Текст книги "Танец со стулом"

Глава 11. Наверх

Дэвид явился в магазин за полчаса до начала рабочего дня. Надо было отправить в дирекцию филиала отчет о вчерашнем посещении фабрики – больше никаких срочных дел не предвиделось. На самом деле, в магазин вообще можно было не приходить – день был не его – а поехать прямо в филиал, где у Дэвида есть собственный, хоть и маленький, кабинет. Но в филиале сегодня директор, мистер Барнет, хорошо что вы на месте, заседание рабочей группы в среду, а вы пока, может быть… В магазине, в комнате для персонала за упаковочным залом, можно спокойно попить кофе, пока никого нет. Потом можно посидеть… Да, в принципе, хоть до вечера. Почитать что-нибудь по новой линейке, посоображать… Никто слова не скажет. Все свои. А работы всегда полно, и она никуда не сбежит. Очень удобно консультировать в торговом зале два дня в неделю, когда никто в филиале не знает твоего графика. Инженер включил чайник, и пока тот закипал, разделался с отчетом и отослал его по электронной почте. У него оставалось верных минут двадцать. Кофе и сахар опять куда-то запрятали, подальше от лишних глаз, но у Дэвида чутье не только на технические неполадки. Ага, вон за теми папками… И пакетик сливок очень кстати. Аромат арабики распространился по комнате. Дэвид помешал ложечкой и собрался отпить.

Неожиданно зазвонил телефон. Дэвид глянул на экран и удивленно хмыкнул. Это был самолично директор филиала.

– Здравствуйте, господин директор.

– Здравствуйте, мистер Барнет, – голос директора звучал чересчур любезно. Дэвид насторожился. – Хорошо, что вы… э-э… на месте. То есть… Или вы в магазине?

– Да, – Дэвид подумал. – То есть я в магазине.

– Очень, очень хорошо. Я только что получил ваш отчет, поэтому решил… Э-э… Скажите, мистер Барнет… Как ваша работа?

Какой-то идиотский вопрос. Дэвид чуть не рассмеялся прямо в трубку.

– Работа… Нормально, господин директор. Вы, наверно, хотели спросить насчет фабрики… В принципе, я все изложил в отчете, но могу…

– Нет-нет, – поспешно перебил директор. – Это не надо. Все в порядке, отчет прекрасный, просто прекрасный, вы справились превосходно, превосходно…

«Что это с ним? – подумал Дэвид и, прикрыв трубку ладонью, сделал глоток из чашки. – Ну хорошо хоть, что все превосходно, а то я уже заволновался. Однако, быстро он ознакомился…»

Но через секунду кофе застрял у Дэвида в горле.

– Я звоню вам, мистер Барнет, – торжественно сообщил директор, – чтобы поздравить вас с принятием на работу в Министерство энергетики. Со своей стороны, я выражаю вам глубокую признательность за ваш безупречный труд в нашем Северном филиале, и хочу заверить, что здесь вы оставляете любящую семью, где всегда будут вам рады. Все необходимые документы вам доставит курьер к двенадцати часам, также денежный расчет и премия, как пожелаете, на карту или наличными…

Наконец, директор закончил свою тираду. Дэвид не сразу смог переварить услышанное. На том конце трубки директор напряженно сопел; очевидно, он выдал всю заготовленную речь, и теперь ждал ответа Дэвида. Они помолчали вместе несколько секунд. Потом Дэвид сказал:

– Это очень неожиданно. Вы уверены, что здесь нет ошибки?

– Что вы, какая ошибка! – радостно заверил директор. – На ваше имя поступило официальное приглашение лично от мистера Гроссмайера. Вы сможете приступить к работе уже завтра. Мы все подготовили, вам не надо беспокоиться – просто подождите там, отдохните пока… Мой курьер все доставит. Я надеюсь, что вы… Не забудете о нас, когда будете работать в министерстве…

– Я… Ну конечно, нет… То есть, конечно, не забуду, – Дэвид не очень понимал, как он должен не забыть, представилось, что он пишет на стикере «Вечно помню Северный филиал» и прилепляет к монитору. Директор что-то горячо лепетал в трубку, потом поперхнулся и затих. Все казалось ужасно глупо. Они еще помолчали. Потом Дэвид на всякий случай сказал:

– Я вам очень благодарен.

Директор подтвердил, что и он благодарен Дэвиду. Дэвид повторил, что он не забудет, директор воскликнул: «И мы тоже, и мы!», и они распрощались в самых лучших выражениях.

Дэвид несколько раз прошелся по комнате туда и обратно. Получалось, что его особенно никто и не спрашивал, хочет ли он сам переходить в министерство. Его ставили перед фактом, причем выглядело так, словно он, Дэвид, уже дал согласие, и не просто дал, а сам хотел этого места, искал ходы – и вот, добился, так что отказаться теперь означало бы выставить себя глупым капризным мальчишкой, в любом случае, профессиональной репутации конец, такого идиота ни в какое серьезное место не позовут, только гайки крутить. Надо признать, все было проведено с максимальной предупредительностью, придраться не к чему, – и тем неприятнее чувствовал себя Дэвид. Как будто… Кукла на веревочках. Захотели – вытащили на сцену и заставили плясать, а захотят – сунут в сундук, и никто про меня больше не вспомнит…

Так хотел в «Клеопатру», так радовался… Ну что, до свидания. Все равно буду, наверно, делать то же самое. Интересно, во сколько раз веселее станет теперь…

Так Дэвид размышлял, пил кофе, еще размышлял и опять пил кофе, дожидаясь появления курьера и иногда перебрасываясь парой фраз с коллегами, кто-то заходил, кто-то выходил, кто-то сидел, – рабочий день начался. И только уже в двенадцатом часу бывший старший консультант и разработчик Северного филиала «Клеопатры» вдруг сообразил, что даже не поинтересовался у директора, каким образом министр Гроссмайер про него узнал, почему проявил к нему такое особое внимание и для чего, собственно, берет на работу в министерство.

Глава 12. Механосимфония

– У нас перегорел компьютер, – объявил главный редактор издательства «Наука сегодня», протягивая широкую длинную ладонь. – Битерман. Вы мистер Барнет, я уже знаю, вы наша последняя надежда. Третий месяц уже бьемся… Представляете да? Главный компьютер издательства… Нет, ну он, конечно, старый, может быть, устаревший… Но он работал! Распознавал все! Программа от фирмы «Брэдбери»… Вы давно в издательском бизнесе?

– Я вообще не в издательском бизнесе, – сказал Кейси, – но «Брэдбери» я знаю, отличная…

– Лучше нет, однозначно! И чтобы вот так – пик! – и все…

Кейси не ожидал такого приема. По рассказу математика, по крайней мере, к нему должны были отнестись настороженно. Он заранее стиснул зубы и приготовился стерпеть дурацкие вопросы насчет портфолио и чего там еще им взбредет в голову – кажется, работа того стоила. Но его ни о чем не спросили. В приемной издательства секретарша поднесла ему кофе и вазочку со сладостями так, словно он был учредителем. Это бы ничего, он посидел на диванчике, глазея в окно, но тут ворвался долговязый главред и устремился к Кейси широкими шагами, явно собираясь его обнять, как родного. Кейси на всякий случай поставил чашечку, чтобы не облиться. Битерман говорил и говорил, выпаливая слова очередями, и даже, задав вопрос, кажется, не слушал ответа и сразу мчался дальше. Кейси решил выждать.

– …Если честно, мы растерялись. Нет, ну мы привыкли к чудакам, и к научным трудам, и к трудностям мы привыкли, и когда нас прессуют, привыкли, но чтоб все сразу и давай, нужно вчера, и так два месяца, и никакого просвета! У нас же и другие заказы, и большие даже есть, и срочные тоже, всякие… Если бы еще, понимаете… – он подхватил Кейси под локоть и повлек за собой, – пойдемте. Если бы я посадил девочку, и она бы сидела потихоньку печатала, это одно. Никто не смог прочитать! Даже Катерина не смогла!.. Сюда, пожалуйста… Ну, дали они нам денег. Отвалили, честно скажу. Это, конечно, хорошо… Вот, это наши девочки. Натали, Эмма, Джин, Рэнди… Девочки, это мистер Кейси Барнет, работаем, не отвлекаемся…

– Добрый день, мистер Барнет, очень приятно! – хором сказали био.

– Здравствуйте, – сдержанно ответил Кейси.

Девушки печатали с умопомрачительной скоростью, как показалось Кейси в первый момент. Море звуков обрушилось на него: цоканье клавиатур, шум компьютеров, какое-то еще гудение, звякание, жужжание, постукивание, попискивание, шелест переворачиваемых страниц. Из общей механосимфонии выбивался один звук, где-то совсем рядом, то ли бурление, то ли клокотание, но тут раздался громкий щелчок и клокотание затихло.

– Для кого чай, для меня? – осведомился Битерман.

– Это для меня, – возразила стройная молодая женщина, сидевшая у окна. Она поднялась из-за компьютера, грациозно прошествовала к чайнику и, налив себе чая, вернулась на место. На Битермана она не взглянула.

– Катерина-Катерина, – преувеличенно ласково сказал главред, приближаясь к ее креслу. Пожилые леди так подзывают своих кошек. Кейси с неприязненной ухмылкой наблюдал за действиями Битермана. Тот встал за спиной сотрудницы, обнял ее за плечи и, склонившись, промурлыкал ей в ухо:

– Катериночка у нас «Елена паблишинг-про», Катериночка экстра-класс, мур-мур-мур, кисонька!

По-видимому, рука Битермана заползла куда-то не туда. Катерина тряхнула плечами и холодно сказала:

– Мистер главный редактор, вы мне мешаете работать.

Битерман отступил, глядя на Катерину как кот на рыбу. Био повернулась к Кейси и проворковала:

– Мистер Барнет, очень приятно. И я вынуждена перед вами извиниться за недостойное поведение мистера Битермана в рабочее время.

– А я вообще очень недостойный, – обиженно сказал Битерман. – За меня все время надо извиняться. Особенно в рабочее время. Кх-хм… Кто-то вон чай хлещет в рабочее время, и ничего…

– Мне чай не мешает, – отрезала Катерина, держа в левой руке чашку, а правой барабаня по клавиатуре как любая из машинисток двумя. – У меня есть норма выработки, я ее делаю, а как – это никого не касается, – она опять обворожительно похлопала ресницами в сторону Кейси. – Я, конечно же, имею в виду не вас, мистер Барнет…

– Так, все, – прогремел Битерман, – работаем! – Он схватил Кейси за локоть и потащил вперед. Они почти выбежали в противоположную дверь, прокатились по коридору, причем главред бормотал под нос: «Вот ведь вреднючая баба, просто слов нет», и вломились в обитую железом дверь со следами многократно выломанных и вставленных замков. Битерман повернул выключатель. Посередине комнаты стоял массивный стол, над ним с потолка на длинном витом шнуре свешивалась лампа с оранжевым абажуром, по стенам – несколько обшарпанных стульев и огромный сейф в углу. Битерман добыл из широченных штанин связку ключей и принялся выискивать нужный, продолжая что-то бурчать, но уже совсем неразборчиво. Кейси тактично помалкивал.

– Пальцами молотить кто угодно может, – сообщил наконец главред, со скрежетом и грохотом отпер сейф и нырнул в него. Он вытащил одну за другой с полдюжины папок, каждый раз демонстративно шмякая ими об стол, и наконец добыл с самого низа одну очень пухлую, из черного картона с золотым тиснением по краям. Обтер ее ладонями, развязал тесемки, вынул первый лист и положил на стол перед Кейси.

– Это что? – спросил Кейси.

– Рукопись, – ответил Битерман.

– Вы уверены? – Кейси поднял одну бровь. – То есть, извините… Глупый вопрос. Да, теперь все ясно.

Замусоленный лист с обтрепанными краями был покрыт линиями, более или менее параллельными друг другу. Издалека могло бы показаться, что лист просто разлинован тушью наподобие бланка, и только вблизи становились различимы небольшие неровности и волны этих линий, словно рябь на поверхности воды. Как будто у того, кто разлиновывал лист, слегка дрожала рука. Линии располагались довольно тесно.

– Это строчки, – пояснил Битерман. – Там слова. Видите, кое-где прерываются? А вот запятая…

– Я уже понял, да, – сказал Кейси, внимательно разглядывая лист. – Своеобразно…

– Ситуация безвыходная. Я бы вот, знаете… я бы лучше отказался. А отказываться нельзя. Они ну очень хотят. Чего в ней такого, в этой…

– Подождите-ка, – сказал Кейси. – Дайте еще один.

– Да сколько угодно, берите пожалуйста…

Кейси разложил на столе три листа и стал водить по ним пальцем. Главред молча следил за ним, вытянув шею.

– Лупу дайте, – потребовал Кейси.

Он поелозил по столу с лупой, потом наложил два листа друг на друга и поднял к лампе. Порассматривал на просвет с минуту, потом кинул один лист на стол и снова взял лупу.

– Ничего не получается? – уныло спросил Битерман, тяжело опускаясь на стул. – В общем, я и не особенно… Нет, ну надо что-то пробовать, не сидеть же просто так, но это какой-то бред… Сон сумасшедшего, это…

– Вроде, вот так, – сказал Кейси, прерывая его бормотание. Он отложил лупу и медленно прочел, держа лист перед собой на вытянутой руке: – «Постепенно на корабле заменили все доски, и к концу плавания…» ого, интересно. Это точно математика? «…возникает вопрос – что стало с кораблем, то есть с нашей функцией». Видимо, да.

Повисла тишина. Кейси посмотрел на Битермана. Главный редактор застыл на стуле, как петух на жердочке, и не говорил ни слова.

– Что? – спросил Кейси. – Я понял как читать. Вот, любое место… – он взял другой лист. – «Это несложно понять, представим обычную бумажку. Пусть она будет достаточно большой, чтобы нам было удобней. Разорвем бумажку пополам, половинку снова разорвем, эту половинку – снова, и так далее до бесконечности. В жизни бесконечных бумажек не бывает, но в математике – сколько угодно.» Немножко медленно получается, но думаю, можно натренироваться.

Битерман продолжал молчать, вытаращив глаза.

– Что вы смотрите? – нетерпеливо сказал Кейси. – Все, работаем. Или что-то не так?

– Извините, пожалуйста, – главный редактор мотнул головой. – Вы не представляете, в каком я состоянии все это время. Вообще не надеялся. Вы просто нас всех спасли.

* * *

– Если вы будете диктовать, это, конечно, будет быстрее, – главный редактор тарахтел с какой-то нечеловеческой скоростью, шагая через две ступеньки. – Ничего, что пешком? Можно было на лифте, но пока он доползет… Катерина печатает вы видели как, я говорю и то медленнее, – он хохотнул, запрокинув голову, – вы за ней точно не угонитесь, никто не угонится… Но! – он торжествующе взмахнул рукой, – на машинистку в проекте выделяется ставка. Приличная ставка, и она тоже ваша! Главное, только уложитесь в срок, я вас умоляю…

– Я конечно очень благодарен, – Кейси еле поспевал за главредом. – Но… это как-то некрасиво. Ей же тоже нужны деньги, давайте лучше поделимся.

– Никаких «поделимся»! – Битерман замахал руками. – Сюда, пожалуйста, – они свернули в коридор и рысью понеслись мимо одинаковых дверей. – С Катериной мы разберемся, она в обиде не будет, я вам гарантирую. И у нее и так полно работы. Пусть лучше раз в неделю придет домой к мужу пораньше.

– А кто у нее муж? – машинально спросил Кейси, вспомнив поползновения Битермана.

– Я, кто же еще, – главред распахнул дверь, пропуская Кейси. – Миссис Сэндли! Вот специалист, уникальный специалист, который сделает для нас этот проект. Только он, никто другой! Оформите быстренько бумаги и покажите мистеру Барнету, куда потом идти, а я на минуточку… – он вылетел из кабинета и загрохотал по коридору.

Аккуратная дама в бежевом деловом костюме, черных чулках, лакированных туфлях и с круглым каштановым пучком на голове дружелюбно улыбнулась Кейси. У нее было простое, открытое, довольно симпатичное лицо, губы бантиком, темно-серые глаза и курносый нос.

– Садитесь, пожалуйста, сюда, – сказала она. Слова у нее выговаривались тоже какие-то округлые. – Сейчас мы все оформим. Она раскрыла ноутбук, поводила мышкой, пощелкала немного и задала первый вопрос.

– Ваше имя и фамилия?

– Кейси Барнет.

– Год рождения?

– Семьдесят седьмой. Две тысячи сто, – на всякий случай уточнил Кейси.

– Ваша специальность?

– Дизайнер, – сказал Кейси после небольшой заминки.

– Время обучения по данной специальности?

– Сейчас… – Кейси подумал, загибая пальцы, – минуту. Год плюс три месяца, еще три, еще полгода, потом… Ах, ну да, год же еще, так, и Бедфорд… Четыре года, – сообщил он.

– Очень хорошо, – дама написала. – Учебное заведение?

– О, это долго перечислять. Их было много.

– Какое-нибудь одно.

– Бедфордский колледж.

– Год окончания?

– Я не закончил. Только один курс.

– А что вы закончили по специальности «дизайнер»?

– Ничего.

– Но у вас есть диплом? Документ?

– Скорее всего, нет.

– Я не понимаю, – дама с искренним удивлением посмотрела на Кейси. – «Скорее всего» означает «есть» или «нет»?

– Нет, – вздохнул Кейси.

– Но вы дизайнер?

– Да.

– Вы работали по специальности?

– Конечно. Графический дизайн, наружная реклама, оформление книг, много всего…

– Подождите минуточку. Я не понимаю, как это все совместить. Может быть… Давайте пока это пропустим? – спросила она неуверенно.

– Давайте, – согласился Кейси.

Миссис Сэндли задумалась.

– Может быть, у вас есть другая специальность?

– Да. Я фотограф.

– Что вы закончили по этой специальности?

– Ничего.

– Значит, это тоже не подходит, – дама огорчилась еще сильнее. – Извините. А еще?

– Я понял, – сказал Кейси. – Это будет очень долго. Давайте так. Я звукооператор. Я техник. Я электрик, сварщик, я художник, корректор, верстальщик, сторож, каменщик, маляр, уборщик, помощник декоратора, монтировщик сцены и грузчик. Еще сиделка. Что-то наверняка забыл.

– Вы имеете все эти специальности? – переспросила делопроизводительница.

– Да. И ни по одной не имею диплома. Я ничего не закончил.

Кейси посмотрел на миссис Сэндли и испугался. Она застыла на месте, глядя в одну точку, и только шевелила губами, потом и губы перестали двигаться.

«Черт, – подумал Кейси. – Перегорела. Я ее сжег».

Но делопроизводительница ожила. Она посмотрела на экран, потом на Кейси, потом опять на экран и опять на Кейси – растерянным взглядом.

– Я совсем запуталась, – дама развела руками. – Информация избыточна… и недостаточна. Как же я оформлю документы? Почти ничего не заполнено, у меня не примут… И без оформления никак нельзя работать, а для оформления обязательно нужен диплом, это требование…

– Все ясно, – неприязненно сказал Кейси. – Как везде, и тут такое же дерьмо. Ну ладно… – он собрался встать, но Сэндли испуганно ухватила его за рукав.

– Нет-нет-нет, – поспешно заговорила она, усаживая его на место. – Пожалуйста, сидите! Все уже решено, вы приняты, вы специалист, уникальный специалист, который сделает для нас этот проект. Только вы, никто другой! Просто я не знаю, как оформить… У меня нет опыта в такой ситуации. Пожалуйста, я вас прошу, давайте попробуем еще раз?

– Я не против, – Кейси пожал плечами. – Но зачем? Диплома все равно нет.

– А вдруг как-нибудь… – она осеклась. В дверях возник Битерман.

– Миссис Сэндли, вы закончили?

– Я не могу, – сказала дама, круглый пучок у нее на голове поник. – У меня не получается.

– Что у вас не получается? – нахмурился главный редактор, заглядывая в ноутбук. – Это все? Вы же задерживаете…

– Нет-нет, – вмешался Кейси. – Она здесь ни при чем. Просто у меня нет диплома по специальности. И вообще никакого диплома. Я не закончил полный курс… Вообще ничего.

– Я понял, – сказал главред, не моргнув глазом. – Так… Вот у вас заполнено: «Дизайнер», время обучения пять лет, более чем достаточно, «Бедфордский колледж» и трампам-пам, год поступления?

– Девяносто восьмой.

– Опыт работы с какого года?

– С девяносто шестого.

– «…по настоящее время», – Битерман, перегнувшись через делопроизводительницу, завладел мышкой и щелкнул несколько раз, миссис Сэндли замерла, выглядывая у него из-по руки. – И хватит. Остальные пункты удалите, поставьте галочку «Квалификация соответствует…», вон там, да, а внизу припишите: «Прочая информация об исполнителе по запросу»… И дальше все стандартно. Все, давайте наверх, мистер Барнет, нас ждут!

Главный редактор выбежал в дверь, и Кейси поторопился следом, оставив миссис Сэндли, барабанящую по клавиатуре с лицом солдата, который заснул в карауле и полон решимости искупить кровью.

Глава 13. Кто-то в глубине

Миссис Сандерс с четвертого этажа получила свою посылку ровно в полдень следующего дня. Пакет доставил полноватый молодой человек в джинсовом костюме и кепке с изображением попугая – он вызвал у пожилой леди немалое подозрение своим легкомысленным видом, а затем сделал еще хуже, пояснив, что он не настоящий почтальон, а подрабатывает. Все же дама передумала звонить в полицию – студенту удалось насмешить ее своей дурацкой болтовней через дверь. Она открыла и благополучно обрела набор серебряных вилок и ножей от своего младшего кузена из Шеффилда. Юноша нес какую-то ахинею, – якобы посылка пропала у него из сумки накануне, а потом чудесным образом появилась снова, и вообще, у них на почте бардак, – без сомнения, пудрил мозги, но довольно мило. Презрительно поджав губы, чтобы скрыть усмешку, Сандерс возразила, что посылка должна была прийти к ее юбилею, то есть полгода назад, вот это настоящий бардак, и один день тут ничего не решает. Хотя чудеса – это, конечно, приятно. Не переживайте, юноша, утешила она, это не только у вас на почте, это везде – наберут кого попало по объявлению, потом не только посылки, самой себя не найдешь. В конце концов она не выдержала и ухмыльнулась краем рта, немедленно приняла вновь строгий вид и всучила студенту двадцатипенсовик. Позже, внимательно изучив штемпеля на упаковке, миссис Сандерс убедилась, что на почте не такой уж бардак, – это кузен не слишком торопился с посылкой. Пожилая леди почесала за ухом кошку и включила телевизор. Все же это правда, сказала она кошке, как не быть неразберихе и упадку: молодые люди ищут подработок вместо того, чтобы учиться. Ни там, ни там толку не будет. Вот, пожалуйста, сказала она кошке, я же говорила. Студенческие волнения. Конечно, будут волнения. Если болтать днями напролет о погоде и делать вид, что молодых людей не существует. Вот они и заявляют о себе, а что им еще делать.

* * *

Ближе к концу рабочего дня на углу мини-маркета, за автобусной остановкой, становилось людно. По меркам Гарден-лейн, конечно; но все же можно было простоять и час, и другой, курить, болтать с приятелем, пялиться по сторонам, – без риска привлечь внимание. Погода в очередной раз становилась чуть менее приятной, чем могла бы. В сереющем небе плыли громады дождевых туч, порывами налетал ветер, если верить Британской метеослужбе, западный, воздух был пропитан влагой. Худощавый молодой человек с медленным холодным взглядом, в узкой черной куртке, черных джинсах и кедах был тут. Казалось, что он сутулится от сырого ветра, повернувшись вполоборота к продуваемой насквозь Гарден-лейн и спрятавшись за поднятым воротником. Но это было первое впечатление. На самом деле он почти не сутулился, плечи были расправлены, одна только голова как бы выдвигалась на шее, следуя за взглядом, и оказывалась впереди всего туловища. И стоило глянуть ему в лицо – становилось ясно, что он в своей стихии: спокойное, неподвижное лицо, маленькие глаза, почти не мигая, обшаривают улицу. Его товарищ, здоровяк с туповатой ухмылкой, неуклюже, но бережно прятал что-то под ветровкой. Они стояли уже минут двадцать.

– Грум, послушай… – негромко гудел здоровяк. – Как же, если ты говоришь… Я не очень понял.

– Мы импровизируем, – раздельно проговорил Грум. Он объяснял уже в четвертый раз. – Джерри, я вижу, я тебя окончательно запутал… – здоровяк смущенно кивнул. – Давай совсем по-простому. Три вещи. Первое: я не знаю, что будет. Второе: сообразим по ходу дела. Третье и главное – ты стоишь здесь.

– Я понял. Я стою…

– Ты стоишь, Джерри, – холодно подтвердил Грум. – И следишь за мной. Не сводишь взгляд. И по команде тут же звони, – он засунул руки в карманы и покачался на пятках вперед-назад. – Ничего не делай без команды, – с расстановкой уточнил он, поглядывая через дорогу.

– А если не пригодятся, куда девать? Так и ходить с ними? Я же замну, – Джерри озабоченно заглянул себе за пазуху.

– Не пригодятся – выкинешь, – Грум покачался с пяток на носки. – Говорю, без команды – ничего. Либо я сам позвоню, но… Стой-ка…

Грум неуловимо напрягся. Из подъезда вышла девушка, быстро перешла дорогу и вошла в мини-маркет.

– Она, – тихо сказал Грум. – Никуда отсюда, понял?

Он скользнул наискосок через улицу и потерялся за припаркованными на той стороне машинами, а через минуту уже вперевалочку фланировал вдоль дома номер четыре. Дойдя до подъезда, где двое подростков чеканили баскетбольный мяч, остановился, поглазел на небо, сплюнул. В пальцах у него появилась сигарета.

Старший из парней, довольно рослый, в камуфляжных штанах с большими карманами на бедрах, высоких шнурованных ботинках и расстегнутой черной толстовке, при виде приближающегося Грума остановил мяч, поправляя на бритой голове капюшон, свалившийся во время игры. Он постарался сделать это неторопливо, как бы невзначай, и можно было заметить выше лба татуировку в виде искривленной черной молнии, прежде чем капюшон надвинулся на глаза.

– Здорово, – лениво обронил Грум как ни в чем ни бывало. – Дайте огоньку.

Парень зыркнул из-под капюшона, но пришелец улыбался и выглядел вполне безобидно. Рука полезла в карман штанов. Грум, не глядя, принял зажигалку, закурил, затянулся и с наслаждением выпустил дым.

– По данным Института социальных исследований, – сказал он голосом диктора, – семьдесят процентов подростков ведут здоровый образ жизни. И еще сорок готовы присоединиться, если им объяснят, что это, – он достал еще две сигареты и протянул ребятам. Те с достоинством взяли их. – …Дай-ка, – Грум завладел мячом, небрежно стукнул об асфальт, подбросил, ловко поймал одной рукой, прокатил по плечам, крутанул на пальце. Мяч прилипал к его телу, как намагниченный.

– Так не может быть, – серьезно возразил второй паренек, невысокий, в синей футболке и джинсах, усеянных маленькими заплатками. – Получается сто десять.

– Да? И правда, а я не заметил. Ну может, раз они говорят – им виднее?

– Да пошли они, – голос у высокого был грубый и сипловатый.

– …О-па! – Грум бросил мяч высокому. – Я тоже так подумал, когда папаша выгонял меня из дома. Но я ему ничего такого не сказал. И вот до сих пор думаю – может, надо было?

– Без толку, – рассудительно сказал второй мальчик. – Кроме ругани, ничего не будет.

– Будет, – первый злорадно сплюнул. – Я своему сказал: будешь лезть – получишь.

– И что? – полюбопытствовал Грум.

– А что он сделает? Заткнулся.

– Вот прямо так?

– Ага, прямо, – ухмыльнулся высокий. – Пусть бы попробовал…

– И он с тобой теперь не разговаривает, – товарищ, кажется, не совсем одобрял такой исход.

– Да и плевать. Деньги дает, значит нормально.

– Ничего это не нормально.

– Да все везде не нормально, – философски заметил Грум. – Хоть так, хоть эдак – дерьмо, – он затянулся, закашлялся и выронил сигарету, она упала в лужу. – Черт…

Пока Грум копался в кармане, мимо них прошла девушка с пакетом. Она торопилась, потому что начинал накрапывать дождь.

– …Уроды, – продолжал Грум, доставая новую сигарету. – Они свое дело сделали, могут оттягиваться. Попивать пивко… Есть кого послать, – он мотнул головой вслед захлопнувшейся двери. – Малышка понесла ужин дорогому жирному мужику. Как мило.

– Нет, – сказал второй паренек. – У нее не жирный, а старый и низенький… Да вон он.

Дверь подъезда раскрылась во всю ширь, в нее протискивался открытый черный зонт, за ним маленький старичок с хитрыми глазками.

– Да ну! – не поверил Грум, обращаясь непосредственно к высокому. – Такой старый перец?

– Для нее самое то! – хохотнул высокий. – Отстойная же телка. Старикашка на нормальную не наскреб.

– Ладно тебе, – возразил его приятель. – Он ничего дед. Он меня персиками угощал. И здоровается всегда.

– Да и пошел он, – старший опять сплюнул. Персиками его было не купить, тем более, они достались не ему.

– А чего тогда, – продолжал сомневаться Грум, – он после нее сам потащился?

– Ну, мало ли. Пройтись захотел… Она точно его, – убежденно ответил второй паренек. – Я под ними живу…

Грум с интересом посмотрел вслед старичку, который бодро, прыгающим птичьим шагом двигался через дорогу к мини-маркету.

– Забавно, – он сунул руки в карманы и покачался с пятки на носок.

В кармане у него запищало. Грум поморщился и достал мобильник.

– Алло. И что?.. О, черт, а я заболтался! Иду, иду… – Грум, не отрывая телефона от уха, махнул рукой ребятам. – Парни, давайте, не прокисайте… – он торопливо пошел прочь, вполголоса говоря в трубку.

Дождь усиливался.

Тем временем старичок доковылял до магазина, вошел под козырек и принялся стряхивать воду с зонтика. Тут перед ним вырос товарищ Грума, держа в ручище букетик оранжевых розочек.

– Добрый вечер, сэр, – искательно пробасил Джерри, протягивая букетик. – Купите для вашей супруги эти цветы. Моя мамаша выращивает. Всего за пятерку…

Пожилой джентльмен уставился на розочки, не говоря ни слова. Джерри показалось, будто он потерял дар речи от гнева, и здоровяк не на шутку струхнул: того и гляди, дед заверещит «Полиция!» Старичок опустил зонт на пол.

– Восторг, – тихо вымолвил он и сунул руку в карман. – Восторг за пятерку. Вы счастливый человек, юноша. Ваша матушка создает такую красоту, – он посмотрел на Джерри снизу вверх, – я вам, знаете, завидую. – Старичок пожал плечами, словно удивляясь самому себе. – К сожалению, у меня нет супруги, нет той, кому эти удивительные розы могли бы достаться. Она… Извините, пожалуйста, – он спохватился и стал рыться в бумажнике. – …Короче, я один. Но я их поставлю в вазу, у меня есть неплохая ваза, буду смотреть и думать… То есть мечтать. Вот, – он сунул Джерри купюру в десять фунтов и слегка похлопал сморщенной ручкой по здоровенному плечу. – Прошу вас, передайте привет вашей матушке и мою искреннюю благодарность. Я вам желаю удачи…

Старичок проворно сложил зонт, подхватил букетик и скрылся за стеклянными дверями, а Джерри так и остался стоять, не двигаясь с места. Он глядел куда-то вбок, и Грум тщетно пытался привлечь его внимание, выглядывая из-за угла, пока наконец ему не надоело.

– Я понимаю, ты в шоке от нашего везения, но почему… – Грум схватил Джерри за руку и резким движением развернул к себе. Лицо здоровяка имело странное выражение: нижняя губа отвисла, а глаза разъехались в стороны и смотрели задумчиво.

– Эй-эй!.. Ты что это?.. – такого Грум явно не ожидал. Джерри мотнул головой, но не ответил. Грум поспешно подхватил громилу под локоть, уволок за угол и припер к стене.

– Прекрати это, эй! Ну-ка! – Грум ударил товарища по щеке, чтобы привести в чувство. – Узнал что-нибудь?

– Это… не его, – выговорил Джерри.

– Что? – переспросил Грум. – Не его? – Джерри замотал головой. – Точно? – Джерри кивнул. – Уверен? – Джерри еще кивнул. – Ничего не понимаю… Да что с тобой такое, дурачина?

– Он мне дал десять фунтов, – проговорил Джерри. – А я просил пять.