Текст книги "Этническая характерология"

Поскольку существуют этнические и расовые различия в формах и дистанциях общения, в полиэтнических обществах возникают многие трудности и конфликты. Сближение этносов встречается с очень серьезными, нередко даже непреодолимыми трудностями. Эти трудности возникают вследствие неверной интерпретации способов вербального и невербального общения. Например, араб может остаться голодным на обеде, если ему предложить есть только один раз (а нужно, чтобы предложили не менее трех раз!).

Можно заметить, что во время международных конференций англичане и американцы группируются вместе или самоизолируются, преследуемые латиноамериканцами, которые желают установить (при беседе) обычные для себя близкие дистанции.

Aфриканцы стремятся положить руку на колено собеседника, что смущает представителей других культур. Такое же смущение переживают представители многих этносов, когда японцы, получая плохие новости, хихикают.

Вследствие этих и других недоразумений многие склонны считать представителя другой культуры человеком, который не сумел усвоить культурные стандарты цивилизованного общества, и, следовательно, с ним невозможно общаться. Для устранения этих трудностей предлагаются разные способы и пути. Можно, во-первых, выяснить особенности культуры другого народа и дать правильное истолкование поведению его представителей или, если нужно, приспособиться к ним. Тут есть, конечно, свои дополнительные трудности: дело в том, что многие культурные различия, в том числе проксемические, так тонки, что для их обнаружения и понимания нужно время и опыт общения. Во-вторых, при общении с представителями других культур следует быть особенно внимательными и, контролируя свои реакции, приспосабливаться к ним. Можно изучить те специфические трудности, с которыми встречаются представители культуры А с представителями культуры Б, и соответствующим образом подготовить людей для их преодоления. Например, если вы общаетесь с арабом, то сохраняя такую же близкую дистанцию, какую желает он, можете понравиться ему.

Есть одна проблема, которая находится на стыке нескольких областей психологии – психологии личности, социальной и этнической психологии. Она, насколько нам известно, пока совсем не исследована. Мы знаем, что агрессия человека возникает в самых различных ситуациях, под воздействием различных факторов. Однако пока что в области психологии агрессии не применяются концепции Эд. Холла и его последователей о закономерностях пространственного общения людей – проксемии. Известно, например, что человек приходит в агрессивное состояние, когда кто-либо нежелательный вторгается в его личное пространство. Поэтому при общении представителей культур описанных выше противоположных типов – высококонтактных и низкоконтактных – возникают фрустрации, конфликты и различные формы агрессивности. При этом общающиеся приписывают друг другу различные неприятные качества, используя или создавая на месте отрицательные гетеростереотипы.

Исследование проксемических различий народов позволит обогатить исследование межэтнических отношений и, в частности, источников конфликтов как внутри, так и между этносами. Конфликты, причинами которых являются различия в механизмах пространственного, словесного и невербального общения, могут привести к появлению устойчивой неприязни между этносами и к агрессивности.

Исследователей особенно интересует вопрос о том, к каким последствиям приводит нарушение личной дистанции (пространства), которая, как показали исследования, есть вокруг тела человека. Нарушение межличностной дистанции сигнализирует о том, что нарушитель хотел бы установить более интимные отношения с другим человеком, в личное пространство которого он вторгается. В некоторых культурах (США, Северная Европа), как мы уже видели, приемлемой дистанцией для беседы считается интервал 15–46 см. Если оба собеседника считают, что их отношения достаточно дружественны, то на таком расстоянии будут чувствовать себя нормально и могут даже уменьшить его, вплоть до легких телесных контактов.

Но когда один из партнеров думает иначе, он будет пользоваться другими средствами уменьшения уровня интимности. При этом используются такие неречевые сигналы, как обмен взглядами, выражение лица, иногда также слова. Различные способы ухода от интимности наблюдаются тогда, когда люди оказываются в составе толпы, в лифтах, вагонах метро, участвуют в митингах и собраниях.

Можно сказать, что вторжение другого человека в наше физическое и психическое (а вернее: психофизическое) пространство является разновидностью фрустрации, которая вызывает также стресс, поскольку лишает человека какой-то доли личной свободы и возможности быть самим собой. Это подсознательно оценивается как нарушение границ я-концепции личности. Вот почему ее поведение в подобной стресс-фрустрационной ситуации можно считать попыткой защитной адаптации, сопровождающейся различными эмоциями (гневом, чувством оскорбленного достоинства и т. п.) и познавательными процессами. Последние сочетаются с внутренней речью. Например, попытки ухода от «вторжения» можно считать разновидностью стратегии бегства, которая, однако, не обеспечивает полную адаптацию. Отвод взгляда от стоящего рядом и вплотную человека также можно считать способом бегства, но уже почти полностью психологического. «Замкнутое лицо», выражение безразличия или отчуждения – тоже попытка психологической самозащиты. Более грубой формой ухода является обращение спиной к нежелательному человеку, который вторгся в наше личное пространство.

Одной из самых грубых, вульгарных форм вторжения в личное пространство другого человека является нарушение той границы этого пространства, которая невидимо существует вокруг головы. Эту часть своего психофизического пространства люди защищают особенно бережно, поэтому когда в полном автобусе кто-то держится за перекладину над нашей головой, мы ощущаем сильное неудобство и стараемся уйти. Когда над нашей головой торчит какой-то предмет, мы переживаем тревогу и нередко злимся.

Интересно, что почти каждый, кто оказывался в сходных с описанными ситуациях, переживал неприятные эмоции и старался уйти. Но при этом не каждый понимает, что в подобных ситуациях сам неприятен другим. Это отсутствие некоторых чувств и аспектов самосознания является, по-видимому, выражением недостаточной социально-психологической зрелости, это признак сильного эгоцентризма, неспособности смотреть на ситуацию глазами другого человека. Способность принятия роли другого и сопереживания у разных лиц развивается в неодинаковой степени, не говоря уже о возрастных различиях. Есть, таким образом, как индивидуальные (внутри одного этноса), так и этнические различия проксемического поведения людей.

Вопросы, которые мы обсудили в последних нескольких параграфах настоящей главы, по существу, касаются более широкой темы – этнопсихологии этикета. Рассмотрим, поэтому, еще ряд аспектов данной темы.

Этикет является частью этнической культуры и, как аспект поведения этноса, раскрывает его психический склад и природу отношений с другими этносами. Этикет включает формы обращения людей друг к другу как внутри этносов, так и в межэтнических отношениях. В систему этикета входят различные ритуалы, социальные дистанции и способы их сохранения и другие формы и комплексы поведения.

Этикет основан на различии рангов (статусов) взаимодействующих людей. Каким образом люди обращаются к данному человеку, подходят к нему, здороваются, прощаются и т. п., зависит от его статуса. Сидим ли мы в присутствии другого или стоим, стоя на каком расстоянии от него мы с ним разговариваем и т. п. – все эти ритуальные действия имеют символическое значение. Они как бы дают человеку понять, что его статус учитывается. Соблюдение этикета – признак уважения к человеку, а нарушение символизирует наше неуважительное отношение к нему и оскорбляет его.

Этнографы исследовали этикет у разных народов. В качестве примера приведем этикет взаимоотношений белых американцев и негров.

Психологическое исследование этих ритуальных действий раскрывает много интересного во взаимных оценках, статусах, я-концепции, ролях и других аспектах психического склада и установок каждого из этих этносов. Например, встречаясь в обществе с белыми, негры не могли первыми начать разговор: они должны были ждать, пока белый не обратится к ним. Негр всегда должен был направить свой взгляд на землю и снять шапку. Были подробно разработаны также формы обращения. К неграм всегда обращались со словом «бой» (мальчик). Когда какой-либо негр добивался значительных, например, академических успехов, белые уже не могли позволить себе называть его «мальчиком», но и не могли сказать «мистер». Поэтому было принято обращаться к нему по званию: «доктор» или «профессор» и т. п.

Господин и раб никогда не обедали вместе, никогда в обществе других людей не пожимали друг другу руки, кроме исключительных случаев, когда один из них отправлялся в длительное путешествие или возвращался из путешествия. Раб (негр) никогда не входил в дом хозяина с парадной двери. Когда хозяйка и рабыня ходили в магазин, рабыня всегда шла позади хозяйки и подходила к ней только тогда, когда в этом была надобность. Встречаясь на узкой улице или дороге с белыми господами, негр должен был уйти с дороги и ждать на обочине, пока те пройдут. В настоящее время, в связи с демократизацией американского общества, значительная часть этих ритуалов, символизирующих социальное и расовое неравенство, отошла в прошлое, но ритуалы существуют везде.

Этикет необходим. Он создает возможность свободного действия в определенных условных рамках. Этикет позволяет людям с разными статусами без раскрытия своей личности и индивидуальности общаться и решать определенные задачи. Вежливый человек всегда осознает свое «я», т. е. находится на «уровне» самосознания, что позволяет ему контролировать себя и не совершать таких действий, которые могли бы раскрыть его личность, поскольку во многих случаях самораскрытие вызывает чувство стыда. Вежливый человек презентирует только приемлемый в данной ситуации я-образ и все время осознает свое поведение. Это означает, что вежливый человек играет специфическую социальную роль.

Какие этнопсихологические вопросы возникают в связи с исследованием этикета, особенно в межэтнических отношениях? Можно предложить для дальнейшего исследования по крайней мере следующие проблемы: 1) исследуя этикет этнической группы в качестве системы, следует попытаться открыть ее воздействие на процесс формирования этнической психики, а также (что самое главное) на связь с психическим складом этноса; 2) путем сравнительного исследования этносов и их этикетов раскрыть их психологические различия; 3) очень интересным является следующий вопрос: если этикет, как часть культуры, является выражением психического склада, представлений, стереотипов и других содержаний культуры и психики этноса, то какое обратное влияние оказывает длительное использование этикета на этническую психику, на характер этноса; 4) следует разделить весь этикет нации на две части: на ту, которая предназначена для внутреннего употребления, и на вторую, предназначенную для межэтнического общения. На основе этого необходимо исследовать, каким образом с помощью этикета внутреннего назначения выражается я-образ (и мы-образ) этноса и с помощью предназначенного для межэтнического общения этикета – «их-образ» – образ других этносов. Вполне понятно, что поведение этноса в этих различных аспектах регулируется различными подструктурами индивидуального и этнического (группового) самосознания. Если эта идея верна, тогда задача сводится к нахождению методов и способов декодирования того психического содержания, которое закодировано в этикете. При этом следует иметь в виду, что отношение к другим этносам связано с отношением к своему этносу, точно так же, как на индивидуальном уровне уважение (или неуважение) другого человека связано с уважением (неуважением) собственной личности. Но эта связь не является простой, и вряд ли можно утверждать, что, например, неуважение к своей личности непременно приводит к неуважению к другим людям. Связь эта намного сложнее. Например, иногда низкий уровень самоуважения может сочетаться с амбивалентным отношением к другому.

Как видно из вышесказанного, здесь перед нами широкие возможности исследования различных аспектов этнической психики. Эти возможности можно использовать при условии привлечения нового эмпирического материала, но здесь мы ограничимся вышеизложенным.

С проблематикой проксемии тесно связана проблема культуры тела и его этнопсихологическое значение. Тема «язык тела» в настоящее время является одной из самых часто обсуждаемых в психологии, и она является также этнопсихологической темой.

Тело человека является анатомическим и физиологическим образованием, но оно одновременно глубоко социально. Тело человека своим ростом, весом, формой, цветом, насыщенностью различными химическими веществами воспроизводит всю социальную среду человека – отметил один из исследователей этого явления М. А. Декамп. Человек обладает телом, характерным для своей национальной культуры и социального класса. Тело проникнуто социальностью. С помощью тела общество выражает свои желания, идеи, фантазии, противоречия, свое коллективное бессознательное и мифы. Это биологическое образование становится метафорой социально-политической реальности. Тело становится местом пересечения символического социально-культурного поля и именно поэтому символику тела можно «прочитать». С помощью специальных исследований можно перейти от наивного и имплицитного «чтения» тела к более глубокому и обоснованному.

Если конкретизировать эту проблематику для этнопсихологии, можно спросить: каким образом этническая культура и психический склад выражаются с помощью телесного языка, соматических (вернее – психосоматических) символов? В определенной мере раскрывая эту проблему, можно задать следующие вопросы: а) каковы связи между телесными типами и «языком тела» и этнокультурой? б) каким образом этнический психический склад выражается через «язык тела», т. е. с помощью движений, ходьбы, поз, способов приветствия и других ритуалов?

Не менее важной является проблема связи языка тела с я-концепцией этноса, в частности – с его идеальным я. Каким образом мы, наблюдая поведение представителей своего и чужих этносов, понимаем их самосознание, представление о себе и самооценку? Здесь актуальна также проблема подражания: одеваясь и ведя себя (внешне) как американец, представитель другой нации стремится быть таким, проникнуть глубже в психический мир американца. Это означает, что идентификация с другим этносом зачастую начинается с телесного подражания. В таких случаях язык тела свидетельствует о маргинальности статуса человека, о том, что у него начались процессы акультурации и ассимиляции.

Известно, что настоящую культуру создают немногие, наиболее талантливые люди. Многие их современники никакого представления не имеют о ней, в лучшем случае лишь немногие изучают эту культуру без внесения в нее каких-либо улучшений. Наука, философия, архитектура и т. п. – дело рук немногочисленных талантливых людей.

В таком случае возникает вопрос: если в культуре кристаллизован психический склад ее создателей, то является ли он одновременно психическим складом всего этноса, к которому принадлежат творцы культуры? Иначе можно спросить: сходны ли талантливые и гениальные люди данной нации с самой этой нацией? Это важный вопрос, поскольку мы должны знать, что нам дает психологическая интерпретация культуры определенного народа. Должна ли она дать: а) знание психики всего народа; б) или же психического склада небольшого числа людей, каждый из которых, к тому же, является индивидуальностью?

Мы предлагаем следующую гипотезу: великие люди этноса воплощают в себе наиболее характерные его черты и способности, причем в «сгущенной» и яркой форме. Этим они очень отличаются от остальных своих сородичей. Их не любят, их преследуют, но одновременно им симпатизируют, беря в качестве объектов амбивалентной идентификации.

Мы думаем также, что знание психологических способностей одаренных людей этноса важно для познания этноса, поскольку их уровень – это тот уровень, до какого вырос этнос. Если простые члены этноса считают достижения своих талантливых людей своими собственными достижениями, значит они дотягивают до их уровня хотя бы в качестве учеников и подражателей.

И все же, зная только высокую, сохранившуюся в веках культуру определенного народа, мы не можем сказать, что хорошо знаем этот народ. Нужны дополнительные данные об этом народе, о простых людях, о народных обычаях и верованиях, о тех членах этноса, память о которых не сохранилась. Иначе всему народу будут приписываться (с помощью вездесущего механизма атрибуции) способности, черты и идеи, которые ему вовсе и не были свойственны.

Историки, в частности историки культуры, очень хорошо это понимают. Например, обычно приписывают гениальность всему греческому народу, а между тем: а) древнегреческую культуру создавали несколько десятков человек; б) разные греческие субэтносы очень отличались друг от друга, хотя, как мы думаем, подобно всем субэтносам одного этноса, они, используя стереотипы, приписывали друг другу разные отрицательные качества.

Есть также данные о том, что Итальянское Возрождение было «делом рук» нескольких десятков высокоодаренных людей, в то время как кругом царили безнравственность, тупоумие, религиозный фанатизм, вовсю работала Святая Инквизиция католической церкви.

Глава 2. Этническая культура и психический склад этноса

А. Общие принципы.

Здесь мы очень кратко представим тот принцип, которого будем придерживаться при обсуждении всех вопросов, касающихся соотношения между культурой и различными аспектами психического склада нации.

1) Распространена идея, согласно которой национальная психика сгущена и объективирована в культуре нации. Следовательно, чтобы принадлежать ей, стать этнофором, следует усвоить эту культуру. Так, русская культура формирует русского человека, французская культура – француза и т. п.

2) Но это – часть истины. Почти не обращают внимания на то, что этнос (нация) создает свою культуру, раскрывая таким путем и объективируя свои психические особенности – характер, интеллектуальные способности, установки и другие содержания своего психического склада. А это означает, что психические черты нации первичны по отношению к ее культуре. Чтобы создать русскую культуру, надо быть русским по характеру (если не по рождению), чтобы создать армянскую культуру, надо быть армянином. Это справедливо для всех наций. Исключения, которые сразу же приходят на ум, лишь подтверждают сформулированное выше правило, поскольку представители других этносов могут творчески работать для данного этноса (в среде которого живут) только в том случае, если культура данного этноса уже существует и усвоена ими.

3) Но уже после того, как возникают этнос и культура (русские и русская культура, японцы и японская культура и т. п.), пусть даже в предварительной и зачаточной форме, уже после этого формирование этноса и его культуры протекает в виде длительного процесса взаимодействия этих двух «факторов»: нация создает культуру, а культура формирует представителей нации, которые должны сохранять и развивать эту культуру. Культура этноса и его психика постоянно взаимодействуют на всех уровнях жизнедеятельности – индивидуальном, групповом и общеэтническом. Главный вопрос, таким образом, в следующем: каким образом культура, в процессе усвоения индивидом, превращается в черты и комплексы черт личности, порождает их? И, наоборот, каким образом личность, экстериоризуя свои качества, создает этническую культуру?

4) Но в каких случаях культура может формировать человека определенного этнического типа? Конечно, в том случае, если психический склад этноса каким-то образом сохраняется в ней. Культура является носителем психики, которая в ходе социализации каждого человека получает новую жизнь, новую динамику, индивидуализируется и формирует ядро этнической личности. Как мы увидим позже, это ядро существует как основная («базисная» или «модальная») социальная личность или как национальный характер.

5) В культуре каждого этноса объективирована еще одна достаточно абстрактная психическая структура, которую называют «культурным идеалом личности», т. е. представление о такой личности, какую хотели бы видеть в данной этнокультурной среде. Идеальная личность, как мы увидим, никогда полностью не достигается, она проецирована на будущее. «Базисная» же личность реализуется, это наличная и репрезентативная личность, такая обобщенная структура, которая в определенной мере есть в каждом взрослом представителе данного этноса.

Б. Сложность ситуации.

Итак, мы видим, что взаимосвязи между этнической культурой и психическим складом этноса нельзя считать простыми. Мы часто видим, что есть немало людей, живущих в одной и той же этнической среде и как будто являющихся носителями одной и той же культуры, но они резко различаются друг от друга как личности. У них различные мотивации, различные степени идентификации со своим этносом, различные типы индивидуальных характеров. Здесь есть люди, которые не представляют свою жизнь вне своего народа, без родины, но есть и немало безразличных к таким ценностям людей и даже предателей, которые легко покидают родину в самые трудные для нее периоды. В каждом этносе появляется целый ряд психологических типов, хотя между ними некоторое сходство все же есть. Это общее – названная выше «базисная личность». Даже только то, что люди говорят и думают на одном языке, между ними создает психологическое сходство.

В свете сказанного нельзя согласиться с Рут Бенедикт в том, что «Психология народа – это его культура». Связи между культурой и психологией этноса очень тесные, но они не однозначны. Правильнее было бы сказать, что психический склад нации закрепляется, объективируется и, если хотите, «кристаллизируется» в ее культуре. При этом можно говорить также о духовной культуре личности: это переработанная и индивидуализированная часть культуры народа, усвоенная личностью и превращенная ею в свою психическую реальность и поведение.

В целом можно согласиться со следующими выводами С. А. Арутюнова: «Итак, психический склад народа не есть его культура, но культура отражает психическую специфику народа…

…Психология выражает себя во всех сферах повседневной человеческой деятельности и оттого кажется неуловимой, пока ей не придается ощутимость в результатах деятельности. Сегодняшние настроения, застывая в культуре, продолжают воздействовать на членов общности, оживляя для новых ее поколений прошлый психический опыт».

На основе изложенного выше общего понимания соотношения культуры и психического склада нации следует перейти к исследованию более конкретных вопросов: путем анализа различных блоков и элементов культуры «вывести» закодированные в них психологические содержания и черты национального характера; раскрывая те или иные аспекты национального склада народа (интеллектуальные, характерологические, касающиеся отношений власти-подчинения и т. п.), попытаться делать прогнозы о том, по каким путям пойдет психическое развитие этноса, какие культурные ценности и новые государственные структуры он может создать; каким внешним влияниям он легче подвержен и т. п. Подобные предвидения были бы весьма ценными и в практическом плане.

В. Повторное творение и психический склад.

Психологический анализ и интерпретация культуры является, таким образом, одним из главных путей развития этнопсихологии, так как в культуре объективированы психические способности, черты, установки и другие аспекты психического склада нации.

Но особенно важными в психологическом отношении нам представляются те культурные ценности этноса, которые повторно и даже многократно создаются (и воссоздаются), возникают вновь и вновь, если прежние образцы по каким-то причинам исчезли. Эти повторно создающиеся ценности наиболее характерны для психического склада этноса, являются объективациями различных его аспектов.

Здесь нам не мешало бы провести аналогию: исследователи сновидений, да и внимательные и вдумчивые люди, давно заметили, что у каждого бывает одно или несколько повторяющихся сновидений. Почему они повторяются, причем иногда в течение многих лет? Мы предложили два объяснения: 1) потому что в них наша личность на подсознательном уровне обсуждает такую проблему, которая остается нерешенной. Но поскольку она важна, сновидение вновь и вновь появляется и проблема, таким образом, снова дает о себе знать; 2) повторяются такие сновидения, в которых выражаются устойчивые мотивы и черты личности сновидца. Такая аналогия со сновидениями помогает нам стать более внимательными к подобного рода ценностям.

Такими повторно создающимися ценностями могут быть: произведения искусства и литературы, формы управления обществом и государством, способы воспитания и обучения, шаблоны взаимоотношений людей в семье и обществе и т. п. Если нация склонна к воспроизведению определенных культурных ценностей, то это означает, что ее активность исходит из ее устойчивых склонностей и ценностных ориентаций. Очевидно, что данная концепция имеет значительный объяснительный потенциал и должна быть расширена на основе анализа соответствующего материала. Здесь же нами предложены лишь основные ее положения.

Г. Воспроизведение этнозащитных культурных структур.

В указанной выше тенденции повторного создания тех ценностей, которые потеряны, есть один важный аспект, который требует особого рассмотрения. Мы утверждаем, что нация и ее группы, когда они оказываются в чужой стране со статусом национальных (этнических) меньшинств, в первую очередь воспроизводят те ценности и структуры, которые имеют этнозащитную функцию. Это те элементы культуры и те институты, которые защищают этнос от ассимиляции и исчезновения. В их числе: школы; язык, языковая культура и излагаемая на этом языке национальная история; религиозная идеология и церковь, если они уже были и являлись национальными (т. е. носителями национальных ценностей и духа народа); общинные формы жизни: тип национальной семьи и т. п.

Данное явление очень четко видно в культурном творчестве этнических групп армян в разных странах. Но опыт армянской диаспоры также свидетельствует о том, что у каждой такой группы потенциал воссоздания основных защитных структур культуры ограничен и со временем, как это имеет место в армянских общинах Польши, Венгрии, отчасти – Франции, защитные способности этноса под давлением ассимилирующих факторов могут уменьшаться до катастрофически низкого уровня.

Д. Заимствование культурных ценностей и психический склад этноса.

Известно, что каждая этническая культура создается тремя основными путями: 1) путем творческой работы самого этого этноса, его наиболее одаренных представителей. Каждая культура имеет внутренние возможности дальнейшего развития, и новые поколения в какой-то мере используют эту потенцию; 2) путем прямого заимствования; 3) путем заимствования и переработки, превращения элементов чужой культуры в факты культуры своего этноса. Например, считается, что христианская религия стала частью национальной культуры тех народов, которые ее не создавали, но заимствовали у евреев и практикуют в течение многих веков.

Как бы то ни было, заимствование является одним из механизмов развития культуры. Но каким образом происходит заимствование и усвоение чужой культуры? Исследователи заметили следующие закономерности: 1) данный этнос легче всего заимствует культуру того этноса, с которым находится примерно на одном уровне развития; 2) иногда заимствование имеет характер поверхностного подражания; 3) подлинное восприятие и усвоение культуры другого народа имеет место тогда, когда заимствованные ценности подвергаются «внутренней обработке» и получают собственные национальные «цвета». Все эти закономерности, точнее – пути или способы заимствования, подлежат обсуждению. Но мы скажем несколько слов только о первой из них.

Итак, первая закономерность заимствования гласит, что данный этнос легче заимствует культуру того этноса, с которым находится примерно на одном уровне развития. Однако трудность состоит в том, что следует знать уровни развития этносов, критерии их разграничения и критерии сравнения этносов по уровню их развития. За основу можно брать представления об этапах этнической истории народов в виде ряда: род-племя-племенной союз-народность-народ-нация, или, например, описанные Л. Н. Гумилевым фазы развития. В целом факты подтверждают правильность данного подхода. Например, многие индейские племена в Северной и Южной Америке, аборигены Австралии, Тасмании и других частей света не сумели адаптироваться к европейской культуре. Однако истины ради следует сказать, что во многих случаях их просто лишили этой возможности и истребили. С другой стороны, есть народы, которые с большим трудом ассимилируются, а это означает, в частности, что они с трудом воспринимают чужие культурные ценности. Можно задать более конкретный вопрос: почему, например, евреи с трудом ассимилируются? Причина, по-видимому, в том, что они превосходят многих по уровню развития. Но в таких случаях, конечно, действует целый комплекс этнодифференцирующих и этнозащитных механизмов. Этой неспособностью ассимилироваться в тюркском этническом море с более низкой культурой объясняется также то, что армяне и греки в течение веков вызывали у турок зависть, ненависть и злобу, которые завершились вандализмом и геноцидом этих народов на территории Турции и руками турок.

Что касается случаев не столько заимствования, сколько переработки и включения элементов чужой культуры в систему собственной национальной культуры, то лишь при таком подходе происходит настоящее обогащение национальной культуры. Исследователей данный вопрос уже заинтересовал. С. А. Арутюнов отметил, что японский культурный комплекс возник в своеобразных природных условиях, когда этногенез японцев происходил в условиях длительной изоляции. Японская культура в значительной мере приспособлена к этим условиям и обстоятельствам истории японского народа, и элементы названного комплекса очень хорошо взаимосогласованы. Начиная с XIX века в Японию начинает проникать западная культура, но она не интегрируется в японскую культуру и начинает жить рядом с ней. Но постепенно, особенно в XX веке, происходит ассимиляция, в процессе которой на японскую культуру и психический склад начинают оказывать влияние также элементы национальной психологии других народов. Еще Ф. Боас, который считается одним из основателей психологической антропологии (этнопсихологии), впервые пришел к выводу, что любой культурный элемент – предмет, действие, установка и т. п. – может стать понятным только в целостной системе данной культуры, той, частью которой является. Поэтому заимствование элементов других культур происходит путем их переосмысления: заимствованные элементы чужих культур в данной культуре приобретают новое значение.