Текст книги "Джаз сапожных гвоздей"

***

Три месяца! Прошло ровно три месяца и никаких новостей. Город завоевала золотая осень, а нестерпимая адская жара так и не отступила. Я уже начал думать о том, что зря заплатил целое состояние этим охотничьим псам во главе с рыжей ищейкой из Эстонии. Но ребята старались, и это было видно. Они почти не спали и сильно исхудали. Эстонец говорил, что «объект» не мог просочиться через границу волгоградской области незамеченным, он это гарантировал, и у меня не было оснований для недоверия. Несколько десятков раскрытых дел без единого прокола выдавали в детективе Эскола настоящего демона своего дела. Бьюсь об заклад, он обманул самого Дьявола: пообещал хозяину преисподней свою бессмертную душу взамен на высочайший талант сыщика, и стоило властителю тьмы исполнить свою часть сделки, как Арво поднял шляпу, демонстрируя огненный цвет волос. Говорят, у рыжих нет души, глядя на то, как эстонец рвёт жилы в поисках легендарного «маньяка-кадровика», как самозабвенно лавирует меж тонких граней закона и морали, я понимал, что так оно и есть.

Жирков, Эскола и Спиваков перетрясли всех продажных полицейских региона, опросили тысячи местных жителей, заплатили всем «дырявым» информаторам из прокуратуры и следственного комитета. Храни Бог коррупционеров! Кое-что всё-таки узнать удалось. Судя по немногочисленным показаниям свидетелей, человека, похожего на вас, видели в городе Волжском – прямо через мост, это всего двадцать один километр от Волгограда.

Эскола заступил на вахту. Город-спутник Волгограда оказался на редкость тихим и скучным местом, любое убийство или иное крупное происшествие могло стать лакмусовой бумажкой, которая указала бы нам верное направление поисков.

Круглые сутки мы стояли на стрёме. Мне нужен был единственный сигнал, хоть один маячок – узнать, где вы спрятались. Я весь истосковался по работе, ноздри требовали привычного запаха химикатов, руки хотели держать сталь и ощущать податливое расползание кожи под лезвием ножа.

Я впал в какой-то полугипнотический транс, ощущал близость нашего неотвратимого единения. Лишь редкие звонки Валентины снова возвращали к жизни, мы ворковали, как два голубка на чердаке старого дома. Она любила меня, она жила мной – сквозь время и расстояние. Я понимал, что поступаю с ней подло: вот так запросто взял и уехал, оставил её одну в огромной московской квартире, можно сказать запер её на замок, а сам не сообщил, что вовсе не планирую возвращаться. Валентина была прекрасной женщиной, но увы, её лоно оказалось мёртвым. В детстве она любила велосипедные прогулки. Однажды Валя ехала с горки на своём «Урале», и, не справившись с управлением, упала с обрыва, напоровшись животом прямо на руль треклятого двухколёсного монстра. Её нашёл какой-то залётный водитель, он же и отвёз несчастную девочку в больницу. С той самой поры она была женщиной лишь номинально: от удара яичники оторвались от фаллопиевых труб, а сами фаллопиевы трубы превратились в труху. Пришедшие в негодность человеческие «запчасти» пришлось удалить, чтобы сохранить девочке жизнь. Врачи назначили курсы заместительной терапии, это позволило Валентине иметь нормальную женскую фигуру и в целом ощущать себя представительницей слабого пола.

Таким образом, мечты о наследнике испарились как мираж. Я ненавижу детей, но оставить свой генетический след в книге жизни я всё же планировал. Облом… Аллес, не вышло! Но, в конце концов, не всё же может идти как по маслу, верно? Не всё может взять на себя магия живой обуви. Неотвратимая участь невозможности передать свои гены и стала одной из главных причин моего желания вас преследовать.

Мой тревожный сомнамбулизм прервал звонок эстонца:

– Хоссяин, кашшеца я наччол его! – Эскола всегда говорил с сильным акцентом когда волновался.

– Ты уверен?

– Поччти. Мои инфарматторы моккут тать и неточную информацию. Но есть мношестфо фактоф, которые укасывают на тоо, ччто Этто оон, – Эстонец перевёл дыхание, после чего продолжил разговор на правильном, кристально-чистом русском языке. – Один из местных полицейских крышует нелегальный арендный бизнес. В этом городе есть особая категория «гостей с юга», у них нет регистрации и вида на жительство, но недвижимость находится в их собственности. Вот один из таких «подопечных» несколько месяцев назад сдал квартиру некоему гражданину, который пожелал сохранить своё инкогнито. По описанию – один в один наш «кадровик». Я полдня просидел в машине возле дома по указанному адресу, никаких признаков жизни, в окнах квартиры не горит свет.

– Спасибо Арво, это действительно хорошие новости.

– Пока не за что, мастер. Я установлю слежку. Жирков со Спиваковым пускай остаются на подхвате, я должен уточнить все детали и быть уверенным. Работы на ближайшие дни много. Если мои догадки о нашей находке подтвердятся, я сразу же дам знать. До связи, мастер.

– До связи, Арво.

***

Как только над степью сгустилась ночь, эстонец приступил к работе. Свет в окнах квартиры на четвёртом этаже, где предположительно мы должны были найти вас, по-прежнему не горел.

Использовав обычный ломик, Арво выбил замок из петли, запиравшей люк на крышу дома. Всего несколько шагов по шаткой скрипучей лестнице, и эстонец оказался наверху. Воздух был непривычно прохладным, по намокшему рубероиду крыши отбивала дроби невидимая морось кусачего дождя; мелкие капли прибили пыль, ночная свежесть города пахла озоном. Убедившись в собственной невидимости, Арво достал из чемоданчика камеру ночного видения: к небольшому устройству размером с куриное яйцо крепился длинный USB-шнур, который другим концом подсоединялся к ноутбуку. Эстонец медленно, рассчитывая каждое движение, начал спускать камеру. Когда объектив завис на уровне форточки четвёртого этажа, детектив запустил на компьютере программу-визуализатор. По экрану ноутбука сперва запрыгали помехи, но спустя пару мгновений изображение выровнялось, и перед глазами Арво предстала более-менее чёткая картинка: камера заглянула на кухню. Налицо были все признаки жизни: огромная кастрюля стояла на плите, электронные часы микроволновой печи исправно мигали, на столе лежала разделочная доска, покрытая хлебными крошками. Определённо, здесь кто-то жил.

Пару часов эстонец держал ноутбук перед собой, заслоняя могучим северным телом монитор от мелких кусачих капель. Когда морось прекратилась, эстонец уж начал было подумывать об уходе, и в этот самый миг из застоявшейся тьмы этой таинственной квартиры выплыл сигаретный огонёк. Сначала стала различимой точка тлеющего табака, следом появились очертания самого курильщика: высокий широкоплечий человек сухопарой конституции, хищное узкое лицо и прямые тёмные волосы. Курильщик подошёл ближе к окну и одёрнул занавеску, Арво тут же среагировал и тихонько потянул на себя шнур камеры, половина объектива скрылась за рамой форточки. Фигура, немного постояв у окна, начала медленно удаляться обратно вглубь квартиры. Однако больше не было смысла вылавливать из тьмы абрис таинственного жильца, и так было ясно, что он – это вы! Это были вы, чёрт возьми! Мои ищейки взяли верный след.

Сложив свой инвентарь в чемоданчик, озябший Арво поспешил добраться до своей машины. Он сделал это с максимальной осторожностью, старался не шуметь и не попадаться в зону обзора окон квартиры.

Арво позвонил мне сразу же, его зубы стучали, сбивчивая речь снова приобрела певучий эстонский оттенок:

– Мастер, ми наччли ифо! Этта точна он. У миння эсть саппись с каммиеры наплютения.

– Господи, Арво, что ты разнервничался. Я едва тебя понимаю. Успокойся. – легко сказать, меня самого колотила крупнокалиберная дрожь.

– Хорошо, – Арво сглотнул. – Что прикажете делать дальше?

– Звони Жиркову и Спивакову. Установите круглосуточное наблюдение. Сейчас вы хотя бы по очереди можете спать.

– А дальше что? Какова дальнейшая цель этой слежки?

– Мои люди вам всё сообщат. Оставшуюся часть гонорара получите примерно через неделю.

– Понял вас, мастер.

– Прощай Арво. Ты хороший человек и настоящий профессионал.

– Спасибо, мастер. Я ценю вашу похвалу. До свидания.

***

Как и было сказано, трое легавых псов крепко сели вам на хвост. Они переодевались, меняли образы до неузнаваемости, их мимикрия оказалась такой эффективной, что любой хамелеон от зависти повесился бы на собственном языке. Но ведь по-другому и быть не могло, вы были слишком умны и осторожны. Слежка – пересменка, слежка – пересменка. Пять последних дней дежурства самых дорогих детективов восточной Европы не отличались головокружительным разнообразием. Однако сейчас такие примитивные задачи были полезнее всего: я не мог себе позволить вновь вас упустить, теперь, когда с меня лоскут за лоскутом сдирают кожу.

Да, чёрт подери, тысячу раз да! Это то, о чём вы подумали. Вот почему мой голос на записи звучит столь сбивчиво. Андрей и Ринат накачали меня героином: не хотят, чтобы их хозяин подох раньше времени. Спасибо доблестным сыщикам за столь щедрый «подгон». Хотя, стоит признаться, достать эту дрянь в Волжском – дело нехитрое. В конце концов, двести километров на востоке региона занимает граница с Казахстаном. Наркотрафик здесь бешеный, дурь можно достать практически в любой подворотне.

Ах чёрт, как больно… Вы уж извините, кожа головы, лица и шеи всё-таки останется при мне, во всяком случае пока я жив. «Соткать путь, чтобы человек мог нести его бремя с достоинством!» – высшая цель будет достигнута! Не даром в Чизмеграде палач и шоршеткалок не противопоставлялись друг другу, а лишь представляли собой две ипостаси единого сущего. Только вообразите, какой властью вы сможете обладать, надев ботинки из моей кожи! Создатель и разрушитель в одном лице! Господи, сколько крови вокруг… Ребята, промокните ватой, вытрете – под ногами лужа.

Я завещаю всё вам, всё моё состояние, всю мою собственность, включая первый магазин и старую мастерскую, а также большую трёхкомнатную квартиру в моём родном городе. Теперь официально вы – будете мной. Просто наденьте ботинки и всё само собой образуется… Ах, чёрт! Сёмён, поставь ещё укол.

Да… Так значительно легче. На моём теле почти не осталось кожи, мне, должно быть, жутко холодно, но я ни хрена не чувствую, чёртов героин превращает любые чувства в пар. Только кожа правой руки выше локтя, шея и лицо, всё… Я стою весь красный, оголённый кусок мяса. На чём остановился? А! Вы – это теперь я, а я – это вы. Вот почему мой рассказ такой подробный, этакая аудиопьеса со множеством действующих лиц. Вот только всех их озвучивает ваш покорный слуга. Вряд ли я кому-то ещё смог бы столь открыто и ясно изложить всю подноготной своей нелёгкой жизни. Ребята не в счёт, они свои, а вот вы нет, во всяком случае, до той поры, пока не обуетесь в замечательные ботинки, которые будут смиренно ждать своего часа. Эта запись поможет вам буквально с ногами завернуться в мою шкуру. Конечно, никто кроме меня не способен на высший пилотаж в скорняжном мастерстве и сапожном деле, но поверьте, мои помощники лучшие! Броги из Бурцева, пожалуй, отдам Семёну. Вы ведь не возражаете? Конечно же – нет!

Вы наверняка думаете: каким же конченым кретином нужно быть, чтобы выследить опасного преступника, наблюдать за ним как за пауком в банке, а когда он расслабится и почувствует себя в безопасности – взять и принести ему ботинки из собственной кожи? Так-то оно так, вот только выбора у вас другого нет. Вас найдут, вас упрячут за решётку, а если не повезёт, то и в дурдоме могут закрыть навсегда. Там вы либо зачахните, как бойцовый кобель без драки, либо инъекции препаратов превратят вас в овощ, либо от тоски вы наложите на себя руки, либо вас уберут сокамерники или полицейские. Перспективы совсем уж безрадостные, верно? Можно выбросить эти ботинки, но вы этого не сделаете, я слишком хорошо вас знаю. Кажется, уже не одну тысячу жизней знаю… Рост, вес, тип телосложения, привычки, манеры – всю эту информацию я по крупицам собирал из разных источников. А теперь вы знаете достаточно много для того, чтобы стать мной. Добро пожаловать в новую вселенную, кроваво-яркий мир джаза сапожных гвоздей! Здесь вы будете счастливы.

And I think to myself, what a wonderful world! Не поверите, первый раз слушаю Армстронга в цифровом звучании. Ну что поделать… Свою любимую кассету я использовал для записи обращения к вам, мой уважаемый кумир. Это символично, и это правильно.

На внутренней стороне язычка правого ботинка вы найдёте кармашек, в нём записка с номерами телефонов Рината и Семёна. Напишите SMS на любой из них, просто наберите слова «я готов» и отправьте, они приедут за вами и увезут вас в Москву. Позаботьтесь о них, сохраните мою коллекцию джаза и постарайтесь удержать Валентину, она замечательная женщина. Не знаю, полюбит ли она вас, но я верю в возможность этой любви. Соврите, скажите что вы (я) на самом деле уехали на юг к пластическому хирургу – менять облик. Естественно, сначала она вам не поверит, но потом ботинки откроют тайну моего пути. Главное запомните: у неё розовая родинка на правой половой губе, в детстве мама называла её Рюшей (за любовь к платьям с рюшами), а Валин дед в тридцатилетнем возрасте сменил немецкое имя Ганс на русское Геннадий. Расскажите ей всё это и она вам поверит. Поверят и мои партнёры: Пугайло, Сиреньев, Звягинцев. Верные Шоршеткалоку люди приложат все усилия, чтобы ваше вживание в роль прошло как можно легче. Потом… а что потом? Вы станете богом, вершителем судеб, моя смерть не будет напрасной. Я привёл на землю настоящего, всемогущего бога-художника, разве можно о чём-то жалеть? Что до моей загробной жизни, так считайте, я убил себя – пусть и чужими руками. На том свете, в аду, меня ждёт мать и верный друг Умар, которому я прилично задолжал.

Сёмён! Давай, вводи «финальный аккорд». Так гораздо лучше, хорошо, спасибо приятель…

Прощайте, мой дорогой кумир, прощайте навсегда! Холод и боль разбегаются брызгами по голому мясу, моя плоть жаждет конца этой бесконечно агонии. Смертельный дурман унесёт меня в ад, я улечу вместе с мухами туда – во тьму. Они, крылатые странники, они и только они могут путешествовать между миром живых и миром мёртвых. Тьма… Я слышу джаз! Я вижу тьму! Она… Прекрасна…

Эпилог

Ещё несколько секунд на второй половине кассеты сквозь статичный треск слышались тяжелые вздохи и чьи-то шаги. По всей видимости, помощники утащили куда-то кровоточащее, краснеющее голым мясом тело хозяина. Сердце бешено колотилось в груди, грозило переломать все рёбра.

У Аркадия Валентиновича перехватило дыхание. Он присел на кровати, медленно вытащил наушники, выключил плеер и аккуратно сложил всё обратно в коробку. Он не мог поверить в реальность всего происходящего: ещё вчера искусный убийца, будто речной скат старался поглубже зарыться в дно, а сейчас он понимает, что всё это время за ним наблюдали. Но кто это делал!? Сам мастер-шоршеткалок! Аркадий Валентинович знал об этом человеке, многое слышал и даже хотел сделать его частью своей коллекции профессий, сшить сапоги из кожи сапожника… Но мастер оказался не так прост. Он всё предвидел и сам нашёл своего кумира.

Тараканы внутри черепа били лапками по костяным стенкам, хаос мыслей бурлил и снова нырял в небытие. Аркадий Валентинович не знал что делать. Такой исход своей «карьеры художника» он предсказать не мог. Его выследили, его вычислили, о нём знают.

Есть два пути: первый – это плюнуть на всё и попытаться уйти, заметая следы, второй – примерить на себя шкуру шортшеткалока и с широко раскрытыми глазами шагнуть в новую жизнь. В первом случае конец предрешён: рано или поздно полиция выйдет не его след и всё произойдёт так, как сказал мастер. Во втором случае есть риск попасться в ловушку: если Аркадий Валентинович доверится неизвестным людям – они могут его подставить, сдать полиции или убить. Но нужно ли это помощникам мастера? Вряд ли. Его нору обнаружили, а сам он, несмотря на все меры предосторожности, не смог учуять слежки.

Аркадий Валентинович попытался унять дрожь и задышал ровнее, трясущимися пальцами он выудил из кармашка на язычке правого ботинка сложенную вчетверо записку. На клочке бумаги действительно были написаны два номера: одиннадцать цифр и имя Ринат, одиннадцать цифр и имя Семён. Захотелось курить. Аркадий Валентинович достал сигарету и щёлкнул кремнием зажигалки, горьковатый дым заполнил лёгкие. Если рассуждать трезво, что он теряет? Конец в любом случае неизбежен, а здесь хотя бы есть призрачный шанс на неуязвимость, на вседозволенность, на божественность… Глупо им не воспользоваться, нет, лучше нарваться на ловушку и умереть, чем всю жизнь жалеть о том, что не попробовал.

Аркадий Валентинович улыбался, ноги ощущали приятное тепло, каким-то волшебным образом исходившее от его новой обуви. Трепещущие от влаги карие глаза отражали матовый свет мобильного телефона. На экране устройства в папке «отправленные» было открыто текстовое сообщение – «Я готов».

***

– Виходи, пириехали, – говорил водитель маршрутного такси, изъясняясь на русском языке с сильным кавказским акцентом. – Далще тибе пищком ещё мэтров пятьсот тилёпать, а потом будищь на свалке.

– Спасибо!

Дождь немного утих, сквозь рваные кучевые облака нет-нет да мелькал усталый солнечный диск. Курьер сильнее замотался в плащ и во все ноги маршировал через лужи и грязь. Исполинский курган бурой земли возвышался над ровной пожелтевшей гладью степи. Сюда везли бытовой и строительный мусор со всего города и прилегающих посёлков. Сквозь прохладу и свежесть дождя пробивался кислый смрад разлагающейся органики, встречный ветер нёс со стороны свалки потоки отравленного воздуха. Курьер поморщился и зажал нос между указательным и средним пальцами левой руки. Что-то гремело в коробке, что-то тяжёлое и мягкое. На мгновение молодому человеку захотелось открыть посылку и взглянуть на её содержимое, но совесть и страх перед странным долговязым человеком не дали совершить этот бесчестный поступок.

– Вуууууф! – за спиной курьера прозвучал низкий, сдавленный лай. Парень обернулся и увидел огромную лохматую дворнягу рыжего цвета.

– Ва-ва-вау! – снова раздался лай, на этот раз увереннее.

Псина держалась на почтительном расстоянии, но стоило повернуться спиной, и курьер буквально чувствовал, как животное сокращает дистанцию. Пришлось немножко прибавить шаг, чтобы оторваться от проклятой собаки. Но чем быстрее курьер шёл, тем скорее его нагоняла дворняга. Она ненадолго останавливалась, поднимала морду кверху и жадно втягивала ноздрями воздух. Поджав хвост, лохматая псина петляла за спиной курьера, пытаясь зайти то с левого, то с правого бока.

– Уррррррр! – из-за мусорной кучи выскочил чёрный гладкошёрстный кобель.

– Твою мать! – в голос выругался курьер. Он до жути боялся собак.

Ему захотелось было повернуть назад – и будь она неладна эта посылка, однако тут же одёрнул себя мыслью о второй части выручки – целых две с половиной тысячи рублей, для этого города деньги немалые.

Экран дешёвого смартфона показывал двести метров до объекта, парень прибавил шагу, прямо у него на пути, выскочив из-под картонной коробки, возникал мелкая пятнистая собачонка. Она залилась звонким лаем и тут же метнулась куда-то в сторону, за одну из вездесущих мусорных куч.

Когда сердце вернулось на прежнее место из долгого путешествия в пятки, курьер оказался на месте. Конечным пунктом оказался обветшалый строительный вагончик с облупившейся тёмно-синей краской. Курьер постучал в покосившуюся деревянную дверь:

– Здравствуйте! Вам посылка.

Тишина… Если в вагончике и был кто-то, он всячески скрывал признаки своего присутствия.

Курьер толкнул дверь и она легко поддалась. Пахнуло сыростью и смрадом застоявшейся гнили. Изнутри вагончик был завален каким-то хламом: перепачканная спецодежда, лопаты, вилы и другой инструмент. К окну был приставлен покосившийся стол на полусгнивших ножках.

По спине пробежали мурашки. Курьер почувствовал неладное.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь?

В ответ прозвучал лишь многоголосый собачий лай. Холодея всем телом, парень глянул в окно: целая стая – около пятнадцати разномастных шавок, жадно нюхали воздух и перетаптывались на месте.

– К чёрту всё, – говорил курьер, набирая номер первого заказчика, того самого, который оплатил злосчастную доставку до квартиры с этим жутким сухощавым великаном. – Алло! Алло!?

«Абонент не отвечает или временно недоступен» – протараторил мобильник.

– Вууууф! Вуууф! – в вагончик ворвалась рыжая дворняга, та самая, увязавшаяся следом с самого начала пути.

Собака совершила стремительный прыжок и одним ловким движением вырвала из рук курьера коробку с посылкой. Молодой человек в ужасе забился в угол ветхой постройки, смиренно наблюдая, как мохнатые твари одна за одной заполняют тесное пространство вагончика. Под тощим задом тревожно трещали старые доски. Крепкие челюсти разорвали картон, на деревянный пол вывалились свиные ножки и тут же исчезли в бездонных утробах.

Следом из растерзанного картона вывалилась склянка с туалетной водой. Вопреки всем нормам собачьего поведения, парфюм вызвал у дворняг оживлённый интерес: они принялись облизывать флакон и, поскуливая, катать его своими влажными носами по вагончику. По всей видимости, их интересовала жидкость, заключена в стекло, они хотели её вылакать, полностью, всю, об их желании говорило остервенение, с которым они пытались вылизать это дьявольское зелье.

На мгновение курьер подумал, что проклятые хвостатые твари, которых он всегда так сильно боялся, о нём уже и забыли. Паренёк попытался шевельнуться и шагнуть к окну, но рыжий пёс его опередил, преградив путь. Собака звонко гавкнула и прильнула к полу, готовясь к прыжку. Её глаза неотрывно следили за рукавом пальто, от которого исходил столь сладостный, столь желанный и возбуждающий аромат. Псина оттолкнулась от прогнивших досок своими сильными лапами и всеми зубами впилась в рукав пальто несчастного паренька. От страха курьер намочил штаны. Он понял, что живым отсюда уже не уйдёт, и мысленно попрощался с родителями, женой и дочкой.

Запах мочи стал сигналом для остальных собак, как по команде они бросились на несчастного паренька, опрокинув его на спину. Пребывая в сознании, мальчишка чувствовал, как острые зубы смыкаются на шее, как слюнявые пасти рвут в клочья одежду, а затем терзают оголённые участки тела, отрывая целые куски. Всё тело пронзала острая кинжальная боль, кровь толчками вырывалась из многочисленных ран. Силы кончились, кровяное давление падало, а вместе с ним и сознание покидало тело.

В считанные минуты голодные рты расправились со столь лёгкой добычей: одежду истрепали в дырявую ветошь, кишки, ещё тёплые, выели до самого позвоночника, лицо, руки и ноги обглодали полностью, не оставив и клочка мяса. Истерзанные, изуродованные человеческие кости остались лежать в вагончике, а бродячие псы, как ни в чём не бывало, разбрелись по свалке каждый по своим делам.

Курьер доставил посылку. Курьер мёртв.