Текст книги "Дай руку, капитан!"

Глава 17
Шаги Артемиды

Бывает ли у футболистов любовь? Странный вопрос, не правда ли? Если бы его задали кому-то из игроков основного состава команды «Встреча», получили бы утвердительный ответ. По их мнению, можно было позавидовать любви футболистов с мировым именем. Нередко в газетах и журналах попадались статьи об этой стороне жизни.

Где-то в Бразилии невеста экстрафорварда выходила на футбольное поле в подвенечном платье и вводила мяч в игру в начале матча. Некий английский вратарь сочетался браком с парашютисткой и, возвышенный к ней неземным чувством, вручил золотое кольцо под парашютным куполом на высоте шесть тысяч футов.

Восхитительные подруги суперзвезд мирового футбола покупали виллы и бунгало на островах в теплых морях, в зависимости от цвета туфель меняли автомобили, снимались в кино, пели на эстраде, участвовали в благотворительности. Были у игроков экстракласса любовные скандалы на почве ревности, а также измены.

Вот только умалчивала пресса о том, как жилось и любилось популярным футболистам родного Отечества.

У каждого из подрастающих юношей, начинавших украдкой брить щеки и ловить себя на ломке голоса, была на примете какая-нибудь из хуторских девчонок. И если бы не строгое око педагогов и комсомольских активистов, может, было бы и лучше. Совсем негласно, но выдвигались запреты в выражении тонких чувств девчатам, особенно в школе или клубе.

Обвальное восхищение вызвал продемонстрированный киномехаником Митрофаном фильм «Карнавальная ночь». Какой притягательной и недосягаемой (в самом деле – звезда во вселенной) показалась Людмила Гурченко с живыми глазами, темными завитками локонов, вздернутым носиком, обворожительной улыбкой, необыкновенно певучим голосом, невероятно тонкой талией и изумительно стройными ногами. Потрясающе смотрелось и трио официанток в белых наколках, в накрахмаленных передниках, обтягивающих грудь. Фильм собрал в составе редкое созвездие красавиц.

И надо же было случиться, что в Дёминку приехала из большого города Татьяна Думенко, которую называли чуть ли не двойником Людмилы Гурченко. Когда Татьяна впервые прошлась по улице, на нее восхищенно заглядывались все хуторские парни, и даже женатые молодые казаки. Вот она, сила красоты! А когда ее впервые увидели ребята из «Встречи», они обомлели. Она была моложе экранной красавицы лет на десять, выигрывала перед ней и в росте, и в ширине плеч. А еще случилось такое, что она стала одноклассницей Андрея и его друзей.

Не меньшее впечатление производили на окружающих ее начитанность и общительность, любовь к театру и волейболу. Это даже отпугнуло от нее многих скромниц, в том числе и Ирину Щелкину, жившую с Андреем по соседству. Месяца два потребовалось, чтобы девушки пошли наконец на сближение.

Тем временем юные футболисты исподтишка пытались завоевать расположение новенькой. Каждый замечал, как невыразимо вьются вокруг ее высокого лба темно-каштановые локоны, как необычен изгиб ее казавшихся раздвоенными бровей. Ну, а о блеске карих глаз и говорить нечего. Ничего не оставалось, как, думая о ней, глубоко вздыхать, утопая в невыразимых и неразделенных чувствах.

Татьяна тоже присматривалась к юношам, поражаясь их обходительности и искренности. Этими качествами они резко отличались от городских парней. Сельские ребята показались ей благородными и даже рыцарственными. Некоторое внимание она уделила Андрею, что не могло не смутить его. Во-первых, он не знал, как себя держать в таких случаях, во-вторых, смущался от того, что был на полголовы ниже ее. Но стеснительность пропадала во время бесед о литературе. Тут он мог не только выдвинуть, но и отстоять свою точку зрения о творчестве Пушкина, Лермонтова, Некрасова, заставлявшую красавицу призадуматься. За эти способности и он, и его друзья должны были благодарить учительницу Клару Никитичну, устраивавшую зимние литературные вечера у себя дома за чаем.

Большие шансы на успех имел Василий Дроздов, благодаря хорошему внешнему виду и фанатичной любви к театру. Брал он еще и тем, что умел вовремя ввернуть меткое слово, способностью вальсировать, а то и просто шепнуть что-то на ухо, заставляя Татьянины щеки запылать румянцем, а глаза – заблестеть еще ярче.

После знакомства с Татьяной дела у Василия пошли на удивление бурно и успешно в школьном драматическом кружке. Под патронажем неутомимой учительницы литературы успешно репетировали отрывки из пьесы «Любовь Яровая», романа в стихах «Евгений Онегин», оперетты «Свадьба в Малиновке».

А вот Андрей сценическими талантами не отличался. Ему поручали оформление декораций. То скамейку со штакетником соорудит, то домик на заднем плане, то вдруг бутафорскую икону большущую раззолотит, да так, что старым бабкам показывать страшно. И если все получалось и вызывало одобрение Татьяны, уже это сходило за счастье.

Но, как ком грязи в чистый родник, иные отношения строил с Татьяной Гришка Панькин. Какая там лирика, романтика или другие возвышенные чувства? Считая себя натурой исключительной, имеющий право на благорасположение со стороны избранного для любви объекта, он закреплял за собой это право самым беспардонным образом. У него хватило энергии, чтобы вскарабкаться на уровень второго этажа в здании колхозного клуба и на его красного кирпича стенах мелом начертать аршинными буквами имя своей возлюбленной. Имя ее он вырезал ножом на гладком стволе высокой осины в сельском парке. А сколько скамеек исковырял ярый поклонник словом «Таня», не забывая добавить к нему заветное – «+ Гриша».

Видя потенциальных соперников в лице Василия, Андрея и других, он нередко показывал им кулак, чтобы они не трогали его любимую подругу.

Не очень-то благосклонно относилась к такой «рекламе», а также прочим домоганиям кавалера Татьяна. Но так получалось, что на киносеансе она иногда смотрела фильм рядом с Панькиным. Гришка сам нагло занимал место около нее. А во время тренировки футболисты «Встречи» видели вдруг их катающимися на велосипедах по беговой дорожке стадиона. И тогда наглый ухажер пытался выставить команду на посмешище: «Смотрите, одиннадцать дураков за одним мячом бегают! Тоже мне – футболисты. Им и за девочками ухаживать некогда».

А как бы хотелось друзьям, чтобы Татьяне понравилась их игра. Как ни старались затеять комбинацию, эффектно пробить по воротам, она оставалась равнодушной: смотрела на Панькина, запрокидывала голову и заливалась беспечным смехом.

…А летние ночи, тихие и прохладные? Ярче обычного светит луна – «казачье солнышко», громче, чем прежде, устраивают концерты цикады. Ничего не мог поделать с собою Андрей. Что скрывать? Видно, влюбился в Татьяну, хотя и нравилась ему Ирина Щелкина. «Ладно, – думал он. – О чувствах говорить не стоит. Если она и заметит что – хорошо, а если нет – плакать не буду».

Иногда его одолевала ревность. Очень уж удивляло непостоянство красавицы. Бывали минуты, когда после очередной беседы он решался сказать о главном, а Татьяна с веселой усмешкой поворачивалась к кому-то другому. И тогда Андрей хмурился, решая не говорить больше ни слова. Порой незаметно клал цветы на порог дома, где она жила.

Вот и теперь он нес для красавицы шестой букет цветов. Пелена облаков закрывала и открывала золотое блюдо луны. Торжественным концертом воспевали летнюю ночь цикады.

Чу! Что такое? По переулку прогуливалась, перешучиваясь, молодежь. Неожиданно от группы отделились Татьяна Думенко и Григорий Панькин. От этого наваждения у юноши через всю спину пробежал неприятный сквознячок.

«Никогда не был шпионом, – подумал Андрей. – Но на этот раз придется. Все же пора ставить точку!»

Рядом с угловым домом был палисадник с какими-то чахлыми растениями. Быстро соображая, капитан «Встречи» перемахнул через штакетник и присел за жидким кустиком.

Прямо перед ним в золотистом ореоле сиявшей таинственным светом луны, как шекспировские Ромео и Джульетта, стояли лицом друг к другу, держась за руки, Татьяна и Григорий.

– Скажи мне, Гриня, это ты по ночам мне приносишь цветы и кладешь на крыльцо?

– Да, это я, дорогая, – безбожно врал провожатый. – Потому что я тебя очень полюбил, как только ты приехала.

– Да-а?

– Ага! Ну прошу, поцелуй меня за цветы, какие я тебе приносил.

– Ишь чего захотел, – ответила входящему в роль обольстителя Татьяна.

– Но когда мужчина и женщина сливаются друг с другом в объятьях, знаешь, как это законно? – не унимался кавалер.

– Что за слово такое – «законно»?

– Это когда очень и очень хорошо – как в лодке качаться.

– Что за идиотские намеки? – вышла из себя Татьяна и вдруг испугалась: – Гриш, мне кажется, там, в палисаднике, за нами кто-то следит…

Хорошо, что Андрей догадался прикрыться букетом цветов. Еще лучше, что очередное бесшабашное облачко, почернев и окрасившись по краям золотистой каемкой, прикрыло луну.

Панькин бросил беглый взгляд внутрь палисадника и успокоил:

– Ничего страшного. Это цветы такие большие выросли.

– Все, друг мой Панькин, я не могу больше оставаться с тобой. Как ты со мной разговариваешь?

– Моя дорогая, я видел, как ты ездила на легковой машине с агрономом, – продолжал, изводясь истомой, Григорий. – Ведь вы же – специалисты.

– Ах ты, дурень! Я тогда ездила к поезду маму встречать. А насчет специалистов вот тебе, получай! – звонкая пощечина впилась в лицо развязного ухажера. – Все! Можешь меня не провожать!

– Что-то у меня живот заболел, – пробормотал опешивший Панькин. – Я, пожалуй, пойду.

– Наконец-то умное решение.

«…Можно ли не верить Татьяне? – думал Андрей. – Не следить же за ней все время? Да и прилично ли? Если уж девушки путаются в отношениях с нашим братом то, что остается нам?»

…Некоторое время спустя юный футболист оказался наедине с красавицей в клубе. Он стоял на балконе, а она – внизу, в зрительном зале, подняв к нему прекрасные глаза с длинными ресницами. Трудно понять, какие мотивы побудили ее сделать следующее заявление:

– Андрей! Ты слышишь меня? Если ты спрыгнешь с балкона, буду дружить только с тобой.

Не сумел набраться мужества оробевший паренек. Такого предложения он не мог ожидать. Высота приличная, не мудрено и ноги поломать. А как же ребята, тренировка, будущий матч?

– Нет, Таня, как хочешь, а прыгать не буду.

На все почему да отчего капитан «Встречи» ответа не дал. И даже облегченно вздохнул, когда девушка презрительно повернулась к нему спиной. А потом кинозал до отказа набился зрителями и дружно ахал от раскрученного сюжета фильма «Парижские тайны». После фильма зал опустел в считаные минуты, и как-то все, что было перед сеансом, забылось. Чуть ли не вприпрыжку Андрей возвращался домой под легким дождичком, прибившим дорогу нежной корочкой смоченной пыли.

И вдруг из черного проема здания колхозного правления он услышал голос, взывавший о помощи. Юноша ничего не мог понять, хотя и видел во мраке какое-то темное пятно. Подошел поближе и остолбенел: перед ним был безногий мужчина на самодельной тележке с колесами-подшипниками.

– Эй, паренек! Помоги мне – разбуди сторожа, чтобы двери открыл!

– Сейчас попробую.

Андрей обогнул здание, зная, где председательский кабинет и в какое из окон надо постучать. Дело сделано. Через минуту засов отодвинул заспанный сторож дед Мартын, дежуривший на телефоне.

– Слушай, помоги мне перебраться через порог, Христом Богом прошу! – обратился инвалид к юноше.

Такого Андрей не ожидал. Помогая незнакомому человеку, он напряг все силы. Но его тело оказалось таким легким, что он чуть не перевернул инвалида вместе с тележкой.

– Спасибо, браток, теперь я спокойно переночую! – сказал он, отталкиваясь от пола какими-то колодками, похожими на скребницы для чистки лошадей. Колеса жестко загремели по доскам пола, и тьму коридора огласил чистый звон многочисленных медалей.

«Фронтовик! – мелькнула мысль у Андрея, и тут же переменилось настроение, сострадание впервые глубоко всколыхнуло его сознание: калека ведь, а куда забрался. Кого же он искал в нашем колхозе по хуторам, к кому приезжал и зачем? Хоть и ног нет, а такой бодрый и, кажется, все ему нипочем, не боится ни дождя, ни ночи. Жаль, лица его в потемках не разглядел».

…Как ни странно, но искорка любви проскочила, только с другой стороны. А во всем виноваты… коровы. Их хуторяне держали в каждом дворе и, договорившись меж собой, по очереди пасли целых два стада. Вот и подошел черед Ковалевых заступать на обязательную пастьбу.

Кому как не Андрейке поручить это дело? В этот день вставать приходилось до восхода солнца. Собрав стадо на околице, молодой пастух погнал его за три километра к балке Репной.

Облюбовал простор для пастьбы. Трава в балке рослая и кажется тяжелой от сырости. Поблизости небольшой пруд. До колхозных полей ни одна из буренок не добредёт: всегда перехватить можно. А выдержать надо целых шестнадцать часов.

Стадо, голов в семьдесят, щиплет траву внизу, а Андрей, все еще поеживаясь от утренней свежести и поджидая, когда повыше поднимется солнце да потеплее пригреет, уселся вверху, охраняя от настырных буренок посевы клевера и тимофеевки. Пару раз пришлось-таки подниматься с места и бежать наперерез, кидая костылем в «нарушительниц порядка».

Устроившись поудобнее, парнишка взялся за книгу французского писателя Луи Буссенара «Капитан Сорви-голова». Не успел вместе с шестнадцатилетними героями проплыть на корабле в Южную Америку на освободительную войну буров против королевских войск Великобритании, как услышал крики:

– Андрей! Анд-рей-ка! Помоги мне, помоги-и!

На всю степь кричала бегущая к нему Ирина Щелкина. С развевающимися волосами, легкими шагами юной богини Артемиды приблизилась она к пареньку. Сдерживая дыхание, смахивая слезы, показала оттопыренным от волнения мизинцем правой руки в сторону своего стада.

«Значит, и до соседей в другом стаде дошла очередь, – подумал пастух. – Интересно, с чего бы так волноваться можно?»

– Андрей! У меня корова… телится. Я просто не знаю, что мне с ней делать – помоги, если можешь.

– Ну и ну-у-у! – ошеломленно выдохнул он.

Густой румянец стыда залил щеки Ирины. Юноша посмотрел в ее серые, с зеленоватыми крапинками глаза, увидел на ресницах горестные слезы и пожалел ее. Само собой разумеется, как такой девчонке не помочь? Но как? Все же – корова телится!

– Эх, была не была! Пойдем посмотрим. Хотя какой из меня ветфельдшер?

Торопясь, зашагали к корове. Как ни странно, она спокойно лежала в сторонке от стада, поджав под себя ноги. Глубокие вздохи вздымали и опускали ее крутые бока. Изредка, словно рябь по воде, пробегала дрожь по красной с белыми подпалинами шерсти.

Видя все это, молодые люди не знали, с чего начать. К счастью, от пасшегося неподалеку колхозного стада молодняка оторвался и взял в быстрый намет одинокий всадник. По всему было видно, как он спешил на помощь. Велико было удивление Андрея и Ирины, когда они узнали в всаднике телятницу Василису.

– Никак растерялись? – спросила она, спешиваясь. – Что ж, бывает и такое.

Осмотрев корову, Василиса принялась хлопотать. Выше локтя закатала рукава на кофте. Потом нагнулась, присела на корточки, и кисть руки исчезла где-то под хвостом.

– Ага! Вот он, теленочек. Вот его голова. Но сперва надо высвободить ножки.

Слушая опытного животновода, Андрей и Ирина увидели, как ловко она все это делает.

– А вы чего стоите? Ну-ка живо за ножки! Живо руками тяните к себе!

Молодые люди нагнулись, как и Василиса, прижавшись плечом к плечу, голова к голове, да так, что почувствовали, как смешалось их дыхание и запылали щеки.

У Ирины сбилась юбка, позеленели от мятой травы колени. Только теперь юноша заметил, какая гибкая, стройная и вместе с тем сильная Ирина. Тут же жарким огнем ударило в голову. До чего же невиданной и такой притягательной показалась открытая им красота.

– Э-э-э, кавалер, так дело не пойдет! – заметила Василиса. – Ты лучше повыше рукава закатай, чем на Ирину глазеть. Дай передохнуть ей, а мы с тобой на пару потянем.

До чего же скользкая эта слизь. Пот по лбу и шее течет градом. Как удержать маленькие ноги с белыми копытцами? От напряжения пальцы на руках будто судорогой свело: ни сжать, ни разжать. А тянуть-то надо… Уф! Как из сумки кенгуру, появилась на свет голова теленка.

– Тяни, Андрей Петрович, тяни – немного осталось, – подбадривала Василиса. – Главное, ножки не вывихнуть. Теленок дышит, значит, здоровый. Еще чуть-чуть… Ну!

…Каким хорошим бывает настроение, когда трудности позади, когда ощущаешь себя причастным к тому, что не без твоей помощи кто-то появился на свет, такой маленький, беспомощный, но, кажется, красивенький.

Улыбалась Василиса, улыбался Андрей, улыбалась необыкновенной улыбкой Ирина, приподнимая, в свойственной только ей манере правый уголок рта.

Видя ее, такую раскрасневшуюся и счастливую, юноша ощутил, как сладко сжалось сердце.

– А теперь, кавалер, – вывела его из блаженного состояния все замечавшая Василиса, – спустимся к пруду руки мыть.

Усевшись у края глиняного обрывчика на корточки, «акушеры» терли руки той же глиной, что была под ногами, заменившей мыло. А над ними все той же богиней охоты Артемидой стояла Ирина, с любопытством наблюдая, как корова вылизывает шершавым языком новорожденного. По-полуденному пригревало солнышко. И теленок, высыхая, из темного и мокрого становился каким-то серовато-дымчатым.

– Надо бы у теленка копытца подщипнуть, – хлопотала над ним Василиса. – Это чтобы на ногах крепче стоял.

Крепкими ногтями отделила она с нижней части копытцев податливую, словно подмоченное мыло, роговицу.

Покачиваясь, словно пьяный, с необсохшей пуповиной, теленок неуверенно встал на ноги и потянулся к вымени. Корова доверчиво повернулась сосками к его мокрому носу.

– Ничего-ничего, так и должно быть. Природа свое берет, – поясняла Василиса. – Пусть теленочек молозива пососет – здоровее будет. Ну, а тебе, Андрей Петрович, надлежит на хутор бежать: порадуй хозяев, пусть телегу у бригадира просят да в свой курень поскорее этого мальца заберут…

– А как же стадо? Так и норовит к люцерне и кукурузе прорваться. А мне бежать три километра на хутор и еще столько же обратно. Это сколько же времени уйдет?

– Да не бойся ты. Я свой гурт нетелей подгоню, ну и присмотрю за твоим стадом, пастух. Уж как-нибудь мы продержимся тут с Иринкой.

Благодарно смотрела на Василису и Андрея Ирина Щелкина. Василиса подошла к коню и вытащила из сумки, притороченной к седлу, кисет с табаком, а из него – сложенный в несколько раз кусок газеты. Ловкими движениями пальцев свернула «козью ножку», чиркнула спичкой, затянулась и выпустила кольца ароматного дыма.

– Как на мужа «похоронку» получила, столько лет-годов и курю ее, горькую, – чуть потупилась она.

Потом, садясь на коня в стремлении быстрее собрать рассыпавшийся гурт годовалых телок, Василиса заметила:

– Смотрю я на вас и думаю: хорошая из вас пара получится. Смотри, Андрей, не упусти свою жар-птицу!

Глава 18
Победа, достойная чемпионов

На три дня степной хутор превратился, по меткому выражению Василия Дроздова, в Олимпийскую деревню. Колхозную гостиницу, кстати отстроенную года два назад по типовому проекту, занял представительный штаб областного и районного спортивного общества «Урожай», в руки которого перешла вся власть по проведению соревнований после «черновой» работы Валерия Колобова.

Теперь стадион переполняли спортсмены и сопровождавшие их делегации. Мало кто подозревал, что на зональную спартакиаду приедет столько народу. Что ни день – соперничество бегунов, метателей, прыгунов, двенадцати мужских и шести волейбольных команд.

Местные игроки выходили в соревнованиях на вторые места. По вечерам шла информация о рекордах, крутили интересные фильмы и еще долго в клубе не затихала танцевальная музыка.

На заключительном торжестве участники спартакиады прошли по стадиону парадной колонной. Под звуки аплодисментов и туш духового оркестра на построении победителям вручали кубки и вымпелы, дипломы и грамоты, а по радио назвали имена завоевавших путевки на областные соревнования. А там, если повезет, они могли пробиться и на республиканские соревнования.

И уж совсем неожиданно пришло время прощаться с Валерием Колобовым, к которому привыкли, с первого дня считали своим человеком.

– Хорошо, что растолковал нам правила о положении «вне игры», – говорил ему Андрейка. – Для нас это была «тайна за семью печатями». Сколько коварных неожиданностей таит оно со стороны тех, кто им умело владеет.

– Ах, «офсайд»? Самое сложное из правил не только для вас, но и для мастеров футбола вообще, – смеялся студент-физкультурник.

А когда садился в автобус, помахал рукой и сказал:

– Желаю успехов «Встрече» в бою с именитыми соперниками. Бывайте, ребята, здоровы!

Рейсовый автобус, увозивший Колобова, оставил за собой белую пылевую завесу, а футболистам только и оставалось, как надолго запомнить замечательного бескорыстного наставника, его дружескую улыбку, непокорный курчавый чуб, загорелую мускулистую фигуру.

А через неделю из районного спорткомитета пришла телефонограмма, сообщавшая о том, что сборная юношеская команда – называлась она «Стрела» – скоро прибудет в Дёминку с товарищеским матчем. Все знали, что этот соперник – второй призер среди городских юношеских команд областной спартакиады.

Вот почему Павел Федорович, объединившись с Юрием Хопровым, со всей серьезностью усилил тренировки. К своим подопечным он подходил не только со строгостью, но и с лаской:

– Андрей! Удар у тебя сильный, техника обводки хорошая, умеешь выбрать момент для атаки, но, милый ты мой, используй и скоростные возможности. Без них не оторваться от противника.

Он брал за руку Валентина, подводил его к одиннадцатиметровой отметке, ставил на нее мяч и призывал к готовности вратаря Емельянова:

– Ногу ближе к мячу ставь. Не бей «пыром», а подъемом, и мяч вверх не улетит. И все скажут, что ты мастер. А ты, Витек, рот не разевай, улавливай мяч, улавливай!

– Ха-ха-ха! – смеялась команда. – Валька бьет как из пушки, попробуй улови!

– Ишь, какие умные собрались, – ворчал тренер. – Игра покажет, что уловимо, а что нет. Вы, орлы, на победу настраивайтесь.

Тренировки не прекращались даже в дождливую погоду. Под персональную опеку попал Василий Дроздов. Павел Федорович, в драной, казалось, все еще пахнувшей фронтовым дымом плащ-палатке, наброшенной поверх головы, не отставал от него, словно павловский капрал. Со складок плащ-палатки тоненькими струйками стекала вода, а шеф выговаривал полузащитнику:

– Василек, не вертись! Василек, осмотрись! Потом уж и бей. Пойми, ведь ты же – диспетчер команды: помогай защите, выручай нападение и действуй сам, будь хозяином поля. Понимаешь? Рост у тебя подходящий, легче всех до мяча головой достаешь. Однако выбрось все постороннее из нее и думай крепче, как ею играть.

– Он у нас человек влюбленный, о Татьяне все думает, – подкалывали встречинцы.

Стоило Василию заиграть головой, как он стал почти несравненным хавбеком. Ловко приручал идущие верхом мячи и направляя их влево-вправо, перед собой – подальше, в линию нападения. Все – в одно касание. Не хотелось ему оставаться хуже других.

Казалось, нет покоя команде «Встреча», как и черному, раскисшему от «нелетной погоды» полю, да и мячу тоже.

– Я вижу, мои орлы, замотал вас совсем, – откровенничал тренер. – Но ведь сам Суворов говорил: «Тяжело в учении – легко в бою». Что же? Зря, что ли, вожусь с вами? Надо победу добыть, отметить ее по-настоящему, за столом, как когда-то, во времена моей молодости, в «Тракторе».

Наблюдавший за всем Юрий Хопров находил в игре команды готовность № 1 для встречи любого противника…

– Едут! Едут! – зашумел народ, переполнивший стадион.

Все встали со скамеек, замахали руками, многие засвистели. Каждый шел сюда, прочитав броское объявление:

ВНИМАНИЕ!

29 июня на стадионе состоится товарищеский матч по футболу между командой «Встреча» и областным призером – командой «Стрела».

Начало в 17 часов.

Ожидавшие увлекательной игры повернулись в сторону подъехавшего автобуса с радиоколокольчиком на крыше. Из распахнувшихся дверей высыпали незнакомые спортсмены в голубых тренировочных костюмах, энергичный тренер на ходу обсуждал с ними что-то.

Болельщики одобрительно загудели. Очень уж подействовал на них вид новенького автобуса. Видимо – привыкли, что футбольные команды обычно приезжали на игры в кузовах грузовиков, пристроившись на скамейках-досках.

– Сразу видно, какую команду к нам город прислал. Устоит ли наша «Встреча» перед «Стрелой»?

– Да-а-а, хотелось бы…

Из голубых трико гости как бы «перекрасились» в темно-зеленые майки. На юношах были черные трусы и черные с зеленой полосой гетры. Игроки «Стрелы» заняли половину футбольного поля и, растянувшись в подвижную подкову, яростно обстреливали ворота, подбадривая ловкого вратаря.

Ну, а «Встреча» не спешила выходить, потому что Павел Федорович давал последние наставления:

– Мои орлы, слушайте сюда! Нужно ли говорить, какой сегодня день? Мы его долго ждали, много тренировались и должны запомнить надолго. У вас сегодня не будет ни золотых, ни серебряных, ни даже бронзовых жетонов областного первенства… даже если и победите. А победить надо. Пусть знают, что на селе не лыком шиты. Доставьте радость не только себе, но и людям. Как тренер я передал вам все, что мог. Покажите мой класс игры, а вечером жду к себе в гости. Всей командой – больше хорошего настроя и побольше фантазии.

Эмоциональная, даже какая-то возвышенная речь, казалось, каждого из одиннадцати юношей заставила волноваться. Почувствовался какой-то невероятный прилив сил, а вместе с ним и решимость, укрепленная ответственностью. Никто не хотел дарить легкую победу гостям!

О том, как должен экипироваться футболист, Павел Федорович мог выдавать импровизированные лекции. Он считал, что требование привести форму в полную готовность – это негласный закон, потому что всякая небрежность, вплоть до плохо завязанного шнурка на обуви, сказывается во время игры. А в самый решающий момент, когда каждая секунда игровой ситуации бесценна, ничего не должно отвлекать.

– Ты, капитан, не тушуйся, будь уверенней и подбадривай ребят. От твоего поведения зависит настроение всей команды, действуй расчетливо, хладнокровно, – похлопывал по плечу Юрий Хопров.

– «Встреча» – на выход! – холодком тревоги прозвучала команда, и юноши покинули бревенчатое помещение.

Неожиданно из «колокольчика» на автобусе гостей грянул футбольный марш. «Встреча» выходила под аплодисменты болельщиков. На ее игроках была традиционная форма – алые, давно выгоревшие майки. А ведь директор Иван Саввич предлагал новые майки. Но нет, никто не согласился. Друзья посчитали, что старые приносят больше счастья. В центре поля их поджидала «Стрела».

Соперники, разделенные судейской бригадой с секундомером клетчатыми флажками, внимательно рассматривали друг друга. Судья подозвал капитана «Стрелы» Игоря Кольцова, рослого, темноволосого паренька. Исполняя капитанскую обязанность, поспешил и Андрей Ковалев. После рукопожатий разыграли ворота и право первого удара.

– Так вот вы какие, «Встреча», – отметил Кольцов.

– Как видишь, – ответил Ковалев.

– Наслышаны.

– А мы и подавно.

– Ну что? Биться или мириться? – улыбнулся соперник.

– Биться! – серьезно ответил Андрей.

Кольцов поднял руку над строем своей команды и резко опустил.

– Команде «Встреча» – наш физкульт-привет!

– Команде «Стрела» – физкульт-привет!

Гостям достались хорошие ворота, в том смысле, что солнце не слепило игрокам глаза. Но зато «Встреча» начинала первой.

Судейская сирена и… матч пошел.

Сразу стало понятно, какие приехали игроки и кто такие Кольцов, Орешкин и Макаров. Отобрав мяч, они темно-зеленой волной, с короткими перепасовками, оторвались от нападения и смяли полузащиту. Игравший в защите Евгений Поликарпов одним ударом разрядил наступательный порыв. Но мячом снова завладела тройка нападения. Противник спешил и спешил с атаками. А «Встреча» пока оборонялась, выполняя главную задачу – осмотреться, изучить серебряных призеров и не дать им возможности забить в первом тайме ни одного гола.

Дважды капитан «Стрелы» оказывался в положении «вне игры», что озадачило не только его, но и всю линию нападения. Выходит, хозяева поля, хоть и из глубинки, не лыком шиты. Делая ряд комбинаций, «Стрела» подготовила решительный штурм. Если до него Кольцов посылал мяч на выход стремительным в беге Орешкину и Макарову, то теперь сам решился на прорыв в сопровождении нападающих. Чувствуя тыл, ловко обвел всех защитников и нанес удар по воротам Емельянова.

Витя был похож на сжатую пружину. Длинный прыжок, и все увидели, как маленький вратарь в полете отбил мяч, направляемый в левый нижний угол ворот.

– Е-ме-ль-я-нов! Е-ме-ль-я-нов! – скандировали болельщики.

Вратарь, поднимаясь и отряхивая пыль, заметил слегка побледневшее лицо Евгения Поликарпова, подмигнул ему: мол, не тушуйся, все в порядке. И тот благодарно улыбнулся в ответ. Центральный защитник теперь не спускал глаз с Орешкина, подававшего угловой. Все следили за длинной подачей, сшибаясь стенками. На вратарской площадке свалка, а мяч от излишне торопливой ноги Макарова ушел на свободный.

Более четверти часа «Стрела» держала в блокаде штрафную площадку «Встречи». Казалось, и болельщики стояли в обороне – так хотелось помочь своей команде криками и подбадриваниями. За сеткой ворот прохаживался Хопров и дирижировал прыгучим вратарем. Павел Федорович, прикладывая к губам руки рупором, что-то кричал форвардам и хавбекам, бегая у кромки поля.

Вот-вот должен обозначиться перелом. Уж очень стандартная пошла игра: одни нападают, другие – обороняются. Со своей задачей местная команда справлялась уверенно. Видно, не зря говорят: «Дома и стены помогают».

Но что это? Саша Цепляев, защитник правого края, неосторожно обошелся с капитаном «Стрелы».

Резкий, как рок, свисток судьи и беспощадный жест его пальца.

Взоры всех болельщиков остановились на одиннадцатиметровой отметке.

Тяжкое испытание выпало на долю Емельянова. Он ощущал, как на него, словно на приговоренного, смотрел Кольцов.

Свисток судьи. Короткий разбег.

«Тбум!»

Секундный полет мяча. Резкий, с извивом, прыжок вратаря к правому верхнему углу ворот.

Что это? Никто не видит, чтобы мяч затрепетал в сетке. Слившись с ним воедино, маленький вратарь упал перед штангой. Вздох облегчения – и радостный рев стадиона.

После удара от ворот «Встреча», наконец, решилась на контратаку. Тут уж пришлось побеспокоиться дремавшему вратарю гостей. Три угловые подачи в конце первого тайма, которые пришлось отразить, подчеркнули, что соперники стоят друг друга.