Текст книги "Этнопсихологическая самозащита и агрессия"

Мы рассмотрели ряд отрицательных последствий формирования контрастных этнических идентичностей. Однако эти явления и порождающие их механизмы не могли бы быть живучими, если бы не приводили к положительным последствиям для этносов. Чтобы сохраниться, они должны получить положительное подкрепление. Одним из таких результатов работы проективной атрибуции и связанных с ней защитных механизмов является сплочение этноса. Контрастные образы приводят к тому, что члены каждого этноса изолируются от чужих и устанавливают более тесные связи с членами своей группы. В подобных ситуациях увеличивается число людей, готовых принести жертвы ради общих интересов своего этноса. Усиливается внутриэтнический конформизм. Значительно больше людей, чем раньше, выражает готовность бороться за автономию или полную независимость своего народа. Одновременно эти же люди приобретают психологическую готовность дискредитировать противников и подвергать их агрессии. Появляется желание и воля – бороться до конца. Исключается возможность добровольной сдачи в плен или признания себя побежденными, поскольку каждый убежден: враг жесток и сдаваться равносильно мучительной и позорной смерти. “Лучше умереть стоя, чем жить на коленях” – говорят революционеры. Эта ментальность – обычное явление во время межэтнических и религиозных войн.

В такой ситуации очень трудно не только добиваться каких-то мирных соглашений: иногда не удается даже начать мирные переговоры. Стороны конфликта становятся крайне подозрительными и сверхосторожными: каждая мелочь, каждое неосторожное слово приобретают особое, обычно – зловещее значение. Выдвигаются догадки о мотивах друг друга, каузальная атрибуция приписывает противнику злые умысли и желание нечестными путями добиваться преимуществ. Установки сторон носят самозащитный характер и им трудно общаться как обычным человеческим существам. Если во главе групп стоят авторитарные экстремисты и если конфликт затрагивает важные интересы сторон, заключение мира становится чрезвычайно трудным делом. Поэтому в таких случаях необходимо преодолеть психологические предпосылки конфликта в виде конкретных этнических идеологий и лежащих в их основе (образующих и поддерживающих их) защитных механизмов.

Когда человек претерпевает фрустрацию и неудачи, у него появляется потребность оправдать себя, объяснить себе и другим причины своего поражения. В таких случаях человек очень часто сочиняет с виду логичные, но по существу ложные объяснения. Этот процесс назван психоаналитиком Э. Джонсом рационализацией, хотя его лучше было бы назвать защитной аргументацией или защитной мотивировкой. Ложность этих процессов обусловлена тем, что подобные суждения исходят из ложных предпосылок, хотя дальше по форме могут выглядеть безошибочными. Мотивы и выбор аргументов обычно производятся подсознательно, поэтому не всегда рационализация является сознательным обманом. Это заблуждение ради психологической самозащиты и сохранения положительной самооценки.

Проблему рационализации более широко мы обсудили в другом месте[109]109
  См.: Налчаджян А. А. Социально-психическая адаптация личности, с. 164–175.


[Закрыть]. Поэтому здесь отметим еще несколько аспектов этого явления, которые нам необходимы для понимания этнозащитных процессов. Это, во-первых, то, что рационализации могут быть не только индивидуальными, но и групповыми защитными процессами. Например, можно себе представить, как после военного поражения в среде определенной нации распространяются самооправдывающиеся аргументы вроде того, что бог таким способом наказал нацию за какие-то грехи, или что не наши армии плохо управлялись, а виновата природа и т. п. Подобные процессы самозащиты широко распространены и на уровне малых и средних социальных групп. Правда, сначала эти защитные аргументы кто-то сочиняет, и потом только они распространяются, поскольку люди чувствуют в них потребность.

Люди пользуются защитными аргументами не только в качестве средств освобождения от личных фрустраций. Они могут осуществлять защитные словесные процессы также в пользу тех индивидов и групп, с которыми имеют положительную психологическую идентификацию. Поэтому мы различаем рационализацию для себя от рационализации для других. Эти разновидности рационализации могут существенно отличаться друг от друга по своей логической структуре, сложности мотивации, длительности, надежности и по другим параметрам.

Поскольку человек может не только переживать актуальную фрустрацию (здесь и сейчас), но и предвидеть свои будущие неудачи и лишения, он может заранее подготовиться к психологической самозащите и даже частично осуществлять ее. Поэтому следует различать еще две разновидности рационализации: актуальную и предвосхищающую.

Рационализация, как сложный процесс, вовлекает в свою сферу много других психических явлений, в том числе – другие защитные механизмы. Она очень часто сочетается с вытеснением и поэтому становится преимущественно подсознательным процессом: осознаются лишь результаты тех процессов мотивации и выбора, которые происходят на уровне подсознания. И поэтому умственные операции очень часто как бы навязываются человеку, осуществляются помимо его воли и нередко ему очень трудно их остановить: он вновь и вновь оправдывает себя, ищет все новых собеседников, а на самом деле – послушных слушателей. Он сильно нуждается в объяснении своего поведения и неудач, в их оправдании. Иррациональность этого процесса состоит в том, что даже после длительных защитных мотивировок потребность в психологической самозащите сохраняется.

Кроме описанной вытесняющей рационализации, этот процесс, преимущественно сочетаясь с проекцией, приобретает характер проективной рационализации. Возможно, что стоит говорить о более широкой категории этого явления – атрибутивной рационализации. Эти защитные механизмы становятся средствами осуществления рационализации.

Кроме разновидностей рационализации, следует говорить и о средствах или способах рационализации. Очень часто используются такие способы, как дискредитация цели, от которой пришлось отказаться. Это то явление, которое называют, используя образ из притчи Эзопа, механизмом “зеленого винограда”: лисе не удается достать спелый виноград и она объявляет, что “виноград зелен”. Это явление имеет в реальной жизни очень много различных вариантов проявления. Дискредитация жертвы – другой очень распространенный способ самозащиты с помощью рационализации: агрессор, чтобы оправдать свои насильственные действия, объявляет, будто жертва сама виновата в том, что навлекла на себя его гнев, что она обладает многими недостатками и даже животными чертами и т. п. Короче говоря, с целью самооправдания дискредитируют жертву. Как мы уже видели, этот механизм широко применяется в межэтнических отношениях.

Во многих случаях самообмана, самодискредитации с целью самозащиты, тоже широко используются рационализации. Процессы защитной аргументации проникли во все области словесной культуры народов и перед психологами стоит большая и кропотливая работа по их раскрытию при истолковании исторических событий.

Исследование рационализации наводит нас на мысль о том, что ум человека, его интеллект даны природой не только для объективного познания природы, общества и себя, но и для самооправдания и даже для производства многочисленных искажений и мифов как о себе, так и о других людях и группах. Ум человека скорее всего рационализирует и организует его, чем способствует познанию сущности бытия. К пониманию этого приблизились также некоторые философы. Вот что мы читаем в одной книге об известном индийском философе Шри Ауробиндо, где автор передает мысль этого философа: “В конце концов, после многих испытаний и поражений, мы поймем раз и навсегда и увидим своими глазами, что ум – не орудие познания, а лишь организатор знания… и что знание приходит из другого источника. Когда ум спокоен, все – слова, речь, действие – происходят автоматически, с поразительной точностью и скоростью. Поистине это иной, более светлый способ существования. Ибо нет ничего доступного уму, чего нельзя было бы сделать лучше при полной неподвижности ума и в безмолвии, свободном от мысли”.[110]110
  Сатпрем. Шри Ауробиндо или путешествие сознания. Пер. с французского. Ленинград, Изд-во ЛГУ, 1989, с. 54.


[Закрыть] Действительно, в раскрытии истины роль интуиции, как особого видения глубины сущности вещей, намного существеннее: разум организует и излагает то, о чем мы догадываемся с помощью интуиции.

С целью осуществления этнической самозащиты рационализациями пользуются как отдельные этнофоры, так и подгруппы этноса и даже весь этнос. На индивидуальном уровне рационализация используется для оправдания своего этноцентризма и национализма, безусловной приверженности данной этнической группе и ее ценностям, несмотря даже на те садистические и другие неблаговидные деяния, которые совершены этой группой.

Рационализации служат человеку при создании личной идеологии о жизни, своих целях, о своей национальной принадлежности и т. п.

На уровне группы рационализации входят в состав групповых, в частности – этнических (национальных) идеологий, а также тех процессов, с помощью которых защищаются интересы группы: политических и идеологических дискуссий, пропагандистских материалов, тех текстов, которые используются для социализации новых поколений людей и т. п.

Рационализация – в числе тех защитных механизмов, которые часто используются маргиналами. Это обусловлено тем, что когда такие люди принимают решения об уходе из своей этнической группы, о заключении брака с представителями другого этноса и т. п., они переживают конфликты и диссонансы. В психике такого человека возникает мотив самооправдания и объяснения своего поведения. Процессы самооправдания и самообмана во многом состоят из рационализаций.

При дискредитации жертвы, как мы видели, рационализации используются в сочетании с различными видами атрибуции, в том числе проективной. После того, как один этнос приписывает другому, например, ряд отрицательных стереотипов, начинается оправдание своих действий с помощью рационализаций, в которых в качестве аргументов используются эти стереотипы.

Мы уже имеем достаточно полное представление о стереотипах, механизмах их возникновения, об их разновидностях и в определенной мере также об их этнозащитных функциях. Поэтому здесь ограничимся только обсуждением еще нескольких дополнительных вопросов о защитных функциях стереотипов вообще, этнических стереотипов – в частности.

У. Липпман, один из первых исследователей предрассудков и стереотипов, высказал идею о том, что стереотипы являются механизмами групповой психической защиты.[111]111
  См.: Allport G. The Nature of Prejudice. Ney York, 1958.; Aronson E. The Social Animal. W. H. Freeman and Co. New York, 1995, Ch. 7.


[Закрыть] Эту ценную идею следует развить до уровня концепции в рамках теории социально-психической адаптации личности и социальных групп. Существует целая система групповых адаптивных механизмов, среди которых – групповые стереотипы и процессы их образования – стереотипизация определенных содержаний мысли и самих мыслительных процессов, а также поведения. Такая возможность исследования стереотипов, как защитно-адаптивных механизмов, открывается благодаря уже известной нам идее, согласно которой стереотипы можно считать разновидностями социальной установки. Как мы знаем, одной из функций социальных установок является их защитно-адаптивная функция.

Защитные функции этнических стереотипов наблюдаются как на индивидуальном, так и на групповом и общеэтническом уровнях. С помощью стереотипов защищаются как господствующие, так и подчиненные этносы, но в этих двух случаях защитные функции стереотипов выражаются по-разному. Поэтому целесообразно эти два тесно взаимосвязанных случая все же рассмотреть отдельно.

На уровне индивидов господствующей группы этнические, в том числе расовые, стереотипы и предрассудки могут иметь следующие функции: 1) стереотип является средством перенесения агрессии. Члены этнического меньшинства становятся “козлами отпущения” для наиболее фрустрированных членов доминирующего этноса. К этому вопросу мы еще вернемся при рассмотрении этнозащитных функций агрессии; 2) стереотипы являются средством сохранения самоуважения. Если член господствующего этноса “знает”, убежден, что представители подчиненного этноса “хуже” него, “ниже” и т. п., то таким искусственным путем создает у себя убеждение о собственном превосходстве. Он убеждает себя, будто имеет ряд важных преимуществ по сравнению с ними. Осуществляя подобную психологическую самозащиту путем этносоциального сравнения, человек создает субъективное чувство своей большей ценности, чем он есть на самом деле; 3) преодоление, устранение неопределенности: предрассудки и стереотипы позволяют человеку таким образом организовать находящиеся в его распоряжении сведения, чтобы осталось как можно меньше двусмысленностей и неопределенности. С помощью стереотипов он структурирует ситуацию[112]112
  Levin, J., The functions of prejudice. New York: Harper and Row, 1975; Middlebrook P. N. Social Psychology and Modern Life., New York a. o., 1980, pp. 164–166.


[Закрыть].

На групповом уровне появляются новые, специфические функции стереотипов и предрассудков, из которых известны следующие: 1) сохранение и укрепление занимаемого этнического статуса. Этносы, занимающие высокий статус в полиэтнических обществах, используют названные социально-психологические и этнопсихологические образования для того, чтобы препятствовать успешному соперничеству этнических меньшинств ради ресурсов и статусов; 2) этнические предрассудки используются для оправдания того, что представители этнического меньшинства выполняют такие виды неквалифицированного труда, от выполнения которых представители господствующего этноса отказываются. Например, данный механизм активно используют немцы для оправдания присутствия в их стране многих (несколько миллионов!) турецких рабочих и их семей. Антитурецкие выступления в этой стране действительно показали, что немцы невысокого мнения о своих “гостях”; 3) функция сохранения власти. Придавая стереотипам официальный, институциональный характер, господствующий этнос стремится сохранить в своих руках бразды правления, полноту власти. Эта функция по существу является одним из аспектов функции сохранения статуса, поскольку власть дается личности или группе в связи с получением статуса.

В данной главе мы обсудили уже вопрос об основных фрустрациях и способах этнической самозащиты господствующих этносов. Там мы описали главным образом механизм дискредитации жертвы. Здесь же мы видим, что репертуар защитных механизмов господствующих этнических групп намного шире, причем эти механизмы взаимосвязаны. Так, дискредитация жертвы осуществляется путем проекции и атрибуции отрицательных стереотипов.

И в жизни подчиненных, подвластных и притесняемых этнических групп гетеро– и автостереотипы играют защитную роль. Причем, как ни странно, такую функцию имеют также те отрицательные стереотипы, которые создала о них господствующая группа. Как заметил исследователь Дж. Левин, в таких случаях мы имеем дело с перверзивными, т. е. суть патологическими защитными функциями. Вкратце рассмотрим защитные функции различных стереотипов в жизни подвластных этносов. 1) Функция ослабления соперничества. Те представители этнического меньшинства, которые достигли сравнительно высокого статуса (и, по существу, являются маргиналами), используют отрицательные стереотипы о своем этносе, чтобы препятствовать выдвижению других членов своего этноса. Это расовая дискриминация, которая проводится господствующим этносом, но – руками противника. Таким путем сокращается число тех членов этнического меньшинства, которые хотели бы сейчас соперничать за высокие статусы. Подобная стратегия выгодна для элиты подчиненного этноса. 2) Сохранение солидарности. Используя стереотипы и предрассудки, члены этнического меньшинства сплачиваются, интенсифицируют внутригрупповое взаимодействие и взаимосвязи. Здесь можно предположить следующее: возможно, что именно по этим двум причинам основная (“серая”) масса небольших зависимых народов не любит своих выдающихся представителей, тех, кто соперничает с великими нациями. Успех таких личностей воспринимается как нарушение (искажение) того стереотипа, который уже существует о своем этносе. Успех своего соплеменника воспринимается также как угроза внутреннему единству этноса. Это очень интересное явление и при его дальнейшем исследовании следует учесть, что чаще всего отношение подчиненных и униженных этносов к своим выдающимся представителям амбивалентно: если они уже вырвались вперед, тогда их сородичи уже предпочитают гордиться ими, причем показательно и с эгоистическими мотивами. Такие нации предпочитают, чтобы свои сыновья добивались успехов где-то далеко, в среде других народов, после чего только и принимают их. Когда говорят, что нет пророка в своей стране, следует учесть, что в создании такой идеологии играют роль упомянутые механизмы. 3) Функции ослабления, уменьшения неопределенности. Хотя стереотипные представления господствующего этноса о группе этнического меньшинства отрицательны и вредны, тем не менее они принимаются меньшинством, так как помогают внести определенность в вопрос о том, что можно ждать от правителей. 4) Обеспечение отрицательной идентификации. Стереотипные представления доминирующего этноса и его гетеростереотипы могут очень четко показать представителям подчиненного этноса, какими не следует быть и как не следует действовать. Этот интересный механизм позволяет предотвратить уподобление этноса такому отрицательному образу, который о нем сочинили господствующие группы. Однако, как мы уже знаем из работ о маргинальных людях, такая защита не всегда удачна. Обычно получаются частичные и временные результаты.

Мы считаем, что существует еще один способ этнозащиты с помощью стереотипов, который до сих пор, как мы думаем, еще не замечен другими исследователями. Этот способ можно назвать “переворачиванием стереотипа”. Речь идет о следующем явлении: если господствующая группа имеет о группе этнического меньшинства отрицательный стереотип С, то представители меньшинства, во-первых, приписывают себе – С, т. е. обратную установку (стереотип) и, во-вторых, стереотип С приписывают господствующему этносу на основе механизма атрибуции. Например, если господствующая группа ЭГ создала о подчиненном этносе ЭП стереотип: “Все ЭП – трусливые люди”, то представители ЭП, используя “механизм обратной реакции”, начинают утверждать, что “Все члены ЭП – храбрые люди” (т. е. – С), в то же время утверждая, что “Все члены ЭГ – трусливые”. Этим путем, по нашему мнению, возникает, например, такой стереотип: “Турки – трусливые. Они хорошо “воюют” только против безоружных людей”. Этот стереотип широко распространен среди народов, имеющих за своей спиной долгие века конфликтов и борьбы против тюркских племен. Стереотип этот отчасти соответствует реальности, частично же является результатом переворачивания того стереотипа, который создали турки о других, в первую очередь христианских, народах, которые в какой-то период были под их владычеством.

Таким образом, создавая отрицательные стереотипы о народах, над которыми удалось установить свою власть, представители господствующего этноса по существу вместо них (и для них) выполняют определенную психологическую работу: создают стереотипы, которые будут проецироваться на самих создателей. В этом случае угнетенным остается только менять вектор стереотипа – установки или его знак. Это похоже на то, когда человека обзывают отрицательными прилагательными и он тут же отвечает тем же: первый агрессор показал, каких характеристик он заслуживает. “Ты – дурак” – оскорбляет А своего собеседника (Б). “От дурака слышу” – немедленно отвечает Б. Нечто подобное имеет место и во взаимоотношениях этносов, причем не только “расположенных” в обществе вертикально (в ранжированных структурах), но и в “горизонтальном” направлении.

Но парадоксальность и сложность межэтнических отношений состоит в том, что, наряду с явлением переворачивания стереотипов, существует и обратное явление: слабый этнос хотя бы частично принимает те стереотипы, которые о нем созданы господствующим этносом, и считает их правильными. Причины этого странного явления указаны в предыдущем разделе: таким путем осуществляется психологическая самозащита и адаптация подчиненного этноса в такой ситуации, из которой он не может выйти. Такая адаптация таит в себе опасность формирования рабского характера, психологии холуя.

Поэтому когда политики, идеологи и другие деятели пытаются ликвидировать расовые предрассудки и отрицательные этнические стереотипы, им всегда надо иметь в виду непреложную истину: они считаются правильными как представителями господствующих групп, так и членами подчиненных этносов (пусть не совсем полно, лишь частично), как хозяином, так и рабом. Поэтому надо переубеждать не только рабовладельца, но и самого раба. Надо очистить людей от типичных рабских черт и предубеждений.

Указанное парадоксальное явление охватывает более широкое поле социальных отношений, чем только отношения этносов. Оно наблюдается во взаимоотношениях родителей и детей, руководителей и подчиненных, словом – во всех неравных социальных, статусно-ролевых отношениях. В определенных учреждениях, например в министерствах, есть служащие, которые согласны с первыми руководителями, что достойны тех низких позиций, которые они занимают в вертикальной, “пирамидальной” структуре организации. Какую адаптивную функцию играет такое отрицательное, дискредитирующее личность мнение? Можно указать на следующие: а) соглашаясь с таким мнением, подчиненные вызывают к себе симпатию руководителя, поскольку тот уже может не бояться их как возможных соперников; б) таким путем подчиненный сохраняет хотя бы тот статус, который сейчас имеет; в) этим выражается солидарность с себе подобными, вследствие чего группа подчиненных людей сплачивается. В такой сплоченной группе людей одинаковой судьбы каждый чувствует себя более защищенным, чем в одиночку.

Однако подобная парапатологическая психологическая самозащита, формируя в людях психологический склад рабов (куда входят комплекс неполноценности, я-концепция “маленького человека”, конформизм и трусость), препятствует дальнейшему психическому росту личности и ее вертикальной мобильности. Возникшее статичное состояние в организации может сохраниться долго, создавая стагнацию мысли и деятельности до появления новых лидеров с новаторскими идеями.