Текст книги "Этнопсихологическая самозащита и агрессия"

Атрибуции, как психологические механизмы, процессы их использования и результаты этих процессов – чрезвычайно широко распространенные явления. Они – неотъемлемая сторона межличностных отношений.

Следовательно, теория атрибуции, которая в последние десятилетия так быстро развивается особенно в США, может иметь самые многочисленные и разнообразные применения в различных областях человеческой деятельности. Некоторые из этих применений уже намечаются и наша задача здесь – вкратце ознакомить читателя с ними. Это полезно также для нашей основной задачи – выяснения роли атрибуции в области этнопсихологии.

1) Атрибуция в области права. Судебные решения могут быть ошибочными, и это давно известно. В чем причина таких ошибок? Причин, конечно, много, но среди психологических причин, по-видимому, одно из первых мест занимают неверные атрибуции. Психолог С. Ратус приводит пример из судебной практики: некоего П. Херста суд приговаривает на определенный срок тюремного заключения, считая его виновным в намеренном нарушении закона. Иначе говоря, суд осуществил по отношению к нему диспозициональную атрибуцию: приписал сознательное намерение, антизаконную установку.

Однако через некоторое время президент республики освобождает П. Херста от наказания на том основании, что его незаконные действия были обусловлены внешними обстоятельствами. А это означает, что президент применил атрибуцию противоположного характера, а именно – ситуативную атрибуцию по поводу того же поведения[90]90
  См.: Rathus, S. A., Psychology. 3rd ed., New York a. o., 1984, p. 644.


[Закрыть]. Вполне понятно, что из судебной практики можно привести неограниченное количество таких фактов, свидетельствующих о возможностях теории атрибуции.

2) В семейной жизни атрибуции тоже играют заметную роль. Когда родители и дети оценивают друг друга, стараются понять мотивы поведения друг друга, предвидеть будущие действия и т. п., то в этих процессах значительное место занимают атрибуции всех разновидностей: внутрисемейные конфликты очень часто возникают вследствие того, что члены семьи приписывают друг другу противоположные и неприятные намерения. Но особенности психической жизни таковы, что когда во взаимоотношениях людей превалируют положительные идентификации и чувства, увеличивается число также положительных атрибуций. Именно это мы видим в семье, особенно во взаимоотношениях родителей и детей.

3) В области педагогической деятельности, особенно в школах, атрибуции учеников и учителей играют важную роль и нередко создают острые конфликты, выступают в виде взаимных обвинений. Слабые ученики, чтобы как-то оправдать свое академическое отставание, обвиняют учителей, утверждая, будто они плохо обучают, неважно знают свой предмет, имеют неприятные черты характера и т. п. Во многих из подобных случаев мы имеем дело с атрибуциями.

4) Политические атрибуции. Область политики представляет чрезвычайный интерес для психологов, в частности для тех, кто ищет материал для исследования механизма атрибуции. В процессе политического соперничества за власть и влияние стороны все время обвиняют друг друга в различных ошибках и правонарушениях, в злых и эгоистических намерениях, стремясь дискредитировать друг друга.

Там, где есть обвинение (политическое, юридическое и т. п.), там непременно вы найдете и атрибуции. Очевидно, что в процессе дискредитации противника, совместно с атрибуциями, используются также механизмы проекции и рационализации, которые, таким образом, нередко образуют защитно-адаптивные комплексы. Материал о работе всех этих механизмов и их комплексов можно найти в речах политических деятелей, в материалах политических судебных процессов и в других публикациях. Это обширная область психологических исследований.

Механизм атрибуции играет существенную роль в межэтнических отношениях. Атрибуция при этом выступает в различных своих разновидностях и направленности. Рассмотрим некоторые из них и попытаемся понять, каковы функции атрибуции, когда она используется на уровне этносов.

Атрибуция используется этническими группами в первую очередь для того, чтобы создать о себе положительное представление. Иначе говоря, она является одним из основных механизмов создания я-концепции этноса. Это происходит, в частности, путем создания о себе системы положительных стереотипов.

Мы уже знаем, что часть положительных стереотипов (и этнических стереотипов вообще) имеет реальную основу: у этноса могут быть положительные черты и достижения, которые отражаются в этнических стереотипах. Например, если этнос многочислен, обладает огромной территорией и военной мощью, то ясно, что соответствующие психические образы в структуре самосознания этноса соответствуют реальности. Таковы положительные представления о себе русских, китайцев, французов, американцев и других народов.

Механизм атрибуции необходим тогда, когда этнос желает создать о себе такие представления, для которых нет достаточной объективной основы. В таком случае самоатрибуции дополняют положительную я-концепцию, в определенной мере устраняют в ней противоречия и несовместимости отдельных частей, способствуя созданию целостного самосознания, содержащего обобщенную положительную самооценку.

Вполне понятно, что в процессе использования самоатрибуции допускаются все основные ошибки, свойственные этому механизму. Свои неудачи этносы приписывают внешним обстоятельствам, а успехи – своим положительным чертам. Например, почему потерпел поражение Наполеон в войне против России? Французские и другие западноевропейские историки преувеличивают в этом значение страшной русской зимы и других внешних неблагоприятных обстоятельств, одновременно недостаточно учитывая доблесть русских войск, народного ополчения и мудрость полководцев во главе с Кутузовым. Русские же историки делают атрибуции обратного характера, и тут их выводы оказываются более реалистическими[91]91
  См.: Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936; его же: Соч. т. 1–12, М., 1957-62.


[Закрыть]. – Адольф Гитлер тоже, если верить немецким историкам, потерпел сокрушительное поражение в войне против СССР, поскольку повторил ошибку Наполеона и зимой оказался на снежных просторах России. О стратегических и других ошибках фюрера обычно говорят как о второстепенных причинах поражения Германии в войне против России. Сам Гитлер же обвинил высших офицеров своей армии, которые якобы предавали его[92]92
  См. например: Bullok, Alan. Hitler and Stalin. Parallel Lives. Vintage Books, New York, 1993, Ch. 18.


[Закрыть].

Работу механизма самоатрибуции нетрудно видеть во взаимоотношениях колониалистов и колонизированных народов. В идеологии колониалистов он принимает вид самоатрибуции долга: английские и другие колониалисты утверждали, что их “долг” – облагодетельствовать туземцев[93]93
  См.: Said E. Culture and Imperialism. London, 1994;


[Закрыть]. Правда, при этом у них действовали и другие мотивы, например желание прославлять себя и свою страну, овладеть чужим богатством и т. п. Это явление наблюдается и в наши дни, когда более сильные народы с имперскими стремлениями навязывают слабым свою опеку, о которой те не просили.

Такая межэтническая установка, по-видимому, является результатом особого развития культуры метрополии. Э. Саид отметил, например, значение идей Т. Карлейля и подобных ему авторов в формировании колониальной идеологии[94]94
  См. также: Лурье С. В. Историческая этнология. “Аспект Пресс”, М., 1997, с. 212.


[Закрыть]. Творчество таких авторов предстоит исследовать в свете новейших проблем этнопсихологии.

Так назовем атрибуции представителей одного этноса относительно другого народа. Ясно, что и в этом случае атрибуция, нередко сочетаясь с проекцией, лежит в основе создания гетеростереотипов. Наблюдая поведение представителей другого этноса, считают его особенности преимущественно выражением их черт, внутренних мотивов и установок.

Основная ошибка атрибуции в этом случае особенно четко выступает тогда, когда стремятся понять успехи и неудачи, победы и поражения другого народа, их причины и обстоятельства. Ясно, что успехи приписываются внешним благоприятным обстоятельствам, а неудачи – их внутренним недостаткам, неправильным, нереалистическим целям и мотивам. Мы помним, что при оценке успехов и неудач собственной нации эти отношения имеют обратные знаки.

Мы видели, что основная ошибка атрибуции довольно часто допускается и в тех случаях, когда этносы оценивают друг друга, желая понять мотивы поведения, психические черты и установки общеэтнического уровня. Но у читателя может создаться впечатление, будто при взаимных восприятиях и оценивании (как и в случае индивидов) всегда имеют место крайние случаи: поведение чужого приписывается только его внутренним мотивам и чертам (при полном игнорировании ситуативных факторов), т. е. с помощью внутренней атрибуции, тогда как собственное поведение понимается только на основе внешней (ситуативной) атрибуции.

Наша идея состоит в том, что хотя такие тенденции существуют, они почти никогда не бывают абсолютными, не выступают в “чистом” виде. Общая закономерность состоит в сочетании этих двух типов атрибуции – внутренней и внешней, при преобладании в каждом конкретном случае одной из них. Речь идет, фактически, о существовании и сочетании двух атрибутивных стратегий, в результате чего создается более гибкая и реалистическая компромиссная атрибуция. Когда индивид психологически готов в равной мере использовать обе стратегии атрибуции, у него больше шансов объективного познания других людей и их поведения, чем в том случае, когда он персеверативно придерживается только одной из них.

Преобладание той или иной атрибутивной стратегии в познавательных процессах человека зависит от того, какое поведение других он пытается понять и объяснить; 1) успехи враждебного этноса, его хорошие дела объясняются внешними благоприятными обстоятельствами (т. е. преобладает ситуативная атрибуция), тогда как неудачи и плохие дела приписываются его внутренним свойствам и мотивам (при этом преобладает внутренняя атрибуция); 2) успехи и благородные деяния своей нации объясняются преимущественно ее положительными чертами, талантами и благородными мотивами, тогда как плохие дела – внешними неблагоприятными обстоятельствами. Когда между этносами существуют враждебность и конфликты, эти атрибутивные стратегии становятся крайними и очень трудно придерживаться компромиссной стратегии[95]95
  Эмпирические данные, подтверждающие эти утверждения, мы получили с помощью опросов, проведенных в Армении в мае-июле 1999 года.


[Закрыть].

Очевидно, что когда подобные процессы происходят в головах значительного числа представителей этносов, особенно во время групповых обсуждений, они приводят к образованию искаженных представлений об этнических группах. Знание этого необходимо этнопсихологу для того, чтобы найти пути преодоления искажающих тенденций – добиваться объективного познания этносов и их взаимоотношений. Знание искажений и их психологических причин необходимо, поскольку зачастую на таких ложных представлениях строятся политические действия. Политические лидеры наций – часто самые предубежденные люди.

Мы как-то говорили уже в данной главе, что до сих пор внимание исследователей в основном привлекали защитные механизмы подчиненных, порабощенных этносов, национальных меньшинств, живущих в полиэтнических обществах. И это неудивительно, поскольку этнозащита для них – весьма актуальная, насущная проблема и во многих случаях определенные аспекты этого процесса бросаются в глаза. Однако нами было отмечено также, что этническая самозащита свойственна и доминирующим, господствующим над другими народами этносам.

Но возникает вопрос: что же их фрустрирует как этносов, если они господствуют? Как личности, члены господствующего этноса могут переживать многие из тех фрустраций, которые возникают у всех людей. В данном случае речь идет об этнических фрустрациях: какие они переживают фрустрации как этнофоры с соответствующим этническим самосознанием, и с помощью каких механизмов защищаются от фрустраторов?

Мы считаем, что господствующий этнос и его члены фрустрируются по крайней мере в следующих случаях: 1) от общих экономических трудностей, например, в период кризисов; 2) от попыток этнических меньшинств улучшить свой социально-экономический статус и политическое положение; это они оценивают как соперничество; 3) совершая несправедливость и жестокость по отношению к угнетенным народам, господствующие этносы могут переживать когнитивный диссонанс и другие внутренние конфликты из-за того, что их практические жестокие действия могут противоречить их представлениям о себе как моральных, возвышенных, цивилизованных людях. Иначе говоря, в таких случаях возникает конфликт между положительными автостереотипами этноса и его реальным поведением; 4) сильными фрустраторами для господствующих, имперских наций являются поражения – военные и политические. Так, считается[96]96
  См., например: Трухановский В. Г. Уинстон Черчилль. 2-е изд., М., 1977.


[Закрыть], что развал Британской империи нанес сокрушительный удар по самосознанию англичан, по их чувству гордости как нации завоевателей. Возможны и другие фрустрации господствующих этносов, в частности такие, которые возникают вследствие их соперничества.

Отсюда ясно, что и господствующие нации тоже нуждаются в этнопсихологической самозащите и мы должны исследовать специфику их психологической самозащиты, так как их фрустрации тоже специфичны.

При этом всегда надо иметь в виду, что победа, успех тоже являются стрессорами и фрустраторами уже хотя бы потому, что сразу же вызывают тревогу перед возможной потерей того, что уже приобретено, может быть, с большим трудом. Этот страх, сочетаясь с постоянной тревожностью, делает завоевателей и удачливых лидеров подозрительными и агрессивными. У них развиваются параноидальные черты, как и у диктаторов.

Доминирующий этнос, фрустрируясь, использует ряд защитных механизмов, в том числе агрессию, проекцию, рационализацию и другие. Здесь мы рассмотрим защитный комплекс, известный под названием механизма обвинения жертвы.

При первом подходе к этому механизму можно просто сказать, что, потерпев поражение в каком-либо предприятии, господствующий этнос в лице (прежде всего) своих лидеров, обвиняет жертву и этим путем несколько смягчает свои страдания. Но возникает вопрос: с помощью каких конкретных механизмов это делается? Какими способами создается психологическое основание для такого обвинения?

Мы считаем, что для того, чтобы обвинение жертвы было обоснованным и играло свою роль защитного механизма, нужна работа ряда других механизмов, которые фактически входят в единый комплекс. Речь идет о следующих механизмах: 1) проекция обеспечивает то, что представитель господствующего этноса видит свои недостатки в жертве, вне себя. Представители подчиненных этносов, по его мнению, агрессивны, честолюбивы, хитры, ленивы и коварны и т. п.; 2) атрибуции обеспечивают приписывание этим людям дополнительных неприятных черт; 3) в результате работы этих механизмов происходит дегуманизация жертвы, что облегчает применение к ней самых жестоких и аморальных мер и способов наказания и контроля; 4) агрессор (господствующий этнос) заранее пускает в ход рационализации для оправдания того, что произойдет в будущем. Если все эти процессы в какой-то степени уже имели место, психологическая подготовка в основном обеспечена: будущая жертва виновата и заслуживает наказания. В результате этих защитных процессов активизируются воспроизведение и создание отрицательных гетеростереотипов, создается отрицательный образ жертвы.

Все эти механизмы и процессы продолжают действовать и в дальнейшем – как в ходе “справедливого наказания” жертвы, так и после этого; агрессор получает все новые факты и “свидетельства” о “подлости” жертвы, которая еще осмеливается оказать сопротивление “справедливым действиям” господствующей “благородной” нации.

Существование устойчивого отрицательного образа угнетенного этноса представляет большую опасность для него по нескольким причинам: 1) этот образ может стать психологической основой для будущих агрессивных действий против него; 2) он может частично приниматься членами самого угнетенного этноса, стать частью их самосознания, порождая комплекс неполноценности. Вследствие этого угнетенные народы могут считать, что заслуживают то оскорбительное положение, в котором находятся. Это их “доля”, “бог так предрешил” и т. п. Такой фатализм губителен для народа.

Фактически обвинение жертвы как механизм, используемый господствующей нацией, и его последствия в виде комплекса неполноценности и фатализма угнетенных народов, являются психологическими предпосылками их геноцида.

Идея существования механизма обвинения жертвы в общественных науках и в психологии явно или неявно бытует уже несколько десятилетий. Так, еще в 1944 году известный шведский экономист Гуннар Мюрдаль опубликовал книгу под заголовком “Американская дилемма”[97]97
  См.: Myrdal, Gunnar, An American Dilemma: The Negro Problem and Modern Democracy. New York: Harper, 1944.


[Закрыть], в которой высказал мысль, что плачевное состояние угнетенной группы – это ответственность доминирующего большинства. Это проблема не столько черных, сколько белых. И вообще, за возникающие социальные проблемы в конце концов ответственны те этнические группы общества, которые пользуются властью и экономическими ресурсами. Поскольку в США, среди белых американцев англосаксонского происхождения, широко распространена точка зрения, согласно которой негры сами виноваты в своих трудностях, ибо они, мол, ленивы, не могут получить образование (не любят учиться), агрессивны, гиперсексуальны и т. п., то мысль Г. Мюрдаля ясна: не обвиняйте жертву, виноваты вы – господствующие. За созданные ими же проблемы доминирующие группы обычно обвиняют своих же жертв, угнетенных. “Обвинение жертвы” – широко распространенное явление во всех человеческих отношениях, в том числе и во взаимоотношениях этносов. В настоящее время это явление уже привлекает к себе внимание многих психологов, а У. Райан даже написал об этом целую книгу[98]98
  Ryan, William, Blaming the Victim. Rev. ed., New York: Random Hause, 1976.


[Закрыть]. Мы же предложили ряд новых идей о том, каким образом это явление выступает у господствующих этносов в качестве их этнозащитного механизма. Выскажем еще ряд соображений, которые помогут дальше развивать научные представления об этом интересном явлении.

Во-первых, исходя из того, что уже сказано о механизме обвинения жертвы как средства этнической самозащиты господствующих и агрессивных этносов, можно развить частную теорию о самозащите таких этносов и о том, каким образом систематическое использование этого и связанных с ним механизмов влияет на структуру этнического характера. Это чрезвычайно интересный вопрос. Поскольку механизм обвинения жертвы фактически является патологизированной формой самооправдания, оно может приостановить моральное созревание нации, ее эмпатических способностей. Народы метрополий, как мы предполагаем, должны страдать определенными чертами морально-психической незрелости, если судить о них по шкале Л. Кольберга. Эти народы плохо понимают тех, кто страдает, но зато неплохо понимают себе подобных. Они становятся чрезмерно жестокими к тем, кто отличается от них, кто слаб и страдает, кто с ними не согласен в более или менее важных вопросах.

Вообще парадокс: защищать демократию, убивая мирных жителей. Но ведь это же арабы и сербы, а не белые американцы!

Вернувшись к психологическим аспектам проблемы, можно предложить также следующее: явление “обвинения жертвы” следует рассмотреть в контексте более широкой проблематики виктимологии, комплексной науки о жертвах, и в связи также с проблемами этнопсихологии. Здесь открываются большие возможности междисциплинарных исследований.

Хотя атрибуция – общечеловеческое явление, можно предположить, что она имеет этническую специфичность. Речь идет о том, что, по-видимому, русский, француз, немец и представители других национальностей осуществляют атрибуции неодинаково; предпочитают различные виды атрибуций; склонны по-разному сочетать различные виды этого психологического механизма (например, внутренние и внешние, каузальные и атрибуции черт и другие); склонны по-разному сочетать атрибуции с другими адаптивными механизмами и т. п.

Эти этнические различия зависят: 1) от различий культур этносов; 2) от различий их истории развития; 3) от различий их теперешнего статуса в межэтнических отношениях.

Например, вряд ли можно сомневаться в том, что атрибуции господствующих и подчиненных этносов не могут быть одинаковыми. Поскольку здесь мы говорим об этнозащитной функции атрибуции, то ясно, что поскольку различны их фрустрации, должны наблюдаться различия и в их атрибуциях (а также в остальных защитных механизмах). Мы знаем, например, что агрессивность преследуемых этносов выражается не так, как агрессивность господствующих этносов. Если, скажем, подчиненный этнос создает агрессивные анекдоты о господствующем этносе, то господствующий этнос может применять физическую агрессию. Агрессивные действия могут сочетаться с агрессивными атрибуциями.

Очевидно, что эти идеи можно конкретизировать на основе сравнительных этнопсихологических исследований. Следует выяснить, каким образом используются атрибуции при одинаковых фрустрациях. Или когда два этноса, конфликтуя, фрустрируют друг друга, каким образом они осуществляют психологическую самозащиту? При обсуждении данного вопроса следует иметь в виду, что ситуация конфликта актуально (здесь и сейчас) неодинакова для каждой из сторон. Она другая и для незаинтересованного “объективного” наблюдателя. Поэтому стороны конфликта и посредник видят различные проблемные ситуации.