Текст книги "Дай руку, капитан!"

Глава 15
Станица Староаннинская

Впрочем, в степных районах выпадает минимум два-три дня, которые можно считать относительно свободными, несмотря на то, что мужское население продолжает перед жатвой выводить на линейку готовности комбайны, меняя на них аккумуляторы и приводные ремни.

Как в танковой колонне, на зерновых бункерах и копнителях уборочных машин надо проставлять номера. В колхозе «Деминский» самым последним из них был № 23.

Все эти номера, используя еще не выброшенные футбольные трафареты, наносил Андрейка, а помогал ему Женька Поликарпов. Как это получилось? Парнишка не мог ожидать, что его приостановит на улице линейный механик, старинный приятель Кузьма Никонович.

– Как дела, дорогой? Все растешь? – спросил он. – Тут, понимаешь ли, такое дело, что без тебя никак нельзя. Теперь твоя очередь вытаскивать меня из грязи…

– Без меня? – удивился Андрейка, – Из какой грязи, дядька Кузьма?

– Ну, моя грязь получше будет. Она, понимаешь, как у художников. Нельзя ли на комбайнах номера нарисовать? Колхоз заплатит: три рубля за агрегат.

Андрейка тут же прикинул: таких денег и так быстро он никогда не зарабатывал. Даже если возьмет в помощники Женьку – все равно много будет.

– Ну как, орел, согласен?

– Попробуем с другом. Только белой краски, разведенной на ацетоне, дайте.

– По рукам?

– По рукам!

Не таким уж легким оказалось предложенное «художество». Один, второй, третий комбайн – куда ни шло. А их вон сколько! Да еще надо подобраться к раскаленной, как сковородка, железной боковине бункера-накопителя зерна и бункера-копнителя для соломы. А делать надо быстро при такой жарище.

Ну, ничего. Иногда подходил Кузьма Никонович, проверял, подбадривал, объявлял перекур.

Как-то остановились, чтобы передохнуть, и тут Андрейка увидел две странные серые фигуры, появившиеся из какой-то заброшенной хибары на краю лесополосы.

В шаткой инвалидной коляске сидел угрюмый, с трясущимися руками, небритый мужчина, а сзади ее толкала вечно злая сторожиха. И сейчас она чуть ли не визжала, вымещая ярость по какому-то из поводов. В ответ звучало глухое, с разными интонациями, «му-му». Одно из колес вертелось на коляске «восьмеркой», ручной рычаг кое-как был скручен корявой проволокой и не работал.

– Кузьма Никонович, нужели трудно тут, в мастерской, отремонтировать коляску? Делов-то на полчаса.

– А зачем?

– Как зачем? Человек-то мучается.

– Человек? Да какой же он человек? Это предатель и провокатор приютился у сестры. Сколько людей погубил в войну. Его счастье, что от наших осколков инвалидом стал. В тюрьму такого не посадишь, но волчий билет и презренье народа заработал сполна. Так что больше об этом мерзавце не спрашивай…

Долго размышлял об увиденном и услышанном Андрейка, пока его и всю команду не отвлекло новое событие – первые прокосы вокруг хлебных полей дали обнадеживающие результаты. Люди говорили: «Хлеб будет!»

…Что такое творится в раскаленной зноем степи, со стеклянисто перекатывающимся воздухом на горизонте? И что это за комета стремительно несется по грейдеру? Черная точка-голова вырастает на глазах, шлейф пыли за ней поднимается выше телеграфных столбов, стоящих вдоль дороги и державших в траверсах-руках провисшие и бесконечные нити проводов с молочного цвета изоляторами.

На главную улицу, притомленную июльским солнцем, с громким треском и синим дымом ворвался мотоцикл, распугав кур, клевавших подсохшие коровьи лепешки.

Андрейка, как и все ребята, игравшие в это время «в клека», не мог не удивиться необычной конструкции мотоцикла. На длинных вилках с пружинами-амортизаторами, с выпуклыми шипами на покрышках колес, он напоминал голенастого петуха бойцовой породы – точь-в-точь как на цветной вкладке учебника ботаники. Необычное дерматиновое сиденье – не с какой-то там резиновой ручкой-кренделем, чтоб держаться пассажиру сзади, как на ИЖ-49 или «Виктория» киномеханика Митрофана, было сплошное и длинное, очень похожее на кавалерийское седло.

То ли для форса, то ли из озорства мотоциклист в очках-консервах над орлиным тонким носом крутанул ручку газа, и его машина поднялась на заднее колесо, словно жеребец на дыбы, проехав в сторону подростков.

– Здорово дневали, казаки!

– Слава богу! – по-старинному, как подобает в таких случаях ответили друзья.

– Где тут у вас тренер по футболу Юрий Хопров?

– Он в ремонтной мастерской. В токарном цехе.

– Кто дорогу покажет?

– Я! Я! Я!

– Ну орлы, не все сразу – не разберу. Ладно, вот ты – садись сзади, – указал мотоциклист на распаленного Ваську и при этом улыбнулся, показав золотые фиксы передних зубов под рассеченной верхней губой со следами швов.

К зависти друзей, Дроздов тут же примостился на спортивном мотоцикле, который с громким ревом умчал седоков к мастерской.

Друзья еще некоторое время поиграли в клека. И хотя длинные биты точно ложились в квадрат на черте, заставляя одиночный городок (он-то «клек» и есть) иногда перелетать через плетень в приморенные зноем картофельные кусты, интерес к игре пропал. Отложив биты и усевшись на бревна, стали гадать, что это за необычный гость пожаловал на столь диковинном мотоцикле?

Если и были какие загадки, то их живо развеял вернувшийся Василий.

– Ребя! Знаете, кто пожаловал к нам в Дёмин-ку? – переводя дыхание, спросил он. – Инструктор по спорту Белоглазов из райцентра! Вот! Говорит, завтра в станицу Староаннинскую на футбол ехать надо…

– А что Хопров?

– Матюкнул сначала. Говорит, некогда в футбол играть, уборка хлебов на носу – все парни на счету. Хотел советоваться с Александриным.

– А что Белоглазов?

– Он? Тоже слегка матюкнул и говорит: «Хоть из-под земли игроков доставай!»

– Что же они? Поругались?

– Да нет. Друзья, оказывается, вместе на флоте служили. Его Хопров, ха-ха, индейцем назвал – Белым Глазом.

– А тот?

– Ну, тот ответил, что наш Юрий – «старый пират», который либо хитрит, либо без ножа его зарезать хочет. А тут как раз Николай Александрин подошел и сказал, что перед уборкой урожая матч не помешает, людям надо отдохнуть, и что можно взять на игру лучших из нас. В общем, сговорились.

При этих словах, наверное, не только у Андрея учащенно заколотилось сердце. До замирания хотелось оказаться в числе счастливчиков.

Надо знать, что такое раннее утро с его неизбежными хлопотами, что это за боязнь опоздать туда, где тебя ждут, а также желание не подвести. Когда все это укладывается одно к другому, без всяких осечек, это уже большое удовольствие.

И вот просторная степь и пыльная дорога, причем неблизкая, а часа на полтора, в тряском открытом кузове грузовика ГАЗ-5. Все сидят плечом к плечу на длинных досках-скамейках. В кабине за баранкой местная шоферская знаменитость – Папаня-Вася, который ничего кроме высоких скоростей не признавал: всегда восседал в кабине ссутулившись, в серой кепке. Не выпуская изо рта папиросы, устремивши глаза на дорогу, ловко сплевывал налево через треугольное окошко кабины. А теперь рядом с ним, капитан «Урожая» Николай Александрин.

В ушах свистит ветер, по сторонам мелькают лесополосы, рослые посевы кукурузы, подсолнечника и обкошенные хлеба. Ничто не мешает шуткам и анекдотам. Кто-то затягивает песню «Скакал казак через долину». Ее подхватывают, поют до конца и переходят к другим, самым любимым.

Но чем ближе к станице Староаннинской, тем меньше веселья. Оно и понятно: футболисты настраиваются на игру.

– Что-нибудь о староаннинских знаем?

– Да как сказать? Парни там драчливые, на язык острые.

– Ты, Васька, брось, на испуг не бери. Мы же не драться едем и не языками чесать. Футбол – благородное дело, а спорт – это спорт, – начал философствовать Григорий Распутин, которого из-за нехватки игроков включили в состав команды в последний момент.

«И как играть будем?» – раздумывал, глядя на него, Андрейка. К концу пути какое-то тревожное чувство овладело им. С одной стороны, ему очень хотелось побегать по зеленому полю, а с другой – что-то не было уверенности в удачной игре, как будто беда какая подкарауливала. Откровенно поделился беспокойством с Валентином, склонившись от шума ветра к самому его ухуа. И тот сказал, что у него такое же настроение.

Тем временем машина надсадно гудела, пробиваясь дальше по извилистой песчаной дороге. В одном месте словно вырвались песчаные бугры, заросшие ковылем и бледно-зеленой колючкой-татарником с бордовыми папахами цветков наверху.

– Это Бруны. Тут в гражданскую войну и красных, и белых, и даже казаков расстреливали, – проронил Евгений Поликарпов.

А все подумали: «И откуда он это знает?»

Как ни старался Папаня-Вася, его ГАЗ-51 застрял в приречном песке, пробуксовал с минуту, потом медленно выполз из ловушки и въехал на бревенчатый настил моста через усыхавшую речку Бузулук.

…Станица Староаннинская с хаотично разметавшимися по мелким песчаным холма улицами, с дворами, огороженными плетнями и белеными хатами, в палисадниках которых густо росли вишневые и грушевые деревья, с огородами в плетнях и колодцами с журавлями показалась как-то неожиданно.

А вот и известный по рассказам стариков плац, раскинувшийся за проточным озером Садок, примкнувшим к чернозему.

Когда-то в старину по нему маршировали молодые казаки, готовясь к царской службе, а лихие наездники соревновались по праздникам в верховой езде и рубке лозы на скаку острыми шашками. И самым лучшим выносили призы станичного атамана, и уже потом все вместе «обмывали» награды чаркой крепкого самогона.

Теперь здесь был стадион с очень хорошим игровым полем, рядами скамеек и металлическими штангами ворот. Как и принято, здесь шла обычная подготовка к матчу: какие-то парни натягивали сетки на ворота, кто-то втыкал флажки в месте подачи угловых, а кто-то ходил с ведром, подновляя линии разметок меловой крошкой из сложенных лодочкой ладоней.

Шофер Папаня-Вася подогнал грузовик к старой коновязи. Пассажиры горохом выкатились из кузова, и коновязь тут же расцветилась сложенной на ней одеждой. Понятное дело, перед игрой футболисты надевали майки, подвязывали на голенях щитки из бамбуковых пластинок, натягивали гетры и обували бутсы.

К занятым переодеванием юношам подошли и уселись на корточки двое местных ровесников.

– Никак за победой приехали? А мы вам метлу приготовили, чтобы вы, уезжая, следов о себе не оставили, – ехидно ввернул один из них.

– Это не самое страшное, – поддержал его, по всему видно, закадычный друг. – Победы вам не видать как своих ушей. У нас в команде мастер спорта по футболу и два кандидата в мастера играть будут.

– Хватит пугать! – оборвал Васька. – Цыплят по осени считают.

– Мы-то что? Мы предупредили, – поднялись приятели. – Следите за номерами три, четыре и шесть на майках. Игра покажет…

Куда-то на задний план откатились плохие предчувствия. От прилива сил Андрею хотелось играть, как говорят, «на всю катушку». И его, и всю команду удивлял небывалый наплыв зрителей. Оно и понятно: нельзя равнять казачий хутор со старинной станицей с населением в две тысячи человек. О ее близости к цивилизации свидетельствовали паровозные дымы и гудки недальней железнодорожной станции. И кто знает, может, и могли появиться в команде соперников какие-то мастера? Что ж, даже интересно посмотреть на них вживую и уяснить при этом, на что сами способны.

В бодром настроении Андрей проскакал у бровки поля, стараясь поднимать колени повыше к груди. Энергично разминались и его друзья Славка, Валентин, Ваня и Василий.

Но всю эту суету властно прекратил свисток судьи. Перед собой команда «Урожай» увидела одиннадцать атлетически сложенных игроков, которые стояли, переминаясь с ноги на ногу и улыбаясь. Были соперники в темно-синих с красным майках, и каждому было, пожалуй, лет за двадцать от роду.

А что же деминские игроки? Над их строем рослым лосем выделялся капитан команды Николай Александрин, а рядом вопиющим контрастом смотрелся Григорий Распутин с неизменным носовым платком, заткнутым за резинку трусов. Потом Хопров, Славка Спирин, игроки Орешкин и Пудуруев… Если подходить статистически, то команда «Урожай» выглядела в среднем на семнадцать лет.

Резкий свисток сдвинул всех с места. Как это случается в начале любого матча, соперники прощупывали друг друга. Ни у той, ни у другой стороны комбинации не получались. Схлестываясь между собой, они растворялись в свалках. Судья поминутно останавливал игру, находил виновных, назначал штрафные. Несколько раз игроки из Дёминки отражали атакующие волны темно-синих, переходя в контратаки.

Вот тут-то и обнаружили себя те самые «мастер спорта по футболу и два кандидата в мастера». В защите на левом и правом флангах играли, в общем-то, не сельского вида футболисты. Один из них действовал против Андрея и Валентина, отбивал мячи по крутой траектории, свободно посылая их в центральный круг. Другой, как говорят в артиллерии, посылал мяч «настильно», сводя на нет действия Вани Глазкова и Николая Александрина на правом крае нападения, причем дальность посыла была такая же. Третий из противников, в круглых очках, подвязанных на затылке резинкой, отличался высоким ростом и активно действовал в полузащите. Тут, как говорят в авиации, «господство в воздухе» было за ним. Все верховые мячи шли через него, виртуозно головой подаваемые в линию нападающих.

Этот треугольник подминал под себя форвардов «Урожая», действовал как ледокол, сея раздор в обороне и открывая ворота Юрия Хопрова для прямых и боковых ударов. Тяжелее всего было защитникам Спирину и Орешкину. И, как недоразумение, на пути мереновских форвардов представал Григорий Распутин, которого надо было или обводить, или обходить.

Вот уже двадцать минут «Урожай» выдерживал атаки. Столько же времени его ворота оставались нераспечатанными. Уж кто-кто, а вратарь Хопров вызывал уважение. Вовсю старались новобранцы.

«Главное, не теряться, – лихорадочно думал Андрейка. – Треугольник мастеров для нас помеха. Пора ломать его основу, сбивать с удачно поставленного тактического хода». И тут же сказал об этом, подбежав к капитану Александрину.

– Что ж, Андрюша, попробуем. Выдавай поскорее с Валентином домашние заготовки!

Наметанным взглядом следил капитан «Встречи» за полетом мяча. Главное, делать все то, чего не любят защитники. Теперь он не отвлекался на крики враждебно настроенных болельщиков, знал свои возможности. Знал, что скорость при прорывах на линию штрафной площадки у него невысокая. Несмотря на этот недостаток, ребята уважали его за умение выбирать позицию, завязывать неожиданную комбинацию, вовремя резким ударом передать мяч, которым с гарантией можно бить по воротам. За эти качества Павел Федорович не зря называл его «диспетчером».

Итак, левый крайний нападения принимает мяч. До автоматизма отработанными приемами ведет его к воротам староаннинцев. Если встречный игрок уклоняется влево, Андрей переводит мяч вправо, если встречный берет в правую сторону – делает перевод мяча влево. Ну, а если защитник пятится к воротам спиной, раздвинув ноги, надо быстро-быстро протолкнуть мяч между ними, тут же перехватить его и гнать дальше. Можно применить и другие приемы, например «рикошет», когда мячом несильно бьешь в корпус или ноги противника. Тогда мяч, улетевший назад, может подхватить кто-то из твоей команды.

Но чаще всего в лобовых атаках выручал прием неожиданной подачи мяча пяткой ходившему в паре Валентину. Ну, а тот использовал его на свое усмотрение: либо шел дальше через оборону, либо делился с Андреем пасом или дальним ударом переводил под ноги к набегавшим правым краем нападающим.

В ходе первого тайма два раза кряду Ковалев вклинивался в оборону соперников, храбро вел поединки, не отрываясь от партнера, с тремя соперниками. Образовался как бы клубок, причем очень близкий от ворот. Откидка мяча пяткой, и Валентин с лету бьет по воротам. Мяч пружинно ударился в правую штангу и отскочил за белую линию.

– Гол! 1: 0!

И сразу как-то поблекла хваленая оборона местной команды. Пользуясь этим, удар за ударом наносили Николай Александрин и Ваня Глазков. Но… безрезультатно.

И вот в третий раз «раскрутили» домашнюю заготовку Ковалев с Поликарповым, к которым подтянулась вся защита. Валентин выпустил мяч на правый край нападения, и защита отвлеклась на него. Неожиданно Александрин перевел мяч Андрею. Тот принял мгновенное решение пробить по воротам головой.

Казалось, можно рассчитывать на успех. Вот он, летящий, крутящийся шар. Сейчас он будет в полуметре от земли! В прыжке, почти горизонтально, летит на перехват юный форвард. И неожиданно чувствует какой-то корявый удар от того самого защитника, который мячом крутые дуги гнул, прямо под правый глаз.

Лежа на земле, Андрей понял, что ничего не видит, кроме какой-то черно-зеленой бездны в сыпучих желтых искрах.

Судья тут же остановил игру. Все сгрудились над упавшим игроком. Тот медленно поднялся, размазывая по лицу кровь. Оказывается, староаннинский защитник не только нанес бутсой удар в скулу под глазом, но и сильно разодрал кожу торчавшим в шипе гвоздем.

– Играть можешь? – спросил судья.

– Могу! – поспешил ответить мало что соображавший форвард.

Минут десять «Урожай» пытался наладить атаки. Бегал и суетился Андрейка, с беспокойством ощущая, какой величины и плотности расплывается синяк, чуть ли не прикрывая глаз. У кого-то из болельщиков на бегу вырвал газету и, отрывая от нее клочки, прикладывал их к кровоточащей ране. С дюжину бумажек в красных пятнах усеяли поле от центрального круга до линии штрафной площадки соперника.

Против былого желания игра больше не клеилась. Никому ничего не говоря, Андрейка уходил с поля, а сам смотрел, что творится с «Урожаем». Обе команды суматошно толпились на его половине поля. Вот рослый очкарик очередным ударом головы послал мяч далеко перед собой. Стремительным пауком выскочил под ноги нападающим и промахнулся вратарь Юрий Хопров. Мяч катился к Григорию Распутину.

Последняя надежда, ведь кроме него перед воротами никого нет. Как-то слишком элегантно и в то же время беспечно дернул Распутин перед собой правой ногой. И мяч тихо и неторопливо, к изумлению самого защитника, перекатился через белую линию и застрял в сетке ворот…

Второй тайм проходил без участия Андрея. Теперь он сидел на коновязи с крестообразной нашлепкой под глазом, резко выделявшейся на фоне сизо-фиолетовой щеки. Обидно оставаться в стороне от всех. Видно, не зря перед игрой мучили неприятные предчувствования.

Почему-то лезли в голову слова Григория Распутина о том, что «спорт – это спорт». Конечно, была тому нахлобучка от Николая Александрина за столь позорный гол. Однако его снова выпустили в защиту, поскольку людей в команде не хватало, и тот бегал по штрафной площадке статистом, мешая всем подряд.

По установке капитана «Урожая» все нападение передавало мячи ему, и он, надеясь на свои физические силы, шел напролом, с головы до пят обливаясь потом. Но, как говорят, «один в поле не воин». Быстро раскусили этот явно не хитрый секрет староаннинские футболисты. Теперь они безраздельно царствовали на поле под одобрительный гул болельщиков.

Ох уж этот треугольник мастеров. Именно он делал теперь на поле погоду. К первому голу добавили в ворота «Урожая» еще три. В одной из отчаянных атак потянул ногу Василий Дроздов. Относительно рослый, так же хорошо играющий головой, но еще молодой и щуплый, он заработал от полузащитника в очках накладку. Валентин и Ваня быстро под руки протащили его, прыгающего на одной ноге, к коновязи. Вот и сидели теперь на ее перекладине Андрей и Василий, сокрушаясь, как «Урожай» терпит в меньшинстве поражение. Брала обида за то, что староаннинцы одолевали за счет подставных игроков. А без них чего бы они стоили?

Совсем незаметно рядом с ними очутились те двое пареньков, подходивших перед началом матча.

– Вы того, парни, на нас не обижайтесь. Насчет метлы мы на испуг вас брали. И не мастера спорта по футболу и не кандидаты вовсе выступают против вас, а студенты-практиканты нашего колхоза из сельскохозяйственного института.

Ни Андрей, ни горячий Василий ничего не могли сказать на это, да и не хотелось. Происходящий на их глазах разгром и бессилие помочь хоть чем-то своим товарищам, казалось, оглушили их. А парни, сочувствуя им и понимая их состояние, говорили, что им бы таких игроков, как Андрей и Василий, Ваня и Валентин.

1: 4 – с таким досадным счетом футболисты из Дёминки еще не проигрывали. Вытирая содранными через головы майками пот, и вратарь, и капитан «Урожая» кляли на чем свет стоит районного инструктора по спорту Белоглазова, с поздним прозрением доказывая самим себе, что не следовало ехать в чересчур ослабленном составе. Только бензин даром жгли. Теперь этот инструктор где-то перед начальством галочку поставит, а вот им забитые голы хуже черного воронья.

Сзади плелся, виновато почесываясь и скаля зубы вечно незакрывавшегося рта, Гришка Распутин. Минут через пять ребята из «Встречи» увидели, как он, зайдя за кузов ГАЗ-51 и пробормотав, что «спорт – это спорт», украдкой опрокинул в себя заначку водки.

Подавленные проигрышем футболисты смывали с себя пыль, пот и грязь, приводили в порядок форму. Быстро опустел стадион. Впрочем, кого теперь могла интересовать команда, потерпевшая поражение?

– По местам! – тихо сказал Папаня-Вася.

Расстроенный шофер, сутулясь, протиснулся в кабину и с треском захлопнул дверцу. Прибавляя газа, повез команду к железнодорожной станции Филоново с ее старым вокзалом, в подвальном помещении которого круглосуточно работала столовая, в первую очередь, конечно, обслуживая бригады машинистов поездов. Обед или ужин (в конце второй половины дня не разбешь) был для всех, можно сказать, изысканный – чего стоили густая, наваристая солянка, горячие свиные сардельки с кефиром и не часто встречающимся в обиходе сельских ребят лимонадом! Все это умяли ребята без особой радости. Как-никак горечь поражения не подсластить никаким лимонадом. Муторно на душе. Что теперь скажут встречные знакомые, друзья, наконец семья?

Без песен, шуток и анекдотов возвращались футболисты в родной хутор. В сумерках, стараясь утаить нанесенную рану, Андрей добирался до дома. Валила с ног усталость и еще не угасшее потрясение от проигранного матча. Впрочем, не он один так глубоко переживал. Ни у кого из участников поездки не было сил что-то анализировать. Что тут говорить? После драки кулаками не машут.

Не зажигая света, Андрей лег на кровать. Подходила мать, только что подоившая корову, – предлагала ужин, но он отказался. Слушал, как на кухне журчит разливаемое по кружкам молоко, и думал о том, что еще вчера занесло на хутор этого черта-мотоциклиста – индейца Белого Глаза, что еще утром и он, и его друзья рвались в бой на футбольное поле. А теперь – синячище под глазом и крестообразная нашлепка. Видно, так и будет спать на левом боку, чтобы никто ее не видел и чтобы поменьше тревожить рану. Наверное, и Васька Дроздов не спит. Ему, пожалуй, и трех дней не хватит, чтобы оклематься.

Уже засыпая, Андрейка краем уха уловил басовитый голос отца:

– Смотри, мать, как наш Андрейша замотался. Даже ужинать не захотел. Много забот на себя взял. Видно, нелегко ему. Но на то он и капитан, не о себе думает, а о товарищах.

– Пусть отдыхает. Это тебе он не сказал, что команда проиграла, а мне на бегу в чулане шепнул. Совсем голову потерял. Ну, ничего. Скоро в школу пойдет. А зимой кто же в футбол играет?