Текст книги "Пандора из Сосновки. Созвездие Девы"

«Здесь все предельно ясно, бомжиха, – быстро определил статус женщины Алексей, – где-то нашла мальчика, несколько дней держала у себя и кормила. За это время ребенок заболел, женщина не решилась оставить его без медицинской помощи и привела в Астрею. Сейчас я к Степану, проверю тот ли это ребенок, который пропал в день самоубийства матери. А потом найду бомжиху. Если это Артем Кузьмин, то через полчаса я буду знать его домашний адрес, и где-то рядышком найдется бомжиха. Эта женщина заслуживает вознаграждения. Но чем ее поощрить? Деньги? Пропьет или отберут такие же, как она сама! Лучше продукты. А еще надо ей купить хоть какие-то сапоги или ботинки. Сейчас маме позвоню, она все купит, пока я буду со Степаном разбираться».

Степан был занят. На стуле возле его стола сидел холеный господин, рядом топтался адвокат господина.

– На сегодня вы свободны, – сказал Степан господину, – давайте наш разговор продолжим завтра.

Степан увидел входящего в кабинет Мазурова и спешил освободиться. Они давно не виделись.

– Рад, очень рад, что ты зашел, – жал Алексею руку Степан, – понимаю, что не без дела. Ты просто так старых друзей не навещаешь. Я все правильно понял?

– Да, правильно, – ответил Алексей, – дней десять назад женщина с ребенком выбросилась из чердачного окна своего дома. Они оба погибли. Об этом я читал в интернете. А куда делся второй ребенок? Вы его нашли?

– Нет. И что странно, даже не искали. Опросили соседей, воспитателей в саду. Но все это неофициально. А дело по факту исчезновения ребенка не открывали.

– Почему? – удивился Алексей

– Я и сам удивляюсь: почему? Дело в том, что у мальчика есть отец, но заявление о пропаже сына он не написал. И не просто не написал, а отказался писать. Сказал, что это дело семейное, ребенок, скорее всего, с бабушкой уехал в Россию. Скоро оба найдутся. Вот такая неразбериха!

– У тебя есть фотография мальчика?

– Ну, понятно. Значит, ребенок сейчас или у тебя дома, или в Астрее? Иначе ты бы у нас не появился. Вот тебе дело на Кузьмину Надежду «о покушении на жизнь несовершеннолетнего». Ведь по факту очевидно, что это она принудила младшего сына спрыгнуть с чердака вместе с ней. Здесь есть фотография ее старшего сына. И даже, если тебе интересно, данные об отце детей.

– Да, это Артем, – сказал Алексей, пролистав дело, – Степа, рассказываю только тебе. Все, что я тебе скажу, не должно выйти за стены твоего кабинета. Мальчик на самом деле в Астрее. На него в первую ночь пребывания в благотворительном центре было совершено покушение. Преступник проник в Астрею, и пытался задушить Артема. Подушкой. Поэтому мы вынуждены его охранять. Да, я забыл тебе сказать, что работаю в Астрее начальником службы безопасности. Вместе со мной там же работает все второе отделение.

– А не отец ли пытается от Артема избавиться? – предположил Степан, – Никчемный мужичонка, доложу я тебе. Алкаш и наркоман! Такие люди за рюмку водки и дозу, вполне способны даже собственного ребенка задушить. Мужик озаботился, что придется сына взять на воспитание, тратить на него деньги, поэтому решил от него избавиться.

– Такое тоже может быть, – согласился Алексей, – я его координаты записал, проверю. Но сначала найду бомжиху, которая привела Артема в Астрею. Узнаю, при каких обстоятельствах, где и когда она нашла мальчика. Потом и с отцом Артема повидаюсь. А где ты говоришь можно бабушку Артема разыскать? Уехала в Россию? Давай адрес.

– В том-то и дело, что бабушка, по версии милиции, погибла в автоаварии. Тело ее не опознали, труп захоронили, как неопознанный. Тракторист, совершивший наезд на ее машину, тоже погиб. Дело закрыли. Так и получилось, что вся семья Артема Кузьмина, кроме отца, погибла, а мы помочь ему ничем не можем. Хотя, в свете вновь открывшихся обстоятельств – можем. Пусть Ольга Павловна напишет заявление о покушении на несовершеннолетнего. На основании этого заявления мы возбудим дело и начнем проверку. Что скажешь?

– Ничего не скажу, – твердо ответил Алексей, – мальчик в опасности. И если мы его передадим в органы соцопеки, то там охраны не будет. И с медицинской помощью большой вопрос. Начнут возить его в поликлинику, или в больницу положат, а преступнику только этого и надо. Проще убить. Поэтому я тебя еще раз прошу наложить на это дело гриф конфиденциальности. Мы сами во всем разберемся, а потом и тебе доложим или даже передадим готовое дело. Разумеется, когда это будет возможно, и пацан от этого не пострадает. Все у него будет хорошо, если мы поймем, кому он мешает. Я уверен, что когда мальчик будет в безопасности, Ольга найдет ему приемную семью.

– Хорошо, – согласился Степан, – вынужден согласиться – ты принял правильное решение. Держи меня в курсе. Личную помощь я тебе гарантирую. А почему только личную? Гарантирую, что по твоей просьбе к этому делу неофициально подключим любую службу милиции. Так, фотографию Артема и его домашний адрес я тебе дал. Сведения о его отце, бабушке и матери ты записал. Пока все. Чуть не забыл: их квартира на сигнализации была до вчерашнего дня. Вчера охранное ведомство за неуплату услуг сняло квартиру с пульта. Квартира просто опечатана. Это я к тому, что ты захочешь неофициально осмотреть их жилище. Я прав? Будь осторожен, там бдительные соседи. Или для страховки меня позови. У меня тут идея появилась, как быстрее бомжиху отыскать. Помнишь нашего Карлсона на крыше? Если мне память не изменяет, то его Иваном Тимофеевичем зовут. Наверняка, он по описанию подскажет тебе, где нужно искать бомжиху.

– Я так и сделаю. Сейчас встречусь с мамой, она ему позвонит. Ты представляешь, он снова работает в школе. Квартиру разменял, и с дочерью разъехался. У него все хорошо.

Наталья Викторовна к приезду Алексея успела купить для бродячей женщины не только обувь, но и продукты.

– Я тут, Лешенька, подумала, что нужно ей еще безрукавку теплую купить. Все не так холодно будет. Грузи пакеты в машину.

– Что-то их слишком много. Я тебя просил купить только ботинки, а ты нагрузила целый грузовик. Ты считаешь, что ей все это пригодится?

– Конечно. Теплый плед, одежда кой-какая… Оля со мной согласна – обычный набор туриста, значит, и для подвала то, что надо. А Иван Тимофеевич тебя уже ждет. Леш, еще у меня есть вопрос – где вы с Олей жить собираетесь? У сватов или у нас?

– Как решит Оля, так и будет.

– Вот и хорошо. Оля свой выбор уже сделала. Она сказала, что хотела бы жить с нами. Со своей мамой она каждый день в Астрее видится, а я без вас сиротой останусь, и она это понимает.

– И только когда вы успеваете все решать? Раз она решила, значит так и будет. Ладно, мам, я уехал.

Иван Тимофеевич просмотрел на компьютере Алексея запись с камеры видеонаблюдения Астреи и сразу уверенно заявил:

– Так это мадам. Одно время она вместе с нами жила в детском саду, а потом, когда здание сгорело, присмотрела себе подвальчик в жилом доме. Проникает туда через подвальный приямок. Одна беда, днем в подвал пробраться никак нельзя. Жители не пускают, могут и побить. Не все, конечно, но есть и такие. Так она себе лаз подготовила и поздней ночью забирается в свое укрытие. Самое главное – там тепло. По подвалу проходят все трубы отопления. Теплоизоляции на них давно нет, разрушилась от старости. Поэтому зимой там, как в санатории. Летом, правда, блохи спать не дают. Так ведь летом можно и на скамеечке передремнуть.

– А что с ней вообще случилось, – спросил Алексей, – почему она живет на улице?

– Там все просто. Женщина она образованная, преподаватель иностранных языков. Замужем была недолго, муж умер. Одинока – детей и близких родственников нет. Работала в университете. Там и присмотрел ее студентик-жигало, ухаживать стал, цветы дарил, проходу не давал. Мол, покорен ее талантом педагога и природными данными. Она сдалась и пригрела его в собственной квартире. Закончил он без забот и хлопот университет, отказался от трудоустройства, получил свободный диплом. По поводу и без повода объяснял любопытствующим, что решил поехать на год-другой в Америку, денег заработать. Говорил, что не может больше быть на содержании у женщины. Говорил убедительно, все ему верили. Поверила и мадам. В американском посольстве ему сказали, что получение визы может быть ускорено, если он принесет справку о наличии собственной недвижимости. Или найдет себе поручителя, который денежными средствами гарантирует его проживание в Америке и стоимость обратного билета. Наша мадам немедленно переписала на него свою квартиру и передала все свои сбережения. Альфонс получил все, что хотел. В Америку он, конечно, не поехал, а через месяц свою благодетельницу выселил из квартиры.

– Так, где расположен дом, в подвале которого эта мадам проживает? И как на самом деле ее зовут?

– Как зовут, не знаю. Я не интересовался, а она своего имени никогда не называла. Мадам, да мадам! Чтобы не забыть языки, она частенько беседовала с собственной персоной то на английском, то на французском или немецком языке. Отсюда и мадам. Приютила ее улица Комсомольская, а дом, кажется, одиннадцать. Да он на этой улице один такой. Вы, Алексей, без особого труда его найдете. Старый, трехэтажный дом, ядовитого розового цвета. Внимательно осмотрите подвальные приямки и, если в одном из них, заметите хворост или ветки, то это и есть лаз, личный вход мадам в свои подвальные апартаменты.

Алексей достал блокнот и посмотрел записанный там адрес проживания семьи Кузьминых. Все правильно – улица Комсомольская, дом 9, а мадам обосновалась в доме номер 11. Если руководствоваться нумерацией, то это соседние дома по одной стороне улицы, или они расположены в одном дворе. Наверняка, мадам знает в лицо всю семью Кузьминых и сможет хоть что-то о них рассказать. А если верить в счастливый случай, то есть надежда, что мадам могла видеть, как падала с чердака Кузьмина Надежда и ее младший сын. И о старшем мальчике можно будет получить информацию из первых уст – как оказался в подвале, кто его бомжихе передал или просил на время спрятать.

«Найти и разговорить мадам, – приказал себе Алексей, останавливая машину возле дома номер 9 на Комсомольской улице, – бездомные люди долго не спят, обстановка не домашняя. Степан говорил, что Кузьмина Надежда рассталась с жизнью в выходной день, ранним утром. Понятное дело, что соседи спали и ничего не видели, но мадам в это время уже могла быть на улице. Кстати, вон и водопроводная колонка возле главного фасада дома номер 11. Если предположить, что мадам утром здесь моется, и время ее туалета совпало со временем гибели Надежды и ребенка, то у меня сегодня счастливый день. Главное – разговорить!»

Алексей вышел из машины и пошел вдоль фасадов одиннадцатого дома. Заветный приямок отыскался с глухого торца дома.

«Выбор правильный, – одобрил Алексей бомжиху, – стена глухая, никаких любопытных глаз. Ветки лежат в приямке, а это говорит о том, что мадам здесь еще не появлялась. Это хорошо – у меня есть время посмотреть роковой вход в подвал, где погибла Надежда со своим маленьким сыном».

Старый дом довоенной постройки, с толстыми кирпичными стенами и высокими потолками. Возле входа в один из подъездов зияла глубокая яма, огороженная хилыми столбиками с натянутыми на них красными ленточками. В яме красовался старый лестничный марш с разбитыми проступями и приваренными к ним кусками арматуры.

Алексей подошел к яме и заглянул внутрь. Несколько кусков арматуры по цвету отличались от своих собратьев. Как будто их совсем недавно выкрасили лаком. «Застывшая, высохшая кровь, – понял Алексей, – здесь погибла Надежда со своим ребенком. Но кому понадобилось городить этот ржавый забор? По умолчанию он несет смертельную опасность местной ребятне. Если предположить, что Надежда прыгнула с чердака трехэтажного дома и упала на клумбу? Вывод однозначный – отделалась бы ушибами и переломами костей. Непременно нужно узнать историю возникновения ямы».

На скамейке возле детской площадки сидела женщина. В грязной песочнице малыш ковырял лопаткой замерзший песок.

– Здравствуйте, – Алексей присел на скамейку рядом с женщиной, – Отдыхаете? Вы бы не позволяли ребенку сидеть в песочнице. Какая-то она подозрительная. Грязная, и больше похожа на кошачий или собачий туалет. Лучше бы убрать ребенка от греха подальше – может какую-нибудь заразу подхватить.

– Да, и я так считаю, – ответила женщина, – но он не хочет уходить. Моей невестке, это его мама, жалуется на бабушкин произвол. А та меня ругает. Мол, не сахарный, не растает. В семье сына мое слово стало последним – не слышат меня, а вернее не хотят слышать. А Вы чего в нашем дворе прохлаждаетесь? Могу предположить, что тоже Надей интересуетесь?

– Правильно, пытаюсь разобраться, почему молодая женщина решила уйти из жизни, да еще и сына прихватила. Что Вы скажите о Надежде? У нее бывали нервные срывы? Она лечилась, лежала в больнице?

– Кузьмины с соседями не общались. Но большой тайны из их жизни все равно не было. Старший сын Нади – Артем, мальчик общительный и разговорчивый. Он-то и рассказывал ребятам во дворе, о чем говорят дома, чем болеют, что едят. О болезни своей мамы он никогда не говорил. Часто обижала его бабушка, могла и шлепнуть. А с мамой он дружил, доверял ей. Бабушку боялся. Если она появлялась во дворе, мальчик съеживался, сжимался и сразу замолкал. Держала их Полина всех в ежовых рукавицах. Нужды особой в их семье мы не замечали. Одеты все хорошо, сыты, обуты. У детей игрушки дорогие. Хотя это тоже немного странно – Полина и Надежда не работали. Они всего год, как купили в нашем доме квартиру. Сначала эту же квартиру арендовали непродолжительное время, а уж потом купили. Муж Нади, Ефим, долгое время тоже официально не работал, но постоянно где-то подрабатывал. Еще и года нет, как он в ЖЭСе работает, электриком. Там и алкашом стал. Надя выгнала его, потом развелась, но в большое горе не впала. Наоборот, как-то даже расцвела. Не было у нее причин для добровольной смерти.

– Понятно. А по какой надобности возле вашего дома яму выкопали?

– Ох, – вздохнула женщина, – не сыпьте мне соль на рану. Уж который месяц маемся с этой ямой – за детей боимся. Кто ее еще мог выкопать? ЖЭС и выкопала. Мы коллективные жалобы и заявления куда только не писали. Просили засыпать яму. Да куда там – всюду нам от ворот-поворот. Мастер из ЖЭСа приходил. Он и пояснил, что писать бесполезно, дескать, от их руководства поступило указание все свободные подвалы сдать в аренду. ЖЭС подготовит вход в подвал и сдаст часть нашего подвала в аренду водоканалу – слесари-сантехники здесь разместятся. В ЖЭСе все считают, что от сдачи в аренду нашего подвала будет двойная польза. Коммунальщики получат дополнительный доход, а жильцы дома – самое лучшее, даже можно сказать срочное, сантехническое обслуживание, ведь все слесари вместе с мастером квартировать будут по соседству. А по поводу безопасности, так он просил жильцов потерпеть еще какое-то время. В яме уложат ступеньки, а уж потом выстроят и стены. Все я тебе поведала? Домой уж мне пора.

– Еще один маленький вопросик, – поспешил Алексей, – у вас во дворе часто появляется бездомная женщина по прозвищу мадам. Как мне ее найти? Уже темнеет, а ее все нет. Может она ночует в другом месте?

– Другого места за ней не водилось. Каждый день она здесь обреталась. Но сегодня с утра я ее не видела. Она в подвале соседнего дома ночует. Утром выходит, моется, потом к Васильевне чай пить идет. Я бы тоже ее чай пить пригласила к себе и накормила бы. Хороший она человек, говорит, как по книжке. Но моя семья… Сами понимаете. А сегодня мадам целый день глаз не кажет. Приболела, наверное. Отлеживается в подвале. Вы зайдите в соседний дом к Васильевне. Она Вам все о мадам в подробностях доложит.

Женщина забрала ребенка и ушла. А Алексей набрал номер телефона Степана:

– Степа, похоже, я не успел поговорить с женщиной, которая привела Артема в Астрею. Здесь два варианта. Первый – почувствовала опасность и спряталась. Второй – ее нашли. Присылай сюда участкового. Вместе проверим жилище мадам. Почему «мадам»? Это ее кличка, новое имя. Ты скажи участковому, чтобы поторопился, быстро темнеет, а в подвале, скорее всего, света нет. Придется с фонариком осматривать жилище мадам. Участковый когда появится во дворе, пусть наберет мой телефон. Я пока хочу поговорить с женщиной, которая принимала участие в судьбе бездомной. Может, хоть что-то прояснится.

Васильевной оказалась старушка-пенсионерка, словоохотливая и приветливая. Алексей представился ей сотрудником милиции. Она, не спрашивая удостоверение, сразу пригласила его в квартиру и предложила чай.

– За чайком и поговорим, – Васильевна жила одна и была рада хоть с кем-то поговорить, – я тут прихворала и Варвару Алексеевну сегодня не видела. Обычно она рано появляется возле колонки, ну и я в это время уже не сплю. Как только она включит воду, я сразу же встаю и стучу ей в окно. Приходи, мол, ко мне, здесь помоешься, а потом вместе позавтракаем.

– Она сама Вам свое имя сказала? Обычно она представлялась «мадам», и никаких имен.

– Стеснялась она свое имя называть. Человек она деликатный, боялась очернить родительскую фамилию. Ее родители в городе известные люди. Хоть и умерли давно, но люди их помнят.

– Мальчика рядом с Варварой Алексеевной Вы в последние дни видели? – задал Алексей свой главный вопрос.

Васильевна не только видела мальчика, но и несколько дней жил он у нее.

Дней восемь назад Варвара Алексеевна позвонила в ее дверь глубокой ночью. Когда Васильевна открыла дверь, то увидела, что рядом с Варварой Алексеевной стоит мальчик в домашней пижаме и без обуви. Она пригласила их в квартиру и уложила мальчика спать на своем диване. Варвара Алексеевна никогда порог ее комнат не переступала, все ютилась в кухне. На уговоры ночевать здесь, места хватает, и диван свободный имеется, всегда отвечала, что это роскошь, которой она недостойна. Она не жалела свою утерянную квартиру и собранные на черный день деньги. Главным источником ее боли и переживаний была огромная библиотека, собранная родителями из древних рукописей и старинных книг. Варвара Алексеевна в первые месяцы своего бродяжничества заходила в свою квартиру и просила нового хозяина передать книги в городскую центральную библиотеку. Но тот, видимо, сообразил, что книги имеют большую цену, и сказал, что книг в квартире нет – он их все выбросил на помойку.

Той ночью, пока Васильевна укладывала спать ребенка, Варвара Алексеевна как обычно ждала ее на кухонном диванчике. Мальчика они обе знали в лицо – соседский ребенок часто играл во дворе их дома вместе с другими детьми. Мальчик согрелся под теплым пледом и быстро заснул.

Васильевна подогрела остатки ужина и поставила тарелки перед Варварой Алексеевной. Но та отодвинула от себя тарелки и сказала:

– Что-то мне совсем не хочется есть. Я сегодня совсем извелась от страха. Ты же понимаешь, что не за свою никчемную жизнь, а за жизнь этого ребенка. Ты узнала мальчика? Это сын той самой женщины, которую сегодня убили. Да, да… ты не ослышалась, убили! Я утром выбралась из своего подвальчика и пошла к колонке. А тут слышу, женщина закричала, а потом и ребенок. Конечно, я выглянула из-за угла и увидела, как в чердачном окне девятого дома женщина дерется с каким-то мужчиной. Мужчину не разглядела. Во-первых, он был в маске, а во-вторых, в это время из подъезда дома выбежал ребенок, который сейчас спит на твоем диване. Мальчик добежал до песочницы и остановился. Видимо, не знал, что ему делать дальше. Я выбежала из-за угла, схватила мальчика за руку и побежала вместе с ним к своему приямку. В это время женщина упала вниз, в эту страшную яму. Я не видела, как она падала, услышала только звук удара тела о ступени и слабый стон. Мальчика спрятала в подвале, а сама через часик рискнула выйти из подвала. Во дворе стояла милицейская машина и карета скорой помощи. Толпа зевак обсуждала необычное событие. Все говорили о самоубийстве молодой особы и ее ничем не оправданной жестокости по отношению к своему малолетнему сыну. Того же мнения придерживались врачи и сотрудники милиции. Я не стала доказывать, что женщину убили, и я тому свидетель. Вполне обоснованно боялась за жизнь мальчика, спрятанного мною в подвале. Ты же, Васильевна, понимаешь, что если убили малыша, то старшему мальчику грозит та же участь. Мальчику просто повезло вовремя сбежать. Весь день я просидела с мальчиком в подвале. У него началась лихорадка – он дрожал, одежда стала мокрой от пота. Подвал есть подвал, там могу жить только я, а не маленький ребенок. Поэтому я рискнула привести его к тебе. Сама я не останусь, но навещать вас буду. Тебя прошу только присматривать за мальчиком и кормить его. Будь осторожна, его могут искать и, если найдут, то от рук убийцы пострадаешь и ты. Чтобы не привлекать к себе внимание, детские вещи в магазине не покупай. Я постараюсь, что-нибудь найти на помойке. Все уляжется, тогда мы мальчика пристроим в надежные руки. Я подумаю, как это лучше сделать – передать милиции или благотворительному фонду. Есть у нас в городе один такой фонд. Астреей называется. Среди бродячих людей огромной популярностью этот фонд пользуется. Многим там помогли: одних подлечили, других переодели, а третьим вообще временное жилищи предоставили или в семью вернули. Чтобы человек передохнул от своей бездомной жизни и сил набрался. Но это все потом, а сейчас нам главное спасти ребенку жизнь.

Варвара Алексеевна ушла ранним утром, чтобы соседи Васильевны ее не заметили. Навещала она свою подругу и соратницу каждый день. Рассказывала, что мальчика ищет какой-то человек. Хорошо одет, и в темных очках. Подходил он и к Варваре Алексеевне, спрашивал, не видела ли она во дворе мальчика в пижаме. Чтобы расположить собеседницу к откровенной беседе, проникновенно рассказывал ей, что весь город озабочен пропавшим ребенком, все его ищут. Даже денежное вознаграждение пообещал Варваре Алексеевне за сведения о мальчике. Варвара Алексеевна поддакивала ему и обещала поговорить с бродячими людьми, может, что и узнает. Мужчина сунул ей руку мелкую купюру и пообещал еще вернуться. Опасность приближалась, поэтому две женщины сообща решили не ожидать лучших времен и ранним утром следующего дня отвести ребенка в благотворительный центр. Обувь для мальчика Варвара Алексеевна не нашла. Обула его в свои старые калоши и среди ночи ушла из квартиры Васильевны.

– Я настаивала, чтобы она обула мои сапоги, но она наотрез отказалась. – заканчивала свой рассказ Васильевна, – Сказала, что заберет у мальчика свои калоши, а мои сапоги будут ее только обременять и беспокоить. Нужно будет их носить целый день в пакете и следить, чтобы их не украли. Больше я ее не видела.

– Я тут привез ей обувь, – вспомнил Алексей про свои подарки, – оставлю у Вас. Кому-то пригодится.

Алексей перенес пакеты из машины и оставил в тесной прихожей маленькой квартиры Васильевны. Попрощался с женщиной и вышел во двор. Во дворе в это время уже парковалась милицейская машина. Из нее вышел молоденький старлей и Степан.

– Я решил, что мое присутствие здесь крайне необходимо, – пояснил свое появление Степан, – мы сейчас осмотрим подвал. А потом участковый, в случае необходимости, останется здесь разбираться с протоколами и опросами, а мы с тобой наведаемся в общежитие, проверим, как там Зуев.

Ключ от подвала им дала все та же Васильевна. Она же и проводила их в подвал.

В темном закутке подвала, на полу, застеленном упаковочным картоном, лежало небольшое, неподвижное тело.

Свет в подвале все же был – Васильевна заботилась, чтобы ее подруга не боялась там ночевать. Степан перевернул женское тело на спину и спросил Васильевну:

– Вам знакома эта женщина?

– Да, – ответила Васильевна и зарыдала, – это Варвара Алексеевна.

Степан поручил участковому выполнить все формальности. Обязательно со следственной группой и криминалистами. Затем они с Алексеем вышли из подвала во двор.

– Степа, она убита? – спросил Алексей.

– Шея свернута. Криминалисты подробнее скажут, но пока я уверен, что работа профессионала. Даже старушку не пожалели! Значит, ты на все сто процентов прав – дело здесь очень серьезное. Давай, Леша, заводи машину. Мы с тобой сейчас в общежитие. Я подумал, что мне охотнее откроют двери, у тебя одной проблемой будет меньше.

Они уже выезжали со двора, как к их машине метнулась женщина. Это была Васильевна.

– Подождите, подождите, – громко кричала она.

– Что-то еще случилось? – Алексей вышел из машины и пошел ей навстречу.

– Варвары Алексеевны нет, – ответила Васильевна, – а Вы ей подарки оставили у меня. Что с ними делать?

– Одеть ее по-человечески, – ответил Алексей, – в пакетах есть все необходимое. А продукты – стол накроете поминальный. И вот Вам еще деньги – пригодятся на похороны.

– Спасибо, Вам, спасибо, – снова плакала Васильевна, – я тут вспомнила, что Варвара Алексеевна говорила о мужчине с чердака. Ну, о том, который Надю с ребенком сбросил в яму. Она считала, что он иностранец. Она слышала, как он на чистейшем немецком языке ругался бранными словами, когда Надежда с ним дралась.

В машине Алексей сказал Степану:

– Пока я буду искать человека, который убил мать и брата Артема, ты, Степа, поработай на благо государства. Мне эта старушка рассказала, что в квартире Варвары Алексеевны осталось собрание древних книг и рукописей. Их присвоил молодой сожитель Варвары Алексеевны. Вот ты и сделай все возможное, чтобы эта библиотека была передана государству. Даже я, неуч в делах коллекционеров, понимаю, что такие бесценные вещи, как древние рукописи, должны быть где-то зарегистрированы, с указанием имени владельца и адреса его проживания. А молодому негодяю, который захватил квартиру Варвары Алексеевны вместе с библиотекой, эту библиотеку никто официально не передавал. Надеюсь, что перерегистрировать книги на свое имя он не смог.