Текст книги "Архангельск"

Этим вопросом заинтересовались уже практически все прибывшие капитаны. Перед повторным опросом команды самозванца опять собрал капитанов и комиссию по приему финиша, подробно рассказал о происшествии и проведенном дознании. Поведал, что команда и самозванец разговаривать со мной не желают. Пошли все вместе. На этот раз команда заверяла капитанов, что на Соловки они ходили и вернулись первые, а злобный князь в моем лице всех арестовал, чтоб отдать победу своему. Их рассказ казался очень убедительным, и в подтверждение они трясли серебряной медалькой, которую якобы просто не успели передать капитану, так быстро его уволокли в поруб. Шах и мат. Вот теперь им поверят точно.

– Господа, на их медали номер 23, кто-то из шедших впереди и позади может подтвердить, что видел этот корабль на Соловках?

– Я могу! Пришел на Соловки номером 22, а они пришли за мной.

Так, гвоздей в гробу прибавляется. Значит, этот капитан в сговоре с самозванцем. Тогда схема мошенничества становится понятной. Прибежали к писарю два человека с одного корабля, сказали, что с разных. Писарь их записал и выдал медальки. По прибытии медальку передали команде самозванца, так как к самозванцу было сложно добраться. И как мне это доказывать?

– А что может сказать капитан, пришедший на Соловки двадцать четвертым?

– Ничего не могу сказать, не было уже никого.

Интересно, тоже в сговоре или действительно не видел. Надо будет на разрыв во времени между ними посмотреть, как до списка дойду. Ну а сейчас-то что делать? Вон как на меня начинают подозрительно смотреть. Надо чем-то атаковать, никакой обороны.

– Господа, утверждаю, что этот корабль не мог прийти первым, будучи на Соловках двадцать третьим. Для этого он должен был на возвращении с Соловков обогнать двадцать два судна. Теперь спрашиваю всех остальных, видели ли вы, как вас обгонял этот галиот?

Капитаны кто пожимал плечами, кто отрицательно крутил головами. Но задумались все. Надо давить дальше.

– Теперь посмотрите на это судно и скажите, могло ли оно вообще обогнать ваши суда?

Разноголосица, шум, толмач не успевает переводить, но общий смысл, как и ожидал, сводился к одному – «чтоб меня, да эта калоша…» Даю нарасти возмущению и поднимаю руку.

– А теперь расскажу, как было дело.

И рассказал. И про приказчика, и про мои домыслы о номере двадцать два, и как медалька, по моему мнению, попала к экипажу самозванца. Закончил мыслью, что правду можно вытрясти только из самого самозванца и его команды, и сам этого делать не хочу из политических соображений. Также намекнул, что правду может сказать еще и двадцать второй капитан, и заодно было бы интересно, как они с самозванцем приз делить собирались. Капитаны ушли на галиот, я остался курить на пристани.

Думаю, и эта страничка закрыта. А вот если бы все капитаны были в сговоре, то дело бы не выгорело. Однозначное обвинение в подыгрывании и вместо всемирной славы – всемирное порицание. Петр такого мне точно не спустил бы. Был бы козлом отпущения для задабривания иностранных дворов – мол, это все он, гад, полномочия превысил, ну и… Сказочно повезло, проскочил по краю пропасти в очередной раз.

Дождался подтверждения моих подозрений от вернувшихся капитанов и их заверений, что «Орел» победил честно. Обещал отдать самозванца и предложил им самим решать судьбы двадцать второго и двадцать третьего капитанов, но только при условии, что они смогут выполнить контракт на доставку балласта.

Больше этот вопрос меня не интересовал. Теперь надо на уровне дать бал, с объявлением победителя соответственно, с расчетами по ставкам и капитанами первой десятки и провести аукцион. После этого пулей в Вавчугу. Теоретически можно было не торопиться, задачу минимум выполнил, и время больше не поджимало. Но ведь интересно же!

Но просто так меня капитаны не отпустили. Для начала передо мной встал, напыжившись, двадцать второй капитан и толкнул речь. Посмотрел на толмача, тот помялся и перевел вкратце, что капитан считает себя оскорбленным подозрениями и вообще считает меня бякой, которую с удовольствием нашинкует своей зубочисткой.

– Он меня на дуэль вызывает, что ли?

Спросил у толмача, тот закивал. Другие капитаны не вмешивались, дело чести, видите ли. Ничуть не сомневаюсь, что он меня нашинкует. Мне хоть и показывали, за какое место надо шпагу держать, и даже гоняли с ней, но в свои силы на этом поприще не верил ни на грош, а отсутствие уверенности – это уже поражение.

Спросил у толмача правила, тот сказал, что сам не знает, у нас, мол, не принято так отношения выяснять. Морду набить или за бороды потаскать, всегда пожалуйста, а саблями махать не принято.

Пошли к капитанам за разъяснениями, оставив двадцать второго гордо стоять на причале в одиночестве. Капитаны наперебой стали меня просвещать. Что такое дуэль, конечно, представлял, но тут важны нюансы. Вычленяя из переводов толмача зерна нужной информации, сделал вывод. Один вызывает, второй говорит, где и на чем. Отказаться можно, но с первого снимают все обвинения, если таковые были. Более того, выбирающий оружие не обязан заботиться, чтобы такое же оружие было у противника. Противник пусть сам о себе заботится или использует что есть. А как же тогда фильмы, где предлагали парные шпаги или пистолеты? Наверное, до такого изящества это протыкательство еще не дозрело. Вот и славно – трам-пам-пам – есть вариант.

Кстати, а если предложить на пушках с пятнадцати метров картечью, это будет считаться дуэлью? И вообще, в плане общего развития, а дуэли на пушках были? Опять у меня нервное хихиканье пробивается. Иду обратно к двадцать второму и через толмача сообщаю ему, что будем стреляться из пистолей со ста шагов прямо тут, на пристани, только схожу домой за зарядами к своему оружию. Если не попадаем с двух выстрелов, сокращаем дистанцию вдвое, и так до попадания, после которого один из нас вести дуэль уже не сможет.

Удивил двадцать второго знатно, он-то видел меня порезанным на ленточки. На его возмущения, что пистоли так далеко не стреляют, сообщил – мои стреляют. А его пистоли – это его проблема. Оставил двадцать второго дозревать, пошел за патронами. Всю дорогу ругался с совестью, ну да, убийство чистой воды, и что? Лезть к нему с зуботычкой, которой не владею с детства? У меня тут еще дел полно!

Получить патроны оказалось не так-то просто. Тая наотрез отказывалась давать, ссылаясь на то, что сам ей так приказывал делать. А говорить, зачем они мне понадобились, я не хотел. Попрепиравшись чуток, решил не давить на девушку, похвалил ее за усердие и пошел обратно на пристань, по пути завернул на наши склады и обобрал морпехов. Что мешало сразу пойти на склады? Ведь ближе до них было! Вот что значит шаблонное мышление.

Капитаны ждали меня тесной кучкой, уже, видимо, все обсудили и просто ждали.

Подошел к этой кучке, продемонстрировал пистолет, попросил через толмача смотреть за землей под стеной гостиного двора, до которого было шагов двести, и пальнул. Фонтанчик земли заметили, что вызвало очередные разговоры. Сказал, что готов и можно начинать. Но не тут-то было. Двадцать второй опять выступил с речью, из которой толмач сделал краткую выжимку.

– Он извиняется и признает свою вину. Готов откупиться.

На этих словах толмач аж облизнулся.

Пришлось опять обращаться за разъяснениями к капитанам. Действительно может. Ну и славно, не так тяжело на душе будет. А ведь у него неплохой фрегатик, раз двадцать вторым пришел. Теперь уже моя жаба облизывалась.

Но мое предложение вызвало бурю возмущения даже среди капитанов. Упорно торговались. Как на дуэль вызывать, так они джентльмены – а до добра дошло, стали купцами. С сожалением понял, что фрегат как откуп не пройдет. Перешли к денежной торговле. Что! Мне, царскому ставленнику, князю, можно сказать, сто талеров. Ну, жмоты! Пойдем стреляться!

Остановились на выкупе в пятьсот талеров. Для меня это была капля в море, но торговался из принципа. Теперь-то все, надеюсь? Кстати, капитаны, а он ведь свою вину признал, теперь он ваш! Попрощался со всеми, напомнил о вечернем бале и пошел контролировать готовность.

Но не дошел. На подворье уже ждала делегация наших купцов, похоже дозревших до кораблей. Пошли всей кучей в дом Бажениных, у меня там все бумаги лежали. Поговорить как следует не получилось. Дал им тезисы, общие виды и обсчет вложений. Обсчет был завышен, мало ли что всплывет при строительстве. Обсудили кратко, отдал бумаги, и разошлись готовиться к вечеринке.

Бал получился. Настроение у всех создалось праздничное, никто не вспоминал обид от поражения. На «Орле» уже успели побывать все капитаны и признавали, что такому кораблику проиграть не грех. Количество заказов на макеты стало умопомрачительным, впору останавливать верфь и всех сажать за моделирование.

К счастью, большинство дворян согласилось ждать сувенира до следующего лета, и даже прийти торговать многие обещали. Значит, и в следующем году будет много кораблей, не так как в этом, но много. Реванша никто не попросил, видимо, рассчитали шансы. Такой небольшой разрыв в финише между «Орлом» и остальными был в основном из-за неопытности и малочисленности команды. Попроси они реванша в следующем году, порвем как Тузик грелку. Так что затаились пока, макетов ждут, и кто-то наверняка по ним построит корабли. Ну, обеспечу вам макеты! Будете всю дорогу кормой воду тянуть.

Светское общество на балу блистало и сплетничало. Тая в очередной раз произвела фурор. Было бы странно, случись иначе. За стоимость этих нарядов можно небольшой кораблик построить. Хотя на приеме тоже строительством занимался – отношения и репутацию ковал, не дешевое это дело оказалось. Будь хоть семи пядей во лбу и весь диковинами увешайся, местное общество только фыркнет и скажет, мол, у них, смердов рукастых, полные дворы. Приходилось играть по местным правилам, очень уж нужны были благоприятные отзывы о регате. В этот раз мне удалось. Но тенденция наметилась неприятная, в прошлый раз мне это обошлось дешевле, а что же в следующий раз будет?

На самом деле меркантильным никогда не был и копить не получалось. Но цифры моих расходов на содержание заводов меня просто пугали. Случись сбой в поступлении денег, и у меня люди начнут голодать и мастера разбегутся, унося технологии. Хотя мастера побегут в последнюю очередь, их за уши от новшеств не оттащишь. Но резерв средств для меня – самое больное место. Все уходит в расширение сырьевой базы и налаживание сбыта. Да и затраты по ремонтам возросли, и строительство новое. Ой, как все плохо!

Мило улыбаюсь подходящей очередной группке гостей. Ну-с, а вам чего от меня надобно?

Скорее бы все закончилось. Ну не мое это. Особых договоренностей на светских приемах никто не заключает, рассказываем друг другу, как все будет хорошо. Болтология. Было много слухов, и в том числе, что Петр начал штурм Азова. Значит, скоро может и вызов к государю прийти.

Наконец-то постреляли фейерверками в честь победителя и покричали «Виват!». От тостов и восхвалений устал до озверения, зато фейерверк навел на умные мысли. Пошел пытать мастера. Мастер был приписной, монастырский. Эту проблему со своими бумагами мне решить было раз плюнуть, но мастер сам не хотел, а руководителями направлений у меня работали только добровольцы. Начал агитировать пиротехника под курево да разговоры за жизнь. В итоге выдавил из него обещание прислать на работу ко мне одного из своих подмастерьев. Добывать и мешать составы он умел, набивать умел, составлять умел, а больше от него и не надо было. Повешу на него составление и производство смесей для сигнальных ракет, а может, он и боевые ракеты со временем потянет. Делали же китайцы своих «больших драконов», чего бы и нам не попробовать. Буду ему рисовать, а он пусть экспериментирует.

Не получится с пушкой, будет ракетный крейсер с зажигательными ракетами. Хи-хи три раза, и с головками самонаведения, ага, и с радаром. Что-то веселюсь не в меру. Опять, что ли, пора Тае патроны отдавать? Это сборище на меня так влияет. Они тут кутить еще долго будут, поедем-ка домой.

На следующий день был аукцион, и прошел он без меня. Просыпаюсь утром и думаю, а какого этого самого. Что же мне постоянно приходится за всеми с носовыми платками бегать. Надоело! Пробежался по дому и двору, забрался обратно в постель с целью дождаться Таю и никуда сегодня не ходить. Князь в отпуск желает! Ну хоть на денечек.

Угу, сейчас. Еще до обеда потянулись вереницы купцов и просителей. Теперь понимаю, почему всякие посадники и прочие управители такими зверями были. Когда ты только входишь во вкус… э-э-э… отдыха. А тебя сдергивают с кровати, мол, там к вам… и очень просили… и не соблаговолю ли. Характерец несколько портится. А если это еще и каждый день, то молоком за вредность тут уже не обойтись. Интересно, чиновникам моего времени молоко за вредность выдавали?

Купцы вчерашние с кораблями за уточнениями, купцы, с которыми у меня договоренности по сырью, купцы, которым чего-то не хватило из товаров, просто чем-то недовольные. Посетители сплошным потоком, а чего они раньше-то все сидели, почему именно сегодня. Или так признание светского общества работает? Тогда мне такого добра не надо.

Особо порадовал португалец – предлагал научить меня секрету выделки китайского фарфора, обещал за четыре года все наладить, но жалованье просил сто рублей в месяц. Попросил его чуток подождать, сходил, сдал патроны Тае, весьма на меня обиженной, по-моему. Если будут еще такие посетители – за себя не отвечаю.

К вечеру пришел Осип. В дугу. Отложил разговоры с ним на завтра. И пошел извиняться перед Таей.

После заутрени были первые серьезные дела. Купцы дозрели. Оформляли корабельное кумпанство, говорили об объемах, вкладах и проценте от барыша. Меня пытались нанять за зарплату, показал, что обиделся – князю невместно! Вошел в корабельное кумпанство от своего имени и от имени Бажениных – частично деньгами, частично работой – в процент от барыша.

Перед обедом к нам еще и Осип присоединился, поговорили хорошо и подробно. Пытался скинуть с себя все подготовительные операции. Но подготовку дерева и железа на меня повесили. И понятное дело, мои корабельные мастера. Выторговал под это дело еще процентик с барышей. Строят эллинги пускай сами.

А вот с Соломбальской верфью вышла заминка. Купцы общались с двинским воеводой Апраксиным. Он уперся и не желал терпеть на порученной ему государем верфи никаких кумпанств. Полномочий у него не меньше, чем у меня, так что в лоб вопрос не решался. Купцы пробовали обычными русскими средствами, но, наверное, предлагали мало.

Задумался о другом месте. Верфей на Двине было много, практически у каждого прибрежного селения стояла небольшая верфь. На островах у Холмогор верфей было особенно много. Но вот рассчитаны они были под маленькие кораблики и монстра на них сделать можно только огромными издержками.

Прикинул издержки. Купцы замерли, наблюдая за моими лихорадочными набросками прямо на полях эскизов. Увеличивались затраты на строительство, а главное, на подвоз всего необходимого минимум на тридцать процентов. Пояснил уважительно замолчавшим купцам ход размышлений. Решили торговаться с Апраксиным до половины этой суммы. И на переговоры отрядили меня. Ну почему снова меня?! А отпуск? У меня там шимоза в проекте, в Вавчугу хочу!

К воеводе поехал с купцом Шапкиным, считающимся одним из самых влиятельных купцов гостиной сотни. По дороге Шапкин рассказывал, что Федор Матвеевич род свой от татарского мурзы ведет и привычки татарские имеет. Так что разговор предстоит очень длинный и ни о чем, торг тоже надо вести с перерывами, перемежая их байками и восхвалениями. Жуть какая, и что, нам у него зимовать теперь? Однако управились еще до ужина. Шапкин был шокирован моим началом беседы, сразу после слов приветствий:

– А что, Федор Матвеевич, дошли до меня слухи, что волю вы царскую не справляете, и как мне о том Петру Алексеевичу прикажете вскоре докладывать?

– То наветы, князь Александр, все порученное царем-батюшкой сполняю!

– Отчего же наветы-то, Федор Матвеевич? Государь указал нам флот торговый строить, а вы купцам в том отказали. Они за деньги кумпанства эллинги на Соломбальской верфи ставить хотят, а вы им препятствия чините. И о том бумага у меня есть, Федор Матвеевич.

– Помилуйте, князь! Ну какие из купчишек наших корабельные строители! Да у меня на верфи иностранные мастера корабли ладят, по лучшим прожектам новоманерным.

– Федор Матвеевич, купчишки эти, как вы изволили выразиться, по моим чертежам и моими мастерами корабли строить собрались. И о том моя подпись на прожектах была. И корабль по прожектам моим только что государев заклад отыграл. Так что мне государю докладывать?

Додавили. Были еще пляски вежливости и намеков влезть в долю. Зеленая и пупырчатая выглянула из глубин моей души, посмотрела на меня осуждающе и отрицательно покачала головой. Посыпал пупырчатую белым пухом человеколюбия, отчего у нее округлились глаза окончательно, и загнал обратно на дно души. Долю дали, но символическую.

Шапкин всю обратную дорогу крестился и причитал – нельзя же так с воеводой-то, ой нельзя. А по-моему, неплохо поговорили, по-деловому. Отправил Шапкина выправлять документы для кумпанства, надеюсь, окончательный вариант. Признаться, так и не знаю, как они это делают и где регистрируют. На то Осип с Федором есть.

Вот теперь быстро уехать не получится. Надо с мастерами Соломбальской верфи общаться.

Вечером посидели с Осипом. Он красочно и в лицах рассказывал про аукцион. Похоже, купцы нашли новое развлечение. Только в другой раз надо охраной все помещение утыкать, так как до оскорблений и бород дошли на первом же лоте. Все перипетии было скучновато слушать, фразы типа «а он сказал… тогда этот, как даст…» были лейтмотивом. Да и не настолько хорошо знал купцов, как местных, так и иностранных, чтобы понимать суть закручивающихся интриг. Поэтому и поручал аукцион Осипу. Больше итог интересовал.

Но Осип рассказывал, не забегая к последней страничке детектива, и пришлось слушать. Все же конец у этой истории настал, и подвели итоги. Продали, разумеется, все, кто бы сомневался. Денег выручили больше, чем рассчитывали. На одних зеркалах подняли больше стоимости «Орла». И почти двадцать тысяч поднял на ставках. Общая сумма не дотянула до сотни тысяч, как я втайне надеялся. Но теперь могу расслабиться. На пару лет у меня есть что тратить.

Из линии доставки выжал все, что мог. Подвоз сырья будет теперь увеличиваться медленно, так как все, что мог, на себя уже перебросил, теперь остается дожидаться увеличения объемов добычи, раз появился такой ажиотажный спрос на сырье. Но это долго. Время заканчивать с архангельскими делами и посмотреть в сторону дарованного Урала. А то передумает государь и поедет туда Никита Антуфьев. Он, конечно, мастер отменный и дела делал большие. Но у меня на Урал более серьезные планы. А ложка, как известно, дорога к обеду.

Значит, до зимы заканчиваю дела с кораблями и вооружением «Орла», жду возвращения моих рудознатцев, потом на Урал. Но это если вызов от Петра не придет, который все планы порушит. И как только забыл! Надо же письмо государю написать! Подробное. Или, может, ехать и докладывать положено? Ну нет на поездку времени! Попробую письмом обойтись.

Утром стукнула мысль. Обошел капитанов, просил для царя написать отзывы о регате, намекал, что приму только отзывы в благодарственном ключе. Также обошел купцов с той же задачей. Усадил весь бомонд за сочинение «как провел лето». И сам за него сел уже поздним вечером, так как на хождения убил весь день.

Следующим утром повторил подвиг, постоянно вспоминая слова кота Матроскина по поводу «…ты еще за ним полдня бегать будешь…». Отдал переписать мое послание писарю гостиного двора, когда забирал, он еще накинуть деньжат попросил, больно сложно получилось мою пропись читать. Отдал алтын, человек заслужил, мне самому свои записи порой не понятны.

Закончил собирать сочинения только к вечеру следующего дня. С каждым автором еще и поговорить приходилось. Потом полночи пытался читать эти кракозябры. Затем еще весь следующий день. Парочку сомнительных опусов отложил. Общий фон ничего не должно омрачить. Стукнула еще одна идея. При монастырях наверняка есть книгопечатанье или ремонт книг. Оформлю все в виде красивой книги и пошлю ее Петру. Пускай на полку поставит.

После заутрени поехал на южную окраину Архангельска, в Нячеры к Михайло-Архангельскому монастырю. Монастырь производил впечатление – обнесен стеной в два человеческих роста, над стеной торчат крыши домов, и возглавляет композицию каменная пятикупольная церковь. Если тут не занимаются книгами, готов буду закусить своим картузом.

Приняли очень вежливо, проводили к игумену Иеремии. Рассказал о деле своем. Книгу для царя оформить надо, чтоб в руки ему не стыдно брать было и другим царям да послам показывать. Расходы беру на себя. Игумен оживился. С деньгами у монастыря явно не все хорошо, позвал старцев. Пришли мужики среднего возраста, старцы в моем понимании – это дед с белой бородой до земли и лютней на коленях. Продолжает меня этот век удивлять. Рассказал еще раз, чего хочу. Упирал на слова «царь» и «богато оформлено». Старцы щупали листы, пролистывали, но не тасовали, напоминали покерных шулеров. Обещали оформить все за седмицу. Вот и буду считать это сроком, за который надо закончить все дела в Архангельске.

После ухода старцев торговались с игуменом. Ушлый старичок, это какие же тут цены на книги, если за оформление пятьдесят рублей хотел?! Сторговались на тридцати рублях, но цены на книги меня сильно заинтересовали.

Покинув монастырь, поехал заканчивать вопросы с Апраксиным. Теперь воевода был само радушие – написал указание Никласу Вилиму и Яну Рансу, голландским мастерам, присланным Петром для Соломбальской верфи. Указывалось им помогать моим начинаниям и всячески им содействовать. С этой бумагой отправился на Соломбальскую верфь.

Верфь не впечатлила. Находилась она на вытянутом острове, зажатом речками Соломбалкой и Курьей. На самом деле занимала два острова. Первый, тот, что ближе к Архангельску, между речками Кузнечиха и Соломбалка, на нем подсобные производства стояли, смольня, пеньковые амбары и так далее. Затем сама верфь. И еще через речку Курья, на том берегу, стучали молотами кузни. Наверное, логично – все производства, связанные с огнем, были вынесены за обе реки – Курью и Соломбалку. Вот только как они таскают туда-сюда увесистые железки – непонятно. Фасад верфи выходил на Двину, и глубины тут, судя по цвету воды, были приличные. Вдоль Двины строились эллинги, но места было еще полно. Вообще с местом тут хорошо. Огромный пустырь. Только с середины острова и глубже стояли хибары рабочей слободы. От пожаров они тут знатно корабли застраховали. А если еще вспомнить, что русским кораблям на рейде не разрешали печи топить, то вообще странно, что в Архангельске случались пожары. Может, из-за иностранцев, которые топили печи, где и когда хотели, и им никто не мешал? Но скорее все же конкурентная борьба подпускала городу красного петуха.

Одного мастера нашел при строящемся корабле. Он повел меня на берег Соломбалки, где речка в Двину впадает, там стояли домики начальников. Первым делом голландец схватился за трубку, при корабле они не курили. Может, и мне на верфи такое правило ввести? Хотя, с другой стороны, у меня никто и не курит почти. А потом был долгий разговор.

Больше всего Никласа поразили размер и конструкция эллингов. Он возмущался, зачем такой огромный сарай делить пополам, при этом судно строить только в одной половине, а сбоку, во второй, меньшей половине мастерить детали для корабля. Если честно, как правильно делать эллинги, меня никто не учил, и для «Орла» строили эллинг такой, какой посчитал удобным. И это деление пополам с отведением одной половины на подготовительные операции мне показалось удобным, да и крышу надо было как-то держать, когда одну половину крыши разбирали для постановки мачт и оснастки. Эксплуатация такого эллинга показала себя отлично, и для новых кораблей эллинги были просто масштабированы. Так что уперся – будет именно так. Разве что ладим два эллинга вместо одного. Будут с общей стеной, зеркальной планировкой, проходами между ними и общей отопительной печью.

На стоны Никласа – «ну кто так строит!» – осадил его, что строит так князь, создавший «Орла», который выиграл царский заклад. Аргумент убойный, хоть и необъективный. Дальше пошел вполне деловой разговор.

От мастера мне надо было выделение места под постройку эллингов и пристани при них. А также общая помощь в работах. Поставил голландцу конкретную задачу: нужно собрать деревянный скелет судна, сделать его очень хорошо и точно, а потом разобрать на крупные, основные детали и послать их в Вавчугу. Лекала мне нужны для отливок, негде их тут отливать. У меня, правда, тоже негде, но пока они эллинг построят да скелет соберут, надеюсь, и у меня все будет готово.

Такая работа мастера заинтересовала, он вообще судном заинтересовался, но я выдал ему только эскизы набора корпуса по шпациям. И сборочный эскиз. Тут же застряли. Эскизы были метрические. Просил его пока обдумать эллинги. Как только пойдут люди и лес – начинать строить. А позже пришлю на строительство своих мастеров, они все сделают.

Размеры эллингов пересчитал на дюймы прямо на месте, там размеров было немного в отличие от эскизов набора. Добавил, что люди пойдут не сегодня, так завтра, и размечать площадку имеет смысл уже сейчас.

Расстались довольные друг другом, мне понравилась деловитость мастера, голландцу – моя премия в десять талеров. Пока свеж разговор, поехал к купцам, велел изыскивать лес и плотников. Сотню человек они только по своим подворьям набрать могут, лес для начала тоже был, плоты стояли вдоль всего Сального берега Архангельска. Пока разворачивается строительство, пусть ищут и обеспечивают. У меня и другие дела есть.

Правда, дел не было. Провел, наконец, один день дома с Таей. Говорили с Осипом, заходила пара просителей, но день прошел спокойно и лениво. К вечеру разыгрался зуд творчества. Еще два дня переносил на бумагу свежие идеи. Пора придумывать портфель, а то с этими листками становится неудобно таскаться.

Сразу поехал к кожевенникам, попросил суму сделать. Оказалось, такого добра у них в избытке уже готового. Подобрал нечто, напоминающее офицерский планшет, не раскладной, разумеется. Почувствовал себя снова курсантом. Взял в комплект тубу для свитков, чуть короче обычного тубуса для чертежей. Обратно шел и улыбался, ощутил себя еще и студентом. Опять поплыли воспоминания. Нет, хватит бездельничать, от свободного времени у меня тяжелые мысли всплывают, а работой их притопить можно.

Заехал проверить, как продвигается строительство эллингов. Там конь не валялся. Вернулся вполне злой, попросил купцов собраться у Бажениных. После ужина толкнул перед корабельным кумпанством речь, начавшуюся словами:

– Уважаемые купцы, с сего дня покидаю ваше кумпанство, забираю свои обязательства и вложения…

Продолжил в том же духе. Купцы сидели, округлив глаза, и в них читался один на всех вопрос. Дождался, когда этот вопрос озвучат.

– Да потому, уважаемые, что стиль работы у меня другой. Мне некогда неделями раскачиваться. И по несколько лет корабли строить. Три дня назад мы говорили о начале строительства эллингов. Мастер ждет от вас людей и материалы. А вы? Так-то вы свои слова держите? Впереди еще огромное дело, а вы на старте не можете ничего решить. Зачем мне этот хомут? Или вы сами решаете проблемы с поставками и строительством – но сразу. Или делайте, как привыкли – но без меня.

Дальнейший разговор купцов напоминал жалобы на тяжелую жизнь. Серьезно задумался о завязывании с этим делом. Мы так только эллинги два года строить будем. Нет у меня этих лет, меня Урал ждет. А потом, точно помню, Петербург построят.

Велел купцам готовить выписку с исключением меня из кумпанства. Мне этот хомут действительно не нужен. Из Питера или Ревеля продолжу. Поняв, что шутки кончились, купцы засуетились. Уговоры и посулы. Но про ускорение своей деятельности ни слова. Не хотят, не надо. Отписал ведомость о выходе, упомянул в ней, что забираю из кумпанства долю и все бумаги, засчитанные как часть доли. Отметил также, что забираю свои договоренности с Апраксиным. Живите, как хотите, уважаемые купцы.

После ухода огорченных купцов засели с Осипом думать. Теоретически мы с нашими общими средствами могли потянуть это дело и сами. Но опять остаемся без резервов. Бросать начатое и в некоторых деталях проработанное дело уже не хотелось. Но Осипу придется жить в Архангельске, а дела в Вавчуге свалить на пожилого отца.

Основной проблемой после перечисленных становятся материалы и люди. На страде много работников не наймешь, а таких людских резервов, как у целой толпы купцов, у нас нет.

На следующий день планировал визит к Апраксину. Может, через него найдем необходимое, ну и долю его обговорим снова. Но утром на подворье уже паслись выборные от купцов. Мол, они все поняли, осознали и милостивый я не должен их губить.

Сели в кабинете, составили очень жесткий график строительства. Может, даже излишне жесткий, но они меня разозлили этой своей неторопливостью. Купцы только со всем соглашались. Это мне не понравилось, и составили ведомость штрафов за невыполнение графика. Вот тут их проняло, но проглотили и это. Даже серьезнее стали, деловитее.

Подписали новое приложение к договору кумпанства, и я торжественно порвал свои вчерашние отказные перлы. Попробуем еще раз, но предупредил, что третьей попытки не будет. Через день проверю, как идет работа. А потом мой человек будет мне постоянно докладывать. Работа действительно пошла. И люди нашлись, и лес. И работали споро, не тягали полдня одно бревно.

Заехал в монастырь за книгой. Сделали хорошо, величественно. Даже финтифлюшки по полям листов нарисовали. Думал, одной обложкой ограничатся. Запаковали на месте холстом, зашили. Отвез в воеводский приказ в почтовую службу. Обещали максимум за две недели, минимум за десять дней доставить книгу государю. Шустрые тут почтари, недаром Петр два года назад здесь почту наладил.

Всем прожужжал уши, какая это важная посылка и как ее царь ждет. Увешали холст упаковки печатями, обещали, что будет все в лучшем виде, и содрали денег. Интересно, а с царя они тоже берут за доставку? Вроде на зарплате все сидят.

Пожалуй, больше меня тут ничего не держит. Устроили с Таей пару визитов вежливости, попрощались и отбыли наконец-то в Вавчугу, забрав заскучавших морпехов.