Текст книги "Как много тайн мы скрываем"

Антону теперь опять предстояло начать новую жизнь. Опять. Он даже не пытался встретиться со своими старыми друзьями. Он уже оставил мысли продолжать учебу в университете. Мама однажды робко поднимала эту тему, но Антон ей тогда неоднозначно ответил. Было еще слишком рано тогда, чтобы принимать какие-то решения, и она решила отложить этот вопрос. Но сейчас, по прошествии месяца, он уже понял, что не хочет возвращаться в университет. Мама вновь подняла этот вопрос:

– Антон, ты не надумал на счет университета?

– Мам, я, наверное, не буду продолжать учиться. Не хочу. Я работать пойду – ответил Антон.

– Антон, ну что ты без образования потом будешь делать? – настаивала мама.

– Мам, ну, я устроюсь на работу. Там же работал, и здесь буду. Образование тут не нужно, работу всегда можно найти.

– Ну, кем ты будешь работать, продавцом или грузчиком всю жизнь? Ты же умный мальчик, ты можешь больше.

– Ну, мам, ну чего ты? Ну, зачем накаляешь?

Антон совершенно не хотелось возвращаться в университет, но и маму расстраивать не хотелось. Он понимал, что ему все-таки придется согласиться, из-за этого расстраивался. А мама продолжала настаивать:

– Антон, ну давай ты продолжишь учебу. Зачем тебе сейчас работать? У тебя мы с Сережей есть, мы тебя поддержим. Мы, конечно, зарабатываем не столько, как отец…

– Мам… – перебил ее Антон. Боль от потери еще не утихла. Говорят, что никто не умрет, пока жива память о нем, но сейчас вспоминать об отце было слишком тяжело. Нужно было время, чтобы все забыть. Забыть о потере, а не об отце.

– Извини… мне тоже тяжело.

Они помолчали некоторое время. Антон понадеялся, что мама не станет продолжать тему с университетом, а перенесет ее опять на неопределенный срок. Рано или поздно, ему придется согласиться, но для него было лучше поздно, чем рано. Но мама продолжила:

– Все же, на счет университета… я настаиваю, Антон.

Антон тяжело вздохнул, потер глаза. Нельзя было не согласиться с мамой:

– Хорошо, мам. Я съезжу в университет, узнаю, что мне нужно сделать сейчас.

– Давай я с тобой съезжу? У меня в пятницу выходной будет – неожиданно предложил мама.

– Мам, ты мне не доверяешь что ли?

– Да нет, просто… не хочется мне одной дома сидеть сейчас. Понимаешь?

В ее голосе было столько грусти. Антон понимал, он чувствовал тоже самое. Они хоть и расстались с отцом, но все же воспоминания никуда не делись о тех днях, когда они только встретились, когда у них родился Антон, как они вместе наблюдали за его первыми шагами, как вместе радовались его первым словам. У них была большая любовь. Она испортилась только в последние несколько лет, когда соседка тетя Тамара начала активно обхаживать отца Антона. Она надеялась переехать в их квартиру, а вышло все совершенно иначе. Конечно, он не из-за нее уехал тогда, а по работе. То есть он уехал бы все равно, вне зависимости от того, как бы закончилась их с женой ссора. Но все же она имела непосредственное отношение к смерти отца Антона. Если бы не ее действия, не слухи, которые она распускала, то он уезжал бы туда, имея в тылу поддержку любящей семьи. Он бы просто вернулся домой, нашел новую работу, и они продолжили бы жить одной крепкой семьей, как это было до этого. Он бы не стал заниматься самоуничижением, не искал бы ответов в бутылке. В бутылке, которая и привела его в итоге к тому, что теперь он лежит один на кладбище в сотнях километров от дома и семьи.

В пятницу около 12 дня они вышли из дома. Они решили, что лучше ехать немного позже туда. Ехать нужно на метро. Ну а зачем соваться туда в час пик? Они планировали выезжать туда часов в 11, но немного проспали. Антон допоздна смотрел сериал. Как это с ним обычно и бывает, он очень увлекается и не может остановиться, пока не закончит весь сезон, ну или если не заснет, как это вышло вчера. А мама просто устала на работе. Смены в поликлинике практически всегда тяжелые. Бывает физически устаешь, а бывает, как вчера, эмоционально. Одна за другой приходили и высказывали свои жалобы не на здоровье, а на их работу. Приходили бабки, которые кроме старости больше ничем не болели, и ругались, что они никчемные врачи, и что не могут их вылечить. Прямо во время приема забежала женщина, и начала на них кричать из-за того, что ей в очереди пришлось сидеть уже час. Как будто, они виноваты в том, что люди болеют. Как будто, они виноваты в том, что в поликлинике не хватает врачей. Они то как раз здесь не при чем. Они пришли сюда и лечат вас, но некоторым не объяснить ничего. Они считают, что планета должна вращаться вокруг них, не обращая внимания на 7 миллиардов остальных людей. И так, в течение дня, им с Сергеем пришлось выслушать ни одну жалобу, никак не связанную с их непосредственной деятельностью. Сергей с утра ушел на работу, а Марина взяла выходной, потому что она действительно не доверяла Антону. Она боялась, что он либо не поедет, либо соврет ей, что его уже отчислили или что-нибудь в этом роде. Не то, чтобы она совсем ему не доверяла, но все же некоторые сомнения были, поэтому она решила поехать с ним. Поэтому она ему соврала. Немного совсем, она просто не сказала ему тогда, что только планирует отпроситься, а про то, что ей не хочется оставаться одной – чистая правда.

Они собрались, и вышли где-то на час позже запланированного времени. До метро решили пройтись пешком. Захотелось прогуляться. Обычно до метро они ездили на автобусе, 4 остановки, примерно 10 минут, но сегодня решили пройтись пешком, это заняло времени немного побольше. Они проехали пару остановок в метро, когда Антон понял, что он совершенно не помнит на какой станции им пересаживаться. Он так долго ездил на метро на работу в другом городе, что совсем забыл метро в своем родном городе.

– Мам, а ты не помнишь, где нам пересаживаться? – спросил Антон.

– Я не так, чтобы не помню, я даже не знаю. Антон, ты же ездил в университет на метро? – удивленно переспросила мама.

– Да ездил, ездил. Забыл че-то. Давно ж это было. Я пойду карту посмотрю.

Людей в вагоне было немного, все-таки не час пик, но все места все же были заняты, и им пришлось стоять. Они стали в начале вагона, решили не отходить далеко от дверей. Поезд остановился на очередной станции, двери открылись. Часть людей вышла, и уже начала готовиться к заходу в вагон очередная порция людей. Антон решил, что лучше идти сейчас, до того, как люди начнут заходить.

– Я сейчас вернусь – вскользь сказал Антон маме, даже не посмотрев в ее сторону.

Обычно карта располагается сбоку от дверей, на рекламном щите над сиденьями. У вторых по ходу движения дверей ее не было, и Антон пошел к следующим. Двери закрылись. Раздался скрежет. Резкий толчок чуть не свалил его с ног. Промелькнула мысль, что поезд начал движений, но платформа в окне поезда не сдвинулась. В этот же момент в уши ворвался громкий хлопок, визги людей, а потом громкий свист в ушах. Те люди, которые были в вагоне с Антоном, навалились в его сторону, и он упал на пол. Густой дым начал заполнять вагон. В ушах по-прежнему стоял громкий свист. Люди начали пробегать мимо него. Все было словно в замедленной съемке, и как будто он наблюдал за этим со стороны, но только он видел лишь ноги людей, потому что не мог поднять голову. Свист как будто прорезал ему уши. Боль была очень сильная. Дым заволакивал вагон все сильнее. Почувствовался запах плавленого пластика и запах, с которым режешь металл углошлифовальной машинкой. Свист начал утихать. И сквозь утихающий свист он вновь услышал визги людей. Он поднял голову. Был полный хаос. Кто-то выбегал из вагона, кто-то вбегал. Лица у многих были в крови. Кто-то подбежал к Антону и начал его поднимать. Не очень отчетливо, но Антон слышал, что мужчина, поднявший его, спрашивает его:

– Эй, ты как? Слышишь меня? Ты как? У тебя кровь из ушей течет. Ты меня слышишь? – он помахал рукой перед лицом у Антона. В этот момент Антон понял, что он очень сильно тормозит.

– А, да, да, я слышу. В ушах гудит очень – ответил Антон.

– Пошли, пошли. Надо выходить.

– А, да. Что произошло?

Мужчина прихватил Антона под руку, и начал выводить из вагона.

– Что произошло? – еще раз переспросил Антон.

Мужчина продолжал его выводить, не отвечая. Антон видел ужас в лицах, бегающих вокруг людей. Мимо него двое мужчин пронесли парня без сознания. Нога ниже колена у него свободно свисала в джинсах, как будто там, под джинсами, она держалась только на тоненькой ниточке. Ужас стал появляться и в глазах Антона.

– Что произошло? – закричал Антон. Шок после первых секунд уже отпустил его, и он понял, что произошло что-то ужасное. И тут он вспомнил про маму. Они уже вышли из вагона, Антон дернулся назад, мужчина потянул его к себе:

– Пойдем. Куда ты, дурак? Тут взрыв был, уходить надо.

– У меня мама там! – истошно закричал Антон.

– Она уже, наверное, вышла, пойдем – кричал мужчина и тянул его к себе.

– Нет, мама! – крикнул Антон.

Он выдернул свою руку из рук мужчины, и побежал обратно к вагону. Место, где были первые двери было просто раскурочено. Как будто кто-то огромной рукой схватился в этом месте и вырвал кусок вагона. Вокруг была суета. Люди бегали туда сюда. Кому то оказывали помощь у колонны. Антон прорвался через людей в вагон. Там, где стояла его мама, ее не было. Мужчина, выходя из вагона, запнулся обо что-то, и к ногам Антона прилетела человеческая кисть. Чья то кисть. Антон в ужасе отскочил.

– Мама, мама! – он начал кричат в надежде, что она его услышит. Он осматривался по сторонам, но не видел ее нигде. Антон в отчаянии сел у развороченного сиденья прямо на пол.

Через минуту прибежали сотрудники росгвардии и полиции, пришли врачи. Врачи начали оказывать помощь всем пострадавшим, а полиция выводила из метро всех остальных. К Антону подошел росгвардеец, и, видя кровь у него из ушей, спросил:

– Ты как? Слышишь меня?

– Да, да, я слышу.

– Ты как? Сам передвигаться можешь?

– Да, я могу – Антон встал. – У меня мама где-то тут была.

Антон понадеялся на помощь росгвардейца в поисках, но у того была другая задача – вывести всех живых на улицу.

– Выходи на улицу. Там тоже врачи есть. Если надо, помогут.

– Но у меня мама тут! – кричал Антон.

– На улицу иди – грубо ответил ему росгвардеец, и толкнул его в сторону эскалаторов.

Антон задержался на мгновение. Осмотрел еще все вокруг. У него была надежда, что если мамы здесь нет, то, вероятно, она уже вышла на улицу, и ждет его там. Он пошел к эскалаторам. На улице столпилась огромная куча людей. Очень много зевак, снимающих на телефоны как искалеченных, окровавленных людей выводят из вестибюля метро. Вокруг входа уже стояло оцепление из автомобилей полицейских, пожарных и скорой помощи. Никого не пускали внутрь. Находились такие неадекватные люди, которые видя происходящие, умудрялись негодовать по поводу того, что их не пускают внутрь.

Антон вышел из метро шатающейся походкой. Он еле перебирал ногами. Врачи скорой помощи сразу же приняли его, осмотрели и отпустили. Антон ни на что не жаловался, а были люди, которые пострадали серьезнее. Он везде искал маму, но так и не смог ее найти. Только сейчас он догадался позвонить ей на мобильный, но оператор в динамик неустанно повторял, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Сколько бы он не звонил. Он ходил там несколько часов, спрашивал у каждого врача, полицейского и пожарного, не видели ли они его маму. Некоторых даже по два раза. Никто ему не отвечал. Один врач ему сказал, что возможно ее увезли на машине скорой помощи в больницу, раз она была, скорее всего, в эпицентре взрыва, как сказал ему Антон, и что ему сейчас лучше ехать домой. Назвал ему 3 больницы, куда увозили, пострадавших сегодня людей, и сказал, что если мама не приедет сегодня домой, то нужно будет звонить в эти 3 больницы, чтобы узнать, не поступала ли она туда. Сегодня туда лучше не звонить, потому что сегодня 100% будет аврал, и многих просто не учтут. Сейчас Антону лучше ехать домой. Но Антон не уехал до того момента, пока не разъехались все скорые, пожарные, саперы и полицейские, и не открыли метро. Он дождался, пока все не закончится. Он надеялся, что все же увидит, как мама выходит из метро, живая и здоровая. Но не дождался, и ему пришлось ехать домой. Он не стал спускаться в метро, хоть и хотел проверить, а не осталась ли мама там? Может она там, ждет его внизу? Поэтому и телефон у нее вне зоны действия. Но страх не пустил его, и он поехал домой на автобусе. Они успели проехать только 3 станции метро от дома, и здесь еще ходили прямые автобусы прямо к дому.

Антон вернулся домой. Дома никого не было. Весь день он пытался дозвониться ей, но ее мобильный по-прежнему был вне зоны действия. Он посмотрел новости. Оказалось, что сегодня в метро произошел теракт. Точной информации нигде не было. Одни каналы говорили, что смертник взорвал себя в вагоне, другие говорили, что сработало взрывное устройство, оставленное у дверей. Указывались номера телефонов, куда нужно было звонить, если ваши родственники могли находиться в метро в этот момент, а сейчас не выходят на связь. Но туда было не дозвониться. Телефоны были многоканальные, но все каналы были заняты. Вечером пришел Сергей.

– Антон, ты один дома что ли? – удивленно спросил Сергей.

– Да – сухо ответил ему Антон. Он так и не смог принять его в семью. Конечно, он понимал, что если мама выбрала этого человека, то значит, что он хороший человек, но прошло слишком мало времени со смерти отца.

– А где мама? Она целый день мне на сообщения не отвечает, а телефон недоступен.

– Я не знаю – ответил Антон.

– Антон, что случилось? – встревожено спросил Сергей.

– А ты новости не смотришь?

– Нет, у меня на работе времени вообще нет свободного.

– В метро теракт был. Мы с мамой в вагоне были. Я не знаю где… – Антон не смог договорить и заплакал.

Сергей стоял в недоумении. Неожиданно у Антона зазвонил телефон. На экране горело – мама.

– Это мама! – крикнул Антон. Он схватил телефон и ответил:

– Але, мам, ты как? Где ты?

– Здравствуйте! – это был женский голос, но говорила не мама Антона. – Это вам из городской больницы №12 звонят.

Это была одна из тех трех больниц, про которые говорил ему сегодня врач у метро. Та больница, куда увозили пострадавших при теракте.

– Извините, что мы вам вот так звоним. Это же телефон вашей матери? Мы просто не нашли никаких документов у женщины. Телефон вот только у нее в куртке был.

– Да, все верно. Здравствуйте – встревожено ответил Антон.

– Она сегодня была в метро?

– Да, я был с ней. Она пропала после взрыва.

– Я боюсь, у меня для вас плохие новости. Вам нужно будет приехать на опознание.

Резко все упало. Антон почувствовал как весь мир только что обрушился. Сердце сжалось. Он не мог ничего сказать.

– Алло. Вы слышите? Мне очень жаль. Мы ничего не могли поделать, она очень серьезно пострадала. Скорее всего, она стояла очень близко к взрыву. К нам ее привезли уже мертвой. Вы сможете завтра приехать?

В ее голосе не было никакого сожаления, как она говорила, лишь усталость. Сегодня у них был тяжелый день, и на больничных койках умер не один человек. И в ближайшие дни умрут еще люди, от тяжелых травм, несовместимых с жизнью. Она это знала, потому что лично подключала их к аппаратам искусственного поддержания жизни, и видела, что это лишь ненадолго отсрочит их смерть. Люди, оказавшиеся в паре метров от взрыва, были обречены. Остальным повезло сильнее, их закрыли тела мучеников, кто-то отделался ссадинами и небольшими ожогами, самые тяжелые получили ранения глаз. Хоть она и была врачом, и за свой стаж уже видела не одну смерть, но столько смертей разом она не видела никогда. Конечно, это не могло не оставить свой след на ней, и она просто выгорела, поэтому была так спокойна.

– Алло, вы приедете завтра? – продолжала она спрашивать.

– Да, я приеду – обреченно ответил Антон, и повесил трубку.

Позже вечером, ему позвонили из полиции, и сообщили, что в вагоне была обнаружена сумка его матери. Сильно поврежденная и обгоревшая, но документы в ней сохранились в целости. По ним они и вычислили Антона, так как не смогли дозвониться до хозяйки сумки. Антон им сообщил, что завтра он едет на опознание. На следующий день они с Сергеем приехали в больницу. Антон не хотел с ним ехать, но понимал, что для него это тоже очень важно. Была еще крохотная надежда, что врачи перепутали, что ее телефон случайно оказался у другой женщины, но все надежды рухнули, когда они вошли в морг и увидели тело. Антону не понадобилось много времени, чтобы узнать мать. Это была она. Тело ее было прикрыто простыней, и врачи сказали, что если нет необходимости, то лучше простыню не поднимать. Основной удар пришелся в нижнюю часть тела. Антон и Сергей подтвердили ее личность.

Через 2 дня по федеральным каналам было сообщено, что это официально признано терактом. Одна из запрещенных террористических организаций взяла на себя ответственность за случившееся. По телевизору сообщили, что террорист-смертник вошел в вагон, и сразу же привел в действие взрывное устройство. Мощность взрывного устройства составила порядка 300 грамм в тротиловом эквиваленте. Бомба была дополнительно начинена гайками и болтами для большего поражающего эффекта. Поезд после взрыва остановился не сразу, а проехал еще полстанции. Антон этого не заметил, потому что был оглушен, и на некоторое время потерял ориентацию в пространстве и времени. Бомба взорвалась прямо рядом с мамой Антона. Антон в это время по счастливому стечению обстоятельств отошел подальше в поисках карты метрополитена. Было заложено еще несколько взрывных устройств на станциях метро, но они, к счастью, не сработали.

За месяц с небольшим, жизнь Антона перевернулась полностью. Он потерял обоих родителей. И если с отцом Антон никак не мог повлиять на ситуацию, то здесь все решали минуты. Если бы он проснулся вовремя, разбудил маму, то они бы проехали там гораздо раньше, чем когда это все случилось. Если бы он уговорил ее поехать до метро на автобусе, а не идти пешком, то они тоже проехали бы там раньше. На 2 или 3 поезда раньше. Да просто зайди они в метро на минуту раньше, если бы он не завязывал так долго шнурки, просто, если бы они успели сесть в предыдущий поезд, или хотя бы сели не в этот вагон, она была бы жива. Они бы вместе узнали бы об этом из новостей, и трагедия, как это часто бывает, прошла бы где-то в стороне. Лишь слегка бы коснулась их сердец, они бы попереживали вместе за пострадавших, но жили бы дальше так же, как и жили. Но трагедия не просто их коснулась, а ударила прямо по ним, оставив Антона сиротой незадолго до его девятнадцатилетия. В итоге все решила всего лишь одна минута. Подобный эпизод случался с Антоном в детстве, но с противоположным исходом. Они с отцом ехали откуда то, и, приехав домой, по телевизору увидели новость о том, что на одной из станций метро обвалилась бетонная плита. Погибли десятки людей, придавленные этой плитой. Случилось это примерно 40 минут назад, а они были как раз на этой станции примерно в тоже время. То есть тогда их от трагедии отделили минуты. А вчера карма забрала свои долги.

Власти пообещали, что выплатят пострадавшим компенсации. Миллион рублей семьям погибших, сто тысяч каждому, кто просто там пострадал. Это должно было помочь им на похороны. Но денег Антон так и не увидел. Сергей помог Антону с похоронами, и дальше их пути разошлись. Они так и не стали друг другу ни родными, ни близкими людьми. Сергей пожил с Антоном еще неделю, и когда понял, что Антон может сам о себе позаботиться, решил съехать, тем более видя постоянный негатив от Антона в свой адрес. Антон понимал, что Сергей не виноват в смерти его матери, но он был зол на него. Сам толком не зная на что. Просто была злость. Возможно, со временем она пройдет, но сейчас он не мог ее скрывать. Поэтому Сергей и решил съехать. У него была своя квартира. Когда они с Мариной съехались, то он стал ее сдавать, но пришлось попросить квартиросъемщиков освободить помещение.

– Антон, давай поговорим?

Сергей подошел к Антону, который сидел в комнате и смотрел телевизор. За неделю после похорон, он не делал ничего, кроме как смотрел телевизор.

– Не хочу – грубо ответил Антон.

Он думал, что Сергей хочет поговорить с ним о смерти мамы, что если Антону нужна психологическая помощь, то можно обратиться к специалисту, и прочую ересь, которую Антон совершено слушать не хотел. Он хотел, чтобы его просто оставили одного, ему просто нужно было время. Он пытался заглушить свою боль сериалами. Ему было даже не смешно и не было никакого интереса к сюжету. Он просто смотрел, чтобы загрузить голову и не думать ни о чем. Поэтому он так грубо ответил, потому что говорить с Сергеем о маме он не хотел.

– Антон, я думаю, что мне стоит съехать.

Антон немного оживился. Он постоянно злился, когда Сергей возвращался домой, и порой просто мечтал, чтобы он исчез из его жизни. Возможно, он и злился на него из-за того, что из его жизни исчезли все – друзья, любимая, родители, но не он. Антон бы больше предпочел, чтобы Сергей вообще никогда не появлялся в его жизни, но остались все те, кто его оставил. Он мечтал, что он уйдет, но впервые это было так близко. Это была первая положительная новость за долгое время.

– Хорошо – ответил Антон. В его голосе не было ни радости, ни грусти, но новость для Антона стала, безусловно, хорошей. – А где ты жить теперь будешь?

– Ну, вообще, у меня есть квартира. Я же где-то жил до того, как мы съехались с… ну, с твоей мамой.

– А, окей, понял.

– Мы ее сдавали пока жили вместе. Я те деньги, которые с ее аренды заработал, тебе отдам. Тебе на первое время хватит. А потом, ну, ты звони если что.

– Да не надо, я на работу устроюсь. Не знаю куда. Куда-нибудь устроюсь. Хватит мне уже просиживать время.

Антон иногда размышлял о том, что ему делать дальше. Всю жизнь он горевать не будет. Он раздумывал над тем, чтобы все же вернуться в университет. Это, по сути, было последним желанием мамы, и в память о ней он хотел продолжить учебу. Но для жизни требовались деньги, и теперь, когда Сергей уходит, и Антону самому придется содержать себя, идея об университете отпала сама собой. Первый раз он подумал о Сергее хорошо только что, когда тот сказал, что съедет, и сразу же второй раз, когда тот сказал, что оставит деньги Антону, но тут же мысли о невозможности исполнить последнее желание мамы оставили негативный отпечаток на мнении о Сергее. Конечно, Антон сам был виноват, что своим поведением дал понять Сергею, что не нуждается в нем, но кто же станет добровольно обвинять себя в своих бедах? Поэтому злоба на Сергея у него сохранилась.

– Ну, эти деньги, по сути, деньги твоей мамы, поэтому я тебе их отдаю.

Конечно, он лукавил. Он же не жил на полном попечении его матери. Он также платил за кварплату, за еду. В конце концов, он оплатил похороны из своего кармана. А деньги за аренду квартиры? Ну, по совести, только половина была его матери. Но Сергей отдал Антону все. У Антона не было ни копейки в кармане. При этом он еще и не работал. Чтобы Антон по своей юношеской гордости не отнекивался от денег, он соврал, что это деньги его матери, ведь для Антона это было важно.

– Ладно, хорошо. Спасибо… – ответил Антон.

– Ну, и если надо будет чего, то ты не стесняйся, звони. Я помогу. Телефон мой у тебя есть.

– Да, есть.

– Ну, ладно. Я тогда такси вызову. Завтра еще заскочу, вещи свои заберу остальные. У меня их там, в принципе, немного.

Он заехал на следующий день, забрал свои вещи. Антон сухо с ним попрощался, и больше ему не звонил. Он даже хотел удалить его номер телефона из памяти, но все же решил на всякий случай его оставить.

Ё

Прошло уже больше года с того концерта. Казалось бы, тот случай с таксистом должен был повлиять на них. И он повлиял, но на всех по-разному. Ира, которая по факту пострадала меньше всех в этой ситуации, так как она задела ее лишь ее воображением, стала очень негативно относиться к мужчинам. Возможно, она была слишком впечатлительна, и сильно переживала за подруг. Аня, которая, как и Алиса, все видела, но все же меньше, почему то, наоборот, начала проявлять больше интереса к мужчинам. А Алиса, которая пострадала, по факту, больше всех, некоторое время сторонилась мужчин, но потом все же пришла в себя, и продолжила жить той же жизнью, как и прежде. Но подруги стали понемногу отдаляться.

Они все же продолжали общаться, и посетили уже ни один концерт с того случая. На один из таких концертов, они ходили с ребятами из университета. И с этого концерта Аня начала очень близко общаться с их одногруппником Лешой. Настолько близко, что забеременела от него, и уже готова была рожать. Она-то была уже готова, но только срок еще не подошел. Леша был хорошим парнем, ответственным. От ребенка не отказывался, но жениться, как когда то родители Алисы, он не стал. Они с Аней решили, что лучше это сделать как-нибудь потом, после родов. Аня была уже на пятом месяце, и продолжала ходить на занятия. Живот уже невозможно было прятать, да и без этого уже практически все в университете знали про ее беременность.

– Ну как ты, подруга? Ты с каждым днем все больше и больше на Винни-Пуха становишься похожа – с улыбкой спросила Алиса, встретив Аню с утра в аудитории перед первой парой.

– Ой, не говори. Я так спаааать хочу постоянно – пожаловалась ей Аня.

– Не тошнить хоть теперь по утрам?

– Ну, так, с переменным успехом. Иногда ничего, иногда просыпаюсь и сразу в туалет бегу блевать.

– Буэээ – сморщилась Алиса.

– Да, да, именно так. Ну, сейчас хоть есть могу, а то первые недели вообще ничего не хотелось. Что-то представлю только, и сразу тошнит. Съем что-то, половину выблюю. Сейчас хоть только четверть – посмеялась Аня.

– Ой, божечки, тебе еще хватает сил шутить. Не знаю, мне кажется, я бы умерла, если бы меня каждый день тошнило.

– Ну, приходится держаться. Говорят, что чем моложе, тем легче беременность переносится. У меня, видимо, родители возраст в паспорте подменили. И память мне стерли.

– Да не, лажа это все. От организма зависит, от здоровья, от наследственности.

– Привет, девчонки – подошла Ира.

– О, привет. Фемпауэр – поприветствовала в шутку ее Алиса, и подняла сжатую в кулак правую руку вверх.

– Привет, Ир – сказала Аня.

Отношения Ани с Ирой сильно испортились со временем. Поводом, конечно, стали мужчины. Аня же стала больше проявлять интереса к мужчинам, а потом и вовсе начала встречаться с Лешей, а теперь еще и беременна от него, а Ира в какой-то момент начала видеть во всех без исключения мужчинах, лишь узурпаторов. Даже в своем отце. Еще бы, мать из-за него отказалась от своей личной жизни. Пока он строил карьеру, социализировался в обществе и клепал ей детей одного за одним, она, мама Иры, занималась их воспитанием. Она настолько выпала из общества, что не смогла потом вернуться на работу. В этом Ира видела вину отца. Узурпатора, поработителя и тирана. Практически в одно мгновение любимый папочка превратился в злодея. Ну и с Аней, соответственно, на этой почве у них был ни один спор. Ира совсем не понимала, как нужно бороться за права женщин. Она считала Лешу виноватым в случившемся с Аней, формально – без него там не обошлось, но при этом упрекала Аню. Возможно, она считала своих подруг такими же сильными личностями, какой считала себя. Но Аня, по ее мнению, дала слабину, прогнувшись под натиском мужского эго. За это она ее упрекала. Поэтому она стала о ней более низкого мнения.

Алису же она считала равной себе. Еще бы, Алиса не встречалась с парнями, да и вообще особого интереса к ним не проявляла. Она так и осталась девственницей. За это Ира ее очень сильно уважала. Не дать себя тронуть этим животным, что может быть сильнее? Сама же она допустила эту ошибку, но это было до того, как она все осознала. До того, как осознала, что мы живем в патриархате, где все подчиняется лишь желаниям мужчин.

А Алиса, а что Алиса? Алиса просто жила так, как ей нравилось. Ей нравилось читать книги и обсуждать это с подругами. Но теперь это все осталось в прошлом. Аня постоянно мучилась, то от токсикоза, то от недосыпа. Читать она стала меньше, потому что как только она начинала читать книгу, то практически сразу же засыпала. Да и постоянные походы к врачам. Она даже стала меньше посещать учебу, потому что сегодня у нее плановый прием у гинеколога, завтра нужно сдать кровь, через неделю терапевт и УЗИ, а еще надо на капельницы ходить. А потом опять гинеколог. Плюс ей обязательно надо было пройти отоларинголога, офтальмолога и стоматолога. И если с первыми двумя особых проблем не было, то стоматолог ей выписал такой список проблем с зубами, которые надо решить до родов, что казалось, что ей нужно будет ходить с животом 2-3 года, чтобы успеть вылечить все. Времени не хватало ни на что, не то, что на книги, поэтому в чтении она сильно отстала от Алисы. Алиса относилась к этому с понимание.

Ира также стала меньше уделять времени литературе. Точнее направление этой литературы сильно изменилось. Все началось тогда, когда она после того случая с таксистом решила поискать информацию в интернете про женщин, подвергшихся сексуальному насилию. Она наткнулась на феминисткий паблик, где обсуждались проблемы женщин – кого-то изнасиловали, до кого-то только домогались, кто-то жаловался на то, что ей платят меньше, чем мужчинам на аналогичных должностях, или же вовсе отказывали в работе только из-за того, что она женщина. Она начала читать статьи, сидеть на пабликах, посвященных феминизму. И все это привело ее к тому, что она просто стала ненавидеть мужчин. Она свернула с праведной дороги феминизма, борющегося за права женщин, до простого мужененависничества. Статьи, в которых во всех бедах, вплоть даже до общемировых, обвинялись исключительно мужчины, были более убедительны. В них были чувства, эмоции, за которые и зацепилась Ира. А все эти статьи, где обсуждались реальные проблемы и методы, которыми можно их решить, были слишком скучными. Всегда легче обвинить кого то, нежели пытаться решить проблему. И Ира стала на сторону тех, кто только обвиняет. Это просто. При каждом удобном случаи, да и неудобном, она никогда не упускала возможности обвинить в чем-то мужчин. Началась где-то война? Ну, конечно, самцам же нужно помериться яйцами. Экономика страны в упадке? Естественно, куда же им с их обезьяньими мозгами лезть? Они же все мускулами решают, а мозгами… ну, тут мозги нужно иметь. Во всех бытовых вопросах, также были виноваты мужчины. Отключили воду или свет? Ну, это потому, что где-то мужик не смог нормально сделать свою работу. Им бы только гайки, да лампочки крутить, да и с этим они нормально справиться не могут. Женщины у нее априори ни в чем не могли быть виноваты. Просто потому что мужчины занимают все решающие посты. Везде. Начиная от дома, и заканчивая мировыми правительствами. Везде все решают мужчины, поэтому они во всем и виноваты.