Текст книги "Центральная Азия: От века империй до наших дней"

Глава 5
Имперские завоевания

За тридцать лет, прошедшие после экспедиции Чокана Валиханова в Кашгар, в Центральной Азии многое изменилось. Русская армия быстро продвигалась в Мавераннахр, покоряя оседлые государства региона. Одновременно, но вне всякой связи с этими событиями, в Синьцзяне потерпела крах власть Цин, в результате чего открывались самые широкие геополитические перспективы. Благодаря этим изменениям Якуб-бек, военный деятель из Коканда, получил возможность основать последнее центральноазиатское государство – на руинах того, что осталось от Цинской державы. По ходу он стал первой центральноазиатской сенсацией для мировой прессы. Крах цинской власти и наступление России привлекли в регион британцев, что привело к ряду дипломатических кризисов между Британской и Российской империями. Однако противостояние между этими державами так и не достигло апогея, зато династия Цин, вопреки всем ожиданиям, вернулась и отвоевала Восточный Туркестан. К середине 1880-х годов в Центральной Азии возник новый имперский порядок, при котором регион оказался поделен между Российской и Цинской империями, а Британия получила статус наблюдателя. Новый раздел Центральной Азии был основан на международном праве – само это явление только зарождалось, но уже способствовало мировому признанию имперских притязаний. В этой главе мы попытаемся разобраться в важнейших событиях той эпохи и в том, как они сказались на жителях Центральной Азии.

Укрепившись в казахской степи в первой половине XIX века, Российская империя напрямую соприкоснулась с Мавераннахром и встала на путь столкновений с государствами оседлых народов региона. Основная причина российского наступления носила стратегический характер. Россию не отделяли от соседей никакие естественные барьеры. Взяв наконец под контроль обширную степь, российские военные надеялись найти такую «естественную границу», которую было бы легко обозначить и защищать. Она должна была пролегать за степью, на плодородных землях Мавераннахра{50}50
  Alexander Morrison, The Russian Conquest of Central Asia: A Study in Imperial Expansion, 1814–1914 (Cambridge: Cambridge University Press, 2020), chap. 5.


[Закрыть]. Как раз это, помимо желания поддержать авторитет России в степи, и подстегивало российскую экспансию. Соперничество с англичанами и желание захватить Центральную Азию раньше, чем те до нее доберутся, не сыграли практически никакой роли в расширении российских границ. То же можно сказать и о «хлопковой лихорадке». Советские историки полагали, что у завоеваний были экономические мотивы, а аргумент про хлопок часто выдвигали западные историки. И да, хлопок в самом деле экспортировали отсюда в Россию еще до завоевания, однако молодая российская текстильная промышленность в значительной степени зависела от импорта хлопка из Соединенных Штатов. Из-за Гражданской войны в США поставки прервались и отрасль переживала кризис. Однако нет никаких свидетельств того, что российских чиновников, обсуждавших курс России в Центральной Азии, беспокоила проблема хлопка{51}51
  Там же, 13–24.


[Закрыть]. Торговля подчинялась государству, и в представлении царской власти имела второстепенное значение.

Продвижение на юг от казахской степи разворачивалось по двум направлениям. На западе после поражения в Хивинском походе 1839–1840 годов русские основали крепости на Аральском море и в низовьях Сырдарьи на территории, на которую претендовали хивинские ханы. В 1853 году генерал Василий Перовский захватил кокандскую крепость Ак-Мечеть на Сырдарье, обеспечив Российской империи плацдарм в Мавераннахре. Ак-Мечеть переименовали в Перовск. Одновременно с востока Сибирская (Иртышская) линия наступления начала двигаться на юг: в 1847 году была заложена крепость в Копале у подножия гор Алатау, а в 1854 году, через год после захвата Ак-Мечети, в Верном (ныне Алматы). Это новое расширение границ привело к тому, что бóльшая часть Семиречья и лесные предгорья Алатау перешли под контроль России, но между Перовском и Верным при этом сохранялся разрыв в тысячу километров. Ходили разговоры о том, как соединить две линии крепостей, но дальнейшие действия в этом направлении значительно притормозила Крымская война (1853–1856 гг.). Потерпев унизительное поражение в столкновении с Великобританией и Францией, русская армия стала проявлять еще больший интерес к Центральной Азии. России необходимо было восстановить авторитет, а Центральная Азия предоставляла широкие возможности для относительно легких побед, особенно в 1857 году, когда британцев отвлекло в Индии восстание сипаев. К 1860 году российские войска вновь активизировались в Мавераннахре. Вначале им удалось продвинуться за счет Коканда, который уступил им крепости Токмак и Пишпек (ныне Бишкек). В 1864 году русская армия во главе с генералом Михаилом Черняевым взяла города Туркестан, Чимкент (Шымкент) и Аулие-Ата, после чего предприняла попытку – не увенчавшуюся успехом – захватить Ташкент.

В XVIII веке Ташкент славился как центр торговли со степью. Его купцы поддерживали тесные связи с Россией. Во второй половине XVIII века городская знать пригласила управлять городом казаха из Чингизидов. В 1809 году Алим-хан завоевал Ташкент и присоединил его к Коканду, и с тех пор Коканд и Бухара постоянно за него боролись. Россия присматривалась к происходящему. К 1860 году российские стратеги заговорили о том, чтобы сделать Ташкент якорем «естественной границы», где могли бы сойтись Оренбургская и Сибирская линии укреплений. Предполагалось отвоевать Ташкент у Коканда и превратить его в вассальное государство с лояльным правителем. Такое государство служило бы буфером между Россией и остальной Центральной Азией и обеспечивало бы России чаемую естественную границу.

Коканд так и не оправился от бухарского нашествия 1842 года. Династия Шахрухидов формально была восстановлена, но утратила реальную власть, и в Коканде полыхала непрекращающаяся борьба между разными общинами, которые эта династия раньше объединяла. После восстановления династии эти общины – племена киргизов и кипчаков, а также оседлое население, говорящее на тюркском и таджикском языках, – погрязли в междоусобных распрях{52}52
  Scott C. Levi, The Rise and Fall of Khoqand, 1709–1876 (Pittsburgh, PA: University of Pittsburgh Press, 2017).


[Закрыть]. Наступление русских лишило Коканд ресурсов и сделало разрешение этого конфликта практически невозможным. За двадцать лет, прошедшие с 1842 года, здесь случилось несколько переворотов и контрреволюций, в ходе которых разные общины выдвигали на трон своих претендентов. Нестабильность в Алтышаре и вторжение России на севере усугубили кризис, лишив Коканд доходов, питавших его рост. Насруллу, эмира Бухары, победа над Кокандом интересовала больше, чем подготовка к вторжению русских. В 1854 году кокандский Худояр-хан направил дипломатическую миссию в Ост-Индскую компанию с просьбой о военной помощи. «Я искренне надеюсь, – читаем мы в переводе его послания на английский, выполненном британскими чиновниками, – что вы пришлете пару человек, обладающих… навыками и премудростями в химическом искусстве и выплавке металлов, а также инструментами для добычи полезных ископаемых; а помимо этого, военные машины и оружие, которые поспособствуют изгнанию злокозненного племени русских, вечно нарушающих порядок»{53}53
  Там же, 174.


[Закрыть]. Ответа он не получил. Британцев, вероятно, беспокоило продвижение русской армии в Центральную Азию, однако они едва ли были заинтересованы в военном вмешательстве на столь дальних расстояниях. Как бы там ни было, Худояр-хана больше занимали внутренние распри и бесконечная борьба с Бухарой.

Когда российские войска подошли к Ташкенту, Худояра свергли во второй раз, а Коканд на тот момент контролировал кипчакский военачальник Алимкул. Он выехал из Коканда навстречу российским войскам, но был смертельно ранен в бою. Раздираемые внутренними разногласиями, кокандцы в конце концов бежали, предоставив Ташкент войскам Черняева. 29 июня 1865 года знать открыла городские ворота и сдалась. Однако русские не превратили город в вассальное государство, а сделали его столицей нового региона, куда вошли все завоеванные за десять лет территории вниз по течению Сырдарьи. Новый регион они назвали Туркестаном. Это название уже присутствовало в обиходе и означало «землю тюрков». Теперь оно стало применяться для конкретного административного образования, которому на протяжении следующей четверти века предстояло расшириться еще больше.

Пока русские наступали в Мавераннахре, в Синьцзяне маньчжурская династия была свергнута в ходе народного восстания. Бунт начался не в Алтышаре, беспрерывно доставлявшем Цинам неприятности, а на севере и был связан с беспорядками в более отдаленных землях империи. Поражение Китая в Первой опиумной войне сопровождалось рядом восстаний по всей империи, ослабивших власть центрального правительства в провинциях. Одно из них устроили хуэй-цзу (мусульмане, говорящие по-китайски) в провинциях Шэньси и Ганьсу в 1862 году. Поползли слухи о том, будто династия Цин приказала уничтожить всех хуэй-цзу (именно так они фактически поступили с джунгарами столетием ранее), и в июне 1864 года эти слухи достигли Синьцзяна. Мятеж вспыхнул в ночь с 3 на 4 июня 1864 года в небольшом городке Куча, где хуэй-цзу подожгли рынок за городом, осадили правительственные здания и поубивали маньчжурских и ханьских чиновников и солдат. К ним присоединилось местное тюркско-мусульманское население. Еще одно восстание произошло в Урумчи, и в течение следующих нескольких месяцев заполыхал весь Синьцзян. То в одном городе, то в другом толпы повстанцев, с топорами, мотыгами и дубинками в руках, штурмовали крепости и нападали на местных ханьцев. Во многих городах восстания начинались независимо друг от друга, а в Куче тем временем спешно собралась мусульманская армия, которая стала захватывать города вплоть до Турфана. Правление Цин в Синьцзяне закончилось{54}54
  Hodong Kim, Holy War in China: The Muslim Rebellion and State in Chinese Central Asia, 1864–1877 (Stanford, CA: Stanford University Press, 2004).


[Закрыть].

Восстание это было необычно тем, что дунгане (так местные называли хуэй-цзу) и туркестанцы действовали сообща. В этом смысле его можно назвать восстанием мусульман против маньчжурской власти. Однако этому союзу не суждена была долгая жизнь. Уход династии Цин из региона развязал руки сразу нескольким группам – бекам, ходжам, дунганам и кочевникам; все они вступили в напряженную борьбу за власть. В Или союз дунган и таранчей распался вскоре после победы. Развязав открытую войну, таранчи победили и в 1866 году назначили султаном человека по имени Абуль-Ала Хан. В Кашгаре волнения развернулись по иному сценарию. Восстание дунган отразила и цинская крепость, и мусульманский старый город, где местный цинский губернатор Кутлуг-бек устроил резню дунган. Дальнейший ход событий не совсем ясен, но, похоже, Кутлуг-бек обратился к киргизскому племени турайгирских кипчаков за помощью в борьбе с дунганами, а потом испугался, что их вождь Сиддик-бек сам захватит город. Оказавшись в тупике, Сиддик принял судьбоносное решение обратиться за помощью к Алимкулу, фактическому правителю Коканда. Это подготовило почву для последнего вторжения ходжей в Алтышар.

Несмотря на то что в Ташкенте его осаждали российские войска, Алимкул отправил в Кашгар Бузурга Ходжу, лучшего афак-ходжу в своем поколении, с небольшой свитой под командованием надежного товарища по имени Якуб-бек. Бузург Ходжа получил строгий наказ не вмешиваться в дела вроде «взятия и отдачи, наказания и казни, увольнения и назначения», то есть фактически в деятельность правительства{55}55
  Mulla Muhammad Yunus Jan Tashkandi, The Life of 'Alimqul: A Native Chronicle of Nineteenth Century Central Asia, ed. and trans. Timur K. Beisembiev (London: Routledge, 2003), 70.


[Закрыть]. Его работа состояла в том, чтобы служить символом единства повстанцев в Кашгаре. После краха династии Цин старые связи Коканда и Алтышара обрели новую форму. В январе 1865 года Бузург Ходжа прибыл в Кашгар, и население приветствовало его, а затем ополчилось на киргизов и изгнало их из города. Но по-настоящему выиграл от этого Якуб-бек. Прибыв в город, он сразу же сам приступил к захвату власти. Его успехи были ошеломительны, и через несколько месяцев он не только взял под контроль Кашгар, но и начал завоевания, в результате которых у него под контролем оказался весь Алтышар. У армии Кучи, состоявшей из добровольцев с минимальной военной подготовкой, не было ни малейших шансов выстоять против воинов Якуб-бека, и тот разгромил киргизов Сиддик-бека и кашгарских дунган. Якуб-беку помогли войска, бежавшие от русских в Фергану. К 1867 году он захватил власть над всем Алтышаром. В 1870 году конфликт с дунганами привел его на восток, где он разграбил Урумчи и Турфан и присоединил их к своим владениям. Так кокандскому воину удалось создать в Алтышаре новое государство.

Изначально русские планировали превратить Ташкент в вассальное образование, которое служило бы для них естественной границей. Как только появилась возможность новых завоеваний, эти планы словно испарились. Город превратился в базу для российской экспансии в Центральную Азию. Роль центра российского правления он будет играть до конца советского периода, еще на протяжении 120 лет. После завоевания Ташкента русская армия стала продвигаться молниеносно. В мае 1866 года небольшое российское войско разгромило огромную бухарскую армию в Ирджарской битве и открыло себе путь на Самарканд. В 1868 году эмир Музаффар наконец попросил о перемирии. Позднее в том же году кокандский Худояр-хан признал российскую власть. Русские снова заинтересовались Хивой. Два предыдущих вторжения в ханство (в 1717 г. и 1839–1840 гг.) закончились для них поражением. Ошибиться снова было нельзя. В 1869 году российские войска высадились на восточном берегу Каспийского моря и основали форпост под названием Красноводск (ныне Туркменбаши). В 1872 году они предприняли оттуда нападение на Хиву, которое город отразил, зато еще более решительная атака в следующем году увенчалась успехом. Российские войска двинулись на Хиву с трех сторон: из Красноводска, Оренбурга и Ташкента. Город пал, и хан попросил мира. Три года спустя, в 1876 году, в Коканде вспыхнуло восстание против Худояр-хана, принявшее затем антироссийский характер. Русские развернули жестокую кампанию по усмирению степи и аннексировали ханство. К 1876 году Россия завоевала или подчинила себе весь Мавераннахр. Разгром был стремительным и всеобъемлющим. Потери русских были незначительными, местных армий – огромными. Центральноазиатские наблюдатели были потрясены и пытались разобраться в недостатках своих армий. В их рассуждениях был свой резон. Военная модернизация продвигалась медленно, и армии, даже обновленные, уступали российским. В XIX веке Мавераннахр пользовался преимуществом удаленного региона, однако теперь это превратилось в проблему. Правители искали защиты от русских и не находили ее. В 1864 году Алимкул отправил послов к османскому султану и британцам в Индии, а также к правителям Афганистана и Кашмира{56}56
  Там же, 62–63.


[Закрыть]. И Музаффар тоже, после поражения в Ирджарской битве, направил одну миссию к англичанам в Индии, а одну – в Османскую империю, но снова безрезультатно. Британцев мало интересовала военная помощь столь удаленным регионам, а у османов и раньше было не слишком много связей с Центральной Азией, кроме того, им хватало своих собственных проблем с Российской империей, так что и они также не могли ничего предпринять. Жители Центральной Азии остались одни в этой войне с русскими.

И все же успехи русской армии в регионе вызывали беспримерный энтузиазм только у военных. Министерство финансов и министерство иностранных дел придерживались другого взгляда на предмет: первое беспокоилось о расходах на управление обширными новыми территориями в период бюджетных ограничений, а второе опасалось осложнений в отношениях с Британской империей. В связи с этими соображениями и сформировались механизмы российского правления в Центральной Азии. В состав империи вошли огромные территории. В 1865 году из недавних территориальных приобретений была образована новая Туркестанская область с центром в Ташкенте. Два года спустя Туркестан дорос до уровня генерал-губернаторства. Однако Санкт-Петербург не решался полностью поглотить государства региона. В ходе борьбы за власть в Коканде Худояр-хана свергли. Как только он подчинился России, российские войска вернули правителя на трон. Таким же образом русские аннексировали бо́льшую часть территории Бухары (включая город Самарканд), а эмира оставили на троне – в обмен на репарации и договор, предоставляющий российским купцам равные права в стране. Эмир «признал себя покорным слугой императора Всероссийского» и «отказался от права поддерживать прямые и дружественные отношения с соседними правителями и ханами и заключать с ними любые торговые или другие договоры [или]… предпринимать какие-либо военные действия против них без ведома и разрешения верховной российской власти в Центральной Азии»{57}57
  The quotation is from an English translation of the treaty in Seymour Becker, Russia's Protectorates in Central Asia: Bukhara and Khiva, 1865–1924 (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1968), 316.


[Закрыть]. В 1873 году хивинского Мухаммад Рахим-хана вынудили признать российскую власть на аналогичных условиях. Он пообещал выплатить 2,2 миллиона рублей репараций, отказался от права вести самостоятельную внешнюю политику и разрешил российским судам свободное передвижение по Амударье, а российским купцам открыл свои рынки. Коканд, Бухара и Хива превратились в российские протектораты. Формально они отличались от остальных территорий империи, а правители вольны были поступать со своими подданными так, как им заблагорассудится. В 1876 году, когда восстание против хана вынудило его бежать в Россию, договоренности с Кокандом нарушились. Затем бывшее ханство присоединили к Туркестану, а Бухара и Хива оставались протекторатами до конца царской власти.

Последняя волна российской экспансии пришлась на туркменскую пустыню, территорию между новообразованными протекторатами и Ираном с Афганистаном. Ее завоевание стоило русским больше жизней, чем вся остальная Центральная Азия, вместе взятая, и по ходу они проявили величайшую жестокость. В 1879 году войска под командованием генерала Николая Ломакина, базировавшиеся в крепости Красноводск, напали на ахалтекинских туркменов. По мере продвижения российских войск все население оазиса укрылось в глинобитной крепости близ Геок-Тепе. Войска Ломакина обстреляли крепость артиллерийским и ракетным огнем, а когда мирные жители бросились врассыпную, генерал приказал атаковать и их. Еще до штурма крепости солдаты убили около 2000 мужчин, женщин и детей. В последней отчаянной попытке сопротивления туркмены кинулись на нападавших и отбросили их назад, убив почти 200 русских и вынудив их отступить. На тот момент это была самая многочисленная потеря русских в ходе завоевания Центральной Азии. Российское правительство решило, что за эту потерю нужно отомстить, чтобы вернуть России авторитет. Царь лично организовал новую экспедицию, на которую не пожалел средств и которая просто обязана была окончиться успехом. Он приказал построить первую в Центральной Азии железную дорогу, чтобы облегчить мобилизацию, однако ее не успели доделать вовремя. Командование он передал генералу Михаилу Скобелеву (1843–1882), которого российский высший свет обожал за его подвиги в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Скобелев сделал себе имя в Центральной Азии, где принял участие в многочисленных военных походах, кульминацией которых стало окончательное и безжалостное завоевание Коканда в 1876 году. За свою карьеру он усвоил несколько уроков. «Я придерживаюсь принципа, – рассказал генерал британскому журналисту, – что в Азии продолжительность мира прямо пропорциональна количеству убитых врагов»{58}58
  Цит. по: Morrison, The Russian Conquest of Central Asia, 409.


[Закрыть]. В ноябре 1880 года, через четырнадцать месяцев после резни, которую устроили ломакинские войска, Скобелев повел еще одну русскую армию в Геок-Тепе. Туркмены снова укрылись в крепости и сопротивлялись столь же упорно, как и годом ранее, но Скобелев заминировал стены крепости и 12 января 1881 года предпринял полномасштабный штурм. Когда стены рухнули, защитники обратились в бегство. Солдаты Скобелева преследовали их по пустыне и перебили 8000 человек, невзирая на пол и возраст. Еще 6500 трупов они оставили в самой крепости.

Резня в Геок-Тепе входит в число самых жестоких колониальных зверств в истории. Эта бойня сломила сопротивление туркмен, и армии Скобелева двинулись дальше в пустыню, захватили Ашхабад и еще несколько населенных пунктов. За следующие четыре года Россия аннексировала оазисы Теджен, Мерв и Ёлётен, сталкиваясь на пути с разными формами сопротивления, и в конце концов расширилась до восточных границ Афганистана. Британцы, считавшие Афганистан своим государством-сателлитом, были настолько обеспокоены сложившейся обстановкой, что в 1884 году создали Совместную англо-российскую пограничную комиссию для демаркации границ Афганистана с Россией. Горячей точкой стал оазис Пенджде, на который претендовал Афганистан и где зимой 1884/85 года столкнулись афганские и российские войска в присутствии британских членов пограничной комиссии и 500 индийских военнослужащих. В марте 1885 года взаимные провокации привели к нападению русских, отбросивших афганцев за реку Кушку со значительными потерями. Этот инцидент привел к серьезному дипломатическому кризису между Великобританией и Россией. Какое-то время существовала опасность войны между двумя империями в Центральной Азии, однако кризис рассосался. В течение следующего года комиссия обозначила границу, подтвержденную договором между двумя европейскими державами и, следовательно, соответствующую требованиям международного права, которая и стала границей Российской империи в Центральной Азии{59}59
  . Afganskoe razgranichenie: Peregovory mezhdu Rossiei i Velikobritaniei, 1872–1885 (St. Petersburg: Izd. Ministerstva inostrannykh del, 1886). [Афганское разграничение: Переговоры между Россией и Великобританией, 1872–1885. – Санкт-Петербург: Изд. Министерства иностранных дел, 1886.]


[Закрыть]. Граница нуждалась в некоторой корректировке, в основном на Памире, и работа завершилась только в 1895 году, но российская экспансия на юг закончилась. Так и не найдя естественной границы, она уперлась в границу политическую, где ее сдерживало присутствие другой великой державы.

Пока мусульманское правление на западе терпело крах, Якуб-бек основал мусульманское государство на востоке (рис. 5.1). Его жизнь до появления в Кашгаре быстро превратилась в легенду. Нам о ней известно относительно мало: ясно только, что родился он в семье среднего достатка и поднялся по служебной лестнице в период полной неразберихи, охватившей Коканд в 1840-х годах. Якуб-бек занимал пост наместника в Ак-Мечети, но перед штурмом крепости генералом Перовским в 1853 году его отозвали. К 1865 году он стал доверенным советником Алимкула, и тот лично выбрал его для руководства интервенцией в Кашгаре. После смерти Алимкула Якуб-бек смог действовать без оглядки на кого-либо еще. Тем не менее его завоевания примечательны тем, что он не обладал ни одной из привычных законных форм власти. Он не принял титул хана и довольствовался более скромными званиями бадавлата и аталыка-гази. Бадавлат значит «обладатель богатства». Аталык – воинское звание, которое Якуб-бек получил в Коканде, а гази можно перевести как «воин, сражающийся за веру». Якуб-бек считал себя защитником ислама, и его служение исламу было главным источником его легитимности. Он соблюдал строгие формы исламского права и покровительствовал медресе и мавзолеям главных суфийских деятелей в Алтышаре, самих суфиев, однако, обходя стороной. Ключом Якуб-бека к Кашгару был Бузург Ходжа, но и он быстро потерял влияние и вернулся в Коканд. Завоевание Якуб-беком Кашгара положило конец власти ходжей в Алтышаре. При этом он не выразил ни малейшего желания помогать Коканду и противостоять российскому натиску. Он лишь укрепил границу с Кокандом и попытался достичь с русскими соглашения.

Рис. 5.1. Якуб-бек. Фотография без даты. Опубликована в «Записках Восточного Отделения Российского Археологического Общества». 1899. № 11. С. 89

Русские относились к нему настороженно. Крах Цинской державы в Центральной Азии вызывал у них смешанные чувства. Такой поворот событий открывал возможности для дальнейшей российской экспансии и присоединения новых вассальных территорий в Синьцзяне, однако в нем таились и опасности. Беспорядки могли перекинуться и на их сторону границы. Восстание мусульман и так уже вызвало волну беженцев, перебиравшихся на российскую территорию из Илийской долины на севере. Дунгане и таранчи, действуя сообща, свергли правление Цин в Илийской долине, но вскоре после этого коалиция распалась, и таранчи по имени Абуль-Ала Хан объявил себя султаном в долине. Русские опасались, что это мусульманское государство привлечет казахов, которые уже были российскими подданными, или Якуб-бека, который захочет его аннексировать. Чтобы предотвратить это, они использовали как предлог бегство в Или казаха, который был российским подданным и обвинялся в убийстве, и вторглись в долину. Войска Абуль-Ала Хана не в состоянии были оказать сопротивление, так что 22 июня 1871 года тот сдал ключи от города Кульджи генералу Герасиму Колпаковскому, губернатору Семиречья, руководившему военной экспедицией. Официально русские заявляли, что оккупация поможет династии Цин поддерживать порядок в пограничных регионах и что Или вернут маньчжурам, как только китайское правительство восстановит порядок. Однако никто не ожидал, что Китай вернет себе провинцию, поэтому и обещание вернуть Или было скорее гипотетическим. Илийская долина вошла в состав Российской империи, что еще больше укрепило торговые связи между Россией и Семиречьем.

Захватив Или, русские вступили в переговоры с Якуб-беком, чтобы обеспечить безопасность российских подданных в Алтышаре. Российские представители демонстративно не признавали Якуб-бека законным правителем и общались с ним через генерал-губернатора недавно основанной провинции Туркестан, а не через Министерство иностранных дел России. Как бы там ни было, в 1872 году Россия подписала с Якуб-беком торговый договор, в котором тот именовался «почетным правителем» своих владений. Договор давал российским подданным право торговать в так называемом Йеттишаре (Семиградье, варианте Алтышара), строить собственные караван-сараи и назначать торговых представителей{60}60
  Kim, Holy War in China, 187.


[Закрыть]. Примерно такие же условия Россия навязала Бухаре в 1868 году. Опасения русских относительно своих границ никуда не делись, и Кашгар стал для них вассальным государством, новым фронтиром.

Якуб-Бек остался доволен и тем, что договор с Россией обеспечивал ему безопасность и признание, но статуса российского вассала ему было недостаточно. Он направил посольство в Индию для установления торговых связей и приглашения дипломатической миссии. Британцы отнеслись к российской экспансии в Мавераннахре с беспокойством. Им хотелось бы лишить Россию влияния в Восточном Туркестане. Кроме того, они надеялись, что владения Якуб-бека вольются в ряд дружественных (и уступчивых) государств, которыми они давно уже пытались окружить Индию. Таким образом, Алтышар мог бы стать восточным аналогом Афганистана. Однако британские представители в Индии очень мало знали об Алтышаре. Первыми британцами в Кашгаре стали несколько бесстрашных независимых путешественников. Роберт Баркли Шоу посетил Кашгар в 1868–1869 годах и по возвращении написал сильно преувеличенный отчет о торговом потенциале Алтышара и его стратегическом значении{61}61
  R. B. Shaw, Visits to High Tartary, Yarkand, and Kas hgar (London: John Murray, 1871).


[Закрыть]. Граф Мейо, вице-король Индии, направил к Якуб-беку миссию, члены которой провели в Кашгаре зиму 1873/74 года. В феврале миссия подписала торговый договор, аналогичный тому, который Якуб-бек подписал с русскими. Однако англичане признали Якуб-бека «правителем территории Кашгара и Яркенда» и назначили своего представителя при его дворе. Якуб-бек получил разрешение покупать в Индии оружие{62}62
  Kim, Holy War in Chin a, 144–146 and 189–193 (quote on 189).


[Закрыть]. Помимо англичан, Якуб-бек вступил в переговоры с турками. Османская империя была самым могущественным мусульманским государством того времени, а ее султаны претендовали на титул халифа, духовного главы всех мусульман-суннитов мира. Время от времени мусульманские монархи всего мира обращались к главе Османской империи за помощью. Однако к середине XIX века империя столкнулась с теми же дипломатическими и военными проблемами, что и Цин. Европейские державы оказывали на нее давление, навязывали неравноправные договоры и угрожали целостности ее территории. В этом отношении главной угрозой для Османской империи стала Россия. Именно поэтому в последние десятилетия османы методично игнорировали попытки центральноазиатских правителей обрести в них союзников. На этот раз ситуация изменилась. По стечению обстоятельств у османов появилась возможность предложить Якуб-беку помощь. Делающая свои первые шаги османская пресса восторженно аплодировала мусульманскому восстанию и созданию независимых государств в Китае, не обращая внимания на детали. В Восточном Туркестане османы могли без особых угроз для себя претендовать на роль духовных лидеров мусульманского мира. У них не было связей с династией Цин, и они могли вторгнуться в Восточный Туркестан, не вызвав реакции ни у России, ни у Великобритании, которых в противном случае обеспокоило бы османское влияние на их собственные мусульманские колонии.

В 1864 году Алимкул обратился к османам в качестве последней отчаянной меры. К тому времени, когда его посланник прибыл в Стамбул, Алимкул уже погиб, а Ташкент перешел к русским, однако до Османской империи стали доходить вести о победах Якуб-бека. Сам посланник, Саид Якуб-хан, оказался племянником Якуб-бека, и от своего имени он попросил султана передать Якуб-беку императорскую грамоту и османскую медаль. Кроме того, он попросил, чтобы в Кашгар прислали военных инструкторов и поставили партию винтовок. Винтовки османы отправили, а в грамоте отказали. По возвращении в Кашгар в 1869 году Якуб-хан убедил дядю обратиться к Османской империи за дополнительной помощью. В результате в 1873 году Якуб-бек направил собственную официальную миссию в Стамбул, и грамота была получена. Кроме того, османы отправили четырех военных офицеров в качестве инструкторов для армии Якуб-бека, а также шесть пушек и 1200 винтовок. Когда миссия вернулась в Кашгар, Якуб-бек совершил торжественную церемонию в мавзолее Афака Ходжи, в ходе которой подпоясался мечом, посланным ему султаном, прочитал вслух императорскую грамоту и приказал упоминать султана в пятничной проповеди и чеканить его имя на местной монете. Он признал султана своим сюзереном, по крайней мере официально.

Обе стороны от этого оказались в выигрыше. Признание власти султана никоим образом не ограничивало власть Якуб-бека, зато подданным говорило о том, что он связан с крупной иностранной державой. Такой новый способ легитимизации власти выходил за рамки традиционной в Центральной Азии связи с Чингизидами или другими местными исламскими правителями. Османы же, в свою очередь, могли рассказывать, что поддерживают отдаленную мусульманскую общину, и при этом не подвергаться чрезмерному политическому риску. И все же это скромное вмешательство было самым серьезным шагом, который османы когда-либо предпринимали, чтобы оказать помощь другой мусульманской стране. И иных подобных прецедентов не было. Этот эпизод еще более значим по другим причинам. Он свидетельствовал об уплотнении мира и включении Центральной Азии в мировую политику. И он же ознаменовал появление Османской империи в качестве важного фактора для истории Центральной Азии. Ограничившись отправкой четырех военных советников, Османская империя, возможно, больше и не вмешивалась напрямую в жизнь региона, однако ей определенно удалось очаровать умы центральноазиатских элит, и в последующих главах мы увидим это. Ей предстояло стать образцом для подражания, посредником и верным ориентиром даже в период укрепления колониального правления в регионе.