Электронная библиотека » Александр Донцов » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 17 декабря 2014, 02:36


Автор книги: Александр Донцов


Жанр: Культурология, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Первое и, вероятно, главное, что нужно констатировать: вера в сглаз означает признание того, что человеческий взгляд и звучащее слово могут принести несчастье другому человеку, лишив здоровья, красоты, ума, власти, почестей, детей и близких, имущества, принадлежащих ему животных и растений, словом, всего, что доставляет радость и удовольствие, составляет предмет гордости, тешит самолюбие, дает ощущение успешной самореализации. В предельном варианте сглаз лишает человека самой жизни, хотя чаще мотивирован желанием причинить страдание, боль, а не смерть.

Второе. Подобные лишения наступают внезапно, без видимых объективных причин, диагноз «сглаз» они получают post factum от окружения пострадавшего или него самого. Глубина, длительность, периодичность вызванных сглазом неприятностей варьируют от минимальных до максимальных значений.

Третье. Жертвой сглаза может стать любой человек, хотя издревле выделяются «группы риска»: малолетние дети, беременные, брачащиеся в день свадьбы, красивые, богатые и знаменитые, словом, все, пользующиеся вниманием и благосклонностью.

Четвертое. Сглазить также способен любой, но у некоторых это получается эпизодически, а у иных – систематически. Эти последние, как правило, наделены специфическими физическими и психологическими свойствами – изъянами. Маленькие, глубоко посаженные, или большие, навыкате, глаза, косоглазие, подрагивание век, различный цвет радужек левого и правого глаза, наличие одного глаза, густые, кустистые или сросшиеся брови, горб, рыжий цвет волос – далеко не полный перечень внешних признаков людей, наверняка способных сглазить. Хорошая иллюстрация – портрет кисти И.Е. Репина «Мужик с дурным глазом» (1877). Где-то читал, Пифагор якобы советовал остаться дома, если у дверей повстречалась безобразная старуха. Женщин, кстати, чаще винят в сглазе. Кроме того, в разные времена у разных народов повышенной «глазливостью» наделялись нищие, монахи, кузнецы, цыгане – многообразные «не такие», «странные», «другие», личная встреча с которыми предвещает нечто тревожное. Впрочем, отсутствие названных атрибутов не гарантирует, что взоры и льстивые речи собеседника окажутся благотворными. Обиженные жизнью, озлобленные, завистливые люди способны сглазить и не будучи косоглазыми рыжими горбунами. Словом, терзающие душу неудовлетворенные потребности, ненасытная самооценка и им подобные страсти-скорби – не менее мощный фактор сглаза, чем сросшиеся брови.

Пятое. В.Ф. Райан утверждает: «Идея сглаза входит в более широкий круг понятий вредоносной магии в целом и чаще всего обозначается словом «порча»[211]211
  Райан В.Ф. Указ. соч. С. 62.


[Закрыть]
. Не исключено, обладатель дурного глаза является ведьмой или колдуном, а его взгляд – одним из инструментов профессионального вредительства наряду с ритуальными проклятиями и заговорами, «насыланием по ветру», использованием магических предметов (веревок, кукол, игл…), личных вещей, ядовитых растений, следов (отпечатка ноги), обрезков ногтей и пр. Не исключено, но дьявольские козни, – а без бесовщины черная магия не обходится – предмет специального разговора с предрешенным исходом. Более загадочен и интересен сглаз как «непредумышленное колдовство» без явного призыва нечистой силы, участие которой, по сути, исчерпывает объяснение причин возможных пагубных последствий человеческих контактов.

Шестое. Наиболее распространенный, «классический», вариант сглаза как раз и предполагает непосредственный визуальный и речевой контакт, приведший к негативным изменениям в жизни одного из собеседников без целенаправленных усилий другого причинить ему вред. Как же трактуется «поражающий потенциал» случайного взгляда? В древности, по словам Э.У. Баджа, «у многих народов было распространено мнение, что «маленький человечек в глазу», т. е. видимая в зрачке глаза фигура, может выйти из него, вселиться в другую особу и причинить вред любому другому человеку или вещи»[212]212
  Бадж У.Э. Амулеты и суеверия. С. 280.


[Закрыть]
. Греческие и римские авторы, в частности Плиний Старший и Плутарх, полагали: голос, запах, дыхание, взоры обладателей завистливого ока излучают вредные эманации, заражающие воздух, через глаза, нос, рот и уши проникающие в жертву и наносящие ей ущерб. Сходное мнение высказывал и Гелиодор в любовном романе «Эфиопика». Объясняя причины внезапного недуга молодой красавицы, представшей перед толпой, как о чем-то само собой разумеющемся, он говорит о воздухе, насыщенном горечью зависти алчущих глаз и поразившем тело девушки. Любовь, добавляет Гелиодор, также взглядом воспламеняет душу, а потому подобна заразному сглазу. Согласно Плинию, феномен сглаза был настолько известен в Риме, что наказание за него было предусмотрено уже в изданных в 451 и 450 гг. до н. э. Законах XII таблиц, которые заключали в себе государственное, частное и сакральное права.

Трактовка сглаза как передающегося по воздуху болезнетворного излучения сохранилась в Европе на долгие столетия. И причиной тому послужил не только испуг безграмотных обывателей, но и попытки ученых понять природу зрения, опираясь на идеи древних мудрецов. Серьезный анализ эволюции теорий зрительного восприятия, естественно, не входит в наши планы, читатель. Но основной предмет средневековых дискуссий о механике зрения сформулировать просто: мы нечто видим либо потому, что оно излучает что-то, воспринимаемое глазом, либо потому, что сам глаз испускает «лучи», достигающие этого «нечто». Английский философ и естествоиспытатель, монах-францисканец Роджер Бэкон (1214–1292) объединил обе трактовки. Ему слово: «Ничто не может быть видимо, кроме как благодаря species (этот латинский термин русские переводчики оставили без перевода, поскольку «вид», «образ», «изображение» сочли не соответствующими мысли Бэкона. – А. Д.), исходящему от видимой вещи. Но среди мудрецов всегда существовало сомнение, распространяются ли от глаза вплоть до наблюдаемого объекта species, или зрительная сила, или зрительные лучи. Аристотель решает этот вопрос своим авторитетом… утверждая, что зрение есть не что иное, как распространение зрительной силы от глаза до видимой вещи. А если мы хотим подтвердить это с помощью высказываний святых, мы должны сказать, что и они согласны в этом с Аристотелем, и прежде всего Августин. Ибо он говорит, что «…зрительный species исходит от глаза и распространяется в воздухе вплоть до вещи. Поэтому как неодушевленная вещь производит свой неодушевленный species, так и одушевленная вещь производит species, который некоторым образом обладает способностью души»[213]213
  Роджер Бэкон. Большое сочинение // Избранное. М., 2005. С. 309–310.


[Закрыть]
. «Species вещей мира не предназначены по природе для того, чтобы самим по себе тотчас осуществлять полное действие на зрение вследствие благородства последнего. Поэтому необходимо, чтобы им (т. е. species чувственно воспринимаемых вещей) оказал помощь и содействие species глаза, который распространяется по фигуре зрительной пирамиды… и таким образом предуготавливает поступление species самой видимой вещи…»[214]214
  Там же. С. 315.


[Закрыть]
.

Коль скоро взгляд воздействует на видимое, стоит ли удивляться, что это воздействие может оказаться негативным? «Нет», – отвечает Р. Бэкон в трактате «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии». Василиск убивает одним взглядом в силу своей вредоносной сущности. «Если женщина во время месячных посмотрит в зеркало, то заразит его, и в зеркале появятся пятна крови»[215]215
  Роджер Бэкон. О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии // Избранное. М., 2005. С. 425.


[Закрыть]
. «В Скифии есть женщины, имеющие два зрачка в одном глазу, которые могут, находясь в гневе, убить человека одним взглядом (отсюда слова Овидия «вредит двойной зрачок»)»[216]216
  Там же.


[Закрыть]
. Словом, если душа смотрящего «повреждена значительными и многочисленными грехами», он «умножает зло», ибо «естественная сила в членах тела подчиняется помышлениям и желаниям души»[217]217
  Роджер Бэкон. О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии // Избранное. С. 427.


[Закрыть]
. Сходной со взглядом мощью обладает звучащее слово: «Благодаря произведению и произнесению слов могут осуществляться некие значительные природные действия при соответствующем желании и намерении действовать. Поэтому правильно говорится, что живое слово обладает большой силой»[218]218
  Там же. С. 429.


[Закрыть]
. Причем сила эта, настаивает Р. Бэкон, обусловлена не содержанием слов, а внутренним настроем говорящего. Сглаз как таковой автора не интересовал, но предложенная им «естественнонаучная» трактовка стала общепринятой в средневековых размышлениях на эту тему.

В качестве примера приведу небольшой фрагмент более позднего средневекового бестселлера «Молот ведьм» – вышедшей в 1487 г. и многажды переизданной книги инквизиторов Генриха Крамера и Якоба Шпренгера[219]219
  Шпренгер Я., Крамер Г. Молот ведьм. М., 2008.


[Закрыть]
. Папа Иннокентий VIII назвал авторов «возлюбленными сынами нашими», книга была снабжена благословением императора Максимилиана I. Папы Александр VI, Лев X и Андриан VI неоднократно указывали правильность основных положений «Молота ведьм». Даже гениальный Альбрехт Дюрер изъявил готовность проиллюстрировать трактат. Чем вызван столь восторженный прием? Крупный специалист по Средневековью С.Г. Лозинский, написавший обстоятельнейшее, без малого сто страниц, предисловие к первому русскому изданию трактата, аргументированно отмечает: успех книги не может быть объяснен ни литературными дарованиями, ни ученостью авторов. Ни тот, ни другой автор не блещет писательским талантом и не обладает смелостью мысли. Они чувствуют себя в безопасности лишь в окружении многочисленных цитат из разных богословских авторитетных книг. Поэтому, парадоксально заключает С.Г. Лозинский, «именно в бесцветности, безличии, серости и в типичности, а не индивидуальности этой книги лежал источник ее успеха. Будучи доступна самому невзыскательному читателю, не наталкиваясь ни на какие возражения с его стороны, воспринимаемая так же естественно, как погода или природа, книга эта стала общим достоянием»[220]220
  Лозинский С.Г. Роковая книга Средневековья // Я. Шпренгер, Г. Крамер. Молот ведьм. М., 2008. С. 85.


[Закрыть]
.

Прочел «Молот ведьм» и полностью согласен с мнением рецензента. Зачем же тогда обращаться к этому трактату, толкующему в том числе и о чародействе с использованием дурного глаза? Да именно тем, читатель, и интересно это толкование, что отражает не оригинальное, а «среднестатистическое», как нынче говорят, понимание природы сглаза нашими европейскими предшественниками. Понимание, которое разделялось и инквизиторами, и университетскими профессорами, и простолюдинами. Каково же оно? «Может случиться, что мужчина или женщина, бросив взгляд на тело мальчика, производят в нем некоторые изменения с помощью дурного глаза, воображения или чувственной страсти. Чувственная страсть соединена с известным изменением тела. Глаза же легко воспринимают впечатления. Поэтому часто случается, что внутреннее дурное возбуждение дает им дурной отпечаток. Сила воображения легко отражается в глазах вследствие их чувствительности и близости центра воображении от органов чувств. Если глаза полны вредительских свойств, то может случиться, что они придают окружающему воздуху дурные качества. По воздуху они достигают до глаз мальчика, на которого смотрят, и достигают через них до внутренних его органов. В результате он лишается возможности переваривать пищу, телесно развиваться и расти. Опыт позволяет в этом воочию убедиться. Мы видим, что страдающий болезнью глаз человек может временами навести порчу на того, кто на него посмотрит… При этом воображение того, кто полагает, что может заразиться, имеет тут большое значение»[221]221
  Шпренгер Я., Крамер Г. Указ. соч. С. 120–121.


[Закрыть]
.

Казалось бы, вполне рациональная, хотя и в духе времени, интерпретация. Но в ней полностью отсутствует состав преступления, позволяющий обвинить в колдовстве, предполагающем сношения с дьяволом, и осудить ведьму. Понимая, что такой сглаз не позволяет обрушить молот возмездия на голову ведьмы, авторы обращаются к «науке» и торжественно сообщают: большинство университетов, особенно Парижский, осудили тезис о том, что «заклинатель может одним взглядом сбросить верблюда в ров вследствие того, что его высшее разумение господствует над низшим»[222]222
  Там же. С. 120.


[Закрыть]
. Поэтому, «исходя из естественной силы своей души, человек не может излучать из глаз такой силы… которая могла бы причинить порчу лицу, бросившему на него взгляд, и придать ему другую форму»[223]223
  Шпренгер Я., Крамер Г. Указ. соч. С. 120.


[Закрыть]
. Значит, если порча нанесена, была использована внешняя, иная, дьявольская сила и «мы не должны прекратить инквизиции, если не хотим подвергнуть опасности спасение своих собственных душ»[224]224
  Там же. С. 125.


[Закрыть]
.

Живучесть этой инфекционно-бесовской интерпретации сглаза во многом обусловлена ее гармонией с априорными установками обыденного сознания, которое даже психические заболевания по сей день с легкостью квалифицирует как заразные, а саму заразу часто трактует как происки темных сил, в лучшем случае – кару Господню. Однако во второй половине XVIII в. эта концепция была не то чтобы забыта, но в просвещенных кругах вышла из моды и постепенно утратила лидерство в головах обывателей. Ей на смену пришла теория «животного магнетизма», предложенная австрийским врачом Францем Антоном Месмером (1734–1815). Получив медицинское образование в Венском университете, он, как и другие до и после него, пытался применить открытия, сделанные в физике – в данном случае принципы магнетизма, – к лечению психических расстройств. Месмер полагал: в теле человека существует невидимый флюид, подчиняющийся законам магнетизма, а болезнь вызвана помехами свободной циркуляции этого флюида. По его мнению, восстановить внутреннюю гармонию можно только через «кризисы» – трансовые состояния, или, как их чаще именуют сегодня, измененные состояния сознания. В 1770-е гг. Месмер проводит впечатляющие демонстрации «месмеризации» пациентов, используя намагниченные объекты. Несколько изобретательных экспериментов, проведенных королевской комиссией под руководством знаменитого американского ученого и государственного деятеля Бенджамина Франклина (1706–1790), опровергли теорию «животного магнетизма». Случаи излечения объявили следствием «лишь воображения», а Месмера назвали мошенником. Переселившись в Париж (1778), он вновь подвергся гонениям со стороны официальной медицины. Хотя его теория была бесповоротно развенчана, обратив внимание специалистов и широкой общественности на трансовые состояния и проблему внушаемости, в современных энциклопедиях Месмер именуется предшественником и основоположником использования гипноза. Порядка ради упомяну: термин «гипноз» (от греч. hypnos – «сон») предложил в 1852 г. английский врач Джеймс Брэд, использовавший гипноз в лечении различных заболеваний.

К концу XIX в. понятия «внушение», «гипноз», «внушаемость» стали столь широко использоваться в объяснении различных явлений индивидуальной и общественной жизни, что просто не могли не попасть в трактаты о сглазе. Так и произошло. В труде Ф.Т. Элворси «Дурной глаз», опубликованном в 1895 г., автор со сдержанной иронией цитирует иезуита из Лувэна Мартина Делрио, издавшего в 1603 г. шесть томов своих произведений, где утверждается: «Сглаз – это сила, обеспеченная соглашением с дьяволом, который, когда обладатель т. н. дурного глаза с плохими намерениями или, напротив, с хвалебными речами обращается к кому-либо, одному дьяволу известными средствами приносит вред тому, на кого обращен взор»[225]225
  Elworthy F. T. The Evil Eye. London, 1895. C. 35–36.


[Закрыть]
. Вспомнив трактат иезуита, Элворси добавляет: понимая сглаз как вдыхание дьявольской заразы, легко не заметить, что «в большинстве своих аспектов он является в точности тем, что мы называем сегодня месмеризмом или гипнотизмом, посредством которых определенные люди оказывают чрезвычайное воздействие на других»[226]226
  Там же. С. 36.


[Закрыть]
. Не думаю, читатель, что сейчас время и место всерьез обсуждать проблему гипноза: это предмет отдельного разговора. Но полагаю, у Элворси были веские основания вспомнить о ней, рассуждая о «механизмах» сглаза. Не исключено, в частности, диагноз «сглаз» приводит в действие эффект т. н. «самореализующегося пророчества», исподволь программирующего человека на накопление предсказанного негатива и потому «с очевидностью» подтверждающего исходный диагноз.

Как ни заманчива перспектива раскрыть природу сглаза, опираясь на исследования измененных состояний сознания, со временем позабылась и она. Академические исследования таких состояний процветают, но «специалисты» по сглазу и порче исповедуют иную – «энергетическую» – концепцию влияния дурного глаза. «Биополе», «энергетическая оболочка», «аура», «тонкий мир», «энергетические вампиры и доноры» – эти и им подобные слова в наши дни не слышал, не читал или не произносил разве что тот, кто живет в полной изоляции от телевидения, кино, книг, газет, соседей и пр. Позвольте, читатель, не включаться в хор ревнителей или хулителей «энергетической» теории сглаза. Впрочем, даже если не позволите, меня все равно выгонят из этих «хоров» за отсутствие слуха и голоса. Учитывая, что энергетика в последнем по времени издания толковом словаре русского языка определена как «область экономики, охватывающая выработку, преобразование, передачу и использование разных видов энергии»[227]227
  Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов. Отв. ред. Н.Ю. Шведова. М., 2007. С. 1126.


[Закрыть]
, с чем вполне согласен, а я до сих пор не могу понять, почему ток, что бежит по проводам, не вытекает из розетки, надеюсь, вы извините скудость моих биоэнергетических знаний и поверхностность комментариев.

Честно попытался восполнить пробелы образования, купил с десяток книг и брошюр современных целителей о сглазе и порче, побродил по Интернету, но, видимо, не впрок. Уразумел самую малость. Поделюсь. Тело человека окружено одной или несколькими защитными энергетическими оболочками, в которых чей-то взгляд может сделать пробоину. Через эту дыру из нас уходит своя позитивная энергия, а входит чуждая негативная. Задача экстрасенса – найти и залатать прореху в нашем тонком эфирном коконе, сделав его как можно толще и прочнее, тогда простые сглазы и порчи будут отскакивать от него и возвращаться назад. «Чтобы вам было проще запомнить, чем отличается сглаз от чего-то другого, произнесите это слово вслух и прислушайтесь к нему. Сглаз – это то, что пришло с глаз ваших или других. Почему он может быть так силен? Потому что глаза находятся очень близко к вместилищу так называемого «третьего глаза» и подсознательной части головного мозга. Когда возникает мысль в подсознательной части мозга, которая трогает человека эмоционально, она может перейти в область подсознательного и застрять там надолго, возвращаясь к ней время от времени. Если эта мысль касается какого-то человека, находящегося в поле его зрения, то энергия из «третьего глаза», приправленная мыслью, идет по кратчайшему пути и прикрепляется на его оболочку. Сильнее сглаз тогда, когда вас видят, но он может быть нанесен заочно. Если сглаз непреднамеренный, он может пройти сам. Если преднамеренный, держитесь, вам может прийтись туго».

Если вы подумали, читатель, что это очередная цитата из очередного средневекового опуса, то ошиблись. Это фрагмент книги современной целительницы, прочитав которую, как обещает автор в предисловии, «вы научитесь проводить диагностику своего энергетического состояния при помощи рамок, сможете понять то, о чем вы только догадывались, испытывая немотивированные страхи, страдая от непонятных напастей, сможете сами помочь себе». Не буду называть фамилию автора и издательство: не могу исключить благородных намерений первой и второго. Цицерон утверждал: «Salus populi suprema lex» (благо народа – высший закон). Остается понять, куда вымощена дорога этими намерениями: в светлое будущее или темное прошлое? Знаток истории папства С.Г. Лозинский, характеризуя труды по теологии рубежа первого и второго тысячелетий, в упомянутом предисловии писал: «Вся богословская литература полна описаний страшных злодеяний дьявола и его бесчисленной демонской рати. Народная фантазия обогащается учеными измышлениями, схоластическими ухищрениями и языческой мифологией. Богословская мысль питается народными суевериями и в свою очередь сеет в народе фанатизм, безумие и ужас. Как из рога изобилия, льются на обезумевшее человечество комментарии к великим учителям, рассказывающие о небывалых и неслыханных дерзостях и злодеяниях дьявола…ставшего героем целой эпохи»[228]228
  Лозинский С.Г. Указ. соч. С. 17.


[Закрыть]
.

А теперь, читатель, проведем мысленный эксперимент: заменим слово «дьявол» в приведенной цитате на «целитель» (чародей, маг, кудесник, экстрасенс и т. п.), а слово «злодеяния» – на «благодеяния». Ничто не напоминает? Я бы, возможно, и не воздавал хулу оккультному целительству, если бы оно оставалось в глухом подполье. Но лавина вопиющего невежества, прикрывающегося псевдонаучной терминологией, которая хлынула на нас с телеэкранов, газет, журналов и книг, не позволяет промолчать, скрывшись в академической «башне». Глупость, конечно, неискоренима, но знания-то можно пополнить. Открыть, к примеру, учебник по анатомии центральной нервной системы и поискать, где находятся «подсознательная часть головного мозга» и «вместилище» «третьего глаза». Что же касается вопроса о «поражающих факторах» взгляда, обеспечивающих возможность сглаза, он остается открытым. Отраженная фигурка в зрачке, эманация ядовитого вещества, вредоносное излучение, животный магнетизм, утечка позитивной и приток негативной энергии через прорехи в защитной оболочке. Придется, видимо, подождать новых открытий, сделанные как-то не убеждают. И уж совсем непонятно, почему не везет, если кто-то вслух похвалит? Неужто некая высшая сила настолько мелочна, что способна отравить радость от обновки, прибавки к жалованью, общения и пр.? Что ей за дело до нашего удовлетворенного комплиментом тщеславия? Или нужно выжигать малейшие ростки гордыни? Пока не знаю. Думайте сами.

Седьмое, чем следует завершить разговор о сглазе, – методы его предотвращения и защиты. Усердно читал массу серьезной литературы (и макулатуры, как вы уже догадались), излагающей веками опробованные технологии «антисглаза», но панацеи не нашел. Возможно, многообразие и расплывчатость вредоносного начала так и не позволили выработать универсальное средство защиты. Наверное, прячущаяся за сглазом зависть настолько вездесуща и ядовита, что надежного противоядия от этого постоянно мутирующего человеческого свойства попросту не существует. Ведь позавидовать люди способны даже увечью, если за него получена солидная компенсация. И еще, читатель. Если бы патентованное противоядие от сглаза кто-нибудь создал, уж за столько-то тысячелетий мы бы как-нибудь прознали об этом. Словом, с прагматической точки зрения рассказа о методах профилактики и лечения сглаза можно было бы избежать: он бесперспективен. Однако, поскольку меня – надеюсь, и вас, читатель, – интересует, как и почему «зависть», «дурной глаз» и «зрение» оказались ближайшими семантическими родственниками, кратко рассмотреть методы «противоядия» нам все же необходимо. Не исключено, анализ устоявшихся в народной культуре средств защиты от сглаза позволит лучше понять источник и специфику таящейся в нем опасности. Ведь принятые и разделяемые в сообществе способы обороны не могут хотя бы частично не отражать бытующие в этом сообществе представления о способах нападения посредством «дурного глаза».

Сразу оговорюсь: при всей значимости не взялся бы за эту работу, если бы не ряд историко-филологических исследований сотрудников Института славяноведения и Института русского языка Российской академии наук. Грех не воспользоваться плодами квалифицированного труда специалистов в области, знакомой понаслышке. Одним из таких трудов является полностью отвечающая предмету нашего интереса книга доктора филологических наук Елены Евгеньевны Левкиевской «Славянский оберег. Семантика и структура», вышедшая в Москве в 2002 г. Книга посвящена магическим способам охраны человека и его мира от опасностей разного рода, в том числе сглаза. В ней использованы фольклорные и этнографические источники XIX–XX вв. и предпринята попытка описать семантику оберега и конкретные формы ее воплощения в ритуальных текстах, действиях, предметах и обрядах. Поскольку научная литература рассчитана на ограниченный круг потребителей, и данная работа не является исключением, хочу предложить вам, читатель, небольшие извлечения из нее, относящиеся к сглазу.

Оберег трактуется автором достаточно широко, как группа магических и прагматических средств, в том числе словесных заговоров, ритуальных действий и предметов, включая амулеты, используемые в обряде защиты человека и его мира от опасности. Как и многие, Е.Е. Левкиевская различает обряды предохранительные, профилактические, имеющие дело с потенциальной опасностью, и лечебные, реабилитационные, связанные с реализованной опасностью, точнее – ее вредоносными последствиями. Автора заботят обряды первого типа, нас тоже, ведь нам любопытно, как воспринимается «поражающая сила» сглаза, т. е. «враг», нападение которого следует предотвратить, а не способы ликвидации причиненного им ущерба. Защитные обереги автор подразделяет на три категории в зависимости от стратегической цели: 1) не допустить потенциальное зло к человеку как объекту вредительства, всячески охраняя его; 2) обезвредить, нейтрализовать угрожающую опасность; 3) наделить человека качествами, делающими его неуязвимым перед опасностью. Механизмы, конкретные способы достижения названных целей могут быть различными. Так, в первой ситуации цель – создать сакральную границу, отделяющую охраняемый объект от опасности, реализуется с помощью «окружения», «преграждения», «разграничения», «укрывания». Эти «механизмы» автор именует «моделями». Ко второй категории оберегов, воздействующих на самого носителя опасности, отнесены «нейтрализация» («обезвреживание»), «нанесение удара», «уничтожение», «отгон». Сюда же попало и «задабривание», т. е. ненасильственные способы «общения» с источником зла. К оберегам третьей категории автор причислил единственную модель – «апотропеизацию», т. е. наделение неуязвимостью. К первой и второй категориям оберегов принадлежит и «замещение».

Такова общая логическая канва данного в «Славянском обереге» анализа способов предохранения от подстерегающих человека мистических напастей, включая сглаз. Не будем дискутировать об объяснительном потенциале этой «канвы», важно, что она послужила основой систематизации обширного фольклорного и этнографического материала о конкретных техниках защиты от сглаза в славянской традиционной культуре. К этим техникам, включающим как произнесение заговоров, так и ритуальные действия, в том числе манипуляцию с наделяемыми магической силой предметами, я и предлагаю вслед за автором обратиться. Первой из таких техник Е.Е. Левкиевская называет окружение – один из наиболее частотных и универсальных охранительных мотивов, который мы уже вспоминали, говоря о древнеегипетских мистических ритуалах[229]229
  Символика круга активно обсуждается в литературе. Применительно к оберегам см., например: Черепанова О.А. Концепт круга в структуре текста и языке заговоров // О.А. Черепанова. Культурная память в древнем и новом слове. СПб., 2005. С. 196–205.


[Закрыть]
. К предметам, заключающим в себе семантику окружения, относится пояс – одно из наиболее сильных средств защиты от дурного глаза. В Полесье пояс от мужских штанов привязывали на рога корове, предохраняя ее от сглаза[230]230
  Левкиевская Е.Е. Славянский оберег. Семантика и структура. М., 2002. С. 32.


[Закрыть]
. Особенно ценился пояс, оторванный от исподних мужских штанов, он наделялся символикой плодородия и сексуальной силы, являющихся дополнительным фактором защиты. Таким же фактором мог быть красный цвет или принадлежность пояса священнику как сакральному лицу. В роли пояса могла выступить рыболовная сеть, повязанная по голому телу, – у русских ею опоясывали молодых перед свадьбой, чтобы уберечь от порчи и сглаза[231]231
  Там же. С. 33.


[Закрыть]
. У сербов женщина во время беременности должна быть в тех же целях опоясана поясом мужа. Вариантом опоясывания является обведение или обвязывание ниткой человека или охраняемого пространства. Сербы обводили красной ниткой вокруг роженицы с новорожденным, ограждая их от злого глаза и подмены младенца[232]232
  Там же. С. 35.


[Закрыть]
.

Универсальный способ создания «преграды» от злых сил – «закрещивание»[233]233
  Левкиевская Е.Е. Указ. соч. С. 49–50.


[Закрыть]
, заслоняющее от дурного глаза. В Галиции в начале ХХ в. повитуха трижды перекрещивала новорожденного последом. Спрятать, сделать невидимым объект защиты – предназначение «укрывания»[234]234
  Там же. С. 56–57.


[Закрыть]
. У восточных славян женщина во время беременности носила фартук, чтобы к ее будущему ребенку «не приставали уроки». Общеславянским является обычай закрывать угол, где находится роженица, полотном от возможной порчи. «Нейтрализовать» сглаз пытались и использованием вещей, принадлежавших покойнику. Их, к примеру, клали в колыбель младенцу, рассчитывая, что обладатель дурного глаза окажется столь же бессильным, как бывший владелец[235]235
  Там же. С. 62–63.


[Закрыть]
. Надежным «профилактическим» средством от сглаза считалась попытка любым образом повредить зрение потенциального врага. Например, символически ослепить его, используя веретено, иглу или другие колющие и режущие предметы. В дело шли ножи, ножницы, коса, серп, которые втыкали в люльку ребенка, в притолоку, носили в одежде и т. д. и т. п.[236]236
  Там же. С. 74–77.


[Закрыть]
Вариантом стратегии нанесения удара служит «замыкание» опасности на замок в заговорах от недоброжелателей[237]237
  Там же. С. 81–82.


[Закрыть]
. С той же целью предлагается «завязывать» или «зашивать» глаза и рот[238]238
  Там же. С. 83–86.


[Закрыть]
. Распространенный способ предохранения от сглаза – засыпать глаза недоброжелателю песком[239]239
  Там же. С. 87.


[Закрыть]
. В Полесье в его сторону следовало бросить щепотку соли. В заговоре против порчи носителю зла желают: «Всякому рожному человеку соли в глаз, песку горячаго, огня палящаго – злому и лихому, порченику и урочнику…»

Повредить зрение дурного человека предлагалось и «залив» ему глаза[240]240
  Там же.


[Закрыть]
, «замазав» их[241]241
  Там же. С. 88.


[Закрыть]
или «выколов»[242]242
  Там же. С. 91.


[Закрыть]
. В сербских защитных приговорах от сглаза встречается мотив засекания, зарубания опасности. Если кто-либо похвалит ребенка, но забудет добавить обязательные для этого случая охранительные формулы, чтобы не сглазить его, кто-то из присутствующих говорит похвалившему: «Перерезал язык». Способностью закалывать опасность наделялись не только сами колючие и острые предметы и растения, но и магические словесные формулы, в которых они упоминались. Говоря о вампире, сербы добавляли: «Боярышник ему на дороге». Детям в качестве оберега сербы же давали имена Терн и Терновица. Перечень активных форм борьбы с органом зрения заподозренного в сглазе можно расширить. Это и «выворачивание», и «выжигание», и «расчленение», и иные прямо-таки инквизиторские приемы, реализуемые, правда, символически, чаще – в заговорах.

Стратегии «нанесения удара» и «уничтожения», частные приемы которых мы только что рассмотрели, – весьма радикальные способы профилактики действия злых сил, особенно сглаза. Достаточно действенным, по Е.Е. Левкиевской, может быть и «отгон» опасности, включающий такие менее радикальные, нежели сжигание, техники, как отвращение нечистотами, плевание, выметание, отворачивание, возвращение опасности отправителю, отгон ее на сторонний объект, в никуда или в никогда…[243]243
  Левкиевская Е.Е. Указ. соч. С. 115.


[Закрыть]
Все эти приемы используются, конечно, в профилактике не только дурного глаза, но и иных напастей, но нас-то интересует именно сглаз. Способностью его отогнать в русской традиции наделялся, например, «куриный бог» – амулет в виде камня с естественным отверстием, который охраняет кур – и не только – от порчи. Чтобы защитить кур от сглаза, «куриный бог» помещали на видном месте, где он бросается в глаза и отвлекает взгляд входящего от кур. Зеркало довольно поздно стало элементом народного быта, но быстро было освоено традиционной культурой. «Благодаря своей способности отражать действительность, зеркало используется в качестве средства, отвращающего опасность, а благодаря способности удваивать отражаемые объекты зеркало приобретает семантику оберега, способного замещать опасность»[244]244
  Там же.


[Закрыть]
. В качестве оберега зеркало вешали над дверями дома, клали в колыбель под голову ребенка, а сербские девушки его носили при себе. В Полесье зеркало вешали в хлеву, чтобы отвернуть от скота злой глаз и не допустить ведьму.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации