Текст книги "Мародёры"

– Сахара-то напихали, – сказал Сергей, распаковывая свои гамбургеры.

– Это хорошо, – ответил Асов, перегнувшись через кресла в салон и вытаскивая пакеты с бутербродами. Он посмотрел на гроб: тот стоял так же, как его поставили. В воздухе чувствовался запах древесины. Окна салона автомобиля были закрыты тряпичными шторами, так что с улицы не было видно скорбного груза, который везла «Газель». Увидев гроб, Асов опять посуровел и молча сел обратно, вытаскивая из пакетов бутерброды и раскладывая их на среднем кресле, рядом с картонным подносом.

Сергей уже жевал свои гамбургеры, а Саша разворачивал бутерброды и, снимая с одних куски сыра, накладывал их на бутерброды с колбасой. Мамины бутерброды оказались вкуснее безвкусных тетиных, которые вместе с кусками вареной курицы лежали в вакуумных пластмассовых баночках. Почувствовав, что насытился, Саша взял один из больших картонных стаканов с кофе и снял с него крышку.

– Сколько в таком пакетике ложек сахара? – спросил Саша, беря пакетик с сахаром, надрывая его и высыпая в стакан с кофе.

– Две или три, – ответил Сергей.

Асов надорвал еще три пакетика и высыпал их в свой стакан. Потом он размешал одноразовой палочкой-ложкой свой кофе, отпил его, а затем добавил сахара еще из двух пакетов.

– Много сахара ешь, – сказал Сергей Саше.

– Знаю, но на таком пойле иногда можно несколько дней без еды продержаться.

– Желудок загубишь.

– Уже. Это профессиональное. По утрам очень тошнит. Гастрит, наверное, уже есть. Дальше язва.

– И что? Так и будешь?

– А куда деваться? Может, успею уволиться, пока совсем здоровье не потерял.

– А потом куда?

– Попробую в адвокатуру. Друг зовет к себе, хочет свой кабинет открыть. Он «блатной», в делах не рубит, а в остальном у него есть «подвязки». С лицензией поможет, там рекомендация тоже нужна. Ну а ему такой человек, как я, нужен.

– Да уж. Сейчас везде так.

– Как в «Триумфальной арке», читал?

– Нет.

– Там главный герой – врач нелегал, очень хороший врач. Работал в паре с бездарью, который имел лицензию. Хорошая книга. Но Ремарка я открыл для себя только в институте. Именно тогда меня заинтересовали книги про жизнь, так что ли, скажем.

– Как там, в салоне? – неожиданно спросил Сергей. – Тепло?

– Да, тепло, – ответил Саша.

– Сейчас две печки работают. Одна в кабине, другая в салоне. Назад поедем, в салоне выключим. Здесь в кабине печка очень мощная, не замерзнем. Холодно будет только в салоне. Можно еще люк открыть.

– А перегородку делать?

– Зачем? Не надо.

– Бутерброды что не ешь?

– А что? Можно?

– Конечно. На фига я все разложил. – И Асов в шутку добавил, – все, что на столе, общак, типа.

– Да я уже не хочу.

– Да ладно. Сколько гамбургеров не съешь, все равно через два часа будешь голоден. Я не знаю, почему так, вроде бы в них даже есть мясо, но голод они не утоляют, только брюхо распухает. Съешь хотя бы пару бутербродов с сыром. Сыр долго переваривается, и поэтому его полезно есть утром, когда много съесть не можешь, а насытиться нужно.

– Правда? – заинтересованно спросил Сергей и принялся за бутерброды с сыром, запивая их кофе.

– Кстати, – продолжал Саша, – ученые доказали прямую причинно-следственную связь между стрессом и количеством потребляемого сахара.

– Вот, – намекая на свою правоту, поддакнул Сергей.

– Не важно, да, самое главное – это нервы. Только вот еще что, без сахара мозги не работают. Нужна глюкоза. Если мозги не варят, то ты ни о чем не думаешь, тебе все по фигу, потому что ничего не осознаешь.

Сергей закончил есть и бросил мусор из оберток на поднос. Пакетики с сахаром он положил на приборную панель:

– Пригодятся, – произнес он.

Асов решил допить свой кофе по дороге, а мусор сложил в целлофановый пакет из-под бутербродов. Они с Сергеем поискали мусорные баки, но, как всегда, их поблизости не оказалось. Поэтому Саша поставил пакет с мусором себе под ноги в надежде выбросить его потом в мусорный бак, но они так и не нашли его и выбросили мусор где-то на обочине. На среднем кресле, освободившемся от подноса, Саша увидел атласы дорог. Сергей завел двигатель, и они вновь выехали на трассу. Саша допивал свой кофе. «Паршивый кофе», – решил он. Он почувствовал изжогу.

– Очень плохой кофе, – сказал Саша вслух.

– Да, – подтвердил Сергей.

Саша допил кофе и с отвращением запихнул стакан в пакет с мусором. Потом взял в руки атласы и стал их разглядывать, пытаясь прочитать текст в свете проплывающих по ветровому стеклу огоньков.

– Возьми в бардачке фонарик, – сказал Сергей. Саша открыл бардачок и, пошарив в его темном нутре, нащупал продолговатый предмет. «Женщина считает любой предмет сексуальным, если его длина больше его диаметра», – усмехнувшись, вспомнил Асов одно из умозаключений Фрейда.

– У него кнопка сзади, – подсказал Сергей.

«Удобный фонарик, – решил Асов, – такими в фильмах домушники пользуются».

– Хороший фонарик, – словоохотливо продолжал Сергей.

Саша щелкнул прорезиненной кнопкой, и фонарь послал узкий белый луч света.

– Галогенка, – сказал Саша.

– Чего?

– Лампочка такая, маленькая и мощная.

– Может быть, не знаю. Там несколько лампочек и всего несколько пальчиковых батареек. Поэтому он такой маленький.

Саша выключил фонарик и посмотрел в светоотражатель. Действительно, на нем по кругу расположились несколько лампочек.

Асов имел способности практически ко всему. Впрочем, единственное, что у него никак не получалось, – рисование. Однако все остальное он постигал тяжким трудом, поэтому чувствовал себя уверенно в любой незнакомой ситуации. Вот и теперь память подсказала ему курс топографии и советы отца, которые помогли ему. Саша стал читать карты.

– Один советский, – стал изрекать комментарии Сергей. – Очень хороший, но в нем нет новых дорог. Второй новый, в нем есть новые дороги, но все равно не все. Даже некоторых городов и сел нет.

– Совместим, – ответил Саша, читая оглавления и выискивая нужные районы.

Старый советский атлас был в твердой обложке и, несмотря на постоянное использование и возраст, хорошо сохранился. В новом уже начинали выпадать страницы из переплета. Естественно, что Саша стал первым просматривать советский атлас, по новому он решил только сверяться. Советскому атласу он больше доверял. Просматривая карты, Саша нашел основные трассы и стал измерять километраж.

– Нам бы до Угольцов добраться или до Кингисеппа. Там я уже дорогу знаю, – говорил Асов, водя лучом света по страницам. – Ух ты, – сказал Саша. – Как в песне. Получается, что мы должны ехать по трассе Е95. Другого пути нет.

– Не знаю, – ответил безразлично Сергей. – Смотри.

Саша снова стал рассматривать неровные сетки, обозначающие дороги.

– Пора определяться, – проговорил Сергей, – кольцевая уже.

– Долго по ней ехать-то?

– Часа два.

– Ого.

– А ты думал. Она длинная.

– Я помню, отец старался выехать на кольцевую рано утром, чтобы в пробку не попасть. «Проскочить Москву».

– Правильно, но сейчас машин будет мало. Саша стал опять рассматривать карту.

– Похоже, что с кольцевой нужно уходить на Тверь, – задумчиво стал говорить он. – Вот уж не думал, что через Тверь нужно ехать, никогда там не был. С Твери на Младгород, который теперь ни с того ни с сего стал Великим. Потом на какие-то Пики, от них на Кингисепп или на Песков. Через Кингисепп мы крюк делаем, но там питерская трасса. Еще при мне, то есть когда я жил в гарнизоне, она была очень хорошей. По ней же фуры гонят в Европу и Финляндию, с ворованным лесом, как правило. Вся страна одна большая трасса, блин. Развиваются только дороги и инфраструктура вокруг них. Между тем в учебнике по истории было написано, что политика меркантилизма изжила себя еще в семнадцатом веке, при Петре.

Сергей засмеялся:

– Что за политика?

– Это когда вывозится только сырье и ничего не производится. Да и вообще просто все вывозится и продается.

– Ладно, – подытожил Сергей, – крюк не надо. Какая нам разница, какая дорога. Это ж «Газель».

– Вот что. Я сейчас звякну другу отца. Он в Питере живет. Должен дорогу знать. Он же к нам в гарнизон приезжал в гости.

– Что за друг? – поинтересовался Сергей.

– Они в Опольске вместе школу закончили. В секции занимались, дружили. Отец кандидата в мастера спорта по греко-римской борьбе получил. А после школы отец уехал в Челябинск учиться на штурмана, а дружок в Питер. Поступил в институт или академию радиоэлектроники имени Попова. Тоже «золотая голова». Может из ничего собрать любой электроприбор, любую микросхему. После учебы служил на флоте. Просто один мечтал быть летчиком, а другой моряком. Представь, дружка сократили в то дебильное время постперестройки. Просто выкинули на улицу, а он посухопутному был майором, причем действительно на работающей должности был. После сокращения он подрабатывал, как мог. Делал на заказ нелегально приборы слежения и подслушку. Потом его в банк какой-то наняли. В общем, теперь он зарабатывает неплохо, только жмот большой. Это у него появилось из-за того времени, после сокращения, хотя нет, задатки появились еще в школе. Он болезненно скуп. Года два назад отец с ним поссорился из-за вот этого жмотства, но тот все равно клялся, несмотря на ссору, что остался ему другом. После сокращения дружок остался один с двумя малолетними детьми. Жена болела, лежала в больнице, он ее выхаживал, но у нее отказали почки. В общем, она умерла, а он ее очень сильно любил. В общем, он с детьми чуть с голоду не помер в Питере. Дикое было время. Но он молодец, выжил и детей вырастил. Вот так иногда жизнь поворачивается. С нашим государством никогда нельзя иметь дело, тем более если ты офицер. Ему бы со своими мозгами раньше уволиться, ан нет, как и многие, ждал, когда же оно опомнится.

– Да уж, было время.

– А, – устало сказал Асов. – Сейчас чуть лучше. Да и то потому, что люди сами приспособились выживать, без государства, хотя не все. Вся милиция работает на двух работах. Те же, кто привык жить с государственной сиськой во рту, так и остались в нищете и бесправии. Посмотри на наших старушек и пенсионеров. Некоторые это же чистые разбойники. Столько злобы в них, а с другой стороны, жаль их. Пишут нам анонимки, жалобы, заявления и ждут, что мы перед ними на коленях ползать будем. Они откровенно пытаются решить свои мелкие проблемы руками правоохранительных органов. О том, что нужно хотя бы показания дать, никто не задумывается и не желает. Типа кинул «козью» бумажку, а вы тут разбирайтесь. Был один придурок, насилу отбились от него, так он, когда паспорта обменивали, запечатал свой паспорт в конверт и отправил президенту в Москву. Адрес где-то раздобыл администрации.

– Во дает, больной что ли?

– Нет, я специально пробивал. На учетах не значится. Самое смешное, что он потом писал жалобы и заявления, что паспорт у него похитили на почте или в администрации. Он ждал, что новый паспорт ему прямо домой пришлют.

– Да, идиот.

– А история смешно заканчивается. Сработала бюрократия и отписки. Поэтому, кстати, паспорт несколько лет и «гулял» по стране, но не пропал. Паспорт пришел в администрацию президента, там повалялся с полгодика, потом его спустили в администрацию области, те соответственно по вертикали в администрацию города, а те, чтобы мозги не напрягать, отписали его в милицию, типа, она со всем разбирается. Милиция в лице задерганного дознавателя догадалась вернуть паспорт владельцу. При чем, пришлось его подкараулить в лифте, чтобы вернуть паспорт, он же как партизан был. Дверь не открывал, на звонки не отвечал. А сколько денег потратили на письма и вообще проведение проверок! Задумайся. Администрация президента не вернула паспорт адресату, что очевидно вроде бы, а переслала его «разобраться» в нижестоящую контору. Это очень наглядно иллюстрирует работу госорганов.

Сергей тихо засмеялся, а Саша задумчиво добавил:

– Зовут друга отца, как и меня, а одного из его сыновей, как моего отца, Сергеем.

– Специально так назвали?

– Скорее всего, да. Но отец последнее время отрицал это, когда я спрашивал, в честь кого меня так назвали. Дело в том, что отец был очень прямолинейным и порядочным человеком. Конечно, такой человек должен быть очень сильным, и не только физически. За эти черты характера он всегда и страдал. Вот, значит. А дядя Саша все больше и больше «портился». Отец не мог с этим мириться. Поэтому он говорил мне, что назвал Александром в честь Македонского или Невского.

Саша посмотрел в окно: автомобиль двигался по широкополосной автодороге, огражденной с обеих сторон высоким бетонным забором. Да, это была кольцевая. Сергей вел машину по второй полосе. Дорога была почти пустынна и хорошо освещена многочисленными фонарями. Только изредка «Газель» обгоняла большие грузовики, развозящие по торговым точкам продукты. Вся дорога, похожая на гигантский бетонный туннель, казалась Саше чрезмерно большой и широкой, отчего их немаленький фургон выглядел на ней маленькой букашкой. Однако Асов не чувствовал себя неуютно. Наоборот, он был равнодушно-спокоен и уверен в себе, как одинокий и опытный моряк, находящийся далеко от берега в надежном суденышке, плывущем над бездной черной воды. Ровный черный асфальт поблескивал в электрическом свете, и Саша слышал, когда приоткрывал окно, чтобы выбросить недокуренную сигарету, как под колесами шуршит талый снег, который образовался от бесконечного посыпания заснеженной автотрассы солью.

– Если сейчас мороз ударит, будет гололед, – сказал Саша.

– Точно, каток, – подтвердил Сергей.

– Вот и Москва, – задумчиво обронил Саша.

– Да уж. Видел ее?

– Не-а. Раньше тянуло посмотреть, а теперь даже знать ничего о ней не хочу.

– Не любишь ее?

– А кто ее любит?

– Точно. Москвичей везде прессуют.

– Не то слово. Все плохое, что принес нам Запад, а он принес только плохое, пришло к нам через них.

– Ты даже Красную площадь не видел, что ли?

– Нет. И не хочу. Да и бывал-то я только проездом, с вокзала на вокзал.

– А я всю ее объездил по делам. Грузы развозил. Карта есть – не заблудимся даже в Москве.

Саша задумчиво посмотрел на дорогу и сказал:

– Ладно, позвоню-ка я дружку отцовскому, – сменил тему Асов и, открыв телефонную книжку в своем мобильнике, переписал номер на выданный ему для переговоров тетин мобильник. У него был только номер городского телефона. Саша нажал вызов.

– Саша? Это ты? – услышал он мужской голос и сразу же его узнал.

– Да, дядя Саша.

– Держись, Санька, что тут еще скажешь.

– Вы уже знаете?

– Да.

– Я выехал в гарнизон. Вы же ездили к нам в городок, может, знаете, как лучше туда проехать от Москвы?

– Ой, я так не помню, да и так-то я не ездил. Погоди, – задумчиво проговорил дядя Саша. – Я сейчас по компьютеру посмотрю и тебе перезвоню. Вы сейчас где?

– Мы на кольцевой.

– Какой у тебя номер телефона? Саша продиктовал.

– Ладно, жди.

– Он посмотрит по карте и перезвонит, – сказал Саша Сергею.

– Ладно, – ответил тот. – Смотри, скоро поворот на Тверь, давай-ка посмотрим.

Сергей остановил автомобиль на обочине, благо бетонные ограждения уже закончились и по краям трассы тянулась только грязная заснеженная земля. Сергей взял атлас и, заглушив мотор, принялся его рассматривать. Саша закурил, приоткрыв оконное стекло в двери, и посматривал на Сергея, держа мобильник в руке. Он заметил, что звонка почти не слышно в кабине автомобиля, когда он едет, и просто ждал, что при звонке телефон завибрирует. Саша стал смотреть по сторонам и увидел указатель, прикрепленный на столбе: «Тверь», а сбоку зеленая надпись «Е95».

Когда Сергей глушил мотор, то печка отключилась. Саша стал чувствовать, что постепенно в кабине становится холодно. Наконец мобильник в руке завибрировал.

– Алло?

– Саша, я тут посмотрел. По моей карте есть дорога на Тверь.

– Так. Потом на Младгород?

– Да, но вот потом вы можете заблудиться, нужно найти поворот на Пики.

– Не пропустим, там как раз деревенька какая-то.

– Да, а потом сразу на Кингисепп.

– Понял, – ответил Саша. – Я так же предположил.

– Хорошо, у вас в машине место есть еще?

– Да.

– Я выезжаю на поезде в гарнизон, ты туда будешь заезжать?

– Конечно, нужно Рафиду забрать.

– Хорошо, там и встретимся, чем смогу – помогу.

– Добро, спасибо.

– Если места не хватит, я в Опольск на поезде доберусь.

– Спасибо. До встречи.

– Ага, пока.

«Странно, – подумал Саша, – впрочем, это хорошо. Мне действительно понадобится помощь».

– Мог бы ему и не звонить, – сказал сам себе Саша. – Все равно он мне сказал то же самое.

– Что? – спросил Сергей.

– Да вот, похоже, нужно ехать, как я и сказал.

– Ну что? Значит, на Тверь?

– Да.

– Ну, поехали. – Сергей завел двигатель, и машина выехала с обочины кольцевой на дорогу к Твери.

Саша спохватился – он давно не звонил маме, она, наверное, волнуется. Только он собрался набрать ее номер, как дисплей телефона засветился: звонила мама.

– Саша, ну ты что? Почему не звонишь?

– Мама, не волнуйся, – поспешил ее успокоить Саша. – Я просто разговаривал с Плешинковым.

– Да? А раньше?

– Да я карту смотрел, – тут же стал выкручиваться Саша, и разозлился на себя из-за этого. – Мама, успокойся. Ложись спать.

– Какой спать? Что ты такое говоришь?

– Все нормально, ничего не случится. Ты и так ночь не спала.

– Отзванивайся мне каждые полчаса, – вновь потребовала она.

– Мам, ну а как ты спать будешь?

– Я и так спать не буду. А если ты не позвонишь, то ты представляешь, что со мной будет?

– Хорошо, хорошо, – вновь попытался успокоить ее Саша, так как чувствовал, что она очень нервничает и может наступить истерика. – Давай хоть через час.

– Нет.

– Ну, мам, мне ведь тоже нужно немного передохнуть, хотя бы в дороге.

– Ладно, но не реже.

– Хорошо. Мы сейчас стоим на кольцевой, потом поедем на Тверь. Оттуда на Младгород, потом на Пики, а оттуда, скорее всего, прямо на Угольцы. Так что маршрут наш уже знаешь.

– Что сказал Сашка Плешинков?

– Сказал, что выезжает в гарнизон, на поезде-«скобаре».

– Да? Это на него не похоже. Но, может, это и к лучшему, поможет тебе.

– Да. Ну, давай, ложись спать.

– Звони мне.

– Хорошо.

– Пока.

Разговор закончился, Саша положил телефон на подставку торпеды кабины и снова закурил. Сергей тоже покуривал, корректируя рулевым колесом движение автомобиля.

Наконец Сергей спросил:

– А кто этот Александр Емельянович?

– Директор компании, где работал отец.

– А чем занимается компания?

– Я так понял, что это подрядческая фирма, то есть они строят различные офисы, дома, супермаркеты. У них свои склады, строители, инженерное бюро, то есть не просто посредники. Отец вон построил два супермаркета в центре Опольска, по заказу москвичей, они расширяются, только он говорил, что персонал набрать не могут. Вот не пойму, очевидная же идея. Арендуй обычный ангар, поставь внутри полки, чтобы люди сами выбирали что купить, а все выходы заблокируй и поставь там кассы. Ничего больше, и ничего сложного, а покупать так намного удобнее, чем стоять в очереди, пока продавщица соизволит подойти и впарить тебе что-нибудь. Местные же почему-то организовать такой супермаркет не могут.

– Денег просто нет.

– Наверное.

– Но людей везде не хватает. Дело в зарплате. Все ездят в Москву на заработки, там зарплата больше. – Видно, Сергей уже об этом думал.

– Затраты на езду все равно все сжирают.

– Немного, все равно более выгодно получать зарплату в Москве, чем работать в Опольске или в Горске. Горск ведь второй по величине город в области после Опольска.

– Да, знаю. Бывал часто, по работе.

– А.

– Вот что мне нравится у вас, так это троллейбусы. У вас намного лучше, чем в Опольске. Сразу видно, где воруют, а где не очень. После отмены льгот у владельцев общественного транспорта доходы выросли раз в пять, а в Опольске средств на ремонт троллейбусов все равно нет. У вас на каждой остановке висят таблички со временем прибытия маршрута, а у нас нет. И самое удивительное, как в Советском Союзе, приходят по расписанию. У нас же иногда ждешь троллейбуса по полчаса. А зимой? Представляешь? Стоишь ночью, мерзнешь на конечной после смены, а он подъедет, встанет и курит в кабине. Смотрит, как ты загибаешься от мороза. У вас все троллейбусы старенькие, но чистенькие, покрашенные, отремонтированные, даже на креслах видны заплаты. А у наших даже двери не работают, остановки не объявляются, а зимой в салоне такой дубак, что на улице теплее.

– Да, все от начальника зависит.

– И ревизоры после отмены льгот с ревизиями вообще перестали ходить.

Значит, в доходах недостатка нет.

– А вообще как? После отмены льгот.

– Ну, я посчитал, что получать стал еще меньше. Там ведь очень хитро сделали компенсацию. Отмена льгот компенсируется увеличением процентной надбавки за сложность и напряженность до ста двадцати процентов. Так?

– Так.

– А эта надбавка устанавливается единолично начальником отдела.

– Так.

– До ста двадцати, а не сто двадцать. Начинается от нуля. Вот так. Штабные стали получать еще больше, а мы меньше. Извини меня, но за свой счет по служебным делам я по городу мотаться не буду. Я, конечно, в открытую этого не скажу, а просто забью. Конечно, существует какой-то коэффициент, ниже которого не может быть установлена надбавка, компенсирующая отмену льгот, но его высчитывает администрация области. Ей это на фиг не нужно, а если и нужно, то по министерству приказа о следовании ей нет. А если и есть, то он не будет исполняться. Потому что все знают, что если закон деньги прибавляет, то он не исполняется, а если убавляет, то исполняется в первую очередь.

– Да, бардак у вас.

– Почему у нас? – насмешливо переспросил Асов. – У вас, у гражданских, мы всего лишь отражение общества. Если мы никому не нужны, если наша служба не нужна, в смысле нужна не как просто красивые слова, а конкретные действия в виде обеспечения порядка, уважения или подчинения, то и в стране бардак, в народе деградация, а государственная власть не более чем марионетка. Потому что нормальное государство может существовать только при сильных органах исполнительной власти. Маленькое откровение заключается в том, что правоохранительные органы существуют как элемент реализации государственной власти для обеспечения интересов народа, а если они недееспособны, то это значит, что нет государственной власти и нет интересов народа, то есть они есть, но до них никому нет дела. Как говорится, лучше иметь закон и порядок ментовской, нежели воровской, потому что еще ни один ментовской закон не уничтожил нацию, а вот воровской уже успел уничтожить множество цивилизаций.

Сергей выслушал молча и ничего не ответил, а Саша и не хотел ничего больше говорить.

Постепенно они выехали на широкую неосвещенную дорогу, которая была занесена снегом. Пошел нечастый крупный пушистый снег, и Саша наблюдал, как снежинки тают на ветровом стекле под равномерными движениями дворников.

– Смотри, – вдруг неожиданно почти крикнул Сергей, – лиса дорогу перебежала.

– Где? – спросил Саша, всматриваясь в дорогу.

– Что, не увидел?

– Нет, наверное, больно быстро спряталась.

Саша замолчал, он устал заставлять себя говорить и подыскивать новые темы для разговора, чтобы они были интересны Сергею. В свою очередь, Сергей был доволен тем, что пассажир оказался таким словоохотливым. В дальней поездке хороший собеседник бесценен, ведь дорожные разговоры, как правило, получаются такими интересными.

В разговоре появилась пауза, и поэтому Сергей включил радио. Однако магнитола опять не могла настроиться на радиоволну. Почему-то в эфире слышался только бессмысленный треск.

– Посмотри в бардачке кассеты, – сказал Сергей Асову.

– Какие исполнители? – поинтересовался Саша.

– Не знаю, племянник какие-то оставил…

Саша вытащил несколько кассет и почувствовал разочарование, увидев названия. «Что ж, все же лучше, чем ехать в полнейшей тишине», – подумал Асов, тем более что голос у него уже охрип, и как он ни старался, но не мог заставить себя снова говорить, пусть даже ни о чем. Чувство апатии заставило его замолчать. Саша передал первую попавшуюся кассету Сергею, повинуясь принципу, что из двух зол и выбирать-то не стоит. Сергей вставил кассету, и послышались звуки попсовика-однодневки девяностых годов а-ля «Я тебя хочу, от тебя торчу». Сергею было все равно, какую музыку слушать, а Саша не терпел подделок под творчество. «Массовая поп-культура совершила еще один виток по спирали деградации», – и чтобы как-то избавиться от этой муки, Саша погрузился в воспоминания. Постепенно звуки, заполнившие кабину, исчезли, и сознание Саши перенесло его почему-то всего лишь на несколько дней назад, когда он помогал перевозить отцу вещи из одной съемной квартиры на другую.

Странно, но тогда они с отцом нормально разговаривали и готовы были делиться своими тайными надеждами, заботами, горестями. Отец был рад и переполнен надеждами, а Саша был рад и спокоен оттого, что отец наконец-то добился заслуженного успеха. Может, потому, что отец наконец-то нашел достойную работу с достойной зарплатой, у него и настроение изменилось в лучшую строну, и он стал более открыт с сыном. «Хотя, – стал вспоминать Саша, – на дне рождения у деда, в ноябре, отец произнес такой странный тост в адрес именинника, не свойственный для отца, что-то вроде: пусть у тебя будет много денег. Его еще тогда одернула тетя Тоня, что пожилому человеку нужно желать здоровья. А отец только улыбнулся и молча выпил. Да. Это говорит о том, что у него изменилось мировоззрение. Он еще тогда, до дня рождения, пытаясь меня оскорбить, поставил мне в упрек, что я получаю нищенскую зарплату. Конечно, он был в чем-то прав, но он стал другим, такого раньше он никогда не говорил. Вот, а теперь задумаешься, почему же он погиб? Ведь человек умирает тогда, когда он сам это решит. Почему он не выжил в аварии, а просто сдался и не стал бороться за жизнь? Может быть, он просто устал, выдохся в этой новой гонке за деньгами, потому что перестал быть самим собой?»

Саша стал кусать губы, думая о страданиях, которые перенес его отец перед смертью, как-никак, но это была насильственная смерть. Тем более что он знал, как выглядит авария со смертельным исходом. Саша не мог поверить, что такое могло случиться с отцом, ведь он был очень сильным человеком.

Снова и снова Саша вспоминал зимнее утро, которое было всего лишь неделю назад, вспоминал все новые и новые слова, фразы и жесты. Саша не мог вспомнить, как конкретно он оказался в той однокомнатной квартире на первом этаже пятиэтажного панельного дома. Приехал ли он вместе с отцом на такси из Опольска в Алексеевку, или вместе с отцом на автобусе, или их подвез знакомый с работы. Однако воспоминания у Асова о том дне начинались с момента, когда он, стоя посередине единственной жилой комнаты и глядя на упакованные ими вещи, спросил отца:

– Хоть кофе-то есть? С сахаром.

– Не-а, – ответил, улыбаясь, отец, вставая с тахты, которую вместе с квартирой сдавала хозяйка, – зато есть чай.

– А сахар?

– Сахар есть.

Саша с отцом прошли на кухню. Отец вытащил из какой-то коробки из-под крупной бытовой техники объемную упаковку с чаем. Поставив ее на кухонный стол, он раскрыл ее, и Саша увидел множество одноразовых пакетиков с чаем. Пока отец искал, куда он положил сахар, Саша вытащил из кухонного ящика хозяйский чайник и, наполнив его водой из-под крана, поставил на газовую плиту. Спичек не оказалось, и Саша поджег газ на плите своей зажигалкой. Отец принес две кружки и упаковку кускового сахара. Они сели за стол и положили в кружки пакетики с чаем. В тишине комнаты было слышно, как гудел чайник на плите.

– А ложки? – спросил Саша и, не дожидаясь ответа, встал и отыскал одну чайную ложечку. Отец обычно пил чай без сахара. Саша положил ложечку в стакан, подошел к окну и достал сигарету, чтобы закурить. Отец не любил запаха табачного дыма, но вместо форточки было только отверстие с маленькой рамой под форточку и без стекла. Отец сидел, облокотившись на край стола, и смотрел на Сашу.

– А почему переезжаешь? – спросил Саша, обернувшись к нему и стряхивая пепел от сигареты в форточку.

– А ты не знал, что здесь, например, клопы водятся и мыши, а ребенку в таких условиях жить нельзя. Рафида, когда приезжала, увидела.

– Не знал, хотя хозяйка и показалась мне жуликоватой. Квартплату затребовала за полгода вперед, ты ей за сколько заплатил?

– Пока за три. Да и хрен с ней.

– Да, деньги она не вернет.

– А Опольск все-таки город, – продолжал отец. – Школа рядом хорошая, да и квартира получше. В соседнем подъезде с Хвойновыми, они мне квартиру-то эту и нашли. На длительный срок сдается. Кроме всего прочего мне на работу ездить-то оттуда удобнее, вышел – и сразу остановка, почти до базы доезжаешь. А здесь, хоть и в Алексеевку, но добираться с двумя пересадками приходится.

Саша докурил сигарету и выбросил окурок в форточку. Чайник стал посвистывать и выпускать из носика струю пара. Саша выключил газ, для верности перекрыв еще и вентиль на трубе, и налил кипятка в чашку отца, а затем себе. Отец, взяв ложечку из Сашиной кружки, положил себе сахар и размешал его в своей кружке, вернув потом ложку. «Странно, – подумал Саша, – смена привычек?» Держа пакетик за веревочку в кипятке, отец ждал, когда чай заварится. Саша поставил чайник на плиту и сел за стол рядом с отцом. Затем он, как всегда, положил себе много сахара и стал размешивать его в своей чашке.

– Куда пакетик выбрасывать? – спросил Саша отца.

– Клади на стол, потом разберемся.

Прихлебывая горячий чай, они молча отдыхали. Отпив половину кружки, Саша взял ее и пошел на балкон в единственной жилой комнате покурить. Курить в форточку ему не понравилось. Балкон был застеклен, но, несмотря на это, на нем было прохладно. Саша чувствовал через тапки его холодный пол. С кружкой чая к нему пришел отец.

– Как на работе-то?

– Спасибо, как всегда, паршиво. – Иронично, народной скороговоркой, ответил Саша. – Постоянно чувствуешь, что больше не можешь вытерпеть, а ситуация в отделе становится только хуже и хуже.

– Да, увольняться тебе нужно поскорее. Ну, ничего. Уволишься, найдем тебе местечко. Нам юристы грамотные очень нужны. Почувствуешь, наконец, как можно нормально работать и получать за это соответственно.

– Ну, я же по уголовному профилю. Хотя переучиться все равно надо, да и не проблема это для меня. Хотя, знаешь, вот говорят, что в двадцать пять лет заново выбираешь путь в жизни, переосмысливаешь свои ценности.

– Да, так и есть.

– Так вот, меня уже воротит от всего этого. Не хочу ничего слышать про уголовные дела и вообще про законы и милицию. Всю жизнь стремился к этому, а как узнал что это такое, так понял, насколько зря я и учился и тренировался, так что… А потом что?

– Ну, ничего, – спокойно и сочувственно произнес отец. – Я тоже увольнялся и боялся. И, посмотри, оказалось, что я нашел себе применение. Да, нужно было раньше увольняться, пока не постарел, но кто знал… А ты, как и я, даже еще похлеще. С твоими способностями ты все сможешь. Знаешь, сколько у нас обычный водитель «Газели» получает?