Текст книги "Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954"

18/VII 46 г.

Родная Наталинька,

очень радуюсь, что вчера мне удалось связаться по телефону, что у тебя была Ирина162162
  Давыдова Ирина Николаевна – см. письмо № 241.


[Закрыть] и играла тебе – может быть, это скрасит тебе немного твое одиночество. В сутолоке всяких организационных дел я все же в первую очередь организую возможности научной работы, и когда я смогу обратиться к ней по-настоящему, она пойдет в несколько раз скорей, чем это было год назад. Дело в том, что по моим указаниям уже начата работа в рукописных собраниях Ленинграда и Москвы. Я сам еще не участвую в ней практически; включусь в нее, вероятно, не раньше октября, но уже сейчас держу все разыскания в Ленинграде и Москве в твердых руках и неуклонно направляю усилия своих помощников в архивах к единой цели. Я уверен, что едва только примкну к своим сотрудникам сам в их архивных разысканиях, как все мы заболеем энтузиазмом к начатому нами делу163163
  Эта работа завершилась изданием в 1955 году большой книги Н. А. Казаковой и Я. С. Лурье «Антифеодальные еретические движения на Руси в XIV – начале XVI вв.» при участии в этих работах А. А. Зимина, Н. А. Соколова и А. И. Клибанова.


[Закрыть]. А это решит все, поскольку основная идея, так сказать, прямой маршрут, мне уже давно ясен. Принимаю все меры к решению жилищного вопроса. Мы не будем дожидаться получения своей комнаты – ты в Ленинграде, я в Москве. Снимем здесь комнату и будем в Москве дожидаться, пока получим площадь. Я тоже бесконечно измучен разлукой и к тому же убедился, что ты совершенно не способна взять управление своим бытом в свои руки и чувствую, что при этих обстоятельствах вся ответственность за тебя падает на меня самого.

[Сегодня еду на дачу к Мише и Лиле164164
  Миша и Лиля Берманы.


[Закрыть]. Лиля очень тронута твоим отношением к ней и вниманием и собирается тебе написать. Вчера встретил в метро управл. делами Эстонск. Академии наук – этого милого молодого человека, если ты его помнишь. Было очень приятно. Как ты вспоминаешь наше путешествие?]

…Родная, целую тебя, жду всегда. Твой Саня.

На днях соберусь и перепишу тебе лучшие стихи Цветаевой. Она ярче Ахматовой и как-то стихи ее менее «женские».

[Целую твои ручки, любимая моя, светлая моя доченька.]

Деточка моя дорогая,

завтра надеюсь услышать тебя по телефону. Все-таки это несовершенная форма связи. Может быть, если бы телефон был у нас дома, разговоры могли бы быть более искренние, а так всякий раз уносишь после беседы чувство недосказанности. Многое в таком же духе можно было бы сказать о письмах. Так с какого конца не подойти, но лучшая форма связи – непосредственное общение (непосредственность когда можно ласкать свое родное существо, целовать его упрямый лобик или скрещивать свой дух в прозрачных высях поэзии, слушая стихи или музыку).

Вчера был на даче у Анны Осип. Поездка была тяжелой – много пассажиров. Простоял на вытяжку в поезде полтора часа. Измучился. Так же и на обратном пути. Одним словом, все не впрок. А все же хорошо в природе. Помнится, прошел вчера реденький лесок, – огромная ширь, наполненная густым ароматным воздухом. Ощущение простора, единства с природой – одно из самых целительных ощущений. Помнишь, как любил повторять Ерошин чьи-то слова, кажется бетховенские, – «пойди в природу и исцели свой дух».

Я ничего не успеваю, кроме своей работы, да и в работе далеко не все успеваю. Сейчас наш корабль (музей!) проходит прямо-таки по минированным полям – того и гляди взорвется. Мы пытаемся с Владимиром Дмитриевичем провести его невредимым, но пока что корабль не затонул, сколачиваем спешно плоты и лодки, на которых можно будет добраться до берега. Может быть, в системе Академии будет [«]Комиссия по истории религии[»], может быть, соответствующий отдел в Институте истории. Впрочем, я тебе уже об этом писал и не буду повторяться.

[Родной мой ребеночек,] Обнимаю и целую тебя и с сентября займусь целеустремленно сооружением нашего нового очага в Москве. Крепко и нежно тебя целую, люблю, не перестаю о тебе думать. Желаю тебе здоровья и спокойствия. Твой любящий Саня.

19. VIII. 46 г.

21/VIII. 46 г.

Родной Санек, действительно, были дни, когда наше с тобой существование врозь представилось настолько невыносимым и бессмысленным, что ничего кроме бесконечной пустоты и обреченности в душе не оказалось. Сколько же нужно потерять еще сил, чтобы преодолеть это препятствие? Показалось еще к тому, что ты как-то эпически относишься к возникшей ситуации. И стало очень горько.

Нельзя закрывать глаза на страшную хрупкость человеческой жизни. Каждый прошедший день невозвратим.

Все дни идут томительной вереницей, и я только жду тех минут, когда могу оставить работу и ехать домой. Работа не идет. Сил нет. Апатия и отсутствие живого интереса к своим собственным исследованиям.

Могу сидеть часами дома, читать, слушать звуки, доносящиеся с улицы, и просто ничего не делать.

Иногда в мою обитель заплывают человеческие души. Сегодня, например, когда вечером вышла из дома, то у самых дверей своей квартиры нашла робкую фигурку студентки (она у меня работает сейчас). Я не была сегодня в Институте, а она решила, что я заболела – а смелости позвонить не было. Я ее втянула к себе и обласкала. [Она ко мне питает чувства, с которыми я относилась когда-то к Анастасии. Была Зоя. Заходила – но не застала меня Ида Ефимовна165165
  Хатрочинская (Хородчинская) Ида Ефимовна (1889 – ок. 1950) – переводчик с немецкого.


[Закрыть] – она снова в Ленинграде. Была Анастасия.]

Мы все сейчас горячо обсуждаем статьи об Ахматовой (посылаю тебе Ленингр. правду) и других писателях. В газете – Культура и жизнь – дана критика остальных литературных журналов. Нет времени писать об этом – поговорим, когда встретимся.

Я думаю, что выход – снять нам на некоторое время комнату – будет единственным в новом положении. Вообще меня огорчает, что «рождение» Института не состоялось166166
  «Рождение» Института – речь идет о создании Института истории религии АН СССР в связи с закрытием Музея истории религии в Москве и переводом его фондов в Музей истории религии в Ленинград (Казанский собор). В. Д. Бонч-Бруевич, в то время директор обоих музеев, добивался создания в Москве Института истории религий АН СССР. В результате был создан сектор истории религии в составе Института истории АН СССР.


[Закрыть]. Первый вариант – т. е. отдел Истории религии в Институте истории – конечно, наиболее был бы приемлемым. Интересно – как же все будет и когда все это выяснится. Нужно биться за этот вариант – ибо история религиозных движений – раздел в истории общественной мысли и потому база Института истории – единственно подходящее место. «Комиссия по истории религии» имеет менее фундаментальный вид и с самого начала носит печать чего-то преходящего.

Ввиду того, что комнату в Ленинграде нельзя потерять – я должна, по-видимому, работать в Онкологическом Институте – но командироваться в Москву. [Поэтому, Санек, Шабад был прав, когда указал мне, что брать командировку сейчас бессмысленно, т. к. это еще будет надо. Ехать в Москву на месяц я не могу – т. к. просто ничего не могу делать – да и фактически мне сейчас некуда. Поэтому до октября я должна быть в Ленинграде. В октябре я все посмотрю, найду себе базу для работы и тогда можно будет уехать в командировку.]

Мне сообщили, что меня будут вызывать в Президиум Ак. Мед. Наук – для уточнения сроков докторск. диссертации – т. к. ты знаешь, что кандидаты наук исполняют в Мед. Ак. и обязанности временно ст. науч. раб. – отчего нельзя спокойно существовать – ведь я не могу писать диссертацию, не соответствующую моим требованиям.

Сейчас звонила Наталья Васильевна – она на даче. Попала в самый драматический момент – когда Над[ежде] Николаевне167167
  Толстая Надежда Николаевна – жена Дмитрия Алексеевича Толстого.


[Закрыть] стало плохо и момент родов очень близок. Подошел к телефону Дм[итрий] Алек[сеевич]168168
  Толстой Дмитрий Алексеевич – сын А. Н. Толстого и Н. В. Крандиевской-Толстой, композитор.


[Закрыть] – очень был мил и несколько растерян – что не мог достать машины. Просил меня, если не пошлют скорую помощь – приехать. Но скорая помощь приехала. Я подошла к Свердловской больнице и пока обходила здание, вдруг увидела фигуру Мити – было тихо, пустынно и совершенно темно (11 ч. вечера) – он очень обрадовался – совершенно не ожидал. Пока мы шли до моего дома, он мне рассказал, что книжка Нат. Вас., по-видимому, не будет напечатана169169
  Книжка Нат. Вас. – сборник блокадных стихов Н. В. Крандиевской-Толстой «В осаде», возвращенный из типографии в связи с ситуацией вокруг постановления ЦК КПСС о журналах «Звезда» и «Ленинград».


[Закрыть].

Сказал, что завтра вечером зайдет ко мне домой, и если бы было не так поздно, то сделал бы и сегодня. Интересовался тобой, сказал, что очень хорошее воспоминание осталось о тебе. Удивило меня то, что быстро выключился он от своих личных событий. Что это – беспечность молодости? Некоторая неполноценность?

Родной Санечек, если бы ты знал, как хочется быть вместе, иметь какую-то комнату – уже окончательную (не зависеть от способа жизни других людей). Пока живу известиями от тебя и твоими нежными приветами, которые ты мне посылаешь в письмах. Но хочется всегда живого слова, живой ласки, настоящего уюта совместной жизни. Когда все это будет.

Любимый мой, целую тебя нежно и горячо. Не беспокойся обо мне. Моя усталость, накопленная за многие годы, не может быстро пройти. За месяц санаторной жизни все наверное образуется и все будет снова хорошо. [Трувор будет мучить тебя еще излишком энергии и заставлять тебя делать бесчисленные амки.]

Постараюсь написать Вл. Дм. – если не успею, передай ему мою сердечную благодарность за милую приписку.

[Говорила по телефону с Мишей Шахнович170170
  Шахнович Михаил Иосифович (1911–1992) – религиовед, доктор философских наук, профессор Ленинградского университета, сотрудник Музея истории религии АН СССР, одноклассник и однокурсник А. И. Клибанова по Ленинградскому университету.


[Закрыть] – просила – чтобы он передал в бухг. – что я приду за деньгами. Если они еще не отправили тебе – то их получу. На этот раз очень мало почему-то получила – нужно было еще Ирине171171
  Имеется в виду И. Н. Давыдова.


[Закрыть] одолжить – т. что не могла тебе что-либо интересное выслать. Посылаю тебе немного сладенького – кушай сам – это не для всех – иначе буду сердиться. Кисточку для бритья помой перед употреблением – она как будто приличная.

Получил ли ты от Пинт172172
  Пинт Агнесса Ивановна (1890–?) – сотрудница Центрального антирелигиозного музея с 1937 года, этнограф, научный сотрудник Музея истории религии АН СССР в Москве. (См. о ней: Мутина А. С. Забытые экспедиции в Удмуртию в 1940‐е гг. (по материалам удмуртской коллекции Государственного музея истории религии) // Финно-угорский мир в полиэтничном пространстве России: культурное наследие и новые вызовы: Сб. статей по материалам VI Всерос. науч. конф. финно-угроведов. Ижевск, 2019. С. 387–392. – Примеч. сост.)


[Закрыть] с улицы Пик173173
  Улица Пикк – улица в Таллине, где находилась фотомастерская, в которой работал брат Агнессы Пинт.


[Закрыть] наши фотокарточки? Пришли их, пожалуйста.

Была у Манечки – она взяла несколько дней отпуска. Выглядит хорошо. Работает.]

…Ну, нужно кончить. Пиши мне, родной. Следи сам за своим здоровьем. Обнимаю и целую тебя. Наташа.

Мне тоже кажется, что наше путешествие светлый сон.

Звони и пиши.

С Шабадом если будешь говорить – то только об окончательной командировке.

Ирина отложила свое путешествие в Москву и очень меня подвела – т. к. я бы давно послала к тебе письмо – извини, что так получилось.

Н.

23/VIII.46 г.

Родной мой, снова получила от тебя сегодня два письма [и ужасно стыдно – получается, как будто я не пишу, не думаю о тебе и т. п. На самом деле виновата Ирина, которая изо дня в день откладывала свое путешествие в Москву, а сегодня сообщила, что сейчас не может уехать – т. к. к ней приезжает один ее знакомый.

Я собрала тебе маленькую посылочку, написала письмо и каждый день ждала, что на следующий день все будет уже у тебя. Но вот не судьба.] Санек – прежде всего прошу тебя перестать волноваться о моем здоровье. Холецистит хронический у меня много лет – это и есть те самые приступы боли, которые бывают у меня время от времени. Просто врачи назвали их научным термином. Отчего же тебя это беспокоит? Это ведь старое и хроническое заболевание мое. Что касается малокровия, переутомления, функционального расстройства нервной системы (я шутя назвала это переутомлением высшей мозговой деятельности) – это же все ясно и совершенно проходяще. Поэтому волноваться нет оснований. В октябре отдохну. Категорически отказываюсь брать дополнительный отдых – ибо от безделья я еще больше устаю… [а тем более проводить дни у Мины – т. е. не дома, не у себя, совершенно не имеет смысла. Не беспокой из‐за этого Шабада – не нужно ни одной его лишней услуги. Слишком большие счета он будет мне предъявить потом.]

Меня очень огорчает, что ваш Институт все еще не имеет твердой основы. Когда же все образуется у вас. Думаю, что это все опять тормоза для твоей исследовательской работы.

Любимый мой мальчик, не отягощай себя ненужным беспокойством обо мне. Впереди еще много всяких хлопот.

Сейчас весь вечер играла – оба этюда Скрябина. Неожиданно 12‐й вдруг начал получаться. Кроме того есть Элегия Глинки. У меня очень уютно и чисто – в вазах цветы, и картины новые обворожительны. Только тебя вот сейчас нет – но ты смотришь на меня с фотокарточки. Получились мы оба плохо – но фотография – техника ее – не плохая.

Целую тебя [в твои дорогие губки – я долго на них смотрела и они почти начали открываться.

Шлю много нежнейших поцелуев твоим настоящим губкам.]

Наташа.

Москва, 25/VIII 46

Родная Наталинька,

два дня не писал тебе и мне очень перед тобой совестно. Я хочу, чтобы каждый день твоего пребывания в Ленинграде ты знала, что ты не одна и что в самые ближайшие месяцы я заберу тебя, любимая радостная моя девочка. Я тебе писал, что считаю необходимым твой приезд в Москву уже с начала сентября и что ты должна это оформить с помощью больничного листа, который тебе, вероятно, дадут по запущенному состоянию здоровья. Если же тебе это не удастся получить, то я добьюсь разрешения Шабада на предоставление тебе месячного отпуска в сентябре за свой счет. Жду твоих сообщений: писем, телеграмм, звонков.

Неопределенное положение нашего Музея продолжается. Во что все это выльется, никто не знает. Худший вариант, это отдел в составе Института истории – согласись, что и этот вариант не столь уж плох. Пока что я занимаюсь сугубо административными делами и хлопотами, это отнимает все мое время. Может быть с новой недели (сегодня воскресенье) начну немного заниматься и просто сам у себя отвоюю на это часы. Основную тему пока отложил. В нее я вступлю через месяц и всем составом своего отдела. Пока я решил написать статью на тему «Вопросы древнерусского государства в трудах семинара Кондакова». Кондаков174174
  Кондаков Никодим Павлович (1844–1925) – академик, византолог.


[Закрыть] – выдающийся историк, работы его велись в Праге и семинар его состоит сплошь из блестящих историков. Греков очень одобрительно отнесся к этой теме и согласился ознакомиться с моей работой. Будь здорова, Наталинька, береги себя, чувствуй мою близость, мою заботу, мою тоску. Целую горячо. Саня.

Получил от тебя всего одно письмо от 14/VIII.

Москва, 1 сентября

Родная моя Наталинька,

несколько дней тебе не писал – так втянут был в борьбу за существование музея, что не оставалось времени ни для себя, ни для тебя. Сегодня воскресенье, я имею «день отдыха». Встал в 7 часов, занимался. Я уже писал тебе, что в моем распоряжении оказалось 10 томов «Трудов семинара Кондакова» – очень известного ученого, собравшего и воспитавшего группу выдающихся ученых, печатавшихся в Праге. Хочу сделать попытку (еще не знаю, окажется ли она мне по силам) написать статью «Вопросы истории древнерусского государства в трудах семинара Кондакова». Греков одобрил тему, но не знаю, одолею ли я ее, – слишком много требует она специальных знаний. Сейчас половина одиннадцатого утра и я оторвался от книг, чтобы написать тебе несколько строчек. Я получаю теперь часто твои письма. 29/VIII получил два письма, вчера получил письмо. Твою санаторно-курортную карточку (до крайности неряшливо тобой переписанную) получил и уже отослал по принадлежности. Получил и письмо со стихами Н. Бараташвили. Я слыхал об этом поэте и раньше, хотя и не читал его. Мне показалось, что поэт убит русским переводом. В последнее время переводчики ставят своей задачей выразить оригинал наиболее современными и совершенными средствами русского языка, приемами русской стихотворной речи, добытыми всем послеблоковским поколением поэтов. Получаются хорошие стихи, перевод приобретает самодовлеющую ценность, но как же мало в этих переводах новых для русского языка звучаний, всей инструментовки, выработанной вековыми культурами переводимых авторов, своеобразия национального в области мысли и проч. Получается нивелировка под уровень, хотя и очень высокий, русской литературной культуры, а иногда и литературной моды и молвы.

Первое из стихотворений (Осенний ветер у меня в саду175175
  Речь идет о стихотворении 1842 года грузинского поэта-романтика Н. Бараташвили (1817–1845). – Примеч. сост.


[Закрыть]) полно подлинной поэзии. Красива сама мысль. Однако «Тоска в душе, и мысли в беспорядке» – эта фраза не имеет никакого отношения к стихам, это проза и притом обыденная. «Цветы на грядке» тоже не совсем удачно, мы больше привыкли к цветам в поле или на клумбе, а вот овощи привыкли видеть на грядке. Что хорошо безо всяких «но», это «отцветшей жизни помертвелый шорох». Тема второго стихотворения разработана глубже, но есть какое-то противоречие между раздумчивым, мечтательным, почти элегическим духом стихотворения и бойким, чуть-чуть не частушечным ритмом его. («Цвет небесный, синий цвет, полюбил я с малых лет…»). Неужели это ритм подлинника?

Во всяком случае, спасибо тебе за эти стихотворные строчки, а себе прошу прощения за литературный экскурс, которым я соблазнился. Посылаю и тебе несколько переводов из Шекспира. К ним, при всех их достоинствах, также относится сказанное здесь о новых переводах вообще. У меня пока нет ничего нового. Усиленно занимаюсь подысканием квартиры для нас. Я категорически решил для себя, что после октября ты в Ленинград не вернешься, а если вернешься, то для дел, а не для того, чтобы жить. Родная Наталинька, целую тебя, до скорого свидания. Может быть, вечером еще тебе напишу. Люблю и жду. Саня.

[Очень радуюсь за Юру и всю его семью. Мой привет им!]

Напиши мне, как скоро доходят письма, посланные авиапочтой?

7/IX.46 г.

Родной Санечек, вчера отправила тебе заказным большое письмо (авиа – не приняли), а сегодня получила от тебя открыточку – от которой стало грустно и досадно, ну, как ты можешь сомневаться даже на секунду в моем чувстве к тебе, которое с каждым днем делается только все более интенсивным и живым. Разве я могу об этом написать. Не пишу просто от того, что слишком много нужно мне тебе сказать. Ту неделю я еще при этом слишком заработалась. Сегодня устроила себе «выходной» день – поехала в магазин, привезла продуктов, варю обед. Купила бруснику с яблоками – и вечером буду варить варенье. По мере сил я все время стараюсь регулярно кормиться. Как мне хотелось бы угостить тебя этим вареньем.

[Вчера была с Валей на «Маугли» – хорошо – но лучше Алладина не видела.]

Санек, нужно очень серьезно взяться за наше устройство в Москве. Нужно иметь все же комнату. Удалось ли тебе найти что-либо – где можно снимать временно? В связи с тем, что место для работы я не смогу иметь в связи с ликвидацией свободных ставок – будет много разных осложнений. Как я смогу перевести мой продуктовый лимит в Москву? и т. д. и т. д.

Скажи куда, как и сколько еще перевести тебе денег. Ведь путевка стоит большие деньги. Сегодня получила по доверенности деньги. Они просили, чтобы ты телеграфно подписался на заем и прислал бы мне постоянную доверенность на получение денег.

Мне хотелось бы купить тебе много подарков, но сейчас я призадумалась – нужно иметь деньги для устройства нашей жизни в Москве. Если нужно – продадим пианино. Потом сумеем купить. Нужно это все сделать очень решительно, т. к. жизнь в разных городах совершенно немыслима.

[Прошу тебя – поговори с одной сотрудниц ВИЭМ’а176176
  ВИЭМ – Всесоюзный институт экспериментальной медицины.


[Закрыть] – Балтийск. поселок 13/48 кв. 88. Нина Аветисовна Бабалова – она кажется хотела ехать в Ленинград – может быть возможен обмен. Этот адрес лежит давно, но т. к. мы были раньше уверены, что ты комнату получишь – я тебе его не дала.]

…Санечек, родной и любимый, помни, что ты мне самый близкий и дорогой и что нити, которые связывают меня с тобой, идут от самых глубин всего моего существа, их ничто не может задеть. Всегда о тебе думаю, чувствую мучительно каждый миг нашего раздельного существования и одна только мысль – быть вместе. Целую тебя нежно, нежно. Пиши мне часто и не сердись за несколько пропущенных дней.

Скоро буду тебе звонить.

Я купила тебе пока два подарочка (секрет – какие!).

Обнимаю еще раз и целую.

Меня Ноля 6 раз снимала в комнате на фоне картин – результаты неизвестны.

Дядя ждет нас с тобой летом, кланяется.

13/IX.46 г.

Родной Санечек, теперь от тебя нет писем. Я уже подала заявление на отпуск в октябре, а с 1/X – 6/X – командировка в Москву – надеюсь, что все это утвердят. Приехать раньше первого октября не знаю, смогу ли – но постараюсь, но к нашему с тобой дню боюсь, что не выйдет.

[В понедельник приезжает Энгельгардт. Вчера купила тебе в лимитном магазине – еще точно такую же рубашку № 39 – очень довольна. Во вторую половину сентября в магазине ожидаются дамские беличьи пальто – стоимостью около 2000. Мне хочется купить. Но лимитных денег в этом квартале у меня только 750 (с 1 окт. – новый квартал!). Поэтому – может быть ты мне пришлешь свою лимитную книжку – ценным письмом – с описью имеющихся в книжке денег. Но нужно сделать это сразу же. Тогда у меня будет теплое и красивое зимнее пальто.]

…Устаю очень и чаще всего, когда прихожу – в 8–9 ч. вечера – после обеда засыпаю сразу же, не раздеваясь. В 12 ч. встаю, читаю и снова ложусь.

У нас последние дни стало довольно холодно, идет дождь, начали падать листья.

Родной Санек, как ты живешь? Как работаешь? Что у тебя нового и интересного в работе? Что с Институтом?

В Вестнике Вузов – есть статья о введении промежуточной степени между кандидатом и доктором наук – магистерской – для чего нужно сдавать экзамены.

Есть ли какие-либо, даже отдаленные перспективы с комнатой?

Меня беспокоит, что ты без денег, – пожалуйста, разреши прислать и на какой адрес. Не забудь новую доверенность к 20/IX в музей.

Нежно целую и обнимаю. Уже скоро приеду.

Наташа.

[Сейчас бегу на работу. Целую много раз.

Манечка здорова. Кончили большую работу писать. Санек, я не знаю посылал ли ты ей деньги. Может быть, ей нужно из полученных мною денег отнести, или ты сам хочешь это делать? Напиши.]