Текст книги "Кучер кабриолета"

«Вот тут, на третьем этаже, там, где горит свет и какая-то тень виднеется за занавеской».

«Идем же, идем!»

Несчастный человек! Он был белее полотна. Я взял старика под руку и почувствовал, как сильно бьется его сердце.

«А что, если я найду ее бездыханной?» – проговорил он, смотря на меня безумным взглядом.

В тот же миг двумя этажами выше распахнулась дверь квартиры г-на Эжена, и мы услышали женский голос:

«Отец! отец!»

«Это она, это ее голос!» – вскричал капитан.

И старик, который за секунду перед тем дрожал всем телом, взлетел по лестнице, словно юноша, вбежал в спальню, ни с кем не здороваясь, и, плача, бросился к кровати дочери.

«Мария, дорогое дитя, любимая девочка моя!» – твердил он.

Когда я вошел, трудно было не растрогаться, видя их в объятиях друг друга. Старик прижимался своей львиной головой с большущими усами к личику дочери, сиделка плакала, г-н Эжен плакал, я тоже заплакал, словом, настоящий потоп.

Хозяин говорит сиделке и мне:

«Надо оставить их вдвоем».

Мы выходим все трое. Г-н Эжен берет меня за руку и говорит:

«Подожди Альфреда де Линара – он скоро вернется с бала – и попроси его зайти ко мне».

Я занимаю наблюдательный пост на лестнице и думаю: «Ну, приятель, ты за все получишь сполна».

По прошествии четверти часа слышу «траля-ля, траля-ля!» Это он поднимается по лестнице, что-то напевая. Я вежливо обращаюсь к нему:

«Мой барин просит вас на два слова».

«Разве твой барин не может подождать до завтра?» – возражает он насмешливо.

«Видно, не может, раз он просит вас зайти немедленно».

«Хорошо. Где он?»

«Я здесь, – говорит г-н Эжен, услышавший наш разговор. – Не будете ли вы так добры, сударь, войти в эту комнату?»

И он указывает на дверь комнаты, где находится мадемуазель Мария. Я ничего не мог понять.

Я отворяю дверь. Капитан направляется в соседнюю комнату, делая мне знак не вводить гостя, пока он не спрячется. Как только старик скрылся, я говорю:

«Входите, господа».

Мой хозяин вталкивает г-на Альфреда в спальню, затворяет за ним дверь, и мы остаемся в коридоре. Я слышу дрожащий голос: «Альфред!» – и другой удивленный голос, вопрошающий: «Как, Мария, вы здесь?»

«Господин Альфред – отец ребенка?» – спрашиваю я у хозяина.

«Да, – отвечает он. – Давай постоим здесь и послушаем».

Сперва до нас доносился только невнятный голос мадемуазель Марии, которая, казалось, о чем-то просила г-на Альфреда. Это продолжалось довольно долго. В конце концов мы услышали мужской голос.

«Нет, Мария, – говорил он, – это невозможно. Вы с ума сошли. Я не властен жениться на вас: я завишу от своей семьи, и она не потерпела бы этого брака. Но я богат, и если деньги…»

При этих словах в комнате началось что-то невообразимое. Капитан даже не дал себе труда отворить дверь комнатки, где он прятался, а высадил ее ударом ноги. Мадемуазель Мария вскрикнула, капитан выругался, да так громко, что зазвенели стекла.

«Идем», – сказал мне хозяин.

Мы подоспели вовремя.

Капитан Дюмон повалил г-на Альфреда и придавив его коленом, собирался свернуть ему голову, словно какому-нибудь куренку. Мой хозяин разнял их.

Господин Альфред встал на ноги; он был бледен, взгляд неподвижен, зубы крепко сжаты. Он не удостоил ни одним взглядом мадемуазель Марию, по-прежнему лежавшую без чувств, а подошел к моему хозяину, который ожидал его, скрестив на груди руки.

«Эжен, – сказал он, – я не знал, что у вас не квартира, а разбойничий притон. Теперь я приду к вам не иначе, как с пистолетом в каждой руке, слышите?»

«Именно так я и надеюсь вас видеть, – ответил мой хозяин, – ведь если вы явитесь как гость, я тут же выгоню вас».

«Капитан, – обратился господин Альфред к отцу Марии, – не забудьте, что я также и ваш должник».

«И этот долг вы немедленно уплатите мне, – сказал капитан, – ибо я вас не покину».

«Будь по-вашему».

«Заря уже занимается, – заметил господин Дюмон. – Ступайте за оружием».

«У меня имеются и шпаги, и пистолеты», – заметил мой хозяин.

«Встретимся через час в Булонском лесу, у ворот Майо», – сказал господин Альфред.

«Да, ровно через час, – ответил разом мой хозяин и капитан. – Ступайте за свидетелями».

Господин Альфред вышел.

Капитан склонился над кроватью дочери. Г-н Эжен хотел было позвать сиделку, чтобы привести в чувство мадемуазель Марию.

«Нет, нет, – воскликнул отец, – пусть лучше ничего не знает. Мария, мое дорогое дитя, прощай! Если я буду убит, вы отомстите за меня, не так ли, господин Эжен? И не покинете сиротки?»

«Клянусь в этом жизнью вашей дочери, – ответил мой хозяин, бросаясь в объятия несчастного отца. – Кантийон, сходи за извозчиком».

«Слушаюсь, сударь. А я поеду с вами?»

«Да, поедешь».

Еще раз поцеловав дочь, капитан позвал сиделку. «Прошу вас, приведите ее в чувство, а если она спросит, где я, скажите, что я скоро вернусь. А теперь едемте, мой юный друг».

И оба прошли в кабинет г-на Эжена. Когда я вернулся с извозчиком, они ждали меня внизу. Капитан засунул пистолеты к себе в карманы, г-н Эжен нес под плащом шпаги.

«Извозчик, в Булонский лес!»

«Если меня убьют, – проговорил капитан, – передайте это обручальное кольцо моей несчастной Марии: оно принадлежало ее матери, достойнейшей женщине, которую призвал к себе Господь Бог. Надеюсь, что там, на небе, больше справедливости, чем в нашей земной юдоли. Распорядитесь, кроме того, мой юный друг, чтобы меня похоронили при шпаге и с моим боевым крестом. У меня нет друзей, кроме вас, нет родственников, кроме дочери. Таким образом, за моим гробом пойдете только вы двое – больше никого не будет».

«Зачем такие мрачные мысли, капитан? Они не к лицу отставному военному».

Капитан грустно улыбнулся.

«Жизнь плохо сложилась для меня после тысяча восемьсот пятнадцатого года, господин Эжен. А раз вы обещали оберегать мою дочь, я спокоен: для нее лучше иметь молодого и богатого покровителя, чем старого и нищего отца».

Капитан умолк, г-н Эжен не посмел ему возражать, и старик ничего больше не сказал до самого места дуэли.

Какой-то кабриолет следовал за нами. Когда он остановился, из него вышел г-н Альфред в сопровождении двух свидетелей. Один из них приблизился к нам.

«Какое оружие выбрал капитан?»

«Пистолеты», – ответил старик.

«Оставайся в карете, жди меня и охраняй шпаги», – сказал мне хозяин.

И тут же пятеро углубились в лес.

Не прошло и десяти минут, как раздались два выстрела. Я подскочил на месте, словно не ожидал этого. Все было кончено для одного из противников, ибо в последующие десять минут выстрелы не возобновились.

Я забился в уголок кареты, боясь выглянуть наружу. Дверца неожиданно распахнулась.

«Кантийон, где шпаги?» – спросил меня хозяин.

Я подал ему оружие. Он протянул руку: на его пальце блеснуло кольцо капитана.

«А… а что… отец мадемуазель Марии?» – пробормотал я.

«Убит!»

«Так значит, эти шпаги?..»

«Для меня».

«Во имя Бога, дозвольте мне сопровождать вас».

«Идем, если хочешь».

Я соскочил с извозчика. Сердце у меня так сжалось от страха, что стало меньше горчичного зерна, а сам я дрожал как в лихорадке. Хозяин мой вошел в лес, я последовал за ним.

Едва мы сделали десять шагов, как увидели г-на Альфреда: он стоял со своими свидетелями и что-то говорил им, смеясь.

«Осторожнее», – крикнул хозяин, толкнув меня в бок.

Я отскочил назад. В самом деле, я чуть было не наступил на тело капитана.

Господин Эжен бросил быстрый взгляд на труп и, подойдя к своему противнику и его свидетелям, положил обе шпаги на землю.

«Благоволите проверить, господа, – сказал он, – одинаковой ли они длины».

«Стало быть, вы не желаете откладывать поединок на завтра?» – спросил один из свидетелей.

«Ни в коем случае!»

«Будьте покойны, друзья, – проговорил г-н Альфред, – я нисколько не устал, но охотно выпил бы стакан воды».

«Кантийон, сходи за водой для господина Альфреда», – приказал мне хозяин.

Мне до смерти не хотелось уходить в такую минуту, но г-н Эжен повелительно махнул рукой, и я направился к ресторану, тому, что стоит у входа в лес, – мы были от него в каких-нибудь ста шагах. Я мигом воротился назад и подал стакан г-ну Альфреду, говоря про себя: «Чтоб ты подавился!» Он взял стакан, рука у него не дрожала, но я отметил, беря обратно пустой стакан, что на нем остались отметины, так сильно он закусил его край.

Бросив через плечо стакан, я подошел к хозяину и увидел, что за время моего отсутствия он успел подготовиться к поединку. На нем остались лишь штаны и рубашка, рукава которой он засучил выше локтя.

«Вы ничего не желаете наказать мне?» – спросил я, приближаясь к нему.

«Нет, – ответил он. – У меня нет ни отца, ни матери. В случае моей смерти…»

Он написал несколько слов на клочке бумаги.

«В случае моей смерти, ты отдашь эту записку Марии…»

Он опять взглянул на бездыханное тело капитана и, направляясь к своему противнику, проговорил:

«Ну что ж, приступим, господа».

«Но у вас нет свидетелей», – возразил г-н Альфред.

«Вы уступите мне одного из своих».

«Эрнест, перейдите на сторону господина Эжена».

Один свидетель приблизился к моему хозяину, другой взял оружие, поставил противников в четырех шагах друг от друга, вложил им в руки эфесы шпаг и отошел в сторону со словами:

«Начинайте, господа».

В тот же миг противники шагнули вперед, и клинки их скрестились у самых рукояток.

«Отойдите назад», – сказал мой хозяин.

«Не в моих правилах отступать», – ответил г-н Альфред.

«Хорошо».

Господин Эжен шагнул назад и встал в оборонительную позицию.

Я пережил страшные десять минут. Шпаги вились, как змеи, одна возле другой. Г-н Альфред наносил удары, а мой хозяин, следя глазами за его шпагой, парировал их с таким спокойствием, словно находился в фехтовальной школе. Я себя не помнил от гнева. Будь здесь слуга г-на Альфреда, я, кажется, задушил бы его.

Дуэль продолжалась. Г-н Альфред горько посмеивался, мой хозяин был холоден и спокоен.

«Ага!» – вскричал г-н Альфред.

Он ранил моего хозяина в руку: потекла кровь.

«Пустяки, – возразил г-н Эжен, – продолжим».

Пот лил с меня в три ручья.

Свидетели приблизились. Г-н Эжен махнул рукой, требуя, чтобы они отошли. Его противник воспользовался этим и сделал выпад; мой хозяин слишком поздно прибег к защите, и теперь кровь брызнула из его бедра. Я сел на траву: ноги не держали меня.

Господин Эжен был все так же холоден и спокоен; однако видно было, что он крепко сжал зубы. Пот крупными каплями стекал со лба его противника, который явно терял силу.

Мой хозяин шагнул вперед; его противник отступил.

«Я полагал, что вы никогда не отступаете», – проговорил господин Эжен.

Господин Альфред сделал ложный выпад; г-н Эжен парировал его удар с такой силой, что шпага противника взметнулась вверх, словно он отдавал честь. На мгновение грудь его осталась открытой, и клинок моего хозяина вошел в нее по самую рукоятку.

Господин Альфред вытянул вперед руки, выпустил оружие и продолжал стоять словно потому, что проткнувшая его насквозь шпага удерживала его в вертикальном положении.

Господин Эжен вытащил свою шпагу, и его недруг рухнул на землю.

«Можете подтвердить, что я вел себя как человек чести?» – спросил мой хозяин у свидетелей.

Они кивнули и нагнулись над г-ном Альфредом.

Хозяин подошел ко мне.

«Поезжай в Париж и привези ко мне нотариуса; я должен найти его по возвращении домой».

«Если вы стараетесь для господина Альфреда, – сказал я, – то напрасно утруждаете себя, он извивается, как уж на сковородке, и изо рта у него хлещет кровь, – а это дурной признак».

«Дело не в этом», – ответил он.

– Для чего же ему потребовался нотариус? – спросил я, прерывая Кантийона.

– А для того, чтобы жениться на девушке, – ответил он, – и признать ее ребенка.

– И господин Эжен сделал это?

– Сделал, сударь, и не моргнув глазом.

И Кантийон продолжал свой рассказ:

«Мы с женой скоро отправимся путешествовать, – сказал мне г-н Эжен. – Я очень бы хотел, чтобы ты остался у меня, но, видишь ли, Марии было бы тяжело постоянно встречаться с тобой. Вот, возьми эти деньги, здесь тысяча франков. Кроме того, я дарю тебе кабриолет с лошадью. Поступи с ними, как тебе заблагорассудится. А если ты будешь нуждаться в помощи, обещай, что обратишься только ко мне – ни к кому другому».

И так как у меня было все необходимое, чтобы завести собственное дело, я стал возить седоков.

– Вот моя история, хозяин. Куда теперь поедем?

– Ко мне домой: я закончу визиты в следующий раз.

Я вернулся к себе и записал историю Кантийона так, как он мне ее рассказал.