Текст книги "Насилие.ру"

Движение люберов

Когда мне было 15 лет, я познакомился с девочкой, которая мне очень понравилась. Настолько, что я попытался с ней замутить. Оказалось, девочка живет в городе Люберцы. Мои знакомые, узнавая об этом, делали круглые глаза и говорили: «Бля, Саня, там опасно. Стремно будет ее провожать…».

Это было в середине 90-х, когда любера уже исчезли как явление, но, тем не менее, их слава продолжала и продолжает жить и по сей день…

«Гражданская Оборона»

Эй, брат любер

 
Мы не любим загадывать загадок,
от этих загадок один беспорядок.
А если кто-то одет не по форме,
бей его по роже – все будет в норме!
Эй, брат любер, где твой кастет?
 
 
Уж мы-то знаем, что нужно народу —
ишь ублюдки, почуяли свободу!
А ведь было же время в старухе Европе —
всех анархистов били по жопе!!!
Эй, брат любер, где твой кастет?
 
 
Мы родились и выросли в Люберцах,
в центре культуристической силы!
И мы верим: мечта наша сбудется —
станут Люберцы центром России!!!
 
 
Эй, брат любер, где твой кастет?
Любер, любер, любер, любер, аллес…
 

Движение «люберов» примечательно уже тем, что оно является «чисто русским». Появилось оно в городе Люберцы Московской области в начале 1986 года. Пошумели ребята недолго – года два, но нашумели изрядно по всему СССР. Призрак грозных качков в клетчатых штанах, наводящих «порядок» на московских улицах запомнился надолго…

Откуда пошли любера?

В Люберцах издавна почиталась тяжелая атлетика. В городе работала школа культуризма, существовали специализированные детско-юношеские школы. Логично, что увлеченные «железом» подростки оборудовали свои собственные залы в доступных местах, и это всячески поддерживалось молодежными организациями: как же, спорт все-таки, не клей пацаны в подвалах нюхают! Первые самодеятельные «качалки» были организованы еще в 1976-77. Кто начинал качаться, как правило, бросали пить и курить. Хотя никто за этим не следил и не принуждал, все держалось только на самосознании и стремлении поэффективнее «раскачаться». О наркоте и говорить нечего (да и не было её тогда фактически). Но многие развязали уже потом, когда по уши сидели в криминале. И путь к водке, шмали, коксу и героину занимал иногда меньше полугода.

Были еще в 1983-84 годах такие банды – «моталки», состоявшие из казанской гопоты (это питерский, кстати говоря, термин). Приезжали они и в Белокаменную на гастрольный гоп-стоп. Грабили хорошо одетых аборигенов, куртки тырили, шапки, обувь – и вечером того же дня уезжали обратно. В начале 70-х тем же самым занималась и подмосковная шпана, люберецкая в том числе, но до 1986 года это были просто цветочки – так, мелкая уголовка…

Против «фашистов»

Ходило такое предположение, что якобы движение «люберов» было инициировано «сверху», слишком уж быстро и как бы ниоткуда оно возникло и со скоростью звука распространилось по стране. Вранье и провокация. Просто очень удачно легли карты: перестройку объявили, пошло ослабление властей, начался расцвет неформальных движений всех видов. Вместе с панками, металлистами вылезли на свет и люберы.

Конкретно неформалов бить начали не сразу. На ранних этапах шли просто обычные дискотечные разборки между собой, драки район на район. В начале 80-х такие махачи стали обыденным явлением по всей стране, даже в новых районах относительно благополучной Москвы.

Потом – выезды на чужие территории. Махались с ребятами из соседних городов. С подольскими, например. Потом уже стали шуметь и в столице.

Начали, чтоб далеко не ходить, с территории Трех вокзалов – ведь там конечная остановка люберецких электричек. Эта линия и стала фронтовой: любера частенько высаживались на Электрозаводской, ходили на Бауманскую – все ведь рядом! Понемногу «в гости» ездить перестали: слишком стало опасно. Тут-то и обратили внимание на неформалов – ведь до знаменитого XXVII Съезда КПСС, на котором объявили «Перестройку», их в стране практически не было. Потом просто шляться по улицам стало лениво, подошли к вопросу более основательно: собирались душевной компанией (человек в 30-100) и подруливали к какому-нибудь неформальному мероприятию, заставая врасплох тусующихся.

И ведь изначально большинство люберов «второй волны» (то есть волны середины 80-х, которая и прославила движение) искренне считало себя патриотами, чистильщиками (типа сегодняшних скинов). То есть гоп-стопом не занимались, простых пацанов, выглядящих «как все», не трогали. Ездили драться «за идею». Но это, как правило, быстро проходило, те, кто постарше – или кто поднабрался опыта, – уже смекнули, что на этом можно хорошо заработать. И уже к осени 1987-го – а это был расцвет движения – возвращавшиеся «с ходки» любера просто сумками везли домой трофеи.

А сперва очень многие любера искренне считали, что помогают очищать Родину от «мрази, попавшей под тлетворное влияние зарубежной идеологии». Тогда всех неформалов считали, мягко говоря, чудаками на букву «м». Металлистов, например. В этом немалую роль сыграла неуклюжая пропаганда комсомольских идеологов. Безобидная хард-поп-группа «KISS» с их песенками про любовь считалась чуть ли не нацистской агитбригадой (потому что они использовали две рунические S в «фирменном» написании, что наталкивало на мысль об СС). Ну, в итоге все поклонники heavy metal – т. е. «предатели Родины, сторонники фашистских идей» – попали под раздачу люберам. «Смерть фашизму»…

Особенно серьезные столкновения происходили летом 1986 года в районах парка Сокольники и ЦПКиО им. Горького. Это было время, когда уже и советским музыкантам разрешили играть модный в то время хэви-металл (тогда появились «Ария», «Черный Кофе», «Коррозия Металла», «Шах», «Кросс»). Мутили сборные концерты на открытых площадках Сокольников и в Зеленом театре ЦПКиО. А любера специально приезжали организованными группами к окончанию действа, чтобы устроить жестокое побоище.

Менты подваливали, как правило, к шапочному разбору, чтобы повинтить не успевших смыться металлистов по «буханкам». А люберов практически не забирали. Только после нескольких смертельных исходов драк милиция все-таки зачесалась и стала блокировать люберов еще на высадках – в Выхино или на вокзале. Но вяловато и не очень успешно… По легенде, московские металлисты даже предъявили в итоге ультиматум московской милиции, в котором просили либо не мешать побоищам, либо хотя бы винтить всех по-честному, одинаково. Говорят, сработало…

Родоначальники гоп-стопа

Трофеи, снимаемые с неформалов, имели большое значение. Они все были самодельные, и их можно было выгодно продать. Стоит отметить, что во время расцвета движения «люберов» ничего из неформальской атрибутики в стране не производилось и не продавалось.

Начали с атрибутики, потом стали снимать куртки. Затем перешли на снимание обуви (тогда очень были модными и дефицитными кроссовки), маек, джинсов. Отбирали деньги, снимали сережки… Началась эпоха гоп-стопа.

«Мама, я любера люблю! – пел тогда Шевчук. – Он не нюхает клей, он не курит траву, он отделает любого теоретика кун-фу. Каждый день из Москвы он мне привозит трофей: скальпы вражеских панков, амулеты хиппей. Мама! Я любера люблю!»

Любер + мусор = …

Милиция к люберам, в общем-то, благоволила – особенно на первых порах, весной 1986-го. К тому же менты сами довольно серьезно прессовали неформалов. Пройтись по городу в прикиде неформала было нереально – человек с хаером, железом на шее, в майке «Iron Maiden» или с ирокезом сразу становился мишенью первой же встречной компании шпаны либо его забирали в отделение милиции.

Выходит, что в этом смысле любера фактически выполняли за ментов их работу. И вполне логично, что милиционеры восьмидесятых – последователи бравых оперативников прошлого – скорее поддерживали люберов, чем осуждали их.

Только после того, как возмущенная общественность забеспокоилась всерьез (было несколько смертельных случаев и громких грабежей), менты изменили свое отношение к люберам.

А я милого узнаю по походке…

На заре движения (в конце 70-х) любера носили спортивные штаны на подтяжках, футболки и кеды или домашние тапочки… Короче, шлялись в одежде для спортзала. Так ходили и по люберецким кабакам, так стали и в Москву ездить – для начала в «Метелицу». Было такое легендарное заведение на Калининском проспекте, теперь это казино на Новом Арбате. К середине 80-х форма стала презентабельнее: появились широкие штаны в крупную клетку и кепочки-малокозырочки.

Одним из принципиальных символов на раннем этапе для люберов были нагрудные значки с изображением Ленина. Это, ясен пень, был элемент маскировки. Такой значок сильно деморализовывал врагов: неформалов – потому что они привыкли считать соответствующую атрибутику символом государственности и его слуг. Терялись… Менты путались по той же причине. И на каком-то этапе из-за этих значков патрульные милиционеры принимали люберов за комсомольских дружинников.

Устроив несколько раз побоища в кафе и барах, любера создали некоторым из них крайне дурную репутацию. Многие местные стали бояться ходить в заведения. Фактически «люберскими» стали московские кафе «Времена года», «Витязь», «Глория»… (как в наше время никто из нормальных людей не сунется в «бандитскую» точку). В самих Люберцах пацаны отвисали в безалкогольном (тогда как раз шла борьба с алкоголизмом) кафе «Славянка». На дискотеки там набивалось по сто-двести качков. Разогревшись, многие из них рулили в Москву, останавливая порой рейсовые автобусы, выгоняя пассажиров и принуждая водилу везти их в город.

Вспоминает один из cпартаковских фанатов ОМ:

Расскажу я вам сегодня про люберов и наших с ними пересечениях. Банда у них была огромная. Представьте город и окрестности, напичканные качалками в каждой подворотне! Мода была своя – однотонные, также и полосатые, реже клетчатые, широкие штаны, кепки, как у рабочих лондонских доков, рубашки цветные, иногда – олимпийки(!), майки с огромным вырезом на шее. Если учесть, что влияния Запада не было вовсе (домашнее видео только пробивало себе дорогу), то движение можно считать уникальным. Что было до этого? Фанаты и металлисты. Последние расплодились в 84 году, когда репрессии на стадионах вызвали отток молодежи с трибун. Я помню времена, когда Спартак собирал в Лужниках на матче первенства всего 1000 зрителей! Концерты металлистов проходили с большим размахом, а рост наших доморощенных групп данного направления способствовал росту соответствующей аудитории. Раз появились волосатые, обвешанные цепями металлисты, то неминуемо, по закону жанра, должны были появиться их оппоненты. И через год таковые были, как гоблины и орки, выращены в подвалах подмосковных Люберец. Но если рокеры, фаны и, наконец, металлисты достаточно демократические движения, с определенным стилем внутри самих себя, но без каких-либо определенных требований к одежде, прическе, поведению, стилю общения других людей, то вновь родившееся течение «люберы» было очень консервативно и эгоистично. Они не признавали длинный хаер, кожаные куртки, деним, пирсинг, любую атрибутику, западную культуру и, в общем, всякое идолопоклонничество. Такая псевдопатриотическая идеология могла бы распространиться по России, не будь столь агрессивной и нелепой. Вдобавок ко всему, у групп качков не было четкого единого руководства, слаженности действий и смышленых лидеров. Все были похожи, равны и ориентировались больше на эту сиюминутную моду, а не на идею. Акции показательных стрижек и избиений неформалов, продемонстрированные в «Арлекино», срисованы с «люберских». Однако сила никогда не побеждала разум, и никогда ей его не победить.

Почему мы не участвовали в разборках с «люберами»? Во-первых потому, что нас не считали врагами (да и в то время фанатов то было очень мало), во-вторых многие из Люберец сами болели за Спартак и за футбол, в-третьих фанатов «любера» уважали больше чем металлистов и панков (для них спорт был свят, и как бы для нас тоже).

Случай в парке

Местом дислокации в столице «любера» выбрали ЦПКиО. Понятно почему. Здесь и себя можно показать, и приключений найти массу. К середине 86 года «любера» достигли пика «активити» и по-прежнему были опасны. Встречи с ними не сулили ничего хорошего любым молодым людям.

В том же году, на одном из матчей познакомились мы с бритишами, фанатами «Челси». Они работали тут, что-то комъюникейтили. Мы часто встречались, ходили на соккер. Один раз даже я товарищеский матч Спартак-Челси организовал. Разумеется, мы выиграли 10:6. Вот, поехали мы с ними как-то перед матчем дерби с Динамо пить пиво в Парк Горького. Оттуда потом через мост было легко попасть в Лужу. Взяли пару-тройку ящиков «Ячменного Колоса» в кафе, отошли вглубь парка, ближе к Нескучному саду. Нас было чел 10, из них две девчонки-англичанки. Отдыхаем. Вдруг смотрю на дорогу: идут. Неисчислимо! Красные штаны. Два раза «КУ». Подходят и спрашивают: «Вы кто и что тут делаете?». Все такие круглые, лысые, плечистые, трезвые. Окружили тройным кольцом. А надо сказать, мы так уже захмелели, кто стоит, кто на траве лежит. Серега Н. говорит: «Мы пиво пьем и никого не трогаем». И добавляет: «Пока». Я, видя обработку полученной информации их некачественными мозговыми процессорами, совсем добиваю: «У нас все мероприятия еще впереди». Тут они переглядываются и спрашивают: «Какие мероприятия? Концерт?». «Какой еще „концерт“, – отвечаю, – футбол, дядя, „Спартак“ – „Динамо“! А мы – фанаты». Достаю из рюкзака полосатую розетку и верчу у носа любопытного «любера». Он отошел, что-то перетер с друзьями.

Те ему закивали, подтверждая, что, дескать, точно, футбол сегодня имеется. Тут Джон, «один из…», спрашивает на своем талмудском: «Who are them?». Главный сразу заинтересовался: «А что это за перцы? Американцы?». «Нет, это „хедхантерс“, – делаю ремарку, – фанаты „Челси“. Англичане, то бишь. Не слышали о таких? Вся Европа знает». Чел явно не слышал, но английский язык коробил ему душу. Он еще спросил что-то про наших друзей и, видимо подумав, что «охотники за головами» чем-то им родственные натуры, свистнул, и все его бойцы так же внезапно убрались, как и появились. Все посчитали такой исход нашей победой и славой фанатизма. Видя некий испуг и в тоже время любопытство на бледных лицах выходцев из туманного Альбиона, я предложил взять еще пенящегося янтарного напитка. Взяли еще. Бриты, до этого не особо доверявшие свои прогиннессенные желудки нашему «Колосу», теперь вкачивали его вовнутрь более уверенно. Обсуждая как мы ловко отшили лошковых «люберов», и, объясняя «отсталым» бритишам кто это такие, отдыхаем дальше.

Глядь, с другой стороны к нашей поляне подтягивается такое же неисчислимое войско, только закованное в кожу и металл. В руках у многих колья. Впереди шли хорошо прикинутые люди, явно выделяющиеся на фоне основной массы. То были рокеры «Хирурга», впоследствии «Ночные Волки». Они подошли к нам и в отличие от предшественников не стали задавать вопросов кто мы, а сразу спросили: «Люберов не видели?». Говорим, что десять минут назад подходили какие-то инопланетяне в клоунских штанах и вырубленные как языческие исполины, может быть «любера» и есть. Оказывается, сегодня металлический концерт в «Зеленом Театре» и мы, жалкие ламеры, разместились на том самом «Куликовом поле», где руководителями сих двух чудных концессий была забита «стрела». Побросав, или вернее передав в наследство всю пустую тару металлюгам, мы побрели к южному выходу. Тут из леска, что на пригорке над набережной, как в последнем «Властелине Колец», с дикими воплями армия «люберов» обрушивается на оппонентов. Вау! Во время прочувствовать ситуацию и покинуть дурное место – это тоже искусство! На лужайке, где мы только что мирно бухали и тихо беседовали, сейчас шел бой! Это было так неожиданно и трудно осмыслимо, что должно было пройти некоторое время, чтобы народ мог прийти в себя. На встречу нам бежали еще какие-то отряды в черных майках, но они не в силах были соревноваться в скорости с милицейскими газиками, которые как муравьи на сахар устремились отовсюду к району боевых действий.

Англичане от такого расклада были на гране оргазма. Мы же понимали, что чуть не попали в хороший переплет.

Почему люберы заполонили страну так быстро? Основную рекламу движению сделала массовая пресса. Большая часть участников люберского движения вообще узнала о существовании люберов как таковых из газеты. Легендарный номер «Собеседника» (приложение к газете «Комсомольская правда»), прославивший люберов на весь СССР: № 7, февраль 1987 года. Александр Куприянов, написавший ту самую статью («Люберцы без фонарей, или пасынки столицы»), еще тогда сделал верный вывод:

«Люберы – разрозненные группы подмосковных подростков, переливающиеся друг в друга, как вода в сообщающихся сосудах. Снимает их милиция с платформы – они едут в Москву на автобусе. Выгоняют их из „Диалога“ – они появляются во „Временах года“… приезжают в Москву, чтобы „весело провести время“. Выпить в кафе, поддать жару металлистам, „снять“ симпатичных девчонок на дискотеке… оравой влететь на станцию метро, скандируя: „Люберцы – центр России!“ Вот уже и покатился слух о „мощной организации“…»

Эпилог

В общем, схема вырисовывается банальная, как у всех: жила себе отчаянная и неприкаянная шпана, прессовала друг друга на танцульках, ходила на гоп-стоп, ездила полировать крупорушки пацанам из соседних районов. Кто-то садился, кто-то брался за ум, короче, шло обычное полууголовное мутилово. Потом нагрянула перестройка, и гопники нашли более удобную мишень – прессовать неформалов стало выгоднее и в экономическом, и идеологическом смыслах. Тем более что родная милиция, до того шугавшая шпану, новому уклону попустительствовала. Около года движуха шла незамеченной. Потом, при помощи властей или без присутствия оной, быть любером стало модно. И мода эта очень быстро распространилась по всему Подмосковью (под люберов начали работать команды из Долгопрудного, Красногорска, Электроуглей, Раменского, даже из Зеленограда), а далее – и по всей стране. Обалдевшие от безделья гопники самых отдаленных уголков СССР, «получив инструкцию к действию», стали ездить в региональные культурные центры, чтобы намять бока местным неформалам и поживиться за их счет. Свои «любера» – это имя быстро стало нарицательным, – появились на Украине, в Сибири, Прибалтике, Белоруссии…

Огромное количество шпаны, не примкнувшей к какой-нибудь неформальной группе, узнали о том, кем они теперь могут стать. То есть парни, которым не нравилась музыка, не нравилось читать и думать, которые подыхали от скуки и бесцельности своей жизни, – они увидели в этом для себя выход. «Люберизм» стал неформальным объединением для «формалов», и в этом и заключается парадокс.

Уже к середине 1987 года идея, объединившая хулиганистых качков, слегка выдохлась. А еще спустя год, когда более старшие и хищные бойцы поняли, что у них есть сеть объединенных по территориальным признакам боевых групп, имеющих конспиративный и «военный» опыт, ситуация стремительно изменилась.

Российский бандитизм уже поднимал голову, и очень скоро наиболее активные любера оказались «прикручены» к той или иной банде… Ну а потом на сцене появилось оружие. За ним, естественно, серьезные дела: рэкет, вымогательства, грабежи. Разборки из-за контроля территорий. Похищения. Пытки. Убийства. Наступали 90-е…

И для тех люберов, кто не вышел из дела к началу девяностых и активно включился в новую фазу движухи, шансов дожить до нашего времени было немного.

Что еще? По последним данным, в Подмосковье ещё не сгинули отголоски движения люберов, но о них знают только жители непосредственно города Люберцы и прилегающего к нему района. А неформальных движений – тех, с кем любера «боролись», – стало только больше, и они ещё разнообразнее и многочисленнее.

Впрочем, количество ещё не качество…

Любера в искусстве

Тема люберов нашла свое отражение как в городских легендах, так и в серьезном искусстве. Давным-давно существовала «Легенда о Клетчатой Электричке». Вкратце тема сводится вот к чему. В конце 80-х существовала популярная городская легенда (т. е. правдоподобная история, которую все рассказывают как случившуюся с другом-знакомым или близким родственником) про голливудский блокбастер «Клетчатая электричка». Это, якобы, был боевик про противостояние молодежных группировок в СССР, снятый на волне всемирного интереса к Gorby и perestroyke. Почти как в «Арлекино», там действовали две банды – столичных металлистов и подмосковных гопников-люберов. Но суть в том, что главного металлюгу играл Сталлоне, а главного любера, естественно, Шварценеггер. Разборки, а за ними и финальная драка происходили в электричке, отправлявшейся (соответственно) с Курского вокзала и прозванной ментами из-за набитости одетыми «по форме» люберами «клетчатой». Очевидец встречал нескольких человек, с пеной у рта доказывавших, что они лично видели году в 88-м тряпочную копию этой кассеты. А кое-кто даже клялся, что это самый захватывающий боевик, который он видел в жизни, а Слай и Шварц сыграли там роли, сравнимые с «Рэмбо» и «Коммандо»…

Эхо люберецкого движения долетело и до деятелей искусства: прибалтийской модификации «люберизма» посвящен фильм «Меня зовут Арлекино» (1988), более поздней шовинистической ветви – «Луна-Парк» (1992). Песни на люберскую тематику (или с их упоминанием) написали «Мистер Твистер», «ДДТ», «Гражданская оборона». А группа «Любэ» вообще начала с эксплуатации этого смыслового пласта, недаром в самом первом их альбоме были песенки и про «Клетки» (это о штанах), и, собственно, про Люберцы («Люберцы»). А на концертах первый гитарист группы щеголял в откровенно «люберской» униформе, включая кепочку-малокозырку (которая тоже не раз потом появлялась в песнях группы).