Автор книги: Александр Дугин
Жанр: Политика и политология, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 25 (всего у книги 83 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]
Самуил помазует на царство первого израильского царя Саула. В рассказе об этом есть важная деталь:
В Септуагинте мы встречаем термин βᾶμᾰ, передающий ивритское слово bamah 
, которое означает «святилище», причем чаще всего священную рощу Ваала и Астарты, находившуюся на вершине холма. В Вульгате этот термин передается как excelsus, то есть «высота», что мы видим и в современном синодальном переводе Библии. На церковнославянском мы встречаем слово «вама» («взыди предо мною въ вaму»). Святилища Яхве также иногда назывались «вама».
Самуил возводит Саула в святилище, чтобы посвятить его. И это посвящение, помазание на царство делает Саула «помазанником», то есть «мессией». Но в данном случае речь идет не о ритуале посвящения в Царя Мира и Императора, а о сакрализации монархической власти, в целом аналогичной другим народам Ханаана. Поэтому отсутствие ясного указания на то, кому именно посвящено «святилище на высоких» (βᾶμᾰ), позволяет предположить, что в данном случае речь идет о сакральной фигуре ханаанского круга.
Но в контексте еврейской традиции Саул отныне не просто сакральный властитель, но и пророк единого Бога.
Эта пророческая функция Царя Израиля снова возвращает сакральный культ в контекст монотеизма, но теперь уже речь идет об особой эпохе, названной эрой Царств, где вступает в силу иная онтология. Евреи отныне включаются в поле сакральной монархии, где монотеистическая миссия избранного народа, ранее препятствовавшая учреждению монархии в силу особенности своей политической теологии, помещается в новую политическую теологию, в новую интеллектуальную среду. Этот контекст отныне двойственный, как двойственна сама промежуточная онтология сакральной монархии. От царской власти евреи получат и самое лучшее (правление царя-пророка Давида, строительства Первого Храма и т. д.), и самое худшее – вплоть до уклонения в язычество, гибели обоих царств Израиля и Иудеи и попадания в Вавилонский плен.
Показательно, что Самуил после помазания Саула предрекает ему, что тот встретит «сонм пророков», спускающихся из святилища, и сам испытает на себе прямое прикосновение Божества. Самуил говорит Саулу:
После того ты придешь на холм Божий, где охранный отряд Филистимский; [там начальники Филистимские;] и когда войдешь там в город, встретишь сонм пророков, сходящих с высоты, и пред ними псалтирь и тимпан, и свирель и гусли, и они пророчествуют;
И найдет на тебя Дух Господень, и ты будешь пророчествовать с ними и сделаешься иным человеком.[287]287
Первая Книга Царств. Глава 10:5–6.
[Закрыть]καὶ μετὰ ταῦτα εἰσελεύσῃ εἰς τὸν βουνὸν τοῦ θεοῦ οὗ ἐστιν ἐκεῖ τὸ ἀνάστημα τῶν ἀλλοφύλων ἐκεῖ νασιβ ὁ ἀλλόφυλος καὶ ἔσται ὡς ἂν εἰσέλθητε ἐκεῖ εἰς τὴν πόλιν καὶ ἀπαντήσεις χορῷ προφητῶν καταβαινόντων ἐκ τῆς βαμα καὶ ἔμπροσθεν αὐτῶν νάβλα καὶ τύμπανον καὶ αὐλὸς καὶ κινύρα καὶ αὐτοὶ προφητεύοντες
καὶ ἐφαλεῖται ἐπὶ σὲ πνεῦμα κυρίου καὶ προφητεύσεις μετ’ αὐτῶν καὶ στραφήσῃ εἰς ἄνδρα ἄλλον.
Post haec venies in Gabaa Dei, ubi est statio Philisthinorum; et, cum ingressus fueris ibi urbem, obviam habebis gregem prophetarum descendentium de excelso et ante eos psalterium et tympanum et tibiam et citharam ipsosque prophetantes.
Et insiliet in te spiritus Domini, et prophetabis cum eis et mutaberis in virum alium.
Пророчество делает того, кто получает этот дар, «иным человеком» (‘īsh aher – 
).
Еще в большей мере, чем Саул, пророческий дар присущ Давиду, который представляет собой фигуру царя-пророка по преимуществу. Давид не только принимает участие в пророческой процессии при переносе Скинии, причем ведет себя во время нее так, как будто в него вселяется дух, но и составляет Псалтырь – совокупность песней, где он передает подчас чисто пророческие послания, переплетающиеся с откровенным изложением мыслей и переживаний смертного человека и великого царя. Давид, как и Саул, и даже намного более полно и глубинно, становится «иным человеком», так как пророческий дух качественно меняет его бытие изнутри, свидетельством чего и является Псалтырь.
И все же еврейское царство заключает в самом себе принципиальную двойственность. Это мы видим в том, что, с одной стороны, Саул спасает евреев от врагов – филистимлян и амалекитов, но, с другой стороны, он не подчиняется полностью воле Бога, высказанной Самуилом, и щадит часть войска амалекитов и их царя Агага, а также скот. Это существенная деталь: имущество побежденного врага (скот, а также женщины и дети), обычно составляющее добычу победивших, в ряде случаев признавались «херем» 
, сакральным, что означало подлежащим принесению в жертву Богу, то есть полному уничтожению. Саул нарушает это правило и оставляет в живых побежденных противников и захваченные стада, и именно это становится выражением его восстания против Бога, его возражения. В этот момент дает о себе знать двойственность, составляющая фундаментальный код моральной свобода Библии, но на сей раз эта двойственность не между царством и не-царством, а между благим царством и плохим царством, а значит, между праведным царем и неправедным.
Нарушая запрет Самуила, Саул переходит в категорию неправедного царя, и поэтому Самуил помазывает на царство другого царя – Давида, сына Иессея, который является праведным и благим. Но и в случае Давида, который считается архетипом царя-пророка (хотя и сам Саул, будучи помазанным на царство Самуилом, также принимает участие в ритуальной процессии пророков и сам пророчествует), двойственность, присущая самой природе царской власти, ее склонность к падению во грех, также дает о себе знать. Это проявлено в истории с Вирсавией, женой хеттеянина Урии, которого Давид отправляет на гибель, чтобы взять его жену себе. Сыном Вирсавии будет другой великий царь Израиля – Соломон. Позднее Давид раскаивается в своих поступках, и грех обмана, убийства и блудодеяния становится мотивом знаменитого 50-го Псалма.
Снова речь идет о зле 
, которое составляет сущность царской власти, но которое может быть преодолено и искуплено уклонением от греха идолопоклонства и мужественной защитой народа от внешних врагов. Позднее Давид совершает еще ряд дел, которые оказываются предосудительными в глазах Бога. Так, например, он проводит перепись населения вверенных ему территорий, что представляется навязыванием качественному бытию народа количественных рамок[289]289
Guénon R. Le Règne de la quantité et les signes des temps. P.:Gallimard, 1970.
[Закрыть].
Но пока в Израиле существует два царя, помазанных на царство, Саул и Давид, то гонения Саула на Давида и благородное поведение последнего истолковываются в рамках дуальности царства как противостояние возражения Богу (отступничество Саула) и согласия с Богом (праведность Давида). Это завершается гибелью Саула и окончательным воцарением Давида.
Царь Давид укрепляет Израиль как царство, объединив под своей властью все колена. При нем евреи завоевывают у иевусеев Иерусалим, расположенный в центре Иудеи, на границе между землями колена Вениаминова и колена Иудина. Давид торжественно перенес в Иерусалим Ковчег Завета, где поместил его в специально предназначенную для него Скинию. Таким образом, Ковчег Завета был перенесен в город, не принадлежавший ни одному из колен и бывший в личном владении царя. Этим жестом царь и пророк Давид превратил Иерусалим в общееврейскую святыню, вокруг которой концентрировалась религиозная жизнь всех двенадцати колен Израиля.
В Иерусалиме царь Давид купил у иевусея Аравны гору Мориа, где воздвиг жертвенник Богу Израиля. Согласно Библии, именно на этом месте (на горе Мориа) Авраам решил принести в жертву Исаака. На этом же месте – на горе Мориа – и возвел Храм сын Давида Соломон, третий еврейский царь. Иерусалимский Храм стал главной святыней иудеев в последующие периоды и местонахождением Ковчега Завета.
Библия повествует о том, как Давид побеждает все соседние народы Ханаана – сирийцев, моавитян, аммонитов, филистимлян, амаликитян, идумеев. Таким образом, царство Давида становится многоэтническим образованием, уже отдаленно напоминающим «Империю». Эта «Империя Давида» является парадигмой еврейской государственности: сложившаяся в эпоху Судей территориальная целостность оказывается под единоличной властью иудейского царя и достигает своего наибольшего предела, распространяя влияние Израиля на все окружающие его народы от Идумеи до Сирии. При этом в религиозном смысле Давид остается образцом верности единобожию, а в политическом создает систему, где еврейское ядро правит окружающими его народами, преображая землю Ханаана в обещанный еще Аврааму рай. Иерусалим становится центром этого еврейского рая, земли обетованной. Библия говорит:
Царь Давид продолжает линию праведников и добродетельных мужей – от Авеля, Сифа, Еноха и Ноя до Патриархов, Моисея, Исуса Навина и благочестивых Судей. Его псалмы, сложенные во славу Божию, становятся высшим проявлением человека верующего, предельным накалом благочестия, созерцания и духовного возвышения. Но в них также представлена и вся двойственность человека, его судьбы, и в том числе двойственность царской миссии. Давид описывает не только духовное возвышение, но и падение, не только восторг, но и отчаяние, не только уверенность, но и сомнение. Псалтырь, вероятно, самое человечное из всех религиозных произведений, в ней отражены одновременно и торжественность вертикальной вечности, и смятенное падение в телесность, изменчивость и хаос. При этом Псалмы царя-пророка Давида отражают напряженность внутренней борьбы, которая творится в душе самого Давида. Надежда и вера в Бога, в Единственного сопрягается с колоссальным напряжением человеческой воли, подверженной страстям, слабостям, увлечениям и переменам.
В Давиде и его царстве происходит переплавление зла, присущего царству как таковому, царству как нееврейской структуре, как субституту, в нечто противоположное – в онтологический институт благочестия и единобожия. И если в Сауле баланс двойственности склонился ко злу и греху, то в Давиде, напротив, восторжествовала благословенная сторона царства.
В царстве Давида соучаствуют не только евреи, но и покоренные ими народы, которые также получают свою долю в всеобщем имперском благоденствии.
Соломон: парадоксы ХрамаПреемником Давида в Израильском царстве становится его сын от Вирсавии Соломон. Он продолжает дело отца, укрепляет «еврейскую Империю» и осуществляет главное деяние, которое предопределит на долгие века структуру всей еврейской идентичности: строит Храм. Отныне Иерусалимский Храм становится главным святилищем евреев, полюсом, сочетающим в себе религию, самосознание народа и сакральность ханаанского пространства. Иерусалим превращается в центр земли обетованной, которая, в свою очередь, есть центр мира. А Храм есть центр Иерусалима. Поэтому Храм Соломонов, местонахождение Скинии Завета, мыслится отныне как синоним всего Израиля. Храм Соломонов представляет собой святыню, в которой сконцентрирована вся Вселенная.
В этом мы легко опознаем основные признаки имперской онтологии:
• священный Царь, мудрец и пророк;
• множество народов, объединенных под его властью;
• отождествление конкретной территории с Центром Мира;
• возведение в точке абсолютного центра сакрального объекта космического значения.
Важно, что Храм возводится именно царем и представляет собой кульминацию еврейской Империи. В еврейской религии с этого времени он играет роль главного духовного полюса.
В согласии с трехчастной картиной мира, в Иерусалиме находится вход на небо (Небесный Иерусалим) и спуск в шеол 
, ад, подземный мир. Вертикальная ось миропорядка проходит через Храм. Отсюда его значение для всей еврейской цивилизации, строящейся отныне вокруг Священного Писания (Торы) и Иерусалимского Храма.
Показательно, что для строительства Храма Соломон приглашает дружественного царя Тира (перехватившего в тот момент гегемонию над финикийскими городами у Сидона) Хирама Первого. Финикийцы не только снабжают израильтян строительными материалами, но и создают[291]291
Библия сообщает, что царь Тира послал в Иерусалим архитектора Хирама Абиффа.
[Закрыть] само сооружение по образцам храмов, посвящаемых финикийским богам – Элу, Ваалу, Мелькарту, а также богиням Астарте, Ашере и т. д.
Храм Соломонов воплощает в себе всю внутреннюю диалектику еврейской истории, соединяя прежние периоды (до установления царства) с последующими. Это значит, что в Храме отражено общесемитское культурное пространство, единое поле сиро-ханаанской цивилизации, которая была объединена в еврейской державе Саула, Давида и Соломона. И поэтому Храм является выражением этого ханаанского западносемитского универсализма. Но вместе с тем Храм воплощает в себе и единственность евреев как избранного народа, а соответственно и единственность культа служения единственному Богу. Здесь пересекаются, таким образом, два слоя еврейской идентичности, полнее всего выраженные в периоде царей:
• с одной стороны, исключительность евреев и их Бога (единственный народ и Единственный Бог).
• а с другой – интеграция всех семитских (и некоторых несемитских) народов, населяющих Ханаан.
В израильском царстве объединяется единственность, составляющая глубинную идентичность евреев, и единство, которое является чем-то прямо противоположным, поскольку предполагает не эксклюзию (исключение другого), но инклюзию (включение). Так двойственность еврейской культуры, начиная с эпохи Судей и до эпохи царей, приобрела новое выражение в царстве, Иерусалиме, и возведенном в самом его центре Храме как в сердце всего мира. Как и в «еврейскую Империю» уже при Давиде включаются ханаанские народы, отличные от евреев, так и в Храме Соломоновом создаются особые места для того, чтобы политеисты могли приносить там жертву своим богам, а архитекторами Храма выступают финикийцы, носители отнюдь не монотеистической традиции.
Более того, Соломон сам возводит алтари чужим богам, что в Библии описано как его уступки многочисленным женам и наложницам, взятым из числа различных покоренных и соседних народов.
И полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин, кроме дочери фараоновой, Моавитянок, Аммонитянок, Идумеянок, Сидонянок, Хеттеянок,
из тех народов, о которых Господь сказал сынам Израилевым: «не входите к ним, и они пусть не входят к вам, чтобы они не склонили сердца вашего к своим богам»; к ним прилепился Соломон любовью.
И было у него семьсот жен и триста наложниц; и развратили жены его сердце его.
Во время старости Соломона жены его склонили сердце его к иным богам, и сердце его не было
вполне предано Господу Богу своему, как сердце Давида, отца его.
И стал Соломон служить Астарте, божеству Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской.
И делал Соломон неугодное пред очами Господа и не вполне последовал Господу, как Давид, отец его.
Тогда построил Соломон капище Хамосу, мерзости Моавитской, на горе, которая пред Иерусалимом, и Молоху, мерзости Аммонитской.
Так сделал он для всех своих чужестранных жен, которые кадили и приносили жертвы своим богам.[292]292
Третья Книга Царств. Глава 11:1–8.
[Закрыть]καὶ ὁ βασιλεὺς Σαλωμων ἠ̃ν φιλογύναιος καὶ ἠ̃σαν αὐτω̨̃ ἄρχουσαι ἑπτακόσιαι καὶ παλλακαὶ τριακόσιαι καὶ ἔλαβεν γυναι̃κας ἀλλοτρίας καὶ τὴν θυγατέρα Φαραω Μωαβίτιδας Αμμανίτιδας Σύρας καὶ Ιδουμαίας Χετταίας καὶ Αμορραίας
ἐκ τω̃ν ἐθνω̃ν ὡ̃ν ἀπει̃πεν κύριος τοι̃ς υἱοι̃ς Ισραηλ οὐκ εἰσελεύσεσθε εἰς αὐτούς καὶ αὐτοὶ οὐκ εἰσελεύσονται εἰς ὑμα̃ς μὴ ἐκκλίνωσιν τὰς καρδίας ὑμω̃ν ὀπίσω εἰδώλων αὐτω̃ν εἰς αὐτοὺς ἐκολλήθη Σαλωμων του̃ ἀγαπη̃σαι
καὶ ἐγενήθη ἐν καιρω̨̃ γήρους Σαλωμων καὶ οὐκ ἠ̃ν ἡ καρδία αὐτου̃ τελεία μετὰ κυρίου θεου̃ αὐτου̃ καθὼς ἡ
καρδία Δαυιδ του̃ πατρὸς αὐτου̃ καὶ ἐξέκλιναν αἱ γυναι̃κες αἱ ἀλλότριαι τὴν καρδίαν αὐτου̃ ὀπίσω θεω̃ν αὐτω̃ν
τότε ὠ̨κοδόμησεν Σαλωμων ὑψηλὸν τω̨̃ Χαμως εἰδώλω̨ Μωαβ καὶ τω̨̃ βασιλει̃ αὐτω̃ν εἰδώλω̨ υἱω̃ν Αμμων
καὶ τη̨̃ ‘Αστάρτη̨ βδελύγματι Σιδωνίων
καὶ οὕτως ἐποίησεν πάσαις ται̃ς γυναιξὶν αὐτου̃ ται̃ς ἀλλοτρίαις ἐθυμίων καὶ ἔθυον τοι̃ς εἰδώλοις αὐτω̃ν
καὶ ἐποίησεν Σαλωμων τὸ πονηρὸν ἐνώπιον κυρίου οὐκ ἐπορεύθη ὀπίσω κυρίου ὡς Δαυιδ ὁ πατὴρ αὐτου̃
Rex autem Salomon amavit mulieres alienigenas multas, filiam quoque pharaonis et Moabitidas et Ammonitidas, Idumaeas et Sidonias et Hetthaeas,
de gentibus, super quibus dixit Dominus filiis Israel: “Non ingrediemini ad eas, neque de illis ingredientur ad vestras; certissime enim avertent corda vestra, ut sequamini deos earum ”. His itaque copulatus est Salomon amore;
fueruntque ei uxores quasi reginae septingentae et concubinae trecentae, et averterunt mulieres cor eius.
Cumque iam esset senex, depravatum est cor eius per mulieres, ut sequeretur deos alienos; nec erat cor eius
perfectum cum Domino Deo suo sicut cor David patris eius,
sed colebat Salomon Astharthen, deam Sidoniorum, et Melchom idolum Ammonitarum.
Fecitque Salomon quod non placuerat coram Domino et non adimplevit ut sequeretur Dominum sicut David pater eius.
Tunc aedificavit Salomon fanum Chamos idolo Moab in monte, qui est contra Ierusalem, et Melchom idolo filiorum Ammon;
atque in hunc modum fecit universis uxoribus suis alienigenis, quae adolebant et immolabant diis suis.
Это уклонение в сторону от чисто монотеистической еврейской идентичности в случае Соломона качественно отличается от предыдущих отступлений евреев в эпоху Судий. В предшествующие периоды вопрос ставился об отделении евреев от не-евреев Ханаана как народов и обществ, но после создания царства, еврейской Империи, эта дифференциация не могла быть проведена со всей строгостью, так как само царство было именно языческой (семитско-ханаанской) идеей, а под властью евреев в Израиле оказались многочисленные народы-политеисты, которые необходимо было интегрировать. Поэтому Соломон не просто уклоняется в язычество, но сама его Империя и даже высший центр монотеизма и еврейства в онтологическом измерении – Иерусалимский Храм – представляет собой неразделимое соединение того, что в строго еврейской идентичности должно было быть разделено. Поэтому отклонение от правильной (с монотеистической точки зрения) позиции в отношениях единственного народа с единственным Богом в этот период формулируется принципиально иначе, чем раньше, – как внутренняя проблема иудаизма. Чужое оказывается примешанным к евреям изнутри, что впервые проявляется в поклонении золотому тельцу в эпоху Моисея, но в эпоху царств приобретает ярко выраженный характер.
Когда евреи требовали себе у Самуила царя, они уже становились на путь принципиального компромисса с идентичностью, альтернативной им самим. И этот компромисс дал знать о себе в Сауле, в некотором смысле в Давиде (прелюбодеяние с Вирсавией) и, наконец, в Соломоне, то есть в трех великих царях единого Израиля. Пересечение единственности и единства и составляет сущность диалектики еврейской идентичности, где эпоха трех великих царей (когда Израиль был и единым, и единственным) делит собой два логических периода:
• до царства (где доминирует единственность);
• после царства, где единство начинает рушиться, вначале делясь на два (Иудею и Израиль), а затем переходя ко множественности, воплощенной в рассеянии.
Соломон находится в средней точке, в абсолютном центре еврейской истории, как кульминация и еврейской славы, и одновременно глубинного противоречия, сопряженного с самой политической теологией иудаизма, радикально отличного от имперской онтологии и традиций сакрального царства.
Разделение царства и его конецПосле смерти царя Соломона единое Израильское царство распадается на два:
• на Иудею на юге (земли колен Иуды и Вениамина);
• на Израиль на севере (территория проживания остальных десяти колен).
В этом распаде иудейская традиция видит гнев Яхве на Израиль за то, что Соломон пошел на уступки политеизму и стал строить жертвенники другим богам, подчиняясь давлению своих иноплеменных жен. Но если смотреть глубже, Бог мстит Израилю именно за царство, которое само по себе было отступлением от нормативной организации еврейского общества, намного более соответствующего патриархам, харизматическим вождям и пророкам эпохи Судей.
Прямым наследником Соломона, бывшего царем единого царства, был Ровоам. Он, однако, навлек на себя гнев многих колен Израилевых, которые, собравшись в Сихеме, восстали и решили отделиться. На стороне Ровоама оказалось только колено Иуды и половина колена Вениамина, образовавшие южное царство Иудею, столицей которого остался Иерусалим. Десять северных колен создали особое новое Израильское царство и избрали себе царем Иеровоама I. Основатель Израильского (северного) царства Иеровоам I восстановил святилища в Вефиле, заложенные патриархом Иаковом, и в Дане, превратив их в места поклонения и стремясь релятивизировать значение Иерусалимского Храма. В обоих храмах на севере (Дан) и на юге (Вефиль) он приказал установить статуи золотых тельцов, символизировавших Ваала. Таким образом, в случае северной половины бывшего единого царства мы видим прямое уклонение в политеизм и сдвиг чаши весов в сторону ханаанской – западносемитской – идентичности.
К Израильскому царству отошло девять колен – Завулон, Иссахар, Ашер, Неффалим, Дан, Манассия, Ефрем, Рувим и Гад. К ним же перешло значительное число потомков Левия, у которых, как у священнического сословия, своей земли не было.
Однако и цари Иудеи, сохранившие контроль над Иерусалимом и, соответственно, высшей святыней евреев – Иерусалимским Храмом, не воплощали в себе полностью праведную часть онтологии царства. Если некоторые из них, в частности Иезекия и Иосия, следовали за линией строгого монотеизма, то другие, например, сын Иезекии, Манассия или его внук Амон, напротив, повторяли логику царей Израиля и уклонялись в почитание Ваала и Астарты. Поэтому распад единого Израиля на две составляющие нельзя представить себе в виде разделения общей структуры на две противоположные части – «праведную» и «греховную». Раскол прошел изнутри всего израильского общества, и смешение охватило как север, так и юг некогда единой еврейской Империи.
Между царями Израиля и Иудеи, начиная с Ровоама и Иеровоама I, шли непрерывные войны, и это затрагивало религиозную сферу, так как для властителей Израиля было принципиально подорвать монополию Иудеи на владение главным священным центром всех евреев – Иерусалимским Храмом. Поэтому ханаанский политеизм и культ Ваала, но в сочетании с почитанием Яхве, стал своего рода израильским синкретизмом, противопоставленным более близкой к раннему монотеизму Иудеи. Хотя и там, как мы видели, при некоторых царях брала верх тяга к языческим практикам. Вместе с тем Израиль и Иудея подчас заключали между собой союзы для войны с общими врагами, хотя сплошь и рядом такие альянсы сменялись снова враждой и, напротив, заключением союзов с другими государствами Ханаана.
В конце VIII века до Р. Х. северное – Израильское – царство было завоевано царем Ассирии Саргоном II. Большая часть там проживавших евреев была насильно уведена в Ассирию и расселена в различных областях Междуречья. Так началось первое еврейское рассеяние (по-еврейски «галут», 
, по-гречески «диаспора», διασπορά).
Падение Северного царства и разрушение ассирийцами израильских храмов в Дане и Вефиле на некоторое время укрепили положение Иерусалимского Храма как главного сакрального центра для всех колен. В Иерусалим стали стекаться паломники из всего бывшего Израильского царства. Но вместе с тем и Иудея попала под власть ассирийцев и была вынуждена платить ассирийской Империи дань. Это еще более способствовало укреплению общесемитского политеизма, который был общим культурным знаменателем огромной ассирийской державы, распространившей свое влияние от самой Месопотамии до Египта.
Показательно, что всякий раз, когда Иудея укреплялась в своей политической самостоятельности, ее цари делали шаги в сторону восстановления монотеизма и проводили религиозные реформы, призванные заново утвердить классическую для евреев структуру соотношения единственного народа к единственному Богу.
Так, царь Иезекия одновременно и отказывается платить дань ассирийцам Саннехериба, и запрещает служение в Храме другим богам, кроме Яхве. Затем, правда, при его потомках, и самостоятельность Израиля ослабевает, и политеизм восстанавливает свои позиции. Ситуация повторяется позднее, когда, в свою очередь, слабнет Ассирийская Империя. При правнуке Иезекии, после двух царей-политеистов или, как минимум, не противившихся политеизму, к власти в Иудее приходит Иосия, возвращающийся к эксклюзивному почитанию Яхве. Им были отменены все политеистические (ханаанские) культы, разрушены алтари Ваала и Астарты в религиозных центрах северных колен, а Иерусалимский Храм окончательно превращен в главный и единственный религиозный полюс евреев. Иосия предписал обязательное чтение книг Ветхого Завета.
Иосия был последним еврейским царем, которому удалось не только укрепить самостоятельность Иудеи, но и захватить многие территории Израиля (включая Самарию, Галилею), а также закрепиться на некоторых филистимлянских землях. При нем евреи почти полностью восстановили единое царство, напоминающее Израиль первых трех царей до распада на север и юг. И вместе с этим народ снова обратился к единственному Богу. Это был исторический момент, когда евреи были не только единым и независимым политическим целым, царством под властью единого правителя, но и контролировали значительную территорию Ханаана, по крайней мере, всю его сердцевину, и исповедовали религию, соответствующую критериям исключительности и предельного дистанцирования от верований и культов окружающих народов.
Следующие правители, Иоахаз и Иоаким, были зависимы от египтян. И наконец, царский период еврейской истории окончательно завершается вторжением Нововавилонского царя Навуходоносора II, который был вторым правителем следующей за ассирийской месопотамской Империи – Первого Вселенского Царства. Евреи Израиля были уведены в плен еще раньше в ходе ассирийских завоеваний, а теперь халдейский правитель, разбивший Иудею, захватил Иерусалим и увел в плен значительную часть жителей Иудеи.
На этом завершается история независимых еврейских царей. Евреи еще попытались восстать против халдеев, но были побеждены, и сын Иоакима Иехония сдал вавилонянам Иерусалим, после чего был выслан Навуходоносором в Вавилон. Последним же царем стал дядя Иехонии Седекия. Во время его правления иудеи еще раз попытались поднять восстание против вавилонян, но в июле 586 года до Р.Х Навуходоносор II снова подавил его и уничтожил Иерусалим. После взятия Иерусалима Храм Соломона был полностью разрушен.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
