Текст книги "Центральная Азия: От века империй до наших дней"

Везение Коканда закончилось в 1840-х годах. Бухарские мангыты уже давно с опаской следили за успехами Коканда. В 1842 году эмир Насрулла воспользовался всеобщим негодованием, вызванным женитьбой Мухаммада Алихана на мачехе, и бросил его правлению вызов. Выдвинувшись в Ферганскую долину, Насрулла занял город Коканд, захватил и казнил Мухаммада вместе с его матерью, поэтессой Нодирой, и другими членами царской семьи. Успех Бухары продлился недолго (захватчиков изгнали всего через несколько недель), но Коканд от кризиса так и не оправился. Новый хан оказался во власти военной элиты. История Коканда после 1842 года полна потрясений, в ходе которых борьба между элитными группировками привела к ряду дворцовых переворотов. Раздоры усугублялись длительным конфликтом с Бухарой, поскольку тамошние эмиры стремились отыграться за свое изгнание в 1842 году. Неразбериха в Коканде развязала ходжам руки. В 1847 году семеро потомков Джахангира-ходжи вторглись в Алтышар с киргизскими воинами. Катта-ходжа провозгласил себя правителем Кашгара, а его войска разошлись к Янгигисару, Яркенду и Аксу. Лишь через три месяца цинские солдаты оттеснили войска ходжи. Однако неудача не заставила ходжей сдаться. Они вторгались в Кашгар в 1852, 1855 и 1857 годах без какой-либо поддержки со стороны Коканда. Последнее вторжение во главе с ходжой Вали-ханом было особенно жестоким. Люди Вали-хана въехали в Кашгар и продвигались вглубь Алтышара по нескольким направлениям. Воодушевление, с которым местное население встречало их поначалу, вскоре улетучилось, поскольку Вали-хан принялся грабить не только китайских торговцев, но и мусульман. Его люди без разбора насиловали женщин и убили столько людей, что хватило на целую башню из черепов на берегу реки Кызыл. Через семьдесят семь дней прибыло цинское подкрепление и отбило город. За этот короткий период Вали-хану удалось заметно ослабить веру в законность власти ходжей. Цинские солдаты не только рассеяли силы Вали-хана, но и сами учинили расправу над местным населением. Алтышар пришел в такой же упадок, что и Коканд. Тем временем к Центральной Азии стали проявлять интерес другие державы – Россия и Великобритания. Величайшее преимущество региона – его удаленность – вот-вот потеряет свою ценность.

Глава 4
Казахский этнограф в Кашгаре

В караване, прибывшем в Кашгар в октябре 1858 года из Семипалатинска (ныне Семей), как обычно, были тюркоязычные мусульмане, подданные Российской империи. В торговле России с Центральной Азией и Китаем долгое время верховодили мусульмане из бассейна Волги – люди, которых сегодня называют татарами. Эта торговля уцелела вопреки всем трагическим событиям в Алтышаре – вплоть до недавнего вторжения, которым руководил ходжа Вали-хан. Среди торговцев был молодой человек, назвавшийся Алимбаем. Если бы его обыскали, при нем нашли бы бумаги с записями на русском языке. Молодой торговец был переодетым офицером, которому поручили собирать разведданные о положении дел в Алтышаре. Смешаться с остальными торговцами в караване он смог потому, что был казахом, а звали его на самом деле Чокан Валиханов.

Валиханов родился в 1835 году и был правнуком Абылай-хана, который правил Центральной Ордой казахов в XVIII веке. Он окончил Омский кадетский корпус и стал офицером русской армии, ученым и государственным служащим. В качестве адъютанта генерал-губернатора Западной Сибири он участвовал в ряде экспедиций в казахскую степь, в район Иссык-Куля и в Кульджу. В 1857 году его избрали членом Императорского Русского географического общества, и как раз именно это учреждение финансировало его поездку инкогнито в Кашгар. Валиханов полгода провел в Синьцзяне, избежав разоблачения. Он собрал коллекцию рукописей и монет, которые увез с собой в Россию. За год и три месяца, проведенные в Санкт-Петербурге в 1860–1861 годах, он сделался любимцем общества. Он вошел в российскую академическую среду и подружился с Федором Достоевским, с которым познакомился еще в Семипалатинске, где тот отбывал ссылку. Работы Валиханова многократно издавали на русском языке, а некоторые из его описаний Восточного Туркестана в 1866 году перевели на английский. К сожалению, он скончался от туберкулеза, не дожив до 30 лет.

В эпоху империи исследования и шпионаж шли рука об руку с наукой и завоеваниями. В случае Валиханова примечательна его позиция офицера-казаха в русской армии, который осуществлял научную работу и шпионскую деятельность в Центральной Азии. Карьера Валиханова, пусть даже столь краткая, позволяет и проникнуть в саму природу Российской империи, и уловить суть геополитической конъюнктуры середины XIX века. Его поездка в Кашгар пришлась на момент, когда империя Цин клонилась к закату, Россия переживала подъем, а в Центральной Азии росло влияние Британской Индии.

У России не было естественных границ, отделяющих ее от степи и степных жителей, и постоянная борьба со степными кочевниками была характерна для русской жизни с тех пор, как первые славяне появились на дальних западных окраинах евразийской степи в VII–VIII веках. Монголы покорили русские княжества и включили их в состав своей империи, куда входили Китай, Ближний Восток и Центральная Азия. По мере ослабления монгольского могущества среди восточных славян начало набирать силу Московское княжество. Изначально это государство было преемником монголов, но к середине XVI века оно стало рассматривать себя иным образом. Взойдя на престол в 1547 году, Иван IV (Грозный) принял титул царя, со всеми христианскими значениями этого звания, и вскоре начал кампанию по завоеванию бывших сюзеренов Москвы. В 1552 году московские войска захватили Казанское ханство, мусульманского наследника Золотой Орды, а в 1556 году – Астраханское ханство, благодаря чему у Русского государства появились большое количество мусульманских подданных и выход в Каспийское море. Со второй волной экспансии в 1580-х годах казаки захватили лесную зону к северу от степи, подчинив ее Москве. Знаковым событием стало поражение Кучум-хана и Сибирского ханства Чингизидов в 1582 году: после этого казаки обложили данью коренные народы тайги. Затем туда пришли славянские поселенцы и стали притеснять малочисленное коренное население. Основным товаром, который добывался в этом регионе, был мех: им либо торговали, либо выплачивали им дань – и для коренных народов разница была незначительной. Бóльшую часть добычи забирали себе частные торговцы с разрешения государства, и самыми известными из них стала семья Строгановых. Благодаря сочетанию торговли и набегов, Москва распространила свое влияние на обширные территории, которые мы сейчас называем Сибирью, и до самого Тихого океана. Присутствие русских в Сибири было слабым, регион располагался слишком далеко от имперского центра, но даже столь незначительное присутствие перекрывало любое другое. В 1689 году московские войска встретились с цинскими войсками на Дальнем Востоке. Две империи подписали Нерчинский договор (составленный на латыни миссионерами-иезуитами при цинском дворе), который определил границы между двумя странами на Дальнем Востоке. В самой Великой степи этого никто не заметил, однако смычка двух земледельческих государств на ее периферии не предвещала ничего хорошего. Этот договор стал началом конца степной автономии.

На заре XVIII века Петр Великий (1689–1725 гг.) встряхнул московское царство, осуществив ряд реформ сверху. Он перестроил армию и государственный аппарат и принудил элиты мыслить, работать и выглядеть на западный манер. Он был очарован Северной и Центральной Европой и, проводя свои преобразования, сознательно копировал европейские порядки. Предполагалось, что военные реформы позволят достигнуть уровня армии Швеции, с которой он вел двадцатилетнюю войну, и обеспечат России место на карте Европы. Реформам сопутствовала культурная переориентация: от московитского прошлого к центральноевропейскому настоящему. Петр переименовал Московию в Российскую империю, заявив таким образом о претензиях своего государства на место на мировой арене и на наследие Древнего Рима. Империи нужна была новая столица, а ее подданным подобало вести себя и одеваться как европейцам. Петр приказал дворянам брить бороды (и сам не гнушался брать в руки ножницы, чтобы остричь тех, кто не желал торопиться), женщинам – выходить в свет наравне с мужчинами, и всем им следовало подражать величайшим европейским дворам. Подлинные амбиции Петра касались Европы, но он понимал, что имперская экспансия на восток гораздо проще. Со свойственным ему апломбом он принялся исследовать новые торговые пути, источники дохода и территории, которые можно было прибрать к рукам. Слухи о существовании речного пути в Индию через Каспийское море и золоте в Амударье побудили Петра в 1714 году направить миссию в Хиву для оценки местной политической ситуации и поиска золота. Миссия вернулась с весьма утешительными новостями, так что в 1716 году Петр отправил еще одну – под командованием князя Александра Бековича-Черкасского, которому поручили строить форт на южных берегах Каспийского моря, искать золото и договориться с хивинским ханом отправить совместную торговую делегацию в Индию. Когда Бекович-Черкасский явился с отрядом из 2200 человек, хивинцы, что неудивительно, восприняли это как вторжение и вступили в бой. Первое сражение русские выиграли, но затем их уничтожили почти подчистую. Еще одна делегация, отправленная на поиски золота, – на этот раз в Яркенд в Алтышаре – тоже не добилась никакого успеха, более того, затея едва не обернулась такой же катастрофой. Джунгары, которые в то время управляли Яркендом, выгнали вооруженную миссию во главе с подполковником Иваном Бухгольцем из Тобольска. Однако Бухгольцу удалось основать форт на реке Омь, который позднее станет городом Омском{40}40
  S. V. Zhukovskii, Snosheniia Rossii s Bukharoi i Khivoi za poslednee trekhsotletie (Petrograd, 1915), 45–59. [Жуковский С. В. Сношения России с Бухарой и Хивой за последнее трехсотлетие. – Петроград: Типолитография Н.И. Евстифеева, 1915. С. 45–59.]


[Закрыть]. Дальновидные планы Петра не привели к немедленному результату, но фактом остается, что за время его правления Россия утвердилась в степи, настроив там крепостей.

Торговля между Россией, Центральной Азией и Китаем шла уже давно{41}41
  Erica Monahan, The Merchants of Siberia: Trade in Early Modern Eurasia (Ithaca, New York: Cornell University Press, 2016).


[Закрыть]. Караваны связывали Россию с рынками Мавераннахра и Китая. В этой торговле участвовали кочевники – казахи и джунгары, которые взимали плату за перевозки и защиту от грабежей и, таким образом, были вовлечены в политические контакты между обоими государствами. С российской стороны бо́льшая часть торговли велась татарскими купцами. Переход татар под управление Москвы поначалу был болезненным. За московитским завоеванием последовали кампании насильственного обращения в православную веру, посеявшие хаос среди татар, однако Русское государство быстро нашло способ ужиться со своим мусульманским населением. Татар и башкир включили в общероссийскую систему рангов и должностей, в рамках которой определялись права и обязанности каждой группы. Границы России в степи приняли форму линии укреплений, которые помогали усмирять лежащие за чертой земли и обеспечивали защиту от кочевников{42}42
  Michael Khodarkovsky, Russia's Steppe Frontier: The Making of a Colonial Empire, 1500–1800 (Bloomington: Indiana University Press, 2002). [Ходарковский М. Степные рубежи России. Как создавалась колониальная империя. 1500–1800. – М.: Новое литературное обозрение, 2019.]


[Закрыть]. Укрепления обычно строились на большом расстоянии от государственного центра, а охранялись казаками. До начала XIX века территории перед этими линиями оставались пограничными – российское государство и его представители не имели там решающего преимущества в силе. Казаки жили в тесном соседстве с казахами и всячески с ними взаимодействовали, вели торговые отношения и заключали смешанные браки{43}43
  Yuriy Malikov, Tsars, Cossacks, and Nomads: The Formation of a Borderland Culture in Northern Kazakhstan in the 18th and 19th Centuries (Berlin: Klaus Schwarz Verlag, 2011).


[Закрыть]. И это неудивительно. Русское слово «казак» происходит от тюркского слова «казак», от которого произошло и слово «казах». И казаки, и казахи сформировались из разбойников, которых в степях водилось множество{44}44
  Joo-Yup Lee, Qazaqlïq, or Ambitious Brigandage, and the Formation of the Qazaqs: State and Identity in Post-Mongol Central Eurasia (Leiden: Brill, 2016).


[Закрыть]. К концу XVIII века российское государство подчинило казаков и заставило служить империи. Земли за линиями укреплений, которые они охраняли, стали доступны русским крестьянам, что коренным образом изменило то, как эти земли станут использоваться.

Экспансия джунгар положила начало череде чрезвычайно кровопролитных войн с казахами, в ходе которых джунгары получили преимущество. В 1723 году крупная победа джунгар привела к «босоногому бегству» казахов, которые рассеялись на юг и на запад в отчаянной попытке добраться до Мавераннахра, где их появление привело в смятение земледельческие государства. Другие казахские лидеры обратились за помощью к России. В 1730 году Абулхайр-хан, правитель Младшего жуза, направил посольство в Санкт-Петербург с просьбой о защите России от джунгар и строительстве крепости на своей территории. Императрица Анна Иоанновна была рада услужить. Абулхайр присягнул ей в 1731 году, пообещав служить, платить дань (ясак) и защищать русских торговцев на своей территории. В 1732 году его примеру последовал Мухаммад Шах, хан Среднего жуза, а султаны Большой Орды принесли Анне клятвы верности в 1733 году.

Для каждой из сторон эти клятвы подразумевали разное{45}45
  Gregory Afinogenov, «Languages of Hegemony on the Eighteenth-Century Kazakh Steppe,» International History Review 41 (2018): 1020–1038.


[Закрыть]. Русские предполагали, что казахи, принимая присягу, попадают к ним в подчинение. Казахи же рассматривали клятвы как временные союзы. Когда российский посол – мусульманин-башкир по имени Мухаммад Тевкелев – явился принять присягу Абулхайра на верность, он обнаружил, что среди казахской знати, полагавшей, что Абулхайр заключает по их просьбе мирный договор, а не становится подданным империи, распространены серьезные разногласия{46}46
  Khodarkovsky, Russia's Steppe Frontier, 153.


[Закрыть]. В результате завоеваний династии Цин в Джунгарии казахи оказались зажаты между двумя империями. Многие казахские лидеры, присягнувшие на верность Российской империи, теперь подчинились династии Цин, благодаря чему смогли отправлять посольства в Пекин, получали подарки, титулы и торговые привилегии в приграничных городах{47}47
  Jin Noda, The Kazakh Khanates between the Russian and Qing Empires (Leiden: Brill, 2016).


[Закрыть]. Казахи воспринимали клятвы династии Цин как меры практического характера, принятые из краткосрочных соображений и не подразумевающие обещания вечной верности. Огромные расстояния и бескрайность степи наделяла казахов определенным спокойствием, ведь ни одна из империй не была в состоянии решать этот вопрос силовыми методами. В отношениях с государствами Мавераннахра и армиями Надир-шаха на юге казахи действовали как суверенные субъекты, нисколько не стесненные клятвами обеим империям. В XIX веке казахи искусно лавировали между представителями Российской империи и династии Цин в поисках более выгодных условий. Русские обеспечивали лояльность казахов, забирая в заложники детей подчинившихся правителей. Эти дети получали российское образование, и некоторые из них стали посредниками между российским государством и казахами. Тем не менее казахи часто бунтовали и отказывались платить дань, а их лидерам нередко приходилось повторно приносить клятвы. С XIX веком в регион пришли перемены – чем дальше, тем больше. Столкнувшись с финансовыми проблемами, династия Цин вывела из степи значительную часть войск, отступив за заставы на границе Синьцзяна, а вот русские упрочили свое влияние за счет строительства новых крепостей далеко в степи. В 1822 году они впервые попытались установить реальную административную власть над казахами Среднего жуза. Устав о сибирских казахах ввел новую систему налогообложения и административную структуру. Он отменял звание хана, а вместо правителя старейшинам из разных административных единиц предлагалось выбирать несколько султанов. Кроме того, устав запрещал казахам Среднего жуза поддерживать какие-либо связи с династией Цин. На протяжении нескольких следующих десятилетий Россия ввела аналогичные законы на других территориях казахской степи и принялась строить там все новые крепости, однако интеграция казахов в Российскую империю проходила совсем не гладко. Часто вспыхивали восстания, поскольку разные группы казахов отказывались платить налоги и совершали набеги на русские поселения и укрепления. Кенесары-султан требовал признать его ханом, чтобы править от своего имени. В 1837–1847 годах он держал русские войска в узде и построил де-факто собственное государство в степи. Этот эпизод обычно называют восстанием против российского правления, но точнее было бы назвать его формированием независимого государства. Лишь во второй половине XIX века русские прочно оккупировали казахскую степь.

В 1840-х годах именно из этого региона они начали продвигаться к югу. Поход на Хиву зимой 1839/40 года закончился провалом: войска во главе с генералом Василием Перовским остановились еще задолго до того, как добрались до Хивы, и вернулись на базу в крепость Эмба к северу от Аральского моря, потеряв половину верблюдов и половину людей убитыми или тяжело раненными. Однако это фиаско не повлияло на российские амбиции. За следующие несколько лет русские построили несколько крепостей на Аральском море и в низовьях Сырдарьи на территории, на которую претендовали хивинские ханы. В 1853 году Перовский с помощью одного из них захватил кокандскую крепость Ак-Мечеть на Сырдарье и таким образом закрепился в Мавераннахре. Крепость переименовали в Перовск в честь завоевателя. Тем временем Сибирская укрепленная линия сместилась на юг, поскольку в 1847 году российские войска построили укрепление Капал у подножия гор Алатау. Благодаря еще одной крепости, основанной в Верном (ныне Алматы) в 1854 году, Россия взяла под контроль Семиречье. Перовск и Верный разделяла тысяча километров, однако Россия отныне закрепилась в регионе.

Устав о сибирских киргизах[7]7
  То есть казахах в нынешнем понимании.


[Закрыть] 1822 года был типичным для российского законодательства. Российская империя сформировалась как династическое государство завоеваний, она воспринимала различия как нечто само собой разумеющееся и стремилась к ним приспосабливаться. Империя включала в свой состав всё новые территории и группы на определенных условиях, прописанных в уставах или законах, и эти условия были уникальными для каждой завоеванной или присоединенной территории. Устав о сибирских киргизах не распространялся, например, на сибирских казаков, живших на той же территории. Этим и отличалась партикуляристская империя, где каждая группа состоит в своих – различных и неравных – отношениях с царем. Признание различий в 1773 году закрепил указ «О терпимости всех вероисповеданий», который разрешал исповедовать все религии империи. Это не то же самое, что свобода вероисповедания, не говоря уже о свободе совести, однако это был важный шаг. Подданные были обязаны принадлежать к той или иной религии, а государство контролировало деятельность каждой религиозной общины. Петр подчинил православную церковь государству, заменив патриарха Святейшим правительствующим синодом, который контролировала светская власть. Екатерина распространила этот принцип и на ислам, создав Оренбургское магометанское духовное собрание. Во многих отношениях это была исламская церковь, иерархическое учреждение, осуществлявшее религиозную власть от имени государства. Екатерина предполагала таким образом навести порядок в исламской общине оседлого татарского населения. Кроме того, она надеялась, что благодаря исламу казахи, доставлявшие России неприятности, станут более «цивилизованными». С этой целью она спонсировала строительство мечетей в казахской степи, а в качестве дипломатического инструмента использовала Духовное собрание. В те времена учреждение такого рода стало уникальным в мусульманском мире, и первому муфтию пришлось бороться за признание своего авторитета. Однако постепенно Духовное собрание стало неотъемлемой частью религиозного ландшафта Волго-Уральского региона. Наконец, Российская империя не правила от имени русского народа – такой категории вообще не существовало до конца XIX века. Этнические русские не пользовались никакими привилегиями по национальному признаку. Бóльшую часть русского населения до отмены крепостного права в 1861 году составляли крепостные крестьяне, а за пределами славянского ядра крепостничества не существовало. Империей управляла многонациональная дворянская элита, служившая царской династии. Элиты каждой присоединенной территории входили в российскую имперскую знать, в состав которой, помимо русских, входили прибалтийские немцы, поляки, грузины, украинцы, а также немало татар и башкир. Ключевой характеристикой здесь служила верность династии, а не этническая принадлежность. Ровно это и позволило Чокану Валиханову служить империи. Российское государство искало посредников в каждом завоеванном регионе, но Валиханов превзошел все ожидания. Он был верным подданным и в рядах многонациональной бюрократической, военной и академической элиты империи чувствовал себя в своей тарелке. Среди представителей Центральной Азии он тоже был исключением. Как мы увидим дальше, разные регионы Центральной Азии завоевывались на разных условиях. Выходцев из Центральной Азии не включали в состав российского дворянства, и ни один из них не достиг того положения, которого добился Валиханов.

Со времен маньчжурских завоеваний геополитический баланс в Евразии сильно изменился. По сравнению с эпохой столетней давности, когда она штурмом захватила Центральную Азию, империя Цин находилась совсем в другом положении. Рост населения и экономическая депрессия ослабили имперский контроль, и во многих местах стали вспыхивать беспорядки. Наиболее значительным из них было восстание тайпинов 1850–1864 годов – небывалое для Китая потрясение, опустошавшее страну и стоившее династии Цин огромных людских и финансовых потерь. В то же время начали меняться условия торговли с проявляющими все большую агрессивность европейскими державами, и европейцы стали прибегать к военной силе для защиты своей торговой политики. Конфликты достигли своего апогея в Первой опиумной войне (1839–1842 гг.), развязанной Британской империей в защиту своего права продавать опиум в Китае: династия Цин потерпела сокрушительное поражение. В августе 1842 года в Нанкине представители династии оказались вынуждены подписать первый в ряду несправедливых соглашений мирный договор: империя теряла право устанавливать тарифы на импорт товаров, которые британские торговцы продавали в Китае. Кроме того, по нему британские подданные пользовались правом экстерриториальности, то есть судить их можно было только в соответствии с британскими законами в консульских судах – даже за уголовные преступления, совершенные в Китае. И наконец, Великобритания получала право открыть консульства в так называемых договорных портах, открытых для свободной торговли. В 1843 году аналогичный договор подписали Соединенные Штаты, за ними в 1844 году Франция, и в конечном итоге все европейские державы (включая Россию) от таких договоров выигрывали. Империя Цин сама стала жертвой империализма. Эти события положили начало периоду, позднее названному «веком унижений» Китая, и существенно повлияли на его интеллектуальную и политическую историю.

Таким образом, к 1850-м годам отношения династии Цин с Российской империей развернулись в противоположную сторону, Россия теперь одерживала верх. Согласно договору 1727 года, вся торговля между двумя империями должна была проходить через Кяхту, небольшой пограничный городок к югу от Байкала. Однако к 1840 году российские подданные начали торговать в Синьцзяне без разрешения. В 1851 году эту деятельность узаконили Кульджинским договором, позволявшим русским купцам беспрепятственно торговать в долине реки Или, а российскому государству – открыть консульства в Кульдже и Тарбагатае. Беспорядки в Кашгаре представляли для России как угрозу, так и новые возможности.

Тем временем на арену вышла еще одна империя – Британская. Ост-Индская компания начала завоевывать территории в середине XVIII века, а к XIX веку Индия стала самой ценной британской колонией. Вместе с этим приобретением возникло и постоянное беспокойство о безопасности колонии. Британские политики постоянно дискутировали о лучшем способе защиты индийских владений от возможного нападения, спровоцированного или совершенного европейскими соперниками Великобритании. Во время Наполеоновских войн Бонапарт оккупировал Египет, чтобы отрезать Великобританию от Индии, а Павел I, император России в период союзничества с Бонапартом, приказал подготовить сухопутное вторжение в Индию. Опасаясь вторжения, британцы окружили Индию зависимыми государствами, которые могли бы стать буфером на пути потенциальных захватчиков. Вопрос о том, где должна проходить граница с Индией, вызвал среди британских политиков множество споров. В конечном счете предпочтение было отдано политике присоединения буферных государств, и в первой половине XIX века Британия значительно расширила свои колониальные владения на северо-запад; Россия тем временем укрепляла свои позиции в казахской степи.

Помимо прочего, стремление Британии обеспечить себе безопасность требовало проведения географических исследований и сбора разведданных. В то время география Центральной Азии мало кому в мире была известна. Британские власти в Индии организовали миссии по военной и географической разведке в горных районах к северу от Индии. Начиная с 1810-х годов британские агенты (многие из которых были индийцами) исследовали местность в поисках проходов в Тибет, Афганистан и Мавераннахр. В 1825 году в Бухару в составе небольшой экспедиции прибыл Уильям Муркрофт, ветеринар на службе Ост-Индской компании. Он управлял конезаводом для нужд войск Ост-Индской компании и в первую очередь искал лошадей, однако его миссия заключалась еще и в том, чтобы разведывать маршруты, связывавшие Индию с Центральной Азией. Муркрофт полгода прожил в эмирате в гостях у эмира Хайдара. Племенных лошадей, которых он искал, он так и не обнаружил, зато оставил подробные записи об открытых путях. Когда он прибыл в Бухару, его путешествие длилось уже шесть лет. Уезжая из Бухары, он ощущал недомогание и на обратном пути близ Андхоя, на территории нынешнего Афганистана, скончался.

В последующие годы в Центральную Азию прибывали всё новые и новые британские миссии, добывая разведданные, поддерживая торговлю и защищая империю от того, в чем британцы усматривали интриги Российской империи. Миссии часто вызывали подозрение, а их члены ввязывались в политическую борьбу в регионе. В 1842 году Насрулла, эмир Бухары, заключил двух британских агентов под стражу, а затем казнил их. Подданные Насруллы называли его амир-и-кассаб (эмир-мясник). Эти казни обеспечили Бухаре дурную славу в Великобритании, а на Западе породили коллективные представления о варварских обычаях Центральной Азии. Кроме того, они же стали источником мифа о Большой игре – долгосрочном соперничестве империй, которое, как считается, стало движущей силой имперской экспансии в Центральной Азии. Этот миф породил обширную литературу, «сформировавшуюся вокруг одних и тех же (в основном опубликованных) англоязычных источников и состоящую из серии анекдотов о приключениях и безрассудных поступках офицеров с огромными усами на фоне живописного, но слабо прорисованного центральноазиатского фона»{48}48
  Alexander Morrison, The Russian Conquest of Central Asia: A Study in Imperial Expansion, 1814–1914 (Cambridge: Cambridge University Press, 2020), 10.


[Закрыть]. Так как эта литература основана на некритическом прочтении предвзятых донесений XIX века, влияние Британской империи в Центральной Азии в ней преувеличено, а геополитическая ситуация того времени описана неверно. Великобританию тогда в основном заботила защита Индии, а не территориальные завоевания. Британские политики часто испытывали иррациональный страх перед возможным вторжением России в Индию. Британские агенты искали горные перевалы, которыми могли бы воспользоваться русские, и стремились заручиться поддержкой окружающих Индию буферных государств. В действительности же Англия и Россия соперничали в Европе, и Англия опасалась, что тамошний кризис перекинется и на Индию. По мере того как Российская империя расширяла свои владения, ей приходилось принимать эти опасения в расчет, но вовсе не они были основной движущей силой экспансии России в Мавераннахре{49}49
  M. A. Yapp, «The Legend of the Great Game,» Proceedings of the British Academy 111 (2000): 189–190.


[Закрыть].

В путешествии Валиханова в Кашгар шпионаж сочетался с географическими и этнографическими открытиями, и они сделались частью более обширного процесса, который начал развиваться в Центральной Азии к середине XIX века. Алтышар и Мавераннахр стали привлекать внимание и других империй. В этом отношении у русских было явное преимущество перед британцами и маньчжурами. Они давно вели торговлю и поддерживали связи с этим регионом. И в состязании империй у них были все шансы на победу.