Текст книги "Джаз сапожных гвоздей"

***

Я вернулся домой далеко за полночь. Свет в квартире не горел, сапожки Валентины, которые я сшил ей в подарок на Новый год, небрежно стояли у порога. Только сейчас, когда кровь отошла от висков, сознание прояснилось и пришло понимание того, что случилось. Наверное, так сильно милую добрую фройляйн ещё никто не обижал. Стараясь делать всё как можно бесшумней, я скинул рваные тапочки и медленно направился в ванную. Старый рассохшийся паркет хрустел под ногами, видимо, ниндзя из меня никудышный. Оказавшись в нужном месте, я быстро и неуклюже разделся.

Горячий душ тяжёлыми жирными каплями обдавал моё дряблое тело. Вместе с пониманием произошедших сегодня неприятностей пришёл и стыд. Вода была нестерпимо горячей, я пытался сварить позор в самом себе, вымыться, вычиститься от налипших на тело и душу грехов. Хотя кому я вру? Если бы душу можно было отмыть струёй воды, пусть и очень горячей, вряд ли люди толпами валили в церковь. Жаль, что не каждый храм Божий может похвастаться святостью, и не каждый священнослужитель может гарантировать истовость собственной веры.

Я вошёл в спальню и увидел мою валькирию. Простоволосая, в ночной рубашке, она лежала на «своей» половине двуспальной кровати. Её левый бок выдавал слабое движение, едва слышный всхлип говорил о том, что она сдерживает слёзы. Присев на край матраца подле её ног, я положил руку ей на талию. Валентина вздрогнула и буквально утонула в собственном плаче. Казалось, что её слёзы вот-вот заполнят всю спальню.

– Ну прости меня, – говорил я как можно мягче. – Эти оксфорды правда много для меня значили.

– Ты обошёлся со мной очень грубо. Не представляешь, как тяжело было сдержать слёзы. Ускакал ото всех будто ошпаренный, заперся в своей темнице, а я стояла там и была готова умереть от стыда. Господи! Ну за что, скажи мне, за что я тебя такого люблю? Я хожу везде за тобой, всегда готовая броситься исполнять любую прихоть, вдребезги ради тебя готова разбиться! А ты ничего не замечаешь, всё ходишь вечно недовольный. Ты о своих проблемах думаешь, а теперь представь каково мне. Ты хоть раз подумал о том, что я чувствую, а? Шоршеткалок – вот что у тебя на первом месте, а я так – бесплатное приложение, поставщик рабочей силы, посредник. Эх ты!

Ненадолго мы оба замолчали. Гнетущая тишина давила на барабанные перепонки.

– Пожалуй, ты права, Валя. Да, я действительно повёл себя как конченый моральный урод. Урод тысячу раз…

– И не поспоришь…

– Это моя вина. Я никогда тебе не говорил о том, насколько я привязан к своей работе, насколько важны для меня эти ботинки. A capillo usque ad ungues – я предан своему делу. Ты права, всё это жутко несправедливо. Впредь я буду внимательнее к тебе.

– Обещаешь? – слёзы на её лице почти что высохли, щёки зардели румянцем.

– Я тебе клянусь! Просто много всего на меня свалилось, понимаешь? Административные обязанности, торговля, смерть друга… Я чуть не сломался.

– Ну, так дай себе отдохнуть, возьми отпуск! Давай вырвемся из этого захолустья, увидим море, горы!

– Боюсь я уже не смогу вырваться из своей сапожной сансары. Я в ней заперт. Стоит мне попытаться вылезти из этого колеса и оно на меня обрушится, похоронит под своими обломками. Действительно, отдохнуть бы не помешало, возможно, это время вскоре наступит. Но не сегодня, не в ближайшей перспективе. Мой настоящий отпуск – это время, которое я провожу дома с тобой.

– Ну и чем я могу дополнить пламенную речь моего мастера? Твои слова иногда звучат настолько убедительно, что мне кажется – не ту профессию ты выбрал. Из тебя бы получился великолепный оратор. Не думал о политической карьере, например, стать депутатом? Народ бы сам к тебе шёл, репутация мецената и благодетеля очень неплохой козырь. Политики любят кормить народ обещаниями о заботе, а ты уже позаботился пусть и не о многих людях, но уж точно о тех, кто в этом отчаянно нуждался.

– Депутат! Бог мой, Валентина, ты просто гений! – мой слюнявый поцелуй выстрелил в нежную щёчку любимой женщины.

В качестве искупления своей вины, я был нежен с моей валькирией. Наше соитие продолжалось до первых лучиков рассвета, после чего мы оба провалились в свой заслуженный и крепкий сон.

***

Утро я встретил перед компьютером. Валя ещё спала, и будить её совершенно не хотелось. Моя белокурая валькирия снова пришла на помощь! Великолепнейшая идея – депутат! Как же я сам не догадался. Сейчас же стоило отыскать молодого политика, настоящего волюнтариста, который вопреки всему выбился в люди. С него-то я и сдеру кожу! Я вставил наушники в гнездо музыкального центра и включил старую потёртую кассету, заиграл задорный джаз Джанго Рейнхардта. Мне нравилась виртуозная игра этого матёрого цыгана, мы с ним во многом были похожи: говорят, что однажды на спор он сыграл семнадцать мелодий подряд, едва стоило ему их услышать, абсолютный слух! Что-то похожее случилось и со мной в далёком, далёком детстве. Отец в течение двух дней сшил три пары обуви: классические мужские туфли, сандалии и мокасины. Мы не обменялись ни единым словом, были лишь указания: когда и какие инструменты нужно подать. На третий день папа потребовал воспроизвести всё увиденное. На изготовление трёх пар обуви у меня также ушло два дня, результат, конечно же, был далёк от идеала, но до той поры мне не приходилось вообще что-то делать самостоятельно, это были три моих первых опыта в пошиве обуви, удачных опыта надо сказать. Однако придирчивый родитель как всегда был суров, я не дождался от него похвалы. Дома я рассказал о своих успехах матери, она оказалась куда щедрее на тёплые слова. Однако порадоваться мне так и не удалось: этим же вечером отец избил меня, «чтобы не зазнавался». Он проявил слабость ущемлённого учителя, которого грозил легко обойти ученик.

Браузер выдал главную страницу сайта областной думы, я нажал на вкладку «состав думы», далее перешёл по выпавшей вкладке «депутаты». Примерно полчаса пришлось потратить на изучение биографий. Один депутат явно выбивался в фавориты на «донорство»: Игорь Брониславович Бурцев, член партии «Рабочие левые», работал грузчиком, слесарем механосборочных работ и сталеваром, заочно окончил «Государственный кузнечно-машиностроительный техникум №24, после чего стал начальником смены на местном оборонном предприятии ЗАО «Бердыш», которое на тот момент осуществляло выпуск запасных частей к гусеничному и колёсному спецтранспорту, бронетранспортёрам и иной военной технике. В девяностые годы Бурцев становится полноправным владельцем вышеописанного предприятия, его завод получает государственную лицензию на изготовление огнестрельного оружия. В начале двухтысячных, пот эгидой «Бердыша» открывается несколько спортивных клубов, среди которых баскетбольная секция, секция вольной борьбы и региональная школа бокса. Параллельно Игорь Брониславович получает высшее гуманитарное образование и в две тысячи четвёртом году с красным дипломом оканчивает заочное отделение «Российского юридического университета им. Ф. Н. Плевако» по специальности «гражданское право и законотворчество». В две тысячи пятом году Бурцев, ещё беспартийный, пытается занять пост просветительского совета по делам молодёжи, но безуспешно. В две тысячи шестом году он снова пробуется на этот пост (который по каким-то причинам пустовал уже полтора года), но уже от партии «Рабочие левые», данная попытка оказалась успешной. Начиная с две тысячи тринадцатого года, Бурцев занимает пост в законодательном собрании области.

Вот это эклектизм! Ай да Бурцев, ай да сукин сын! И работяга, и наверняка бывший бандит, и предприниматель, а нынче ещё и депутат. Настоящий талант! Заверните – беру. Однако человек с таким солидным послужным списком наверняка был «острожной птицей». Его, как Борзоева, просто так в лес не затащишь, этот приведёт с собой десяток быдловатых друзей, которые будут шумно пить водку и стрелять по бутылкам. Лишние свидетели, которые быстрее уберут меня. Что остаётся предпринять? Старая добрая коррупция! Человек, выживший в девяностые годы, привык решать все вопросы с глазу на глаз, без лишних ушей и утомительной бумажной волокиты. Такие люди и по сию пору работают по незамысловатой схеме: «условия-деньги-исполнение». При всей своей топорности, динозавры старой школы российского капитализма являются удивительно эффективными менеджерами. Мне необходимо лишь упомянуть деньги и возможность получать их в долгосрочной перспективе, и тогда Бурцев забудет обо всякой осторожности. Время опасных разборок на промышленных пустырях давно миновало, а серьёзный разговор за рюмкой водки теперь можно вести куда более расслаблено, нежели двадцать лет тому назад.

Решено! Звоню Бурцеву, его рабочий номер я нашёл здесь же – на сайте областной думы. Признаться, простой звонок оказался не самой лёгкой задачей: характерные гудки то и дело говорили мне о том, что линия занята, иной раз трубка и вовсе издавала тишину, раз, наверное, на пятидесятый мне ответил раздражённый тенор:

– Депутат Бурцев. Я вас слушаю.

– Здравствуйте, Игорь Брониславович. Вас беспокоит владелец магазина-мастерской «Шоршеткалок», вам удобно разговаривать?

– Ба! Сам мастер позвонил. Конечно, для вас время есть всегда. У вас что-то конкретное?

– Признаться да, – прямота Бурцева несколько обескуражила. – Дело касается формирования паралимпийского резерва области.

– А, инвалиды. Да, я наслышан о ваших успехах в работе с такими людьми. Что от меня требуется?

– Ну как же. Вы видная фигура в спорте, секции «Бердыша» регулярно выпускают чемпионов. Думаю, вам есть что мне предложить. Я уж со своей стороны точно в долгу не останусь. Но, как вы понимаете, это не телефонный разговор. Нужно встретиться и обсудить детали.

– Паралимпийцы говорите? Интересная тема, перспективная. Хорошо. Вас устроит встреча в четверг, скажем – вторая половина дня?

– Вполне.

– Отлично. Я вам предварительно позвоню – записывайте мой номер мобильного телефона.

Что ж, на ловца и зверь… на ловца и зверь… Господин Бурцев, вы ещё не знаете, насколько важной может оказаться ваша помощь.

Мало пригласить видного чиновника на многообещающую встречу, важно ещё и организовать достойное её завершение. Чтобы всё прошло гладко, необходимо расслабиться, в этом случае поможет «стрихнос ядоносный», малоизвестный ингредиент знаменитого яда кураре. Очень интересное зелье, скажу я вам, мой дорогой Аркадий Валентинович: это сильный миотоксичный яд, который поражает все мышцы тела, включая мышцы, отвечающие за дыхание. Смерть наступает от удушья, однако главная прелесть отравы заключается в том, что жертва всё время остаётся в сознании.

У человека с деньгами руки всегда более свободны, можно обеспечить себе практически всё, главное, чтобы толщина кошелька могла это позволить! Мне не составило особого труда раздобыть этот яд кураре. У глухонемого Рината нашёлся знакомый провизор, который располагал определённым количеством отравительного зелья. Запас кураре предназначался для местных «пятизвёздочных» больниц, где чересчур боязливые клиенты наотрез отказывались от стандартной локальной анестезии.

Коррупция, будь она неладна. Пожалуй, добрые две трети от общей доли финансовых отношений нашей необъятной страны строятся на взяточничестве и кумовстве. Но какая ирония: маленькая посылочка, полученная путём коррупции, поможет мне завладеть кожей большого коррупционера.

Ринат прислал SMS, когда ценный груз (настоящая мечта отравителя) оказался у него в руках. Я сидел в салоне синего хэтчбэка марки «Лифан» на месте пассажира. Машина была припаркована прямо у ворот той самой клиники. Через полчаса на пороге показался Ринат и приветливо помахал мне непрозрачным пакетом. По всей видимости, кому-то из клиентов клиники придётся довольствоваться обычным наркозом.

Тубокурарин, который является медицинским аналогом стрельного яда кураре, представляет собой бесцветный порошок. Яд, если верить немногочисленным свидетельствам выживших, не имеет вкуса и запаха, его можно легко подмешивать в еду и напитки, не вызывая подозрений. Стоит ли мне говорить вслух о том, что я задумал? Думаю, что нет.

Бурцев оказался человеком слова, не обманул – позвонил в девять утра и уточнил время и место встречи. Со своей стороны я предложил обговорить детали сделки у меня в магазине – так будет надёжнее, гарантированно без лишних ушей. Не получив в ответ никаких возражений, я договорился на половину третьего.

Уж ни военными ли были родители нашего Игоря Брониславовича? Сама пунктуальность, он прибыл минута в минуту. Как и многие «динозавры девяностых», Бурцев не пользовался услугами личного водителя, справедливо отказываясь доверять свою безопасность кому бы то ни было.

Чёрный тонированный «Мерседес» представительского класса остановился на прилегающей парковке. Из салона вышел ничем не примечательный человек: среднего роста, в чёрном френче, светлые волосы коротко острижены. Его довольно приятное славянское лицо, увы, не имело запоминающихся черт. Бурцев напоминал положительного персонажа советских агитационных плакатов: такой несгибаемый товарищ с каменным лицом призывает плавить больше металла, меньше болтать или отказываться от алкоголя. Нацисты бы назвали его «общечеловек», и хоть я и не разделяю взгляды идеологов третьего рейха, это описание было наиболее ёмким.

Сегодня мне помогал Андрей. Настоящий великан: рост два двадцать пять, вес двести килограмм. Акромегалия, редкое генетическое отклонение, сделало из моего подчинённого настоящего монстра. Огромные руки-лопаты, нижняя челюсть, словно ковш у экскаватора, безразмерные ступни ног и широченные плечи. Пожалуй, я не припомню случая, когда Андрей легко проходил сквозь двери или чувствовал себя уютно в замкнутом пространстве. Гротескная внешность диссонировала с характером: великан был добрым и флегматичным, в его ласковых глазах медового цвета навсегда застыла готовность откликнуться на любую просьбу нуждающегося. Он никогда никому не хамил, не выходил из себя и не повышал голос. Даже в самые острые моменты конфликтных ситуаций Андрей сохранял раздражающее спокойствие. Он обладал недюжинной силой – мог одной рукой поднять огромное бревно, часто двигал свой УАЗ «Буханку», если не удавалось ровно припарковаться. Его мощью можно было бы восхищаться, однако болезнь лишила его женского внимания, головные боли мешали спать, коленные суставы едва могли выдержать вес туловища, поэтому Андрей практически всегда передвигался на согнутых ногах. Причиной гигантизма стала опухоль гипофиза, её удалили оперативным путём, но Андрей остался таким навсегда… Вся его жизнь превратилась в одно сплошное ограничение.

– К вам можно? – спросил Бурцев, оказавшись на пороге магазина.

– Конечно. Кроме вас мы сегодня никого и не ждём.

В это время в комнату вошёл Андрей. На согнутой в локте ручище он нёс уже накрытый стол, вид его был важным, как у официанта в дорогом ресторане, который таким же образом подносит готовое блюдо гостям. Бурцев, оглядев гиганта снизу-вверх, напряжённо сглотнул.

– Это Андрей, мой помощник. Андрей – это Игорь Брониславович.

Гигант с явным равнодушием посмотрел на Бурцева.

– Очень приятно.

– Взаимно.

– Трюк со столом, – я вновь вернулся в разговор. – Его любимое развлечение. Мой протеже любит удивлять гостей. К слову, из него получился бы недурной тяжелоатлет.

– Что ж, – ответил Бурцев, садясь за уже спущенный стол. – Удивить удалось. Вы же меня по конкретному делу позвали, верно?

– Конечно! Да что же мы сидим? Андрей, налей-ка нам водочки, а то слова сами собой не хотят в предложения выстраиваться.

Моя речь заметно приободрила гостя, он имел явное намерение выпить.

– Я за рулём. – как-то вяло оправдывался Игорь Брониславович, взгляд его был прикован к прозрачному хрустальному графину.

– Не переживайте, мы отвезём вас домой. Ну, или вызовем такси, как вам будет угодно. Наша парковка круглосуточно наблюдается камерами, здесь безопасно оставлять машину.

– Пожалуй, я лучше вызвоню своего помощника, как мы с вами закончим. Он вписан в страховой полис на мою машину, ему можно.

– На ваше усмотрение. Ну, за встречу?

Наши рюмки громко звякнули.

– Ну, – продолжил Бурцев, крякнув. – Из нашего телефонного разговора я понял, что вопрос конкретный – паралимпийский резерв, верно?

– Да. Среди моих работников, а также среди их близких, с которыми имею удовольствие общаться, есть множество спортивных талантов. По мере своих возможностей я стараюсь их тренировать. Но мы с вами понимаем, что для достижения выдающихся результатов нужна по-настоящему грамотная тренерская работа. Этого я своим подопечным обеспечить не могу. Я ведь не спортсмен, и спортивных достижений не имею. Однако ваш фонд может нам помочь. А именно: предоставить материально-техническую базу, обеспечить допуск к найму специальных тренеров, в конце концов, у вас есть на это лицензия. Для осуществления моей цели у вас есть семьдесят процентов необходимых атрибутов, в одиночку мне придётся оббежать кучу различных инстанций, собрать миллион справок и окончательно испортить себе нервы.

– Я понял, к чему вы клоните. Но… Я не знаю, тренировать здоровых спортсменов и инвалидов в одном комплексе!? Кощунство какое-то.

– Время тренировок всегда можно согласовать. Большинство инвалидов получает пенсию, но сами они не работают. Им будет удобно в любое время. Да и потом, я имею связи в общественных организациях, могу привлечь инвестиции. «Бердыш» расширится, придут новые люди, возможно, удастся разглядеть и новые таланты.

– Интересно. А что вы сейчас готовы предложить?

– Андрей! Обнови.

Гигант встал за спиной Бурцева и подлил в его рюмку ещё, мне досталась водка из другого графина, который покоился на скрытой под полотенцем полочке сервировочной тележки. Несмотря на свои исполинские габариты, Андрей совершал все манипуляции с алкоголем невероятно быстро.

– Ну, – протянул я рюмку. – За интересные предложения.

Хрусталь повторно звякнул, после чего посуда опустела. Я закусил огурчиком, Бурцев предпочёл мужественно поморщиться. Мой собеседник заметно расслабился.

– Игорь Брониславович, вы человек прямой и я кривить душой тоже не буду. Моя цена такова – полтора миллиона рублей сейчас, и шестьдесят процентов от федеральных инвестиций в будущем.

– Щедро. Надо бы обмозговать… Давайте ещё по одной!

– Андрей!

Мы с Игорем Брониславовичем повторили свой водочный ритуал. В третий раз Бурцев предпочёл закусить, потянувшись за кусочком сала.

– Да, Мастер. Не перевелись на Руси ещё талантливые купцы. Чёрт бы вас подрал, я согласен!

Мы пожали друг другу руки. Рукопожатие вышло вялым, в этот момент я понял, что мой собеседник стремительно слабеет. Яд начал действовать.

– Ну что же, Игорь Брониславович. Если вы согласны, тогда предлагаю заехать ко мне в мастерскую. Там у меня деньги.

– Ну-ну, мастер. – язык Бурцева заплетался. – Давайте ещё немножечко посидим, поговорим, а потом я позвоню своему помощнику, он приедет и отвезёт нас куда надо.

– Как скажете.

И мы сидели. Ещё примерно с час мой собеседник от мира пролетарской политики разглагольствовал на разные темы. Не обошлось без воспоминаний о лихих временах начала девяностых, без мрачных тостов за упокой товарищей, погибших в перестрелках. Мы выпили поровну, я сидел на стуле крепко, Бурцев же, под действием двух отрав (а алкоголь это всё-таки яд) растёкся по столу и всё больше напоминал медузу, выброшенную на берег.

– Игорь Брониславович, деньги. Нам нужно ехать в мастерскую.

– Да, да, да… Щас позвоню! – депутат достал мобильник из потайного кармана пиджака, снял блокировку и попытался было найти нужный номер.

«Шлёп» – огромная ладонь-лопата приземлилась на голову с чудовищной силой. Будто китайский болванчик, пьяный Бурцев тряхнул головой из стороны в сторону, после чего крякнул и потерял сознание.

– Нужно ехать быстрее, пока он в туалет не захотел. Доза маленькая, почки быстро выведут яд из организма. – я поторапливал своего помощника-исполина.

– Да, хозяин.

– Вот ещё, ты его вытащи, а я водку отравленную с собой возьму. Надо бы ему её всю в пасть влить, чтобы не орал потом.

– С ядом в прозрачном графине.

– Спасибо, Андрей.

Мы вышли из магазина, после чего я запер дверь и включил сигнализацию. В руке болтался обозначенный прозрачный хрустальный графин, Андрей безо всяких усилий выволок бессознательное тело на улицу.

– Здесь не на что смотреть, – кричал я немногочисленным прохожим. – Человеку плохо.

Мы прыгнули в «буханку» Андрея. Машина завелась с полуоборота. Наш путь лежал через весь город – к мастерской. В дороге Бурцев начал приходить в себя, нельзя позволить жертве протрезветь – иначе план может рухнуть. Депутат застонал и попытался подняться на локтях, лёжа в просторном кузове «буханки». Ретировавшись, я налил полный стакан водки и силой заставил Бурцева выпить.

– Давай, давай, Игорь Брониславович, пей-пей, голова перестанет болеть!

Бурцев машинально сглотнул, осушил стакан и повалился на пол. Депутат быстро задышал, делал он это с заметным свистом, который был различим даже сквозь звук работающего двигателя. Это говорило о том, что у Бурцева начался отёк лёгких. Потом дыхание его стало ровным, тело расслабилось, взгляд устремился куда-то ввысь, сквозь крышу автомобиля. Выражение его лица было блаженным, будто бы вот прямо сейчас он понял смысл всего сущего, его душа уже сидит где-то на облаках и ведёт неторопливые беседы с Богом. Нет, друг мой, твой личный эсхатологический конец ещё не наступил.

Бурцев описался, штаны его намокли в области паха, по салону разлилась зловонная урина. Плохо, плохо, плохо! Я одним движением залил остатки водки в глотку мокрого депутата, жидкость, не встретив мышечного сопротивления, под действием силы тяжести скатилась по пищеводу в желудок. Часть зелья попала в лёгкие, Бурцев прокашлялся. Крепкий гад! Дозы кураре хватило бы на троих, а этот тёртый калач – сопротивляется. Видимо, по молодости лет его уже пытались отравить.

– Приехали, хозяин! – пробасил Андрей.

– Отлично. Поможешь его спустить?

– Без проблем.