Текст книги "Феномен зависти. Homo invidens?"

При этом, что особенно важно в контексте наших поисков, уже в самый ранний период солнце, как и луну, рассматривали как глаза небесного бога, обычно Хора. «Солнечную орбиту сравнивают с огненным змеем, «ar’et» (урей у греков и римлян), которого фараон, представитель бога-солнца на земле, носил как повязку на лбу. Воспринимая урей как символ огня, этого змея первоначально представляли как украшение на лбу или как обитателя солнечной ладьи или небесного бога, но вскоре его столь полно идентифицировали со сверкающим глазом солнца, что «глаз» и «змей» стали синонимами»[85]85
  Мюллер М. Указ. соч. С. 31.


[Закрыть]. К устойчивой трактовке солнца как глаза мы еще вернемся, сейчас же предлагаю вам, читатель, чуть ближе познакомиться с египетским пантеоном солнечных божеств, дополняющих и замещающих друг друга. Особой строгости в их описании от меня, любителя, не ждите, она и профессиональным египтологам оказалась не под силу, но в целом картина ипостасей нашего светила получается презанятная[86]86
  См.: Ассман Ян. Египет: теология и благочестие ранней цивилизации. М., 1999; Бадж У. Египетская религия. Египетская магия. М., 1996; Коростовцев М.А. Религия Древнего Египта. М., 1976; Матье М.Э. Древнеегипетские мифы. М., Л., 1956; Луркер М. Египетский символизм. М., 1998; Монтэ П. Египет Рамсесов. М., 1989; Перепелкин Ю.Я. История Древнего Египта. СПб., 2000; Тураев Б.А. Древний Египет. СПб., 2000; Эмери У.Б. Архаический Египет. СПб., 2001.


[Закрыть].

Древний солярный бог-скарабей Хепи, катящий свой шар (солнце) по небу, во время V династии стал фигурировать как «молодой Ра», бог восходящего солнца. Две ипостаси Хора – Хорахти и Хармахис – символизировали утреннее солнце. Ра олицетворял солнце в полдень, в зените, ближе к вечеру солнце персонифицировал Атум. Символом рассвета и сумерек служил и имеющий человеческий облик бог Тему. Умирающее солнце вечера и умершее солнце ночи идентифицировали с Осирисом. Хотя египтяне считали солнце мужским божеством, существовали и женские персонификации солнца, которых описывали как дочь, глаз, змею или корону солнца. Сестра и жена Осириса Исида трактовалась в преданиях как «солнцем одетая женщина». Дева-праматерь, богиня плодородия, семейной верности Бастет, богиня-кошка, символизировала радость и веселье, обусловленные присущей ей оживляющей силой солнечного света. Тефнут, богиня влаги, дочь Ра, его любимое Око. Когда Ра утром восходит над горизонтом, Тефнут огненным оком сияет у него во лбу и сжигает врагов великого бога, ее ипостасью является богиня пламени Упес, которая изображалась женщиной со змеей на голове. Другой ипостасью Тефнут выступала воплощавшаяся в кобру богиня Уто, огнем своего дыхания способная уничтожить противников Ра и фараона и удлинить жизнь сторонников. Грозным Оком Ра была и Сехмет, богиня войны и палящего солнца, изображавшаяся женщиной с головой львицы, повергавшая врагов фараона к его ногам и в то же время покровительствовавшая врачам богиня-целительница. Великая богиня неба Хатхор в древнейших верованиях представала в облике Небесной Коровы, родившей Солнце и всех остальных богов. При первых династиях изображалась в виде женщины с коровьими рогами и солнечным диском на голове. С возвышением культа Ра к концу Древнего царства стала считаться его дочерью и глазом Ра, приносящим весну и дарующим процветание, но и истребляющим людей за грехи. На протяжении всей истории своего широко распространенного культа отождествлялась с «матерью богов» Нут и считалась, наряду с Исидой, матерью Хора и кормилицей земного воплощения Хора – фараона. К сонму солнечных богинь можно отнести и богиню царской власти Нехбет, символизирующую объединение Верхнего и Нижнего Египта в единое государство. В «Текстах пирамид» она наряду с Уаджит упоминается как Око Хора и защитница умершего фараона.

Как видим, читатель, в сложном и динамичном солнечном культе Египта солнце одновременно выступало и божеством, и его священным Оком, обладающим и животворящей, целительной, и разрушительной силой. Но о каком именно Оке идет речь? По мнению И.В. Рака[87]87
  Рак И.В. Мифы Древнего Египта. Екатеринбург, 2007. С. 51–52.


[Закрыть], среди множества «глаз» солярных божеств центральными являются два: Солнечное Око, или Око Ра, и Око Хора, сына Осириса и Исиды. Эти образы автор называет самыми сложными в древнеегипетской мифологии, поддающимися лишь приблизительной дифференциации. Исторически оба образа восходят к древнейшим представлениям о Хоре-соколе с правым глазом – Солнцем и левым – Луной. Правый глаз этого бога олицетворяет могущество и власть. Чаще всего Солнечное Око изображается в виде кобры и отождествляется с богиней-коброй Уаджит. Око Ра, как еще называют этот «глаз», охраняет естественный миропорядок и убивает своими лучами врагов законов, установленных Ра и Маат. Маат, напомню, богиня истины, покровительница правосудия[88]88
  Ассман Я. Египет: теология и благочестие ранней цивилизации. М., 1999. С. 19–20.


[Закрыть]. Она ответственна за то, чтобы мир, пораженный «изъянами» (болезнь, смерть, бедность, ложь, насилие, война), обрел изначальную полноту замысла Творца и стал первозданно чистым и гармоничным, справедливым и изобильным.

Левое Око – око Хора – символизирует воскресение после смерти. Помните, когда Сет убил Осириса, отца Хора, тот дал ему проглотить свое Око, перед тем изрубленное Сетом и исцеленное богом врачевания Тотом, и Осирис ожил? К Оку Хора относят эпитет «Уджат», означающий «Здоровое, невредимое», а по созвучию с «Уаджит» – «Зеленое», как и имя богини-кобры, покровительницы Нижнего Египта. По мнению И.В. Рака, цвет здесь – метафора: «зеленое», как и «невредимое», значит «воскресшее», подобно тому, как воскресает природа после разлива Нила. Амулеты в виде Ока Хора клали в погребальные пелены мумии, дабы умерший воскрес в загробном царстве, как это произошло с Осирисом. Таким образом, Священному Оку древние египтяне поклонялись с надеждой и опасением, причем надежды, кажется, было больше. По словам М. Мюллера, «в религиозной поэзии все хорошее и полезное называют «глазом солнца», то ли потому, что жизнь обязана своим существованием лучам великого небесного тела, как красочно заявлено в некоторых гимнах, то ли, возможно, также потому, что глаз, вырванный и упавший на землю, создал жизнь… В любом случае солнце всегда рассматривали как создателя людей, которые «произошли из его глаза» способом, который по-разному интерпретировался египтянами»[89]89
  Мюллер М. Египетская мифология. М., 2007. С. 33.


[Закрыть].

Вера в охранные, целительные свойства Ока отчетливо воплотилась в ряде обрядов и ритуалов, связанных с глазами и зрением. В основном они были продиктованы стремлением обеспечить благополучие усопшего в загробной жизни, но не только. Наиболее известным среди них является, пожалуй, обряд «отверзания уст и очей», который символически воспроизводит встречу Хора с Осирисом и воскрешение великого бога после того, как он проглотил глаз сына, Око Уджат. Насколько понял, этот обряд включает несколько элементов-манипуляций с мумией, саркофагом и скульптурным изображением умершего. Воспользуюсь реконструкцией церемонии, сделанной И.В. Раком[90]90
  Рак И.В. Мифы Древнего Египта. Екатеринбург, 2007. С. 235–236, 253–254.


[Закрыть], а также авторами богато иллюстрированной энциклопедии «Древний Египет», подготовленной под руководством английского египтолога Х. Штрудвик[91]91
  Штрудвик Х. Древний Египет. Иллюстрированная энциклопедия. М., 2007. С. 194–197.


[Закрыть]. Изначально обрядовые процедуры проводились над статуей умершего, которую надлежало научить «жить» в Дуате, загробном царстве, в додинастический период расположенном на небе, в месте утреннего «воскрешения» Солнца, а к началу Среднего царства локализованного под землей, там, куда уходит «умершее» Солнце. После того как изваяние было установлено, сын умершего или жрец, изображающий бога Хора, касается губ статуи окровавленной ногой жертвенного быка и произносит заклинание. Затем он берет в руки тесло, четырежды касается им уст и глаз статуи и произносит второе заклятие. Затем весь обряд повторяется от начала до конца, но уже с резцом скульптора. И когда прозвучит последнее заклинание: «Хор надавил уста твои, он отверз очи твои!» – статуя оживет, т. к. ей символически возвращена способность есть, говорить и видеть. Возможно, на начальном этапе глаза и рот статуи действительно высекались во время церемонии. Впоследствии глаза статуй, а также антропоморфных саркофагов и гробов зачастую изготавливались отдельно и во время обряда вставлялись в углубления. Статуя «оживала» в тот момент, когда глаза были инкрустированы или нарисованы.

Как сообщает Х. Штрудвик, ко времени становления Древнего царства (2686–2181 до н. э.) египтяне отказались от «участия» заупокойного изваяния в этом обряде. Ритуальные действия теперь были обращены на мумию – ей «открывали» рот, глаза, уши, нос, чтобы вернуть к жизни все органы чувств. Ритуал происходил в гробнице, где умерший (точнее, мумия), стоя на пороге загробного мира, проходил через обряды очищения и помазания, совершались воскурения благовоний, ритуальные прикосновения к мумии, произносились заклинания. Сначала жрецы, облаченные в одежды и маски богов Дуата – чаще всего это было церемониальное одеяние из шкуры леопарда, – проводили обряд омовения и очищения, поливая мумию водой, сжигая порошок натрона, воскуряя благовония. На месте жреца мог быть сын или наследник покойного, что указывало на отношения Осириса и Хора, отца и сына, и способствовало быстрейшему сближению усопшего с Осирисом. Затем жрец исполнял важнейшую часть ритуала – прикладывал специальный нож к устам умершего, что считалось ключевым моментом церемонии, так как позволяло умершему принимать пищу в загробном мире. По словам И.В. Рака, «отверзанию уст» предшествовал и обряд «поиска» Ока Уджат, в котором все 70 дней, пока бальзамировщики мумифицировали тело, пребывала душа покойного и которое, будучи исцеленным жрецами, поможет его оживить. Думаю, эти поиски символически связаны с амулетом Ока Хора, помещавшимся среди слоев льняного полотна, укутывающего мумию.

Затем в жертву приносили священное животное – чаще всего быка. Разделав тушу, для продолжения обряда жрец обычно оставлял сердце или левую переднюю ногу, которыми совершал прикосновение к глазам и рту мумифицированного тела. После отверзания уст наступал черед важнейшей церемонии подношения даров. На столе для приношений выставлялись и изображались обильные еда и питье, читалась молитва о щедром насыщении усопшего. Теперь тело можно было предать земле, но приношения, несмотря на погребенные с мумией припасы, следовало регулярно возобновлять. В основе всего заупокойного культа Древнего Египта, подчеркивает Х. Штрудвик[92]92
  Штрудвик Х. Указ. соч. С. 186.


[Закрыть], лежал сокровенный страх не перед первой, физической, а перед второй, окончательной и бесповоротной смертью от голода и жажды в вечности загробного царства. Несмотря на четкие указания старшему сыну-наследнику или нанятому жрецу о систематическом проведении заупокойных обрядов, египтяне не были столь наивны, чтобы полагать, что эти обряды, включая приношения, будут совершаться вечно. Поэтому они прибегали к специальным магическим мерам, которые обеспечивали их «снабжение» всем необходимым на долгие-долгие годы, даже когда память о них исчезнет. Такими мерами служили изображения и заклинания, которые столь же успешно, как настоящие кушанья, могли поддержать Ка усопшего. Среди рельефов и настенных росписей гробниц часто встречается сцена пира – усопший сидит у стола, ломящегося от приношений.

Если вы, читатель, не устали следить за повествованием, то, возможно, обратили внимание на новое слово «Ка». Оно обозначает столь значимый для понимания древнеегипетского загробного культа «персонаж», что о нем нельзя не сказать хотя бы несколько слов. Ка – одна из трех неосязаемых ипостасей каждого человека, которая «появляется в момент его рождения и существует как его двойник на протяжении всей жизни и после смерти. На многих изображениях бог – творец Хнум – на своем гончарном круге одновременно лепит и физическое тело человека, и его Ка»[93]93
  Штрудвик Х. Указ. соч. С. 178.


[Закрыть]. После смерти человека Ка продолжал жить и нуждался в еде и питье. Приношение угощений или изображение их на стенах гробницы поддерживали силы Ка. Заупокойные статуи считались воплощением Ка умершего, иногда головной убор изваяния был увенчан знаком Ка – парой воздетых рук. Для египтян тело было важным условием благополучного пребывания в загробном мире: тела бальзамировали, помещали в подземные гробницы, стремясь сохранить покой усопшего и неприкосновенность приданого. Но твердой уверенности, что тело можно сохранять бесконечно долго, не было. Поэтому египтяне и стали делать заупокойные статуи, которые замещали тело, поскольку были вместилищем Ка умершего, своеобразным «резервуаром» для нематериальных жизненных сил покойного.

По мнению специалистов[94]94
  Большаков А.О. Человек и его Двойник. Изобразительность и мировоззрение в Египте Старого царства. СПб., 2001.


[Закрыть], Ка, двойник, – воплощение не какой-то составной части человека, а полная копия его как индивида. Внешнее сходство двойника с прототипом – лишь условие актуализации целостного образа, но условие обязательное. В книге И.В. Рака есть детальное описание типичной скальной гробницы Среднего царства – гробницы Аменемхета, начальника нома Белой Антилопы во времена правления Сенусерта I[95]95
  Рак И.В. Мифы Древнего Египта. С. 239–249.


[Закрыть]. На одной из стен изображен усопший, взирающий на процессии, направляющиеся к нему с дарами. Здесь он совершает особое священнодействие – «смотрение», на что указывает так называемая «формула смотрения»: «Смотрение на деяния, дары скотом и стада́ со стороны предводителя нома Амени, правогласного, обладателя блаженства»[96]96
  Там же. С. 246.


[Закрыть]. Смысл «смотрения» – «материализация» даров, которые изображены на стенах, перечислены в жертвенных формулах и упомянуты вслух жрецом во время заупокойной службы. Взгляд и самого покойного, и его слуг, и даже посетителей гробницы «оживляет» все, что здесь изображено, написано и произнесено. Этому способствовали и изобразительные традиции заупокойного культа: рисунок глаз на внутренней стороне саркофага помещался «перед лицом покойного, чтобы он мог созерцать восход солнца и видеть приношения в гробничной часовне»[97]97
  Лаврентьева Н.В. Мир ушедших. Дуат: образ иного мира в искусстве Египта (Древнее и Среднее царства). М., 2012. С. 131–132.


[Закрыть]. Ведущая в мир иной т. н. «ложная дверь» также изображалась в сочетании с глазами и перед глазами покойного. Тексты пирамид писались техникой врезной иероглифики, что отправляло написанное в мир ушедших и даже творило его. Та же техника использовалась при изготовлении саркофагов – на внутренних сторонах представлены изображения приношений, перечисленных в надписях на наружных поверхностях. Тем самым «текст материализуется, овеществляется, обретая видимый образ»[98]98
  Там же. С. 193.


[Закрыть]. В одном из саркофагов вокруг мумии находились деревянные модели-копии предметов, обычно изображавшихся на внутренних стенках.

Той же цели – «материализации» даров для Ка усопшего – служила и «формула «перет херу» (буквально: «выхождение голоса», т. е. «сказывание слов»). Структура формул «перет херу» во все эпохи стандартна: «Сказывание слов: 1000 жертвенных подношений в хлебе и пиве, 1000 быками и птицами, 1000…»[99]99
  Рак И.В. Мифы Древнего Египта. С. 240.


[Закрыть] Считалось, что посетитель гробницы, произнеся вслух эту формулу, «оживит» в Дуате все названное. На одной из внутренних стен рядом с формулами изображены, помимо прочего, два глаза, символизирующие зрение, возвращенное умершему в Дуате.

К обряду «отверзания уст и очей» по назначению примыкает обычай окрашивания глаз, широко распространенный в погребальной практике Древнего Египта с додинастического периода[100]100
  Шеркова Т.А. Рождение Ока Хора: Египет на пути к раннему государству. М., 2004.


[Закрыть]. «На глиняных, в основном антропоморфных, воплощениях глаза обрисовывались зеленой краской – «малахитовой зеленью», получаемой в результате смешивания порошка малахита с вязким веществом… Зеленая смесь наносилась на веки достаточно широкой полосой, окаймляя глаза, что неоднократно отмечалось при описании найденных в погребениях культуры Нагада глиняных скульптур»[101]101
  Шеркова Т.А. Указ. соч. С. 270.


[Закрыть]. Вещный материал из погребений так часто оказывался связан с обычаем окрашивания глаз, что египтолог Т.А. Шеркова оценила его как обязательный ритуал погребения, наряду с ритуальным кормлением и подачей питья покойным. «Подобно тому, как чтение мифологических повествований наделялось магической действенной силой, ритуальное окрашивание глаз гарантировало живущему защиту и всяческое благополучие, а умершему – загробное существование»[102]102
  Там же. С. 283.


[Закрыть]. Хотя объектом действия здесь, как и в обряде «отверзания уст», являлись либо статуя покойного, либо его посмертная маска и личина на саркофаге, символизирующие Ка, т. е. двойника усопшего, именно окрашивание глаз должно было окончательно наделить умершего способностью видеть, а значит – существовать. Ведь существовать, а тем более существовать вечно, зрительно не «вкушая» даров-приношений – вспомните, читатель, о священнодействии «смотрения», – невозможно.

По хорошо аргументированному мнению Т.А. Шерковой, окрашивание глаз «малахитовой зеленью» восходит к уже знакомому нам мифологическому мотиву обретения Хором своего глаза целым и невредимым, поскольку именно зеленый цвет соотносился в те времена с возрождением, хорошей судьбой, удачей. Свидетельства тому – амулеты и другие священные предметы зеленого цвета, зеленая одежда царей для праздничных церемоний и пр.[103]103
  Там же. С. 293.


[Закрыть] Не будем игнорировать известный факт: окрашивание глаз в Древнем Египте производилось и сурьмой черного цвета, в повседневной жизни оно могло быть продиктовано гигиенической целью предохранить глаза от инфекций[104]104
  Штрудвик Х. Древний Египет. Иллюстрированная энциклопедия. М., 2007. С. 381.


[Закрыть]. По оценке Х. Штрудвик, практика окрашивания глаз растертым в пыль пигментом зеленого малахита была в ходу до середины Древнего царства (2686–2181 до н. э.), позднее на смену пришла сурьма, полученная из галенита, добываемого в горах Синая[105]105
  Там же. С. 380.


[Закрыть]. Сказанное не ставит под сомнение вывод Т.А. Шерковой, что, «обводя веки «малахитовой зеленью», египтяне воспроизводили мифические прадействия по восстановлению полного, целого глаза Хора. Они вкладывали в эти действия магический смысл защиты глаза очерчиванием круга, сообщающего людям силы противостоять сглазу, болезням, слепоте, равнозначной смерти, а также обновление жизненных сил, благополучие, а в погребальном обряде – возрождение после смерти»[106]106
  Шеркова Т.А. Указ. соч. С. 293–294.


[Закрыть].

Обращаю ваше внимание, читатель: Око Хора здесь является не только символом воскресения после физической смерти, но и охранным, защитным знаком здравствующих египтян. Именно в таком качестве «глаз Уджат» украшал корму и расположенные на корме большие рулевые весла древнеегипетских судов, причем не только погребальных, но и прогулочных и грузовых[107]107
  Штрудвик Х. Указ. соч. С. 460–463.


[Закрыть]. Глаз как символ провидения и безопасности рисовали на своих кораблях первые и лучшие в мире мореходы с острова Крит. Увы, крито-минойская цивилизация, как известно, была в буквальном смысле смыта в море гигантской волной, образовавшейся в результате взрыва вулкана на острове Санторини в 1600 г. до н. э. Знаком этот символ и греческим кораблестроителям. Греческие суда уже к VIII в. до н. э. становятся довольно разнообразными и часто соединяют мирные и военные функции, т. е. предназначены не только для перевозки людей и товаров, но и для поражения кораблей противника[108]108
  Боровский Я.М. Техника мореходства // Эллинистическая техника. М.—Л., 1948; Петерс Б.Г. К вопросу о морском деле Древней Греции в классическое время // Проблемы античной культуры. М., 1986.


[Закрыть]. Существовали, разумеется, и специализированные корабли, в т. ч. «священные», которые греческие города-государства посылали с дарами в Делос, где, по преданию, родились Аполлон и Артемида, и собственно военные, включая весьма распространенные разбойничьи.

Прислушаемся к впечатлениям очевидца: «Этот разбойничий корабль плывет готовым к бою: снабжен он штурмовальными брусьями – как уши торчат они – и металлическим носом; на нем – железные лапы, и копья, и косы на древках. А чтоб пугать встречных и являться в глазах их неким чудовищем, он окрашен голубою краскою, а с носу он как бы глядит парой страшных глаз…»[109]109
  Филострат Старший. Картины // Филострат (старший и младший). Картины; Каллистрат. Статуи. Феофраст. Характеры. Рязань, 2009. С. 56.


[Закрыть]. Греческий схоласт первой половины III в. Флавий Филострат, прозванный Старшим, рассказавший об устрашающих корабельных глазах, конечно, не присутствовал при атаке тирренцев на священный корабль Диониса с пурпурными парусами и носом в виде золотой пантеры. Но он внимательно рассмотрел эту сцену на живописном полотне, детально описанном в его знаменитых «Картинах». Корабль Диониса весь увит виноградными лозами, в трюме – неисчерпаемый источник драгоценного маронейского вина, сатиры играют на флейтах, неистово пляшут вакханки, словом, тирренцам было чему позавидовать. Но грозные очи их корабля не принесли победы морским разбойникам. Сделав их безумными, Дионис придал им образ дельфинов. «У одного из этих тирренцев бока стали темно-стального цвета, у другого грудь сделалась скользкой, у того на затылке явились спинные плавники, а этот выпускает и хвост; у этого вот пропала уже его человеческая голова, а у того изменилось все остальное, одна голова уцелела; у этого плавником согнулась рука, чтоб плавать, а тот кричит, что у него пропали уж ноги»[110]110
  Филострат Старший. Указ. соч. С. 57.


[Закрыть]. Посмеиваясь над метаморфозами разбойников, Дионис советует им из негодного сброда стать хорошими тварями.

Этот случай не поколебал веру мореплавателей в магическую силу глазной символики. По словам Ф. Гудмана, автора одного из собраний магических символов, «магическое использование глаза как защитной эмблемы на носах рыболовных лодок все еще широко распространено в странах Средиземноморья»[111]111
  Гудман Ф. Магические символы. М., 1995. С. 183.


[Закрыть]. В подтверждение автор приводит фотографии современных лодок из Греции, Испании и Португалии. По его наблюдениям, неохотно говоря о магии, многие рыбаки искренне верят: нарисованные соответствующим образом глаза способны видеть рыбу на большом расстоянии и ведут лодку в нужном направлении. Эти рыбаки, естественно, не сознают, что прибегли к древнеегипетской культовой практике, в которой Солнечное Око наделялось мудростью, всеведением, способностью защитить, исцелить, возродить и одновременно – грозной карающей силой. Священный бык древних египтян Апис был зачат лучом солнца, но те же лучи испепеляли врагов фараона.

Есть все основания утверждать: магическая сила глаз была известна и за пределами Средиземноморья. Исследователь древнейших изображений Ариэль Голан отмечает: обычай изображать глаза по обеим сторонам носовой части лодки был распространен в Индии, у народностей Дальнего Востока, у индейцев Америки, хотя здесь «глаз обычно изображался не натурно, а в виде кружка с точкой или других астральных знаков»[112]112
  Голан А. Миф и символ. М., 1993. С. 133.


[Закрыть]. Мифопоэтические воззрения древних египтян на природу Солнца сложны и специфичны, но не уникальны. Сходная множественность трактовки нашего светила свойственна и иным солнечным культам, например, сложившимся в несколько менее древние, чем в Египте, времена на территории нынешних Мексики и Перу. Ацтекский бог войны Уицилопочтли требовал постоянно поддерживать силы Солнца, людского защитника, свежей человеческой кровью, и ему приносили многочисленные кровавые жертвы. Бог голубого ясного неба и молодого солнца, Уицилопочтли почитался и как покровитель жизни, обеспечивающий плодородие, и как воин, ежедневно побеждающий силы ночи и не допускающий, чтобы они умертвили солнце. Интересно, что изображалось это верховное божество в виде прелестной крохотной птички колибри, само имя его в переводе означает «колибри-левша». Братом Уицилопочтли был бог ночи, звездного неба и холода Тескатлипока, также считавшийся и благодетельным, и зловредным божеством, творцом мира и его разрушителем. Его называли глазом (!), видящим в ночи, всезнающим и вездесущим, судьей и мстителем. Ацтекский бог солнца Тонатиу, изображавшийся в виде юноши с лицом красного цвета и пламенными волосами, с солнечным диском за спиной, для сохранения молодости и сил должен был ежедневно получать кровь жертв, иначе во время ночного путешествия по подземному царству он мог умереть. Перуанский бог солнца изображался в антропоморфном виде с золотым дискообразным лицом, инки же именовали себя «детьми солнца».

Замечу попутно: во многих культовых традициях диск являлся символом солнца, хотя мог олицетворять луну, небо и даже вращающееся колесо мироздания[113]113
  Символы. Знаки. М., 2007. С. 39.


[Закрыть]. В Египте диск с полумесяцем – символ солнечного и лунного единства. В Индии диск с лучами – оружие Вишну-Сурья, знак его абсолютного могущества и силы, созидательной и разрушительной одновременно. В Китае диск с отверстием в центре стал знаком духовного совершенства – космического круга с непознаваемой сущностью – пустотой в центре. Крылатый диск – устойчивая эмблема солнечных богов: Ра – в Египте, Ашшур – в Ассирии, Ахурамазды, бога-творца, – в зороастризме. Сочетая знаки солнца и орла, крылатый диск стал устойчивой эмблемой восходящего светила.

Обожествление солнца засвидетельствовано огромным количеством мифов и преданий самых разных народов с глубокой древности до наших дней, причем в большинстве случаев оно воспринималось как всевидящее Око божества. В Элладе солнце считалось глазом Зевса, отца богов и людей. Зевс – имя индоевропейского происхождения и означает «светлое небо», «дневное сияющее небо». В античности этимология слова «Зевс» связывалась с корнями греческих слов «жизнь», «кипение», «орошение», «то, через что все существует»[114]114
  Мифологический словарь. М., 1992. С. 220.


[Закрыть]. Однако наряду с созидательной Зевсу приписывалась и прямо противоположная, разрушительная мощь. На Крите мне довелось видеть древнейший фетишистский символ почитания Зевса – двойной топор «лабрис», магическое орудие, убивающее и дающее жизнь. Изображение лабриса можно рассмотреть на ритуальных вещах между рогами быка, который на Крите считался зооморфным воплощением Зевса. Если вы, читатель, вспомнили об Аписе, священном египетском быке, спешу уведомить: расцвет торговли и культурных контактов Крита с Египтом историки датируют 3-м тысячелетием до н. э.[115]115
  Хронологический словарь всемирной истории. М., 2006. С. 23.


[Закрыть], так что возникшая ассоциация не случайна. Основным солнечным богом в Элладе был Гелиос, древнейшее доолимпийское божество, дарующее жизнь и наказывающее слепотой преступников. Он изображался с горящими страшными глазами, в золотом шлеме, на золотой колеснице. Кстати, горящие (красные) глаза – один из непременных атрибутов вредоносных сверхъестественных существ, но о них – чуть позже, сейчас же вернемся к солнечным богам и их символической связи с органом зрения.

Древние римляне оком божества считали бога неба, дневного света и грозы Юпитера, царя богов, отождествляющегося с греческим Зевсом. Как и его греческий близнец, Юпитер совмещал функции защитника, хранителя границ, покровителя земледелия и беспощадного мстителя, бога войны и победы. Именно ему победоносный полководец приносил благодарственную жертву из взятой на войне добычи. В Скандинавии солнце было глазом верховного бога Одина. Часто меняющий обличья одноглазый Один также был одновременно богом магической мудрости, плодородия и войны. В ряде скандинавских преданий источником мудрости, связанной с шаманской интуицией, хитростью и коварством, называется сам единственный глаз Одина. Сходный миф народа фулани из Западной Африки[116]116
  О'Коннел М., Эйри Р. Знаки и символы. Иллюстрированная энциклопедия. М., 2007. С. 118.


[Закрыть] возник – уверен – вне какой бы то ни было связи со скандинавскими легендами. Когда верховное божество фулани Гуэно создавал мир, он вынул солнце из своей глазницы и поместил его на небесах. Гуэно стал одноглазым королем, и одного глаза ему было достаточно, чтобы все видеть, другой же глаз давал людям свет и тепло. Близкие мотивы есть в древнекитайской мифологии. По средневековым источникам, после смерти Паньгу, первого человека на земле, первопредка-великана, части его тела дали начало конкретным космическим явлениям и элементам рельефа. Дыхание Паньгу стало ветром и облаками, голос – громом, левый глаз – солнцем, правый – луной, кровь – реками, жилы и вены – дорогами на земле, плоть – почвой на полях и т. п. В мифах чаморро (Марианские острова) создатель Вселенной Пунтан перед смертью велит сестре-сподвижнице сделать из его глаз солнце и луну, из бровей – радугу, из крови – океан, из тела – землю. Пуруша, первочеловек в древнеиндийской мифологии, приносится в жертву богам путем расчленения на составные части, из которых возникают основные элементы космической и социальной организации. Глаз Пуруши, как вы, читатель, догадались, становится солнцем, дух – луной, дыхание – ветром, голова – небом, ноги – землей и т. п.

Это далеко не единственная интерпретация солнца в древнеиндийской мифологии. По широко распространенным преданиям, светило является одним из глаз тысячеглазого Варуны, верховного самодержца над миром, богами и людьми. Охранитель истины и справедливости, Варуна высматривает правду и ложь и карает виновных. С ним сотрудничает воспетый в «Ригведе» Сурья, солнечное божество или само солнце. Сурья – глаз, всевидящее око богов, особенно Варуны. Всезнающий и всевидящий, озирающий весь мир, Сурья рождается на востоке, приветствуемый певцами, выходит из небесных врат и в течение дня обходит небо и землю, озаряет мир, разгоняет тьму и болезни и испепеляет лучами врагов. Древнеиндийский бог грома и молнии Индра также непосредственно причастен к солнечному культу. Поначалу воспринимавшийся как царь всей Вселенной, Индра порождает солнце, небо и зарю, укрепляет солнце и перемещает его диск. Солнце – глаз Индры, он сражается за него с демоном Вритрой, сокрушает его, чем приводит в движение скованные демоном воды, что обеспечивает процветание и плодородие. Братом-близнецом мудрого и мужественного Индры был Агни, в ведийской и индуистской мифологии – бог огня и домашнего очага. Как и Индра, Агни всеведущ, знает все миры, все пути, все мирские тайны. Он наблюдает за всем на свете, дружественен к людям, соединяет супругов, приносит богатство, поощряет певцов, но поражает врагов и разгоняет светом тьму.

В иранской мифологии верховное божество зороастрийского пантеона – Ахурамазда. Посредник между небом и землей, творящий мир усилием мысли, жрец, Ахурамазда призывает людей к праведной жизни и вершит апокалипсический Страшный суд. Видимым его проявлением, «телом» назван огонь, всевидящим глазом – солнце. Он – духовный создатель и учитель Заратустры, пророка и основателя зороастризма. Будучи осенен неземным светом истины, распорядитель судеб на мосту Чинват, пророк обещал вечное блаженство последователям своего учителя, пособникам зла угрожал муками расплавленным металлом. Индийский бог солнца Варуна, к слову, на грешников насылал водянку, его орудиями были также веревка и петля. Перечень солнечных культов, непосредственно включавших образ глаза, можно расширить. В мифах народа фон (Республика Бенин, Африка) выходящее из моря и опускающееся в него солнце считается глазом верховного морского божества Агбе. В новозеландских вариантах мифов о Мауи – легендарном во всей Океании культурном герое-богатыре – есть сюжет о том, как этот защитник людей привешивает к небу собственный глаз в виде солнца и глаза двух сыновей в виде утренней и вечерней звезд[117]117
  Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989. С. 168.


[Закрыть]. Сходные мотивы нетрудно обнаружить в армянских преданиях об Арэве – божестве и персонификации солнца, предстающем в образе юноши с огненными волосами, мчащемся по небосводу верхом на льве. Вечером воспламененный и усталый Арэве возвращается к матери, она купает, кормит его, укладывает в постель. Отдохнув, он снова пускается в путешествие.

Сколь ни занятны истории о солнечных богах, чувствую, читатель, пора вспомнить о предмете нашего разговора – зависти. Детальная реконструкция солярных верований – достойная цель специальных трудов, давно написанных маститыми культурологами[118]118
  Вундт В. Миф и религия. СПб., 1913; Ланг Э. Мифология. М., 1901; Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1991; Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989; Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1928 и др.


[Закрыть]. Я же обратился к этим мифам, чтобы попытаться понять те явные и скрытые смыслы, которыми наделяются в них глаза и зрение. Уж больно неожиданной и даже мистической оказалась этимология слова «зависть». Помните, «увидеть издалека, засмотреться»? Разве можно присвоить или уничтожить взглядом чужое превосходство? Наука кое-что знает о зрительном восприятии, но подобные факты ей не известны. Да и в повседневной жизни нам как будто бы не приходилось подобное наблюдать. На чем же основана в таком случае повсеместная неистребимая вера в «дурной глаз» и сглаз? Может, и вправду глаз человека обладает некоей пока неизведанной силой? Силой, позволяющей перемещать, воспламенять, оживлять, словом, преобразовывать воспринимаемое?