Текст книги "Дороги дождя"

Глава пятая, в которой мистер Фоули удивляется за один день больше, чем за весь прошлый год, а Вилли Пол-лепрекона теряет голову из-за дамы в беде

– Я же говорил! – Фоули всегда произносил эту фразу с таким превосходством, что Вилли хотелось врезать тому в челюсть, и он не пытался сделать это только из развившегося с годами чувства самосохранения.

Самое противное, что чаще всего Фоули оказывался прав, и это злило Вилли ничуть не меньше, чем снисходительный тон управляющего («бывшего управляющего», не без злорадства мысленно поправил себя Пол-лепрекона).

– Но куда-то же англич`нишка делся! – он поднял горсть камешков и в сердцах швырнул их в Великую Лужу.

– Или просто решил выкинуть грязный ботинок, – усмехнулся Фоули. – Само наличие его башмака в саду ещё не означает, что мистеру Выскочке угрожает опасность. Зря я тебя послушал.

Вилли услышал, как приятель скрипнул зубами от досады, и, исполнившись жалости, вмиг перестал злорадствовать. Хоть они порой и грызлись с Фоули, как кошка с собакой, но Пол-лепрекона был добрым малым и никому не желал зла. Если подумать, Фоули нуждался в сочувствии: вот так десять лет верно служить одному человеку, тащить на себе буквально всё, чтобы – раз – и в один день оказаться на улице по прихоти взбалмошного наследничка. Ещё хорошо, что профессор завещал своему управляющему немного денег (Вилли точно не знал, сколько, но подозревал, что достаточно, чтобы несколько лет прожить безбедно) и коня – того самого вороного по кличке Агат. Ух и вредная зверюга! Даже хорошо, что Фоули заберёт из конюшни этого злодея в лошадином обличии.

– Ты эта… – Пол-лепрекона шмыгнул носом. – Главное, не р`сстраивайся шибко. Нешто в Трали не найдёшь, чем з`няться? На первое время родичи подбр`сят какую-нить работёнку. Хочешь, я буду пр`ходить, рассказывать, как тут у нас дела? Знаю, знаю, повариха О`Келли – твоя тётка, и язык у ней, как помело. Но бабы не всё подмечают, да ещё и приврать любят. Когда как я… эй, ты меня вапще слушаешь?

Вилли только сейчас заметил, что Фоули уже некоторое время смотрит в одну точку.

Прежде он частенько видел, как управляющий сурово хмурил густые брови (в основном когда отнимал у Пол-лепрекона виски). Или закатывал глаза, когда кто-то из учеников или домочадцев ляпал глупость. Он мог представить Фоули с усмешкой на губах и очередной колкой шуткой на языке, раздражённого Фоули, сосредоточенного, уставшего… но, кажется, никогда в жизни не видел Фоули испуганного. Может, конечно, это был не страх, а изумление: рот приятеля приоткрылся, глаза расширились и стали выделяться ещё ярче на слишком бледном лице, а взгляд, казалось, остекленел. Призрака, что ли, увидел?

– Посмотри туда, – сказал Фоули хриплым, будто спросонья, шёпотом и поднял палец, указывая на Великую Лужу.

– А? Что там? – Вилли проследил за его взглядом, склонился над водой и ахнул, потому что увидел вовсе не своё отражение, а пропавшего белобрысого англичанишку. Тот висел на мясистых побегах плюща, едва касаясь ногами земли (в одной туфле, между прочим!) и выглядел, как наутро после хорошей попойки. Но ему ещё хватало сил препираться с… то ли парнем, то ли девицей – чёрт его разберёт. Одно Вилли разглядел ясно: у этого существа были острые уши!

От потрясения Пол-лепрекона с размаху сел в траву. Штаны сразу же вымокли от вечерней росы, но ему было всё равно. Вилли никогда прежде не встречал фейри.

Это было даже обидно. Прожить целых тридцать семь лет на юге Ирландии (а известно, что более чародейского места на свете не сыскать), излазить весь холм чудес вдоль и поперёк, выучить все местные легенды, не раз ночевать на развалинах Кэрконри – и ничего. А какой-то английский хлыщ едва приехал – и его уже похитили фейри! От досады и зависти Пол-лепрекона готов был сожрать свою шляпу. Ни в чём не повинный головной убор спасла лишь чистая случайность: на днях он был забыт в одном из пабов в Трали (Вилли пока не сумел вспомнить, в котором).

– Твою мать! – возопил он. – Твою английскую в бога душу мать!

– Вероятно, это означает, что ты видишь то же самое, что и я. А значит, я не спятил. Или же мы спятили оба, что в целом прискорбно, но всё же чуть менее обидно, – философски заметил Фоули, доставая из кармана трубку.

Пока он возился с завязками кисета и набивал табак, Вилли вился возле Великой Лужи, как пёс вокруг праздничного стола.

– М`стер Эверетт! – он попробовал покричать, но англичанин даже ухом не повёл. При этом губы его шевелились: кажется, он спорил с фейри – и Вилли тоже не слышал ни звука.

Отбросив палку, он сунул в Великую Лужу обе руки и с сожалением нащупал лишь вязкое глинистое дно.

– Чёрт побери! – Пол-лепрекона ударил кулаком по водной поверхности, подняв тучу брызг.

– Чего разбушевался? – скривился Фоули, отодвигаясь подальше.

– Свинство это, – буркнул Вилли. – Я всю жизнь мечтал попасть в В`лшебную страну. Все способы перепр`бовал. И глянь – опять сливки с`бирает кто-то ещё, а мне – шиш с маслом.

– Знаешь, – Фоули с сомнением покачал головой. – Что-то мне не кажется, что мистер Выскочка так уж счастлив. По-моему, его там подвесили вялиться, как кровяную колбасу. Того гляди сожрут.

– Я слыхал, что эти тв`ри бывают плотоядные, – закивал Вилли. – Н`пример, келпи, водяная лошадь…

От сердца немного отлегло. Уж лучше быть живым и не видеть чудес, чем позволить фейри сожрать себя. Выходит, не повезло англичанишке…

– Сам ты лошадь, – беззлобно огрызнулся Фоули.

– Смейся, смейся! Вот увидишь, у этого седого пня со звенелками н`верняка есть копыта! Это же верный способ р`спознать келпи – задрать штанину и з`глянуть.

– Я бы на твоём месте не стал заглядывать в штаны незнакомым мужикам, – Фоули рассмеялся, но смех вышел каким-то нервным. Похоже, новое знание, что фейри взаправду существуют, никак не хотело укладываться в его голове.

– Лучше ск`жи, что делать будем, м`стер Умник? – забывшись, Вилли достал из кармана флягу, от души приложился к горлышку, сделал несколько мощных глотков и лишь потом до него дошло, что всё это время Фоули, скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим.

– Я… это случайно. И вообще, я уже не на работе. Вечером можно! – Пол-лепрекона спрятал флягу за спину и обречённо подумал, что оправдания всё равно не помогут. Чёрт бы побрал этого Фоули!

Но бывший управляющий, вопреки обыкновению, не стал ругаться, только протянул руку и требовательно пошевелил пальцами.

– Дай-ка и мне тоже. Я не готов думать о таком на трезвую голову. Ни за что не отдаст, подумал Вилли, передавая флягу. Его чувствительное сердце обливалось кровью, предвкушая горькое расставание с любимым пойлом.

Но Фоули, сделав пару глотков, вернул виски владельцу. Ха! Впору было подумать, что вредного управляющего самого подменили фейри!

Пол-лепрекона почесал в затылке, залпом допил остатки и икнул. Его вдруг посетила мысль, которой он поспешил поделиться с приятелем:

– П`слушай… записка, которую – ик – пр`несла Дэйзи. Что в ней?

– Да ерунда какая-то, – раздражённо отмахнулся Фоули. – Похоже на стихи.

Но всякий, кто был знаком с Вилли, знал: если тот что-то вбил себе в голову, то от него так просто не отвертишься.

– Ну п`думай сам… ик. Всё было н`рмально, пока не приехал англичанин. А дальше всё – ик – катится будто камень с горы, с`бирая по пути другие камни. И всё из-за чего? Из-за разбитой статуэтки, к`нечно! Святой Брендан обиделся. Ик!

– Чушь!

– И вовсе не чушь! Статуэтка р`збивается, сила святого б`льше не защищает школу и – оп – виновника п`хищают фейри!.. А если дело не в Брендане… Пр`святая дева Мария! Это что, ты его заколдовал? – от волнения Пол-лепрекона даже икать перестал.

– Я?! – Сегодня определённо был день, когда Фоули удивлялся больше раз, чем за весь прошлый год, если не два. – Ты бредишь? Иди проспись!

– А кого ещё обидел м`стер Эверетт, кроме святого Брендана? Тебя! – буйное воображение Вилли разгоралось, как жаркие угли на ветру. – Выгнал, унизил, – он посмаковал последнее слово, покатав его на языке, и пожалел, что сам не видел, как эти двое поругались: должно быть, увлекательное было зрелище. – А потом – ха! – пр`валился. Я всё про тебя знаю, Фоули! Не отр`цай! Ты – фейри!

Вилли обвиняюще ткнул пальцем в грудь бывшего управляющего. Тот не пошевелился, только привычно закатил глаза и пробормотал:

– Боже, чем я провинился, что меня всю жизнь окружают идиоты?

– Это зн`чит… не фейри всё-тки? – Пол-лепрекона разочарованно вздохнул. – Эх, а какая была идея… И всё-таки, что нап`сано в послании? Неуж`ли ты не п`нимаешь, это может быть крайне важно!

– Вот же привязался, – Фоули со вздохом достал из кармана свиток. – Ладно, только подними фонарь повыше. Ни черта же не видно!

Он развернул пожелтевшую от времени бумагу и зачитал, на ходу переводя стих с древнеирландского (Вилли даже немного позавидовал: сам он читал медленно, а старых языков вообще не знал. Теперь уже, наверное и не узнает: профессор-то помер!) на современный:

 
– Промчится ветер меж яблонь белых
Поздней весной.
Ту дверь, что была для людей закрыта,
Вновь распахнёт.
Но твари, что выйдут из тьмы и огня,
Вереск топтать не должны.
Сделаешь сердце своё щитом –
И зло не найдёт тебя.
 
 
Его не взять ни мечам, ни копьям,
Ядам не сжечь.
Ни чарам, ни гибель несущим стрелам
Не сокрушить.
Древо и камень,
Огонь и вода,
Злато и медь,
Даже железо и серебро
Предали нас.
 
 
Лишь жалкий смертный, чей век недолог,
Сможет проникнуть в суть:
Беду, что повсюду пустила корни,
Остановить.
И хлынет поток,
Отворяя время,
И солнце опять взойдёт,
Когда в предрассветный час
Примет жертву земля.
 

Когда последние строки стиха затихли, по поверхности воды в Великой Луже пробежали золотистые искры, и Вилли заорал:

– Я же говорил! – похоже, они с Фоули поменялись ролями. Но у него всё равно не получилось изобразить такую же едкую интонацию, с какой управляющий произносил эту фразу.

Впрочем, для того, чтобы потешить самолюбие, ему вполне хватило удивлённого взгляда, которым Фоули проводил волшебные (в этом можно было не сомневаться!) искры. Мысленно Пол-лепрекона записал третье очко в свою пользу: именно трижды за сегодняшний день он имел удовольствие наблюдать неприкрытое изумление на обычно бесстрастном лице приятеля.

– Они исчезли, – Фоули указал на лужу, в которой теперь вместо подвешенного в воздухе Эверетта и его загадочного собеседника отражались лишь ночное небо и частые звёзды. – Что бы это могло значить? Куда они подевались? Может, растолкуешь, раз уж ты у нас эксперт по фейри?

Вилли отмахнулся от комаров – с наступлением темноты те стали особенно злыми – и задрал нос. Наконец-то его заслуги признали! И не кто-нибудь, а сам Фоули, которого ничем не удивишь (по крайней мере так казалось до сегодняшнего дня), похвалы от которого не дождёшься! Теперь надо было не ударить в грязь лицом!

– Ой, да это же дураку п`нятно! – Пол-лепрекона подбоченился. – Святой Брендан, помимо пр`чего, был пророком, а эта штука нашлась внутри статуэтки. Зн`чит, это самое что ни на есть н`стоящее пророчество святого Брендана! «Пр`мчится ветер меж ябл`нь белых», – Вилли обвёл рукой сад. – Вот тебе ябл`ни. «Твари, что выйдут из тьмы и огня» – это какое-то зло, которое угр`жает людям. Но см`ртный сможет пр`никнуть в суть и беду остановить – зн`чит, не всё потеряно. А этого англ`чанишку, наверное, решили принести в жертву. Помнишь, там сказ`но, мол, «примет жертву земля». К`роче, пора его спасать, как мы изн`чально и с`бирались. А то нам всем несд`бровать.

– И как ты предлагаешь это делать, если мы туда попасть не можем? – Фоули в растерянности пожал плечами. – Я знаю, как победить дикого зверя на охоте. Или как остановить вооружённого человека голыми руками. Но меня не учили сражаться с призраками из лужи…

– Главное – не терять голову! – начал было Вилли. – Думаю, нам стоит поступить так…

Он отмахнулся от очередного назойливого комара так рьяно, что поскользнулся. Босая нога поехала по глине. Вилли нелепо взмахнул руками и ухнул в воду с головой. Дна у Великой Лужи больше не было. Он вынырнул, барахтаясь, сделал судорожный вдох – и в этот миг что-то в глубине схватило его и потащило вниз.

Последним, что увидел Вилли перед тем, как окончательно уйти под воду, было удивлённое (четвёртый раз за вечер!) лицо Фоули с поднятой левой бровью.

А до ушей донеслось озадаченное:

– Серьёзно? Вот прямо так?

Вилли хотел крикнуть, что всё пошло не по плану, но мутная вода забилась в уши, залила глаза, хлынула в горло, обжигая внутренности нехваткой воздуха, – а потом наступила темнота.

Он очнулся на лужайке, поросшей сочной ярко-зелёной травой. Над головой простиралось безоблачное голубое небо, в вышине перекликались птицы, а где-то неподалёку блеяли овцы. Запах свежескошенного сена щекотал ноздри, смешиваясь с цветочными ароматами и крепким молочным духом, – в детстве, помнится, Вилли часто ночевал в чужих коровниках и с утра ещё успевал надоить себе на завтрак свежего парного молока.

– Я в раю? – он сел, огляделся, увидел валяющегося рядом без чувств встрёпанного Фоули, потерявшего шляпу, и добавил. – Очевидно, нет. Тебя в моём раю точно не было бы!

В ответ на это заявление Фоули пошевелился и закашлялся, выхаркивая воду. Там, где с его губ падали капли, трава будто бы становилась ещё зеленее. Такой буйной зелени Вилли не видел даже в лесах Ард Арты – от ярких красок у него аж глаза заболели.

– Где мы? – прохрипел Фоули, когда откашлялся.

– На холме, – пробурчал Пол-лепрекона. – Это и дураку п`нятно.

– Потрясающая наблюдательность, – Фоули раздражённо фыркнул. – Скажи мне, дурья твоя башка, а где находится этот холм? В Ирландии или где-то ещё? Чёрт, кажется, я потерял трубку!

Тут мимо них пролетела удивительной красоты стрекоза с красными крылышками. Вилли пригляделся и на всякий случай ущипнул себя за щёку: у насекомого было человеческое личико, алый костюмчик из лепестков розы, а за спиной виднелся маленький лук и колчан со стрелами.

– Впрочем, можешь не отвечать, – похоже, Фоули тоже рассмотрел необычную стрекозу.

– К`нечно, в Ирландии, р`зве не видно? – съехидничал Вилли, потянувшись пальцем к маленькому существу. Ему хотелось надеяться, что это не галлюцинация, а настоящее волшебство.

– Выходит, мы оба напились до феечек в глазах? – хохотнул Фоули.

Он не спешил подниматься на ноги, так и валялся в траве, пялясь на летающую малышку, но рук к ней не тянул: как оказалось, не зря. Стоило Вилли едва коснуться трепещущего красного крылышка, как феечка сдёрнула с плеча лук и всадила ему в палец – прямо под ноготь – две острые, как иголки, стрелы.

– Ах ты, мал`нькая дрянь! – он взревел и попытался поймать фею, но та оказалась проворнее, и раздосадованный Вилли ухватил лишь пучок травы.

Феечка же исчезла.

Стрелы больше походили на зазубренные занозы, вытаскивать их было чертовски больно. Пол-лепрекона, зажмурившись, выдернул обе разом и взвыл, засовывая палец в рот. На языке сразу стало солоно.

– Вот сучка! – проныл он.

– Скажи спасибо, что она тебе только палец прострелила. И впредь не тяни свои лапы, куда не просят, – Фоули его страдания, похоже, забавляли. – Это же надо! Кому рассказать – лопнут от смеха. Вилли Пол-лепрекона, попав в Волшебную страну, первым делом пытался пощупать девчонку. И получил от ворот поворот.

– Она не в моём вкусе, – буркнул Вилли.

– Скорее не твоего размера.

– И это тоже. Но в первую оч`редь я смотрю на х`рактер дамы. И ежели она не скромна, или того хуже – вздорная, нам не по пути! Мне, знаешь, нравятся такие миловидные, ясноглазые и пухленькие, как булочки с сахаром. Ну что я тебе рассказываю: ты же видел Дэйзи, – палец ещё дёргало, но острая боль ушла, и к Вилли вернулось его обычное добродушие.

– Не только видел, но и щупал, – усмехнулся Фоули, но даже это признание не испортило настроение Вилли.

По правде говоря, он был счастлив, ведь сегодня сбылась его давняя мечта! Те, кто прежде поднимали его на смех, сейчас кусали бы локти от досады. Никто не верил, что Волшебная страна существует, а Вилли всегда верил! И в итоге оказался прав.

Кто знает, может, и мать не выдумывала: вдруг он правда сын настоящего лепрекона, и здесь ему удастся встретиться с отцом, с которым они никогда не виделись? Вот бы ещё найти немного золота! А что, вон англичанишке счастье привалило, почему и ему не может повезти?

Вспомнив про мистера Эверетта, Вилли припомнил и о его плачевной судьбе и озадаченно почесал в затылке, ещё больше разлохматив свою кудлатую голову:

– Одного не понимаю: почему мы попали сюда, где теперь искать англичанишку?

– Чёрт его знает, – Фоули поднялся, отряхнул колени. – Можем попробовать узнать вон там.

Он указал куда-то за спину Вилли. Тот обернулся и ахнул: на вершине холма, на котором они оказались, стояла белонежная башня. Каждый её кирпичик переливался слюдой и вкраплениями серебра. Но самым удивительным был не материал, из которого построили башню, и даже не отсутствие в ней видимых окон и дверей, кроме одного – самого верхнего окна с разноцветными витражными стёклами, а то, что прямо над шпилем башни зависла мрачная серая туча, из которой, не переставая, хлестал дождь, когда как склоны того же холма были сухими и солнечными.

– Ты уверен, что нам стоит идти туда? – Вилли мысленно укорил себя за неожиданную робость, но слова уже сорвались с губ.

К счастью, Фоули не стал смеяться над его трусостью, просто пожал плечами:

– Можешь предложить что-то ещё?

Пол-лепрекона вздохнул. Да, пожалуй, придётся им прогуляться под дождичком. Не может же быть, чтобы в такой прекрасной башне никто не жил?

– Только говорить с местными буду я, – предупредил Фоули. – А то ты, неровен час, опять начнёшь кого-нибудь хватать за места, не предназначенные для хватания. Во второй раз маленькими стрелами может и не обойтись.

– Ладно-ладно, – проворчал Вилли, – идём.

Молчать он не собирался. Было бы глупо попасть в волшебную страну и всё время проторчать за спиной приятеля, не сказав ни слова. Нет уж, теперь всё будет иначе. Осторожность станет его вторым именем. А с Фоули, как водится, проще сначала согласиться, а потом поступить по-своему.

Они вскарабкались по холму до самой линии дождя и шагнули в густую туманную пелену. Вилли ожидал, что вода будет тёплой, – считай же, что лето на дворе. Но их окатило струями леденящего холода. У Пол-лепрекона вмиг застучали зубы и он малодушно подумал, что можно было остаться на лужайке среди цветов и мирно пасущихся овец, а путешествие к башне доверить Фоули, раз тот так рвался. Но давать задний ход было уже поздно. Пришлось поднять воротник повыше, чтобы вода меньше заливалась за шиворот.

Фоули, казалось, холодный дождь был нипочём. Он не ёжился, не морщился и даже не проронил ни единого бранного слова. Его выдержке можно было позавидовать. Ну или он всё-таки соврал, что является обычным смертным. Или нет, фейри ведь не врут. Но, если подумать, то прямо он тоже ничего не сказал. Потому что «меня окружают идиоты» – это слишком уклончивый ответ.

Пока Вилли, стуча зубами под струями ледяного дождя, гадал о происхождении мистера Фоули, сам Фоули задрал голову вверх и, глядя на витражное окно, прокричал:

– Эй, есть тут кто? Впустите гостей!

Некоторое время слышался только шум нескончаемого ливня, и Фоули уже собрался было покричать ещё раз, как вдруг створки распахнулись и в оконном проёме показалась прекрасная дама.

Поверьте, Вилли не просто так подумал «прекрасная». Прежде он никогда не видел такой красавицы – а уж он-то знал многих женщин. Холодный дождь больше не волновал его, потому что тепло, зародившееся в его груди, – там, где билось горячее сердце, – растекалось по всем членам. Дама со всей очевидностью была из племени фейри: об этом говорили её острые уши и длинные льняные локоны – у смертных дев не бывало такого ровного сияющего цвета волос и таких пышных кос. Умница Эбби, милашка Дэйзи и даже красотка Мэйв ей в подмётки не годились.

Голову незнакомки украшал венок из розовых роз, а жемчужно-белое атласное платье переливалось хрустальными капельками. Длинные рукава и довольно открытый ворот были отделаны голубыми и серебряными лентами. Она была похожа на статую скорбящей Марии. А ещё она плакала.

Наверное, впервые в жизни, увидев красивую женщину, Вилли испытал не только похоть, но и благоговение. Это было совсем новое чувство… Чёрт побери, а вдруг это и есть любовь? Ну та самая, настоящая, как в романах?

– Кто вы такие и зачем пришли? – незнакомка свесилась из окна и у Пол-лепрекона зашлось сердце: а вдруг красотка упадёт с башни? Раскинув руки, он приготовился ловить её. От девушки не укрылся его порыв и она улыбнулась сквозь слёзы.

Она говорила на каком-то странном наречии ирландского языка, но старомодный (и этим даже милый) говор не мешал разбирать смысл.

Фоули шагнул вперёд, дёрнул рукой, будто пытаясь снять несуществующую щляпу, и заговорил тоже на ирландском.

– Меня зовут Фоули, мэм. А это – Уильям. Мы ищем нашего… кхм, приятеля по имени Джеймс Эверетт…

Девушка ахнула, не дав ему закончить.

– Так вы не из нашего народа? Ах, как давно я не видела смертных. По правде говоря, я вообще никого здесь не вижу. Сижу всё время одна…

И тут Вилли решил, что достаточно молчал – пора было брать дело в свои руки. А не то проныра Фоули уведёт любовь всей его жизни так же, как уже увёл крошку Дэйзи.

– Прекр`сная дама, – простите, не знаю вашего имени. Пр`шу, не плачьте. Лучше поведайте нам, что вас оп`чалило? И почему над вашей башней всё время идёт д`ждь?

Фоули бесцеремонно взял его за шкирку и, отодвинув в сторону, процедил:

– Чёртов болтун, мы же договаривались!

– Но она же плачет, – прошипел в ответ Вилли. – Я не м`гу бросить даму в беде!

– Не вздумай клеиться к фейри, – Фоули сделал страшные глаза. – Это тебе не какая-нибудь селянка. Обидишь её – яйца тебе отрежет и скажет, что так и было.

– За св`ими яйцами я уж как-н`будь сам послежу, – огрызнулся Пол-лепрекона.

Нет, правда! Что этот Фоули о себе возомнил! Ишь, нашёлся блюститель нравственности.

Он надеялся, что леди из башни не слышала их препирательства, потому что некоторые слова были совершенно не предназначены для нежного женского слуха.

Девушка снова высунулась из окна:

– Благодарю тебя, добрый сэр Уильям, что не остался равнодушным к моему несчастью. Меня зовут Кейнуэн, когда-то я была королевой Волшебной страны, а теперь просто пленница в башне. Моя судьба плачевна, но вряд ли вы сумеете избавить меня от мук. Что же касается вашего друга… скажите, как он выглядел?

– Немного пониже меня, волосы короткие русые, глаза светлые. В дорожном костюме и всего в одном ботинке, – снова встрял в разговор Фоули.

Его описание показалось Вилли донельзя скупым. Сам бы он наверняка вставил побольше живописных подробностей, но прекрасной Кейнуэн хватило и этого.

– Я видела светловолосого юношу в одном ботинке, – она вздохнула. – Боюсь, у меня для вас плохие новости. Его похитил тот же фейри, который запер меня. Его зовут Гловиад, и он был первым рыцарем моего мужа – короля Волшебной страны Курои – до поры, пока не предал нас всех.

– Выходит, у нас общий враг! – в душе Вилли возликовал. Надо же, как удачно всё складывалось. – Кто знает, м`жет быть, наша встр`ча была назначена судьбой, и мы сумеем помочь друг другу? Мы д`лжны победить этого Гловиада и выручить м`стера Эверетта.

Фоули по обыкновению закатил глаза, но Пол-лепрекона уже не мог остановиться. Ради прекрасных глаз леди Кейнуэн (синих, насколько можно было рассмотреть снизу) он был готов на всё.

– Это будет нелегко, – пленница поджала губы. – Гловиад не зря носил титул первого рыцаря. Он искусный воин, владеющий и оружием, и чарами. Боюсь, вам не одолеть негодяя. И хоть мне это и горько говорить, но лучше уносите ноги, пока вы живы.

– Не р`ньше, чем леди ответит на наши в`просы, – Вилли – и откуда только взялась куртуазность – поклонился. Он чувствовал себя рыцарем из старинных баллад, готовым служить даме своего сердца, чтобы получить в подарок шёлковый платок и – чем чёрт не шутит – сорвать с её коралловых уст случайный поцелуй.

Конечно, у него не было ни меча, ни коня, а с волос капала вода, поэтому выглядел он не героически, а жалко. Но в его груди билось горячее влюблённое сердце.

– Конечно, я отвечу на все ваши вопросы, – улыбнулась Кейнуэн. – Только не стойте под дождём. Забирайтесь-ка наверх, я угощу вас вином и фруктами.

– А где же дв`рь? – Вилли в недоумении огляделся.

– Нет никакой двери. Я замурована в этой башне, – прекрасная леди села на подоконник. – Но понадеюсь на вашу ловкость.

Она взяла одну из своих кос, примотала на крюк, торчащий прямо над окном, а потом сбросила волосы вниз. Пол-лепрекона, не удержавшись, ахнул: золотая коса, туго перевитая нитями речного жемчуга, достала до земли. Это сколько же в ней было длины? Футов двадцать пять, не меньше.

– Она как эта… ну… из сказки, – он восхищённо выдохнул в ухо Фоули и тот, поморщившись, подсказал:

– Рапунцель.

Ага, похоже, кто-то удивился пятый раз за день! Или шестой? Вилли сбился со счета.

– Да-да, она с`мая, – он благоговейно прикоснулся к косе. Скользкая!

– Быстрее! – поторопила их Кейнуэн. – Если волосы намокнут под дождём, мне не хватит силы их удержать.

И Пол-лепрекона, украдкой поплевав на руки (и мысленно обругав себя за такое кощунство), стремительным поползнем начал карабкаться наверх.