился.

– А как вы поняли, что я турист?

– У нас тут приезжих мало, вот и выглядишь ты, как белая ворона. Ещё вон и загореть не успел.

– Ну да, я только сегодня приехал, – напряжённо пояснил Николай. А заодно решил уточнить то, что смущало его с момента, как на глаза попалось объявление о сдаче в аренду домика у самого берега моря: – А почему у вас мало туристов? Вроде и пляж песчаный, и природа красивая.

– Да кто ж его знает? – хохотнул Пётр, но сразу более серьёзно сообщил: – Сюда едут не для того, чтобы отдохнуть.

– А зачем же ещё ехать на море? Работать? Так у вас вроде и предприятий особо нет.

– Приморск наш – необычное место. Оно притягивает тех, кого мучают ошибки прошлого. Вот и едут сюда, чтобы разобраться в себе.

– Какой-то эзотерикой попахивает, – выдавил из себя улыбку Николай.

Но Пётр взглянул на него так пронзительно, будто в саму душу посмотрел. И произнёс:

– А ты ведь знаешь, что я прав. Тебя мучает совесть. Я таких ребят видел не раз. Ты застрял в прошлом, потому что не можешь себя простить. И именно поэтому ты, Николай, приехал в Приморск.

Меньше всего Николаю хотелось, чтобы к нему кто-то едва знакомый лез в душу. Такого он не позволял даже друзьям, из-за чего и рассорился со всеми после смерти Юли.

– Это не ваше дело, – сухо сказал он.

– Да, я понимаю. Извини, что задел за живое. Мне жена часто говорит, что я не умею держать язык за зубами. Но что поделать.

– Ничего. Всё в порядке. Скажите, а в городе вообще есть чем заняться? А то я всё по сторонам смотрю, а везде одно и то же. Скучно как-то, – сменил тему Николай.

Пётр вновь хохотнул:

– Кроме музея, который у тебя за спиной, только лес да скалы.

Николай обернулся к старому двухэтажному зданию с покатой черепичной крышей. Его крытое крыльцо выходило на набережную прямо напротив пирса. А возле двери висела неприметная табличка.

– Да, не густо, – согласился Николай.

– Ну, если совсем уж заскучаешь, могу устроить морскую прогулку. За плату, конечно.

– Звучит заманчиво. Я подумаю.

Пётр тепло попрощался с гостем города и вернулся к канату, на котором не хватало ещё с десяток узлов. А Николай подошёл к крыльцу музея и прочитал, что написано на табличке.

Краеведческий музей работал всего три дня в неделю по три часа. Больше ни о чём интересном табличка сообщать не хотела. Зато окна были не зашторены, и через них виднелся выставочный зал. Картины, фотографии и вырезки из газет плотно покрывали стены. Несколько стендов с археологическими находками, какие-то поделки. Не очень-то богато, но разок зайти и осмотреться было бы не лишним.

В остальном город ничем похвастаться не мог. Обычная провинция, которую можно отыскать в любой стране, если подальше отъехать от мегаполисов. Разве что запахи солёной волны и хвои густого соснового бора добавляли ему уюта.

Глава 3

В сумерках Николай вернулся домой, включил на планшете фильм ужасов и устроился в кровати. Первый день отпуска закончился. В общем и целом он получился именно таким, каким его представлял Николай.

Фильм попался скучным. Все о чём-то говорили, таинственно куда-то смотрели и регулярно оглядывались под аккомпанемент гнетущей мелодии. Он не дошёл и до половины, а Николай уже закрыл глаза и едва улавливал ход сюжета.

Вдруг на чердаке послышались скрипы, какой-то грохот, будто деревянный ящик с инструментами упал, и всё содержимое рассыпалось по полу.

Николай резко открыл глаза и снял один наушник. Фильм поставил на паузу. Прислушался, до конца не понимая, в кино ли это произошло или на самом деле.

Шипение волнующегося моря и шелест кустов за окном. Тоскливое подвывание ветра, путающегося в ветвях садовых деревьев. Но ничего необычного. Только в доме стояла натянутая тишина, будто кто-то за ней скрылся, замер и ждёт.

Сколько не прислушивался Николай, так ничего больше не услышал. Тогда он вернул наушник на место и продолжил смотреть фильм. Тот всё так же изо всех сил пытался напугать, да только сон нагонял.

И вдруг опять на чердаке что-то грохнуло. На этот раз так сильно, что задребезжали стёкла в окнах, а Николай почувствовал, как вздрогнул и сам дом. Стало ясно, что это не фильм.

Николай отложил планшет и вышел на веранду. Света одной единственной лампы было мало, и тот угол, где находилась лестница, покоился в полумраке. А люк на чердак и вовсе тонул во мгле.

Глупо было лезть проверять сейчас, что там произошло. Кто бы там не громыхал, на первый этаж он и сам боялся спускаться. Иначе бы давно это сделал.

С этими мыслями Николай подставил к лестнице несколько стульев на всякий случай. Может, хотел так отпугнуть чердачника или просто интуитивно соорудил баррикаду от неведомой угрозы. А потом отправился спать. Даже фильм решил не досматривать.

Ранним утром горячее июньское солнце заглянуло в окно и сразу попало на лицо Николая. Нагрело комнату, отчего стало жарко даже просто лежать. Над скалой уже разминали глотки чайки, и ни о какой тишине уже думать не приходилось.

Николай поворочался немного, но так и не смог ухватиться за сон и пробраться в его дали ещё хотя бы на пару минут. Ничего другого не оставалось, пришлось вставать, готовить завтрак и беспрерывно зевать.

Когда яичница лежала на тарелке, а крепкий кофе наполнил веранду густым ароматом, Николай вспомнил о ночном госте. Стулья по прежнему стояли у лестницы.

Есть расхотелось совершенно. Всё внимание Николая заняла эта загадка и больше ни о чём другом думать не позволяла. Он подошёл к лестнице и прислушался. Тишина. Как и ночью. Но могло ли это означать хоть что-то?

Николай взял какую-то болванку, которую наощупь нашёл на столе. И полез выяснять, что произошло на чердаке.

Стоило открыть люк, как оттуда пахнуло сухим пыльным воздухом. От него засвербело в горле. Захотелось чихнуть, но Николай сдержался. Вторая попытка пролезть на чердак оказалась успешнее.

Несмотря на раннее утро, металлическая крыша уже раскалилась, и на чердаке было невыносимо жарко. В полумраке виднелись штабеля досок и фанерных щитов, от которых пахло рассохшимся деревом. По углам в кучи был навален строительный мусор. Полупустые банки с давно затвердевшей краской, стеклянные бутылки с лаком, морилкой, ещё не пойми с чем, какие-то инструменты, покрытые пылью и грязью.

Стен у чердака не было, и перекрытия виднелись в темноте, как скелет дома. А окна скрывались за истлевшими полупрозрачными тюлями. И ни намёка на незваного гостя. Даже крысам здесь было бы неуютно.

Николай поднялся, отложив болванку. Он уже прекрасно понимал, что никто сюда не пробирался, но всё же любопытство тянуло его осмотреться получше. В конце концов, когда ещё подвернётся случай полазить по чужому чердаку?

Удивительным образом на небольшой площади тут умещались тонны строительных материалов. Они вырастали до самой крыши ровными башнями, выстраивались в лабиринт. Николай протискивался по узким проходам и нещадно цеплялся рубахой за гвозди и острые края. То и дело на лицо невидимыми нитями падала паутина, на волосы от каждого лишнего движения сыпалась пыль.

Но награда ждала, достойная всех усилий. В дальнем углу чердака лежал опрокинутый сундук. Внутри были школьные тетради двадцатилетней давности ученицы пятого класса Ивановой Марины, школьный дневник с выцветшей россыпью звёзд и связка личных дневников – пять тетрадей с наклейками на обложке.

Чтобы рассмотреть находки получше, Николай включил на телефоне фонарик и пролистал одну из личных тетрадей. Округлым почерком с завитушками там рассказывалось о девичьих радостях и печалях. Погружаться в них было не интересно, но в середине нашлась фотография.

Симпатичная русая девчушка сидела по-турецки у входа в пещеру. Угловатые коленки, все в ссадинах, торчали из джинсовых бриджей, худые плечики, тонкие ручки. Розовая майка с фотографией какой-то певицы или актрисы. Маленькая принцесса, только без диадемы. А за её спиной море и чистое небо. Только у края проёма виднелась вдали тонкая береговая линия с причалом. Спутать было легко, но выглядело это очень похоже на Приморск.

Николай, всегда питавший слабость ко всяким пещерам, заброшенным домам и прочим местам, куда редко заглядывает человек, заинтересовался снимком. Если в Приморске и вправду имелось нечто подобное, то там непременно надо побывать.

Вернувшись на первый этаж, Николай набрал телефон Виктории. Признаваться, что он копался в её вещах, было стыдно, так что пришлось на ходу придумывать логичное объяснение.

– Я вас слушаю, – печально произнесла Виктория.

Николай едва не спросил, случилось ли чего, но быстро передумал. Начинать по-новой вчерашний разговор не имело смысла.

– Здравствуйте, это ваш… кхм… постоялец, – напомнил он.

– Да-да, я узнала. Вы что-то хотели?

– Я вчера весь вечер гулял по городу, и у меня появился вопрос. А какие-нибудь природные достопримечательности у вас тут поблизости имеются? А то кроме музея и заглянуть некуда.

Виктория помолчала минуту, будто вопрос был связан с высшей математикой, которую она немного подзабыла. А потом уточнила:

– А что вас интересует? У нас тут лес да скалы. Ничего особенного и не могу вспомнить.

– Даже не знаю. Какие-нибудь места живописные. В лесу что-нибудь или в скалах. Пещеры какие-нибудь.

– Пещеры? – испуганно переспросила Виктория. – Пещер у нас нет и никогда не было.

Николай слышал, как неловко ей от своего вранья. Настолько очевидного и безыскусного. Так дети обманывают родителей, когда попадаются на проделках.

Впрочем, допытываться Николай не собирался. Не хочет говорить – не надо. Можно и самому попытаться что-нибудь разузнать.

– Ну что ж, придётся довольствоваться морем, – успокоил он и без того несчастную Викторию.